Текст книги "Мир без принцев (ЛП)"

Автор книги: Зоман Чейнани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

– Я показала вам эту историю не для того, чтобы напугать вас, – сказала Декан в конце урока, – а чтобы напомнить вам, насколько подло будут вести себя мальчики во время Испытания. Не ждите, что они отступят, если вы выбросите белый флаг или сдадитесь. – Её губы растянулись в тонкой улыбке. – Так что не церемоньтесь с ними.

Когда Декан между занятиями уходила, Агата пыталась проследить за ней, но ей не слишком хорошо удавалось, будучи невидимой маневрировать сквозь толпу по коридорам. После того, как она в четвертый раз упустила её из виду, Агата, приуныв, привалилась к стене.

– В самом деле, Поллукс, я в состоянии справится в одиночку со своим обедом, – раздалось ворчание профессора Дови у неё за спиной...

Агата подняла глаза и увидела меховую башку Поллукса, прикрепленную к дряхлому телу совы, которая летела за профессором, одетой в зеленое платье.

– Странные дела творятся в последнее время, – запыхавшись, выдавил Поллукс. – Голоса в канализации, крысы бабочек едят, на девочек какие-то призраки налетают в коридорах... Декан посоветовала до Испытания не спускать с вас и леди Лессо глаз.

– Возможно, если бы Эвелин не заняла мой кабинет, меня было бы проще найти, – резко высказалась профессор Дови и поспешила вниз по ступенькам, сова-Поллукс бросилась за ней.

Глаза Агаты чуть не выскочили из орбит. Вот дела!

До конца урока оставалось еще полчаса, потому она поспешила по спиральной стеклянной лестнице Милосердия в старый кабинет профессора Дови, к длинной мраморной двери на шестом этаже, некогда украшенного изумрудным жуком, а теперь синей бабочкой. Агата посмотрела вниз, убедившись, что за ней никто не поднимается.

Она взялась за серебряную ручку, но та не поддалась. Она ударила по замочной скважине заклинанием светящимся пальцем, но и это не помогло. Потом она ударила еще парочкой заклинания, и они оказались бесполезными, а после она сотворила заклинание заморозки и...

Замок поддался.

Взбудораженная своей удачей Агата схватилась за ручку, только для того, чтобы обнаружить – замок открылся изнутри. В панике она нырнула под лестницу, когда дверь широко распахнулась.

И высунулся длинный девичий веснушчатый нос. Девушка скосила глаза направо, потом налево и вскочила на перила, чтобы съехать по ним на этаж ниже.

Прижимаясь к полу, Агата выглянула из своего укрытия, провожая взглядом знакомые рыжие волосы.

Что Яра делала в кабинете Декана ?

Тут Агата услышала скрип, она резко развернулась и увидела, как дверь начала закрываться...

Она едва-едва успела подставить ногу.

Профессор Мэнли спускался перед ужином в Пыточные дважды, обещая накормить Тедроса, если тот расскажет где Сказочник. Тедрос молил о пощаде... но у него не было других ответов для профессора. И профессор вновь удалялся, оставляя принца голодать.

Лучи закатного солнца уже не проникали в канализацию, отражаясь в заливе, расплескав красно-оранжевое свечение от туннелей Добра до Зла. Теперь принц сидел на панцирной сетке своей кровати в кромешной тьме, слушая как бурлящий поток разбивался о камень. Ел он последний раз шесть дней назад. Сердце его билось еле-еле, словно собиралось вот-вот остановиться. Его желудок болел так сильно, что он едва держался на ногах. И несмотря на удушающую жару канализаций, его зубы выбивали чечетку. Его знобило.

Сегодняшнего наказания ему не пережить.

Дверь в темницу скрипнула и отворилась, но принц не поднял глаз, пока не услышал запах мяса.

Филипп поставил перед ним ведро с тушеной бараниной и картофелем, и отступил назад.

– Сказал Мэнли, что это для Кастора, – объяснил он странным наигранно низким голосом. – А Кастору сказал, что это для Мэнли.

