Текст книги "Из пушки на Луну"

Автор книги: Жюль Габриэль Верн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА V
Погребение Спутника

Результат вычислений, как громом, поразил наших путешественников. Кому могла бы притти в голову мысль о подобной ошибке? Барбикен все еще не хотел этому верить.

Николь снова пересмотрел все свои вычисления – ошибки не оказалось. В верности формулы, по которой делалось вычисление, сомневаться было невозможно.

После вторичной проверки оказалось, что для достижения желанного пункта действительно нужно было придать снаряду начальную скорость в 16 576 метров, в противном случае он не сможет долететь до Луны.

Все трое, не говоря ни слова, только переглядывались. О завтраке никто и не думал. Барбикен, с нахмуренными бровями, стиснутыми зубами и с конвульсивно сжатыми в кулаки руками, размышлял о чем-то, глядя в окно. Николь в отчаянии в десятый раз проверял все свои цифры.

– Вот ваши ученые! Все у них так выходит! – бормотал Мишель Ардан. – 20 золотых дал бы, чтобы обрушиться теперь на Кембриджскую обсерваторию и поприжать ребра тем, кто в ней заседает.

– Странно, – сказал капитан, обращаясь к Барбикену и, видимо, занятый неотступной мыслью: – по хронометру теперь семь часов; стало быть, мы летим 32 часа; больше половины пути мы уже пролетели и, однако, еще не падаем.

Барбикен не ответил ни слова. Он бросил проницательный взгляд на капитана, схватил инструмент, которым обыкновенно измерял угловую величину диаметра Земли, и через нижнее окно сделал точное наблюдение. Поднявшись, он принялся делать какие-то вычисления на бумаге. Николь со страхом глядел на него; он сообразил, что председатель хочет по измеренной величине земного диаметра определить расстояние от снаряда до Земли.

– Нет! – вскрикнул Барбикен после нескольких минут молчания. – Нет, мы не падаем! Мы находимся теперь за 200 тысяч километров от Земли! Уж мы прошли то место, где снаряд остановился бы, если б его начальная скорость была только 11 тысяч метров! Выходит, что мы все еще поднимаемся.

– Это верно, – подтвердил Николь, – и, значит, начальная скорость была значительно больше 11 тысяч метров! Теперь понятно, почему мы могли встретить второго спутника уже по истечении 13 минут: он обращается в расстоянии 8140 километров от Земли.

– О, мой любезный Николь, – воскликнул Барбикен с торжествующим видом, – мы не погибнем!

– Дело! – спокойно произнес Ардан. – Ну, если спасены, то можно приняться и за завтрак!

Николь действительно не ошибся: начальная скорость снаряда была значительно больше той, которую вычислили кембриджские астрономы.

Успокоившись после ложной тревоги, наши путешественники уселись за стол и принялись завтракать. Все ели с большим аппетитом и весело болтали о всякой всячине.

– Почему бы это нам и не достигнуть своей цели? – твердил Мишель Ардан. – Ведь мы все еще несемся. Ничто нам помешать не может: камней-то на нашей дороге, надеюсь, не будет. Избранный нами путь лучше пути корабля, которому приходится рассекать волны океана; лучше и пути аэростата, который плывет в воздухе по направлению ветра. Однакож корабли приходят, куда им нужно, аэростаты поднимаются на большие высоты – отчего ж бы и нам не добраться до Луны?

– Имей только терпение, доберемся, – отвечал Барбикен.

– Да! Необходимо добиться цели ради чести американского народа, – прибавил, воодушевляясь, Ардан, – единственного народа, который только и способен на подобное предприятие, единственного народа, у которого мог появиться Барбикен. А знаете ли, о чем я думаю: теперь, когда нам больше нечего беспокоиться, я думаю – чем бы нам заняться? Ведь сидеть сложа руки – скука смертная!

Барбикен и Николь не знали, что отвечать, и отрицательно качали головами.

– Я, однако, все это предусмотрел, любезные приятели, – продолжал Мишель. – Вам стоит только сказать слово – и тотчас явятся на сцену: шашки, шахматы, карты, домино! Вот разве только бильярда не окажется!

– Как, – возразил Барбикен, – неужели ты забрал с собою все эти безделушки?

– Еще бы! – ответил Мишель. – И не только для нашего развлечения, а чтоб наделить ими лунные рестораны.

