Текст книги "Повторение прошлого (СИ)"

Автор книги: Юрий Терновский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

Глава 13

Трудно было поверить в случившееся, еще труднее теперь с этим было жить, осознавая, что теперь его будут искать как убийцу. И плевать, что помойного бомжа, судить его будут за убийство человека. Погорел закашлялся и ускорил шаг, чтоб поскорее из гиблого места. Кира осталась в самолете, чтобы встретиться с предсказанной смертью, а он вышел, чтобы погулять на ее поминках. Впрочем, кто сказал, что она умерла, тут же упрекнул он себя. Он сам так решил, в агентстве ему ничего подобного не говорили. Там даже от кукурузника открестились, вспомнил Погорел. Зато там ему эти уроды в черном вкололи какую-то хрень, после чего он и оказался на помойке. Весело! А сколько еще веселья ждало его впереди, обхохочешься. По дороге брел долго, голосуя, ко всему еще и вымок, попав под проливной дождь, пока наконец не поймал попутку до Москвы. Старенький москвичек как раз и согласился довезти до первого метро за те самые две тысячи, вытащенные им из вонючего кармана Кинг-Конга. И все же хорошо, что менты не обращают внимания на бомжей, иначе домой ему точно не добраться. А так всего лишь час простоял с протянутой рукой возле входа, попрошайничая на билет и вот он уже в подземке. Быстренько прошмыгнул вниз мимо заболтавшихся полицейских и нырнул в вагон, забился в угол и закрыл глаза, отсюда его уж точно никто не выкинет, а там он и пешком дойдет, не столько уже протопал.

И дернули же его черти выбрать именно Канары, вздыхал он по дороге. Собирались же в Италию. Кира просто бредила Римом, а он сам переубедил ее поменять маршрут, вместе с которым поменялся и самолет. На Канарских островах утопает все в цветах. А вместе с самолетом поменялись и билеты, за ниточку только потяни. Вот так они в той этажерке и оказались, когда им места не хватило в нормальном лайнере. А может и хорошо, что не хватило, подумал он. Неизвестно еще, как там все без жертв обошлось. Вопрос в другом, почему от кукурузника открещиваются? Темнят, заразы… Так за мыслями не заметил, как добрался и до своей остановки, про которую однажды даже кино сняли, которое так и называлось «Убийство на Ждановской». Затем еще минут тридцать бодреньким шагом через дворы в сторону Кузьминского парка и вот он уже возле своей многоэтажки, напоминающей с виду кукурузный початок. Здесь кукуруза, подметил он, новым взглядом рассматривая строение. Там кукурузник… Такое уж и случайное совпадение?

В квартиру идти не хотелось, слишком много там было еще от нее. Ком подступил к горлу, однако, деваться все равно было некуда, не хватало, чтобы его еще соседи увидели в таком виде, позора не оберешься. Мужчина тяжело вздохнул, вошел в подъезд и вызвал лифт. Дома, не разуваясь, он сразу же прошел к бару, налил стакан водки, чтобы согреться и… отставил стакан в сторону. Ему так хотелось залить в себя эту горькую гадость, что стороннему наблюдателю даже трудно себе представить, как этот проспиртованный за пару ночей тип все же сумел заставить себя отказаться от этого. Но сумел, понимая, что за первым сладким моментом потом сразу же последует второй, тритий и обязательное горькое похмелье с очередным возвращением в себя еще на какой-нибудь свалке. Все закончится пьяными слюнями в объятиях очередной смазливой потаскухи. И это в лучшем случае, а в худшем – все закончится снова в полиции, откуда ему уже не выбраться с его пальчиками. Депрессии только дай волю, она так надежно тебя загонит в темный угол, что никакими силами уже ее из себя не вытащишь. Будем считать, вяло усмехнулся он своему отражению в зеркале, что сон закончился. Зрелище еще то, вздохнул он, созерцая свою небритую рожу с уставшими воспаленными глазами, что, собственно, и остановило его от продолжения банкета. Какой к черту банкет, когда исчез целый самолет, а вместе с ним и его Кира. Но с этим он разберется завтра, отправится прямо с утра в аэропорт, только выспится и приведет себя хоть немного в порядок. И это странное турагентство тоже не надо было скидывать со счетов, может статься, что именно они все и устроили. Устроили из чужого горя телешоу в реале для избранных, понатыкали везде камер, и делают теперь ставки на живых, когда те станут мертвыми. Просчитывают его ходы и улыбаются, чувствуя себя богами. Кто-то же отправил его на помойку, установил там виселицу и даже спас его от неминуемой смерти, вот ему и надо найти эту сволочь. Или он сам спас себя от смерти, всадив стекло в шею помойного бомжа? Сейчас он был не уверен даже в этом, прикидывая и такой вариант, что некто, кому угона его тачки показалось мало, решил сделать его еще и убийцей, чтобы тут же сдать ментам, которым просто делать было больше нечего, как раскатывать по помойкам. Короче, какая только чушь ему в голову сейчас не лезла, пока он раздумывал: пить или не пить? Победило здравомыслие и мысль, что из квартиры надо убираться как можно скорее, наверняка уже вычислили убийцу бомжа.