Тедрос всмотрелся в принца-эльфа, такого сильного и в то же время утонченного, словно парень не выбрал еще кем хочет быть. Он был слишком улыбчив, вставал слишком близко к другим парням, чрезмерно играл своими волосами, откусывал (что странно) еду маленькими кусочками, постоянно трогал свое лицо, будто проверяя не появились ли прыщи... Но всего страннее были его глаза... У Филиппа были большие изумрудные глаза, иногда холодные, иногда глубокие и нежные, будто их обладатель мечется между Добром и Злом. Когда-то и у Тедроса были такие же глаза.

Он усвоил урок.

Тедрос схватил ведро и швырнул его в каменную стену, забрызгав Филиппа содержимым. Ведро с громким лязгом упало на пол, а он тяжело дыша сел обратно на кровать.

Филипп ничего не ответил, а просто сел на край своей кушетки.

Два сокамерника сидели, сгорбившись в полной тишине, пока дверь со скрипом не открылась и внутрь темницы вплыла тень.

– Нет... – охнул Филипп, видя, что это вошел Арик, с закрученным хлыстом на поясе. – Ты же его убьешь!

– А ты не опоздаешь на поиски Сказочника, а? – ощерился Арик.

– Да посмотри на него! – давил Филипп. – Ему не пережить...

Но фиолетовые глаза Арика упали на пустое ведро рядом с кроватью Тедроса.

– Воруем еду, значит. – Он бросил злобный взгляд на принца, перебирая пальцами хлыст. – Возможно, мы начнем с дополнительного наказания сегодня вечером.

– Нет! – выкрикнул Филипп. – Это моя вина! Тедрос, скажи ему!

Тедрос, молча, одарил его испепеляющим взглядом, а потом отвернулся.

Тедрос услышал, как Филипп у него за спиной перестал дышать, понимая, что он не хотел этого. Тень Филиппа на какое-то мгновение задержалась на стене, а потом вылетела из темницы.

– Руки на стену, – отдал приказ Арик принцу.

Тедрос развернулся и положил руки на кирпичи, покрытые плесенью.

Он услышал резкий щелчок, когда Арик отцепил кнут от пояса и сердце его часто забилось от ужаса. Любой удар может стать для него последним. Он не хотел умирать, во всяком случае, так. Эта смерть будет хуже смерти его отца. У него на глазах проступили слезы, ноги и руки дрожали. Он посмотрел на тень Арика, раскручивавшего кнут.

Рука тени замахнулась и вот-вот должна была ударить в полную силу хлыстом по его спине...

Тень Арика качнулась, и кнут ударил по чье-то другой коже.

Тедрос резко развернулся.

Филипп держал Арика за горло, прижав к стене. Из плеча Филиппа от удара хлыстом сочилась кровь.

– Передай преподавателям, что, если еще кто-нибудь попытается ему хоть раз причинить боль, им придется сначала иметь дело со мной, – прорычал Филипп.

Тедрос моргнул, не понимая жив он, или уже умер.

Арик под натиском Филиппа занервничал, но потом взял себя в руки, хищно улыбнулся и вырвался из его рук.

– Просто то, что нам нужно на Испытании. Кто-то, ставящий верность превыше всего, – сказал он, быстро удаляясь. – Я поговорю с преподавателями, чтобы тебе подыскали комнату получше.

– Меня и эта устраивает! – рявкнул в ответ Филипп.

Глаза Тедроса стали размером с блюдце. Он медленно развернулся к Филиппу с красными от злости щеками. Филипп оскалился.

– Либо ты сейчас же все съедаешь, либо я лично тебя прикончу, – набросился на Тедроса Филипп.

На этот раз Тедрос не стал спорить.

Агата взглянула на старинные часы в углу кабинета. Десять минут до звонка на перемену.

Она оглядела кабинет Декана, который оказался почему-то практически пустым. Прежде стол профессора Дови был весь завален сломанными гусиными перьями, бухгалтерскими книгами, и свитками, придавленными тыквенными пресс-папье. У Эвелин же стол был девственно чист. На столешнице из красного дерева стояла только длинная тонкая свеча, цвета пергамента.

Зачем сюда пробиралась Яра? – гадала Агата. Она была уверена, что именно Яру с Деканом она слышала в тот день в галерее. Что-то о позволении Яре находиться здесь... Агата решила пока не заморачиваться этим. Ей необходимо сосредоточиться на Декане, а не на какой-то чокнутой девице, которая то ли немая, то ли нет.

