![](/files/books/160/oblozhka-knigi-2012.-zagadka-mayya-134643.jpg)
Текст книги "2012. Загадка майя"
Автор книги: Жорди Сьерра-и-Фабра
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
12
Ее пропустили по документам отца. На фотографию никто и внимания не обратил, по крайней мере, при входе.
Оказавшись на территории комплекса, Джоа потеряла дар речи.
То, что она увидела, превосходило ее ожидания. Это было грандиознее, чем она думала. Гораздо величественнее, чем на фотографиях. Значительно сильнее, чем мог вообразить человек, увлекающийся историей и древними культурами.
Одним словом – Паленке.
– Папа, ну где ты? – сорвался с губ невольный вопрос.
Окруженный снаружи холмами, покрытыми обильной дикой растительностью и скрывавшими многочисленные постройки и храмы, внутри Паленке напоминал гигантский газон. По его ухоженному заботливыми руками зеленому ковру каждый день шествовали сотни восторженных экскурсантов. Первое из чудес, представавшее пред очами туристов, – дворец и его башня – поражали своей строгой, идущей из глубины веков красотой. Однако центром притяжения являлась большая пирамида храма Надписей. На мгновение Джоа застыла, не зная, с чего начать – то ли пойти в Храм Надписей и осмотреть гробницу Пакаля, то ли отправиться на поиски недавно обнаруженных захоронений, где еще велись раскопки, то есть объектов 25, 26 и 27. Но тут же подумала, что гробница Пакаля никуда не денется, поскольку доступ в нее открыт, а вот что касается других, тех, где продолжаются работы, – туда попасть, несмотря на имевшиеся у нее «охранные грамоты», будет, по-видимому, не так легко. Девушка оглянулась.
Двигаясь без определенного направления, она скоро наткнулась на табличку с надписью от руки: «Гробница № 25». В земле перед ней зияла самая обыкновенная дыра, в глубину уходили ступеньки грубо сколоченной лестницы. Чуть дальше, метрах в пятидесяти, виднелась еще одна табличка, указывавшая местоположение гробницы номер 26. Вокруг них, на воткнутых в траву металлических прутьях, колыхалась пластиковая лента. Очень просто, без ухищрений.
Из норы, ведущей к объекту номер 25, на поверхность выбрался мужчина.
На вид – лет шестидесяти. Его перепачканное землей лицо покрывали капли пота, лысина блестела в лучах яркого, стоявшего уже довольно высоко в безоблачном небе солнца. Занятый своими мыслями, он не замечал Джоа, пока она его не окликнула.
– Будьте любезны…
Мужчина посмотрел на нее из-за стекол круглых очков.
– Да?
Джоа показала удостоверение отца.
– Меня зовут Джорджина Мир. – Нельзя ли мне…
Незнакомец не дал ей договорить:
– Джорджина?! Не может быть! Боже… сколько раз твой отец вспоминал о тебе, жалея, что ты не рядом с ним и не видишь всего этого! Откуда ты взялась?! А Хулиан? Уже несколько дней, как мы его здесь не видели! Уж не захворал ли?
Вопросов было слишком много, чтобы сразу на все ответить. Да и желания откровенничать она не испытывала. Пока, по крайней мере.
– Да, он приболел, поэтому я приехала одна.
– Что-нибудь серьезное? – На лице мужчины отразилась озабоченность.
– Да нет, ничего особенного.
– Опять, что ли, эти его секреты?! Он бывает такой загадочный!.. Хотя бы весточку какую дал, мы бы съездили его проведать!
– Да вы не беспокойтесь, – не стала вдаваться в подробности Джоа. – У меня выкроилось время, и я решила приехать. Не помешаю?
– Помешаешь? Да я счастлив, что буду твоим экскурсоводом, девочка моя дорогая! А если ты еще и под ручку меня возьмешь! – От такой перспективы он пришел в восторг. – Кстати, зовут меня Бенито Хуарес.
– Вы серьезно?
– Ну, того, что был президентом, величали Бенито Пабло Хуарес Гарсиа. Я же, будучи всего лишь археологом, довольствуюсь именем Бенито Антонио Хуарес Меса. Родом из Гвадалахары, да будет вам известно. – Он горделиво вскинул голову. – Чистокровный халиско!