Наполненный до краев стакан с водкой так и остался стоять в баре, отставленный на потом, а сам он прямо в чужих кроссовках завалился на диван и включил телевизор, чтобы хоть что-то узнать про сгоревший лайнер. Все СМИ будут неделю трубить о случившемся, мусоля каждую деталь, пока не переключаться на какую-нибудь очередную мрачную сенсацию или гадость. Включил и сразу же наткнулся на новости. Стервоподобная ведущая новостей хорошо поставленным голоском избавлялась от негатива, выплевывая в эфир содержимое мировой помойки. Ужасные картинки, подтверждающие ее слова, сменяли одна другую, демонстрируя всю никчемность человеческого бытия в общей картине совершенного мироздания. Погорел откинул голову на мягкую спинку дивана и закрыл глаза. Достало… Землетрясение в Китае, доллар снова укрепил свои позиции, бывший министр обороны попал под амнистию, а Украина решила создать на Луне военную базу. Ей только в свете последних реалий этого и не хватало. И только про сгоревший лайнер ни на одном канале ни единого слова. Почему, задумался он, может все розыгрыш? Китаянка советовала же попробовать паучков, а он отказался, что туристическую компашку вовсе не устроило. Зазвонил домашний телефон, определитель выдал номер Очкарина. На шестом звонке Погорел снизошел до разговора с коллегой, ясно понимая, что зря так легко сдал свое местонахождение. Виделись недавно, что тот может ему еще сообщить? Не исключено, что и этот тоже в игре, ведь разыскал же он его как-то в ментовке, когда его об этом никто даже не просил. Это нормально?

– Ну? – приложил он к уху трубку.

– Ты зачем сотовый отключил, полдня не могу до тебя дозвониться?

– Потерял, еще вопросы?

– Хотел бы узнать про твои планы, – отозвался тот, – моя помощь еще нужна?

– Нет, все нормально, планов никаких. Если жена сказала, что надо ехать на футбол, то надо ехать на футбол.

– Тебе к психологу надо ехать, Вадим, раз у тебя все нормально, а не на футбол. Все нормально у него…

Дальше пошел русский непереводимый сленг, хорошо узнаваемый во всем мире, но почему-то многими приличными людьми считающийся неприличным. Погорел отложил трубку и снова уставился в телевизор. Ему только нотаций сейчас и не хватало – вполне понятной реакции постороннего коллеги на все его непонятные действия. Было бы странно, если бы тот его хвалил.

– Короче, – перебил он того, поднеся трубку к уху, – ты все сказал, я могу ехать в парк кататься на лыжах?

– Дурак, – огрызнулась трубка. – Генеральный подписал твое сегодняшнее заявление об уходе, допрыгался! Чего молчишь?

– Радуюсь.

– Чему?

– Тому, что больше его не увижу.

– Все еще можно исправить, – произнес тихо Очкарин. – Выходи завтра же на работу и не майся дурью. У тебя и без этого проблем хватает. Такой работой не разбрасываются, все утрясется. Начальство тебя ценит, подчиненные уважают. А все произошедшее можно обернуть в неудачную шутку.

– Не утрясется, да и нечего мне оборачивать, мои проблемы никаким боком к работе не относятся. А решили уволить, что ж, обратно просится не буду. И потом, свято место пусто не бывает. Предложат тебе мое место, соглашайся!

– Но мы же друзья! – возмущенно воскликнул Очкарин. – Мне это место поперек горла станет, я с удовольствием и начальником отдела поработаю под твоим началом.

