Текст книги "Повторение прошлого (СИ)"

Автор книги: Юрий Терновский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

Глава 33

Друзья в лифте спустились на первый этаж, вышли из подъезда и оказались на солнечной стороне земли. Где их ждал уже более чем солидный «Хаммер Н1» с брезентовым верхом производства 92 года прошлого столетия, стоимостью всего в 240 000 американских фантиков. Иван знал толк в машинах, поэтом никогда и не угонял машины дешевле, чем за двести тысяч.

– Проследил немного за твоими вымогателями, ничего сложного…

– Твоя? – удивился Погорел крутой обновке приятеля.

– Была бы моя, если бы кто-то деньги не спер, – взглянул не без тайного смысла на него Иван. – Только лохи на дело ездят на своих машинах, солдатик. Угнал, конечно, поменял номера, перекрасил немного, а хозяина пока оставил полежать связанным дома, чтобы не подал в розыск, пока мы все дела не обтяпаем. Серьгу Зверева знаешь? Гламурные персоны любят все такое мощное и большое, что от кляпа в рот было просто не удержаться.

– Врешь ведь, – хмыкнул Погорел, усаживаясь на пассажирское сиденье.

– А ты проверь.

Некоторое время ехали молча. Один курил, выпуская дым в приоткрытое окно внедорожника, другой уверенно вел машину, меняя полосы и мигая фарами, следуя по стрелке навигатора, ведущей куда-то за город, что и понятно, такому «грузовику» только там было и место. Еще 29 минут маневров и «Хаммер», миновав на приличной скорости пост ДПС, выскочил за МКАД, далее до Пятницкого шоссе и в деревню, в глушь, в Саратов. Только их там и ждали, таких хороших. Еще 20 минут езды не по очень хорошей дорожке в сторону от шоссе, и они добрались до пункта назначения – небольшой деревеньки с крутыми домиками за мощными кирпичными заборами, уютно примостившейся возле леска.

– Красота! – развел руки в стороны Иван, выбираясь из машины, которую они предусмотрительно оставили в зарослях, съехав с дороги, не доезжая деревни, а дальше отправились уже пешком, чтобы не привлекать лишнего внимания.

– Глаза б мои ничего этого не видели, – пробурчал Погорел.

– Ну у тебя и рожа, Шарапов! Хорошо моя рыжая кошка прошлась по ней своими остренькими коготками. Ирокез чертов!

– Прихватив с собой дорогой чемоданчик, – не остался в долгу Погорел.

– Следствие разберется, кто еще прихватил. Индейцу совсем не интересно, кто на него наехал? – Иван сорвал одуванчик, поднес пушистенькую головку к своему рту и сильно дунул, наблюдая с удовлетворенной миной на лице, как пушистый цветочек стремительно начал лысеть.

– Солнцевская группировка.

– Проснулся, – усмехнулся Иван. – Они давно уже все в солидных пиджаках парятся в банях, в мягких креслах греют свои задницы и на солидных машинах разъезжают. Нет, не эти, слишком ты себя высокого ценишь. Твой уровень – это мелкие спекулянты крупного разлива. Производство в местных антисанитарных условиях паленой водки исключительно «импортного» производства. Вот я и прикидываю, что возможно ты и прав, что начиналось все как раз с розыгрыша, а превратилось после реальной аварии уже в хрен знамо шо! Поэтому фура и оказалась не застрахованной, что перевозился левак. Одни в бывшем коровнике производят левое пойло с соблюдением всех мировых стандартов, другие данное пойло покупают, свято веря, что это «Абсолют», а третьи просто угоняют крутые тачки, чтобы и четвертым тоже жизнь чудом не казалась. Ты уже определился со своим местом в этой цепи преуспевающих ребят?

– Почти…

– Короче, стекла на месте аварии было много, но мне все же повезло найти одну уцелевшую бутылку с прозрачным напитком. Отдал ее на экспертизу и получил ответ, что эта водка не соответствует некоторым стандартам, точнее, совсем им не соответствует. Иван достал из кармана новую пачку «Парламента» и закурил. Все бы только эту дрянь в парламенте и курили, усмехнулся Погорел. Давно бы уже весь состав парламентариев обновился.

