Текст книги "Хроники Порубежья"
Автор книги: Юрий Рудис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)
Глава четырнадцатая
Утром следующего дня их разбудил дождь. Разбуженные его первыми каплями, успели убраться под защиту деревьев раньше, чем ливануло по настоящему. Часа два, пережидая, отсиживались под густой елью, и поэтому тронулись в путь с опозданием. Никакой тропы или хоть какого-то подобия оной по-прежнему не попадалось, шли по высокой, ещё не просохшей после дождя, траве, промокнув до пояса. Скоро ветер разогнал тучи, снова засияло солнце, стало душно. Но о духоте забыли, увидев дым над верхушками деревьев. Тут уж Митька выбрал сосну повыше и уже совсем было собрался залезть на неё, как Саня вдруг дёрнул его за рукав.
– Чего? – обернулся к нему Митька.
– Погоди, кричат вроде.
– Мне тоже послышалось, – сказал Иван.
И действительно, откуда-то из глубины леса, постепенно нарастая, приближался гул, в котором при некотором напряжении можно было угадать звуки человеческих голосов. Но что-то было в этих звуках такое, что заставило путников попятиться, а затем, не сговариваясь, забиться поглубже в кусты. Но тут, под защитой густой листвы, любопытство и страстная надежда повстречать наконец людей, взяли верх над осторожностью. Иван раздвинул ветки и стал всматриваться в неподвижные деревья на той стороне поляны, сплошь покрытой фиолетовыми соцветьями мать и мачехи.
Однако люди появились не оттуда, а откуда-то сбоку, несколько всадников вывернулись из-за деревьев и их лошади проскакали буквально в нескольких шагах. Выглядели они так, словно только что покинули съемочную площадку какого-нибудь исторического фильма. Всадники были оборваны, их овчинные куртки давно утратили первоначальный цвет, так же как и шитые с большим запасом широкие штаны, заправленные в подобие кожаных чулков, которые удерживались на ногах благодаря ремешкам, обвивающим ногу от щиколотки до колена.
Голову одного из наездников, судя по всему, старшего, украшал помятый медный шлем, формой напоминающий неглубокую чашу, остальные обходились мохнатыми шапками и войлочным островерхими колпаками. А один был и вовсе простоволос, его иссиня-черные космы были собраны сзади в короткую толстую косу, которая билась о высокий вышитый воротник куртки в такт лошадиному бегу. Но вооружена эта публика, на непросвещенный взгляд горожанина, была довольно серьезно, у пояса каждого висел меч или топор. У многих были пики.
Картину дополняли притороченные к седлу луки и колчаны со стрелами. К седлам же были привязаны и круглые деревянные щиты, обтянутые кожей и украшенные металлическими бляхами, что свидетельствовало о том, что их хозяева в данный момент не опасаются внезапного нападения.
Ускакали всадники недалеко, остановившись метрах в пятидесяти, в густой тени векового дуба, стоящего на краю поляны чуть на отшибе от леса, они затаились, сдерживая коней и негромко переговариваясь. И, похоже, их ожидание было связано с шумом доносящимся из леса, так как именно в ту сторону они то и дело поглядывали.
Саня, забыв про всякую осторожность, сунулся из кустов, желая рассмотреть все в подробностях, но Иван железной дланью рванул его за шиворот, так что любопытное лицо Сани, появившись на миг, исказилось и исчезло в зелени, словно камень канул в стоячую воду пруда.
Под защитой тесно переплетенных веток, где солнечный свет лишь кое-где давал о себе знать тонкими снопиками лучей, Саня, не столько досадуя на бесцеремонность Ивана, сколько веселясь от его недогадливости, быстро проговорил, давясь от смеха. – Ты чего, Иваныч? Это ж ролевики.
– Тише ты. Какие еще ролевики? – Иван, явно был не склонен разделить с Саней его радость.
– Ролевики? – в голосе Митьки слышалось сомнение.
– Ну, да, их еще по телевизору часто показывают. Ребята, которые на истории завернуты. Реконструкторы! – припомнил Саня. – Воссоздают историю во всех деталях. То есть, сами себе доспехи делают, обучаются старинным приемам боя, и разыгрывают потом какое-нибудь Мамаево побоище.
