Текст книги "Наставление в христианской вере, т.3"

Автор книги: Жан Кальвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 41 страниц)

24. Они снова возражают и спрашивают, не хочу ли я отнять у них всякое чувство любви, тогда как на протяжении всей жизни они горели любовью и благочестием. На это я отвечаю, что не хочу, любопытствуя, разбирать, что они делают или о чём думают. Также маловероятно, чтобы они шатались в разные стороны из-за различных желаний, Вероятнее, что их воля сосредоточена на постижении Царства Божьего. Однако Царство Божье не в меньшей степени заключается в уничтожении нечестивых, нежели в спасении верующих. Если это так, то нет никакого сомнения в том, что их любовь заключена в причащении телом Христовым и не идёт дальше, чем позволяет природа их причащения. Но даже если мы допустим, что таким образом они молятся за нас, отсюда не вытекает, что они жертвуют своим покоем, заботясь о земных вещах, и тем более не вытекает, что их следует призывать в молитвах.

Это вовсе не связано с тем, что живущие на земле люди в публичных молитвах молятся друг за друга [1 Тим 2:1-2; Иак 5:15-16]. Ибо такие молитвы служат для поддержания между ними любви, когда они разделяют нужды друг друга и принимают их на себя. Они молятся также и по Божьей заповеди и потому не лишены обетовании: а это два важнейших атрибута молитвы. Всё это отсутствует в отношении умерших, с которыми Господь не оставил нам никакой связи, когда взял их от нас; и им, насколько можно предполагать, Он не оставил связи с нами (Эккл 9:5-6).

И если кто-нибудь заявит, что невозможно, чтобы у них не сохранилась та любовь, которую они имели при жизни, ибо они связаны с нами верою, то я спрошу, кто нам открыл, что у них такие большие уши, которые позволяют слышать наши слова? Такие острые глаза, которые позволяют видеть наши нужды? Совершенно верно, софисты в своих школах болтают неведомо что; например, будто свет лика Божьего столь ярок, что, созерцая его, святые видят в нём, как в зеркале, то что происходит внизу. Но утверждать подобное, и особенно с такой дерзостью, как это делают софисты, – не что иное, как желание с помощью наших дурманящих мечтаний вторгнуться в тайные суды Бога без почтения к его слову и попрать

Писание, где столько раз говорится, что плотские помышления суть вражда против мудрости Бога (Рим 8:7), которое вообще осуждает суету наших чувств и низвергает наш разум, чтобы привести нас единственно к воле Божьей.

25. Другие свидетельства, на которые они ссылаются для поддержания своей лжи, чудовищно ими искажены. Они, например, говорят, что Иаков в предсмертном благословении попросил, чтобы к его имени и к именам отцов, Авраама и Исаака, взывали его наследники (Быт 48:16)*. Здесь прежде всего нужно рассмотреть, какова была форма взывания у израильтян. Они не звали на помощь своих отцов, но лишь просили у Бога, чтобы Он помнил о его служителях Аврааме, Исааке и Иакове. Таким образом, этот пример ничего не даёт тем, кто обращает свои речи к святым. Но эти ленивые и лишённые разума болваны не понимают, что значит взывать к имени Иакова и с какой целью нужно к нему взывать; поэтому неудивительно, что они так глупо ошибаются.

Чтобы это понять нам, нужно отметить, что подобное выражение встречается в другом месте Писания. Исайя говорит, что женщины взывают к именам мужчин, когда объявляют их своими мужьями и обещают считать их главами и подчиняться им (Ис 4:1)**. Следовательно, взывание израильтян к имени Авраама состояло в том, что, считая его основателем их рода, они хранили в памяти это славное имя как имя отца. И делает это Иаков не потому, что озабочен поддержанием своей репутации, но потому, что понимает: счастье его потомства заключается в той непреложной истине, что по праву наследников оно будет пользоваться плодами союза, который заключил с ним Бог. И он желает детям того, что считает их наивысшим благом: чтобы они были признаны его детьми и продолжателями его рода. Ибо это не что иное, как передача из рук в руки заключённого союза. С другой стороны, преемники, выражая память об этом в своих молитвах, не ищут убежища в заступничестве мёртвых, а как бы напоминают Господу об обетовании, в котором Он засвидетельствовал, что будет к ним благорасположен и щедр ради Авраама, Исаака и Иакова.

