Текст книги "2012. Загадка майя"

Автор книги: Жорди Сьерра-и-Фабра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

44

Распрощаться с Бенито Хуаресом труда не составило. Завершающие минуты своей лекции он посвятил Хулиану Миру. Настоятельно просил позвонить, если что-то станет о том известно, и дал свой телефон. Джоа расцеловала археолога в обе щеки. Его глубоко посаженные глазки не могли найти, на чем бы или на ком им остановиться.

Отойдя от него не более чем на пять шагов, но когда он уже не мог их услышать, Давид не смог сдержать свое нетерпение.

– Нашла? – полушепотом выпалил он.

Джоа оставила его вопрос без ответа. В ней самой бушевала внутренняя буря.

– Так ты нашла? – повторил он вопрос уже с нотками беспокойства в голосе.

– Да, нашла. Речь может идти только об этом. Но мне нужно войти в интернет и рассмотреть фотографии.

– Ты сделала фотографии? – удивился Давид.

– Благодаря тебе. Тебе ловко удалось увести Бенито Хуареса.

– Что ты обнаружила?

– Число.

– Ради бога, Джоа! Что за число? Что оно означает? Почему я должен вытягивать из тебя слово за словом?

– Пока не знаю! Число, и все! – возмутилась девушка. – Как ты можешь требовать от меня, чтобы я тут же выдала тебе и его смысл, и что оно значит? А если я ошиблась?

– С твоей интуицией тебе не пристало ошибаться.

– Давид… – терпение у нее было на исходе.

– Понял, прости, – извиняющимся тоном проговорил он. – Ты разнервничалась.

– Да, – призналась она и опять взяла его за руку.

Давид с силой сжал ее пальцы, склонился над ней и поцеловал в лоб.

Это сняло с нее напряжение.

Они уже приближались к выходу из археологического комплекса.

– То, что я обнаружила, в ужасном состоянии, – сама вернулась к теме Джоа. – Иероглифы еле различимы, есть символы и знаки, которые могут иметь разный смысл. Но самое плохое то, что эта часть надписи не сохранилась целиком, а отдельные детали вряд ли помогут многое прояснить. Однако это число…

– У тебя уже есть идея?

– Я предпочла бы сначала убедиться. Кроме того, у меня нет никакого желания садиться здесь на землю и воспроизводить, рисуя на придорожной пыли, увиденные письмена. Я их, конечно, и в памяти держу, но…

Она замолчала. Давид это истолковал правильно, и больше они не говорили, пока, взявшись за руки, шли ускоренным шагом в направлении арендованной машины. Инициативу сесть за руль Джоа предоставила Давиду. Семь километров до городка они пролетели с самоубийственной скоростью, благо что к этому часу поток автобусов с туристами почти иссяк. В доме, где они квартировали, компьютер, разумеется, был излишней роскошью, поэтому молодые люди отправились искать интернет-кафе. Его они нашли сами, без расспросов, на пересечении улицы Альенде и аллеи 5-го Мая. Запарковали машину и вошли.

– Ты кабель взяла? – спохватился Давид.

– Взяла. Я подумала, вдруг понадобится, – улыбнулась она. – Кабель и все необходимое.

– Интуиция? – Он тоже улыбнулся.

– Хватит издеваться.

– Я и не издеваюсь! – Он был искренен.

В интернет-кафе было довольно много народу, но два свободных компьютера нашлось. Джоа выбрала тот, что стоял подальше от входной двери, чтобы на монитор не падал прямой свет и не мешали блики. Вынула и положила перед собой фотокамеру, переходник и пустой диск для записи информации. Терпеливо подождала, пока загрузится компьютер, и подключила к нему фотоаппарат.

На экране появились снимки, сделанные в гробнице двадцать семь.

Девушка расположила их в четырех окнах, открытых одновременно. Изображения вышли плохо – едва угадывались очертания. Давид молчал, стараясь ее не отвлекать и не раздражать. Джоа поочередно увеличивала их, рассматривала, затем уменьшала и сравнивала с другими.

Из небольшой сумки, висевшей у нее на шее, откуда несколькими минутами раньше появились компьютерные причиндалы, она извлекла шариковую ручку и крохотную записную книжку.