– И ты теперь крайний против их паленой водки. Только по Воронежской губернии в прошлом году 499 трупов отравления, а сколько по всей России таких областей!

– Тебе хорошо, – усмехнулся Погорел, – ты уже пятнадцать минут в завязке, а другим как столько выдержать?

– Не смешно… Я ради друга, понимаешь, отказался даже от пагубной привычки, не ценит. Проданных 10 миллионов литров левого виски уж никак нельзя списать только на алкоголиков, а это 8 миллиардов рублей в карман производителя левого пойла, дистрибуторам и прочий мелкой шушере, торгующей в розницу. Типа отечественная водка идет из Казахстана, на какой с фуры поднимают от 700 тыс. рублей чистой прибыли и выше. Раньше поднимали, – уточнил он, – когда брали по 50 рублей за пол-литра, а продавали за 120, сейчас же еще дороже, когда доллар скакнул. В твоем же случае – чистый «Абсолют»! Всего было разбито 1800 ящиков, то есть свыше 20 тысяч поллитровок по 595 рублей за бутылку. Итого имеем за всю фуру – 11 900 000 рублей. Еще сто пятьдесят тысяч баксов, наверное, стоит сам грузовик с фурой. Но это, если и в самом деле шведская водка, в нашем же случае это, скорее всего, отечественный дубликат, разлитый по импортным бутылкам, что стоит гораздо дешевле. В магазине берем самую дешевую за 199 рублей, перемножаем на все те же 20 тысяч штук и получаем около четырех миллионов за все, не думаю, что эти господа разливают более дорогую водку по импортным бутылкам. Такой вот расклад, добавить еще ремонт грузовика, который сто пудов застрахован, все не так уж и страшно. Если бы, конечно… – произнес он через паузу, – с этими предпринимателями можно было бы договориться. Тебя обдирают здесь даже не по оптовой цене, а скорее всего – по ресторанной. Радуйся, когда еще получится так погудеть на всю катушку, еще и деткам с внуками расскажешь, как отрывался. Так что вперед, дружище, продавать свое жилище!

– Я переписал его на Киру, – заявил Погорел.

– Может быть, она именно этого от тебя и добивалась. Тебя скоро устранят, как ненужный уже элемент в цепочке, и все достанется ей.

– Не понял, – Погорел, услышав такое, от неожиданности даже остановился, – ты это о чем?

– Да все о том же, Вадик, о накипевшем, чего застрял, идем… Если все это не твоих рук дело, во что я уже почти поверил, то может быть, все же ее? Подсунула тебе книжку, сделала дубликат ключей от машины, изготовила второй брелок с сигнализацией, сейчас это просто, подсуетилась с турагентством, устроила свое похищение, и сейчас радуется, наблюдая со стороны, как ты маешься. Отомстила и сказочно разбогатела одновременно.

Так за предположениями и добрались до особняка, в котором, как думал Иван, и держали «похищенную», которого почти не было видно за высоким кирпичным забором с массивными железными воротами. Примостившийся на самом краю деревни возле леса, дом совершенно не бросался в глаза с дороги. Здесь хватало домиков и круче, производства далеких уже девяностых, когда подобные деревеньки мастерились прямо из воздуха. К примеру, транспортники устраивают всеобщую забастовку, и правительство тут же перечисляет им на мелкие расходы около 140 млрд. рубликов, из которых ровно 40 уходило на строительство «нуждающихся» тружеников, а остальные… Когда же деньги заканчивались, а построено было еще не все, устраивается повторная забастовка и правительство снова входило в нужды «трудового» народа. Часть денег, естественно, откатом возвращалась обратно в карманы чиновников, остальные шли по назначению.

