Текст книги "Два-два-один Браво Бейкер (Two Two One Bravo Baker) (СИ)"

Автор книги: abundantlyqueer

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Глава 16: Какой бы я не выбрал путь*

25 июля, продолжение,

Монтегю-стрит, Лондон

Когда Майкрофт появляется в дверях гостиной, высокое кресло у стола пустует. Шерлок стоит у окна, спиной к дверям, одетый в свободную серую футболку и выцветшие голубые пижамные штаны. Вся фигура его, от опущенной, коротко стриженной головы до босых ступней, кажется поникшей и безвольной. Майкрофт шумно выдыхает и заходит в комнату, улыбается так широко, что вокруг глаз собираются морщинки.

– Шерлок.

Тот резко оборачивается, вскидывает голову. И одного взгляда на его лицо – светлые, словно выцветшие глаза, потемневшая, загорелая кожа, короткая стрижка, открывающая шею и уши, – достаточно, чтобы улыбка на лице Майкрофта угасла, сменившись легким изумлением.

– Боже правый… Шерлок, – вырывается у него тихий возглас.

Шерлок проходит мимо брата, с размаху садится в кресло, подтягивает колени к груди и упирается босыми ступнями в край сиденья.

– Готов к выволочке, – сообщает он. – Можешь приступать.

– К выволочке? – эхом откликается Майкрофт.

На лице его проступает легкое удивление, но взгляд по-прежнему теплый и слишком живой.

– Дело не раскрыто, – произносит Шерлок. – Погибло девятнадцать человек, и единственный обнаруженный мной убийца был уже мертв. Не очень-то хорошо я выступил.

Майкрофт опускается в кресло напротив, поддергивая брюки, и, не находя в себе сил смотреть в холодные, пустые глаза брата, отводит взгляд в сторону, уставляется на груду книг и журналов на столе.

– Теперь мне ясно, что мои изначальные выводы об этом деле были чересчур поспешными… и неверными, – осторожно произносит он.

Шерлок хищно сужает глаза.

– Ты был прав, – продолжает Майкрофт. – Здесь кроется гораздо больше, чем просто случайный акт варварства. Посмертное надругательство, тщательно продуманная композиция фотографий… Я полагал, что некто организовал это злодеяние, чтобы подогреть антивоенные настроения в обществе. Такой вывод казался самым очевидным. Боюсь, я попался и увидел ровно то, что хотел увидеть.

– То есть, ты бы хотел подъема антивоенных настроений? – Шерлок слегка сводит брови и неуверенно качает головой.

– Против войны или за нее будет публика, мне, по большому счету, все равно, – рассеянно отвечает его брат. – Равнодушие – вот что утомляет.

Шерлок проводит по лбу кончиками пальцев, словно пытается стряхнуть накатившее легкое раздражение.

– Убийство патруля Харлоу, самоубийство Роста, заговор, – жестко произносит Майкрофт. – Только ты мог составить кусочки этого паззла в единое целое так быстро. Ты и никто другой.

Шерлок выпрямляет ноги, ставит босые ступни на пол.

– Если всплывет то, что они сотворили, последствия будут куда более серьезными, чем просто подъем антивоенных настроений, – сообщает Майкрофт. – Это стопроцентно приведет к отставке нынешнего правительства Соединенных Штатов, а, возможно, и британского тоже, и вызовет полную смену военного руководства.

– И единственный шанс избежать политического краха – полностью отказаться от военных действий, – заканчивает за него Шерлок.

– Вот именно, – ледяным тоном соглашается его брат. – А я не могу этого допустить. Боюсь, эта война нам необходима. Талибы весьма терпимо относятся к выращиванию опийного мака только потому, что им нужно финансировать сопротивление. Стоит нам вывести войска, и они станут гораздо менее сговорчивыми. Ты даже представить себе не можешь последствия этого. Если в Британии героин станет недоступен… Хотя, наверное, можешь.

– Не думал, что твое беспокойство о наркоманах носит не частный, а общий характер, – ровным тоном сообщает Шерлок.

– Это не так, – возражает Майкрофт. – Мне нет до них никакого дела, но наркоман в ломке и без надежды достать новую дозу способен…

– Прекрати, – резко обрывает его детектив.

Майкрофт чуть прикрывает веки в знак согласия, и Шерлок мгновенно расслабляется.