– Дело твое, – устало отозвался Погорел и потянулся за сигаретами. – Уговаривать не буду. Может, это ты меня и подсидел, чтоб уговаривать а?

– Кретин, я тебя вернуться прошу, – выругался тот в трубку.

– Все бы так и просили, – съязвил Погорел.

– Приедешь?

– Нет, не приеду. Других дел навалилось.

Застучал молоток у соседей через стенку, затем принялись сверлить. Многоэтажка – дело такое, здесь ремонт и благоустройство «курятников» никогда не прекращается. В открытое окно влетел белый голубь и уселся на подоконник, только этого еще не хватало. Погорел схватил с пола тапок и швырнул в птицу. Тапок попал в голубя, голубь растворился в черном небе. А говорят, что птицы по ночам не летают. Однако дело было уже сделано, ведь появление голубя в квартире – к смерти, во всяком случае, так заявляют сведущие люди, и настроения это не прибавило.

– Разберемся мы с твоими делами, – напомнил о себе коллега, обеспокоенный долгим молчанием. – Дела у прокурора, а это все делишки.

– Очкарин, – остановил он бывшего уже коллегу по цеху, – а хочешь, я тебя пошлю прямо сейчас куда подальше? Тогда завтра тебе очень легко будет взбираться по карьерной лестнице, не обремененному тяжестью дружбы.

– Не понял?

– Чего не понятно-то? Иди ты в жо… – произнес спокойно Погорел без всякой грубой интонации в голосе. – Без тебя тошно! Я сегодня в конторе не был, директора не видел и никаких заявлений не писал, нужна еще информация?

– А где ты был? – последовал скептический вопрос.

– На помойке, – рявкнул Погорел, – прирезал там одного бомжа, потом клянчил деньги у метро на проезд, добрые люди помогли. Все, иди в жо…

Выговорился и бросил трубку, все лучше, чем слушать весь этот бред о своем появление в конторе и заявлении на увольнение. Что-что, но раздвоиться он точно не мог, чтобы пребывать в двух совершенно разных местах одновременно. Все же как хорошо, что он сегодня не пил. Избавившись от диалога, он удовлетворенно хмыкнул и снова потянулся к стакану, который и сшиб в бешенстве на пол. А не фиг лезть со своими советами, когда не просят. Он зарылся головой в подушку и тут же заснул. Надо было поспать хотя бы пару часов, чтобы прийти в себя, набраться немного сил и уже посвежевшей головой подумать, что делать дальше. Но поспать так и не удалось, проснулся он уже через час от длинного звонка в дверь. Чего и следовало ожидать, за им уже явились. Погорел повернулся на спину, потер глаза кулаками, поднялся с дивана и направился в прихожую открывать дверь в полной уверенности, что там полиция, приехавшая брать его за помойное убийство. И хорошо, подумал он равнодушно. Все лучше, чем всю жизнь потом бегать… Но он ошибся, на пороге стоял не так давно посланный им коллега собственной персоной.

– Не ждал, а я явился… – произнес спокойно непрошеный гость, проходя без приглашения в квартиру. – Можешь послать еще раз и получишь по харе, предупреждаю. Что еще случилось, выкладывай?

Хозяин квартиры молча отступил в сторону, пропуская незваного гостя внутрь. Не куда больше не посылая, видимо, опасаясь и в самом деле нарваться.

– Ну?.. – уставился на него вошедший взглядом, не терпящим никаких возражений. – Я слушаю, блин.

– Слушает он, – скривился Погорел. – Кира пропала, больше ничего такого серьезного, из-за чего бы мне стоило расстраиваться, а тебе тащиться ко мне через весь город, чтобы утешить.

– Глюки спьяну?

Погорел пересек по диагонали комнату, подошел к открытому окну и закурил.

– И еще недавно белый голубь в квартиру залетел, порадовал. Вон халат ее валяется в кресле, это она бросила. Халат есть, а ее больше нет. Я выбрал этот тур и сижу теперь здесь, а она там. Я живой, а она вообще неизвестно где, она там, а я здесь, расстроенный из-за потери автомобиля до потери пульса, с водкой и другими бабами, а она… И ведь просила же меня не лететь, гада, я вышел, а она осталась!

– Как пропала?