– Вон в том доме с разобранным третьим этажом, – Иван указал пальцем на громадную постройку, смахивающую больше на заводскую общагу, чем на коттедж, – стены толщиной в 90 см, зачем? В нем так никогда и не жили, только сейчас и появился хозяин, а этаж снес, чтобы не отапливать громадину. Мне про это один из местных рассказал, у которого все это на глазах творилось. Наш дом вон там, к которому ведет асфальтовая дорожка. Ночью все это освещается мощными фонариками, что стоят вдоль забора, и просматривается видеокамерами наблюдения, что натыканы по всему периметру. Круто.

– Похоже, что гостей здесь не любят, – заметил Погорел.

– Хм, а мы без всякой любви к ним заявимся, – выдал Иван, направляясь в лес подальше от лишних глаз. В лесу друзья нашли высокую ель, до нижней ветки которой можно было добраться только при помощи веревки, захваченной предусмотрительным Иваном, которую он через эту ветку и перекинул. Первым стал карабкаться по веревке Погорел, затем главный диверсант, потом ножками с ветки на ветку, пока и не забрались почти на самую вершину, откуда открывался великолепный вид на весь двор с шикарным особняком, баней, беседкой и зеленым газоном.

– Не фига себе, – присвистнул Погорел, возвращая бинокль другу после осмотра местности. – Прямо цитадель, только огневых точек и не хватает. Здесь твой танк нужен, чтобы ворота взломать.

Несколько легковушек стояло на парковке, включая и знакомую уже немецкую «семерку», на которой продавцы левой водки приезжали к нему в гости. А где-то за этим забором и за этими стенами в метр толщиной, возможно, томилась сейчас его Кира, которой он пока ничем не мог помочь. Мужчина закрыл глаза, и несколько минут вообще сидел молча. Вспомнился вдруг Валдай, куда они ездили на озера и несколько дней жили в палатке, удили рыбу и наслаждались природой, шашлычком под коньячок, вкусным очень, обществом друг друга и сексом, конечно, куда же без этого!

– Спишь? – вернул его друг из райского места обратно на облюбованную ель.

– Вспоминаю, – открыл он глаза, – как на озера ездили рыбу удить, кормить комаров и заниматься любовью на свежем воздухе. Меня там еще ежик укусил за задницу.

– Может, уколол?

– Какая разница, – улыбнулся Погорел. – Заезжали в военный городок, где прошло мое детство. Рассказывал ей, как мы мелкашку сперли у майора Лещенко и отправились лягушек на болото мочить. В третьем классе, ага, с его сыном и сперли. Кире рассказ не понравился, она вообще про оружие слушать не захотела. Сказала, что люди в этот мир приходят для любви, а не для того, чтобы убивать из оружия всяких тварей.

– Ты только это военным не говори, – усмехнулся Иван, – чтоб не сочли за предателя. Ну все, рекогносцировку местности провели, можно брать.

– А ты точно уверен, что она здесь? – засомневался Погорел.

– Черт его знает, – пожал плечами Иван, меняя затекшую позу на ветке и начиная слезать, – но не в хоромах же она у Васильевой на Молочном.

– Дай бинокль, хочу еще раз все внимательно рассмотреть бандитское логово, где злыдни держат за семью замками твою красавицу, когда еще случай представится.

– Здесь она! – воскликнул Погорел, чуть не свалившись с дерева. – В беседке на крючке ее шелковый платок висит.

– Хорошо, если не такой же, – заметил скептически Иван. – Не зря на дерево карабкались, но таких платков по всему свету столько, что мама не горюй. Послушай, Горацио, а по телефону ты ее про рваную рану на своей жопе не спрашивал?

– Нет, а зачем?

– Чтобы убедиться, что это точно та особа, за которую себя выдает, – уточнил Иван. – Надо при случае обязательно спросить. Иначе шарфик этот может спокойно оказаться не ее. Владелец этого лоскутка должен знать точно про твою срамную рану, когда ты драпал от духов. За такие самострелы в 41-ом знаешь, что полагалось?

– Вражеская мина за спиной разорвалась, мне еще повезло.

– Рассказывай, – улыбнулся Иван, почесав подбородок. – Постой, а не знак ли это свыше…

– …что все в моей жизни через жопу?

– Точно, – рассмеялся Иван. – Знак, что нас даже мины не берут.

