Текст книги "Повторение прошлого (СИ)"

Автор книги: Юрий Терновский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

Глава 20

Кира летела наверх, еле успевая перебирать ногами ступеньки эскалатора. Слезы обиды заполнили глаза, а обида без остатка – всю душу. И ведь, кажется, что почти уже простила, но нет, теперь уж точно одними извинениями дело не закончится. И хотя она сама, успокаивая других, сколько раз говорила, что на обиженных возят, успокоиться самой так и не удалось. В этом «гармоничном» мире вообще нельзя ни на кого обижаться, уговаривала она себя. Себе же дороже… Хорошо других успокаивать, а когда обидели саму, выставив на всеобщее посмешище, как ей в этом случае продолжать любить весь этот сдвинутый мир? Как убедить себя хорошую, что зла в мире нет вообще, что это всего лишь ее личная субъективно-негативная реакция на то объективно-позитивное дерьмо, в котором она вдруг оказалась не по своей вине. Списать все на фактор неожиданности и забить? Умными людьми давно уже подмечено, что именно тогда человек и получает удар ниже пояса, когда расслаблен и открыт для всего самого-самого наилучшего. Как он мог, смахивала она слезы рукой, разве так шутят! Подсунул неизвестно кого, какого-то говорящего осла из Бременских музыкантов, и скалился, наблюдая, как тот ее облизывает. Сделал подарочек, скотина! И почему ей все время так не везет, все время какие-то козлы попадаются по жизни?

Он догнал ее почти уже на самом верху эскалатора, попытался взять за руку, но она ее выдернула с такой яростью, что дотронуться второй раз у него уже смелости не хватило. И устремилась еще быстрее вперед из этого подземелья к свежему воздуху.

– Кир, я в ресторане столик заказал – и все же он попытался остановить ее еще раз, и снова у него ничего не получилось. И если до этого светлого момента в своей жизни она хоть и быстро, но шла, то после и вовсе побежала. – Да стой же ты!

И тут она и в самом деле резко взяла и остановилась, вспомнив вдруг свое собственное «отомщу и забуду» и снизу вверх впилась в него своими разъяренными, высохшими уже от слез, глазами. Нет, больше она никогда не будет обиженной, чтобы никто не посмел на ней возить, а тем более ездить. И даже ничего еще ему не сказала, а он уже понял, что ничего хорошего для себя он уже, гром и молния, из уст этой разъяренной мегеры в свой адрес уже не услышит. Зря догонял, зря бежал, зря все вообще…

– Погорел, ты идиот или… Или просто прикидываешься слабоумным? – истерично рассмеялась она ему прямо в его смущенную морду. – Какой, к чертовой матери, столик?

– Со свечами…

– Да, Вадик, далеко пойдешь. Тебе лечиться в психушке надо, а не столиками заниматься. Взгляни на себя, сколько тебе лет, столько-столько и еще раз пол столько, а в голове ума, как у шаловливого десятиклассника.

«Школяр» почувствовал, как мокрый асфальт у него уходит из-под ног.

– Это тебе надо лечиться, если шуток не понимаешь, истеричка! – выдал он, не ведая, что творит и тут же замолк, ясно понимая, что Рубикон перейден окончательно и бесповоротно.

– Что ты сказал? – скривилась она, сверля его взглядом, словно от зубной боли.

– Истеричка! – повторил он с упорством обреченного осла.

В воздухе повисла напряженная тишина. Они снова, как когда-то очень давно в том поезде, стояли и смотрели друг на друга. Только теперь между ними были не два грязных стекла смежных вагонов, а разверзшаяся пропасть. Так часто бывает, когда тебя не понимают. И, наверное, они много бы еще наговорили бы сейчас «приятных» гадостей друг другу; он бы достал из кейса коробку с новым мобильным телефоном, который еще днем с такой любовью выбирал ей в одном из сетевых магазинов города, и в сердцах бы швырнул ее под колеса первого проезжающего автомобиля; она обозвала бы его козлом, надавала бы пощечин по расцарапанным уже щекам, много чего еще, но только ничего этого уже не произошло. У нее хватило ума у первой прекратить перепалку, развернуться и начать ловить такси. А ему так и не хватило ума тогда просто взять и встать перед обиженной женщиной на колени, чтобы вымолить прощение. Куда там, мы же все такие гордые, особенно, когда это касается своих ошибок. Праздника не получилось, колесико зажигалки чиркнуло, но сигарета так и не задымилась, зато рядом остановилась уж слишком подержанная иномарка, которая и увезла его возлюбленную в светящуюся темноту вечернего города. Давно подмечено, что благими намерениями выслана дорога в ад, и здесь уж он постарался, так постарался.