– Ты всегда такая предусмотрительная?

– Угу, – лаконично ответила Джоа, поглощенная перерисовыванием в блокнотик контуров с первой фотографии, к которым время оказалось благосклоннее, и они были наиболее различимы.

Число.

– В самом низу, видишь, у нас ноль, – начала она комментировать вслух. – На втором уровне – две черточки, две пятерки. Следовательно, десять умножить на двадцать – получится двести. Еще выше – три черточки и две точки, то есть семнадцать. Семнадцать надо умножить на двадцать и еще раз на двадцать – всего на четыреста, поскольку это уже третий уровень. Так, получается… – вычисления она делала отдельно. – Шесть тысяч восемьсот. И наконец на четвертом уровне – единица, умноженная три раза на двадцать… восемь тысяч.

– Итого – пятнадцать тысяч.

Джоа продолжала всматриваться в иероглиф.

– Пятнадцать тысяч чего? – слетел с уст Давида вопрос.

Странно. Ее инстинкт буквально кричал ей что-то, но что – она в замешательстве не могла разобрать.

– Посмотри сюда! – она указала на два с трудом различимых иероглифа.

– Что они значат?

– Я не совсем уверена, но первый, мне кажется, я уже где-то видела. Может, в нем чего-то не хватает. А второй вообще не узнаю, – делилась своими соображениями Джоа, копируя одновременно эти значки к себе в блокнотик и нумеруя их.

– Здесь есть еще и другие, довольно четкие.

Джоа перерисовала и пронумеровала также и их. Причем делать это начала до того, как Давид решил обратить на них ее внимание.

– И что ты думаешь?

– Посмотрим, чем нам поможет интернет.

– Это будет не то же самое, что искать иголку в стогу сена?

– Есть много весьма толковых сайтов. – Девушка забила в поиск то, что ее интересовало. – Джона Монтгомери, например. У него выложен даже отличный словарь. Или сайт Мерла Грина Робертсона. Кстати, «Шибальба» находится на улице, которая названа в его честь.

– Как тебе удобнее: чтобы я остался с тобой или предпочитаешь поработать одна?

– Нет, побудь со мной, – попросила она.

Не поворачивая головы, она нежно провела по его щеке левой рукой, на миг оторвав ее от клавиатуры.

И отрешилась от окружающей действительности, погрузившись в океан иероглифов, символов и значков с лицами персонажей, с которыми древние майя отождествляли события и явления своей жизни.

Первым удалось распознать иероглиф номер пять.

– Звезда, – прочитала Джоа. И озвучила его по-майянски: – Эк.

Затем пришел черед номера четвертого.

– Рассеивать. Чок.

Еще через пять минут был найден иероглиф номер два.

– Росток, пробивающийся из знака Луны, – Джоа произносила слова раздельно, пытаясь одновременно отыскать общий смысл сфотографированной ею надписи. – Тцо.

Иероглиф номер один находился на том же сайте, посвященном знакам Солнца, Луны и различным отображениям понятия «день».

– Обозначение периода, равного одному дню, использовавшееся майя в календаре длительного счета, – в свою очередь прочел вслух Давид.

Оставалось идентифицировать иероглифы номер три и шесть.

Прошло еще четверть часа, но дальше они так и не продвинулись.

– Даже если мы узнаем, что они значат, все равно останется нечитаемой больше половины надписи, – резонно заметил Давид.

Однако Джоа не желала сдаваться.

Она открыла уже хорошо известный ей файл – введение в иероглифику майя. Девяносто девять страниц в формате PDF… Начала быстро перелистывать их и вдруг…

– Ура! – испустила победный клич, очень довольная собой.

Иероглиф номер три означал «рождение». Сий. А номер шесть – «посланник».

Джоа откинулась на спинку стула.

– День, Луна и что-то появляющееся из нее, рождение, рассеивать, звезда и посланник. – Давид перечислил значения шести расшифрованных иероглифов. – А также иероглиф, обозначающий число – 15 тысяч.