– Штурмовать сейчас будем?

– Нет, будем ждать, пока они тебе ее труп на блюдечке с голубой каемочкой преподнесут. Или, если это все ее рук дело, она просто поменяет свою дислокацию. Главное ввязаться в бой, там и разберемся, чей это платок.

– А что, если это приманка?

– Умрем героями, все лучше, чем теряться в догадках. И потом, – шмыгнул Иван носом, – мне мои бабки нужны, я в нищем режиме просто не выдержу, хуже чем в клетке. Эта только ограничивает перемещение, спасая при этом от соблазнов. Безденежье же, не ограничивая в передвижении вокруг своего жилища и кое-какой дороги до работы за нищенскую зарплату, способствует лишь бесконечному просмотру телеящика с его тупыми сериалами, размягчающими мозги и бесконечной рекламой, вытягивающей из несчастного размягченного и оболваненного созерцателя чужой роскоши последние крохи. Ты есть то, чем тебя пичкают… И после всех этих просмотров людишки еще удивляются, почему всем правит жадность, зависть и злость. Какое уж тут сострадание и понимание, когда человек человеку давно уже бревно. Всем докажем, что мы не такие…

– Сериалов не смотрим, кисельные новости побоку и уж точно не на каких «Феррари» мы не ездим.

– Вот именно, – кивнул Иван. – Всего-то разок за всю жизнь и пркатился.

И вполне возможно, что друзья и снесли бы своим «Хаммером» ворота в ограждении, действую дальше уже по обстановке, забрасывая противника только камнями с дороги, ума бы хватило, когда под одним из них предательски сломалась ветка, что и изменило весь ход намечающейся компании. Падение несчастного было хоть и ужасным, но все же не смертельным, что и порадовало. Второго… Понятно, что после такого падения свалившемуся было не до радости, да и со стареньким биноклем пришлось распрощаться, зацепившимся где-то за сучок. Чтобы снять его, об этом не могло быть и речи, треска было столько, что надо было убираться как можно скорее из этих мест, дабы не застигнутыми быть на месте. При этом, свалившись не очень удачно на землю, он еще и ногу себе подвернул, чтобы товарищ тащил его на себе до машины.

– Где мои семнадцать лет? – бухтел сердито экстримал, разминая вывихнутую лодыжку, сидя под деревом и дожидаясь, пока его более удачливый товарищ спустится с дерева более медленным путем, но и более надежным. Повиснув на последней ветке, осторожный тип разжал пальцы и свалился рядом.

– Не разбился? – усмехнулся Иван.

– Не дождешься, я еще тебя переживу, – огрызнулся недовольно Погорел, поднимаясь, понявший уже, что никакого нападения на вражеское логово уже не будет.

– Чтобы с тобой не случилось, солдатик, с какого бы дерева ты не свалился, встал, улыбнулся и пошел дальше, – усмехнулся Иван, пытаясь без посторонней помощи тоже подняться, но куда там…

– И двигаться надо так, как будто вокруг никого нет, – произнес, закуривая, Погорел. – Калека, ты бежать можешь? Тогда догоняй, чем раньше мы отсюда сделаем ноги, тем лучше, пока нас здесь из-за твоего треска совсем не застукали, Рембо хренов.

Ковыляли по пересеченной местности до оставленного автомобиля долго, даже дольше, чем трехсотлетняя черепаха, вздумай она на свою сбрендившую голову преодолеть то же самое расстояние. Погорел весь потом не изошел, пока и не бросил товарища посреди дороги. В его годы такие тяжести таскать… Но у того к этому моменту нога уже почти прошла, так что ничего страшного не случилось, доковылял оставшиеся два метра до машины почти без нытья, что вокруг него всегда только сволочи. Был один нормальный, да и тот скурвился, бросить товарища… Весь путь обратно ехали молча, каждый со своими раздосадованными мыслями. Убегала дорога под колеса, накручивающие километры. Вот и Москва, прощай провинция. Иван уверенно, хоть и с больной ногой, вел солидный внедорожник, вот уже и Кутузовский. Проскочили Поклонную с ее километровой стелой и солдатом Первой мировой. Замаячила впереди знаменитая Триумфальная арка, вся в лесах реконструкции, сооруженная в честь победы над Наполеоном. Тогда же соорудили и Храм в центре города в память всех погибших в той гусарской войне, вспомнил Погорел где-то прочитанное, увиденное или услышанное. На Бородинском поле было столько трупов, что их даже хоронили вместе с лошадьми, забивая погреба окрестных деревень, а крестьянам платили по 50 копеек в день за уборку разлагающихся на том страшном поле тел. Очень были приличные по тем временам деньги. Потом Храм взорвали, построили бассейн, и во времена беспалого президента заново восстановили взорванную некогда святыню, чтобы все же помнили. Или все же чтобы денег отмыть?