– Разумеется, речь идет не только о героиновой зависимости, – продолжает Холмс-старший. – Говорят, война, как таковая, тоже может стать наркотиком... Только там люди, подобные капитану Ватсону, могут дышать полной грудью. Им гораздо лучше и свободнее на войне, чем в нашей милой, славной, сонной старушке-Англии. Тебе так не кажется?

Шерлок бросает на брата непримиримый взгляд.

– Понятно, – коротко роняет тот.

– Сомневаюсь, – бормочет Шерлок.

Майкрофт улыбается в ответ, поспешно и слишком широко.

– Моран сказал, что Дэниэл Рост хотел подогреть войну, а не прекратить ее, – детектив упрямо вздергивает подбородок. – Они не станут выносить на публику то, что сделали. Для них это рычаг давления, они собираются использовать это в качестве угрозы – либо Эдвин Рост увеличивает финансирование военных действий, либо правительство и военное руководство отправляются в отставку, а поддержка войны приравнивается к политическому самоубийству.

Майкрофт молча потирает ладонью колено, а Шерлок подается вперед, обеими руками вцепившись в ручки кресла.

– Эдвин Рост. Он ведь твой двойник в правительстве Соединенных Штатов, так? – спрашивает он. – Человек, который и есть само правительство.

Майкрофт барабанит пальцами по колену. Шерлок поднимает руки, соединяет ладони и медленно растопыривает пальцы.

– И дело тут не только в Эдвине Росте, – глаза детектива сужаются, в них мелькает легкая усмешка. – Тебя это тоже касается. Чтобы увеличить финансирование, требуется согласие вас обоих. Я понять не мог, почему Моран меня не убил, положив всему конец. Получается, им нужно было не прекращение расследования, а дополнительный рычаг давления на тебя. Нужно было, чтобы ты стал сговорчивей. Вот почему они не могли позволить мне уехать из страны. Я им нужен, я стал бы козырем в рукаве. Очень умно. Только в одном они просчитались – решили, что тебе есть до меня дело.

Майкрофт опускает взгляд, лицо его остается бесстрастным.

– Что собираешься предпринять? – спрашивает Шерлок.

– Мы оба, я и Эдвин, считаем, что военные действия сейчас ведутся на должном уровне, – тихо отвечает Холмс-старший. – Тем не менее, некоторое повышение финансирования представляется вполне оправданным. Это позволит избежать публичного скандала, перестановок в правительстве, выборов – всего, что так утомляет. И, естественно, Эдвин стремится защитить свою семью, в том числе и их частную жизнь.

– То есть, ты просто сдаешься? – хмурится детектив.

– Ровно до тех пор, пока мы не узнаем, кто они, – произносит Майкрофт. Взгляд его становится твердым и решительным. – После они попросту не смогут больше нам угрожать. Мы не позволим.

– Я пытался отыскать связи в военном послужном списке Роста, и я намерен продолжить поиски. Но тут слишком много вероятностей. А что с Вильямом Мюрреем? Он – последняя ниточка, ведущая к заговорщикам.

– Поиски ведутся, – Холмс-старший сжимает губы, – но, боюсь, пока безуспешно.

Шерлок отворачивается к окну, Майкрофт встает с кресла.

– Шерлок, я рад, что ты вернулся домой, – говорит он, – и что ты не пострадал. С тобой ведь все хорошо? Когда я вошел, мне показалось…

Он не договаривает, слегка сводит брови, сам толком не понимая, что именно почувствовал, – посетившие его опасения оказались слишком мимолетными.

– Уйди, Майкрофт, – холодно бросает его брат. – Не нуждаюсь в твоем обществе.

Тот неуверенно приподнимает уголки рта, а затем заставляет себя широко улыбнуться, тихо хмыкает, отворачивается и покидает квартиру.

Передовая оперативная база «Сангин», провинция Гильменд

Внутри двухместной палатки душно, солнце просвечивает сквозь желто-коричневый брезент, бросает золотистые отсветы, воздух кажется тяжелым и загустевшим. Джордж Берроуз сидит на краю раскладушки, сжав руки и задумчиво наклонив голову. Джон откидывает в сторону полог и заходит внутрь. На долю секунды при виде высокого, худого и темноволосого человека, глаза его радостно и изумленно вспыхивают, черты лица смягчаются, но в следующий же миг он возвращается к реальности, по-военному подтягивается и принимает привычный хладнокровный вид.

– Сэр?

– А, вот и вы, капитан, – откликается Берроуз, поднимает голову и смотрит на Джона.

