Текст книги "Не бойся Адама"

Автор книги: Жан-Кристоф Руфин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)

Глава 8

Колорадо. Соединенные Штаты

Жюльетта провела за рулем уже четыре часа. Из Денвера она выехала в западном направлении и поначалу катила через убогие пригороды. Вдруг все следы человеческой жизни исчезли, и Жюльетта попала в царство удивительной в своей первозданной мощи природы. Прочерченную почти по прямой до самого Булдера дорогу обступили красные скалы, а вдали маячили настоящие покрытые снегом горы. Чистейшего белого цвета облачка казались пришпиленными к плоскому небу.

С той самой минуты, как она въехала в США, Жюльетте чудилось, что за ней наблюдает какая-то невидимая сила. Жюльетта словно участвовала в таинственной игре, где кто-то подкидывает ей подсказки, ведущие к неизвестной, но неизбежной цели. У выхода из аэропорта Майами к ней подошел шофер такси, сказавший, что он «от Джонатана», и подбросивший ее до стоявшей поодаль машины. В отеле недалеко от аэропорта на ее имя был заказан номер. Из окна она видела топливный склад и плоскую крышу супермаркета. Огромный пустынный паркинг освещали оранжевые лампы. На следующее утро у администратора ее ждало сообщение. Жюльетте предлагалось получить у стойки «Америкэн Эйрлайнз» оплаченный билет на Денверский рейс и подтверждение аренды автомобиля в агентстве «Херц». Забирая новехонький внедорожник, Жюльетта обнаружила на водительском сиденье конверт. В нем лежала дорожная карта с обозначенным желтым фломастером маршрутом.

У Грин-Ривер она обогнула город с юга и покатила по все более узким дорогам, отмеченным на плане. Едва перевалило за полдень, и Жюльетта опустила стекла. Мысли все так же теснились в ее голове, но чувство тревоги отступило, сменившись приятным возбуждением. События ее жизни наползали одно на другое, словно стремительно прокручивающиеся картинки. Сразу после отъезда из Франции Жюльетте стало казаться, что земля разверзлась у нее под ногами и она, ощущая восхитительную невесомость, летит в темноту бездны. Теплый ветер дул ей в лицо, а она, прищурившись, пела во весь голос. Дорога поднималась вверх, сначала прямая, а потом петляющая среди каменистых холмов, заросших колючим кустарником и молочаем. У боковых съездов иногда мелькали таблички с названиями ранчо. Наконец, асфальт кончился, и под колесами оказалась разбитая каменистая дорога.

Судя по карте, Жюльетте предстояло проехать еще пару миль. Машина поднимала за собой тучи пыли. Вскоре Жюльетта оказалась на песчаной площадке, по краям которой росли четыре огромных вяза. От нее отходили тропинки, показавшиеся ей слишком узкими для машины. Жюльетта заглушила мотор и вышла. Здесь было по-настоящему жарко. Она сняла свитер и бросила его на заднее сиденье. Оглядевшись, девушка заметила, что у одной из тропинок висит указатель «Скала Джонатана». Жюльетта выбрала ее и пошла вперед. С самого начала Джонатан упоминался во многих сообщениях. Сначала Жюльетта решила, что это своего рода условный знак, но в конце концов спросила себя, не выйдет ли так, что именно Джонатан будет ждать ее в конце пути.

Конечно, приятно повстречать знакомого человека в этой глуши, и все же ее манило именно неизведанное. Если бы все кончилось встречей с Джонатаном, она почувствовала бы себя ограбленной и обманутой так жестоко, что никогда бы ему этого не простила.

Примерно через час она дошла до вершины холма. Довольно далеко впереди виднелся его пологий склон. Дорога шла по огромным ступеням, словно вырезанным в горе. Она змеилась от края к краю этой гигантской лестницы. Внизу, невидимый за крутым склоном, несся выточивший ее горный поток. От жаркого и сухого воздуха захотелось пить. Жюльетта пожалела, что не взяла с собой бутылку воды. Вдруг, спустившись немного по склону, она обнаружила на одном из нависавших над каньоном уступов плоский камень, похожий на стол. На нем стояла красная металлическая фляга. Жюльетта открыла ее и выплеснула часть содержимого: это была вода. Жюльетта сделала большой глоток прямо из горлышка.