Глаза Джоа перемещались с одного иероглифа на другой, а с них – на фотографию надписи на стене 27-й гробницы. Теперь она рассматривала их в том порядке, в котором они располагались на стене. Там на первом месте стоял иероглиф, которому они присвоили номер шесть, – посланник; на втором – номер четыре, то есть рассеивать; на третьем – номер два, или пробивающийся из знака Луны росток; на четвертом – номер три, рождение; на пятом – номер один, период в один день; на шестом – иероглиф, обозначавший 15 тысяч; на седьмом – номер пять, звезда. Все остальное было неразличимо, а следовательно, расшифровке не поддавалось.

– Я не должна рассматривать это, как нечто обособленное, – вдруг произнесла она. – Это должно быть связано с моей матерью.

Ее мама.

Следы, которые оставил отец.

Даты, зашифрованные в шести зарисованных им письменах…

Джоа внезапно побледнела.

– Быть того не может! – прошептала она, не дыша.

– Успокойся.

– Это – невероятно… – Она растерянно моргала.

– Не держи в себе. Скажи вслух. Обычно это помогает, – подбадривал он.

Она, казалось, не слышала его. Склонившись над листком бумаги, начала записывать на нем что-то сверху вниз.

Давид оторопело наблюдал, как она лихорадочно писала. Лишь трижды прервалась, чтобы подсчитать на пальцах, во-первых, количество дней в 1971 году после 28 ноября, как ему удалось подсмотреть, а во-вторых – в 2012 году до 21 декабря и умножить один раз, на другом листке, 365 на 3:

– У меня не хватает духу сложить все это, – призналась Джоа, закончив составление списка числа дней за период с 28 ноября 1971 года по 28 ноября текущего 2012 года.

За нее это сделал Давид.

Удивлению его не было границ.

– Сумма равна… 15 тысячам, – наконец промолвил он.

45

Справившись с эмоциями, Давид спросил:

– Что это значит? Как ты объяснишь это?

– А ты не видишь? – в лице Джоа по-прежнему не было ни кровинки. – В надписи говорится о посланниках и звездах, о днях и лунах, о рассеивании чего-то, вероятно, посеве семян и о рождении или рождениях во множественном числе. Недостает того, что стерло время. Возможно, в этом ключ ко всему, скажем, указание на место встречи или возвращения наших галактических прародителей. Но и без этого ясно, что здесь, столетия назад, майя рассказывали о дочерях бури. Они предсказали их прибытие и то, что им предстояло сделать, но как раз эта часть надписи не дожила до наших дней! Если они прибыли на Землю 28 ноября 1971 года, что-то должно произойти с ними или с их участием 21 декабря нынешнего года, через несколько дней. Ровно через 15 тысяч дней после их рождения. Всем дочерям бури исполнится 15 тысяч дней! Если же они появились 29 ноября, это будет 22 декабря. А если 30 ноября, то это событие произойдет, соответственно, 23 декабря. Вот почему мой отец оставил шесть рисунков, шесть иероглифов с шестью возможными датами. Увидев это, – она дотронулась кончиком пальца до майянского иероглифа, изображавшего число 15 тысяч, – он сразу обо всем догадался. Это было недостающее звено!

– Ты хочешь сказать, что окончание Пятого Солнца как-то отразится на них?

– Да, Давид, именно это я и хочу сказать. – В ее голосе слышалось уныние.

– Хорошо, эта цифирь, 15 тысяч дней, связана с датой рождения дочерей бури и точно совпадает с концом пятой эры по календарю майя. Но откуда ты знаешь, что раньше не было других дочерей бури и что это не повторяющийся во времени цикл?

– Я не отрицаю такой возможности. Но сколько раз окончание цикла продолжительностью 15 тысяч дней могло совпадать раньше со столь знаменательной для майя датой?

– Touché[6]6
  Термин рапиристов, то есть, – пропустил укол.


[Закрыть].

– Мы пока узнали возможное содержание только одной части постановки, – она не обратила внимания на его реплику, свидетельствовавшую о том, что он сдался. – Не забывай, что отец исчез и до сих пор не нашелся, и это продолжает оставаться ключевым вопросом во всей этой истории.

– Значит, воз и ныне там, то есть мы по-прежнему в тупике.