*Синодальный перевод: «Ангел... да благословит отроков сих; да будет наречено на них имя моё и имя отцов моих Авраама и Исаака, и да восстанут они во множество посреди земли». '

**Синодальный перевод: «И ухватятся семь женщин за одного мужчину в тот день, и скажут: „свой хлеб будем есть, и свою одежду будем носить, только пусть будем называться твоим именем, – сними с нас позор“».

А о том, чтобы верующие не почивали на заслугах своих отцов, мы имеем достаточное свидетельство пророка, говорящего от имени всей Церкви: «Только Ты – Отец нащ; ибо Авраам не узнает нас и Израиль не признает нас своими; Ты, Господи, – Отец наш,... Искупитель наш». И всё-таки он тут же добавляет: «Обратись ради рабов Твоих, ради колен наследия Твоего» (Ис 63:16-17). Они не фантазируют о каком-то заступничестве, но вспоминают о благодетельности союза. А что сейчас, когда у нас есть Господь Иисус, которым вечный союз милосердия не только заключён, но и подтверждён и имя которого должно больше других звучать в наших молитвах? Поскольку достопочтенные доктора хотели бы заставить поверить, что эти слова свидетельствуют о заступничестве святых, я их спрашиваю, почему в этой огромной стае, почти что в муравейнике святых у них не нашлось местечка для Авраама, отца всей Церкви? Это очень любопытно – из какой грязи или из какой своры вытаскивают они своих святых. Пусть они мне ответят, пристойно ли, что Авраам, которого Бог предпочёл всем прочим и которому оказал высшую честь, забыт и попран? Но так как каждый хорошо знает, что такого обычая никогда не существовало в древней Церкви, эти бесцеремонные люди, чтобы спрятать его новизну, молчат о святых, живших во времена Закона. Как будто, вводя тысячи имён, они заслуживают прощения за тот новый и незаконный способ, которым это делают.

Ссылки некоторых людей на псалом, где верующие молят Бога сжалиться над ними ради любви к Давиду (Пс 131/132:1,10) очень легко отвергнуть: ведь отнюдь не требовалось, чтобы Давид прибегал к помощи святых. Если мы посмотрим, на какой ступени стоял Давид, то увидим, что в этом он был отделён от всего сообщества святых; целью этого было подтверждение союза, который заключил с ним Бог. Св. Дух больше смотрит на обетование, нежели на личность человека, и через это обетование вновь и вновь передаёт заступничество Иисуса Христа. В Давиде более всего замечательно то, что он был образом Иисуса Христа, и поэтому его нельзя сравнивать с кем-либо.

26. Иные люди движимы тем соображением, что молитвы святых часто исполнялись. Почему? Конечно, потому, что они молились. Пророк говорит: «На Тебя уповали отцы наши; уповали, и Ты избавлял их. К Тебе взывали они... и не оставались в стыде» (Пс 21/22:5-6). Будем же молиться по их примеру, чтобы, как и они, быть услышанными. Но это лишает всякого разумного основания утверждение (которое делают наши противники), что никто не будет услышан, кроме тех, кто был услышан раньше. Насколько лучше утверждение св. Иакова! «Илия, говорит он, был человек подобный нам, и молитвою помолился, чтобы не было дождя: и не было дождя на землю три года и шесть месяцев. И опять помолился: и небо дало дождь, и земля произрастила плод свой» (Иак 5:17-18). Так что же? Разве он заключает, что Илия обладал особенным преимуществом и к нему нам следует обращаться? Нет. Напротив, апостол показывает вечную силу чистой и святой молитвы, чтобы подвигнуть нас молиться таким же образом. Мы недостаточно ценим великодушие и быстроту, с которыми Бог исполняет прошения верных Ему. Опыт святых, которые были услышаны, убеждает нас больше полагаться на Божьи обетования: в них Бог не говорит, что слышит одного или двух, но говорит, что слышит всех, кто призывает его Имя.

