Текст книги "Из пушки на Луну"

Автор книги: Жюль Габриэль Верн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА X
Флорида и Техас

Еще один важный вопрос оставался нерешенным: надо было выбрать местность, благоприятную для опыта. Ведь совет Кембриджской обсерватории выработал следующие указания:

1) Выстрел необходимо направить перпендикулярно к плоскости горизонта, то есть целить в зенит.

2) Луна бывает в зените тех лишь мест, которые расположены между экватором и 28-й параллелью как на север, так и на юг от экватора.

Таким образом, нужно было точно определить местность, где должна была происходить отливка колумбиады.

На 20 октября было созвано общее собрание членов Пушечного клуба. Барбикен принес великолепную карту Соединенных штатов. Председатель объявил заседание открытым, но не успел еще развернуть свою карту, как Мастон с обычной пылкостью попросил слова.

– Уважаемые коллеги, – начал он с большим подъемом свою речь, – вопрос, поставленный на нынешнее заседание, имеет громадное национальное значение. Он дает нам случай доказать наш патриотизм!

Члены Пушечного клуба переглянулись. Никто еще не понимал, куда клонит оратор.

– Никто из вас, – продолжал после краткой паузы Мастон, – не допустит и мысли поступиться славой своего отечества, и если существует право, которое должно исключительно принадлежать Союзу Соединенных штатов, то это право заключается в том, чтобы колоссальное орудие Пушечного клуба было отлито в пределах нашего отечества! Но при существующих условиях…

– Браво, Мастон! – перебил председатель.

– Позвольте мне развить свою мысль, – продолжал оратор с прежней стремительностью. – При существующих условиях мы должны для удачи нашего великого опыта выбрать место, достаточно близкое к экватору…

– Позвольте мне… – попробовал было Барбикен остановить Мастона.

– Я требую свободы слова, – возразил пылкий секретарь Пушечного клуба, – и требую, чтобы территория, с которой полетит наш победоносный снаряд, принадлежала Соединенным штатам!

– Правильно! Верно! Конечно! – послышались многие голоса.

– Но наши границы недостаточно простираются к югу. Нам необходимо иметь 28-ю параллель, хотя бы за пределами Соединенных штатов, и это – законный повод к войне. И я требую, чтобы была объявлена война Мексике!

– Зачем? К чему? Не надо! Нет! – раздалось со всех сторон.

– Нет?! Вы говорите: нет? – закричал Мастон. – Меня у изумляет слово «нет» в этом месте, в устах членов Пушечного клуба!

– Но послушайте же, Мастон… – начал было председатель.

– Не стану слушать! Никогда не соглашусь с этим «нет» – крикнул в ответ воинственный оратор. – Рано или поздно эта война неизбежна, и я требую, чтобы она была объявлена немедленно.

Раздались выстрелы председательского звонка. Мастон остановился.

– Мастон, – объявил Барбикен, – я лишаю вас слова.

Мастон пытался возразить, но соседям удалось его сдержать.

– Я сам того мнения, – сказал Барбикен, начиная свое председательское слово, – что наш опыт не должен быть произведен нигде, кроме территории Соединенных штатов. Но если бы мой нетерпеливый друг не помешал мне высказаться, если бы он потрудился раньше взглянуть на любую карту Соединенных штатов, то убедился бы, что совершенно не к чему объявлять войну нашим соседям, так как некоторые границы Соединенных штатов переходят за 28-ю параллель к югу. Я развернул карту, и вы видите, что мы имеем в своем распоряжении всю южную часть Техаса и Флориды.

Тем и закончился инцидент с мастоновским объявлением войны Мексике; Мастон должен был согласиться с доводами Барбикена, но при этом высказал сожаление, что обстоятельства еще раз сложились против войны…

Заседание кончилось постановлением, что колумбиада будет отлита или в Техасе, или во Флориде.

Но какое соперничество должно было вызвать это постановление между городами Техаса и Флориды!