– Хотел бы я знать, что они сейчас разыгрывают, – Иван, удостоверясь, что Саня не делает попыток вырваться, ослабил хватку.
– Так подойдем, спросим. Интересно же, – торопливо проговорил Саня, который боялся, что за всеми этими дурацкими разговорами чудесные всадники возьмут да и ускачут. Ищи их потом по лесу, но к его досаде совету никто не внял.
– Сам же говоришь, на истории завернуты, – рассудительно произнес Иван. – А если человек завернут, хоть на истории, хоть на чем, то держи вухи остро, потому что неизвестно, какие процессы происходят в его поврежденном рассудке. Вот у нас один мужик на заводе, на открытках был завернут, а потом повесился.
– Да при чем тут это! – тупое упорство натурального кузнеца приводило Саню в бешенство.
– А при том, что вот вылезем мы сейчас из леса, а они нас за своих примут, ну, за реконструкторов. И без лишних слов дадут, шутя и играя, как реконструкторы реконструкторам, топориком по башке. Сам же говоришь, люди увлеченные, от них всего можно ожидать.
В ответ Саня молча пожал плечами, не в силах продолжать идиотский спор.
– А мне что-то их смуглявые морды не нравятся, – неожиданно поддержал Митька Ивана.
– Ты что, расист? – вскинулся Саня. – Ну, может сборная Монголии, ну, или Тувы.
– Сборная-подзаборная – пробормотал Иван, отгибая ветку. – Посмотрим, что у них тут за Мамаево побоище.
И тут же вся поляна вдруг заполнилась бегущими людьми, высыпавшими из леса. Тут же стала ясна и причина таинственного лесного шума, так как мужчин почти не было видно, в основном здесь были истошно кричащие женщины и дети.
– Так. Теперь все понятно, – авторитетно заявил Саня, успокоенный тем, что теперь, даже если всадников унесет куда нелегкая, то уж пешие-то люди никуда не денутся. – В основу сценария игры ребята, несомненно, взяли очень распространенный сюжет древнерусской истории. Набег степных кочевников. Те, под дубом, это, стало быть, засада. Остальные степняки играют роль загонщиков. И вот мы можем наблюдать, как загонщики, выгнав русских земледельцев из леса, гонят их прямо на засаду.
Действительно, словно в подтверждение этих слов из леса показалась новая группа всадников, которая, растянувшись в подкову, охватывала бегущих, оттесняя их к этому краю поляны.
– А с чего ты взял, что это земледельцы? – перебил Митька.
– Так по одежде видно, – ответил Саня. – Это я тебе как историк говорю. На городских жителей они не похожи.
– Колхозники, зуб даю, – подтвердил Иван. – И спрятаться не могли как следует и гонят их теперь как баранов. Работяги бы так с собой обращаться не позволили.
– Ну, пролетариат в древней Руси, как известно, еще не сформировался, – дипломатично сказал Саня, озадаченный таким проявлением классового шовинизма.
– Оно и видно, – сплюнул Иван.
– И чего? – спросил Митька. – Вот они сейчас, значит, этих поселян всех повяжут. И что? Вся игра?
– Да нет, – терпеливо объяснил Саня. – Это только завязка, пролог, так сказать. А затем, по идее, должны появиться русские дружинники, тогда начнется главное действие. Сначала отдельные поединки между единоборцами от русских и от кочевников, потом генеральное сражение, а затем, – тут он сглотнул слюну, – пир на весь мир. Я недавно передачу видел. Там все это подробно показывали. Это дня на два мероприятие.
– Так два дня и просидим в кустах?
– Я вам о чем талдычу? Выйти надо, объясниться. Заблудились? Заблудились. Чего тут непонятного? У них и лагерь должен быть где-то неподалеку, это обязательно.
– Иваныч, а чего? Ведь прав Санька. Выходить надо.
Но Иван был непреклонен. – Подождем. С нас не убудет.
– Ну, не силком же его тащить, – с досадой сказал Саня товарищу. – Уперся, как это самое.
Иван повернулся и укоризненно посмотрел Сане в лицо. – Ты все хорошо объяснил, кроме одного.