– Как все пропадают, вместе с самолетом. А мне теперь заявляют, что не было вообще никакого самолета, делают из меня сумасшедшего. Не было самолета, когда я сам в нем сидел, пока меня не сняли.

– Сказки какие-то рассказываешь.

– А ты не верь, – заметил Погорел, – я сам себе уже перестаю верить.

– Смотался бы ты в этот аэропорт, – подал мысль Очкарин, заметив открытый бар и разбитый на полу стакан, – чем водку квасить, да на месте во всем разобрался. А я махну на работу и попытаюсь там все утрясти. И не потому, что уж так дорожу нашей дружбой, просто меня директором все равно не сделают, рылом не вышел, а пахать под кем-то, кто придет вместо тебя, честно, ни какого желания. И чего ты взбрыкнул-то, нервы? Понимаю…

– Какой понятливый, – усмехнулся Погорел. – Так, про самолет я уже знаю, что не было никакого самолета, теперь расскажи мне, раз уж явился, чего не было в мое отсутствие на работе.

– Сначала появилась картонная посылка с курьером с отпускным подарком от тебя, – усмехнулся Очкарин, закуривая. – Может, лучше ты мне расскажешь, зачем ты все это устроил?

– Сначала послушаем твою версию, что за посылка?

Коллега не стал дальше тянуть кота за хвост и в нескольких словах выложил, что сначала заявился какой-то непонятный курьер в клоунской маске с коробкой на ресепшн, сказал, что от тебя и исчез. Все сразу же решили, что это бомба и вызвали полицию, а те уж притащили минеров с собой. В картонной коробке и в самом деле оказалась бомба, но немного не та, на какую рассчитывали. В ней оказались диски с порнографией. Погорел рассмеялся, представив себе картинку с удивленными мордами саперов.

– Чего скалишься, кретин, – не понял его смеха Очкарин, – на дисках твое с Кирой любовное приключение в каком-то леске.

– Чего?! – уставился на него Погорел. – Что за хрень ты несешь?

– Я несу? Скажи спасибо секретарше, что она красная как рак после просмотра коробку сразу спрятала у себя, но генеральному все же один диск на стол попал. Вот он тебя и вызвал звонком.

– Супер, – похлопал в ладошки Погорел, – и каким же образом он меня вызвал?

– Приказал секретарше, она и вызвала, позвонив тебе на мобильный.

На что Погорел заметил, что мобильный он потерял, точнее, что его стащили.

– Пусть так, – кивнул Очкарин, – но каким образом тогда ты через час был уже в конторе?

– Я?! – ошарашенно вскричал Погорел.

– Нет, блин, я! – разозлился Очкарин. – Ты конечно и с такой же идиотской маской клоуна на лице, как у курьера, толкнул меня при встрече плечом, пьяный и довольный. Ты даже не зашел в кабинет к начальнику, настрочил заяву на увольнение, пожелал всем приятного просмотра и был таков.

– Другими словами, лица моего никто не видел?

– Все видели, маска не на всю морду, а пластмассовые очки с большим красным носом и огромными черными усами. Но ты все равно был узнаваем.

– Это был не я! – возмутился Погорел.

– Я не я и хата не моя, – передразнил его Очкарин, – только костюмчик твой, часы твои и пьяная физя под маской тоже твоя. Совсем крыша поехала?

– Костюм украли, часы и телефон стащили, чекисты что-то вкололи в турагентстве, и очнулся я уже на помойке. Голым, – уточнил он на всякий случай, – где и хотели похоронить.

– Я в туалет, – Очкарин не стал слушать дальше весь этот бред сумасшедшего, у которого и в самом деле, судя по всему, крыша поехала. Разве нормальные люди себя так ведут…

Погорел же направился в это время на кухню, собираясь сварить кофе, до которого так и не добрался. Знакомым звонком дал знать о себе телефон, причем в шкафу, открыв который, он и увидел тот самый костюм, висящий аккуратненько на вешалке. Он сунул руку в карман пиджаки и в удивлении извлек из него тот самый телефон, который у него стащили. Звонил Очкарин из уборной, с не меньшим удивлением вертящий в руках игрушечные очки с большим носом и огромными лохматыми усами, ту самую маску, в какой его странный коллега наделал шума в конторе.

– Сволочь, – бросил на прощание Очкарин, хлопнув дверью, – с ним как с человеком, а он…

– От сволочи слышу, – ответил ему Погорел, но только не так энергично.