Пересекая побережье Северной Америки, 28-я параллель идет по Флоридскому полуострову и разделяет его на две приблизительно равные части. Переходя далее через Мексиканский залив, эта параллель замыкает дугу, образуемую берегами штатов Алабама, Миссисипи и Луизиана. Затем она идет через Техас, пересекает границу Мексики, где проходит через Соньору и Старую Калифорнию, после чего теряется в волнах Тихого океана. Таким образом, только те части Техаса и Флориды, которые расположены южнее этой параллели, удовлетворяли географическим условиям, указанным Кембриджской обсерваторией.

Флорида в южной своей части, ниже 28-й параллели, не имеет значительных городов, но в ней очень много крепостей, воздвигнутых против бродячих индейцев; один лишь город Тампа мог рассчитывать, по своей сравнительной величине и удобному положению, на выбор Пушечного клуба.

В Техасе, наоборот, города многочисленны и притом довольно значительны: Корпус-Крайсти в Нуэсекском графстве и ряд городов, расположенных по Рио-Браво, а именно: Ларедо, Комалитес, Сан-Игнасио, Рома, Рио-Гранде-Сити, Эдинбург, Санта-Рита, Эль-Пандо и Бронзвиль. Это были крупные и опасные соперники Флориды.

Поэтому, как только газеты огласили постановление Пушечного клуба относительно выбора места для установки колумбиады, тотчас же в Техасе и Флориде стали устраивать митинги, и каждый из перечисленных городов стремился добиться во что бы то ни стало, чтобы именно на нем остановился выбор Пушечного клуба.

Уже через несколько дней начали ежедневно прибывать в Балтимору депутаты из Флориды и Техаса для защиты своих притязаний.

Барбикена и других влиятельных членов Пушечного клуба днем и ночью осаждали эти депутаты, требуя аудиенций для выслушивания их настойчивых домогательств.

Если в древности семь городов оспаривали друг у друга честь быть родиною Гомера, то во второй половине XIX века два штата чуть не объявили друг другу войну из-за спора, на чьей территории должен быть сделан выстрел, направленный в Луну.

Депутаты Техаса и Флориды расхаживали по Балтиморе целыми группами и притом все были вооружены. При каждой встрече соперников можно было опасаться вооруженной схватки.

К счастью, председатель Барбикен так осторожно и ловко с ними разговаривал, не лишая никого надежды на успех, что депутаты не находили поводов завидовать друг другу или мстить. К тому же газеты тотчас занялись усиленным обсуждением всех этих вопросов и явились полезным громоотводом для чисто личных столкновений.

Известные большие газеты – «Нью-йоркский вестник» и «Трибуна» – стали на сторону Техаса, а защиту интересов Флориды приняли на себя «Время» и «Американское обозрение».

Члены Пушечного клуба не знали, кого и слушать.

Техас гордо выставлял на вид, как главную батарею своих доводов, то обстоятельство, что в нем целых 26 графств, [18]  [18] Графства, на которые разделяются американские штаты, соответствуют, по административному значению, нашим областям. По площади Техас больше Франции и является крупнейшим штатом Американского союза.


[Закрыть] но Флорида возражала, что у нее графств относительно больше, хотя их всего 12, потому что Флорида в шесть раз меньше Техаса. [19]  [19] Техас и Флорида вошли в Американский союз на правах штатов в 1845 году. До этого времени Флорида, купленная Соединенными штатами у Испании в 1819 году за пять миллионов долларов, не была автономна и называлась «территорией». Техас, входивший раньше в состав Мексиканской республики, в 1835 году отделился от нее, образовав самостоятельную республику с президентом Тустоном, генералом техасской армии. Через десять лет Техас был принят в состав Американского союза; из-за этого возникла война Соединенных штатов с Мексикой, окончившаяся присоединением к Соединенным штатам не только Техаса, но также Калифорнии и Новой Мексики.


[Закрыть]

Тогда Техас стал хвалиться своим населением в 333 тысячи жителей, а Флорида отвечала, что она более густо заселена, потому что на малую ее территорию приходится целых 56 тысяч жителей; кроме того, она язвительно спрашивала: почему Техас не хвалится также своей болотной лихорадкой, которая ежегодно уносит тысячи жертв?