– Похвально, очень похвально, – сказал Барбикен. – Только, мне кажется, ты несколько запоздал со своей услугой. Если на Луне есть жители, то, без сомнения, они появились на свет несколькими сотнями тысяч лет раньше нас, ибо и сама Луна покрылась твердой корой раньше нашей планеты. А если эти жители существуют уже сотни тысяч лет и мозг их имеет такое же устройство, как наш, то они знают не только все то, что мы изобрели, но даже и то, что мы узнаем только через несколько столетий. И едва ли нам придется их учить: скорей они нас чему-нибудь научат.

– Как? – возразил Мишель. – Ты полагаешь, что у них уже были такие художники, как Фидий, Микель-Анджело и Рафаэль?

– Конечно.

– И такие поэты, как Гомер, Вергилий, Мильтон, Ламартин и Гюго?

– Разумеется.

– Такие философы, как Платон, Аристотель, Декарт и Кант?

– Без сомнения.

– И Архимед, Евклид, Паскаль, Ньютон и всякие такие ученые?

– Могу в этом поручиться.

– И такие фотографы, как… Надар?

– Да отчего ж им и не быть?

– Ну, если, по-твоему, любезный друг Барбикен, обитатели Луны так умны, как мы, а может, и того больше, то почему ж им до сих пор не пришло в голову попытаться завести сношения с Землею?

– А откуда тебе известно, что они ничего подобного не предпринимали? – спросил совершенно серьезно Барбикен.

– В самом деле, – заметил Николь, – если они не сделали этого, то совершенно напрасно – им это легче удалось бы, чем нам, и вот по каким причинам: притягательная сила Луны в шесть раз слабее тяготения земного шара, это значительно облегчило бы взлет их снаряда; им пришлось бы выбросить снаряд всего на 30 тысяч километров, а не на 300 тысяч, стало быть, начальную скорость в первом случае нужно было бы сообщить снаряду гораздо меньшую, чем во втором.

– Да, это странно, – сказал Мишель. – Я опять-таки повторяю: отчего ж им не пришло это в голову?

– А я, – возразил Барбикен, – еще раз спрашиваю тебя: кто тебе сказал, что они этого не сделали?

– Но когда же?

– А за тысячи лет до нашего появления на свет.

– Да где же их снаряд? Покажите мне его!

– Любезный друг, – ответил Барбикен, – может, тебе известно, что вода покрывает пять шестых поверхности земного шара? Надеюсь, легко поэтому предположить, что если такой снаряд и был пущен обитателями Луны, то он почивает теперь на дне Атлантического или Тихого океана, а быть может, даже попал в какую-нибудь трещину в то время, когда земная кора еще не успела затвердеть.

– Что значит ученый человек, – сказал Мишель: – на все у него найдутся самые положительные ответы. Я просто преклоняюсь перед твоею мудростью, добрейший Барбикен.

Он не успел окончить, как Диана громким лаем вмешалась в разговор: она, видимо, тоже непрочь была перекусить.

– Вот те на! – воскликнул Мишель. – Мы так увлеклись разговором о будущем, что совершенно забыли про Диану и Спутника.

И Мишель тотчас же приготовил из остатков завтрака похлебку, которую Диана принялась уничтожать с большим аппетитом. Но Спутник из конуры не вышел.

– А знаете что, – заметил Мишель, – напрасно мы не захватили с собой по паре всех домашних животных.

– Но у нас нехватило бы места, – сказал Барбикен.

– Полно, – возразил Мишель, – стоило бы только немножко потесниться!

– Это было бы тем более остроумно, – заметил Николь, – что бык, корова и лошадь на Луне оказались бы нам очень полезными. К несчастью, в этом вагоне мудрено устроить нечто вроде конюшни или хлева.

– По крайней мере, – сказал Мишель, – можно было увезти хотя бы маленького ослика. Как я люблю этих крепких и терпеливых животных! К несчастью, природа одарила их весьма скудно: их, бедных, колотят не только при жизни, но даже и после смерти…

– То есть как же так?

– Да ведь из ослиных шкур выделывают барабаны. Это глубокомысленное замечание Мишеля вызвало веселый смех его приятелей. Но внезапный крик Мишеля остановил их. Ардан быстро заглянул в конуру Спутника и, поднимаясь, произнес:

– Друзья мои, Спутник уж не болен!

– Отлично, – сказал Николь.

– Нет, – продолжал Мишель, – Спутник вовсе не болен, но, – добавил он с грустным видом, – он умер!

Несчастный Спутник действительно не перенес своей раны. Он издох – в этом невозможно было сомневаться. Мишель Ардан в смущении глядел на своих друзей.

– Теперь предстоит решить новый вопрос, – сказал Барбикен. – Мы не можем держать в снаряде этого пса.

– Разумеется, не можем, – ответил Николь, – но у нас окна на шарнирах, их легко можно открывать; мы откроем окно, и пусть наш Спутник гуляет в беспредельном пространстве.