– Уехала, ну и фиг с ней, – Иван протягивал другу прикуренную сигарету взамен раздавленной каблуком, которая так и не дождалась своего яркого часа. – Найдем мы еще тебе бабу, успокойся.

– Да я спокоен, – Погорел взял сигарету и жадно затянулся. – Достал ты уже со своими бабами.

– Поехали в кабак, дружище, снимем тебе такую телку, что про эту и не вспомнишь. Короче, слухай сюды… У меня есть приятель, на лыжах в горах познакомились, у него свой модельный бизнес, делает из фотомоделей проституток и подкладывает их под денежные мешки с дерьмом. Девочкам хорошо и ему тоже неплохо, прикупил уже недвижимость в центре, избушку на бережку в Испании. Для нас же все за счет заведения, там такие крали, пальчики оближешь!

– Иван, заткнись, пожалуйста, без тебя тошно, – сплюнул себе под ноги Погорел, что вполне нормально, как для русского, так и для немца, прожившего в России четыре года и больше. Среда обитания накладывает свой отпечаток на каждого. Фрицы вообще избавляются от газов, где приспичит.

– Тогда не понял, чего стоим и сопли жуем? Вперед в погоню! – воскликнул Иван. – Машина заведена.

– Успокойся, мы уже поговорили, никого догонять не надо.

– Было у отца два сына, – кивнул друг, – Иваном звали одного и дураком другого, не догадываешься, о ком я?

Погорел выхватил из его рук ключи зажигания и устремился к темно-зеленому внедорожнику, спокойно дожидающемуся приятелей прямо по ходу их следования, если только следовать прямо, а не спускаться ради какой-то там непонятной безопасности в подземный переход, чтобы перейти дорогу. Безумец рванул прямо… под колеса проезжающих автомобилей, а Ивану просто ничего другого уже и не оставалось, как последовать за этим сумасшедшим. Если ты все еще слышишь визг тормозов, то значит, еще живешь, вспомнил он чью-то одиннадцатую заповедь пребывания на этом свете. Главное, чтобы за этим не последовало еще и характерного хруста собственных костей! Но все обошлось и вскоре уже мощный «Гранд Чероки», разбрызгивая грязь, несся по Русаковской в сторону центра. Преследуемую иномарку они догнали только уже на проспекте Сахарова перед самым Садовым кольцом, проскочив всю Краснопрудную улицу и вокзальную площадь, промчались под железнодорожным мостом на красный, совершенно игнорируя при этом не только запрещающий свет светофора, но и недоуменный взгляд полосатого регулировщика, ошарашенного такой наглостью.

– Повезло, – довольно заметил Иван, рассматривая догоняемую иномарку, – что шеф долго на светофорах стоял, а то догнали мы его, как же. Каждый встречный гаишник считает своим долгом поднять свою полосатую палку, чтобы остановить именно нас, и хоть бы один из них во избежание аварийной ситуации на дороге попытался остановить этого джигита на развалюхе, за которым гонится сама любовь. Так разве с него бабки стрясешь.

Джип поравнялся с преследуемой «Нексией» и стал нервно сигналить, приказывая остановиться, прижимая к обочине.

– Осторожней, не поцарапай, – попросил Иван.

– Да и хрен с ней…

– Я про свою, кретин! – воскликнул Иван. – А не про то железо на колесах, в котором сматывается твоя нервная особа.

– И я про твою, – оскалился Погорел, но Иван его уже не слышал.

– Тормози, твою мать!! – орал он, высунувшись из окна обалдевшему таксисту. – Не жалко свое железо, пожалей мое. – Считаю до трех и сворачиваю!