И Флорида была права.

В свою очередь Техас возразил, что не Флориде упрекать других за лихорадки и нездоровый климат, – разве она запамятовала свою собственную «черную рвоту»?…

И Техас также был прав.

К тому же, – добавлял Техас через дружественный ему «Нью-йоркский вестник», – Техас заслуживает предпочтения, потому что в нем растет лучший в Америке хлопок, потому что там произрастает лучший зеленый дуб для постройки кораблей и потому что у него великолепный каменный уголь и богатейшая железная руда, дающая 50 процентов чистого металла.

На это «Американское обозрение» – горячий защитник Флориды – возражало, что хотя почва Флориды и не столь богата полезными ископаемыми, но представляет гораздо более благоприятные условия для формовки и отливки колумбиады, так как у берегов океана и Мексиканского залива она состоит из великолепной глины и тончайшего песка.

– Но, прежде чем отливать что-либо в какой-нибудь стране, – отвечали печатные органы Техаса, – надо до этой страны добраться! А добраться до Флориды – дело нелегкое, потому что у нее нет ни железных дорог, ни удобных гаваней; берег же Техаса может предложить Гальвестонскую бухту, которая имеет 50 километров в окружности и способна вместить флоты всех государств мира.

– Недурно! – восклицали в ответ газеты Флориды. – Что это: простое невежество или коварный обман? Ваша Гальвестонская бухта лежит выше 29-й параллели, а колумбиада должна быть установлена не севернее 28-й. У Флориды же есть бухта – Эспириту-Санто, как раз на 28-й параллели, и через эту бухту корабли прямо доходят до города Тампа.

– Хороша бухта, наполовину заваленная песком! – получали в ответ флоридцы.

– Сами вы завалены песком, – отбивались флоридцы. – Уж не скажете ли, что Флорида совсем дикая страна?

– А разве до сих пор не рыскают семинолы по вашим степям?

– Ну, так что же! А ваши команчи и апаши? [20]  [20] Семинолы, команчи, апаши – дикие племена, обитатели Америки.


[Закрыть] Или вы за эту неделю успели их цивилизовать?

Несколько дней подряд продолжалась полемика такого рода, пока Флорида не потребовала перенести спор на другую почву. Дружественное Флориде «Время» выступило с передовой статьей, которая кончалась таким патриотическим заявлением:

«Так как предприятие Пушечного клуба – дело истинно-американское, то оно должно быть осуществлено на истинно-американской территории».

Весь Техас пришел в крайнее негодование.

– Разве техасцы не такие же истинные американцы, как и флоридцы? Разве Техас и Флорида не вошли в Союз Соединенных штатов в одном и том же 1845 году?

– Правда, но не об этом речь, – отвечало «Время». – Флорида принадлежит американцам с 1820 года.

– Еще бы! – возразила «Трибуна». – Вы уже привыкли принадлежать другим: сперва были англичанами, потом испанцами, и только через 200 лет попали в американцы. Да еще каким манером! Вас купили за пять миллионов долларов.

– Так что же? – отвечали флоридцы и их газеты. – Краснеть нам не приходится. А откуда взялся Техас? Кого купили в 1803 году вместе с Луизианой у Наполеона за 16 миллионов долларов?

– Это просто позор! – закричали тогда депутаты и защитники Техаса. – Такой жалкий клочок земли, как Флорида, да еще смеет равняться с Техасом! Техас не был ни продан, ни куплен. Техас сам завоевал себе свободу, изгнав мексиканцев 2 марта 1835 года. Техас сам объявил себя федеративною республикою после победы Самуила Густона на берегах Сан-Гиацинто над войсками генерала Санта-Анны. Техас сам, добровольно, присоединился к Соединенным штатам Северной Америки.

– Потому что он испугался, как бы мексиканцы снова его не завоевали, – ответила Флорида.

«Испугался»! С того дня, когда сорвалось это неосторожное слово, – к тому же слишком резкое и неверное, – положение стало невозможным.