– Мы так и сделаем, – сказал председатель после нескольких минут размышления, – но при этой операции необходимо соблюсти всевозможные предосторожности.

– Какие же именно? – с любопытством спросил Мишель.

– Видишь ли: во-первых, нужно сделать все это по возможности быстрее, чтобы не терять много воздуха, наполняющего наше ядро.

– Мы же возобновляем воздух!

– Возобновляем, да не совсем. Мы получаем кислород, а другой газ – азот, который хотя и не служит для дыхания, но все-таки составляет существенную, необходимую часть воздуха, – мы не возобновляем. Через открытое окно он очень быстро улетит от нас.

– Много ли его вылетит в несколько секунд, пока мы спровадим бедного Спутника! – возразил Мишель.

– Много или мало, а я все-таки еще раз повторяю; всю операцию нужно совершить как можно скорее.

– Какая ж еще опасность? – спросил Мишель.

– Другая опасность – внешний холод. Он может проникнуть к нам в снаряд, и тогда мы рискуем замерзнуть.

– Что же – Солнце перестанет греть?

– Совсем нет. Лучи Солнца нагревают наш снаряд, потому что он поглощает эти лучи; но те же самые лучи вовсе не согревают пустого пространства, в котором мы летим.

– Какова температура пространства, в котором движутся планеты? – спросил Николь. – Сколько я помню, французский ученый Пулье утверждает, что температура в дальних областях солнечной системы 142° ниже нуля по Цельсию. Этот результат можно проверить.

– Только не сейчас, – ответил Барбикен, – потому что теперь солнечные лучи падают прямо на термометр, и он, следовательно, показал бы температуру слишком высокую. А вот если нам удастся добраться до Луны, то в течение пятнадцатидневных ночей, господствующих то на одной, то на другой ее стороне, мы с успехом сделаем эти наблюдения, тем более, что и Луна движется в пустом пространстве.

Путешественники приступили к погребению Спутника. Его нужно было выкинуть в пространство, подобно тому, как моряки выкидывают в море трупы умерших на корабле людей. Вся операция совершилась очень быстро: Николь с Барбикеном осторожно вынули оконные болты, а взволнованный Мишель в это время приготовился бросить собаку. Окно открылось, и верный друг Дианы умчался в пустое пространство.

3 декабря прошло без всяких приключений, и председатель убедился, что снаряд, хотя и с уменьшающейся скоростью, все же продолжает приближаться к Луне.

ГЛАВА VI
Вопросы и ответы

На другой день, 4 декабря, хронометры показывали пять часов земного утра, когда путешественники проснулись; со времени отправления прошло уже 54 часа.

Судя по времени, они просидели в своем снаряде только на пять часов восемь минут больше половины всего назначенного срока, между тем снаряд уже успел отлететь почти на семь десятых расстояния между Землею и Луной.

Когда они поглядели на Землю через нижнее окно, она показалась им темным пятном, – уже не было видно ни серпа, ни пепельного света. На другой день нужно было ожидать «новоземелия», в то самое время, когда Луна вступит в фазу полнолуния. Сверху ночное светило становилось все ближе и ближе к линии, по которой двигался снаряд, и встреча должна была совершиться в назначенный час.

Везде вокруг, на темном своде, было множество блестящих точек, которые, казалось, тихо передвигались, но вследствие огромных расстояний, отделяющих их от снаряда, относительная величина их нисколько не изменилась: Солнце и звезды оставались точно такими же, какими их можно было наблюдать с Земли. Луна же хотя и казалась значительно большего размера, но слабые трубы наших путешественников еще не позволяли различать подробности ее строения.

Время незаметно шло в беспрерывных разговорах. Говорили главным образом о Луне; каждый высказывал все, что знал: Барбикен и Николь, как и всегда, серьезные, Мишель – неистощимо веселый.

Много толковали о самом снаряде, о его положении и пути, о тех случайностях, какие могли встретиться, о необходимых предосторожностях, какие надо было принять при падении на Луну. Словом, беседа не прекращалась ни на минуту.

Во время завтрака зашел разговор столь интересный, что считаем не лишним передать его читателю.

Мишелю захотелось узнать, что сделалось бы со снарядом, если бы какой-нибудь неведомой силой он был задержан при самом вылете из колумбиады.

– Но, – возразил председатель Пушечного клуба, – я не понимаю, каким же это образом можно было задержать снаряд?

– Предположим, – сказал Мишель.