Узбекская иномарка завиляла, завиляла, тюкнулась бампером в столб и, задымившись, смявшись капотом, остановилась. Такая вот веселенькая история с печальным для некоторых концом.

– Понял, да… торможу, – бормотал себе под нос перепуганный насмерть бомбила, трясущейся ногой вжимая педаль тормоза в пол стоячей уже машины. – Ехал себе, шайтан, ехал, никого не подрезал, никому не хамил, клиентов не воровал, сама попросилась.

Несчастный вывалился из кабины и бросился бежать прямо через проезжую часть на противоположную сторону улицы, где только и набрался смелости оглянуться, чтобы убедиться, что за ним никто не гонится. И, хвала Аллаху, за ним и в самом деле никто не гнался. Он увидел, как из джипа выбрался длинноволосый тип, тот самый, который ему кричал и махал кулаком, и направился к его машине. Но это еще не все, еще он увидел, как тут же подлетела полицейская тачка с включенными мигалками, и как длинноволосого гаишники приложили лицом к капоту его «ласточки», чтобы жизнь медом не казалась. Все же есть справедливость на этом свете, не упоминая уж про тот, где Аллах воздаст каждому по его заслугам. После чего вытащили из джипа и второго гада, который его давил, и уложили прямо на асфальт. И поделом, оскалился бомбила.

Куда только вся недавняя трусость девалась. Что и понятно, отделался легким испугом, дождался зеленого и двинулся уверенной походкой обиженного человека в сторону своей изрядно помятой уже собственности. Однако уже при подходе картинка его бытия изменилась до неузнаваемости: длинноволосый в красных штанах ржал во всю глотку, обычно приложенные мордой к железу так себя не ведут, южанин знал это из собственного опыта, а полицейские ржали вместе с ним. Не смеялся только мужик в грязном пальто, тот самый, который и направил его в столб. Не иначе, расстроился из-за испорченной вещи. В этом мире все так изменчиво, еще минуту назад был сам хозяином положения, а уже сейчас… Этот второй стоял чуть в стороне от этих веселящихся русских и вел беседу с его недавней пассажиркой. Так-так, стало потихоньку доходить до владельца иномарки. Вот где шайтан порылся, вот за кем они гнались, пусть теперь и платят.

– Чего застыл? – поманил его пальцем полицейский, – подруливай. Права, справку, лицензию и все остальное, что в карманах.

Бедняга протянул «корочки» для ознакомления инспектору, лицо которого было уже серьезно и сосредоточенно, от недавнего веселья на котором не осталось и следа. Исчез недавний оптимизм и из глаз нашего товарища, который, в общем-то, только и хотел, что подбросить заплаканную женщину совсем бесплатно до ее дома. Все по честному…

– Еще лицензию на право заниматься предпринимательской деятельностью…

– Какой лицензий?

– На частный извоз, – пояснил гаишник, – ты мне здесь дурочку не включай, а то потом не получится выключить.

– Командир три штуки без протокола, ага? – предложил тут же водитель «Нексии».

– Ага, – улыбнулся коп, – зеленью!

Вот так одним частным извозчиком на какое-то время на московских дорогах и стало меньше. Полицейский передал нарушителя по этапу своему подчиненному, а сам обратился к длинноволосому:

– И сколько лет мы не виделись, братан? – второй полицейский в это время обнимал длинноволосого.

– С Чечни, – улыбнулся тот, – не прошло и недели.

– А мы ведь тогда тебя похоронили, мать твою.

На что Иван лишь фатально усмехнулся:

– С кем не бывает, значит, жить буду вечно. Поехали водки попьем, своих помянем, сами подлечимся, – предложил он. – Или ты на службе?

– Уже освободился, – улыбнулся полицейский. – Подвозили до метро ребята, так что можно организоваться.

– Отделаюсь только выпивкой со старым собутыльником? – улыбнулся Иван.

– Во-во…

Так и решили. После чего длинноволосый подошел к своему дружку в пальто, отозвал его в сторону и сказал, что тачку оставляет ему до завтра, а сам водку едет пить с по случаю удачного завершения мероприятия. Попросил извинения у пассажирки за свою выходку, сказав, что это он все и придумал, чтобы веселее, с кем не бывает…

– Но только не у всех проходит, – процедила сквозь зубы та, внимательно разглядывая в чеченского вояку.