Все в Балтиморе боялись, что приезжие депутаты Техаса и Флориды схватятся на улицах и начнут резать друг друга. Пришлось устроить надзор за всеми этими людьми.

Председатель Пушечного клуба не знал, на что решиться. Каждый день к нему сыпались докладные записки, документы и даже письма с самыми серьезными угрозами. Барбикен долго спрашивал себя, чью сторону он должен принять. С точки зрения строения почвы и удовлетворительности, или, точнее, неудовлетворительности, путей сообщения права обоих штатов на установку у них колумбиады были, в сущности, одинаковы; политические же соображения и патриотические завывания, по мнению Барбикена, к делу не шли.

Надо было покончить с этими колебаниями. Барбикен собрал Исполнительный комитет Пушечного клуба и предложил следующий, самый мудрый, выход из создавшегося положения:

– Принимая во внимание те распри, которые мы наблюдаем между Флоридою и Техасом, можно считать несомненным, что такие же споры возникнут между городами того штата, который мы изберем. Теперь мы видели отчаянное соперничество между штатами, а тогда нас снова займут и также будут мешать нашей работе распри между городами. В Техасе целых 11 городов расположено на 28-й параллели или южнее, и появятся уже целых 11 соперников, вместо прежних двух, которые создадут нам массу новых забот и неприятностей. У Флориды всего один город. Поэтому я предлагаю избрать Флориду, то есть город Тампа.

Это решение привело депутатов Техаса в неописуемую ярость. Они начали осыпать Пушечный клуб проклятиями, а видных его членов – ругательными письмами. Тогда у балтиморских властей остался один только способ успокоить разгоряченных техасских депутатов, и они привели его в действие: заказали специальный экстренный поезд и предложили техасцам в него сесть, с предупреждением, что если они не пожалуют добровольно, то их туда посадят насильно…

Техасские депутаты сразу исчезли, покинув Балтимору со скоростью 50 километров в час.

Но, несмотря на всю быстроту этой посадки, техасцы успели послать по адресу своих противников последние и самые язвительные упреки.

Напомнив о малой ширине Флориды, представляющей собой узкий полуостров между Атлантическим океаном и Мексиканским заливом, они предсказали, что Флорида не выдержит выстрела колумбиады.

– Вас самих, всю вашу Флориду взорвет! – кричали они, потрясая кулаками через открытые окна отходящего поезда.

– Ну, и пусть взорвет! – отвечали флоридцы с хладнокровием и лаконизмом, достойными героев древности.

ГЛАВА XI
По всему свету

Все вопросы – астрономические, географические и технические – относительно осуществления проекта Барбикена были решены, кроме одного – денежного. Для выполнения предприятия Пушечного клуба требовалась огромная сумма денег. Нельзя было рассчитывать на какое-нибудь отдельное лицо, даже на отдельное государство, чтобы получить те миллионы, которые были необходимы для успеха дела.

Поэтому Барбикен решил не обращать внимания на узко-национальное самолюбие. Он ясно понял, что вопрос о колумбиаде нужно превратить из узко-американского в международный, то есть обратиться во все государства с просьбой о финансовом соучастии в предприятии Пушечного клуба.

В самом деле, каждое государство на Земле могло считать своим правом, если не обязанностью, принять участие в этом своеобразном походе на Луну. Поэтому открытая в Балтиморе подписка на дело Пушечного клуба распространилась по всему свету.

Несмотря на то, что подписка шла не на заем с обязательством возвратить когда-нибудь деньги и до того времени ежегодно платить за них проценты, а стоял вопрос о бескорыстных в полном смысле этого слова пожертвованиях, успех этой подписки превзошел все ожидания Барбикена и членов Пушечного клуба.

Оказалось, что проект Барбикена и предприятие Пушечного клуба живо заинтересовали не только американцев. Известия о проекте давно перешагнули через Атлантический и Великий океаны, проникнув одновременно в Европу, Азию, Африку и Австралию. Астрономическая обсерватория Соединенных штатов официально сообщила обсерваториям Старого Света о задуманном опыте – перебросить на Луну земное тело в виде огромного пушечного снаряда. Многие обсерватории, именно: Парижская, Пулковская, Капская, Берлинская, Альтонская, Стокгольмская, Гамбургская, Будапештская, Болонская, Мальтийская, Лиссабонская, Бенаресская и даже Пекинская, – немедленно отозвались на это сообщение, прислав Пушечному клубу свои приветствия и пожелания успеха; остальные предпочли благоразумно выждать результатов опыта.