– Твое предположение неосуществимо, – ответил Барбикен. – Вот разве что сила пироксилина оказалась бы недостаточной; но в таком случае скорость снаряда стала бы уменьшаться понемногу, и снаряд сразу не остановился бы.

– Ну, предположи, что он столкнулся с каким-нибудь телом в пространстве.

– С каким же?

– Да хоть с тем же самым болидом, который мы встретили.

– Тогда, – сказал Николь, – снаряд разлетелся бы на мелкие кусочки, и мы с ним.

– Больше того, – ответил Барбикен, – мы бы сгорели живьем.

– Сгорели?! – вскрикнул Мишель. – Очень жалею, что ничего подобного не случилось: интересно было бы посмотреть.

– Да, так было бы, – продолжал Барбикен. – В настоящее время известно, что теплота есть особый вид движения; так, если ты нагреваешь воду, то есть сообщаешь ей теплоту, это значит, ты заставляешь частицы воды приходить в усиленное движение.

– Вот как! – воскликнул Мишель. – Это весьма остроумная теория.

– А главное – верная, мой друг. Если нажимать тормоз поезда железной дороги, то поезд остановится. А что сделается с движением, которое он до этого времени имел? Движение это превратится в теплоту, поэтому тормоз и нагревается. Теперь понимаешь?

– Еще бы! – воскликнул Мишель. – Уж так понимаю, что только держись. Да если хочешь, вот тебе мой пример: положим, я долго бегал, как угорелый, с меня пот валит градом; почему я должен остановиться? А очень просто: движение мое превратилось в теплоту, мне стало жарко.

Председатель Пушечного клуба не мог удержаться от смеха, услышав такой шуточный пример. Затем он снова продолжал развивать теорию теплоты.

– Да, при таком столкновении с нашим снарядом случилось бы то же, что и с пулей, которая, при весьма большой скорости движения, ударилась бы в металлическую доску: она от этого удара нагреется и тут же упадет; здесь ты опять видишь, что движение превращается в теплоту. Снаряд наш при ударе сразу потерял бы всю скорость своего движения; вследствие этого развилась бы теплота, способная расплавить его в одно мгновение.

– А что, если б Земля вдруг прекратила свое поступательное движение? – спросил Мишель.

– Ее температура повысилась бы до такой степени, что планета тотчас обратилась бы в пар.

– Вот это мило! – вскрикнул Мишель. – Это самое лучшее средство покончить с Землей.

– А если бы Земля упала на Солнце? – спросил Николь.

– Это несколько сложнее, – ответил председатель, – но и на этот случай производились вычисления; оказалось, что развилась бы теплота, которую могут породить при своем сгорании 1600 шаров из угля, по объему равных каждый земному шару. Теперь, друзья мои, вам понятно, – продолжал Барбикен, – что всякое прерванное движение порождает теплоту. На основании этой теории есть возможность допустить, что солнечная теплота поддерживается болидами, которые беспрестанно падают на поверхность Солнца, подобно граду.

– А какова теплота, доставляемая Солнцем? – спросил Мишель.

– Если бы Солнце окружить слоем угля толщиною в 27 километров и этот слой зажечь, то получилась бы теплота, какую мы теперь получаем от Солнца. Теплота эта так велика, что ею можно в один час вскипятить 2 миллиарда 900 миллионов кубических мириаметров [34]  [34] Мириаметр – 10 километров (мера малоупотребительная).


[Закрыть] воды, – добавил Барбикен.

– Как же она нас не изжарит? – вскрикнул Мишель.

– Не может изжарить, во-первых, потому, что атмосфера, окружающая земной шар, поглощает четыре десятых солнечной энергии, а во-вторых, теплота, принимаемая Землею, составляет не более одной двухмиллиардной доли солнечного тепла.

– Да, – сказал Мишель, – мы не только дышим атмосферой, но она же и предохраняет нас: без нее мы сразу бы изжарились.

– На Луне-то, кажется, нас не то ожидает, – сказал Николь печальным тоном.

– Это почему? – вскрикнул отчаянный Мишель. – Уж если там живет кто-нибудь, то чем-нибудь он там дышит. Если, наконец, там и никого нет, все-таки, я думаю, на нас троих кислорода хватит. Его можно будет найти, например, где-нибудь в ущельях, куда он мог опуститься. Ну, мы не будем карабкаться на горы – экая важность!

Сказавши это, он встал и направился к окну рассматривать лунный диск, сиявший ослепительным блеском.

– Чорт возьми, – вскрикнул он, – а ведь там, кажется, не на шутку жарко теперь!

– Не говоря уже о том, – прибавил Николь, – что день там равняется 360 часам.

– Зато и ночи такие же длинные, – сказал Барбикен.