Голова ее была все еще запрокинута, когда она почувствовала на своей шее чью-то руку. Фляга упала на землю. В затылок Жюльетте уперлось дуло револьвера.

Она не двигалась. Бульканье вытекавшей из фляги воды казалось в царившей вокруг тишине оглушительно громким. Странно, но Жюльетта не чувствовала страха. Ее пульс, зачастивший в самый первый момент, вернулся к обычному ритму. Всю дорогу она размышляла о том, что ее ждет. Ей казалось нелепым, чтобы кто-то заставил ее проделать весь этот путь лишь для того, чтобы убить. Сделать это в Южной Африке было гораздо проще.

То, как была обставлена встреча, ее тоже не удивило. Одинокое детство многому научило ее. Жюльетта знала, что слабость и страх чаще всего владеют насильником, а не жертвой. Вот и сейчас, сказала она себе, этот тип с оружием чувствует себя более уязвимым. Жюльетта решила заговорить первой: – У меня нет оружия. Я одна. За мной никто не следил.

В тишине она слышала дыхание мужчины, державшего ее за горло.

– Я могу тебя убить, – сказал он.

Хриплый голос звучал гулко, хотя мужчина намеренно говорил тихо. Такой баритон, дай ему волю, будет отлично слышен в огромном театре или в лесу.

– Буду об этом помнить, – сказала Жюльетта. – Вы можете убрать оружие.

Она почувствовала, что дуло сильнее упирается ей в затылок, так, словно перед тем, как отпустить ее, человек пытается оставить на ней отметину, знак покорности и власти. Это было волнующе, даже приятно.

Вдруг хватка мужчины ослабла. Жюльетта не обернулась. Уперев дуло ей в спину, человек стал методично обыскивать девушку. Его большая и грубая рука, которую отделяла от кожи лишь тонкая ткань майки и полотняных брюк, ощупала ее сверху донизу. Мужчина вынул ее бумажник. Добираясь до лежавших в правом кармане ключей от машины, он дотронулся до ее паха. Жюльетта не сдержалась и рассмеялась.

Человек приказал ей заложить руки за голову и идти вперед. Он подтолкнул ее к тропинке, змеившейся между двух скал. Вскоре они оказались в узкой каменистой ложбине, снизу незаметной. По бокам ее росли сосны, чьи размытые водой корни торчали из земли, как лапы огромных высушенных пауков. Постепенно ложбина превратилась в ущелье с отвесными стенами. На одной из них Жюльетта заметила веревочную лестницу. Мужчина приказал Жюльетте лезть первой, а потом стал взбираться за ней. Наверху лестница была пропущена через отверстие в скале, через которое они попали на выступ, выровненный частично самой природой, а частично человеком при помощи стенок из сухих камней. В глубине виднелся грот с оштукатуренными стенами и квадратными окнами, приспособленный под примитивное жилище. Выступ был достаточно приподнят, чтобы сюда проникали теплые лучи послеполуденного солнца. Жюльетта обернулась и увидела, что мужчина втягивает наверх лестницу и закрывает лаз, через который они попали сюда. Револьвер он заткнул пояс.

Мужчина сделал ей знак присесть за плохо обструганный дощатый стол, занимавший добрую половину выступа, и сам сел напротив.

Это был широкоплечий парень высокого роста с огромными руками и длинной костлявой шеей. Его выдубленная смуглая кожа, узловатые пальцы и худоба отлично гармонировали с сухими деревьями и кривыми кустами, едва выживающими на здешней суровой земле, и все же полными влаги и соков, непобедимыми и растущими из всех щелей. Точно так же и в сидящем напротив человеке ощущалась ловкость, мощь и непобедимая сила сопротивления. Поразительное сходство природы и человека нарушал только его странный взгляд. У мужчины были немного выцветшие глаза, холодного голубого цвета морского горизонта и северной зари. Черные, зачесанные назад волосы оставляли открытым высокий лоб. Небольшой нос и тонкие губы мужчины не привлекали внимания, целиком прикованное к его глазам. Жюльетта не смогла бы сказать, что она в них увидела. В его взгляде не читалось ни грусти, ни угрозы. Казалось, он был просто-напросто устремлен не на нее, а куда-то внутрь, словно окно, распахнутое в иной мир, сквозь которое можно созерцать мечту, абсолют, небеса, полные умозрительных созданий, безумие. Не было нужды наставлять на нее револьвер. Этого взгляда вполне хватало.