Глава 13.1

Пока двое выясняли дела минувшие, кто и куда там пришел бухой и в маске, погода испортилась совсем, пошел дождь, пришлось надевать армейскую парку. Погорел засобирался в аэропорт. Тачку ловить не стал, решил воспользоваться услугами метро. Не в пробке же простаивать часами. Добрался до Белорусского вокзала и оттуда на «Красном экспрессе» за тридцать минут уже домчал до аэропорта. Быстро и удобно, без всяких пробок. В экспрессе он тут же закрыл глаза, устроившись в мягком кресле, и провалился в глубокий сон. Аэропорт в отличие от прошлого посещения уже не выглядел так романтично. Скорее наоборот: стеклянное здание аэровокзала теперь больше удручало, чем впечатляло. Внутри все было по-старому: люди прилетали, улетали, провожали и встречали, дарили цветы и таскали чемоданы, влюблялись и расставались. Иногда навсегда… даже не подозревая об этом. У полицейского возле рамки на входе спросил, где можно узнать о сгоревшем рейсе, тот понятия не имел. Спросил у второго и получил точно такой же ответ, после чего и сделал вывод, что ему просто не хотят говорить, хотя информация об этом была и в интернете. Да и кто он такой, чтобы ему докладывать, любопытной Варваре нос оторвали. Однако, любопытного уже приметили и приняли соответствующие меры. И уже через минуту к нему подошел третий полицейский и провел к нужной двери, спрятанной где-то на периферии «вселенной». Возле двери он ожидал увидеть вывешенные на стенке списки сгоревших, но их не оказалось, что обнадежило, значит, в новостях не врали, что «Боинг» сгорел без людей. Ему же вообще был нужен кукурузник. Дверь вела в служебный кабинет на два стола, куда его и пригласили. За одним из них сидела миловидная женщина бальзаковского возраста в форменном кителе капитана полиции и постоянной усталостью в глазах. К сорока годам многие устают, что и понятно, зато с такими уставшими по жизни людьми очень даже легко общаться. Всегда знаешь, куда и когда тебя пошлют, чтобы не задавал лишних вопросов. Женщина подняла голову и устало взглянула на вошедшего посетителя, зная заранее, что тот сейчас спросит. Так и вышло… Погорел задал вопрос о кукурузнике, даже не надеясь уже на удачу. Кто-то делал из него сумасшедшего и поэтому, если следовать логике этого невидимки, никакого самолетика быть не должно, но он ошибся. Капитанша, задав вопрос, откуда такое любопытство, дала утвердительный ответ, что этот кукурузник имел место быть.

– Вы тот самый пассажир, кого с него сняли? – уточнила она. – Поздравляю, в рубашке родился. Погорел, а не сгорел!

– Я сам себя поздравляю, – кивнул он, – что, и этот тоже сгорел?

– С чего бы это? – удивилась офицерша. – Просто не завелся.

– Поэтому и остальные тоже не попали на Канары.

Капитанша улыбнулась, представив, наверное, себя летящей на этой старой посудине в райское место. Он же воспринял ее эту улыбку по-своему, тут же решив, что и эта тоже держит его за идиота.

– Я спросил о чем-то смешном?

– На этом самолетике вы должны были лишь долететь до другого аэропорта, – она не стала уточнять, до какого именно, – откуда и отправиться уже дальше на свои Канары. Ваше турагентство напутало с рейсами, вот и подогнало этот самолетик, чтобы только клиент был доволен.

– И все улетели кроме меня?

– Нет, сошел какой-то дядечка, решивший, что на борту бомба, и еще одна женщина, остальные… Оставшимся трем пассажирам было предоставлено место на другом лайнере, причем из нашего же аэропорта, вылетающим в Мадрид, а оттуда до Тенерифе уже рукой подать.

– Здесь так заботятся о своих клиентах? – удивился Погорел.

– За дополнительную плату, – усмехнулась сотрудница. – Кто и где напутал с вашими билетами, в аэропорту или в в турагентстве, сегодня уже значения не имеет, главное, что вышли из положения. И уже не их вина, что вас сняли с рейса, еще вопросы, гражданин?

Погорел попросил назвать фамилию пассажирки, которая вышла следом за ним, лысый толстячок, которого он очень хорошо помнил, его не интересовал. Капитанша назвала фамилию Киры. Подумав немного, он попросил распечатать ему данные на всех пассажиров с этого странного кукурузника.

