Текст книги "Штурмуя Лапуту (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

Глава шестнадцатая
Завершая свидание

Расчеты Укс делал, и даже в нескольких вариантах, но сейчас, глядя на мелко исписанные листы бумаги и на Бездну, понял, что можно было не возиться. Здешний мир на нюх ориентирован, в смысле, на интуицию и общее четкое понимание сюжетных законов. И это хорошо, поскольку подтверждает главное – насчет Фунтика.

– Он, что ли? Наш островок? – спросила Профессор, не отрываясь от подзорной трубы. – Что-то совсем уж мелкий.

– Таким и был, – пробормотал Укс. – А с расчетами я почти на сутки ошибся.

– Нормальная погрешность для подобных исчислений, – заверила главная научная руководительница. – Эй, на штурвале, курс на вон ту фигню!

– Мой ваш наук вообще не понимает, – ответствовал Тощий, поворачивая штурвал. – Идти, да. Зачем, а?

– Вот почти отучили тебя ругаться, а избыточного текста стало только больше, – вздохнула Лоуд. – Надо нам туда, ибо пожитки и вспомогательный личный состав на данном берегу остался.

«Еху», напряженно клокоча винтами, взбирался вверх. Проплыла неприглядная подошва «линзочки», плоская грань берега…

Остров был пуст. Знакомая лужица-озерцо, изрытый песок, но ни «Фьекла», ни кочегара.

– Свалил, подлюка! – констатировала Лоуд. – Изловчился таки. Но ведь и аппарат прихватил, и вот это немного неожиданно.

Укс только сплюнул в бездну. Насчет кочегара предполагалось, с ним-то сюжет стандартный, хвостач, он всегда хвостач. Но нахрена нерабочий дирижабль было уводить?

– А что там на песке написано? – робко спросила Фунтик. – Это магическое?

– Чисто научно-сигнальное, – заверила Профессор. – Укс, а действительно, что там подлюка выложил?

С небольшой высоты полузатоптанная формула на песке читалась с трудом. С большего отдаления ее наверняка лучше видно, тем более умник обложил горки-знаки рыбьими головами, добиваясь некоторого благородного блеска. Труд изрядный, но получилось, нужно признать, недурно.

– Формула закона всемирного тяготения. Намеренно сделана ошибка, она и привлекает внимание любого сведущего специалиста, – объяснил Укс.

– Хвостатый-хвостатый у нас кочегар, а сообразил, подошел креативно, пребывание в научном сообществе крайне благотворно сказывается, – похвалила Лоуд. – Ладно, понятно, где его искать. Непонятно, зачем им было дирижабль утаскивать, я полагала, аппарат в столь битом виде только для нас имеет ценность, да и то чисто духовно-душевную.

– Это ты напрасно. Отличный аппарат. Если успели восстановить, могли куда-то увести, замучаемся искать, опять задержка будет, – расстроено сказал Укс.

– Не паникуй раньше времени. Если бы на Лапуте процветала практическая и техническая сторона науки, тогда иное дело. А поскольку там сплошь рафинированные теоретики – свалили наш «Фьекл» в лабораторный музей и неспешно изучают. Настигнем, разберемся! Эй, на штурвале, курс на зловещее гнездо пиратской науки! – скомандовала Профессор.

Штурвальный уже привык к слегка заумным формулировкам, «Еху» пополз выше, идя вслед еще невидимому, но близкому знаменитому острову.

К Лапуте подошли вовремя – остров окутывал предвечерний сумрак, высаживаться можно незамедлительно, как только окончательно стемнеет, традициям контрабандного дела это не противоречит.

Вообще Лапута производила сильное впечатление: этакая крутая, почти рукотворная многоярусная летучая гора, постепенно зажигающая огни в домах, университетских корпусах и бесчисленных лабораториях. Холодно и алмазно мерцал огромный таинственный двигатель на «пяте» острова, Укс был бы не прочь оценить чудо древних двигательных технологий, но, видимо, не судьба. Да и пропавший дирижабль сейчас волновал пилота куда больше.

– Готовим проездные документы, оружие, концентрируемся! – распоряжалась Лоуд. – Понятно, мы все расслабились, отвыкли, но научная цивилизация, это вам серьезно и бюрократично, тут не шутят.