Старинная знаменитая Гринвичская обсерватория в Англии отнеслась к проекту Барбикена отрицательно, смело утверждая, что опыт обречен на полную неудачу. К этому мнению присоединились и остальные 22 обсерватории Англии. Но это была чисто английская ревность и зависть к Соединенным штатам, нечто вроде личного отношения капитана Николя к Барбикену.

В общем же предприятие Барбикена встретило доброжелательное сочувствие ученого мира и возбудило довольно сильный интерес в широких кругах цивилизованных стран, хотя далеко не в той степени, как в Соединенных штатах. Это сочувствие оказалось очень благоприятным условием для успеха подписки: культурное общество всего мира было к ней хорошо подготовлено.

28 октября Барбикен выпустил красноречивое воззвание, обращенное ко «всем отзывчивым людям земного шара». Этот манифест, переведенный на все языки, имел очень большой успех.

Подписка была открыта во всех городах Соединенных штатов, с центральным пунктом в Балтиморе; кроме того, она принималась во всех столичных городах Старого и Нового Света.

Через трое суток после опубликования барбикеновского воззвания подписка в одних только Соединенных штатах дала уже четыре миллиона долларов…

С таким задатком Пушечный клуб мог уже приняться за работу.

Еще через несколько дней газеты принесли не менее утешительные известия о ходе подписки за пределами Соединенных штатов, – подписка шла чрезвычайно быстро и успешно.

Отказались от пожертвования только две страны – Испания и Англия.

Правда, воззвание Барбикена проникло и в Испанию, и там тоже была открыта подписка для Пушечного клуба, но у всех испанцев нашлось всего 110 реалов (22 рубля) для поощрения науки.

Испанские газеты из чувства патриотизма старались оправдать ничтожность этой суммы тем, что все свободные испанские деньги предназначались на постройку железных дорог.

Англия отнеслась к воззванию Барбикена так же, как Гринвичская обсерватория к научной стороне предприятия Пушечного клуба. Англия и ее колонии не скрывали своей антипатии, своего презрения к американской затее. В этом отношении все англичане оказались единодушны. Некоторые из их газет дали понять, что предприятие Пушечного клуба противоречило принципу невмешательства, который составляет исконный девиз англичан, и заранее объявили, что Англия не подпишется ни на один фартинг. [21]  [21] Фартинг – самая мелкая монета в Англии.


[Закрыть] Так оно и вышло.

Пушечный клуб, все Соединенные штаты и даже все американские газеты отнеслись к этому известию с презрительным молчанием и продолжали свою великую затею как ни в чем не бывало.

В итоге в распоряжении Пушечного клуба оказался огромный капитал. Подписка дала следующие суммы:

Отечественная подписка… 4 000 000 долларов

Иностранная… 1 446 675

Итого… 5 446 675 долларов.

Может показаться, что эта сумма была слишком велика даже для огромного предприятия Пушечного клуба. Предстояли, однако, колоссальные расходы по отливке и обточке колумбиады, по сооружению каменной кладки для нее, по перевозке рабочих и устройству им жилья в почти пустынной стране, по стройке зданий и металлургических печей, по оборудованию мастерских и по управлению всеми этими работами; все эти расходы едва укладывались в предварительную смету в пять миллионов долларов. Некоторые выстрелы во время гражданской войны обходились по тысяче долларов – понятно, что выстрел председателя Барбикена, который должен был составить эпоху в истории артиллерии, мог обойтись в пять тысяч раз дороже.

10 октября Пушечный клуб заключил договор с Гольдспрингским заводом, близ Нью-Йорка. Этот завод во время войны поставлял изобретателю крупных орудий Парроту его лучшие чугунные пушки.