Джоа подхватила его под руку.
– Отлично! – улыбнулась она. – Итак, с чего начнем?
– С астронавта, подружка!
Они пошли в сторону от вырытых в земле лазов, ведших к гробницам. Бенито Хуарес без умолку говорил, обрушивая на Джоа лавину информации и мудрых знаний. Сама же она беспрестанно щелкала миниатюрным цифровым фотоаппаратом, предпочитая пока не задавать вопросов и действовать аккуратно. Она здесь никого не знала. Ее, кажется, знали все.
Сколько времени ей удастся держать в тайне исчезновение отца?
– Ты настоящая красавица! – В глазах мексиканского археолога светилось искреннее восхищение. – Прямо как мать.
– Вы были знакомы с моей мамой?
– Конечно же, я знал твою матушку. Прошло уже столько лет! Такая красивая, не похожая на других, неповторимая… Мы с Хулианом давние друзья-приятели. Поэтому-то я и позвал его, когда мы начали находить уникальные вещи в трех новых гробницах – 25-й, 26-й и 27-й. Я пригласил его приехать и как друга, и как эксперта, чтобы он мне помог.
– А что это за уникальные вещи, о которых вы упомянули?
– Отец тебе разве не рассказывал по телефону? Ну надо же! – Он воздел руки к небу. – Эта его извечная осмотрительность! Ни в чем не будет убежден полностью, пока не проверит, а потом еще десять раз не перепроверит! Эти гробницы таят в себе несметное число замечательных камней с поразительными пророчествами, датами, но и множеством «темных» мест!.. Только чтобы извлечь все это из земли, нужно немало времени, но гораздо больше – чтобы расшифровать найденное. Все сохранилось довольно плохо, частично разрушено, на многих камнях письмена почти стерлись под воздействием влаги, из-за обрушений подземных галерей, и это серьезно затрудняет прочтение и последующую интерпретацию памятников.
– Мне хотелось бы посмотреть гробницы.
– В двадцать седьмой у нас проблема. Как раз вчера, несмотря на все наши предосторожности, обвалилась часть галереи, и понадобится несколько дней, чтобы расчистить завал, поставить подпорки и укрепить стены. Так что сейчас туда не попасть. Но могу разрешить тебе слазить в две других, только не очень глубоко – на пару метров.
– Спасибо.
Они стояли у подножья лестницы на пирамиду Храма надписей. Джоа первой начала восхождение. Ей показалось, будто, совершая магическое путешествие в прошлое, она вступила в туннель времени, и поначалу она даже забывала фотографировать. Столько раз она мечтала подняться по этим ступеням вместе с отцом… А сейчас рядом шагал незнакомый ей человек, и искала она – одному только Богу ведомо что, отчетливо сознавая, что ее поиски подобны тыканью вслепую в потемках.
– Тебе известна история гробницы Пакаля?
– Отрывочно.
– Заслуга ее открытия принадлежит мексиканскому археологу Альберто Русу, обнаружившему в храме сводчатый коридор с лестницей, ведущей вниз, в недра пирамиды. – Джоа и ее спутник, достигнув верхней площадки, приближались как раз к этому ходу – очень тесному, с низким потолком. Им пришлось подождать, пока пройдет опередившая их группа японских туристов, а перед ней – то ли англичане, то ли американцы. – Русу потребовалось почти четыре года, чтобы преодолеть расстояние, которое мы с тобой «проскочим» сейчас за пару минут. Рус продвигался вперед буквально по сантиметру, аккуратно раскапывал и извлекал грунт, стараясь ничего не повредить… Двадцать пять метров коридора, намеренно заваленного землей, и каменная кладка препятствовали доступу в гробницу. В 1952 году археолог достиг помещения, вход в которое преграждал огромный камень треугольной формы. Это была камера, непосредственно предшествовавшая погребальной. А внутри – скелеты шести молодых людей – жертвоприношение почившему властителю. Оставалось сделать последний шаг – проникнуть в саму погребальную камеру, располагавшуюся на два метра ниже уровня земли.