Лапута действительно несколько пугала – для стандартных «линз» остров был уж очень огромен. Понятно, внешние размеры достаточно обманчивы, реальный масштаб линзового мира обычно не совпадает с первым визуальным впечатлением. Но всё равно – этакая пафосная гора, тут смутишься.

Укс посмотрел на подругу – Фунтик пыталась улыбаться, но ей явно было не по себе. Девушку тянуло потрогать спрятанный на ноге пистолет.

– Не волнуйся. Если нужно, Профессор и сама еще та бюрократка, справимся.

Фунтик вздохнула:

– Не сомневаюсь. Но на «Еху» ходить мне нравилось, особенно когда мы почистились.

– Ну и хорошо. Это не последний твой борт, попутешествуешь еще неспешно и с чувством, – заверил пилот.

Фунтик на миг прижалась лбом к пилотской груди, тут же отстранилась, маленькая и стойкая, как кровельный гвоздик.

Опытный Тощий единственную островную гавань знал хорошо – подвел шлюп к причалу аккуратно. Уже стемнело, горел на столбе единственный фонарь, встречающих было не то что много – вообще никого. Пришлось прыгать на настил и самим закреплять тросы.

– Там контор, – указал Тощий, пиная-проверяя швартовый. – Всем идти мочь. Тут, на пристань, у них не воровать.

– Да подождут, пока разгрузится борт, уж потом, без спешки растащат, – подтвердила Лоуд. – Тут с такелажниками и грузчиками угадывается очевидная проблема.

Лже-капитан сунула под мышку папку с судовыми документами, и пара достойных кривоногих представителей старой команды «Еху» возглавила строй, двинувшийся к портовой конторе.

Пересекли пустынную пристань, от города крепко пахло какой-то лабораторной химией, горелой бумагой и плохим кофе. Распахнулась дверь конторы, вышел странный тип в расстегнутой форменной куртке и строевых шароварах, похожих на заношенные кальсоны.

– «Еху», что ли?

– А кто еще? – удивилась лже-капитан.

– Да, больше некому, – признал меланхоличный конторский служащий. – Что, мне секретаря извещать?

– Извещай. У нас все скоропортящееся, немедленной разгрузки требует. Понял, эйтиморд?

– Грубые вы. Дремучие. Поспешливые, – печально сообщил служащий и удалился.

Знающий здешние порядки Тощий сел на скамью у стены, остальные путешественники последовали его примеру.

– Что ж, как говорится, в чужой универ со своим лекционным расписанием не лезут, – сказала Лоуд.

Путешественники успели обсудить экологическую обстановку Лапуты, видимо, не очень полезную для здоровья, и полное здешнее отсутствие заведений общепита. В последние дни из запасов провизии на борту «Еху» оставалась в основном бочечная свекла, хотелось чуть разнообразить ужин.

Наконец в конторе завозились, высунулся служащий:

– Господин капитан может войти. Остальные тоже могут.

В конторе горела и подмаргивала штучно-дутая электрическая лампочка, за огромным канцелярским столом сидел некто в криво застегнутом мундире и треуголке, внимательно изучал огромный документ.

– Господин секретарь третьей степени! – громко воззвал служащий. – Сюда смотрите! «Еху» в порту!

Призывы были тщетны – секретарь не поднимал головы.

Вообще-то в его руках был не совсем документ. Но Уксу прежде не доводилось видеть таких огромных кроссвордов: тысяч в пять слов, не меньше.

– Господин секретарь! – служитель цыкнул зубом и пошел к начальству.

Процедура оказалась проста: служитель снял с начальника шляпу и крепко двинул по затылку короткой палкой, смягченной каучуковым пузырем со спрятанной внутри погремушкой. Секретарь третьей степени встрепенулся, подождал, когда ему наденут-вернут шляпу, и деловым тоном провозгласил:

– Лапута вас приветствует! Кто, с какой целью, груз?

– «Еху». Цели и груз стандартны. Наркотиков и порнографии на борту не имеем, – немедля отрапортовала Лоуд.

– Опять не имеете? – вздохнул секретарь третьей степени и потянулся к кроссворду. – Тогда разгружайтесь. Утром в казначейство сходите, вас оформят.

– Господин секретарь, а известить охрану⁈ – завопил служитель. – Без них теперь нельзя.

Поздно – начальство уже углубилось в кроссворд.