Неведение наших противников тем менее простительно, что они, как представляется, сознательно отвергают многие свидетельства Писания. Давид часто получал избавление благодаря вмешательству Божьей силы. Разве об этом рассказывается для того, чтобы привлечь внимание к Давиду, или для того, чтобы сегодня мы получали помощь благодаря его заступничеству? Ведь Давид говорит совершенно другое: «Вокруг меня соберутся праведные, когда Ты явишь мне благодеяние» (Пс 141/142:7/8). А также: «Увидят праведники, и убоятся, и будут уповать на Господа» (Пс 51/52:8; 39/40:4). «Сей нищий воззвал, – и Господь услышал и спас его от всех бед его» (Пс 33/34:7). Есть много подобных прошений, в которых Давид умоляет Бога исполнить их ради того, чтобы верующие не оставались в смятении, но набрались мужества для твёрдой надежды. Сейчас нам достаточно привести одно речение: «За то помолится Тебе каждый праведник во время благопо-требное» (Пс 31/32:6). Я особенно охотно привожу это место, потому что святоши, продающие свой язык, чтобы бессовестно поддерживать тиранию папы, не стыдятся сделать из неё щит для доказательства служения святых. А Давид хотел лишь показать плод, который рождается от великодушия и человеколюбия Бога, когда он обращает к Нему своё прошение.

Мы должны отметить, что опыт Божьей милости, – как по отношению к нам, так и по отношению к другим – вообще немало помогает в утверждении истинности Слова Божьего. Я не буду приводить много мест, где Давид рассказывает о полученных им Божьих благодеяних как об опоре, необходимой для доверия к будущему, ибо, читая псалмы, их можно увидеть повсюду. В этом отношении он следует патриарху Иакову, который когда-то подал пример: «Недостоин я всех милостей и всех благодеяний, которые Ты сотворил рабу Твоему» (Быт 32:10). Давид говорит об обетовании – но не о нём одном, а тотчас упоминает и о его действии, чтобы набраться мужества верить, что Бог всегда будет относиться к нему так, как он уже испытал. Ведь Бог не похож на смертных людей, которые сожалеют, что когда-то были слишком щедры, или видят, что их возможности истощаются. Он же хочет, чтобы Его оценивали согласно его собственной природе, как это умеет делать Давид: «Ты избавлял меня, Господи, Боже истины» (Пс 30/31:6). Воздав Богу хвалу за спасение, он добавляет, что Бог истинен, так как, если бы Он не был всегда подобен Себе, из его благодеяний было бы невозможно извлечь твёрдый аргумент в пользу того, чтобы молиться Ему с доверием. Но если всякий раз мы видим, что, помогая нам и нас поддерживая, Бог даёт свидетельство своего великодушия и верности, то не нужно бояться, что Он желает нас обмануть или что наше ожидание окажется напрасным, когда мы придём к Нему.

27. Общий итог таков. Поскольку Писание учит, что взывать к Богу – это главная часть служения Ему, и поскольку для Бога наш труд во имя его – более высокое почитание, нежели все жертвы, то явное кощунство обращать молитвы к кому-то иному. Поэтому в псалме сказано: «Если бы мы... простёрли руки наши к богу чужому, то не взыскал ли бы сего Бог?» (Пс 43/44:21-22). Далее, так как Бог желает, чтобы к Нему взывали с верой, велит нам слагать свои молитвы по правилам, записанным в его Слове, и так как мать молитвы – основанная на нём вера, то, едва мы отворачиваемся от Слова, молитва портится. На протяжении всего Писания мы видим, что молитва должна быть обращена к одному только Богу. Мы видим также, что миссия заступничества принадлежит одному Иисусу Христу и ни одна молитва не угодна Богу, если её не освящает Посредник.

Мы уже показали, что, хотя верующие просят и молятся друг за друга, это ни в чём не умаляет заступничества Иисуса Христаа. Ибо все, от первого до последнего, когда молятся Богу за себя и за других, опираются на Него.