Они остановились, вновь ожидая идущих впереди экскурсантов, которые осматривали склеп – конечный пункт спуска. Джоа сгорала от нетерпения.
– Размеры погребальной камеры – семь на десять метров, стены украшены лепными рельефами. Монолитный саркофаг, расположенный почти точно по центру, хранил в себе останки – нечто совершенно нетипичное для майя, ибо длина скелета значительно превосходила обычный рост представителей этого народа. Именно данное обстоятельство и рельеф на плите породили позже легенду о том, что Пакаль якобы звездолетчик. В шестидесятые-семидесятые годы в изображении на камне все хотели видеть астронавта, сидящего в характерной позе в капсуле корабля.
– Эту историю я слышала.
– Для Руса наступил самый волнующий момент, – продолжал Бенито Хуарес. – Плиту, весившую пять тонн, подняли с помощью лебедок, которые с огромным трудом доставили вниз, стараясь ничего не задеть и не повредить. Останки Пакаля лежали в позиции, которую принято называть «decubito supino», то есть на спине, с вытянутыми вдоль тела руками и прямыми ногами. Лицо закрывала мозаичная маска из нефрита, рядом – наушные украшения. На груди – драгоценные изделия из нефрита и перламутра, семена растений и две нефритовых фигурки, изображавшие Бога-Солнце. И на теле, и на приношениях сохранились следы красной киновари. На полу близ саркофага нашли две вылепленные из терракоты головы, раскрашенные красной краской. А, да, еще змею, тоже из терракоты, с телом, простертым от саркофага к двери, – символ неразрывности мира живых и загробного царства.
Подошла их очередь. Впервые ее глазам предстала наяву легендарная надгробная плита. С того места, где стояла Джоа, она смотрелась в перспективе – уходящей в даль. Три метра восемьдесят сантиметров в длину, покрытые барельефом изображений, и длинная надпись, повествующая о свершениях покойного, с датами рождения и смерти как его самого, так и его предков.
– Впечатляет, – Джоа вздохнула.
– Пакаль, которого нарекли Великим, чтобы не путать с одним из его дядьев, носившим такое же имя, родился 6 марта 603 года, стал правителем в 615-м и умер 30 августа 684 года. Календарные даты в мире майя фиксировались с необычайной точностью, очень четко, – пояснил Бенито Хуарес. – Это был властелин, пользовавшийся любовью народа. Именно он и его потомок, которого звали Кинич Кан Балам, что означает «Змей-Ягуар, Обращенный к Солнцу», построили большинство сооружений Паленке. Это была эпоха наивысшего расцвета города и прилежащих к нему земель, поскольку путем брачных союзов с соседями они добились прочного мира и процветания.
В затылок уже дышали следовавшие за ними туристы, но Джоа хотелось как можно лучше рассмотреть чудесную плиту.
Наконец она вздрогнула, и это помогло ей избавиться от ощущения леденящего душу холода.
Ее взгляд еще раз пробежал по каждому из высеченных на плите сюжетов, хотя из-за полумрака, царившего здесь, самые дальние, расположенные на противоположном конце надгробия, были едва различимы.
Нужно будет прийти сюда снова, и чтоб никто не торопил.
За ее спиной кто-то уже нетерпеливо покашливал.
– Ну, надо идти. – Бенито Хуарес взял ее под руку.
Они поднялись по узкой внутренней лестнице храма Надписей на верхний ярус и спустились по широким ступеням внешней – парадной – лестницы. Уже внизу, на земле, по телу Джоа вновь пробежала дрожь.
– Пойдем, я покажу тебе все остальное. И не отставай. Здесь такие густые заросли, настоящие джунгли. – Он обвел археологический комплекс свободной рукой. – Не успеешь и на пять метров отойти, как ты уже заблудился. Я не шучу. Было много случаев, когда туристки отходили в кустики присесть, а потом стоило немалых трудов их отыскать.
Ей хотелось увидеть погребения, ради которых сюда прибыл отец, но приходилось, не проявляя нетерпения, чтобы не обидеть любезного гида, следовать за ним.
Ее не оставляло двойственное ощущение. С одной стороны – что она что-то увидела в гробнице Пакаля.