По этому договору Гольдспрингский завод обязывался доставить в Южную Флориду, близ города Тампа, на место, которое укажет комитет Пушечного клуба, все материалы и все оборудование, необходимое для отливки колумбиады. Все работы по сооружению колумбиады должны быть закончены не позже 15 октября следующего года; за каждый день промедления завод отвечал неустойкой по 100 долларов в сутки до того момента, когда Луна снова окажется в том же положении относительно Земли, то есть в течение 18 лет и 11 дней. Приглашение рабочих, оплата их труда и необходимые для работ приспособления также производились Обществом Гольдспрингского завода.

Этот договор в двух экземплярах был подписан Барбикеном, председателем Пушечного клуба, и Дж. Мерчизоном, главным инженером и директором Гольдспрингского завода. Контрагенты взаимно удостоверили свои подписи, и каждый взял себе по экземпляру этого замечательного контракта.

ГЛАВА XII
Стонзхилл

С той поры, как Пушечный клуб отверг притязания Техаса, все граждане Соединенных штатов, где каждый умеет читать, сочли своей обязанностью изучить географию Флориды. Никогда книгопродавцы не продавали столько специальных книг. «Путешествие во Флориду» Бартрама, «Естественная история Восточной и Западной Флориды» Ромена, «Территория Флориды» Уильяма и сочинение Клиленда «О культуре сахарного тростника в Восточной Флориде» разошлись чуть ли не в несколько дней. Пришлось спешно печатать новые издания, одно за другим; успех их оказался прямо баснословным.

Председателю Пушечного клуба было не до чтения: он решил собственными глазами осмотреть нужную ему часть Флориды, чтобы определить место для сооружения колумбиады. Не теряя ни единого дня, он предоставил в распоряжение Кембриджской обсерватории сумму, необходимую для изготовления сильнейшего телескопа, и заказал «Торговому дому Брэдвилль и К°» в Олбени запроектированный для колумбиады алюминиевый снаряд; затем Барбикен выехал из Балтиморы в сопровождении Мастона, майора Эльфистона и директора Гольдспрингского завода инженера Мерчизона.

На другой день путешественники были уже в Нью-Орлеане; там они немедленно пересели на предоставленный им правительством пароход «Тампико», который ждал их под парами.

Переезд был недолгий. В двое суток «Тампико» прошел около 800 километров и достиг берега – Флориды. Путешественники увидели перед собою землю, низкую, плоскую и по виду совершенно бесплодную. Обогнув целый ряд мысочков и маленьких бухточек, изобилующих устрицами и омарами, «Тампико» вошел в бухту залива Тампа.

Эта бухта разделяется на два продолговатых рукава: рейд Тампа и рейд Гиллисборо, сливающиеся около моря в общее устье, через которое пароход быстро прошел. Немного времени спустя показалась крепость Брук с ее низкими батареями, еле заметными среди волн, и затем город Тампа, беспорядочно раскинувшийся в закоулке маленькой естественной гавани, образуемой устьем реки Гиллисборо.

Тут «Тампико» бросил якорь 22 октября, в семь часов вечера, и путешественники тотчас же высадились на берег.

Сильно забилось сердце у Барбикена, когда он ступил на флоридскую землю! Казалось, что он ощупывает ее ногой, как иногда архитектор инстинктивно прикладывает руку к дому, чтобы убедиться в прочности его стен. А секретарь Пушечного клуба, достойнейший Мастон, то и дело поскребывал почву концом своего железного крюка.

– Друзья мои, мы не должны терять ни одного дня, – сказал Барбикен. – Завтра же утром мы сядем на лошадей и отправимся осматривать страну.

Тут к путешественникам подоспела торжественная депутация: все население города, все, кто только был в состоянии ходить.

Трехтысячная толпа огласила воздух шумными приветствиями – честь, которую вполне заслужили председатель Пушечного клуба и его ближайшие товарищи, оказав предпочтение Флориде перед Техасом и городу Тампа перед другими поселениями Флориды. Но Барбикен поспешно укрылся от оваций в гостиницу «Франклин», где объявил, что никого не будет принимать. Роль знаменитости была ему не по душе.