Служитель проделал уже знакомую операцию, контора огласилась звонким тарахтением ударной погремушки по секретарскому загривку – нельзя сказать, что взбадривающее орудие выглядело особо тяжелым и разящим, но соприкосновение явно было ощутимым.

– Лапута вас приветствует! – незамедлительно отреагировал секретарь третьей степени. – Э? Вы же «Еху»? Почему повторно?

– Потому что вы в охрану не телефонировали, – пояснил резвый подчиненный.

– А почему мне не напомнили? – возмутился секретарь. – Давайте аппарат.

Служащий покрутил ручку, подал тяжелый аппарат и слуховой рожок начальству.

– «Еху» прибыл. Проверяйте и доложите секретарь-коменданту, – сказал в рожок телефона секретарь и немедля уткнулся в кроссворд.

Приезжие вопросительно глянули на более адекватного служителя:

– Новые порядки, – многозначительно пояснил тот. – Введено Особое Положение, создана Особая Пограничная Стража, теперь без личного разрешения Особого Коменданта передвижение иностранцев по острову запрещено.

Укс не очень удивился – учитывая последние вводные, что-то вроде этого и предполагалось.

– Эт, теперь разгрузку ваша делать? – поразмыслив, предположил весьма окрепший мозгом Тощий.

Служитель тоже задумался, и сказал:

– Вряд ли. Циркуляров о создании Особой Грузовой Секции не поступало. Сами разгружайте.

– Как «сами», если «передвижение запрещено»? – возмутилась лже-капитан.

– Мне-то откуда знать? – резонно ответил служитель. – Я слуга господина секретаря третьей степени, мне ответственные решения принимать не положено. Вот придет чунчук Особой Пограничной Стражи, он вам разъяснит.

– Кто придет⁈ – удивился лже-капитан. – Чунчук? У вас тоже индейцы имеются?

– Сейчас уточню… – служитель достал крайнюю папку, пролистал. – Нет, не чунчук. Бунчук он. Звание такое в Особой Пограничной Страже. Недавно ввели.

– Понятно. И где этот чунчук-бунчук? Долго ждать-то?

– Уже идут они. Им же вооружиться нужно, собраться. Новая служба, очень ответственная, но не отработанная, – пояснил трезвомыслящий служитель. – Вообще они быстрого реагирования, не очень задержат.

На площади действительно уже топали сапогами и бренчали оружием. Путешественники вышли из тесной конторы.

Стражников Особой Пограничной было с десяток – все вооруженные пиками и шпагами, очень энергичные. Выстроились, свирепо глядя на гостей острова. Бунчук – здоровенный вояка в новеньком лакированном кивере гаркнул:

– Кто такие? Документы и вещи к осмотру!

Лже-капитан достала документы, начала представлять команду и пассажиров, но хамоватый бунчук не слушал, сверялся с записями в своей служебной папке. Прервав Лоуд, заорал:

– Вот этот шпион! А это, значит, оборотень!

На Укса и Фунтика немедля наставили пики – острия были острыми, блестящими, наверное, тоже новыми. Девушка слегка дрогнула. Укс ее заслонил и сказал:

– Зачем сразу оружием грозить? Мы же не сопротивляемся.

– Положено грозить! Вы нам зубы не заговаривайте! – рявкнул бунчук. – Вот: пункт восьмой – «при обнаружении немедля взять на прицел».

– Формулировка сомнительная, спорная, поскольку у пики нет прицела, – заметила Лоуд. – Но это вам виднее, вы тут стража. Про нас-то, про матросов, какой-то пункт есть?

– Про вас – вообще нет. Вы – глупая команда «Ёху», вас и так все знают, – пояснил бунчук, успевший обнажить шпагу. – Шпионы и оборотни – иное дело.

– Чо-то мелкий, неубедительный нынче шпион пошел, – заметила лже-капитан. – И оборотень… разве это оборотень? Есть у вас уверенность-то? Уж очень махонькая, на самозванку похожа. Вы с этим осторожнее, времена нынче лихие, эйтижопные, сейчас кто угодно в оборотни лезет, полно жулья.

– Мне уверенность ни к чему, у меня циркуляр есть, – отрезал стойкий бунчук. – Тут всё ясно изложено: если вот этот по всем приметам шпион, значит, рядом оборотень.

– Логично, – согласилась лже-капитан. – Чо дальше? Колоть на месте будете или тюрьма-суд-каторга? У вас каторга есть?