Одновременно мы доказали, что распространять это на умерших глупо и безосновательно5: нигде не сказано, что им когда-то было велено молиться за нас. Писание часто призывает нас исполнять этот долг по отношению друг к другу; что касается мёртвых, то о них не сказано ни слова. Св. Иаков, призывая нас признаваться друг перед другом в проступках и молиться друг за друга (Иак 5:16), умалчивает о тех, кого больше нет в мире. Одного этого достаточно, чтобы осудить заблуждение относительно призывания святых и обращения к ним как к ходатаям: начало должной и доброй молитвы исходит от веры, а вера – от слышания Слова Божьего (Рим 10:17). В Слове Божьем ничего не сказано о святых как о заступниках. Приписывать им состояние и служение, которого им не дал Бог, – чистое суеверие. Ибо, хотя в Писании даётся множество форм молитвы, там невозможно найти ни одного примера поиска верующими заступника среди умерших. Но папство, однако, полагает, что без этого молитвы ничего не стоят.

аРаздел 20 настоящей главы. ьРаздел 21 настоящей главы.

Примечательно, что этот предрассудок проистекает из чистого неверия: люди не довольствуются Иисусом Христом как единственным Посредником или совершенно лишают Его этой славы. Это легко доказывается их бесстыдством, потому что у них нет более надёжного довода в пользу заступничества святых, нежели ссылка на то, что мы недостойны приближаться к Богу. Согласен, это верно. Но из этого мы заключаем, что они ничего не оставляют Иисусу Христу, ибо считают ничем его ходатайство и заступничество за нас и высокомерно не берут Его в расчёт, устремляясь больше к св. Георгию, св. Ипполиту124 и другим подобным личинам.

2$. Хотя в узком смысле слова молитва содержит лишь прошения, но прошение и благодарение настолько близки друг к другу, что вполне допустимо поставить их рядом. Виды молитв, о которых св. Павел пишет Тимофею [1 Тим 2:1 сл.], относятся к первому типу – прошениям у Бога. Совершая их, мы показываем Ему свои желания, чтобы попросить как того, что служит прославлению его имени, так и того, что требуется для нашей пользы и блага. В благодарениях Богу мы прославляем Его за благодеяния и при этом объявляем, что всё доброе приходит к нам от его щедрости. Давид постиг эти две разновидности молитв. Он сказал: «Призови Меня в день скорби; Я избавлю тебя, и ты прославишь Меня» (Пс 49/50:15).

Св. Писание не без оснований убеждает нас непрестанно совершать молитвы обоих видов. Ибо, как было показано в другом месте и как красноречиво свидетельствует опыт, наша никчёмность столь велика и нас со всех сторон теснит столько трудностей и несчастий, что у всех есть достаточно причин воздыхать перед Богом и умолять Его о милости. А если некоторые не побиты невзгодами, то грехи побуждают к молитвам даже святых людей. Что же касается хвалебной жертвы и благодарения, то разделять их преступно, так как Бог постоянно нанизывает одно доброе дело на другое, чтобы побудить нас благодарить Его, какими бы медлительными и ленивыми мы ни были. Короче, щедрость Божьих благодеяний, обильно и непрерывно даруемых нам, и чудеса его дел, с какой бы стороны на них ни смотреть, представляются столь великими, восхитительными и нескончаемыми, что у нас всегда будет достаточно поводов и причин хвалить, славить и превозносить Бога, благодарить Его всегда и за всё.

А чтобы лучше это понять – ибо вся наша надежда и всё наше заключены в Боге и, как было показано вышеа, и мы, и то, чем мы владеем, и то, что нас касается, может процветать только по его благословению, – следует и самих себя и всё своё непрестанно препоручать Богу. Далее,

всё, что мы мыслим, говорим и делаем, пусть мыслится, говорится и делается под его рукою, по его воле и в надежде на его помощь. Ибо Господь наш проклинает тех, кто полагается на самого себя и на других, строит планы, вынашивает замыслы и что-либо предпринимает помимо воли Господней, не взывая к Богу и не прося его помощи (Иак 4:13-14; Ис 30:1; 31:1). Уже не раз было сказано, что Богу воздают подобающую честь только тогда, когда считают Его Совершителем всякого блага. Отсюда следует, что мы должны принимать всё как бы из его рук, непрестанно благодаря, и что нет хорошего способа пользоваться постоянно исходящими от Него дарами, если мы так же постоянно не прославляем и не благодарим Бога.