Нелегальный извозчик лишь отстранено наблюдал за всем происходящим как бы со стороны и только диву давался, как такое возможно, что одним в этом мире вообще ничего, зато другим – все остальное, как?

– Нас ведь у отца двое, и оба контуженные, уж извини, – улыбнулся Кире Иван. – Немного война головы подпортила, согласен, двадцать лет прошло, никак вернуться не можем.

Что-то еще шепнул ей на ухо, чтобы Погорел не слышал, уселся в полицейскую машину и укатил. Отпустили на все четыре стороны почти бесплатно и пострадавшего больше всех бомбилу. Если бы еще и права забрали, то и вовсе нет никакой справедливости в этом мире. Иван вступился за беднягу, заявив, что это он перепугал его случайно, что тот даже в столб влетел. А человек действительно всего лишь только ехал себе и ехал, никого не трогая. Короче, опустили, но с предупреждением, что в следующий раз придется заплатить и за моральный ущерб. Такие вот хорошие дядьки, и даже денег почти не взяли – пять тысяч – разве это деньги! Ровно через неделю и еще три дня столб, у которого все это происходило, снес другой таджик на мусоровозе, до этого целый месяц стажировавшийся на данном маршруте вторым пилотом от помойки до мусорных точек во дворах и обратно. Три дня ездил тихо, а как только полностью освоил маршрут и переключение скоростей, вот тут-то проклятый столб и подвернулся. Невезучее место какое-то…

– Что он тебе там нашептал? – спросил у Киры Погорел, когда все уже разъехались, не заметив даже, с кем тот уехал. С ментом, с кем же еще, которые все для него были на одно лицо. И зря не обратил, возможно, что уже летом, когда стаи происходить все эти события, было бы к кому обратиться. Конечно, потом он об этом пожалел, что их Иван так и не познакомил тогда, но было уже поздно. Друга к тому времени уже не было в живых, а сам он находился уже в таком ужасном положении, что никакой мелкий полицейский помочь ему все равно уже не мог.

– А мы уже помирились? – окинула Кира скептическим взглядом своего обидчика.

И он все понял, что до прощения, как до луны, если не дальше, и больше не стал ни о чем ее спрашивать, предложил только довести ее домой, раз уж та на такси не смогла. Полчаса ехали молча, он гнал машину, то и дело меняя полосы и рискованно проскакивая перекрестки на зеленый мигающий, а она сначала опасливо поглядывала на стрелку спидометра, но вскоре ей это надоело и она просто уставилась в окно. Радио молчало, от убаюкивающего, ровного гудения мотора клонило в сон, поэтому даже не заметила, как и задремала. Проснулась же от того, что перестало трясти. Приехали. Кира открыла глаза и увидела освещенные двери своего подъезда. Водитель сидел, положив руки на руль, и отсутствующим взглядом пялился в забрызганное дорожной грязью лобовое стекло

– Спасибо, что подвез, – произнесла она сонно.

– Пожалуйста.

Дверь подъезда открылась и закрылась. Вышла пожилая тетка с собачкой, зажмурилась, ослепленная светом фар, и тут же нырнула в темноту закоулка. Погорел погасил свет и заглушил мотор. Непривычная тишина заполнила салон автомобиля, а затянувшаяся пауза – все остальное.

– Спасибо, – поблагодарила она еще раз.

– Угу, – кивнул он.

– И больше ничего в свое оправданье? – спросила она.

Погорел не ответил, хотя и понимал, что говорить надо хоть что-то. Испортил человеку праздник и молчит… А на него просто свалилось какое-то полнейшее безразличие к происходящему. Полное оцепенение, как в том кино про сеньора Робинзона: «На него напал столбняк». Так вот на этого «сеньора» столбняк напал еще похлеще, чем на того! И вместо того чтобы хоть как-то еще раз попытаться спасти положение, он думал сейчас о том, как давно он уже не был на рыбалке. И вообще, что все бабы – дуры, ничего не понимающие в рыбной ловле.

