Текст книги "Из пушки на Луну"

Автор книги: Жюль Габриэль Верн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА XXII
Спасение

Место, где снаряд погрузился в волны, было известно в точности: недоставало только средств схватить снаряд и вытащить его на поверхность океана.

Надо было эти средства придумать, а потом смастерить.

Американские инженеры, конечно, не стали втупик перед такой безделицей. Стоило пустить в ход пар, и они были уверены, что снаряд, невзирая на свою тяжесть, которая, кроме того, значительно уменьшилась в воде, [38]  [38] Согласно закону Архимеда, всякое погруженное в жидкость тело становится легче на столько, сколько весит вытесненная им жидкость.


[Закрыть] будет вытащен.

Но недостаточно было вытащить снаряд. Надо было поскорее освободить путешественников. Никто не сомневался в том, что они живы.

– Они живы, живы! – повторял то и дело Мастон. – Наши приятели – люди толковые и сообразительные. Они не могли упасть, как дурни. Они живехоньки, но надо поторопиться… надо поторопиться. Пища и питье – пустяки; они всем этим запаслись надолго. Но воздух! Воздух! Вот в чем скоро окажется недостаток! Скорее, скорее! Не теряйте времени!

И времени не теряли.

Машины «Сускеганны» были соединены с подъемными лебедками. Снаряд был гораздо легче трансатлантического кабеля, который был вытащен со дна Атлантического океана при таких же условиях. Единственное затруднение состояло в том, что стенки цилиндро-конического снаряда были совершенно гладкие и ухватить его, следовательно, было нелегко.

Инженер Мерчизон прибыл немедленно в Сан-Франциско с целью устроить громадные железные лапы автоматической системы, которые если бы только зацепили снаряд своими могучими захватами, то уж не выпустили бы его. Мерчизон, кроме того, приказал приготовить скафандры, которые позволяют водолазам исследовать морское дно.

Камеры с сжатым воздухом тоже были доставлены на корвет. Это были настоящие комнаты, с отверстиями вместо окон. При наполнении их водой они могли опуститься на большую глубину.

В Сан-Франциско строили подводную плотину, и потому имелись все эти приборы.

Однако, невзирая на все остроумные приспособления, на все искусство и распорядительность лиц, принявшихся за это дело, успех оставался сомнительным.

Мастон, готовый сам нарядиться в водолазный костюм и испытать камеры с сжатым воздухом, торопил рабочих, не давая им покоя ни днем, ни ночью.

Как, однако, ни торопились, как ни старались и ни усердствовали, все-таки прошло пять дней – пять веков! – прежде чем все необходимые приготовления были закончены.

Наконец подъемные цепи, воздушные камеры, автоматические лапы были доставлены на корвет. Мастон, Мерчизон и уполномоченные Пушечного клуба заняли свои каюты. Оставалось отправиться в путь.

21 декабря, в восемь часов вечера, корвет вышел в море при благоприятной погоде; дул северо-восточный ветер, и было довольно холодно. Все население Сан-Франциско высыпало на набережную и с волнением провожало глазами отплывавших.

Корвет полным ходом понесся по волнам.

Не будем передавать всех разговоров между офицерами, матросами и пассажирами корвета. Говорили об одном, думали об одном, волновались одним: что сталось с Барбикеном и его товарищами? Живы ли они, или нет? Томятся или же успокоились?…

23 декабря, в восемь часов утра, корвет должен был прибыть на роковое место; надо было ожидать полудня для того, чтобы сделать точное определение местоположения корвета. Буй, к которому был прикреплен трос, еще не был виден.

В полдень капитан Блемсбери с помощью своих офицеров, проверявших наблюдения, определил географические координаты судна.

Томительная минута!

Корвет находился всего в нескольких километрах к западу от того места, где снаряд погрузился в волны.

Тотчас же двинулись в этом направлении.