На рассвете следующего утра, 23 октября, перед окнами гостиницы стояли уже маленькие, но полные силы и огня испанские лошади, которые неистово били копытами. Но вместо четырех лошадей оказалось целых 50 и столько же всадников. Барбикен и его товарищи сперва очень удивились при виде такой кавалькады. Кроме того, Барбикен изумился и тому, что каждый всадник был вооружен карабином и парой громадных пистолетов, заложенных в седло. Один молодой флоридец тотчас объяснил ему причину такого сильного вооружения:

– Могут встретиться семинолы.

– Какие семинолы?

– Индейцы, которые бродят по степи, поэтому мы решили сопровождать вас, на всякий случай…

– Пш! – произнес отважный секретарь Пушечного клуба тоном, выражавшим презрение ко всякой опасности; при этом он зацепил своим крючком седло, чтобы взобраться на лошадь.

– Это, знаете, на всякий случай… Будет вернее, – добавил флоридец.

– Очень вам благодарен за ваше внимание и любезность, – ответил Барбикен, – а теперь – марш! Кавалькада тотчас тронулась и быстро исчезла в облаке пыли. Было всего пять часов утра; солнце уже ярко блистало, термометр показывал 28° в тени, но порывы свежего берегового ветра умеряли эту чрезмерную жару. Путешественники направились к югу, вдоль берега, чтобы добраться до речки Алифия, которая впадает в бухту Гиллисборо, километрах в 18 ниже Тампа.

Барбикен и его свита стали подниматься по правому берегу речки. Скоро за возвышенностью исчезла бухта, и перед их глазами развернулась Флоридская низменность.

Флорида состоит из двух частей. Северная менее пустынна и гуще заселена; в ней находятся столица штата – Талагасси – и единственная большая гавань Флориды – Пенсакола, в которой устроен один из наиболее крупных морских арсеналов Соединенных штатов. Другая, южная часть, омываемая с одной стороны Атлантическим океаном, с другой Мексиканским заливом, представляет собой плоский и узкий полуостров, непрерывно размываемый теплым течением Гольфштрема. Это маленькая оконечность материка, затерявшаяся между целым архипелагом островов.

Площадь, занимаемая Флоридой, несколько превышает 30 миллионов акров. [22]  [22] Акр – 0,4017 гектара.


[Закрыть] Баябикену нужен был только один акр, но представляющий достаточные удобства для выполнения предприятия Пушечного клуба; поэтому Барбикен и его товарищи поехали тише, внимательно рассматривая окружающую их местность.

– Не понимаю, почему эту голую, выжженную землю назвали Флоридой, то есть «Страной цветов»! – воскликнул Мастон. – Или цветы на другой стороне полуострова?

– Подождите немного, – заметил инженер Мерчизон, – мы только что покинули песчаный берег.

Действительно, уже через несколько километров от пустынного берега вид местности начал быстро изменяться. Появились ручейки и речки; затем показались частые, хотя и небольшие, озера; скоро все это образовало целую водяную сеть, вроде тех, которыми отличаются Голландия или Гвиана.

Потом степь стала заметно подниматься, и взору путешественников открылись обработанные поля с богатой растительностью.

– Тут, кажется, можно найти всякие растения: и северные и южные, – заметил майор. – Посмотрите: вот табак, а там, дальше, рис.

– А здесь, налево, целый луг ананасов, – сказал Мерчизон. – А там, вдали, плантация сахарного тростника.

– Но как это здесь все произрастает без всякого ухода: точно само лезет из земли? – спросил майор.

– Очень просто, – ответил инженер. – Здесь много тепла и влаги: теплоту дает тропическое солнце, а воду дождей сохраняет глинистая почва.

– Да, действительно Флорида заслуживает свое название «Страны цветов», – заключил майор. – Изумительное обилие красивой растительности.