– Чудесная сторонка, что и говорить! – сказал Мишель. – Мне бы очень хотелось поскорее до нее добраться! Эх, любезные товарищи, а ведь и вправду это очень курьезно: Землю иметь луною, видеть, как она поднимается на горизонте, распознавать очертания ее материков и говорить друг другу: «Вот наша Америка, а вот Европа», потом проследить, как она стушевывается в солнечных лучах. Кстати, бывают лунным жителям видны затмения?

– Да, они могут наблюдать солнечные затмения, – ответил Барбикен, – именно в тот момент, когда центры Солнца, Луны и Земли придутся на одной прямой линии, и притом так, чтобы Земля была в середине.

– А скажите, пожалуйста, который час? -спросил Ардан,

– Три часа, – ответил Николь.

– Как незаметно проходит время в таких ученых беседах! – сказал Мишель. – Я чувствую, что становлюсь кладезем знаний!

Сказавши это, он влез наверх, «чтобы лучше наблюдать Луну», как он выразился. Товарищи его в это время глядели в нижнюю раму, – там не видно было ничего нового.

Ардан через несколько минут снова спустился вниз и, подойдя к боковому окну, вдруг вскрикнул от изумления.

– Что случилось? – спросил Барбикен. Председатель Пушечного клуба поспешно подошел к окну, и глазам его представилось что-то вроде сплющенного мешка, который несся снаружи, в нескольких метрах от снаряда. Мешок, казалось, висел неподвижно, как и снаряд, из чего можно было заключить, что в действительности он летел с такою же скоростью, как и снаряд.

– Что это там за штука? – спросил Ардан. – Может быть, это одно из маленьких тел, находящихся постоянно в пространстве, и наш снаряд захватил его силою своего притяжения? Что же, «это» будет провожать нас до самой Луны?

– Меня одно удивляет, – сказал Николь, – как это тело может лететь, нисколько не отставая от нас?

– Николь, – сказал Барбикен после некоторого молчания, – я не знаю, что это за тело, но могу вам объяснить, почему оно держится на одном уровне с нашим снарядом.

– Очень рад вас послушать.

– Видите ли, мой милый капитан, мы теперь несемся в безвоздушном пространстве, или, проще говоря, в пустоте, а известно, что в пустоте все тела падают или взлетают (это одно и то же) с одинаковой скоростью. Скорость эта нисколько не зависит ни от формы тела, ни от его веса. В воздухе же другое дело: сопротивление воздуха служит причиною того, что одни тела падают в нем скорее, другие – медленнее. Если, например, посредством воздушного насоса выкачать воздух в длинной стеклянной трубе, то тела, опускаемые с одного ее конца, – будь то легкие пушинки или мелкие кусочки свинца, все упадут на дно трубы одновременно, то есть будут двигаться с одинаковой скоростью.

– Совершенно справедливо, – сказал Николь. – Значит, все, что бы мы ни выкинули из снаряда, будет лететь вместе с нами до самой Луны.

– Какие же мы колпаки! – вскрикнул Мишель.

– Это ты за что же так нас честишь? – спросил Барбикен.

– А за то, что мы не догадались наполнить наш вагон полезными предметами: книгами, инструментами, орудиями. Мы теперь могли бы это выкинуть, и все мчалось бы вместе с нами. Прекрасная мысль пришла мне в голову: почему бы нам самим не прогуляться на свободе, как этот болид? Ведь можно же броситься в пространство через какое-нибудь из окон. А то в этом вагоне – словно в тюрьме! Какое, должно быть, наслаждение – чувствовать, что висишь этак в пространстве! Чорт возьми, каждая птица может позавидовать, да и понятно: тут крыльями размахивать не надо, просто летишь себе, да и только!

– Замечтался, любезнейший! – сказал Барбикен. – А чем бы ты стал дышать?

– И то правда! Проклятый воздух, его ведь тут, как нарочно, и нет!

– А если бы он и был, ты бы сразу замерз.

– Выходит, что мысль, которая осенила мою голову, сущая чепуха?

– С этим нельзя не согласиться.

– Значит, взаперти-то еще придется посидеть?

– Придется.

– Ба! – закричал неистово Мишель.

– Что случилось? – спросил Николь.

– Я угадал, что за мнимый болид летит рядом с нами!

– Что ж это, по-твоему? – спросил председатель Пушечного клуба.

– Это наш верный Спутник, приятель Дианы!

Стали вглядываться и действительно убедились, что измятый, никем не узнанный сначала, мнимый мешок был труп Спутника: несчастная собака осталась верна своим хозяевам и не покинула их…