– Вот ты и здесь, – сказал мужчина.

Жюльетта не казалась ни удивленной, ни испуганной, и это успокоило ее собеседника.

– Меня зовут Тэд Хэрроу.

– А меня Жюльетта.

– Я знаю.

Именно в это мгновение Жюльетта отчетливо поняла, что от этого человека исходят все распоряжения, от которых зависит ее жизнь. Это он задумал операцию во Вроцлаве, отдал приказ Джонатану и направлял действия ее тюремщиков в Южной Африке. Отчего она была так в этом уверена? Жюльетта не дала бы ответа на этот вопрос. Быть может ей просто не верилось, что такой человек подчиняется чьим-то приказам. Из всех ее собеседников он первый походил на настоящего «хозяина».

– Благодарю вас за то, что вы согласились, – сказала Жюльетта.

– Согласился на что?

– На то, чтобы я осталась с вами в игре.

– Ты меня благодаришь… – задумчиво произнес человек.

Хэрроу говорил, не отводя взгляда. В лице его не дрогнул ни один мускул, и только прищур глаз выдавал его чувства. Он словно опускал занавес, скрывая от собеседника свой внутренний мир, а потом поднимал его, давая взглянуть в голубизну пустынного горизонта. Жюльетта совершила ошибку, нарушив молчание.

– Я знаю, что не оставила вам выбора, – ляпнула она. – Не взыщите.

Из глаз, которые пришлось открыть не вовремя, метнулись молнии.

– Ты и вправду полагаешь, что не оставила нам выбора?

Жюльетта поняла, что сморозила глупость. Она слишком рано ослабила хватку. С таким человеком нельзя фамильярничать.

– Твой мелкий шантаж просто смешон. Мы прекрасно могли обойтись без тебя. Ты свое дело сделала.

Жюльетта отметила, что он первым из всех, казалось, вовсе не волновался из-за судьбы колбы с красной крышкой, украденной во Вроцлаве. Это лишний раз подтверждало, что он единственный, кто контролирует ситуацию и владеет информацией, к которой не имели доступа ни Джонатан, ни те двое из Южной Африки.

– Тогда почему вы меня не убрали?

Тед прикрыл на мгновение глаза, потом снова открыл их и встал. Он подошел к стене дома и взял с покосившейся полки глиняный кувшин и пару стаканов.

– Потому что ты еще можешь нам пригодиться, – сказал он, наливая обоим воды.

– Именно этого я и хочу, – воскликнула Жюльетта и снова пожалела о том, что не прикусила язык.

В сидевшем против нее человеке чувствовалась странная смесь силы и сдержанности. За ним хотелось идти без оглядки, но приходилось признать, что любое проявление эмоций провоцирует его гнев и ненависть. И все же Жюльетта ничего не могла с собой поделать. Переполнявшее ее возбуждение против ее воли выплескивалось наружу.

– Я хотела бы бороться вместе с вами, – сказала она, пытаясь сохранять спокойствие. – Я хочу послужить делу.

– Какому делу? – отрезал Хэрроу, грохнув стаканом об стол.

Несколько капель воды выплеснулось наружу, и они оба уставились на них как на знак безудержной ярости, прорвавшей плотину невозмутимости.

– Ты думаешь, – сказал Тед глухо, – что наша миссия сводится к освобождению собачек и кошечек?

– Не сомневаюсь, что дело куда серьезнее, – ответила задетая вопросом Жюльетта.

Тед встал, прошелся по площадке и снова уселся за стол. На губах его впервые заиграла улыбка, впрочем, вполне безразличная, на манер некрасивой вещи, чья ценность определяется лишь ее редкостью.