– Кроме чего? – не понял тот.
– Почему тут лето, Саня, когда должна быть зима?
На это Сане ответить было нечего и он замолчал в расчете на то, что все равно через несколько минут его правота станет очевидна всякому.
Между тем бегущие люди были уже в каких-то ста шагах. Теперь, в общем крике, можно было различить отдельные голоса.
– Реально орут, – сказал Митька. – Не знал бы, что игра, так ей-богу, испугался бы.
– Орут страшно, – согласился Иван. – И вроде даже как не по-русски. Но мне другое удивительно. Бабы понятно, это, надо полагать жены этих, реконструкторов, и прочие боевые подруги, само собою тоже на голову не вполне здоровые. Но вот же детей сколько, неужели все их? На каждую тетку три-четыре рта. Откуда столько? Или они, реконструкторы, и это дело, по части, то есть, размножения, реконструируют?
– Могли школьников пригласить. – Саня чувствовал к незнакомым парням, завернутым на истории, благодарность, за то что, хоть и не специально, конечно, а вот нашли же их в этой глуши, то есть, не совсем еще нашли, но вот-вот найдут.
– И грудных тащат, – не унимался Иван. – Нет, Саня, ты как хочешь, а уж это дурость несусветная.
– Грудные скорее всего не настоящие, – терпеливо объяснил Саня. – Муляжи.
– Фанаты, что с них взять, – Митька, пусть и не до конца, но все же, кажется, убежденный Саниными разъяснениями, слегка расслабился и даже позволил себе присесть на ствол поваленного дерева.
– Кирдык землепашцам, – через минуту констатировал он, увидев, как затаившиеся в тени дуба степняки выезжают на открытое место.
И действительно, бегущие по поляне люди, внезапно увидев перед собой всадников, совершенно потеряли голову и заметались, шарахаясь от напиравших на них лошадей. Крик, и без того пронзительный, достиг какой-то запредельной высоты, словно запели ангелы, разом тронувшиеся в рассудке.
В руках у всадников появились плети, которыми они принялись охаживать бегущих, пытаясь заставить их остановиться. Какая-то женщина в красном платке бросилась между всадниками, ближайший из которых взмахнул рукой, с зажатым в нем копьем, и беглянка, словно споткнувшись, исчезла в высокой траве.
– Смотрится натурально, – оценил зрелище Митька.
– Ну, спецы, – ответил, захваченный увиденным, Саня.
Один Ермощенко не разделял общего восторга и смотрел кисло. – У актёров-то личики гладкие, ухоженные должны быть. Ну, не актёры, просто городские. А эти на городских ну ни капли не похожи.
– Дядя Ваня, у людей хобби такое, они всякую свободную минуту в образ вживаются, чтоб создавать, значит, атмосферу подлинности.
Но все старания Сани развеять чёрную тучу в черепе натурального кузнеца, оставались тщетными. Иван был непреклонен. – Глупое хобби. И атмосфера вонючая.
Всадники, между тем, частью спешившись, сновали между мечущимися людьми, валя их на землю, словно имели дело с манекенами. В руках у них откуда-то появились веревки, которыми они споро связывали лежащих и, пинками подняв их, сгоняли в кучу. Впрочем не все у них проходило гладко. Высокая простоволосая девушка как-то ухитрилась вырваться и, ловко увернувшись от бросившихся наперерез, помчалась, высоко вскидывая колени, прямо на затаившихся в кустах путников.
– Симпатичная барышня, – одобрил Ермощенко. – Бегает быстро, и вообще, ничего себе.
Однако далеко убежать ей не удалось, один из оставшихся в седле хлестнул коня и тот в два прыжка настиг беглянку. Седок, с невероятным для его богатырского телосложения проворством, коршуном слетел на девушку и сбил её на землю, упав сверху. Раздался треск разрываемой материи. Полуобнаженная девушка отчаянно барахталась под навалившимся на неё телом, но тщетно. На широком лице степняка, окаймленном жидкой юношеской бородкой, было написано нескрываемое удовольствие. Он встречал каждую новую попытку сопротивления взрывом смеха, одной рукой удерживая свою жертву, а другой продолжая сдирать с неё остатки одежды.