А с другой – что за ней следили.
13
Она то и дело оглядывалась. Ощущение слежки не покидало ее. Из-за этого она не заметила, как влетела в яму и чуть не осталась без правого переднего колеса.
Удар головой о стекло напомнил, что смотреть следует не только в зеркало заднего вида.
Джоа вышла проверить, не повредила ли машину. Присев на корточки, убедилась, что все в порядке. Она выключила двигатель и решила немного остыть в тиши и прохладе наступавшего вечера – благо машина стояла под сенью деревьев.
День выдался изматывающий, насыщенный.
Но исключительно туристический.
Посещение двадцать пятой и двадцать шестой гробниц не дало ничего нового. Все даты и прорицания, найденные в них, были связаны с делами давно минувших дней, в том числе два – с прибытием испанцев. Что же касается двадцать седьмой, то неизвестно вообще, когда ее расконсервируют, да и найдут ли там археологи что-то новое… Нет, ценность гробниц, несомненно, огромна, но для Джоа они ничего не проясняли. Предсказания не поддавались однозначному толкованию. Да и подземные ходы могли оказаться более длинными и глубокими. Работы здесь на годы.
У Альберто Руса четыре года ушло на то, чтобы расчистить лестницу, ведущую в сердце храма Надписей.
Она не могла ждать ни четырех лет, ни четырех месяцев, ни четырех недель.
Ни, быть может, даже четырех дней.
Автобусы с ордами туристов давно проследовали на север, большинство – в Вильяэрмосу. Шоссе было почти пустынным.
Вот проехал мужчина на велосипеде.
Мотоциклист.
Автомобиль.
– Папа, ты что-то нашел в гробницах, или тебя увели только потому, что ты был близок этому?
А что если гробницы вообще ни при чем?
Джоа помассировала веки и с силой надавила пальцами на глазные яблоки, вызвав в глазах феерическую вспышку, рассыпавшуюся снопами разноцветных огней. В этот час в Испании люди уже ложились спать.
Оставшиеся четыре километра она проехала, сосредоточив внимание на дороге.
Когда она притормозила на перекрестке, к ней кто-то приблизился.
– Если не ошибаюсь, вы – дочь сеньора Хулиана?
Джоа вздрогнула, но голос звучал мягко, а интонация уже была уважительной. Лицо произнесшего эту фразу человека было изборождено глубокими морщинами, которые казались тысячелетними – как сама история его народа. Это был стопроцентный майя. Шоколадно-коричневый цвет кожи подчеркивала белая рубашка и широкополая шляпа. В руке – трость.
– Кто вы?
– Бартоломэ Сигуэнса. Мне сказали, вы искали меня. Я знал о вашем приезде.
– Где мы могли бы побеседовать?
Старик, обогнув капот, сел в машину на место рядом с водителем.
– Давайте развернемся, – предложил он. – Лучше, если нас не увидят вместе.
– Почему? – Ее глаза расширились от удивления.
– Предосторожности ради, – пожал плечами ее спутник.
– Мне что-то угрожает?
– Не знаю. – В голосе старика слышалась печаль. – Я не знаю даже, угрожает ли что-то мне самому. Я уверен только в том, что ваш отец исчез, а этот факт заставляет крепко задуматься. Здесь никогда не случалось ничего дурного.
Джоа решила двинуться к северу от городской застройки, будто направляясь в Вильяэрмосу. Она вцепилась в руль, с трудом сдерживая беспокойство.
– Вам что-нибудь известно?
– Не много, сеньорита.
– Вы знаете, где мой отец?
– Нет.
– И не знаете, что с ним могло произойти?
– Тоже нет.
– Что же тогда?..
– Иногда я ездил с ним на развалины, несколько раз мы прогуливались вместе и много разговаривали – об истории, о моем народе, о прошлом… Он – замечательный человек, и с ним легко говорить на любую тему.
– Он не сказал вам, чем занимается?
– Нет, сказал только, что его интересуют новые гробницы и что изыскания в них очень важны для него. Он много говорил о своей супруге и о вас, о том, как искал ее.
– Он рассказывал об исчезновении моей матери?
– Да. Он полагал, что обнаружит здесь следы.