– Отстань, дубина! – зарычал бунчук. – Нет у нас еще каторги, у нас остров тесный, не все нужное тут вмещается. И вообще, какое твое дело?

– То есть как⁈ – изумилась Лоуд. – На вверенном мне корабле обнаруживается преступная шпионско-оборотничья группа, а я сиди и молчи⁈ Во-первых, преступников следует по приемопередаточному акту сдавать, во-вторых, мне компенсация положена. «Еху» жутко рисковал – оборотень, это вам не шутки!

– Сам сказал, что этот оборотень мелкий и неопасный, стоит ли писанину разводить? – неуверенно намекнул бунчук, опыта практических арестов пока не имеющий.

Укс чувствовал, что Фунтик пришла в себя, когда стражники отвлеклись на бюрократическую дискуссию, девушка успела достать пистолет, а оружие ее неизменно успокаивало. И вообще все скатывалось в какой-то заведомый фарс. У самого пилота имелось наготове два ножа, кончить неуклюжих стражников на месте ничего не стоило. Но смысл? Резня лишь осложнит и затянет дело.

– Если мы арестованы, нас в тюрьму должны вести и ужином кормить, – сказал Укс. – Или к начальству на допрос. Это обще-заведенный международный порядок, его все знают.

– Вы нашей свободной Лапуте еще и свои порядки будете диктовать⁈ – завопил бунчук. – Шпион, а наглый какой! Стой и жди!

– В чем заминка-то? – поинтересовалась проницательная Лоуд.

– Пункт девятый «надеть цепи, ножные и ручные, удвоенные». Но…

– Какое еще «но»⁈ – возмутилась лже-капитан. – Цепи это – правильно! Отличное и своевременное решение. Двойные, серебряные, 925-й пробы, тщательной полировки. Надеваем!

– Почему серебряные? Почему полированные? – изумился наивный бунчук.

– У вас научный остров или церковно-приходской заочный техникум⁈ – ужаснулась Лоуд. – Элементарно же: оборотень, их только в благородное серебро можно заковывать, иначе смысла нет, закоренелые оборотни железа или бронзы вообще не бояться. И вести нужно под мелодичный девятиоктавный звон цепных кандалов. А с неполированных железяк какой звон? Дисгармония, а не звон!

– Отстань, скотина вонючая! Нету цепей, вообще никаких нету. Сделать не успели! – в отчаянии заорал бунчук.

– Как это «нету»? Аресты есть, а цепей нет? Профанацией занимаетесь, образцовый остров позорите… – завелась Лоуд.

– Нам что, так и стоять? – прервал Укс грозящую уйти в вечность дискуссию. – Арестовали, так ведите. Есть что-то в циркуляре про форс-мажорные бесцепные ситуации?

Циркуляр подобных ситуаций не предусматривал, бунчук начал мямлить, но тут ситуацию взяла под контроль Профессор, предложившая здравый компромисс.

Арестованных связали корабельной веревкой, довольно неумело – не хватало опыта у Особой Пограничной Стражи. Конвой вел арестованных по крутым лестницам и серпантинным улицам Лапуты, навстречу попадались редкие ночные прохожие, смотрели на процессию с изумлением. Лже-капитан продолжала торговаться с бунчуком по поводу веревок, которые теперь должна оплатить казна Лапуты.

– Ты не волнуйся, просто так быстрее будет, – прошептал Укс. – Дойдем, на месте освободимся.

– Я не особенно волнуюсь, – заверила Фунтик. – Веревка не очень мешает, пистолет под рукой. Но ты уверен, что этот их секретарь-комендант и есть ваш беглый кочегар?

– Вполне. Чувствуется его стиль.

– Эй вы, шпионы! Не разговаривать! – не очень уверенно приказал бунчук, порядком запуганный непомерными тарифами на аренду корабельных веревок.

– Мы не разговариваем. Мы восхищаемся блистательной Лапутой, – пояснил Укс. – Только лестниц у вас многовато.

– Ничего, сейчас к центральной Королевской лестнице выйдем, она замечательная и удивительная, – пообещал бунчук, обрадованный сменой темы.