Когда св. Павел говорит, что все Божьи блага для нас освящаются Словом и молитвой (1 Тим 4:4-5), то этим он показывает также, что без Слова и молитвы они не освящены. Под Словом он разумеет веру, отвечающую этому Слову, в которое нужно веровать. Таким образом, никакие Божьи блага не освящаются для нас без молитвы и без веры. Давид даёт нам хороший урок, когда, получив ещё одно благодеяние от Бога, говорит, что в его уста вложена новая песнь (Пс 39/40:4). Тем самым он утверждает, что наше молчание не лишено неблагодарности, если какое-то благодеяние Бога мы принимаем, не воздавая Ему хвалу. Ибо всякий раз, делая нам добро, Он подаёт нам повод благословлять Его. Так и Исайя, возвещая об удивительной милости Бога, призывает верующих петь Ему новую, неслыханную песнь (Ис 42:10). В этом же смысле следует понимать слова Давида: «Господи! отверзи уста мои, и уста мои возвестят хвалу Твою» (Пс 50/51:17). Подобно этому Езекия и Иона объявляют, что после их избавления они будут прославлять благость Бога в храме (Ис 38:20; Ион 2:10). Это правило Давид дал всем верующим: «Что воздам Господу за все благодеяния Его ко мне? Чашу спасения приму и имя Господне призову» (Пс 115/116:3-4). Ему последовала вся Церковь, как мы видим в другом псалме: «Спаси нас, Господи, Боже наш,... дабы славить святое имя Твоё, хвалиться Твоею славою» (Пс 105/106:47). А также: «Призрит на молитву беспомощных и не презрит моления их. Напишется о сём для рода последующего, и поколение грядущее восхвалит Господа... Дабы возвещали на Сионе имя Господне и хвалу Его в Иерусалиме» (Пс 101/102:18-19,22).

Всякий раз, когда верующие умоляют Бога о помощи во имя его, заявляя, что недостойны получить что-либо во имя своё, они обязуются благодарить Его и обещают чисто и праведно пользоваться Божьими благодеяниями и говорить о них громко и открыто. Так Осия говорит об искупительном будущем Церкви: «Отними всякое беззаконие и прими во благо, и мы принесём жертву уст наших» (Ос 14:3). В самом деле, Божьи благодеяния не только предполагают, чтобы мы прославляли Бога устами, но и естественным образом побуждают нас любить Его. Давид говорит: «Я люблю Господа, потому что Он услышал голос молитвы моей» (Пс 114/ 116:1)*. В другом месте, рассказывая о полученной им помощи, он восклицает: «Возлюблю Тебя, Господи, крепость моя!» (Пс 17/18:2). Ибо никогда никакие хвалы не будут угодны Богу, если они не исходят из источника любви125.

Более того, нам следует знать правило св. Павла: все прошения, не сопряжённые с благодарением, испорчены и порочны. Апостол говорит так: «Всегда в молитве и прошении с благодарением открывайте свои желания перед Богом» (Флп 4:6). Поскольку многие, охваченные и движимые печалью, усталостью, нетерпением, горечью боли и страхом, проговаривают свои молитвы с какой-то досадой, апостол призывает верующих сдерживать свои страсти, так чтобы ещё до того, как они получат просимое, они не уставали славить Бога радостным сердцем. А если молитвы и благодарения должны совершаться подобным образом, то насколько следует нам быть преданными Богу, если Он даёт нам возможность радоваться желаемому! Мы учили, что наши молитвы освящаются заступничеством Иисуса Христа, без которого они были бы осквернёнными. Также и апостол, повелевая нам приносить жертву хвалы через Иисуса Христа (Евр 13:15), предупреждает, что наши уста недостаточно чисты и могут славить имя Божье только посредством жертвы Христа. Отсюда я заключаю, что люди одурманены папством и большинство из них изумляется, когда Иисуса Христа называют Ходатаем.