– Ну, я пошла?..

– Иди, – кивнул он, – извини за испорченный вечер.

– Забудь.

Вот так и расстались. И вроде с ее стороны даже была еще сделана попытка исправить положение, а вроде бы и нет, если она все равно ни к чему не привела, но обидчик ее не заметил. Бывает. Бывает и хуже! Голубки ругаются – только тешатся. Поднявшись к себе, Кира быстро скинула с себя одежду и прошла в ванную, включила сильную струю воды, вылила колпачок пены, подождала, пока ванная наполнится, разделась и плавно погрузилась в теплую воду. Часы на руке заметила, когда стала уже намыливаться. Водонепроницаемые ходики уже стояли… «Ну вот, – мелькнула мысль, – еще и это…» Бесполезный механизм полетел на кафель. Без всякого сожаления. Никогда не плач по тому, что никогда не будет плакать по тебе! Вот она и не плакала. И даже не собиралась. В некотором смысле, он была даже рада всему этому розыгрышу, прикидывая уже, как лучше отыграться. Вытащила из ванной затычку, дождалась, когда уйдет вся вода и встала под мощные струи теплого душа. Еще минута водной терапии и она уже почти улыбалась. Одними глазами, в которые в этот момент лучше бы вообще никому не заглядывать. Бывают такие моменты в жизни каждого, когда лучше человека вообще не трогать, чтобы не нарваться. И сейчас это был именно этот момент. Вот и еще один день почти уже канул в лету, теплая вода сливала слезы. Сегодня она стала еще на один год старше и на целую жизнь мудрее. Боже мой, вздыхала она, но почему же ей все время так не везет? Был муж, который сплыл с другой, была прошлая жизнь без радости и без детей, которую вот уже несколько лет пыталась забыть. Была пустота, и было еще нечто, что она и попыталась заполнить этим мужчиной, который тоже оказался с вывихом, хотя и прикидывался нормальным. Или это она сама во всем виновата, думала она, что ей по жизни встречаются только такие, от которых одни убытки? Может быть, сама убыточная, вот подобное и притягивает подобное? Так и есть… Разговор двоих его дружков на дороге про Чечню, может, и ее любимый там тоже опыта набирался? Ей он рассказывал только про Афган. Вытеревшись любимым полотенцем, голой она прошла в спальню, постелила постель, взяла в баре бутылку белого полусладкого вина, если уж жизнь горькая, так пусть хоть вино будет сладким, налила в хрустальный фужер, чокнулась со своим голым отражением в зеркале и выпила. Улеглась в постель и… разревелась. Не заметила, как и уснула. Снился обидчик, чтоб его собаки загрызли. Солнечным летним днем они бежали по полю, взявшись за руки. Она вся такая босиком и в белом платье, что та покойница в гробу, только без белых тапочек. А он весь такой в камуфляже, повалил ее на землю и стал силой это платье с нее сдирать. Проснулась вся мокрая от пота, знобило. Тяжело поднялась, накинула на себя махровый халат, прошла на кухню, нашла на столе начатую пачку сигарет, закурила. Сделав первую затяжку, открыла один из кухонных шкафчиков, достала градусник, который и сунула под мышку. Через десять минут ртутный столбик уверенно застыл на отметке в 38,8. Выпила растворимый аспирин, подошла к окну, чтобы открыть форточку, глянула случайно вниз и не поверила свои глазам. Джип стоял все на том же месте, где она его и оставила несколько часов назад, шел четвертый час ночи. Быстро одевшись, Кира спустилась на лифте вниз и выскочила на улицу, где сильный порыв ветра тут же растрепал ее волосы и даже попытался забраться под ее куртку. Мало было ей своей одной болезни, так она решила добавить еще! Заглянула в открытое окно. Водитель спал, засунув руки под мышки, склонив голову на плечо. Двигатель не работал. Под дверью валялось множество окурков и пустая бутылка из-под водки. Все нормально… Это самое лучшее, что он смог придумать – напиться и забыться, чтобы она его нашла в таком виде и пожалела. Не дождется! Все же, блин, как все эти мужики одинаковы. «Замерз, – было первое, что пришло в голову. – Алкоголик чертов, ей только этого еще не хватало, покойника под окном, чтобы следствие начало разбираться, с какой целью она его заморозила»

– Эй… – толкнула она его в плечо. – Просыпайся.