Агата, сгорбившись, уселась на деревянный стул, за голым столом и рассеянно уставилась на фитиль свечи.

В день появления Декана в Школе Добра и Зла, та тут же превратилась в Школу для Мальчиков и для Девочек. Что означало: их с Софи сказка убила Школьного Директора... потому изгнанный когда-то учитель, мог вернуться.

Но зачем ?

Агата припомнила слова Дови и Лессо. Симптомы Софи могли появиться благодаря Эвелин, либо самой Софи. Других подозреваемых нет. Эвелин была осуждена за преступления против учеников. Эвелин каждый раз была в комнате, когда у Софи появлялись новые симптомы... Чудовище... бородавка... неудачная могрификация... Почему я об этом думаю?.. Разумеется, это была Эвелин... или нет?

А что если... Это была не Эвелин...

Агата закрыла глаза, вспоминая свой сон... Он выглядел таким спокойным, таким счастливым, ореол его волос припорошил снег... Она видела его кривоватую улыбку, шнуровка его рубашки развязана. Все было как тогда, когда он пригласил её на Школьный бал... словно, все, что случилось в их истории после пошло совершенно не так... будто она совершила большую ошибку... Она поцеловала его, их сердца бились в унисон...

Агата распахнула глаза. И вновь оказалась в холодном пустом кабинете.

На этот раз – это был не просто сон. Её сердце все еще желало Тедроса. Отчаяние прежнего.

Агата покраснела. Она все еще желала своего принца больше лучшей подруги? Её верной подруги, которая рискует жизнью, чтобы спасти их от того самого мальчика, которого она загадала? Агата в сердцах толкнула стол, ненавидя слабость, глупой принцессы, живущей в ней, принцессы, которая не могла просто заткнуться и не высовываться...

Затем, Агата медленно села обратно.

На свече появилась какая-та странная трещинка. Агата протянула руку и дотронулась до неё, ожидая почувствовать воск под пальцами – только вместо него, это оказалась бумага. Она придвинула свечу ближе и увидела, что это туго скрученный свиток, перевязанный белой ниточкой. Агата постаралась унять, нахлынувшие эмоции, понимая, что Декан может вернуться в любую секунду. Она осторожно развернула пергамент, положив его на стол.

Оказалось, что в нем были спрятаны три страницы.

Первая: карта Синего Леса, та же самая, что и выдавалась каждому студенту на занятиях в Лесных группах, с отмеченными на ней: Папоротниковое поле, Бирюзовая чаща, Синий Ручей...

Но потом Агата заметила место, обведенное красными чернилами. Оно находилось в стороне от известных ей мест. Она уставилась на этот кружок.

Голубые пещеры

Учителя никогда о них не заговаривали и не водили туда детей, по-видимому, потому, что благодаря острым скалам они были труднодоступными, да и не было причин осматривать пустые пещеры. Тогда зачем Декан их отметила?

Агата перешла к следующему листку: письму со сломанной печатью из алого сургуча в виде змеи. Оно было датировано сегодняшним днем.

Дорогая Эвелин ,

Чтобы не было места двусмысленности по проведению Испытания , перечислю правила :

1. Завтра в полдень я буду ждать вас у Врат Синего Леса . В качестве действующих Деканов наших школ , у каждого из нас будет тридцать минут , чтобы создать ловушки по всей площади проведения Испытания . По вашей просьбе границей будут Голубые Пещеры .

2. Учитывая высокие ставки традиционное пред - Испытание будет отменено для обеих сторон .

3. Десять участников от каждой школы . У каждого может быть при себе оружие , по выбору . Больше никто не может войти в Лес , тем более , будучи невидимым . Допускаются все магические заклинания и таланты .

4. Если с восходом солнца в Лесу останутся оба представителя своих школ ( мальчики и девочки ), то Испытание будет продолжаться до тех пор , пока не останутся либо мальчики , либо девочки .

5. Независимо от результата , изначально выдвинутые Требования Тедросом будут соблюдены . Если победят девушки , парни сдадутся в качестве рабов на милость вашей школы . Если же победят парни , то вы должны будете выдать нам Чтецов , которых казнят , а школы вновь станут Школами Добра и Зла .