– Зачем вам? – удивилась капитанша.

Причина была самой обычной, чтобы ему потом в этом турагентстве не сказали второй раз, что ведать не ведают ни о каком кукурузнике. Сотрудница подумала и согласилась. Жизнь, такая дрянная штука, что в ней быстрее дохлым тараканом подавишься, чем тебе бесплатно хоть один гамбургер преподнесут на блюдечке, но иногда бывают и исключения. Спустившись вниз, Погорел зашел в местное кафе и заказал чашечку крепкого кофе с булочкой, прямо как тот Клуни в своем рекламном ролике, которого так нагло обокрали. И хотя наш герой походил больше на самого себя, чем на заморскую звезду экрана, кофе попить ему тоже не удалось. Пока напиток готовили и подавали, он с любопытством рассматривал взлетную полосу, пытаясь определить место, где той ночью стоял тот лайнер, готовясь к полету, который вскоре и сгорел. Их Ан-2 был припаркован немного в другом месте. А может и там же, тут же засомневался он, в темноте разве разберешь. Сейчас на том месте очередной борт готовился к рейсу, не гарантирующий на все сто процентов, что доставит всех в целостности и сохранности до конечного пункта. Что вообще в этом мире может дать такую гарантию? Только смерть, усмехнулся печально скептик. Только она одна на всем белом свете и может уверенно гарантировать каждому, что придет обязательно. Горячий кофе так и остался дымиться на столике, а он уже несся через весь зал наперерез удаляющейся стюардессе. Еще немного, и она оказалась бы в зоне недосягаемости, пройдя за стойку регистрации отбывающих. Но он все же успел, еще рывок… и вот он уже хватает ее за руку, пугая бедную до полусмерти, и тянет ее на себя.

– Извините, – хрипит он, запыхавшись, – я пассажир с того самого кукурузника, вы меня помните?

– А-а! – отпустите руку, – завизжала дико блондинка. – Полиция!

– Буквально одну минуту, – не отпускал он ее, – всего один вопрос, пожалуйста.

– Полиция-я-я… – не унималась визжащая.

– Отпусти, – посоветовал басом страж порядка, выросший в ту же минуту твердой тенью за его спиной. – И следуй за мной.

– Обознался, извините.

И, скорее всего, ближайшее время бедняга снова провел бы в заточении, если бы вдруг эта истеричка не сменила вдруг свой гнев на милость:

– Пусти его, пусть валит! Не видишь, что человек не в себе.

– Так мы его быстренько сейчас в себя вернем, – ухмыльнулся полицейский, уверенный на все сто в своей правоте и силе.

Обознался, вздыхал Погорел, выходя из здания аэровокзала. Видел всего раз, да и то мельком, когда садился в самолет. Это совсем не та девица, которая тогда попросила его на выход. Совсем не та, черт возьми. А если даже и та, что это меняло? Ему ведь русским языком сказали, что кроме него с самолета сошли еще двое, остальные улетели другим бортом. Попробуй тут вспомни, усмехнулся он, закуривая и прячась под козырьком от дождя. Многочисленные пузыри накрыли асфальт, и те немногие «везунчики», находящиеся под дождем на улице, старались как можно скорее с нее убраться.

– Эй, в зеленой куртке… – услышал он позади себя звонкий окрик, когда направился уже к ближайшему такси. – Да стойте же вы, черт возьми! – кричавшая рванула его за рукав, та самая стюардесса из кукурузника. – Я вас вспомнила, вы тот тип, – заговорила она быстро-быстро, – которого в самый последний момент сняли с борта.

– Да, – кивнул он, поливаемый ливнем, – я тот самый тип, которого сняли.

Вода стекала ему за воротник, волосы давно намокли, а ноги промокли, что не делало этот мир хуже или лучше, чем он был на самом деле. Этот мир просто был, к которому и надо было приспосабливаться.

– Идемте, – потянула она его за собой внутрь здания подальше от воды, которая теперь и на нее лилась тоже, – мне вовсе не до шуток, пока я снова не позвала полицию.

Мужчина не пошевелился, плевать он хотел на нее и на ее полицию.