– Ты узнаешь, – сказал он. – У тебя еще есть немного времени, чтобы узнать.

Жюльетта не стала обращать внимания на плохо скрытую угрозу, прозвучавшую в этих словах. Главным было другое: она преодолела все препятствия и, в отличие от Джонатана с его нелепым подчинением своим «заказчикам», покинула затхлый мир исполнителей, чтобы приблизиться к тем, кто владеет ситуацией и принимает решения.

– Поживешь здесь, – сказал Тед с расстановкой, словно полководец, уточняющий план баталии. – Когда меня не будет с тобой останется Рауль.

Он кивнул в сторону человека, незаметно примостившегося в углу площадки. Любопытно, спросила себя Жюльетта, он так и сидел тут все время или незаметно проскользнул только что. Это был индеец с приплюснутым носом и черными волосами, стянутыми банданой. На нем красовалась рубашка с длинными рукавами и вышитыми коровами. Жюльетту поразило его сходство с Тедом. Если не обращать внимания на глаза – у индейца они оказались карими, – у них были одинаково темные волосы и цвет кожи. Любопытно, кем были предки Теда?

Услышав свое имя, индеец бесшумно скользнул к двери дома и исчез в сумраке.

– У тебя есть вещи в машине? – спросил Хэрроу.

– Сумка.

– Рауль принесет ее, когда отгонит машину.

Тед встал и сделал ей знак следовать за ним в дом. Чтобы не стукнуться о косяк, ему пришлось нагнуть голову.

Первая комната поразила Жюльетту своими размерами, о которых трудно было догадаться, глядя снаружи. Потолком ей служил свод грота, а пол был вымощен грубым камнем, кое-где выровненным и отполированным ногами. Стоявшая здесь топорная деревянная мебель выглядела довольно странно на фоне расставленной там и сям разнообразной электроники. Здесь имелись плазменный телевизор, два или три портативных компьютера последних моделей, принтеры и сканер, чьи серебристые поверхности выделялись на фоне шерстяных индейских циновок и дощатых лежанок, покрытых хлопчатобумажной тканью. Никто, конечно, и в мыслях не имел осуществлять тут какие-то дизайнерские задумки, но результат получился достойным статьи в глянцевом журнале.

– Здесь ты и работаешь? – спросила Жюльетта, решившаяся перейти на «ты».

– Я не работаю, – машинально ответил Тед. – Я здесь живу. Здесь тоже.

Грот оказался глубоким, и за большой комнатой обнаружился лабиринт коридоров, комнат и ванных.

– Да это просто мечта миллиардера, решившего пожить дикарем! – воскликнула Жюльетта.

Ледяной взгляд Хэрроу отбил у нее охоту продолжать в том же тоне.

Он показал отведенную ей комнату. Она располагалась в самой отдаленной части грота, так что Жюльетта не вполне понимала, как сюда попадает воздух. Два отверстия в потолке, видимо, выходили в расщелины скалы. Жюльетта почувствовала сквозняк, от которого несло запахом погреба.

– Сегодня мне надо в город, – сказал Тед. – Ты подождешь меня здесь.

– В этом гроте!

Жюльетта еще не забыла о своем заточении в Южной Африке.

– Я приеду завтра, и мы начнем.

Возвращаясь на площадку, Жюльетта заметила еще двух индейцев, застывших на своих местах, словно охотники в засаде.

Странно, что, попав в эту глушь, Жюльетта стала чувствовать себя спокойней. Она понимала, что это таинственное место – лишь промежуточный этап ее пути, но не могла отделаться от мысли, что попала наконец в тихую гавань. Жюльетта перестала нервничать, а мысли ее больше не неслись галопом. Ей самой вдруг захотелось вернуться в комнату и закрыть за собой дверь. Жюльетта вытянулась на кровати, уставилась в каменный потолок и заснула.