– Я бы так не сказала, – она вновь указывала на иероглиф с числом. – Мы знаем, что на верном пути. Возможно, нам надо увидеть и понять что-то еще. Мой отец после того, как увидел эти иероглифы, сказал, что ему надо ехать в Чичен-Итцу.

– Неужели мы упустили что-то еще? – Давид буквально вперился в экран компьютера.

Сидевшая рядом с ними девушка со скуластым личиком и индейским разрезом глаз уже почти в упор, не скрывая этого, смотрела на них.

Они стали говорить тише.

– Здесь есть еще с десяток полностью стертых изображений и столько же наполовину стертых, – с сожалением констатировала Джоа.

– Обрати внимание на этот значок, похожий на фасолину.

Джоа перерисовала изображение к себе.

– Это может быть что угодно, в том числе и часть какого-то сложного, составного символа.

Давид внимательно посмотрел ей в лицо.

– Они по прошествии 15 тысяч дней вернутся за дочерями бури, и произойдет это через неделю. – Джоа произнесла эту фразу медленно, с расстановкой, отчеканивая каждое слово, каждый слог. – И заберут их с собой. Иначе быть не может.

– Может, они просто прилетят повидаться.

– Но в любом случае – прилетят.

– А что насчет всеразрушающей молнии или луча и всего остального, о чем говорится в пророчествах?

– Конца света не произойдет. Они придут, и это ознаменует начало чего-то нового, какого-то иного измерения в жизни человечества. Если помнишь, это одно из толкований пророчеств майя, в первом из которых говорится о возвращении Кукулькана.

– И что, весь мир станет свидетелем их прихода?

– Этого я не знаю, – призналась она. – Но что-то заставляет меня думать, что так не будет.

– А почему ты уверена, что они придут не для того, чтобы нас уничтожить? – Давид вспомнил об амплуа адвоката дьявола.

– Потому что они не разрушители. Доказательством тому – пример моей матери.

– Но она исчезла.

– После того как у нее появилась я.

– Значит ты теперь вместо нее.

Что он сказал, Давид понял только после того, как слова уже слетели с его языка. Джоа сидела, повернувшись к нему лицом. Глаза ее были словно два глубоких озера. Давид взял ее руки в свои.

– Джоа…

– Я не знаю, что будет, Давид. – Она говорила от сердца, нежно, мягко, чтобы не ранить его. – Но что бы ни произошло, я там буду. Я должна там быть.

– Но тебя могут…

Она приложила ладонь к его губам.

Потом покачала головой из сторону в сторону, очень медленно.

– Где это произойдет? – обреченно спросил он.

– Это знал мой отец. Поэтому его и похитили.

Ответ Джоа ставил точку в обсуждении данной темы.

Последнее изображение, в форме фасолины, маячило на экране перед их глазами все то время, которое потребовалось девушке, чтобы скопировать необходимую информацию на флэшку и выйти из Интернета.

Еще какое-то время они не вставали – продолжали оставаться на местах.

Хотя рядом с ними за компьютерами сидели не меньше десятка других посетителей интернет-кафе, им казалось, что вокруг никого, они одни посреди безбрежного океана и терпят кораблекрушение. В тысячах километров от Барселоны, вдали от родных очагов. Одинокие странники, плывущие без руля и ветрил по неведомому и безликому миру.

Обладатели истины, в которую невозможно поверить.

И открой они эту истину, никто в самом деле не поверил бы.

– Больше не будешь пытаться найти что-нибудь подобное этой фасолине?

– Это не более чем деталь, часть целого. И, как тебе известно, может входить в состав доброго десятка различных иероглифов. – Собрав и уложив в сумку записи, фотоаппарат, соединительный кабель и флэшку, Джоа первой встала из-за стола. – Можно искать долгие часы, до посинения. Если мой отец увидел что-то еще… На то он и специалист, правильно?

Давид расплатился за пользование компьютером и время в Интернете. Когда он вышел, Джоа ждала его, прислонившись к машине. Ее задумчивый взгляд терялся где-то в необозримой дали. Давид обнял ее. Она ждала его сильных рук, ей было в них так упоительно хорошо – спокойно, уютно и тепло. Склонила голову ему на грудь, прильнула к своему хранителю.