Любое нарушение этих правил приведет к аннулированию условий Испытания и войне .

Желаю удачи ,

Профессор Билиос Мэнли

Исполняющий обязанности Декана , Школа для Мальчиков

Агата нахмурилась. У неё возникла тьма вопросов. Почему Эвелин пошла на отмену пред-Испытания? И зачем она обвела Пещеры, если это граница Испытания? Она метнулась к третьему листку, все еще злясь на себя за мысли о Тедросе, не говоря уже...

Её сердце замерло.

У неё в руках был длинный, написанный небрежным почерком, список ингредиентов для зелья, которые заполнили каждый кусочек листка.

Листок, который, по словам Юбы, он потерял на прошлой неделе.

И вот теперь она читала его здесь в кабинете у Декана, и разум жгло от вопроса, который затмил все остальное.

Только вопрос был не в том, как у Эвелин Сэдер оказался листок гнома с рецептом Утерянного Заклинания Мэрлина.

Вопрос в том, как она его использует.

Глава 20

Шаг вперед

Сидя на коленях, Тедрос подобрал с пола еще одного ягненка и разорвал его будто оголодавший лев, бросая кости в кучу к остальным. После обгладывания шестого, он схватился за живот, чуть позеленев, пытаясь не дать съеденному вырваться наружу.

Дверь в темницу со скрипом открылась, и Тедрос поднял глаза. Внутрь зашел Филипп. Его волосы и предплечья были вымазаны в запекшейся крови. В руках он держал две кружки от которых шел горячий пар.

– Так и знал, что переешь, – сообщил Филипп, и поставил перед Тедросом кружку с какой-то пенистой жидкостью. – Немного риса с горячей водой успокоят желудок. Жаль, что у нас нет мяты или свежего имбиря... вот, если их заварить и...

Софи заметила, как Тедрос вытаращился на неё, и она побрутальнее прочистила горло.

– Пей давай.

Тедрос сунул в чай язык, и, хмурясь, все-таки выпил его.

– Поздно уже идти искать Сказочника, да, Филипп?

– Да, я сказал Мэнли, что сначала хочу тебя допросить, – сурово сказала Софи, усаживаясь напротив него.

Вот, почему я спасла ему жизнь, наставляла она себя, прислонившись большущими плечами к стене. Тедрос скажет ей, куда запрятал Сказочника. Вот, почему. А не потому что она переживает за него. Она внимательно посмотрела на принца. Нужно сосредоточиться на своей цели.

– Тедрос, скажи мне, где перо?

– Последний раз мы с Тристаном спрятали его, чтобы держать подальше от Софи и Агаты, – резко сказал он. – Мы спрятали его под кирпичом. Не знаю куда он мог деться. – Он заметил, как Филипп изучает его лицо и опустил голову. – Слушай, Филипп, мне не зачем тебе врать. Особенно, после того, что ты для меня сделал.

– Но кто его забрал тогда? – спросила Софи, чувствуя дурноту. – Они допрашивали Тристана?

– Пфф, да он бы первым его учителям принес, – проворчал Тедрос, стаскивая сапоги. – Правда, никто не видел этого заморыша уже несколько дней. Может, сбежал еще до занятий. Он никогда не нравился остальным парням.

– Кастор сказал, что если Сказочник не будет найден, то мы все обречены...

– Поскольку перо отражает душу своего владельца… – пробормотал Тедрос, совсем поникнув. – Если Сказочник попадет в руки Декана Сэдер, то ежу понятно, что в конце сказок будет много смертей. Много парней умрет. Начиная с меня.

Начиная с меня. Эта фраза поразила Софи больше, чем перспектива повального гендерного мора в Бескрайнем лесу. Она всегда считала Тедроса негодяем в своей сказке. Но теперь до неё дошло: Тедрос считал, что это была его сказка... и он заслуживает счастливого финала не чуть не меньше неё.

– Агата загадала тебя, – тихо проговорила Софи, – как ты это понял?

Тедрос помолчал, сжав челюсти.