– Понесло козлов копытных на дерево, – произнес Погорел первую вымученную фразу за всю дорогу, когда они уже подъезжали к Дорогомиловской. – Треска наделали столько, что в Кремле было слышно, Кирку теперь точно перепрячут. Бинокль еще этот проклятый, могли бы и так рассмотреть их проклятый дворик. Ты зачем вообще его брал с собой, – уставился он на друга, – захотелось вспомнить войнушку?

– Весь мир спятил, – кивнул Иван, думающий о чем-то своем, – что верно, блин, то верно… По статистике, братишка, на тысячу дальнозорких идиотов приходится всего один близорукий козел. Для тебя и брал, чтоб ты своими глазами смог увериться…

Один такой дальнозоркий из Подмосковных министров закатил своей дочке свадьбу за 5 миллионов тугриков, вот это размах, я понимаю, а ты о каком-то бинокле печешься, остынь…

– Чего? – сморщился Погорел, совершенно не расположенный сейчас к шуткам.

– Не кипятись, говорю, когда все утрясется, купишь мне новый.

– Если с ней что случится, ты будешь виноват в этом первым.

– Договорились.

– Сам подохну и всех тварей с собой туда заберу, никого здесь не оставлю.

– Какие мы крутые, – Иван с иронией посмотрел на друга, сворачивая с широкой улицы во дворы, – с мамкой спим.

– И куда ты меня привез? – спросил Погорел первое, что пришло в голову, когда их внушительная машина уже остановилась в одном из московских дворов. – Надеюсь, не в кабак, чтобы хорошо отметить наш провал.

– Увидишь, – загадочно произнес друг, увлекая его за собой вглубь двора. – С кирпичами в руках мы ее все равно бы не освободили, так что считай это разведкой боем.

– Косяком это называется, – проскрипел зубами Погорел, – а не боем.

– Но мы хоть бы попытались!

– Попытались и облажались, – скривился Погорел.

Друзья обогнули девятиэтажное старье и нырнули в грязный подъезд, где и поднялись в скрипучем лифте на последний этаж, чтобы полюбоваться видами замечательного города. Из небольшой черной сумки Иван извлек прицел от снайперской винтовки и принялся внимательно изучать местность.

– Вот он, красава, – оскалился он, найдя то, что искал. – Смотри и тащись! Подобную штучку ты себе не сможешь позволить даже через сто лет, а вот успешные люди уже сейчас этим пользуются.

Погорел взял прицел, но, сколько резкость не наводил и зрение не напрягал, путного кроме стоянки автомобилей ничего толком так и не разглядел, опустил прибор и раздраженно попросил товарища все объяснить.

– Всему свое время, солдатик, – ответил загадочно Иван, – проедет и по твоей улице праздник…

Глава 34

Кэт закончила по телефону второй уже разговор с Америкой, разговаривала со своим седым адвокатом, который хоть и начал уже узнавать по телефону ее хриплый голосок в трубке, но беспокойства по поводу случившегося так и не утратил, пообещав уже в скором времени быть в Москве. Попыталась его остановить, сообщив, что скоро уже сама будет в Штатах, чтобы заняться пластикой, но тот был непреклонен. Местные пластические хирурги хоть и заявляют, что проблем с операцией не будет, все же лучше будет, чтобы ее внешностью занялись доктора с мировым именем. Так и решили, что он прилетит сюда, поможет ей в делах здесь, она по-прежнему многого не помнила, что ей требовалось знать, чтобы правильно во всем разбираться. Узнала последние деловые новости из головного офиса и посмотрела на своего помощника в ожидании уже местных новостей.