Его действия вызвали одобрительные возгласы товарищей, некоторые из которых ради такого дела даже бросили вязать пленников и оживленно перекрикивались гортанными голосами, подбадривая удальца и, кажется, дружески подтрунивая над ним.
– Это на каком же языке они говорят? – спросил Иван. – На монгольский-то не больно не похоже. Я в Чите монгол знавал, ничего такого. А девка-то молчит. Хотя тут оно, конечно, что молчи, что не молчи, без разницы.
– Не знаю, на каком языке, – честно ответил Саня. – Однако, работают на совесть.
– Даже чересчур, – заметил Митька. – Актриска-то уже тогось, топлесс. Что же дальше будет?
Но того, что произошло дальше, никто из них не предвидел. Девушка приподнялась и впилась зубами в плечо степного рыцаря. Тот коротко взвыл и, выхватив откуда-то длинный тонкий нож, ударил её в бок. Затем еще и еще раз. Из ран брызнула кровь, особенно заметная на белой коже.
В толпе связанных людей никто на это не отреагировал, похоже было, что они даже не заметили произошедшего, однако товарищи убийцы, который тем временем встал на ноги и со злобой пнул лежащее перед ним тело, приветствовали его насмешливым хохотом. А один из них, тот самый, в помятом медном шлеме, подъехал и с размаху перетянул его плетью.
– Так реконструкторы, говоришь? – прошипел побелевший Иван.
Онемевший Саня, только помотал головой, отказываясь верить виденному.
– А вот теперь уходим, – произнес Митька, поднимаясь со ствола, на котором сидел.
Но так просто уйти им не удалось.
Из травы, в которой они, видать, до поры таились, почти из-под самых копыт лошади, на которой подбоченясь сидел предводитель в медном шлеме, вдруг поднялись три фигуры, одна мужская и две женских. Женщины, в серых накидках и низко повязанных платках, бросились напрямую в лес, а мужчина ужом проскользнул под конским брюхом, резанув по нему зажатым в кулаке ножом, и побежал следом. Лошадь, заваливаясь на задние ноги, дико заржала. И так же дико закричали кочевники, несколько всадников бросились вдогонку. Одному из них, уже занесшему меч для удара, не повезло сразу, его конь, споткнувшись, полетел через голову, сбрасывая седока. Благодаря этому мужчина успел нырнуть в кусты, он пробежал в шаге от путников, не заметив их. Куда делись женщины, уследить было невозможно, так быстро они исчезли.
И буквально через секунду над кустами, с треском ломая ветки, и едва не задев Митьку копытами по голове, взмыла лошадиная туша. Боковым зрением Саня успел разглядеть во всаднике того, который за минуту до того зарезал девушку, каким образом он успел вскочить в седло, осталось загадкой. Всадник тут же пропал за деревьями. Остальные преследователи проскакали где-то сбоку.
– Чего сидеть, пошли отсюда, – Иван тоже поднялся. И все трое побежали вглубь леса. Но не успели пробежать и двух десятков шагов, как наткнулись на все того же проклятого наездника, которому все-таки удалось догнать беглеца, но тот в руки не давался, отмахивался ножом, крутясь вокруг огромного куста лещины.
Ситуация была патовая. Убежать мужик не мог, так как тогда ему пришлось бы подставиться под удар, но и его преследователю только что и оставалось кружить вокруг куста, без толку круша ветки и выжидая, пока противник допустит оплошность.
Занятые поединком они, казалось, ничего не замечали вокруг.
– Не проскочим, – сказал Ермощенко и достал нож, который Митька тут же забрал из его трясущейся, несмотря на спокойный голос, руки.
– Это не медведь, Иваныч. С этим у меня лучше получится.
– Как знаешь, – Иван безропотно отдал нож. – Сзади к лошади не суйся, лягнёт.
– Ага, – кивнул Митька. – Я этому джигиту под левую руку зайду, а ты с другого бока. Главное, чтоб крикнуть не успел. Проскочим.
Но, договорившись об образе действий, действовать они не спешили, так как для того чтобы подобраться к всаднику, им необходимо было преодолеть несколько шагов открытого пространства, и если бы всадник в тот момент их бы заметил, то кончиться это могло плохо.