– Вас увезли на полицейской машине. Я тогда решила, что вы преступник, поэтому и удивилась, увидев вас здесь, когда вы должны были уже сидеть. И еще меня удивило, что вас увезли, а вашу спутницу оставили. Эй, – мокрая стюардесса пощелкала пальцами перед его глазами, – вы где? Очнитесь… Что вы хотели узнать, только побыстрее, пожалуйста?

– Это и хотел узнать, что она точно сошла, не полетев дальше, спасибо вам.

– Да, она действительно сошла, я сама видела! – подтвердила девушка. – Почему вы об этом не знаете, она вас бросила?

– Всего лишь не отвечает на звонки, – хмыкнул он. – Думал, она на Канарах уже, а она вообще неизвестно где, в чем вся и гадость.

– Стриженная брюнетка в черной короткой юбке с брюликами в ушах и золотым браслетиком на правой ручке, – уточнила на всякий случай стюардесса.

– На левой…

– Может и так, я на сережки сразу внимание обратила, когда вы только еще садились. Да и вы мне понравились, еще подумала, какая симпатичная пара, он весь такой поношенный уже и седой, и она вся такая… почти еще молодая и красивая, что только она в вас нашла. Не иначе, к деньгам прилепилась. Извините за прямоту. Вы сели в одну машину, а ваша подруга в другую, видела все своими глазами.

– Откуда такая уверенность? – обрадовался Погорел, потерявший уже всякую надежду узнать в этом аэропорту еще хоть что-то стоящее кроме того, что уже узнал.

– Она попалась мне на глаза, садящаяся в большой черный джип со стороны здания аэровокзала. Я точно видела, как она шла через зал, как на улице к ней подрулил этот автомобиль с огромными мужскими причиндалами сзади. Про причиндалы Погорел ничего не понял, но из вежливости не стал переспрашивать, чтобы не показаться грубым. На этом и расстались. В такси Погорел набрал номер Очкарина, извинился за свое поведение и поделился хорошей новостью, что не все еще потеряно, что Кира почти нашлась.

– Тогда почему она молчит? – спросил тот сухо, не проявляя вообще никакого уже участия.

– Понятия не имею.

– Здесь только два варианта, дружище, или она тебя самым наглым образом кинула, разозлившись на твое такое хамское поведение, или просто ей не дают тебе позвонить. Если бы хотела или могла тебе сообщить о себе, то давно бы уже сообщила.

По дороге в город их славненько так с ревом подрезал лихой байкер с девицей, ножки в стороны, за спиной, да так лихо, что их такси чуть с дистанции не сошло, но обошлось. Не обошлось у этой парочки, не прошло и 15 мнут, как пришлось созерцать уже совсем другую картину на дороге: байк валялся разбитый возле ограждения, а самого байкера грузили уже в карету скорой помощи. Вперед головой, что и обнадеживало, он не заметил рядом девицы и решил, что ту уже погрузили.

– Надо же, – удивился знакомому таксисту пассажир, внимательно рассматривающего его в зеркало заднего вида – снова вы, уж не следите ли?

– Я в аэропорту по три раза на день, – усмехнулся водитель, – так что скорее уж вы…

– Мы у вас в прошлый раз книжку прихватили, не помните?

– Не помню, – пожал тот плечами. – Решили вернуть?

– Меня тоже сняли с самолета, как и в вашей вещице, совпадение? И такси снова то самое, ни на какие мысли не наводит?

– Никто не знает, где найдешь, где потеряешь, – водитель снова равнодушно пожал плечами, видимо его это совпадение нисколько не забавляло, своих проблем выше крыши. Ну и сняли, эка невидаль, чужое добро еще никого до добра не доводило. Специально может кто и подкинул, заговорив книжечку на все хорошее для того, кому она и достанется. Деньги с асфальта вот тоже подбирать нельзя, а только вот попробуй пройти мимо хотя бы тысячной купюры, всю оставшуюся совесть будет мучить, что не поднял.

– Вы меня слышите? – напомнил о себе пассажир, раздражаясь чужому спокойствию.

– За полгода до встречи со своей женой я нарисовал ее портрет, – произнес тихо таксист, – прикажите теперь повеситься?

– А причем здесь это? – Погорел в недоумении уставился на сумасшедшего.

– При том…

– Причем здесь ваш рисунок, ваша жена и эта дурацкая книжка, которую вы сами же нам и подсунули.