В полдень и сорок семь минут увидали буй. Он был в совершенной исправности, и его почти не снесло с места.

– Наконец-то! – крикнул Мастон.

– Что ж, начинать? – спросил капитан Блемсбери.

– Не теряйте ни секунды, – ответил Мастон.

Приняты были все меры для того, чтобы корвет держался на воде неподвижно.

Прежде всего требовалось узнать, где именно лежит снаряд. Подводные камеры, снабженные воздухом, были спущены.

На шести тысячах метров под поверхностью воды и под значительным давлением эти аппараты небезопасны, потому что в них могут быть разрывы, которые грозят гибелью для их пассажиров.

Мастон, Блемсбери-брат, инженер Мерчизон, не думая об опасности, заняли места в подводной камере; капитан поместился на мостике корвета, наблюдая за операцией.

Винт корвета был выключен; вся сила машины была передана на лебедку, которая должна была спускать и подымать воздушную камеру.

Спуск начался в 1 час 25 минут дня; камера, увлеченная резервуарами, наполненными водой, исчезла под волнами океана.

Теперь волнение офицеров и матросов, так сказать, раздвоилось: волновались и по поводу узников в снаряде и по поводу узников в подводной камере.

Сами же узники совершенно забыли о собственной опасности и, прильнув к окнам камеры, тщательно всматривались в водяные массы, через которые спускались на дно океана.

Спуск совершился чрезвычайно быстро.

В 2 часа 17 минут Мастон и два его спутника достигли дна Тихого океана.

Но они ничего не увидели, кроме бесплодной пустыни, которую не оживляли ни морская флора, ни морская фауна. При свете ламп, снабженных сильными рефлекторами, они могли наблюдать темные слои воды на обширном пространстве. Снаряда нигде не оказалось.

Невозможно передать, какое нетерпение жгло этих отважных водолазов.

Камера имела электрическое сообщение с корветом. Подали условленный сигнал, чтобы «Сускеганна» провела их камеру, висевшую над дном океана, на милю дальше.

Они исследовали всю подводную равнину, ежеминутно обманываясь, что приводило их в отчаяние. Тут утес, там возвышение дна представлялись им снарядом.

– Где же они? Где же они? – выкрикивал Мастон. И бедняга начинал призывать громким голосом Николя, Барбикена, Ардана, как будто те могли его слышать среди непроницаемой водной массы!

Поиски продолжались до тех пор, пока в камере было достаточно кислорода. Когда трудно стало дышать, водолазам пришлось поневоле возвратиться на поверхность моря.

Они начали подниматься около шести часов вечера и были на палубе корвета только около полуночи.

– До завтра! – сказал Мчстон.

– Да, до завтра, – ответил капитан Блемсбери.

– Надо искать в другом месте.

– Да.

Мастон еще не сомневался в успехе, но его товарищи, успокоившись и обсудив дело, поняли теперь всю трудность предприятия. То, что казалось легким в Сан-Франциско, здесь – в открытом океане – являлось почти неосуществимым.

На другой день, 24 декабря, несмотря на утомление, снова принялись за розыски.

Корвет подвинулся еще немного к западу, и воздушный колокол, снабженный воздухом, снова увлек исследователей в глубь океана.

Целый день прошел в бесплодных поисках. Морское дно было пустынно.

В таких же бесплодных поисках провели 25-е и 26 декабря.

Можно было придти в отчаяние. Злополучные узники снаряда были уже заключены в нем 26 дней… Что с ними?

Может быть, они уже задыхаются?

28 декабря, после новых двухдневных поисков, всякая надежда была утрачена.

Надо было отказаться от бесполезной затеи, – этого требовало благоразумие.

Мастон и слышать не хотел о возвращении. Он настаивал на том, чтобы отыскать могилу друзей.

Но капитан Блемсбери не мог больше оставаться и, несмотря на вопли секретаря Пушечного клуба, отдал приказ готовиться к отплытию.