Глава 9

Сиэтл. Штат Вашингтон

Штаб-квартира «Одной планеты» размещалась в бывшем здании школы в северной части Сиэтла. Чтобы добраться до нее пешком, надо было пройти под огромным железным мостом, по которому машины и поезда попадали в город с другой стороны бухты. Вся конструкция ревела и содрогалась от проезжающих составов и грохота плохо пригнанных железных листов под колесами автомобилей. Несколько на редкость храбрых или просто глухих бездомных приноровились жить у этих врат ада. За мостом начинался безликий квартал, когда-то вотчина оптовиков и мелких фабрикантов, давно переселившихся в пригороды. Их место заняло множество учреждений, соблазнившихся низкой арендной платой и не помышлявших о перестройке старых зданий. Так, в помещении мясной фабрики разместилось местное радио, приспособив ледяные помещения под студии. В доме, некогда принадлежавшем страховой компании, обосновался восточный клуб, предлагавший уроки танца живота, – он завесил бывшую приемную коврами и тканями. «Одна планета» заняла под свой главный офис трехэтажное кирпичное здание школы, окруженное высоким решетчатым забором, возведенным с целью удержать учеников во дворе во время перемен. Сегодня решетки придавали зданию вид закрытой территории. Над главным входом укрепили камеру слежения. Посетителю приходилось сначала подробно объясниться со служащими через переговорное устройство, а потом довольно долго ждать щелчка, означавшего, что дверь открыта.

Холл оказался полон афиш и стоек, заполненных публикациями «Одной планеты». Вне всякого сомнения, это место оставалось единственным, открытым для публики. За стойкой суетился молодой веснушчатый клерк. Никто не входил и не выходил из дверей, ведущих внутрь здания. Ясное дело, решила Керри, для служащих у них отдельный вход.

Некоторое время она рассматривала афиши и листала брошюры. Теперь, более чем когда-либо, движение делало упор на прямые действия и стремилось представить себя активным и боевитым. Последний номер журнала «Зеленая битва» пестрел фотографиями бородатых активистов, схватившихся с продажными лесорубами. Вся эта воинственная риторика казалась странной – со времени выхода из организации радикалов вроде «новых хищников» она настойчиво позиционировала себя как умеренная.

Керри получила место с помощью Дина, бывшего сотрудника ФБР, который работал в отделе Барни. Он сохранил личные отношения с одним из своих прежних осведомителей. Этот человек стал ныне активистом «Одной планеты», и Дин не был уверен, что он по-прежнему не сотрудничает с полицией. Керри упросила Дина оказать ей личную услугу, напирая на то, что это не противоречит указаниям Арчи вести дело скрытно.

Керри все еще изучала брошюры, когда приятель Дина отвлек ее от этого занятия и, воспользовавшись электронной карточкой, провел внутрь здания. Это был парень лет тридцати страдавший болезненной полнотой, уродовавшей не только его лицо, но даже запястья.

– Меня зовут Роджер, – сказал он. – Дин рассказал мне, что с вами случилось. Это ужасно. Я очень рад, что могу вам помочь.

Керри бросила взгляд на Роджера и сопоставила его слова с собственным впечатлением. Пусть он и был полицейским осведомителем, – а может, им и остался, – этот парень казался ей искренним. Дин попросил его помочь знакомой, чей муж и двое детей недавно разбились в самолете над Атлантикой. Узнав об этом, Керри, обычно не страдавшая от предрассудков, пришла в ярость. Какая низкопробная ложь! К тому же способная накликать несчастье! И все же приходилось признать, что Дин избрал верный подход. Роджер нисколько не сомневался в ее истории. Как бы то ни было, выбора нет: игру придется довести до конца.

Керри нарочно явилась на работу непричесанная, с немытыми патлами. Она воспользовалась макияжем, чтобы подчеркнуть нездоровый цвет лица и круги под глазами. Как человек, заигрывающий с депрессией, Керри напялила какие-то неглаженые обноски. Соболезнования Роджера она приняла с натянутой улыбкой, вяло поблагодарив его.