– Следы – в развалинах, которым сотни лет?
– Есть много вопросов, которые ждут ответа, сеньорита, но есть и много ответов, которые ждут правильно заданного вопроса. И не только здесь. Ваш отец ездил также в Ушмаль, Чичен-Итцу… Собирался съездить в Монте-Альбан, в Оахаке.
– Когда вы в последний раз видели отца?
– В ночь, когда он исчез.
– Он что-нибудь сказал?
– Да, что у него был ключ.
– Ключ? – Ее сердце стало биться быстрее. – Ключ от чего?
– Этого я не знаю.
– Он сказал, что ключ был у него или что он его нашел?
– Что был у него… впрочем, я не уверен. Это не одно и то же?
– Нет. Вы не вспомните его слова точно?
Джоа свернула направо, на Северный проезд. И хотя скорость была невелика, он сидел, вжавшись всем телом в сиденье и ухватившись руками за подлокотники.
– Он сказал: «Путь близится к концу, Бартоломэ. У меня есть ключ. Я должен вернуться в Чичен-Итцу». Вот как он сказал, точно.
– В Чичен-Итцу? Зачем?
– Мне это неведомо.
– И вы не спросили его?
– Мы говорили друг другу то, что хотели сказать, без всяких вопросов. Порой мы шагали в молчании и при этом понимали друг друга. Но чаще обсуждали различные вопросы археологии, толковали по поводу перевода письмен и значения отдельных символов, не замечая, как бегут часы. Той ночью он выглядел счастливым, был возбужден, и я к этому отнесся с пониманием. Он не сказал мне более ничего, а я не докучал ему вопросами. Но знал, что говорил он о своей жене.
– А когда он исчез, что вы подумали?
Ответ последовал после паузы.
– Не знаю. У меня тогда все в голове как-то спуталось.
– Мой отец боялся чего-то или за что-то?
– Не похоже, хотя временами…
– Продолжайте, – поторопила она.
– Не знаю даже, как это выразить. Он был осторожен. По телефону разговаривал мало, когда мы были вдвоем, часто говорил очень тихим голосом, как будто кроме меня его мог услышать еще кто-то, или оглядывался назад, словно за нами следили. Но если его жена исчезла много лет назад и если он обнаружил какой-то след и шел по нему, это, наверное, естественно.
– Вы чего-то боитесь, сеньор Сигуэнса? Вы упомянули о необходимости соблюдать осторожность.
– Ко мне приходил один человек. Задавал вопросы. Те же самые, что и вы. Но вы-то, понятно, – его дочь. Он же…
– Как выглядел этот человек? – Она застыла в напряжении.
– Странно, – нашелся он.
– У него была трость с серебряным набалдашником в форме львиной головы?
– Да, – морщины на его лице стали как будто глубже.
– Он и ко мне приходил, сегодня утром. Рассказал невероятную историю.
– Я уже старик, сеньорита, – голос Бартоломэ Сигуэнсы сделался слабым и жалостливым. – Повидал в жизни немало зла, бывало – совсем рядом. А этот человек – живое воплощение зла, понимаете? Настолько явное, что на моей памяти, пожалуй, другого такого и не было. Он улыбался, был любезен, но меня не проведешь. Глаза у него холодные. Две ледышки. Будьте с ним осторожны.
– Вы знаете, кто он?
– Нет, но знаю, что он обладает могуществом, и другие – тоже.
– Кто это – другие?
– Он все время говорил «мы». И в его устах это слово обретало какое-то дополнительное измерение. Поэтому-то я и говорю вам, что они могущественны и их следует опасаться. Это и побудило меня встретиться с вами. Чтобы предупредить.
Северный проезд заканчивался. Опять поворот направо – и они влились в Восточный.
– Подбросьте меня до улицы Мигеля Идальго, – попросил он. – На эти дни я перебрался к двоюродной сестре.
– Где это – улица Мигеля Идальго? – Джоа вздохнула, понимая, что больше от него ничего не добиться и что ей самой тоже нечего сказать.
– Я покажу. – Бартоломэ Сигуэнса смотрел вперед.
Сейчас казалось, что ему лет сто.