– Когда мать бросила меня, мне было девять. Это случилось среди ночи, я спал в противоположном крыле. Я помню, как проснулся весь в поту и бросился к окну, сам не зная зачем. У меня было такое чувство, будто сердце разорвалось на части. Последнее, что я видел – это, как мать скачет в Бескрайний Лес на моем любимом коне. – Он провел пальцами по кирпичной кладке. – Когда Агата загадала меня, я точно так же неожиданно проснулся, весь в поту. Филипп, она хотела, чтобы я это услышал. – Его глаза увлажнились. – И я поверил, что это правда.

Софи завозилась со своими грязными ногтями.

– Может это была правда, – сказала она, скорее себе. – Может быть просто что-то... встало на пути.

Тедрос потер глаза и сел прямо.

– Филипп, ты хороший друг. Но тебе не обязательно мне помогать.

Софи помотала головой.

– Я не могу позволить тебе умереть, – выдохнула она, отведя взгляд. – Просто не могу.

– Софи в прошлом году сказала то же самое. Клялась, что защитит меня на Испытании... а потом бросила умирать одного, – сказал Тедрос, ковыряясь в дырке своего грязного носка. – Наверное, в этом и состоит разница между парнем и девчонкой.

Софи все-таки сумела взглянуть на него, удивленно моргнув. Тедрос кивнул.

– Поверь, я знаю о чем говорю, Филипп. Она была воплощением Зла, что описано во всех и каждой сказке.

Софи сглотнула.

– А ты... можешь мне о ней рассказать?

– Она была самой красивой девушкой на свете... у неё светлые локоны, прямо как у тебя, и как у тебя у неё зеленые глаза, – сказал Тедрос, глядя на Филиппа. Сокамерник, чувствуя себя неуютно, отвел глаза, и Тедрос поспешил опустить взгляд. – Но за красотой не было ничего. Каждый раз, когда я давал ей новый шанс, в ответ получал лишь обман. Словно принц ей нужен был лишь для галочки, а что я из себя представлял ей было ровным счетом наплевать. Я так и не понял, что разглядела в ней Агата.

– Может ты не знал Агату, как она знала Софи.

– Я знаю, что Агата само Добро и заслуживает счастье с принцем, – ответил Тедрос. – А теперь она променяла истинную любовь на фальшивку. Софи разрушит ей жизнь.

– Только потому, что ты заставил свою принцессу выбирать, – возразила Софи, эльфийское лицо которой раскраснелось от эмоций. – Тедрос, ты в ответе только за свою судьбу. А не за судьбы Агаты и Софи.

Тедрос скривился, но ничего на это не сказал.

– А почему у девушки не может быть и того и другого? – тихонько спросила Софи. Она посмотрела на лицо мальчика отражающегося в каркасе койки. – Почему у неё не может быть истинной любви принца и любящей лучшей подруги?

– Потому что мы взрослеем, Филипп. – Тедрос выдохнул. – Когда ты юн, то думаешь, что лучший друг – это навсегда. Но как только ты встречаешь свою истинную любовь... все меняется. Ваша дружба уже не будет прежней. Потому что сколько ни старайся, ваша полная преданность может принадлежать чему-то одному. – Он грустно улыбнулся своему соседу. – Вот в чем величайшая ошибка Агаты. Она не понимает, что их дружба с Софи была обречена с того самого мгновения, как она позволила себе любовь ко мне.

Софи почувствовала, как мышцы её нового тела обмякли, словно правдивые слова Тедроса заставили её понято то, что она пыталась замолчать. Той ночью Агата должна была поцеловать Тедроса, и они должны были зажить «Долго и Счастливо». Той ночью она должна была отправиться домой одна, а её лучшая подруга остаться с этим мальчиком.

Но она переписала историю. Она удержала свою лучшую подругу. Но какой ценой?

– Уже слишком поздно, – вздохнул Тедрос, опустив лоб на сцепленные руки. – Я больше никого не полюблю.

– Может быть Софи больше нужна Агата, чем тебе, – с нажимом произнес сосед, у которого почему-то в глазах стояли слезы. – Может быть, к Агате она испытывает самое близкое чувство к любви. Может быть, в конце концов, Софи станет Добром!

Тедрос приподнял голову и посмотрел на Софи исподлобья.