29 декабря, в девять часов утра, корвет снова двинулся к заливу Сан-Франциско.

Он шел не особенно быстро, как бы с сожалением покидая роковое место.

Вдруг, около 10 часов утра, матрос, наблюдавший море, крикнул:

– Буй под ветром!

Все глаза и подзорные трубы обратились в указанном направлении. Замеченный предмет, точно, похож был на буй, какие ставятся в проход заливов или рек.

Но – необъяснимая странность! – на верхушке этого буя развевался флаг.

Буй сверкал в солнечных лучах, словно стены его были сделаны из серебра.

Капитан Блемсбери, Мастон и все, кто мог, взобрались на мостик и жадно всматривались в этот колыхающийся на волнах предмет.

Корвет подходил все ближе, ближе и ближе.

Флаг был американский!

Раздалось какое-то рычанье, и достопочтенный Мастон повалился вдруг, как сноп.

Забыв, что правая рука у него заменена железным крюком, он хватил себя изо всей силы по лбу. К почтенному секретарю тотчас же кинулись на помощь, подняли его и привели в чувство.

Каковы же были его первые слова?

– Колпаки! Болваны!

– Что? Кто? Почему? – закричали со всех сторон. – Что такое?

– Что такое?!

– Да объясните же!

– А то, безмозглые головы, что снаряд весит всего-навсего восемь тонн! – проревел запальчивый секретарь.

– Ну, так что ж?

– А то, что он вытесняет 28 тонн воды и, следовательно, должен держаться на воде!

А какое ударение почтенный секретарь сделал на слове «держаться»!…

Почтенный секретарь был совершенно прав. Спасатели забыли основной закон, по которому снаряд, увлеченный падением в глубь океана, должен был всплыть на поверхность!…

Снаряд преспокойно колыхался теперь на морских волнах.

Тотчас же были спущены на море шлюпки; в одну из них кинулись Мастон и его приятели.

Волнение достигло высшей степени.

Шлюпки приближались к снаряду. Наступила глубокая тишина.

Одно окно снаряда было открыто. Осколки стекла, оставшиеся в отверстии, показывали, что оно было разбито. В настоящую минуту это окно находилось на высоте полутора метров над водою.

Шлюпка, в которой сидел Мастон, причалила.

Мастон ринулся к разбитому окну…

Из окна послышался веселый и звонкий голос Ардана, который победоносно восклицал:

– Беляки, Барбикен, беляки!

Барбикен, Ардан и Николь играли в домино…

ГЛАВА XXIII
Вместо конца

Читатель помнит, с каким волнением и сочувствием все население Североамериканских штатов провожало смелых путешественников, полетевших на Луну, и потому может представить себе, с каким волнением и сочувствием оно приветствовало их возвращение на Землю.

Всякий жаждал увидать и услыхать людей, побывавших в неведомом лунном мире.

Барбикен, Ардан и Николь в сопровождении приятелей немедленно отправились в Балтимору, где были приняты с неописуемым восторгом.

Путевые заметки Барбикена тотчас же были куплены за баснословную цену и отданы в печать.

Через три дня после того, как путешественники возвратились на Землю, были уже известны малейшие подробности их странствования.

Наблюдения, произведенные Барбикеном и его товарищами, дали возможность проверить различные теории, относящиеся к земному спутнику. Стало известно, какие предположения должны быть отброшены, какие должны быть приняты относительно этого светила, его происхождения и обитаемости. Трудно было спорить с учеными, которые видели на расстоянии 50 километров гору «Тихо»; трудно возражать тем, чьи взоры погружались в пропасти цирка «Платона»… Они, некоторым образом, имели теперь право диктовать свои законы науке, воссоздающей лунный мир. Они могли сказать: если Луна и была миром обитаемым ранее, то теперь Луна не населена и необитаема!