Роджер рассказал о ее обязанностях. Все проще некуда: Керри должна отсылать заказчикам пропагандистские материалы организации. Для желавших ознакомиться с ней в общих чертах существовал стандартный набор брошюр и анкет. Случалось, кто-нибудь заказывал, к примеру, старый номер корпоративной газеты или публикации на определенные темы. Их каталог висел на стене, приклеенный скотчем. Крестиками отмечались распроданные экземпляры. Самым ходовым товаром оказались брошюры вроде «Техники зеленого саботажа» и «Самообороны зеленого бойца». Керри уже отметила, как часто в публикациях термин «боец» заменял привычное «активист. Книги и брошюры лежали на железных полках, около которых стояла стремянка. Склад располагался в бывшем физкультурном зале. На стене еще красовалась баскетбольная корзина, а на полу – белая разметка.

Когда Роджер кончил свои объяснения, Керри кивнула и спросила едва слышным голосом:

– Я буду тут одна?

– Да, но вот увидишь, работы не так уж и много. Правда, на этой неделе чуть больше обычного… Но потом, когда ты наверстаешь…

Керри опустила голову.

– Я не это имела в виду.

Казалось, что Керри душили рыдания.

– А что же?

– Одиночество. Я больше не могу, мне надо видеть людей. Я надеялась, что здесь…

Судя по всему, Роджер был славным парнем. Керри на минуту даже устыдилась. С другой стороны, чем больше она задурит ему голову, тем меньше ему придется расхлебывать то, что она собиралась сделать.

– Ты же не обязана оставаться на складе весь день! – воскликнул он. – У нас есть перерывы на кофе и на обед. Кафетерий довольно милый. В полдень я тебе покажу. А потом, ты же можешь всегда заглянуть ко мне. Я на первом этаже в самом конце коридора. Здесь случаются непростые заказы. Ты всегда можешь зайти посоветоваться.

Керри была довольна. Прекрасный предлог для того, чтобы обследовать здание. Керри взглянула на Роджера и попыталась улыбнуться поласковей. Парень был искренне счастлив. Уж не начинает ли он влюбляться? Это было бы совсем ни к чему. Керри вовсе не хотелось, чтобы он излишне опекал ее. Как она и опасалась, Роджер провел с ней почти все утро, стараясь помочь с рассылкой, хотя Керри и так поняла, что от нее требуется. Часов в одиннадцать, видя, что он не собирается уходить, Керри сказала:

– Послушай, Роджер, ты должен меня понять. Иногда я сама не знаю, что со мной. Я сказала тебе, что боюсь одиночества, но бывает, что оно мне просто необходимо. Я бы хотела…

Роджер простодушно взглянул на Керри.

– …хотела ненадолго остаться одна. Мне надо привыкнуть. Не обижаешься?

Оставшись одна, Керри бросила взгляд на часы. У нее был в запасе еще час. Она принялась быстро распределять материал по конвертам, одновременно перебирая в памяти все детали плана, разработанного при помощи Тары и других сотрудников. Он стал итогом огромной работы, проделанной в рекордные сроки. Бюро в Провиденсе лишний раз доказало свою эффективность.

План действий не предусматривал ничего сложного. В разведке такое бы не прошло, там сразу бы что-нибудь заподозрили, но в организациях наподобие «Одной планеты» мог сработать фактор внезапности. В любом случае отпущенные им сроки не оставляли другого выбора.

Керри зевнула. Она легла в три часа ночи, при помощи мобильного и камеры проведя из своего номера в гостинице последний инструктаж команды в Провиденсе. Теперь, как и много раз раньше, оставалось полагаться на Бога.

В полдень Керри вышла со склада и поднялась наверх. Кипа брошюр в руках придавала ей деловой вид. Коридоры были почти пусты. Попадавшиеся на пути люди машинально приветствовали Керри легким кивком головы. Здесь явно не все были знакомы друг с другом, так что на нее никто не обращал внимания. На этом этапе операции ей вовсе не требовалось разгуливать в одиночку по всему зданию, но Керри не терпелось понять, возможно ли это в принципе.