Джон слегка расслабляется, сводит брови, отворачивается, ставит в угол винтовку и вешает на нее каску. Затем снова оборачивается к Берроузу, ослабляет застежки бронежилета. Берроуз кивает на вторую раскладушку, и Джон садится. В палатке тесно, так что их колени почти соприкасаются.

– И как сегодня прошло патрулирование? – светским тоном интересуется Берроуз.

– Жарковато, – отвечает Джон. – И бессмысленно. Талибы минируют дороги вокруг Аль Ахада, потому что мы их патрулируем, а мы патрулируем, потому что они минируют. Так и ходим кругами друг за другом.

Берроуз тихо фыркает.

– Хинда ведь уже обнаружили? – тихо спрашивает Джон.

Улыбка Берроуза становится шире и мягче.

– Хорошо. Быстро они, – Джон кивает и слегка опускает голову.

– Место хорошо отметили, – произносит Берроуз.

Джон снова кивает, не поднимая взгляда.

– Тело обернули в спальный мешок и обложили камнями, чтобы до него не добрались падальщики, – сообщает майор.

В тесном и замкнутом пространстве палатки медленный выдох Джона кажется тихим скрежетом.

– Тело перевезли в «Бастион», – продолжает Берроуз. – Утром он едет домой.

Джон потирает правую ладонь, растирает въевшуюся грязь.

– Ты поговорил с семьей, – то ли утверждает, то ли спрашивает его собеседник.

– Да, – Ватсон поднимает голову.

– Как они?

Джон медленно качает головой.

– В его семье нет военных, – произносит он после минутного колебания. – Они… им не понять.

Берроуз шумно выдыхает и опирается спиной на натянутую ткань палатки.

– Они злы. На нас… и на него, – говорит Джон.

Берроуз дергает уголком рта и слегка наклоняет голову, как будто не совсем согласен с собеседником. Джон решительно встряхивает головой.

– Они имеют на это право, – продолжает он, чуть приподняв брови. – Со стороны все мы тут как будто в игрушки играем – пока кого-то не убьют. Но ведь кого-то всегда убивают.

– Если бы он не пошел в армию, чем бы он занялся? – тихо интересуется Берроуз. – Если бы ты не стал военным, что бы ты делал?

Джон смеется, коротко, сухо, но искренне.

– Да черт его знает, – отвечает он. – На крокодилов бы охотился, или еще на какую гнусь.

Несколько секунд они пристально смотрят друг на друга.

– О Мюррее ничего не слышно? – спрашивает Джон.

Берроуз качает головой, Ватсон вздыхает, снова наклоняет голову и проводит рукой от затылка к макушке.

– Если он расколется и скажет, что Холмс отправился с тобой, они нагрянут сюда, – говорит Берроуз.

– И что? Не найдут, – Джон смотрит на него исподлобья. – Его тут больше нет.

– Но ты-то здесь, – хмыкает Берроуз.

– Значит, помимо двадцати с чем-то там миллионов афганцев, сотни с лишним тысяч наемников талибов и черт его знает скольких идиотов, по которым мы то и дело лупим с воздуха ракетами, на меня открыли охоту еще целых три высокопоставленных американских психа? – на лице Джона появляется дерзкая ухмылка.

– Ну да. Чтобы точно мало не показалось, – смеется Берроуз.

– Понял. Спасибо, сэр.

Берроуз встает, коротко хлопает Джона по плечу, делает шаг к выходу и наклоняется, чтобы пройти через откидной полог. Джон растягивается на раскладушке и смотрит на подсвеченный солнцем брезент над собой, потом закидывает руку за голову и закрывает глаза.

Сеймур-роуд, Бристоль

Узкий каменный фасад дома в викторианском стиле облицован светло-абрикосовыми плитками. На простой деревянной двери бронзовый молоток. Шерлок стучится, и после недолгой задержки ему открывают. Девушка, стоящая в дверном проеме, смугла, у нее широкая кость и по-спортивному подтянутая фигура. Темное, с резкими чертами лицо ее скорее поражает своей необычностью, нежели очаровывает.

– Мисс Кришначандра? – уточняет Шерлок. – Я Шерлок Холмс. Я звонил вам.

– Рами, пожалуйста, – отвечает она, безуспешно пытаясь улыбнуться. – Заходите в дом.