Желая отпраздновать возвращение знаменитейшего своего члена и его товарищей, Пушечный клуб решил задать пир, но пир такой, который был бы достоин и отважных исследователей и американского народа, – пир, в котором могли бы принять участие все американцы.

На всех станциях железных дорог, украшенных одинаковыми флагами, воздвигнуты были пиршественные столы. В известное время, по электрическим часам, которые отбивали секунды, население Соединенных штатов приглашалось занять места за этими пиршественными столами. В продолжение четырех дней, от 5-го до 9 января, все поезда железных дорог были приостановлены, и все пути оставались свободными, как это бывало по воскресеньям в Англии и Америке.

Только один паровоз, к которому прицеплен был почетный вагон, имел право носиться по железным дорогам Соединенных штатов. На этом паровозе, кроме машиниста и кочегара, позволено было, по особой милости, поместиться лишь достопочтенному секретарю клуба – Мастону.

Почетный вагон назначался для председателя Пушечного клуба Барбикена, капитана Николя и Мишеля Ардана.

По свистку машиниста поезд оставил балтиморскую станцию, сопровождаемый всеми восторженными восклицаниями, какие только имеются у американцев.

Герои праздника летели из города в город, встречая на пути своем за пиршественными столами все население, которое приветствовало их всевозможными изъявлениями сочувствия и восторга.

Таким образом они прокатились по востоку Союза, через Пенсильванию, Коннектикут, Массачузетс, Вермон, Мен и Новый Брауншвейг; пролетели по северу и западу через Нью-Йорк, Огайо, Мичиган и Висконсин; пронеслись на юг через Иллинойс, Миссури, Арканзас, Техас и Луизиану; побывали на юго-востоке через Алабаму и Флориду, через Георгию и обе Каролины; снова поднялись к северу и через Тенесси, Кентукки, Виргинию, Индиану, потом через Вашингтон возвратились в Балтимору.

Целых четыре дня Соединенные штаты, можно сказать, приветствовали их непрерывным «ура».

Апофеоз был достоин героев. Живи они в древнейшие времена, мифы включили бы их в число богов.

Какой практический результат дала эта попытка путешествия на Луну? Есть ли возможность установить когда-нибудь регулярные сообщения с Луной? Устроится ли особый род навигации для сообщения с солнечным миром? Возможен ли перелет с планеты на планету, с Юпитера на Меркурий, со звезды на звезду, с Полярной на Сириус? Какой способ передвижения даст возможность посетить светила, которыми усеян небесный свод?

Отвечать на такие вопросы трудно, но, принимая в соображение отважную изобретательность и предприимчивость англосаксонской расы, никто не удивится, если американцы попытаются извлечь пользу из попытки Барбикена. Спустя некоторое время после возвращения путешественников с Луны появились объявления «Национального общества межзвездных сообщений», которое, имея капитал в 100 миллионов долларов, выпустило 100 тысяч акций. Председателем общества был Барбикен его помощником – Николь, секретарем администрации – Мастон, а директором службы движения – Мишель Ардан.

Публика Соединенных штатов отнеслась очень благосклонно к предприятию, но, на всякий случай, – то есть ввиду возможного неуспеха и несостоятельности компании, – практичные и предусмотрительные американцы заранее выбрали и будущую ликвидационную комиссию во главе с судьею-комиссаром и делопроизводителем.

Я. ПЕРЕЛЬМАН

Со времени появления в свет этого романа прошло уже около 70 лет, и все же он остается непревзойденным образцом разработки идеи межпланетного перелета в форме увлекательного научно-фантастического романа. Говорят, в мире идей, как и в мире живых существ, не бывает самопроизвольного зарождения, а есть лишь эволюция: новая мысль всегда развивается из других, высказанных ранее. Если это применимо к идеям литературных произведений вообще, то роман Жюля Верна «Из пушки на Луну», несомненно, составляет исключение. Среди предшествовавших ему произведений мы не находим ни одного, идея которого имела хотя бы отдаленное сходство с основной мыслью этого романа. Фантастические описания путешествий на Луну, написанные до Жюля Верна, составлены далеко не в том реальном, научном духе, который так выгодно отличает роман «Из пушки на Луну».