Спящий не реагировал. Кира снова его толкнула в плечо, но уже сильнее, хотя и с тем же самым успехом. Грубо выругалась. Кире так хотелось сейчас этого гада убить, не песца, а дрыхнущего за рулем в пьяном угаре, что до слез. Она с силой рванула дверцу машины на себя и принялась изо всех сил трясти пьяное тело за плечи и голову. Ледышка не реагировала.

– Ну, дрянь, проснись же, сволочь такая, – трясла она его за плечи в истерике. – Пошутил и хватит, поздравил с днем рождения и хватит. Сколько можно еще издеваться?

Сколько она так его трясла и какие еще слова выкрикивала, будя жильцов в доме, о чем умоляла и кого просила, чтобы он очнулся, история об этом умалчивает, но подействовало – замерзший начал потихоньку приходить в себя и даже что-то пьяно себе под нос бормотать. Тогда она стащила его на асфальт и принялась лупить мерзавца по щекам, приводя в сознание окончательно. И ведь подействовало! Не прошло и полгода, как он открыл свои мутные глаза, помотал головой из стороны в сторону и даже попытался что-то промямлить в свое оправдание, чтобы его не лупили всякие сучки по лицу, больно ведь. И это уже было хоть чем-то, у Киры отлегло от сердца, пьяный хорек очнулся!

– Кончай драться, – взмолился он, закрываясь руками и не понимая, почему лежит на асфальте, а эта истеричка хлещет его по щекам в свое удовольствие. И почему не в машине, неужели вывалился?

– Уже… – прохрипела Кира, нанося заключительную пощечину. – Убить гада мало.

– И почему на асфальте, – он стал подниматься, – а не в машине, что случилось, я вывалился?

– Ничего не случилось, – огрызнулась она, чувствуя, что уже и сама замерзает. – Ты нажрался, замерз и проснулся уже на том свете.

– Я?! – уставился на нее новоиспеченный покойничек – Ты серьезно? Да я вообще никогда не пью, чтоб ты знала.

– Из мелкой посуды, поднимайся…

Пьяный перевернулся на живот, потом встал на четвереньки, с большим трудом пытаясь снова не въехать лицом в асфальт, и только после этого, ухватившись за грязное колесо машины, стал медленно приводить себя в вертикальное положение. Кира даже не пыталась ему помочь, а вместо этого заглянула в джип, вытащила из замка зажигания ключи, закрыла дверь и поставила автомобиль на сигнализацию. Хоть что-то ее в этом мире еще слушалось!

– Ты же мог замерзнуть, идиот! – упрекнула она алкоголика.

– И что? – поежился он. – Одним стало бы меньше на этом свете, только и всего.

– И одним больше на том! – парировала она. – Ты уже побелел, еще немного и…

– Действительно? – усмехнулся Погорел. – Сидел, сидел и вырубился, надо же, уж прости.

– Пойдем, – женщина взяла его за руку и решительно потащила за собой к подъезду. – Я уже задубела здесь с тобой, а у меня температура, кто меня пожалеет? Но только на час, понял, отогреешься и двинешь дальше на все четыре стороны, мне свежемороженые покойники под окном не нужны. – Чего уперся?

– Кир…

– У меня у самой тридцать восемь, идем.

Погорел повиновался. Если женщина тащит, то он, как истинный джентльмен из пьяного уезда просто не мог отказать даме в такой малой любезности. И пусть потом выгоняет…

– Кир, – уперся он рукой в стену. – Прости меня, но я не пойду. Дай мне, пожалуйста, ключи, надо вернуть машину Ивану, заехать домой перед работой, принять ванную, выпить чашечку…

– Пошли! – закричала она вне себя от бешенства. – Свалился же, блин, на мою голову любовничек!

И с такой силой рванула за собой в открытую дверь, что сопротивляться было уже бесполезно. Тем более из того лежачего положения, в котором он снова оказался.