Низкий и четкий голос, тягучий звук «р» и слегка певучее произношение выдают в ней человека, чьим родным языком был хинди. Шерлок переступает порог, она закрывает дверь и проводит его по коридору в маленькую гостиную. Занавески плотно задернуты, но даже в полумраке видно, что чистая и аккуратная комната пышно и ярко обставлена в восточном стиле. На узком столике у стены, задрапированном светлой тканью, стоит фотография Хинда в темно-синей парадной форме, а рядом с ней несколько бронзовых плошек с цветами, специями и мотками красных ниток. Шерлок пристально смотрит на Рами, она слегка качает головой, указывает ему на кресло, сама опускается на край дивана.

– Прошу извинить родителей Вильяма за то, что они не могут встретиться с вами, – говорит она. – Боюсь, что они…

Она отворачивается, но лицо ее остается приветливым и спокойным.

– Я привез некоторые его вещи, – Шерлок достает из кармана пальто карманное издание «Бхагавад-гиты» и рыжевато-коричневый сверток.

Шерлок наклоняется вперед, и Рами забирает вещи из его протянутых рук, задумчиво проводит большим пальцем по потрепанному срезу книги.

– Вы читали ее? – спрашивает она, не поднимая головы.

– Нет… не читал, – отвечает Шерлок.

– В ней рассказывается о воине, отправляющемся на битву, – произносит Рами чуть хриплым, но все еще ровным и спокойным голосом. – Он спрашивает, как ему заслужить прощение за все те смерти, причиной которых он станет…

Темные глаза девушки наполняются слезами, но лицо остается спокойным и неподвижным.

– …и получает ответ: ты понесешь это бремя на своих плечах, но в итоге ты будешь прощен, потому что ты воин, и ты делал то, что должно воину.

Густые черные ресницы уже не могут сдержать слез, и те стекают по щекам, оставив две мокрых дорожки. Шерлок сводит брови. Рами не пытается вытереть слезы, на самом деле, ничто в ней – ни выражение лица, ни осанка, ни голос – не выдает потерю контроля, ничто, кроме этих блестящих полосок. Она разворачивает сверток ткани и достает бумажник Хинда, набитый листиками, билетами и фотографиями, его жетоны и серебряный талисман.

– Вы были с ним, когда это случилось, – произносит она.

– Да, – тихо подтверждает Шерлок.

– Его командир звонил сегодня утром, – чуть хрипло говорит Рами. – Сказал, что, по его сведениям, все случилось очень… быстро.

– Да, так и было. Думаю, он даже не успел ничего понять.

– Но ведь он погиб не напрасно? – спрашивает Рами. – То есть… то, что он был там, сыграло какую-то роль?

– Для меня – да, – отвечает он. – Он защищал меня.

Рами кивает, смотрит на фотографию Хинда.

– Вы с ним долго были знакомы? – спрашивает Шерлок.

Рами пытается улыбнуться, но губы ее не слушаются.

– В феврале у него было десять дней отпуска, – рассказывает она. – Тогда мы и встретились. Безумие, да? Помолвка с человеком, которого знаешь всего десять дней.

– Нет, – в глазах детектива мелькает какое-то странное выражение. – Вовсе не безумие.

Рами качает головой, смотрит на бумажник в своих руках и достает оттуда сложенную в несколько раз журнальную страницу. Это фотография Хинда во весь разворот. Он снят в профиль у грубой глинобитной стены, на нем камуфляж, в руках – штурмовая винтовка, а у ног пара тощих бродячих псов.

– Фото из «Обзервера», – тихо произносит Шерлок.

Он хмурится, прижимает к губам кончики пальцев. Взгляд его изучающее скользит по фотографии, переходя от точеного профиля Хинда к его винтовке, а затем – к морде собаки, тыкающейся носом в карман штанов десантника.

– Отличный кадр. Вы снимали?

– Хотела бы я быть таким профи, – отвечает Рами. – Это работа Митчелла Гована, он американец. Глаз у него наметанный, да и возможности фантастические.

Шерлок вопросительно наклоняет голову.

– Он был морпехом, – продолжает девушка. – И, по слухам, весьма достоверным, он был в Афганистане еще в восьмидесятые – сражался против русских на стороне муджахединов.**

– Как и Дэниэл Рост, – резко добавляет детектив.

– Вместе с Дэниэлом Ростом, если верить тому, что говорят, – поправляет Рами. – Похоже, они очень близко сдружились. Именно Гован сделал то фото Роста и Амара Ахади, которое попало в «Таймс» пару месяцев назад.

– Оу, – выдыхает Шерлок. – Думаю, он снимал их и еще раз, причем не так давно.

– О чем вы? Я не понимаю, – произносит девушка.