Остановимся немного на этих предшественниках Жюля Верна, чтобы убедиться, как велика разница между добросовестно-научной манерой Жюля Верна и безответственной фантазией многих других авторов.

Первое по времени произведение, трактующее подобный сюжет, восходит ко II веку нашей эры и принадлежит греческому писателю Лукиану Самосатскому. В одном из своих сатирических сочинений он рассказывает, что во время морского плавания смерч налетел на его корабль и увлек его на высоту трех тысяч стадий. С этого момента корабль несся уже по небу и после семидневного блуждания пристал к круглому блестящему острову: это и была Луна… Как видим, здесь нет и тени научного правдоподобия.

Столь же нелеп для читателя нашего времени и способ путешествия на Луну испанского писателя Доминика Гонзалеса («Мир Луны», 1648 г.), рассказывающего, что он добрался до нашего спутника (и обратно) на диких лебедях; путешествие длилось 12 дней.

Автор вышедшего незадолго до того английского «Рассуждения о новом мире и других планетах» (1640 г.), епископ Вилькинс, тоже не задумывается о способе полета на Луну. «Надо, – говорит он, – либо приделать себе крылья и подражать полету птиц, либо взобраться на спину исполинских птиц, которые, как рассказывают, водятся на Мадагаскаре (моа?), либо, наконец, соорудить летающую колесницу, наподобие того деревянного летающего голубя, который некогда был изготовлен Архитом. [39]  [39] Архит – греческий математик IV века до нашей эры.


[Закрыть]

Даровитый соотечественник Жюля Верна, знаменитый сатирик Сирано де-Бержерак, в своем «Путешествии на Луну» (1649 г.) применил следующий способ: обвязал себя множеством склянок, которые Солнце нагрело настолько сильно, что притянуло их к себе вместе с путешественником, подобно тому, как солнечные лучи притягивают к себе облака (?). Он полетел даже слишком быстро и направился не на Луну, а на Солнце; пришлось разбить несколько склянок, чтобы умерить стремительность полета…

Вот другой способ полета на Луну, описанный Сирано. «Я приказал, – пишет он, – изготовить легкую железную повозку; войдя в нее и устроившись на сиденье, я стал подбрасывать высоко над собою магнитный шар. Железная повозка тотчас же поднималась вверх. Когда же я приближался к тому месту, куда меня притягивал шар, я снова подбрасывал его вверх. После многократного бросания шара вверх и поднятий повозки я приблизился к месту, откуда началось мое падение на Луну…»

Нетрудно показать физическую несостоятельность подобного способа: подкидывая магнитный шар вверх с большим усилием (чтобы преодолеть притяжение к повозке), седок неизбежно отталкивает при этом свою повозку вниз. Когда же затем шар и повозка снова сближаются вследствие взаимного притяжения, они только возвращаются на свои первоначальные места. Ясно, что подниматься таким способом вверх немыслимо.

Как далеки эти беспочвенные грезы и выдумки от технически отчетливой идеи, лежащей в основе романа Жюля Верна!