По этой причине св. Павел требует непрестанно молиться и благодарить (1 Фес 5:17-18). Это, добавлю я, для того, чтобы наши желания во все делах, во всякое время и во всяком месте возносились к Богу с величайшим усердием, на какое мы только способны, – дабы ожидать от Него всякого блага и славить Его, ибо Он даёт нам постоянный повод молиться и славить.

29. Непрестанная молитва (priиre) – долг каждого человека в отдельности. Он, однако, не распространяется на общественные молитвы (oraisons): они не могут быть непрестанными, но могут и должны совершаться в установленном порядке по общему согласию Церкви, когда люди пожелают собраться вместе. И поэтому есть определённые, четко установленные часы молитв. Эти часы безразличны для Бога, однако необходимы для людей. При этом следует принимать во внимание удобство каждого человека и, как сказал св. Павел, всё происходящее в Церкви должно быть благопристойно и чинно (1 Кор 14:40).

*Синодальный перевод: «Я радуюсь, что Господь услышал голос мой, моление моё».

Это не противоречит тому, чтобы любая Церковь всегда стремилась молиться как можно чаще, особенно когда она испытывает какую-либо нужду. Об усердии в молитве, приближающемся к непрестанности, мы скажем в конце главы3. Оно не имеет ничего общего с суеверными длиннотами и повторами в молитвах, запрещёнными нам нашим Господом (Мф 6:7). Ибо Он запрещает не усердие и упорство, не постоянство, частоту и пылкость молитв, а учит нас не думать, будто суетной болтливостью и надоедливостью мы можем принудить Бога исполнить наши прошения, как будто Его, словно человека, можно убедить болтовнёй. Нам известно, что лицемеры, не задумываясь о том, что они имеют дело с Богом, превращают моления чуть ли не в помпезные триумфыь. Они подобны фарисею, благодарившему Бога за то, что он не таков, как прочие люди, и возносившемуся перед ними; он, признавая себя должником Бога, словно хотел добиться репутации святого (Лк 18:11 сл.).

Длинные молитвы сейчас в ходу у папистов. Они происходят из того же источника: одни, машинально бормоча «Аве Мариа» и по сотне раз перебирая чётки, лишь попусту тратят время; другие – в основном каноники и монахи, – днём и ночью распевая в церквах и читая молитвенники, фарисействуют перед народом. Болтать подобным образом означает играть с Богом, как с маленьким ребёнком. Поэтому нас не должно удивлять, что Иисус Христос закрывает перед этой болтовнёй двери Церкви, где должны звучать только предельно искренние, сердечные молитвы. Есть ещё одно заблуждение, близкое к описанному, которое тоже отвергает Иисус Христос. Лицемеры, желая покрасоваться, ищут многих свидетелей и больше, чем выразить в молитве свои глубокие чувства, хотели бы молиться на рынке на виду у людей, чтобы заслужить их похвалу.

Как уже было сказано0, цель совместной молитвы заключается в том, чтобы наш дух возвышался и устремлялся к Богу, дабы прославлять Его и воздавать Ему хвалу и просить помощи в нужде. Поэтому нетрудно понять, что суть молитвы спрятана в сердце и в уме. Более того, молитва – это внутреннее желание, преобразившееся и направляемое к Богу, который знает тайны сердца. Поэтому Господь наш Иисус Христос, когда захотел дать верное молитвенное правило, велел нам войти в комнату, затворить дверь и молиться там Небесному Отцу, дабы Он, проникающий во все тайны, услышал нас и избавил (Мф 6:6). Приведя пример лицеме-

аРаздел 51.

b «Я никому не навязываю никакого закона, мне лишь бы хотелось, чтобы строгость наших молений показывала, какое почтение испытываем мы к имени Божьему». (A l'Eglise franзaise de Londres. – ОС, XIV, 365.) – Прим. франц. изд.

сРаздел 4 настоящей главы.