Однако его мудрость и память измерялись тысячелетиями.
14
Джоа вернулась в номер.
Путь. Ключ. Чичен-Итца.
Какой путь? Какой ключ? При чем здесь руины еще одного города майя?
Джоа вновь углубилась в находившиеся в комнате бумаги отца. Фотографии, карты, рисунок надгробной плиты Пакаля, два листка с шестью пронумерованными письменами… Досада уже начинала овладевать ею, как вдруг, рассматривая в который уже раз рисунок плиты, она снова почувствовала пробежавшую по телу дрожь.
Девушка вышла поужинать. Но прежде надо было перемолвиться с Аделой. Хозяйку гостиницы она нашла за стойкой, где та проверяла счета постояльцев. Завидев Джоа, Адела улыбнулась.
– Как прошел день?
– Я ездила на развалины.
– Что-то новое удалось выяснить?
– Нет.
Аделе все это явно не нравилось: исчез постоялец гостиницы, к тому же иностранец. Дело в любой момент может получить огласку, разразится громкий скандал.
– Вероятно, вам следует обратиться в местную полицию.
– Я собираюсь сделать это завтра.
– Не думаю, что это поможет, но все же…
– Помните, утром я спросила, есть ли в гостинице интернет, и когда вы стали что-то говорить о моем отце, я… мне показалось, я увидела на улице одного человека. И мы так и не завершили разговор.
– Я хотела сказать, что ваш отец много работал в сети.
– Я могу посидеть за этим компьютером?
– Конечно. Пойдемте.
Хозяйка провела Джоа в крохотную комнатку, главное место в которой занимал расположенный у стены телевизор. Тут же находился небольшой столик с компьютером и стулом перед ним. На виду стояла табличка, извещавшая о стоимости пользования интернетом. Пять долларов в час.
– Хотите войти?
– Да.
– Я дам вам логин. Можете пользоваться бесплатно, сколько вам будет угодно.
– Спасибо.
Адела включила компьютер, ввела пароль и запустила интернет. Когда она ушла, Джоа тут же высветила курсором кнопку «Журнал посещений» вверху экрана и щелкнула мышкой. На экране появился список сайтов, на которые пользователи этой машины заходили в последнее время. Просмотрев папки, где были зафиксированы посещения за период, предшествовавший исчезновению отца, девушка обнаружила ряд страничек, посвященных Паленке и цивилизации майя. На них размещались карты, сведения о Мадридском и Дрезденском кодексах, словарь Джона Монтгомери в издании Фонда изучения мезоамериканских культур и т. п. Заходить на эти сайты с тем же успехом мог любой турист, интересующийся дополнительной информацией. На всякий случай она переписала адреса. Перед тем как закончить с компьютером, Джоа открыла в «Журнале посещений» папку за тот день, когда исчез отец, и обнаружила, что кто-то скачал в формате PDF материал, озаглавленный «Введение в иероглифику майя». Конечно, это мог быть и отец, но вряд ли. Он ведь эксперт, и пособия для начинающих ему ни к чему.
Разве только он хотел перепроверить что-то, пусть даже совсем элементарное.
Джоа спрятала запись с адресами сайтов и пошла в столовую. Там она ни с кем не общалась и старалась не обращать внимания на галдящих туристов.
Вернувшись к себе, она погасила свет и тут же заснула.
Духоту комнаты слегка разбавлял легкий ночной ветерок с улицы. Кондиционер был выключен. Имелся, конечно, определенный риск, что через открытое окно в помещение кто-нибудь проникнет. Москит, например…
Ощущение наваливающейся на грудь тяжести передало в мозг сигнал тревоги. Она проснулась.
Он действовал четко. Правой рукой заткнул ей рот. Левой крепко держал ее правую руку. Всей тяжестью своего тела придавил ее к кровати так, что не пошевельнуться. Свободными у нее остались только ноги. Но дрыгай ими, не дрыгай – ничего не добьешься.
В широко раскрытых глазах Джоа застыл панический страх.
– Спокойно, я ничего тебе не сделаю! Я друг!
Голос – без мексиканского акцента – звучал у самого уха.
Однако смысл слов до нее не дошел.