Она убедилась в том, что, миновав двери в холле нижнего этажа, можно легко попасть куда угодно. Керри обошла все три этажа, и ее ни разу не остановили. На дверях офисов не висело никаких табличек, но об их назначении любой легко бы догадался. В отделе внешних связей громоздились кипы газет, у ответственных за проекты к стенам были приколоты карты – несмотря на свое название, «Одна планета» для удобства отслеживания угроз окружающей среде делила мир на географические зоны, в бухгалтерии лежали стопки счетов. На первый взгляд все было прекрасно организовано, даже служащие казались сосредоточенными и опытными профессионалами, вовсе не похожими на скандирующих лозунги бородатых бродяг, не сходивших со страниц внутренних публикаций. Можно подумать, что находишься в обычной конторе. Единственное, что отличало «Одну планету» от сотен коммерческих организаций, – отсутствие сколько-нибудь пристойного директорского этажа. Здешнее руководство явно не хотело выделяться. Толстые ковры, стенные панели из тика, картины в тщательно подобранных рамах – все эти традиционные знаки руководящего положения удостоились изгнания из мира прямого действия. Единственным намеком на то, что на третьем этаже размещались кабинеты руководства, оставался царивший здесь беспорядок и несколько иной облик встречавшихся Керри людей. Через одну из открытых дверей она увидела парня в ковбойском жилете и мексиканских сапогах, говорившего по телефону, положив ноги на стол. Во многих других кабинетах сидели люди, казавшиеся старше и напористей большинства простых служащих. Плоды беби-бума, когда-то основавшие организацию, они все еще держали бразды правления в своих руках. Теперь они уже поседели, но всем своим видом демонстрировали принадлежность к этому агрессивному поколению.

Керри завершила осмотр здания и спустилась вниз по широкой бетонной лестнице, по которой некогда целый класс мог бы рвануть на перемену. На первом этаже она вдруг столкнулась с Роджером, который не смог скрыть своего удивления. Керри постаралась рассеять возможные подозрения, буквально бросившись ему на шею.

– Наконец-то я тебя нашла! – простонала она. – Никак не отыщу кафетерий. Здесь ни души в коридорах!

– Он не в этом здании. Надо выйти наружу и пройти через двор. – Откуда мне знать!

Она сказала это голосом безутешной вдовы, и Роджер растрогался. Он взял ее за руку и отвел в кафетерий, который располагался в плохо проветриваемом одноэтажном здании с запотевшими окнами. Плитка, которой были отделаны стены и пол, усиливала голоса многочисленных посетителей, которые и так говорили громко, почти кричали. За одним из столов раздавался женский смех.

Роджер отошел поздороваться со знакомыми, и Керри воспользовалась этим, чтобы вычислить ту, кого она искала. Женщина сидела немного в стороне вместе с еще одной дамой и двумя мужчинами. Одежда и манеры выдавали их принадлежность к касте служащих, а не руководства.

Роджер предложил присесть за освободившийся столик. Керри устроилась так, чтобы оказаться прямо напротив все еще сидевшей за столиком метрах в пяти женщины. Керри стала пристально смотреть на нее. Брюнетка лет тридцати с сильно подкрашенными глазами и уже появившимися морщинами в углах рта. Керри так часто бросала на нее взгляд, что даже Роджер не мог этого не заметить.

– Кого это ты разглядываешь? У тебя что, есть тут знакомые? – спросил он.

– Странно, – ответила Керри. – Она похожа на мою школьную подружку.

Роджер обернулся.

– Может быть, я ошибаюсь, – прошептала Керри. – Это ведь было давно… Ее звали Джинджер…

– Так ты смотришь на Джинджер?

Керри уронила вилку.

– Что?

– Я сказал, что ту женщину тоже зовут Джинджер. Я говорю «тоже», но вдруг это она и есть…

Керри побледнела. Она так внимательно разглядывала женщину, что та не могла этого не заметить и тоже посмотрела на Керри.

– Не могу же я это так оставить, – сказала Керри, вставая.

Она подошла к женщине, пододвинула стул и села рядом с ней.

– Прости, я здесь новенькая, – сказала Керри. – Это, наверное, глупо, прости меня, но мне кажется, что мы с тобой вместе учились в начальной школе Марка Твена…

– Де-Муан!

– Ты ведь Джинджер, верно? – воскликнула Керри. – Не узнаешь меня?