ров, которые, устраивая из молитв зрелища, тщеславно ищут славы и награды у людей, Он учит, как нужно совершать молитву: войти в комнату и молиться, затворив дверь. Я полагаю, что этими словами Иисус учит нас искать такого убежища, которое поможет нам заглянуть в собственное сердце и погрузиться в него умом, и обещает, что через внутреннее сердечное переживание мы приблизимся к Богу. А наши тела должны быть его истинными храмами.

Говоря так, Он не отрицал допустимости и полезности молитвы в других местах, а лишь объявил, что молитва есть тайное действие и исходит прежде всего из сердца и ума. От них она требует покоя, свободы от плотских чуств и мирских забот. Не случайно сам Господь Иисус, желая предаться молитве, удалялся от людского шума (Мф 14:23; Лк 5:16). Но, скорее, Он делал это, чтобы своим примером убедить нас не пренебрегать тем, что возвышает наше сердце и побуждает его к доброй молитве – ибо само по себе оно слишком хрупко и рассеянно. И как Он, если представлялась возможность, совершал молитвы среди толпы, так и мы не должны смущаться воздевать руки к небесам на всяком месте во всякое время, когда это необходимо (1 Тим 2:8)126. Мы должны поступать так ещё и потому, что тот, кто отказывается молиться в собрании верующих, не знает, что такое молиться в уединении, в стороне и у себя дома. Верно и обратное: тот, кто не умеет молиться в уединении дома, даже часто посещая общественные собрания, молится на них рассеянно, потому что мнение людей для него важнее, чем тайный суд Бога.

Дабы общие молитвы Церкви не были в небрежении, Бог украсил их прекрасными определениями, в особенности когда назвал свой храм «домом молитвы» (Ис 56:7). Этим Он показал, что молитва – главный род служения Ему. Повелев воздвигнуть храм, Бог соорудил скамью, чтобы собрать на ней верующих, которые при общем согласии будут чтить и прославлять Его. Здесь нужно вспомнить и замечательное обетование: «Тебе, Боже, принадлежит хвала на Сионе и Тебе воздастся обет» (Пс 64/65:2). Этими словами пророк утверждает, что никогда молитвы Церкви не будут напрасны и бесплодны, ибо Бог всегда даёт верным Ему повод радостно прославлять и воспевать Его. Хотя прообразы Закона исчезли, но, поскольку этим ритуалом Бог хотел утвердить в нас единство веры, нет сомнений, что обетование относится и к нам. Иисус Христос подтвердил его, а св. Павел учит, что оно остаётся в силе навечно.

30. Так как Бог велит своему народу совершать общие молитвы, то требуется, чтобы для этого были храмы, в которых люди, отказывающиеся от молитвенного общения с народом Божьим, не могут оправдаться заявлением, что исполняют Божье повеление у себя дома. Ибо Тот, кто обещает исполнить всё, что двое или трое соберутся вместе просить во имя его [Мф 18:19-20], ясно свидетельствует, что Он не отвергает совместных молитв – лишь бы не было в них тщеславия и самопревозношения, а, напротив, было чистое искреннее чувство, исходящее из самого сердца.

Если таково законное использование храмов (а что оно таково, не подлежит сомнению), то нам нужно остерегаться считать их обителями Бога (как считалось многие годы), где наш Господь лучше нас слышит, или приписывать им какую-то тайную святость, благодаря которой наши молитвы становятся приятнее Богу. Ибо если подлинные Божьи храмы – это мы сами, то, желая воззвать к Богу в его подлинном храме, необходимо молиться внутри себя. Оставим то грубое и плотское мнение евреям и язычникам, ибо у нас есть повеление поклоняться Богу в духе и истине (Ин 4:23) независимо от места.

Верно, что в древности по Божьему повелению Храм был предназначен для совершения молитв и жервоприношений. Но это было тогда, когда истина лишь проступала из густой тени; теперь, когда она провозглашена открыто, непозволительно останавливаться на каком-либо материальном храме. Впрочем, и в древности Храм был дан евреям не для того, чтобы они замкнули присутствие Бога внутри его стен, но чтобы научить их видеть в нём образ подлинного Храма. Поэтому св. Стефан сурово обличал тех, кто так или иначе полагал, будто Бог живёт в рукотворных храмах; а их предшественников разубеждал пророк Исайя (Ис 66:1).