– Узнал?

– Да, – кивнул тот довольно, – не все, правда, но достаточно…

И, подвинувшись поближе к большому столу, директорское кресло за которым сейчас занимала эта американка, открыл свой ежедневник и принялся перелистывать страницы в поисках нужной записи. Кэт терпеливо ждала, глядя на него своими холодно-серыми глазами. Последние дни ее так вымотали, что хотелось на все плюнуть и, как говорят в России, свалить в Урюпинск. Догадаться бы еще, где этот замечательный град находится, ему бы вообще цены не было. Хотелось в свои апартаменты в «Националь» с видом на Кремль, выпить растворимого аспирина, зарыться с головой в подушку и отключиться. В Америку не хотелось, отсюда она вообще казалась ей нереальной и далекой, такой далекой, что Кэт даже казалось, что она никогда в ней и не жила. Во как все в памяти стерлось, вздохнула она устало. Врагу не пожелаешь! Самочувствие ее было по-прежнему так себе, и даже лицо русской актрисы не способствовало его улучшению. Маска лица… Заму в каком-то театре удалось достать потрясающую латексную маску с повышенной эластичностью, изготовленную в Японии по технологии «тонкая кожа», за что Кэт и была ему благодарна. Конечно не собственное лицо, но и лицо этой Клиновой была тоже ничего, тем более что они слегка были даже похожи с этой дамой. Напрягало одно, что эту чертову маску все время хотелось снять, содрать с израненного лица и насладиться в полную силу всем своим теперешним уродством. Удерживал только страх, что своего истинного лица она просто не вынесет, не переживет всего того уродства, что скрывается теперь под довольно таки сносной маской местной знаменитости.

В парике и с «резиновым» лицом она сейчас очень отдаленно смахивала на ту улыбающуюся красотку с рекламного щита, какой предприимчивые дельцы украсили весь город. И хотя ее новый (старый) знакомый, с кем, как оказалось, у нее были даже солидный бизнес в этом городе, на полном серьезе утверждал, что это Клинова и есть, Кэт какой-то частью себя чувствовала, что ее обманывают, что это она сама на рекламе и есть. Короче, проблема была не решена. И без решения которой она никак не могла двинуться дальше в познании самой себя. А вместе с собой и окружающего теперь ее мира, такого чужого и враждебного, Кэт это чувствовала, как бы вокруг нее не улыбались. Сейчас за столом сидела сухая, совершенно измотанная бизнес-леди в сером деловом костюме, которой было не до улыбок, да и не могла эта чертова маска, что прилеплена была сейчас к ее лицу лыбиться, как бы ей этого и не хотелось.

Помощник наконец нашел то, что искал, принявшись зачитывать написанное, изредка останавливаясь и комментируя, что ее лицо или лицо русской актрисы использовала какая-то малоизвестная компашка, пытающаяся закрепиться на рынке. С годовым оборотом в…

– У меня точно не было с ними контракта на эту рекламу? – задала она вопрос на всякий случай. – Зачем людей обижать, если у самой с головой не в порядке.

– У нас не было точно, – ответил Альберт, – я по телефону общался с ними, сказали, что это фото Клиновой, что все у них там тип-топ, что у них с ней годовой контракт на рекламу.

– Странно, – вздохнула Кэт, – но у меня такое ощущение, что я сама когда-то тоже в похожей рекламе снималась.

– Ничего удивительного, – заметил зам, – ты же профессиональная в прошлом фотомодель, вот поврежденная память тебе отрывками и выдает устаревшие факты из прошлой жизни.