Она продолжала сопротивляться, так что нападавшему пришлось повторить свое требование.
– Джоа, успокойся, ради бога! Я здесь для твоей безопасности!
На этот раз она поняла сказанное. Сфокусировала полные ужаса глаза на лице ночного гостя и в мягком, призрачном свете, лившемся из окна, признала в нем парня из самолета – того самого, которого она, как ей показалось, видела утром на улице напротив гостиницы.
– Я уберу руку. Только умоляю, не кричи, ладно? Ради твоего блага. Ты должна мне верить.
Джоа кивком дала знать, что согласна. Рука медленно поднялась, освобождая ей рот. Они выжидательно смотрели друг на друга.
– Ну-ну, успокойся, – со вздохом облегчения промолвил парень.
Он по-прежнему лежал, навалившись на нее.
– Почему? – спросила Джоа.
– Что почему?
– Почему я должна тебе верить?
– Я тебе говорю: я друг. Я здесь для твоей безопасности.
– И поэтому можешь влезть ночью в окно?
– Я не хотел, чтобы меня видели. Лучше, если я буду оставаться в тени.
– Ты несешь чушь! – Джоа дернулась, высвобождаясь. – Оставаться в тени? Как в дешевом шпионском фильме!
– Я включу свет, ладно?
Он вытянул руку и нащупал выключатель. Джоа заморгала. Он осторожно приподнялся и сел на кровати. В смущении она прикрылась простыней, поскольку спала обнаженной.
– Кто ты?
– Меня зовут Давид Эскудэ.
– Почему ты сказал мне «Джоа»? Только друзья зовут меня так.
– Чтобы ты поняла, что я тоже друг.
– Сказала кошка мышке.
– Я – твой хранитель.
Он произнес эти слова безо всякого пафоса, словно сообщая, кем работает.
– Мой хранитель?
– Ты правда никогда не слышала о хранителях?
– Никогда.
– И о судьях тоже?
Она стала прикидывать – успеет ли, соскочив с кровати с другой стороны, выпрыгнуть через окно в сад? Или лучше броситься к двери и открыть ее? Но она же неодета…
В ловушке. Никаких шансов.
– Хранители, судьи… Да что ты несешь?
– Мужчина, который приходил утром, – судья.
Последние слова возымели действие. Ему удалось завладеть ее вниманием.
– И давно ты за мной… следуешь?
– С того момента, как ты уехала из Барселоны.
– Для моей… безопасности?
– Я тебе уже сказал: я твой хранитель. Что тебе говорил судья?
– Николас Майораль? Он и словом не обмолвился, что он – судья.
– Они называются так не потому, что в действительности судьи, а потому что пытаются ими быть. А мы, со своей стороны, оберегаем дочерей бури и в данном случае – тебя, поскольку ты дочь одной из них.
Дочери бури.
О том же толковал ей утренний собеседник.
– Так что он тебе сказал? – продолжал настаивать назвавшийся Давидом.
– Нет, сначала ты рассказывай. Подробно и по порядку.
– Это длинная история.
– Серьезно? – фыркнула девушка.
– Да, серьезно, – невозмутимо ответил он.
– Ты знаешь, где мой отец? – с надеждой спросила она.
– Нет. Но мы должны его найти.
– Должны? – Ее лицо выражало недоверие.
– Он исчез неожиданно, и тому должна быть причина.
– Он занимался поисками матери.
– Мы в курсе. И полагаем, что он, возможно, нашел ее или нащупал дорогу, которая к ней ведет.
Это уже было выше всяких сил. Разговор и так поверг ее в растерянность, а на последнее заявление она вообще не знала, как реагировать.
– Итак, рассказывай. – Джоа, сдаваясь, скрестила руки. – Правду и ничего кроме правды. А прежде объясни, какого черта я должна верить типу, который следит за мной с самой Барселоны, врывается ко мне среди ночи, пугает до смерти и после этого заявляет, что он мой хранитель, а?
Улыбка Давида Эскудэ ее обезоружила.
Это была улыбка от сердца – чистая и добрая.
Лучившаяся нежностью.
– Хорошо, – согласился он. – Может, тебе будет удобнее, если немного оденешься?