Барбикен также, казалось, был доволен открывшимися перспективами, и, когда Мастон спросил его мнение относительно обозреваемой местности, председатель Пушечного клуба ответил:

– Да, мне очень нравятся эти места. Степь все поднимается, а для нас, мой достойный друг, всего важнее соорудить нашу колумбиаду на достаточно высоком месте.

– Чтобы быть ближе к Луне? – воскликнул Мастон, не подумав.

– Нет, мой друг, – ответил с улыбкой Барбикен. – Несколько метров дальше или ближе к Луне – не имеет никакого значения. Но дело в том, что на высоком месте легче и выгоднее работать. Прежде всего не придется отводить воду из будущего нашего колодца, что потребовало бы целой сети длинных и дорогих труб и постоянных машин для откачивания воды. Подумайте только: колодец – или, точнее, шахта – для колумбиады будет иметь глубину около 300 метров и должен быть совершенно сухой.

– Ваша правда, – вмешался инженер Мерчизон: – во время углубления шахты необходимо постоянно ограждать себя от воды. Поэтому крайне желательно найти возвышенное место и, по возможности, без почвенных вод. Впрочем, не беда, если мы и натолкнемся на подземные источники – мы выкачаем всю воду или отведем ее в сторону.

– Но это работа трудная и очень дорого стоящая, – заметил Барбикен.

– И трудная и дорогая, но выполнимая сравнительно легко, – ответил Мерчизон. – Нам ведь не артезианский холодец копать, который чрезвычайно узок, и потому в нем совершенно темно: приходятся зондировать и бурить вслепую. А у нас, при ширине шахты в три метра, будет сперва достаточно солнечного света, а потом легко в такой шахте устроить электрическое освещение. Будем днем и ночью долбить киркой и заступом, а когда понадобится, то и взрывать порохом, если встретятся слишком твердые породы.

– Однако, – заметил снова Барбикен, – если нам удастся найти возвышенное место и притом сухое, то мы избавимся от лишней возни с подземной водой. Постройка будет легче и прочнее. Поэтому необходимо заложить нашу шахту на месте, которое было бы расположено на несколько сот метров над уровнем моря.

– Ваша правда, Барбикен, – ответил инженер, – и по виду местности сдается, что мы скоро найдем удобный холм.

– Эх! – воскликнул Барбикен. – Как мне уже хотелось бы услышать первый удар кирки!

– А я бы хотел, чтобы сейчас был последний удар! – воскликнул пылкий Мастон.

– Скоро, скоро дождетесь, – ответил им инженер, – и, поверьте, нашему заводу не придется платить вам неустойку за опоздание работ.

– А знаете ли, какую недоимку пришлось бы вам заплатить? – воскликнул Мастон. – 100 долларов в сутки до тех пор, пока Луна снова не вернется в такое же положение относительно Земли, то есть 18 лет и 11 дней. Я уже вычислил – это составит 658 тысяч и 100 долларов!

– Нет, милостивый государь, мы этого не знали, и не нужно нам этого знать, – ответил спокойно инженер, – потому что мы свою работу закончим во-время.

– А вот и лес показался! – воскликнул майор.

Около десяти часов утра кавалькада была уже километрах в двадцати от берега, считая по прямой линии. Здесь, повидимому, кончались обрабатываемые поля.

Кавалькада вступила в густой, трудно проходимый лес.

– Смотрите, это почти фруктовый лес! – воскликнул Мастон. – Вот абрикосы, вот смоковницы, вот виноград! Смотрите, какие огромные лозы – почти виноградное дерево!

– А вот апельсины, бананы, лимоны, – указывал майор. – А это, кажется, масличное дерево? – спросил он одного из проводников. – Вот где итальянцы и французы наготовили бы себе оливок и масла!

В густой ароматной тени этих великолепных деревьев перелетали и пели стаи птиц с блестящим оперением, красотой которого нельзя было не восхищаться.

Один из флоридцев подъехал к дереву и достал между ветвей гнездо савакуна. Эту птицу называют также ракоедкой, так как она особенно охотно поедает ракообразных животных. Птица эта замечательно красива, но еще изумительнее ее гнездо – настоящий футляр тонкой работы, сделанный из великолепнейших перьев.