И далее он рассказал, что уже договорился о встрече с владельцем щитов, на которой ей лучше бы присутствовать самой, чтобы лучше все вспомнить. Точнее, чтобы лучше вспомнить, что вспоминать, собственно, нечего. Однако если она не может, то с такой мелочью он справится и сам. От встречи с непонятными типами, естественно, Кэт тут же отказалась, поручив все дела утрясать без нее. Главное, чтобы ее изображение поскорее исчезло с рекламных щитов, если это, конечно, ее изображение. Ей еще только скандала не хватало с этой русской!

– Мне их слова ничего не говорят, – заявила категорично Кэт. – Ты лично с этой Клиновой связался? Одно ее слово и мне больше до всего этого никакого дела!

– Все дело в том, – вздохнул Альберт, – что она уже с неделю, как уехала на съемки какого-то фильма, а вот куда и насколько…

– Плохо, – сказала Кэт, – мне совсем не хочется с этим возиться. Раз ее нет, пусть покажут контракт с ее подписью и все, у нас и других дел по горло, чтобы тратить время еще и на это. Сними копию, сделаем экспертизу ее подписи, и пусть катятся на все четыре стороны.

– А если не покажут, кто для них мы такие, чтобы требовать подобное?

– Покажи им мои прошлые снимки, – пожала плечами Кэт, – объясни ситуацию, что человек чудом выжил в ужасной аварии и сейчас собирает себя по кускам. Придумай сам что-нибудь, если им нечего бояться, то покажут, а если…

– А если все же пошлют? – не сдавался Альберт, которому не очень-то и хотелось туда ехать. Даже если на этих щитах и фото американки, что это сейчас в ее положении меняло, скажут, что все два экземпляра контракта у нее на руках, ждали ее прилета, чтобы получить свой, а пока, чтобы не терять драгоценное время…

– Подай на них в суд, – перебила мысли товарища Кэт. – Организуй журналистское расследование деятельности этих жуликов, нарой компромата на руководство, где и что украл, кого кинул, а статью со всеми гнилыми делишками размести в СМИ, чтобы все знали. Сделай им такую рекламу, чтобы они всю жизнь вспоминали, как использовать мою, расходы я оплачу. Мне тебя учить? Организуй передачу на телевиденье с этим, как его, с Мамонтовым, я не знаю, недавно смотрела, мне понравилось. Или с Малаховым… этому вообще все гадости мира в удовольствие, лишь бы только рейтинг передачи не падал, – предложила Кэт, – действуй.

– Столько геморроя из-за какого-то щита, – вздохнул красавчик, – у нас других дел мало?

– Можешь не заниматься, – пожала она плечами. – Поручу другому, у меня людей хватает. Просила же, черт возьми, найди эту актриску, ты не нашел, вот и возись. Одно ее слово и тема закрыта, а до этих пор… Я же не виновата, что у меня оказалась такая потрясающая копия в вашей стране, что ты мне даже ее маску притащил. Так, – произнесла она сердито, – с этим покончено. Какие мероприятия запланированы еще назавтра? – спросила Кэт, заглядывая в свой ежедневник.

– В одиннадцать ноль-ноль строительная выставка в Крокус Экспо. На три часа дня запланирована встреча в мэрии, строительство в Новой Москве делового центра, если выиграем тендер, конечно… С нас проект, от них – жест доброй воли, чтобы мы выиграли.

– И сколько этот добрый жест будет нам стоить?

– Около десяти процентов от стоимости проекта, – доложил он, – если в деньгах, то где-то около двадцати миллионов долларов по курсу.

– И нам очень нужен этот проект? – спросила Кэт, обалдев от такой суммы.

Альберт ответил, что очень. Ведь там все строительство только начинается, работы не на пару лет, на десятилетия, только зацепиться.

– Ладно, – кивнула она, – если в вашей стране без этого никак, то пусть. Надеюсь, меня не арестуют как вашего этого клоуна с острова, Полонского, смотрела в новостях, строившего небоскребы. И если что, то о твоих грязных делишках я вообще ничего не знаю, умою руки и сдам тебя со всеми потрохами.

– Его уже оправдали и выпустили.

– Фиг с ним, скажи, а честный тендер провести нельзя на общих основаниях со всеми, мы солидная компания и с нами не можно, а нужно иметь дело?