Единственный автор, который мог действительно повлиять на Жюля Верна, был талантливый американский писатель первой половины прошлого века Эдгар По. Мы знаем, что французский романист был пламенным поклонником дарования своего американского собрата и даже посвятил ему одно из своих произведений. «Ледяной сфинкс» Жюля Верна – не что иное, как продолжение повести Э. По «Приключения Артура Пима». В тридцатых годах XIX века появился любопытный научно-фантастический рассказ Э. По «Беспримерные приключения Ганса Пфааля», в котором описывается путешествие на Луну. Но это произведение могло повлиять лишь на манеру повествования Жюля Верна, а не на самую идею его романа, которая совершенно самобытна. В самом деле, способ, придуманный американским писателем для перелета на Луну, не слишком отличается от наивных мечтаний его предшественников: это шар, наполненный газом, «плотность которого приблизительно в 37,4 раза менее плотности водорода». Сильный взрыв пороха под шаром подкинул аппарат высоко в воздух, после чего он стал стремительно подниматься все выше, так как атмосфера, хотя и разреженная, простирается, по утверждению автора, гораздо дальше в мировое пространство, чем полагают ученые. Наконец притяжение Луны взяло верх над притяжением Земли, и вскоре шар очутился на поверхности нашего спутника…

Здесь мы видим уже более осторожное отношение к научным фактам и к законам природы, чем у предшественников Э. По. Автор знает, что в пустоте аэростат подниматься не может; поэтому (вопреки утверждениям астрономов) Э. По заявляет, что мировое пространство наполнено разреженным газом, а для наполнения аэростата придумывает крайне легкий газ (в 37 раз легче водорода), которого, однако, не существует и существовать не может.

Таковы немногие предшественники Жюля Верна.

II. Можно ли забросить на Луну пушечное ядро?

Обратимся теперь к роману Жюля Верна. Тот год, 1865-й, когда появилась первая часть романа «Из пушки на Луну», был особенно урожайным для фантастических путешествий на планеты. В феврале этого года в Париже вышел в свет роман прославленного французского писателя Александра Дюма (отца) «Путешествие на Луну», где повествуется о полете на Луну верхом на орле (!). В марте появилось в Лондоне «Путешествие на Луну» малоизвестного автора, умолчавшего о самом способе перелета. В апреле вышла в Париже еще одна книга о путешествии на Луну – на этот раз с помощью придуманного вещества, обладающего способностью «отталкиваться от Земли». В мае появился фантастический роман «Обитатель Меркурия»– произведение, в научном отношении не лучше предыдущих.

Захваченный общим литературным течением, Жюль Верн занялся той же темой и оставил потомству превосходное произведение, какого не было не только ни у кого из предшественников Жюля Верна, но и у его последователей в позднейшей литературе. Его удачные последователи – немецкий романист Курт Лассвиц и английский Герберт Уэллс – пользовались для межпланетных перелетов чисто фантастическим средством: веществом, не подверженным тяготению (Лассвиц) или защищающим от него (Уэллс). Жюль Верн создал фантастический роман, нигде не прибегая, в сущности, к фантастическим средствам, не придумывая ничего такого, чего не существует в природе или в арсенале техники. Он лишь искусно скомбинировал известные науке и технике средства. Остроумные выдумки его поражают одновременно и неожиданностью и правдоподобием. В этом коренное отличие Жюля Верна от его предшественников и подражателей, и в этом огромное образовательное значение его творчества.

Легкая, веселая манера письма Жюля Верна может породить неосновательное подозрение, будто он относился беззаботно к научной стороне своих произведений. Однако это не так. Научная основа романа «Из пушки на Луну» продумана весьма тщательно. Роман стоит вполне на уровне астрономических знаний своего времени; не вина автора, что за 70 лет наука ушла вперед и многие из рассеянных в нем сведений в настоящий момент устарели.

Идея, лежащая в основе предлагаемого романа Жюля Верна, состоит в том, что на Луну посылается исполинское пушечное ядро. До этого времени никто в литературе не высказывал подобного проекта, – по крайней мере, никаких указаний на это нам отыскать не удалось, – так что мысль о посылке на Луну пушечного снаряда является у Жюля Верна вполне самобытной. Проект этот настолько поучителен, что заслуживает более подробного рассмотрения. И прежде всего интересно выяснить, что в нем осуществимо и что совершенно несбыточно.