– Разве ты не понимаешь, Тедрос? Ты еще встретишь кого-нибудь, – сказал Филипп дрожащим голосом. – А Софи нет.

– Из тебя фиговый Чтец, Филипп, – сказал мрачно Тедрос. – Есть только одна истинная любовь. Только одна.

Мальчики пристально посмотрели друг на друга, а потом отвернулись и сидели в тишине. Два силуэта в умирающем огне факела.

Но потом Филипп рванул к двери.

– Пошли.

– Что? – не понял Тедрос. – Нам же не разрешают покидать...

– Вот в чем разница между нами, – сказал Филипп, глядя на него сверху вниз. – Ты принц, который играет по правилам, а я нет.

Тедрос опешил.

– Выискался тут главный. Меня тут что, все за малолетнего держат, – пробормотал Тедрос себе под нос, поднимаясь.

Филипп придержал для него дверь.

– А то!

В Обеденной Зале Добра полным ходом шла репетиция, на которой Поллукс рявкал на пять очумевших Несчастливец с толстым белым клоунским гримом на лице, одетых в плохо сшитые чонсамы*.

– Повторяю в последний раз: вы живая метафора Испытания... воплощение эпох женского подчинения и опредмечивания... памятник смертельно-опасного Испытания, которое может стоить нам жизней...

– Мда, как по мне, так эта пьеса куда смертельно-опаснее, чем Испытание, – пробормотала Дот Яре, которая проигнорировала её и бодро готовила лебединые бурки и головные уборы для следующего действия. Дот бросила взгляд на Эстер и Анадиль, которые сидели на расстоянии друг от друга в дальнем конце зала и перешептывались. Должно быть, в пустом промежутке между ними находилась Агата, подумала Дот. – Если бы я знала чем обернется Книжный клуб, то попробовала бы организовать хор. – Она вздохнула, превратив лебединое перо в рукколу и направилась к девочкам, чтобы присоединиться к их беседе.

– Интересно, что же Декан делает с заклинанием Мэрлина? – протяжно сказала Анадиль.

– Может, она использует его для себя? – предположила Агата, чуть приспустив капюшон, чтобы было видно её большие карие глаза.

– Во-первых, мы бы заметили, превратись Декан в мужчину, – возразила Эстер. – Во-вторых: ты уж будь невидимой или нет. У тебя слишком большие и сентиментальные глаза, чтобы воспринимать их всерьез.

– Ну я не знала, что мы, оказывается, все добровольно вызвались помогать с постановкой, – огрызнулась Агата, когда крысы Анадиль вынырнули из банок с краской и покатились по занавесу.

– Поумнее место встречи не могли сообразить?

– Потому что я слишком занята, пытаясь не отдать концы...

– Думаешь мы фигней страдаем? – огрызнулась Анадиль. – Мы работаем на износ, чтобы создать команду к Испытанию, если все покатится в тартарары...

– А вы не думаете, что Декан посылает девчонок в замок к парням? – сделала предположение Дот, жуя зеленый салат.

Все девочки развернулись к ней.

– Если так, тогда понятно, почему Софи до сих пор не нашла Сказочника, – сказала Дот. – Возможно, Декан превратилась в мальчика и спрятала перо, чтобы вы не могли загадать желание. Ну понимаете... чтобы быть уверенной, что Испытание состоится, как и запланировано.

Анадиль, моргая, вытаращилась на неё.

– Начать что ли лопать овощи...

– И кто это наша, прячущая Сказочника, девушка? – злобно произнесла Эстер, раздраженная тем, что не ей пришла в голову эта гениальная мысль.

– Беатрикс, – ответила Агата, натягивая капюшон обратно на лицо. – Это ведь её плащ, не так ли? И у неё под кроватью еще валяется мужская школьная форма. Она обожает Декана! Это наверняка она!

– Слушай, поглядим, что мы сможем вытянуть из неё, – сказала Анадиль, закрывая Агате обзор. – Но у нас осталось всего две ночи. Софи должна найти Сказочника к завтрашнему дню. Где был её фонарь ночью?

– Непонятно. Было туманно, – несчастным голосом сказала Агата. – Мой фонарь стоит в окне, но пока воздух не прояснится ничего не видно.