– Можно, но почти без шансов на успех, у генерала свои дети, у маршала свои. В этот бизнес чужаку пробиться сейчас практически невозможно.

– Наши риски?

Альберт пожал плечами.

– Ректор одного института знаешь, на чем погорел? Заключил договор с одной компанией на уборку территории на общую сумму в семьдесят миллионов рублей. С условием отката семи миллионов. Мусорная компания тендер на этих условиях и выиграла, а после этого взяла и сдала жадного ректора органам, чтобы не отстегивать.

– Круто, – усмехнулась Кэт, поправляя парик. – И как в таких условиях работать ректорам других институтов?

– Работают как-то…

– И справляют еще свадьбы своим деткам почти за копейки, – усмехнулась она. – Я новости тоже смотрю. Ладно, подадим заявку, а там видно будет.

– В смысле?

– В том смысле, что мне надо будет еще убедить совет директоров моей компании в Америке на перевод такой огромной суммы на это сомнительное дельце, там дураков нет.

– Будут, – усмехнулся Альберт, – если не переведут. Переведи свои…

– Знать бы еще, в каком банке они лежат, – вздохнула Кэт, – мне б тогда вообще цены не было.

– Точно, – кивнул Альберт и монотонным голосом секретарши зачитал весь план предстоящих мероприятий, заканчивающийся вечерним совещанием в центральном офисе. И уже после того, как ответил на все ее вопросы, которых набралось достаточно, чтобы даже стороннему наблюдателю стало ясно, что легких денег не бывает, то закончил тем, что выложил перед ней на стол два пригласительных билета в один крутой ночной клуб, где собирались все сливки общества. Кэт с иронией представила себя измотанную за день работы в этих сливках общества, но отказываться не стала, тем более что все это не сегодня, а до завтра еще дожить надо. В этой стране, как она уже догадалась, все решали связи, и только потом уже деньги, которые ведь еще и не возьмут без должных рекомендаций. Рука руку моет! И в свете последних реалий – моет теперь очень осторожно. Взяли главу Сахалина с почти миллиардным запасом рубликов под кроватью на черный день, который у него и настал, а после и главу еще одного веселенького округа со всей командой, так что теперь всем приходилось осторожничать. Если уж таких людей стали за шиворот брать, что уж говорить о простых смертных. Когда крыс начинают отлавливать, только шкурки летят.

– А когда мы поедем смотреть наш знаменитый океанариум? – задала она в самом конце очень важный для себя вопрос. – Почему его нет в плане? Удивлен, откуда я знаю, ведь ты мне про него не говорил?

– Так и есть.

– Случайно попался в бумагах вот это с изображением объекта в 3D, – протянула она ему красочный проспект будущего грандиозного строения. – Затребовала в бухгалтерии смету, так что с цифрами я ознакомилась, но мне хотелось бы увидеть стройку своими глазами. Я так поняла, что там значительное отставание от графика работ, почему?

– Два года отставания, если уж совсем точно, три месяца и шестнадцать дней, – отчитался со вздохом помощник. – Поэтому пока и не докладывал, чтобы не расстраивать. Там пятью минутами и не отделаешься, потребуется полдня, чтобы тебе стала ясна вся картина строительства.

– Все так запущено? – бросила она на него строгий взгляд.

– Не совсем, этому есть объективные причины, – уклончиво ответил он, – объект очень большой, да и с субподрядчиками надо пообщаться. Кого-то, скорее всего, даже придется поменять. Поэтому туда мы поедем послезавтра, хорошо?

– Как скажешь, – кивнула она, – ты же у нас строительных дел мастер, тебе и мастерок в руки. А только пока с этим объектом не разберемся, ни о каких деньгах с моей стороны не может быть и речи. Сегодня прочла интересную информацию, что на ВДНХ уже открылся крупнейший в Европе океанариум, площадью 40 000 квадратов. Интересная новость, не правда ли?

– В смысле?..

– В том смысле, что когда мы начинали нашу стройку, пожалуйста, напомни мне, этот океанариум тоже был уже в планах города?