И сколько так простояли, в объятиях, а потом бродили по городу, целуясь и лаская друг друга, минуту или час, они не знали.

Никто на них не смотрел, никому до них не было дела. Или так только казалось.

46

Они понимали, что за минувшие сутки в них многое изменилось, и приближавшаяся ночь будет уже не такой, как предыдущие.

Ощущали себя на пороге нового, пока не ведомого им состояния.

У Джоа пылали губы.

У Давида бушевал пожар в голове, полыхало все тело…

Глаза, руки, сердца, чувства, – все стремилось навстречу друг другу.

– Восемнадцать дней назад мне сообщили об исчезновении отца, – прошептала она, ероша ему волосы. – А пятнадцать дней назад появился ты, до смерти напугав меня той ночью в «Шибальбе».

– И ты тут же от меня убежала.

– А что ты хотел, чтобы я сделала?

– Поверила мне.

– Ты, конечно, молодец, юноша видный, но чтобы так сразу поверить… – съязвила она, сама того не желая.

– Что с тобой?

– Сразу всего не скажешь, – ответила она откровенно.

– Ну, начни с чего-нибудь.

– Знаешь, какой-то запутанный клубок.

– Это из-за меня? – У него вопросительно поднялись брови.

– Нет, не из-за тебя. – Она обвела его взглядом, в котором горело желание. – Это нагрянуло нежданно-негаданно, в нелегкий для меня момент, когда я меньше всего была к этому готова. Но что суждено – того не миновать, и есть неизбежные вещи, которые происходят тогда, когда происходят. Зато теперь я точно знаю, что без тебя не выдержала бы обрушившихся на меня трудностей. Я имею в виду то, что случилось с моим отцом. Иногда мне кажется, что у меня голова вот-вот расколется на части.

– Ты выдержала бы все сама. – В голосе Давида не было ни тени сомнения. – Я в жизни своей не встречал человека более сильного, чем ты.

– Нам удалось многое узнать, почти все. Но мы так и не знаем, где состоится – не знаю, какое слово лучше подходит – прибытие, возвращение или встреча. И это лишь при том условии, что я нигде не ошиблась.

– Не ошиблась, можешь быть уверена. И я разделяю твои выводы.

– Давид…

– Что?

– Я очень хочу найти отца и маму тоже, но я теперь не смогу без тебя.

Долгий поцелуй погрузил ее в пучину забвения.

– Не думай об этом сейчас.

– Если назначение дочерей бури – быть своего рода базой данных или чем-то вроде этого, аккумулировать и хранить в себе информацию, то я…

– Шшш!.. – Он не дал ей договорить, вновь прильнув поцелуем к ее устам.

Наступавшая ночь убаюкивала нежностью. Это будет их первая ночь в покое и умиротворении. Не надо уже никуда торопиться. Они остановились на краю того, что щемяще сладко манило. И им было все равно – бездонная ли пропасть их ожидает впереди или просто ступенька. Они созрели для того, чтобы сделать шаг в доселе им неизвестное.

А пока всячески гнали от себя тревожные мысли.

– Надо бы поужинать, – предложил Давид, когда они подходили к дому, где сняли жилье.

– Я не голодна.

– Тогда идем к себе?

Джоа не ответила. Вещи они оставили в машине и шли налегке, взявшись за руки и прижимаясь плечом к плечу. Все вокруг казалось ей совершенно иным, нежели утром.

Да и было иным, Джоа это знала, и сама она стала иной.

И тем не менее какие-то колебания еще были, заставляя ее оттягивать решающий миг. Она остановилась.

– О чем ты задумалась?

– Не скажу. И не приставай ко мне. Иначе пожалеешь.

– Тогда можно я попрошу тебя кое о чем?

Обычная романтическая парочка, ничем не отличающаяся от других. Типичное воркование влюбленных, ни о чем и обо всем.

Да так оно и было на самом деле. И ей это нравилось.

– О чем же?

– Ты мне так и не расскажешь, что означает твое имя – Акоуа?

– Нет.

– А если я тебя очень хорошо попрошу…

– Зачем ты хочешь это знать?