– Агата, она должна принести перо, – давила Эстер, – или мы все отправимся на Испытание.

Если Агата была не очень сильно напугана, то страх на лице Эстер заставил трястись её поджилки.

– У Декана еще есть карта Испытания... – заикаясь, произнесла Агата. – Она отметила Голубые Пещеры...

– Голубые Пещеры? – хмыкнула Эстер. Они обменялись с Анадиль взглядами. – Да они просто украшают южные ворота, не более. И глубина у них не глубже пятидесяти футов. Что в них может быть?

– Ну, она отменила пред-Испытание, так что мы даже не можем взглянуть, – проворчала Агата.

– Если только она уже не дала тебе разрешение.

Агата подняла взгляд на Эстер, которая хитро поглядывала на свою невидимую подругу.

– Насколько Декану известно, ты у нас прибываешь с гномом в Синем Лесу.

Когда часы пробили полночь, Агата, прячась под плащом-невидимкой, брела в туманному Синему Лесу к южным вратам. Она еще никогда не видела такого тумана. Он клубился белыми облаками и окутывал каждую травинку цвета морской волны. Она прищуривалась, вглядывалась вдаль, пытаясь разглядеть Школу для Мальчиков, но тщетно.

Но для себя она решила, что появление тумана, который не дал им с Софи сообщить друг другу, как у них дела – просто совпадением.

Агату больше беспокоила фраза леди Лессо:

– Эвелин всегда на шаг впереди ...

Агата отмахнулась пока от этой мысли и углубилась дальше в лес, медленно ступая, во избежание столкновения с деревом или животным. И в этой жуткой тишине ее стали одолевать мысли о Тедросе. Причем, чем неистовее она пыталась от них отмахнуться, тем навязчивее они становились, словно ночной кошмар под кроватью, который рос, подпитываясь страхом ребенка. Нервы Агаты совсем расшатались, но она упорно пыталась сосредоточиться на дорожке, покрытой туманом. Она решила, что как только попадет домой, к себе на кладбище – тут же уничтожит все до единой книги сказок. Уж Гавальдон-то мог прекрасно прожить и без принцев, что и демонстрировал.

Агата почувствовала, что дорожка начала подниматься в гору, значит, она уже преодолела тыквенные грядки и приближалась к южным вратам. Завтра уже канун Испытания, и по этому случаю будет показана адская пьеска Поллукса и объявлены имена тех, кто вошел в команду. И тогда же Декан Сэдер и профессор Мэнли расставят по всему Синему Лесу свои ловушки. Они пришли к соглашению, что Голубые пещеры будут им границей... Так что же там Декан прячет?

Прямо из-под Агатиных башмаков выскочил перепуганный белый кролик, держащий в зубах крольчонка, и исчез в молочно-белом тумане, словно его и не было. Агата постаралась ступать еще аккуратнее. Она осторожно делала шаг за шагом, пока не увидела стену сине-зеленого камня перед собой.

Голубые пещеры притаились на юго-востоке Леса под высокими синими соснами. В скале было три пещеры цвета морской волны разного размера. Агата взглянула снизу вверх на утес, совершенно не предполагая как к ним подобраться. Она не могла смогрифицировать, потому что в противном случае она могла бы потерять плащ. Нет, нельзя было так рисковать, потому единственное, что ей оставалось – это взобраться на одну из сосен и перепрыгнуть с неё на утес. К счастью сосновые ветки были толстыми и крепкими, и Агата быстро залезла по ним наверх. Добравшись до вершины, она сделала глубокий вдох и прыгнула на острые скалы, спрятанные туманом.

Агата вновь внимательно оглядела пещеры, и у неё возникло такое чувство, будто они ей знакомы по сказке о Золотовласке: первая слишком большая, вторая маленькая, а третья самого подходящего размера. Она почувствовала, как покраснела шея под плащом. Что-то подсказывало ей – что бы ни было в этих пещерах это даст ответ на вопрос: почему Эвелин Сэдер попала в их сказку... и как она собирается её закончить.