– Зато я – да. Или, по крайней мере, начинаю понимать, – детектив вскакивает на ноги. – Прошу прощения, мне пора.

Рами убирает с колен вещи Хинда и поднимается с дивана, недоуменно нахмурившись.

– Вы хотели знать, сыграло ли какую-то роль то, что Хинд был там, – Шерлок сжимает ее руки. – Я собираюсь доказать, что он там был не напрасно.

Он разворачивается и быстрым шагом выходит из гостиной, оставив Рами в немом изумлении. Шерлок захлопывает за собой входную дверь и торопливо идет вниз по улице к главной дороге, на ходу доставая из кармана мобильный телефон и набирая номер.

– Майкрофт, это я, – говорит он, свернув на улицу, ведущую к вокзалу. – В середине восьмидесятых Дэниэл Рост служил в Афганистане вместе с Митчеллом Гованом, и, поспорить готов, тогда они и познакомились с Амаром Ахади. Мне нужна полная информация об Ахади – вся его биография. И найди Гована. Думаю, он – один из трех заговорщиков.

– Я этим займусь, – следует ответ.

Шерлок слегка поворачивает голову и скашивает глаза.

– Майкрофт, ты пустил за мной наружку? – спрашивает он.

– Нет, – резко отвечает тот. – Это было совершенно излишним. В Бристоле превосходная система видеонаблюдения. Что ты…

Шерлок прерывает звонок и кладет телефон обратно в карман. Ниже по улице он замечает бар – убогое одноэтажное здание, втиснутое в ряд безликих домов. Шерлок проходит мимо занавешенных до половины окон и сворачивает в узкий дверной проем. Потертый пол, тусклая мебель, слабая претензия на старину в виде светильников с круглыми плафонами и барной стойки из вишневого дерева. Плоскоэкранный телевизор у входа работает на полную громкость, заглушая разговоры немногочисленных дневных посетителей. Шерлок решительно проходит мимо барной стойки к свободному столику у окна в дальнем конце зала, садится и смотрит на дверь.

Следом за ним в баре появляется худой мужчина среднего роста. Одежда – оливково-зеленая куртка военного покроя, застиранная футболка цвета хаки и синие джинсы – болтается на нем как на вешалке, наводя на мысль, что худоба его – неожиданное и относительно недавнее приобретение. Неровно отросшие каштановые волосы падают на лоб и плечи. Очевидно, что когда-то он носил короткую стрижку, но не был у парикмахера уже несколько месяцев. Посетитель приближается к столу Шерлока, и тот понимает: он еще молод, вряд ли старше него самого. У него мальчишески-тонкие черты лица и яркие голубые глаза, но из-за напряженного выражения лица он кажется старше.

– Мистер Шерлок Холмс, – утвердительно произносит он.

– Вряд ли бы вы за мной шли, если бы я им не был, – отвечает детектив.

Собеседник наклоняет голову и вопросительно приподнимает брови.

– Прошу вас, – лениво тянет Шерлок и указывает на соседний стул. – Мистер?

– Капитан МакЭвой, Второй Стрелковый, – представляется тот и садится. – Документы о моем увольнении еще не подписаны.

– Вы были ранены.

– Я калека, – поправляет МакЭвой. – Просто это не так заметно.

– Чем могу быть полезен, капитан МакЭвой? – Шерлок хмурится.

– Да ничем, – отрезает тот. – Мне уже не помочь. А вот сотне тысяч, все еще сражающихся в Афганистане, – вполне.

Детектив сужает глаза, внимательно оглядывает собеседника, тот качает головой.

– Можете упражняться на мой счет в дедукции сколько угодно, – говорит он, – но я всего лишь курьер, и я даже не знаю, кто автор послания, что мне велено передать. Но я знаю, чего они хотят, и сам хочу того же.

– И что это? – осторожно уточняет Шерлок.

– Чтобы такие, как я, как Вильям Хинд, как ваш приятель, перестали умирать ни за что ни про что.

Он наклоняется вперед, и Шерлок замечает неравномерно выцветший шрам над правым ухом, прикрытый темными волосами.

– Меня ранили во время операции по зачистке села неподалеку от Муса-Кала от талибов, – говорит МакЭвой. – Двое наших погибли, шестеро получили ранения, но мы выиграли тот бой. А потом нам приказали отступить, просто потому, что ни сил, ни техники, чтобы удержать позиции, не было. Мы ушли, а талибы спокойно вернулись туда.