Выручил беглец. В очередной раз высунувшись из-за куста, он увидел замершие в нерешительности фигуры путников, едва скрытые деревьями и, очевидно, разгадав их замысел, сделал особенно рискованный выпад. Даром ему это не прошло, меч чиркнул по предплечью, окрасив белый рукав рубахи красным. Но в тот же момент Митька в два громадных прыжка подскочил к всаднику и ударил ножом в бок, чуть выше пояса. Тот вскрикнул, покачнулся в седле, но тут же выпрямился и занес меч. Однако Иван схватил его за руку и буквально выдернул из седла. Грузное тело тяжело грохнулось на усыпанную палой листвой землю.
Беглец мигом оказался рядом и, прижав коленом грудь оглушенного падением степного богатыря, рванул его за подбородок, задирая голову, и с потягом полоснул ножом по толстой шее. Лицо Ивана, в которое брызнула теплая кровь, позеленело, но он продолжал крепко держать руку с зажатым в нем мечом, пока Митька не тронул его за плечо. – Хорош. Готово дело. Здоров ты, дядя.
Натуральный кузнец посмотрел на него дикими глазами и медленно разжал пальцы.
– Бежим скорее, – умоляюще произнес Саня.
Но Митька, не обращая на него внимания, попытался схватить лошадь под уздцы. Однако та в чужие руки не далась и, встав на дыбы, ударила передними ногами, норовя попасть в грудь. Беглец бросился ему на подмогу, ему посчастливилось больше, он повис всем телом на поводьях. – Сумы снимай.
Митька перерезал ремни, которыми были привязаны к седлу две набитые кожаные торбы.
– Иваныч, принимай.
Иван наконец вышел из столбняка и подхватил торбы. Беглец отпустил коня и, отскочив в сторону, со всей силы хлестнул подобранной хворостиной по крупу. Конь поскакал прочь.
– Уходим, – канючил Саня.
– Сейчас, – Митька и беглец склонились над трупом степняка и, ворочая его в четыре руки, ободрали амуницию. Меч в деревянных ножнах достался Митьке, а лук со стрелами взял себе мужик.
Нож убитого Митька протянул Сане, но тот в ужасе отшатнулся.
– Напрасно, – сказал Митька пряча нож. – Теперь пошли.
Все это заняло несколько минут.
Беглец махнул рукой, приглашая следовать за ним.
Какое-то время они бежали, каждую секунду ожидая услышать за собой шум погони. Но вместо этого услышали крик впереди и чуть левее себя.
Беглец, словно его толкнули в плечо, резко, едва удержавшись на ногах, развернулся и ринулся на крик.
– Стой, придурок, – крикнул Митька, но тот, не оглядываясь, мчался в прежнем направлении.
Здесь лес был пожиже, а деревья повыше. Петляя между их стволов, бегали, уворачиваясь от гоняющегося за ними всадника, словно играя с ним в пятнашки, две женщины. Те самые, в низко повязанных платках. Беглец с размаху припал на колено и выпустил три стрелы, не попав ни одной. Всадник даже не заметил, что в него стреляли, продолжая с упорством охотничьего пса преследовать свою добычу. Иван с Митькой перебежками, от дерева к дереву, пошли на сближение. Подоспели они как раз во время, одна из женщин, та, что пониже, поскользнулась и упала. В тот же момент всадник навис над ней, видимо раздумывая, то ли вязать её, то ли сразу зарубить. Товарка упавшей подхватила с земли длинную сухую лесину и, набежав сбоку, вышибла всадника из седла.
Но этот оказался ловчее своего товарища, падая, он извернулся как кошка и приземлился на ноги, не выпустив из руки меча. Женщина снова бросилась на него, но он легко отбив удар, перерубил лесину пополам. Тут и налетел Митька, но трофейный клинок не принес удачи. Спешенный наездник неуловимым движением выбил его из Митькиной ладони. И только Иван, которого противник проглядел, сумел переломить ход сражения. Забыв про свой нож, он ударил кулаком и угодил в висок.
– Готов, – сказал Митька, мельком глянув на рухнувшее у его ног тело.