Можно ли бросить вещь так далеко, чтобы она никогда не вернулась обратно? На первый взгляд это кажется невозможным: мы видим постоянно, что, с какой бы силою ни бросить вещь, она рано или поздно падает назад. Однако механика учит, что так бывает только при сравнительно умеренных скоростях, достижимых нашими техническими средствами. Если начальная скорость брошенного тела достаточно велика, оно может и не возвратиться. Мы сейчас разъясним это.

Представьте себе где-нибудь на высокой горе пушку, стреляющую по горизонтальному направлению. Если ядро покинет пушку с небольшой скоростью, оно опишет более или менее крутую дугу, упирающуюся в Землю: такое ядро упадет обратно на Землю в большем или меньшем расстоянии от пушки. По мере увеличения скорости ядра путь его будет становиться все более и более пологим и, наконец, при некоторой скорости, приобретет ту же кривизну, какую имеет земная поверхность. Что тогда будет с ядром? Оно станет носиться над земной поверхностью, не приближаясь и не удаляясь, пока не опишет полного круга около земного шара и не достигнет пушки с задней стороны. Если же тем временем пушку убрать, то, закончив один круг, ядро опишет второй, потом третий и т. д. И не будь воздуха, который задерживает движение ядра (например, если бы гора поднималась выше атмосферы), такое ядро кружилось бы вечно вокруг нашей планеты, никогда на нее не падая.

В механике доказывается, что это должно наступить тогда, когда ядро покинет пушку со скоростью восьми километров в секунду. Итак, ядро, выброшенное пушкой в горизонтальном направлении со скоростью восьми километров в секунду, должно, при отсутствии сопротивления воздуха, вечно кружиться около земного шара. Что же будет, если ядро покинет пушку со скоростью большею, чем восемь километров? Расчет говорит, что ядро станет тогда описывать около земного шара вместо кругов эллипсы, более или менее вытянутые, смотря по начальной скорости. Такой эллипс может сколь угодно далеко унести ядро от Земли. И, наконец, при скорости около 11 километров в первую секунду ядро будет двигаться уже по незамкнутой кривой (параболе), никогда не возвращаясь к исходной точке.

Как видим, забросить ядро из пушки на Луну теоретически возможно. Для этого необходимо – при отсутствии атмосферы – бросить его с начальной скоростью около 11 километров в секунду, а при наличии атмосферы – с еще большей скоростью.

Жюль Верн и воспользовался этой теоретической возможностью, которую никто до него не догадался применить к межпланетному перелету. У него очень хорошо продумана эта идея; против возможности закинуть пушечное ядро на Луну имеется лишь одно практическое возражение: начальная скорость, сообщаемая снарядам современными пушками, не достигает указанного предела -11 километров в секунду. Но это вопрос техники. Незадолго до мировой войны начальная скорость орудийных снарядов была всего 500 метров. К началу войны она уже доходила до 700 метров; к концу войны германцы обстреливали Париж на расстоянии 120 километров, сообщая ядрам начальную скорость в две тысячи метров. Правда, пороховая пушка никогда не сможет выбросить снаряд со скоростью 11 километров в секунду. Однако, если верить сообщениям печати, во Франции разработан проект электрической пушки с начальной скоростью в пять тысяч метров в секунду; из такого орудия можно будет с любого пункта земного шара взять под обстрел всю нашу планету. От пяти тысяч метров до одиннадцати или двенадцати тысяч, необходимых для переброски снаряда на Луну, дистанция не так уж велика.

Словом, поскольку речь идет о самой переброске ядра на Луну, проект Жюля Верна можно считать теоретически правильным. Даже трудный вопрос о сопротивлении воздуха, который при столь значительной скорости должен представлять сильнейшую помеху движению снаряда, задерживать его и раскалять оболочку, – даже и этот вопрос может быть, пожалуй, разрешен помещением пушки на высоту пяти тысяч метров и надлежащим увеличением начальной скорости. Однако здесь возникают затруднения особого рода, которые мы рассмотрим в следующих главах.