Шерлок хмурится и сверкает глазами.

– И это происходит все время, снова и снова. Мы сражаемся, мы погибаем, и все впустую. Это надо прекратить.

– Но… Рост и другие заговорщики вовсе не намерены прекратить войну, – возражает детектив.

– Разумеется, – МакЭвой тихо фыркает. – Какой солдат захочет остановить войну? Нет. Они хотят ее выиграть.

– Им нужно больше денег, – скучающим тоном уведомляет Шерлок. – И они их получат. В данный момент мой брат готов пойти на уступки.

– Им нужно не «больше», – возражает его собеседник. – Им нужно «достаточно». Ровно столько, сколько потребуется, чтобы одержать окончательную победу. На такое ваш брат вряд ли согласится с легкостью.

– И чего же вы хотите от меня? – резко произносит Шерлок, но голос его звучит мягко и немного дрожит.

– Возвращайтесь, – МакЭвой сверкает глазами. – Поставьте себя на линию огня. И у вашего брата появится личная заинтересованность сделать то, что его так или иначе заставят сделать.

Шерлок прищуривается, а затем недоверчиво распахивает глаза.

– Вернуться обратно в Афганистан...

МакЭвой кивает.

– А если я откажусь? – детектив неестественно дергает головой.

– На нашу войну не отправляются по обязательной повинности, – собеседник пожимает плечами. – Люди, от имени которых я говорю, считают нужным брать лишь то, что им предлагают по доброй воле, и никак иначе.

– Вы сумасшедший, – тихо произносит Шерлок.

– Моя работа – подставляться под пули. Разумеется, я сумасшедший, – МакЭвой улыбается, широко и искренне.

Во взгляде детектива мелькает беспомощность.

– Подумайте хорошенько, – МакЭвой поднимается со стула. – Именно от вас зависит то, как быстро ваш брат пойдет на уступки, – откровенность и искренность на его лице уступают место безжалостному предупреждению, – а также то, на что еще они будут вынуждены пойти, чтобы заставить его сдаться.

Он делает шаг назад, разворачивается и неторопливо выходит из бара. Шерлок прижимает пальцы ко лбу, тяжело дышит открытым ртом.

Монтегю-стрит, Лондон

Пальто Шерлок бросает на пол, сразу у входной двери, снимает пиджак и проходит в гостиную. Он ложится на диван, лицом к спинке, поджав ноги и уткнувшись в нее лицом. Кладет под голову согнутую руку, пальцами другой проводит по кожаной обивке, слегка нажимая. Рука его скользит к сиденью, поворачивается, и он проводит пальцами по шее, к расстегнутому воротнику рубашки.

Шерлок немного сдвигается, прижимается крепче к спинке дивана. Рука его двигается вниз, к животу и бедрам. Он закрывает глаза и сжимает пальцами пах, что-то едва различимо шепчет, облизывает губы и прикусывает нижнюю. Тело его выгибается, он то сгибает, то выпрямляет ноги, широко распахивает глаза и резко выдыхает. Рука его замирает, дыхание становится прерывистым и неровным. Он утыкается лицом в стык между спинкой и сиденьем и крепко зажмуривается, но слеза все равно просачивается меж ресниц и застывает капелькой на переносице.

______________

От переводчика

* В оригинале – «Where Every Path I Take», строчка из песни «Paved With A Little Pain», исполнитель – Dot Allison.

Послушать – [http://www.youtube.com/watch?v=NL2rqdD3M-I]

Подстрочник – ниже.

** «Харакат-уль-Муджахедин» (в переводе с арабского – «Движение борцов за веру», старое название «Харакат уль-Ансар» («Движение соратников Пророка»), известна также как «Аль-Хадид», «Аль-Фаран» ) – одна из наиболее развитых и организованных террористических организаций Пакистана. Была создана в начале 80-х в Пенджабе радикальными исламскими активистами с целью борьбы с советскими войсками в Афганистане.

Подстрочник песни (1 куплет + ключевой припев)

Если бы я был пастором, то встал бы на колени и молился

Будь я игроком, сберег бы себя для тебя,

Если бы был охотником, остался бы дома с тобой,

А будь я солдатом, отдал бы тебе все свое оружие.

Я должен идти, потому что люблю тебя.

И путь, что мы проделали, был напрасен.

Какой бы я не выбрал путь,

Он приведет меня к тебе,

И будет вымощен болью.

Но я готов буду пройти его заново,

Несмотря на то, что он вымощен болью.