31. Совершенно очевидно, что славословия и воспевания в молитвах ничего не значат перед лицом Бога и ничуть не приближают нас к Нему, если не исходят из чистого чувства и из глубин сердца127. Напротив, они оскорбляют Его и вызывают на нас Божий гнев, когда исходят только изо рта. Ибо это – поношение святейшего имени Бога, насмешка над его величием, как Он и объявил через своего пророка. Хотя он говорит о притворстве любого рода, здесь имеется в виду и этот порок: «Так как этот народ приближается ко Мне устами своими и языком своим чтит Меня, сердце же его далеко отстоит от Меня, и благоговение их предо Мною есть изучение заповедей человеческих, то вот, Я ещё необычайно поступлю с этим народом, чудно и дивно, так что мудрость мудрецов его погибнет и разума у разумных его не станет» (Ис 29:13-14; Мф 15:8-9).

Мы не считаем, однако, что слово или пение нехороши. Но мы полагаем их полезными, когда они вызваны сердечным чуством и усиливают его. Ибо они укрепляют стремление человека, которое без них весьма хрупко и легко уклоняется в сторону, если не получает разного рода поддержку и не удерживается в размышлении о Боге. Более того, поскольку все наши члены, каждый на своём месте, должны славить Бога, то очень хорошо, что язык, сотворенный Богом для возвещения и возвеличивания его имени, используется именно для этого – в слове и пении. Он особенно потребен в молитвах, совершаемых публично на собраниях христиан. На них мы должны показать, что, почитая Бога единым духом и единой верой, также хвалим Его общим и единым словом, почти что едиными устами (Рим 15:6). Хвалим перед людьми, чтобы каждый ясно слышал исповедание веры своего брата, стремился воссоздать в себе эту веру и укрепить её.

32. Что касается пения в церквях, то я мимоходом замечу, что оно не только возникло очень давно, но существовало ещё в апостолькие времена, как можно заключить из слов св. Павла: «Буду петь духом*, буду петь и умом» (1 Кор 14:15). А также в Послании к колоссянам: «Научайте и вразумляйте друг друга псалмами, славословием и духовными песнями, во благодати воспевая в сердцах ваших Господу» (Кол 3:16). В первом отрывке апостол показывает, что нужно воспевать сердцем и устами; во втором – он хвалит духовные песни, с помощью которых верующие получают друг от друга наставление.

*У Кальвина – «устами». аАвгустин. Исповедь, IX, 7, 13 (МР1_, XXXII, 770). ьЕгоже. Пересмотры, II, 11 (МР1_, XXXII, 634). сЕго же. Исповедь, X, 33, 50 (МР!_, XXXII, 800).

Однако у св. Августина мы читаем, что пение не всегда было распространено повсеместно. Он рассказывает, что петь начали во времена св. Амвросия в Милане, когда Юстина, мать императора Валентиниана, преследовала христиан51; оттуда пение распространилось по западным церквам. Несколько раньше он сказал, что этот обычай пришёл из церквей Востока, где он соблюдался всегдаь. Во второй книге «Пересмотров» св. Августин говорит, что в Африке в его время пение было принято. Очевидно, что если пение так глубоко укоренено, что преподносится Богу и его Ангелам, то оно есть украшение, придающее больше достоинства хвале Богу, и хорошее средство воодушевления сердец, дабы они стали более пылкими в молитве. Но нужно постоянно следить за тем, чтобы уши не были более внимательны к гармонии пения, нежели умы – к духовному смыслу слов. В другом месте св. Августин высказывает опасение: он хотел бы, чтобы повсюду соблюдались правила пения, установленные Афанасием, то есть пение было бы скорее чтением. Он, однако, добавляет, что когда он вспоминает о плодах научения, которые получил, слушая церковные распевы, то склоняется к противоположному мнению, то есть одобряет пениес 128.