– Понятия не имею, о чем вы, – усмехнулся водитель. – В машине частенько кто-то и что-то забывает, разок пацаны часы нашли за две штуки баксов, телефон забыть – вообще в порядке вещей, мы все стоящее сдаем после смены. Все остальное просто выкидываем, так что не берите в голову, ваши проблемы не из-за этого, что прихватили никому ненужное.

– А из-за чего?

– Вы у меня спрашиваете? – удивился таксист. – Приехали, Белорусский вокзал, с вас по счетчику…

Больная лежала с закрытыми глазами и прислушивалась к звукам внешнего мира, доносившимся в больничную палату через открытую форточку. Был слышен отдаленный шум проезжающих под окном машин, но он ее почти не беспокоил. Перекрываемый веселым пением птиц, он служил просто шумовым сопровождением картинки внешнего мира, которая, конечно же, открылась бы ее взору, надумай она подняться с кровати и подойти к окну, чего она, конечно же, ни в коем случае делать не собиралась. Во всяком случае, не сейчас… Ей и без всякого уличного вида нравилась эта дикая «музыка» – смесь прекрасного и безобразного. Родившаяся и выросшая в мегаполисе, она просто не представляла себе жизнь без этой уличной какофонии, чему сейчас, как ребенок, и радовалась. Голова ее была вся в бинтах, включая и лицо, а к руке подведена еще капельница с глюкозой. Прикрытые, заплывшие глаза c опухшими веками в темных кругах, сломанный распухший нос под бинтами, зашитая нижняя губа и обгоревшая кожа. Вдобавок ко всему еще и сломан в восьми местах позвоночник, чтобы бедняжка уж точно никак не могла добраться до окна, чтобы одним махом разобраться со всем этим безобразием, с тем овощем, в который она не так давно превратилась по воле несчастного случая. Но это она сама так представляла себе, накручивая, что вся переломана и парализована, в реале же дела обстояли еще хуже. И это при том, что позвоночник был у нее совершенно цел. Что толку с целых позвонков, когда исчезло все остальное, что до недавнего времени составляло всю ее жизнь. Из экрана на стенке в какой-то программе шла речь про исчезнувший еще прошлой зимой малазийский «Боинг», что снова начали уже искать под водой черный ящик, придерживаясь нескольких версий, что лайнер мог быть взорван в воздухе, затонул в океане по причине каких либо неисправностей или был угнан пилотом-злоумышленником в неизвестном направлении. Рассматривалась даже версия похищения самолета инопланетянами, что больную уж вовсе не интересовало. Прозвучала даже версия, что самолет зимой угнали для того, чтобы летом сбить его над Донбассом, использовать как провокацию против России для начала очередной мировой войны. Что рухнувший там лайнер был до отказа изначально набит трупами узкоглазых, а в багаже были зимние вещи. Больная много из услышанного вообще не понимала, улавливая краем сознания лишь отдельные знакомые фразы, что и к лучшему, пытаясь вспомнить, что с ней случилось, почему она оказалась на этой больничной койке и вообще – кто она есть, блин, такая? Уж не летела ли она сама на этом пропавшем лайнере, чтоб приземлиться черт знает где? Забинтованная вообще не могла ничего вспомнить кроме ослепляющей вспашки и ужасного грома, отдающегося до сох пор в голове дикой болью. Она не могла вспомнить не только вчерашний день, но даже собственное имя для нее с некоторых стало большой загадкой. И как можно забыть язык? Все женщины при родах зовут свою мать на родном, проблема заключалась в том, что бедняжка вовсе не собиралась рожать. Русские слова, английские, французские – полная каша в голове и никакого порядка. Женщина попыталась понять, а на каком, собственно, она думает, чего уж проще, но и этого тоже не получилось. Думалось на всех языках сразу, во всяком случае, ей именно так и казалось. Очень пугало неопределенной будущее, когда не за что было зацепиться в исчезнувшем прошлом. Уж не летела ли она и в самом деле в этом пропавшем еще зимой лайнере, про который рассказывали в телеящике, вместе с которым и спикировала в неизвестность? Разбилась и заново родилась… И только знакомое пение птиц за окном с узнаваемым гудением моторов с улицы были единственным для нее доказательством того, что она родилась не сегодня. Это радовало, но не до такой степени, чтобы не попытаться одним конкретным жестом расправиться со всей этой «радостью». Сегодня, что не сериал, то потеря разума до беспамятства. О