– Я хочу тебя.

Джоа вздрогнула.

– Не говори этого сейчас.

– Я тебя люблю.

– Давид, нет. Только…

– Только не говори, что еще рано, что мы недостаточно знаем друг друга или что все это происходит под влиянием момента.

– Могла бы.

– Но ведь не скажешь?

– Думаю, что любовь – не только это, а ты как считаешь?

– Любовь – это неожиданность, изумительный сюрприз.

– И поэтому я должна тебе сказать, что означает имя Акоуа.

– В частности.

– Оно мне не нравилось с детства. Но, к моей радости, меня так никто и не называл, кроме бабушки.

– Такое плохое имя?

– Истинное Благословение.

– Как ты сказала?

– Истинное Благословение, – повторила она. – Для моей матери так оно и было. Я вполне допускаю, она могла думать, что ей нельзя иметь детей или что у нее не будет больше ребенка после того, как она потеряла мою сестру.

– Я хочу предложить тебе…

– Что?

– Поехали в Канкун, на майянскую ривьеру, проведем там несколько дней, пока будем ждать наступления дня встречи.

– Романтическое бегство? – От удивления у нее расширились глаза.

– Да.

– При всем том, что происходит или вот-вот произойдет? – не верила она.

– А что ты собираешься делать? Чем мы будем заниматься это время?

– Исследовать!

– Что? У нас больше не осталось следов.

– Отец сказал, что поедет в Чичен-Итцу.

– Но он вполне мог иметь в виду что-то другое.

– Там место встречи.

– Хорошо, а почему не в Тикале? Или не в Ушмале, Тулуме или в конце концов не здесь, в Паленке? Есть дюжина других больших городов майя.

– Нет, это должна быть Чичен-Итца.

– Докажи.

– В первом пророчестве майя говорится, что Кукулькан вернется в Чичен-Итцу.

– Ладно, не до конца убедительно, но, признаю, не лишено смысла.

– А давай-ка повидаемся с Бартоломэ Сигуэнсой. Вдруг он знает или вспомнит еще что-нибудь, если мы ему расскажем о том, что сегодня обнаружили…

– Завтра, Джоа. Завтра. Дай себе передышку, прошу тебя.

– Ох, Давид! – воскликнула она то ли с укоризной, то ли от боровшихся в ней чувств и закрыла глаза.

Они опять оказались все в той же ловушке.

Снова впереди зияющая бездна, ее отец, мать, невероятная эпопея, завершавшая большой круг в истории человечества. Ощущение уверенности в том, что в их жизни присутствуют существа из другого мира, те же самые, что некогда заселили Землю или вдохнули разум в ее обитателей.

От этого уже никуда не убежать, не скрыться. Даже пытаться не стоит.

– Все, пошли в нашу комнату! – Джоа сдалась.

О ее готовности, бесповоротно сделанном выборе говорил тон, которым она это произнесла.

Давид внимательно посмотрел на нее.

– Ты уверена? – спросил, слегка растягивая слова.

– Мне хочется, чтобы сегодня ночью мы не просто заснули в объятиях, – подтвердила она.

– Тебе уже не страшно?

– Как никогда раньше, – честно призналась она. – Поэтому ты мне нужен.

Больше она ничего не стала говорить. Не сказала, что думала о своей матери, о том, как это произошло у нее с отцом, и о том, к чему привело. Не сказала, что никогда и ни в чем не была так уверена и в то же время не волновалась так сильно, как сейчас.

Эстер, должно быть, очень бы посмеялась.

Но Джоа была не такая, как все. Особая. И она готовила себя к ответственному шагу.

– Я тоже тебя люблю, – прошелестели ее слова в сладкой тиши ночи, переходя в самозабвенный поцелуй.

Этот поцелуй длился вечность. Оба словно растворились в нем и не могли пробудиться. И пробуждение наступило не скоро.

Давид и Джоа не видели и не слышали, как кто-то появился в их комнате и, отделившись от стен, тенью приблизился к ним. Не знали, сколько их было, что они им вкололи и что делали с ними потом.

Они просто заснули в поцелуе, после которого ничего не было.