Иван не ответил, потому что видел то, чего не видел Митька: темный силуэт, в двух десятках шагов, словно в детской головоломке, проступал из неразберихи ветвей и листьев, превращаясь во всадника, целившегося из лука.
– Вот и всё, – только и успел подумать натуральный кузнец.
В следующий миг откуда-то снизу взмыла серая тень, и страшный силуэт исчез. Только удаляющийся конский топот свидетельствовал о том, что всадник не пригрезился.
– Что там? – насторожился Митька.
– Сходи, Мить, посмотри, – попросил Иван, садясь на землю. – А то меня что-то ноги не держат.
Митька, с мечом наизготовку дошел до куста и крикнул оттуда. – Еще один. С порванной глоткой. Кто это его?
– Вроде волк, – ответил Иван. – Уходить быстрей надо.
– Держи, – Митька протянул взятый с трупа боевой топор, с широким лезвием, вытянутым к низу, и острым обушком. – Всяко лучше ножика.
К Сане, который до того бледной тенью следовал за Митькой, постепенно возвращался человеческий облик. – А эти куда подевались, барышни-крестьянки? – воскликнул он и молодецки тряхнул трофейной пикой, украшенной конским хвостом.
– Санечка! – раздался сзади звонкий голос, и Саня, выронив своё страшное оружие, очутился в объятиях Веры.
– Здравствуй, Митя, – сказала Даша.
– Здравствуй, – ответил Митька и ущипнул Ермощенко за руку. – Спим, что ли?
– Никак нет, – ответил натуральный кузнец, мотая в изумлении головой. – Девушки, я так понимаю, вы за нами. А где спасательный дирижабль МЧС?
– На Канарах пожары тушит, – сурово ответила Даша. – Извините не знаю, как вас величать, я так понимаю, что вы не за нами.
– Чегось? А, ну, да. Увы, – лицо натурального кузнеца, обросшее двухдневной щетиной, на мгновение омрачилось. – То есть, следовательно, мы в одинаковом положении. Но ничего. Кучей, как говорится. и батьку веселей метелить.
– Какого батьку?
– Это я так, к слову. Меня, кстати, Иван Иванович зовут, фамилия Ермощенко. В общем, Ваня или Иваныч, и лучше на ты.
– Ваня, блин. Ты в зеркало когда последний раз смотрел, дедушка? – засмеялась Вера.
– Ага, – одобрительно сказал натуральный кузнец. – Весёлая. Это хорошо.
Неизвестно, сколько бы ещё они топтались на месте, обмениваясь радостными междометиями. Но сейчас время поджимало. Тревожные крики, конское ржанье и треск сучьев, доносящиеся со стороны поля, напомнили о том, что опасность никуда не делась, а напротив, увеличилась в разы. Попасть в руки степняков теперь, после убийства их товарищей, означало верную смерть.
Да и спасённый мужик не давал забыться, хватая за рукав то одного, то другого, он твердил, что надо бежать. Так что, счастливая неразбериха длилась едва ли более минуты, после чего все подхватились и гурьбой бросились в спасительную лесную чащу.
Роль проводника досталась беглецу, который производил впечатление человека, который знает дорогу, остальные, слепо доверившись ему, просто бежали следом, ориентируясь на маячившее между деревьями светлое пятно его рубахи. И когда он поднял правую руку, все остановились и так стояли, сбившись в кучу и с трудом переводя дыхание, пока он прислушивался. Когда стук в груди и ушах унялся, стали слышны шелест листьев и пенье птиц. Погоня если и была, то безнадежно отстала.
Дальше шли спорым шагом, успевая перебрасываться на ходу короткими фразами, торопясь поведать друг другу о пережитом в эти несколько дней. Но толку от этого было немного. Вообще, быстрая смена сильных и разнонаправленных впечатлений, привела всех в состояние близкое к ступору, впрочем, учитывая опасность, которой им удалось избежать, настроение было скорее хорошее. Так что уже несколько раз намекали проводнику о том, что неплохо было бы сделать привал, но этот загадочный человек всё шёл и шёл. Если бы не пара слов сказанных во время и после схватки, его можно было бы принять за немого. Так пролетело несколько часов.