Женщина одобрительно хмыкнула, но чувствовалось, что она колеблется и никак не может припомнить имя свалившейся ей на голову гостьи из прошлого. Реакция была вполне ожидаемой. Тара настаивала на осторожности в этот первый момент разговора. Сомнения женщины были понятны; главное – убедительно говорить об их общих воспоминаниях. Самое время вспомнить подробности.

– Меня зовут Керри. Я больше дружила с твоей сестрой, Линдси. Ведь по возрасту я как раз между вами. Ты же с семьдесят пятого?

– Да, июнь семьдесят пятого.

– Помню-помню, ты ровно на год меня старше. Тогда это казалось огромной разницей. Я была малышней. Ты на меня даже не смотрела.

Обе они засмеялись.

– Так у тебя всего восемь месяцев разницы с Линдси?

– Ну да. Кстати, как она там? Я уже лет десять о ней ничего не знаю.

– Вышла замуж за канадца. Трое детей. Они живут у Чикутими, далеко на севере.

– Надо взять у тебя ее адрес. Я ей напишу. А твои родители все еще в Канзасе?

– Нет, они купили квартирку в Форт-Лодердейл и проводят там три четверти года. Летом приезжают сюда.

Присоединившийся к ним Роджер объяснял спутникам Джинджер, в чем дело.

– Так и сказала: «Она похожа на Джинджер», а я, как дурак, отвечаю: «Эту тоже зовут Джинджер».

Его слова должны были подкрепить версию совершенно случайной встречи.

Роджер пошел за кофе для всей компании. Когда он вернулся, подружки успели припомнить школу, где Керри жила три года, бассейн, куда их водили по воскресеньям, крохотный старый город, магазинчик у школы, где продавали сладости… Сыграть на воспоминаниях детства проще всего, уверяла Тара. Избыток деталей всегда подозрителен. Достаточно вспомнить общую атмосферу, две-три бессмысленные подробности, которые собеседник чаще всего забыл… Картина выходит – не подкопаешься.

Потом они заговорили о жизни после их якобы случившегося расставания. Тут уже не могло быть общих воспоминаний, и Керри почувствовала себя свободнее. Надо было только остерегаться деталей, которые слишком легко проверить, или уж подчищать все до мелочей. Все как в обычном прикрытии.

– А сейчас что ты делаешь? – спросила Джинджер.

– Это долгая история, – ответила Керри, снова принимая удрученный вид, к которому уже привык Роджер. – У тебя ведь работа?

– Да, я должна вернуться в офис. Вот что, пойдем-ка со мной, там и поговорим. Ты ведь тоже работаешь в «Одной планете»?

– С сегодняшнего утра…

– Ну вот, обо всем и расскажешь.

Они вывши под ручку как две закадычные подружки. Роджер нежно смотрел им вслед, счастливый тем, что приложил руку к началу выздоровления Керри.

По дороге на третий этаж Керри успела затронуть почти все темы: свое горе, жизнь до случившейся трагедии. Джинджер рассказала о своем муже и дочери, которой исполнилось десять лет. Разговор о работе Джинджер поддерживала неохотно и глубоко вздыхала.

– Представь себе, я в этом сумасшедшем доме уже пятнадцать лет.

– Работы много?

– Мне она опротивела, но тут есть свои плюсы.

– Чем же ты занимаешься?

«Задавай только те вопросы, из которых понятно, что ты ничего не знаешь», – говорила Тара.

– Трудно объяснить. Скажем так, я просто шарнир.

– Между чем и чем?

– Между руководством и служащими.

– Руководством?

– Да, шефами, но они не любят, когда их так называют. Большинство стояло у истоков движения. Сборище гениев, но один безумней другого. Сегодня они просто буржуи. Самим на все наплевать, но хотят, чтобы другие вкалывали. Вот я и кручусь между теми и этими.

– Да, поди разберись. Не понимаю, как тут у вас все устроено. Здесь есть президент, самый главный, тот, кто принимает решения?

– У нас были драки не на жизнь, а на смерть, как и во всех подобных движениях. Где-то около пары лет назад все успокоилось. Одержимые ушли восвояси. Трое наших, из тех, кто поспокойнее, взяли все в свои руки.