Агата решила начать с первой пещеры. Её трясло, когда она вошла внутрь, освещая себе путь пальцем за неимением фонаря. В пещерных стенах цвета аквамарин слабо отражалось свечение её пальца и её напряженное лицо. Шаг за шагом она продвигалась по зеркальному логову, внимательно осматривая каждый уголок, но ей встречались лишь черви да жуки. Вплоть до самого конца пещеры.

Следом Агата решила попытать счастье во второй пещере. Но лаз в неё был не больше тарелки, потому у Агаты пролезла только голова. Но хуже всего было то, что там она обнаружила только плесень да мох. Агата выдернула голову из пещеры. Настроение у неё совсем испортилось.

Что я здесь забыла? – отчитывала она себя, протопав к последней пещере. Я должна сидеть в замке и ждать Софи, думала она, освещая последнюю пещеру, ту, что была среднего размера. Подруга может вернуться с пером в любую секунду... В прошлом году именно она делала все, чтобы вернуть их домой. Потому что была уверена наверняка – здесь им делать нечего. А теперь так считала Софи, вот почему именно она выиграла в состязании и превратилась в мальчика, а не она. На этот раз Софи была принцем. Софи не отпустит её...

Погасив палец, Агата поспешила на выход из пещеры и остановилась. За спиной послышался какой-то гул, словно вдруг из ниоткуда возник хор сердитых шепотков.

Агата медленно обернулась, услышав, что громкость стрекота нарастает. Она подняла светящийся палец...

Из темноты вылетела туча бабочек и облепила её тело, будто пчелы мед. Бабочки вцепились в её накидку и, подтаскивая Агату к краю обрыву, рвали змеиную кожу на части. Когда от плаща ничего не осталось, они сбросили Агату, а сами умчались прочь. Агата с криком полетела вниз, размахивая руками... Но ей повезло приземлиться в сосновые ветки. Когда она посмотрела в небо, то увидела, как почти скрывшиеся из виду бабочки, словно пепел роняли в Лес черные лоскуты, некогда бывшие её накидкой.

Агата не могла дышать, чувствуя облегчение, что она жива, поддавшись панике из-за случившегося.

Декан оставила эту карту у себя в кабинете специально для неё. Декан знала, что она не тренировалась с Юбой в Синем лесу последние два дня...

Или с Софи.

Будильник взвыл у неё в мозгу и Агата побежала.

Забыв про боль, она ринулась вниз, пытаясь вспомнить в какой стороне находилось прибежище Юбы. Когда она бежала сквозь чащу и по папоротниковым полям, шипы и ветви рвали на ней одежду. Она все бежала и бежала, пока не увидела черную струйку дыма, поднимающуюся из земли. Она упала на живот и просунула голову в крошечное окошко...

Но было уже поздно.

Дом Юбы был сожжен почти дотла, уцелели только несколько листочков гортензии... самого гнома нигде не было видно.

Агата отползла немного, поднялась на ноги и увидела, как туман, окутавший Синий Лес, отступал, словно он уже справился со своей работой. Туман отступал с дорожек и втягивался в Школу для Девочек, в окно кабинета наверху одной из башен.

Агата подняла взгляд к окну Эвелин Сэдер, куда летели бабочки, и заметила во тьме щербатую улыбку, напомнившую ей Чеширского кота.

Эта улыбка говорила о том, что Эвелин знала наверняка, где сейчас Софи...

Потому что она всегда была на шаг впереди.

Агата медленно развернулась и увидела, что и вокруг Школы для Мальчиков не осталось никакого тумана.

Но ни в одном из окон не горел зеленый свет.

От её подруги не было единого знака.

– А разве ты не должен искать сейчас Сказочника? – задал вопрос в темный коридор Тедрос, стараясь не отставать от пушистых светлых волос Филиппа, который шел в преподавательское общежитие. – Уже за полночь...

– Сначала, я хочу тебе кое-что показать, – ответил Филипп, протискиваясь между каменными колоннами.

– Куда мы идем? – простонал Тедрос, чей желудок все еще пучило, после подземельного пиршества. – Мне хочется лишь принять ванную и... – Он умолк.

Они стояли на преподавательском балконе, который возвышался над самым Синем Лесом и открывал на него прекрасный вид. В воздухе словно распалась на мелкие частички странная, ледяная мгла, будто, непроглядный туман, устилавший Лес неожиданно исчез, сам собой.