Королевская лестница оказалась эскалатором, вполне исправным, хотя и немного дерганным. Конвойная группа с удобством ползла-поднималась к вершине, стражники наперебой поясняли насчет бесконечных лабораторий, библиотек, дворцов-кворумов и ботанического парка Короны – многочисленных достопримечательностей острова. Лже-капитан восхищалась и задавала научно-туристические вопросы.

В сущности, Особая Пограничная Стража оказалась не такой уж скверной, а остров довольно приличным, пусть и не столь интеллектуально двинутым, как намекалось по древнему сюжету. Наверное, деградировал в сторону приземленного быта. Вот эскалатор Фунтика восхитил, нужно будет ей метро Старого мира показать, уж там-то есть, где покататься.

Еще раз оценив многоярусные красоты острова с самой верхней площадки, конвой двинулся через Королевскую площадь. Оказалось, что новый секретарь-комендант успел отжать себе южное крыло дворца для «целей удобства объективного контроля и отслеживания островных рубежей». Прыток пан-кочегар, видимо, совершенно оздоровился в здешних «линзах».

В беломраморном вестибюле сидела Особая помощник-референт господина Особого секретаря-коменданта – дама, сразу видно, чрезвычайно образованная, в мантии, расшитой золотыми дыроколами и пресс-папье, внешним видом очень нечесаная, высокоумно отстраненная, весьма страхолюдная. Но имелись у помощника-референта рядовые секретарские чины женского пола: эти пухленькие, вполне приятно-адекватного вида. Если не считать неудачных, уж очень накрученных причесок с логарифмическими заколками.

– Задержанные прибыли! – известил бунчук. – Один по описанию циркуляра, с ним непонятная девица-оборотень мелкой породы. Но это неточно.

Помощник-референт не отреагировала, что-то вдумчиво расчерчивая рейсфедером в журнале учета посетителей, рядовые секретарши принялись спешно привлекать внимание начальницы щелчками пузырей-коммуникаторов. Начальница неохотно оторвалась от журнала и сообщила:

– Прием с 10 до 12 по нечетным рабочим дням. Ознакомьтесь с распорядком.

Повинуясь указанию измазанного чернилами величественного пальца, все посмотрели на плакат на стене. Плакат был хороший, аккуратный и длинный, уходящий за стол. Сотни пунктов, подпунктов и примечаний.

– Внушает, – признала лже-капитан. – Правильно поставленное делопроизводство и своевременный перерыв на обед – половина успеха! Но у нас экстра-срочное дело. Задержан предполагаемый оборотень, а ведь эти твари от бюрократических проволочек вмиг звереют, могут что угодно выкинуть.

Прозрачное предупреждение не произвело впечатления. Помощник-референт уже вернулась к таблице, стражники рассматривали маленькую и симпатичную Фунтика, размышляя о ее реальной способности звереть, а секретарши строили глазки Уксу.

– Ну, нафиг, так и до утра не управимся, – предсказала Лоуд и двинулась к дверям в глубине зала.

– Нельзя! Секретарь-комендант занят! – дружно завизжали младшие секретарши.

– Ты куда⁈ Не положено! – испугался бунчук.

– Мне можно, я тупой иностранец, – обосновала лже-капитан, распахивая массивную дверь.

Укс плечом отпихнул нерешительного стражника, двинулся следом.

– Да шо такое⁈ – узнаваемое завопили изнутри. – Ни минуты спокоя, там снаружи распорядок для кого писан⁈ Сейчас швыденько всех наглых на гауптвахту!

– А ну все вон! Секретарь-комендант гневается! – гаркнула Лоуд, втягивая за дверь Фунтика и лупя по пытавшимся задержать стражницким лапам. – Сгинули живо!

Укс стряхнул с запястий веревку, помог напарнице заблокировать стулом ручки входной двери.

– Кто там вошкается и вошкается⁈ Совсем обнаглели⁈– свирепо вопросили из глубин апартаментов, и в дальней двери показался агрессивно настроенный секретарь-комендант.

Кочегар весьма изменился: отпустил волосы и усы, заметно прибавил в весе, этого даже длинная ночная рубашка не скрывала. И когда успел? Времени прошло не так уж много.

Укса старый знакомый узнал мгновенно – побледнел, замер, даже усы обвисли.

– Да как так? Я же приказывал, стражу, спецназ оформил. Упыри вы, любой наросток вольной демократии затоптати норовите… – бывший кочегар опомнился, попытался отпрыгнуть назад и захлопнуть дверь личных апартаментов.

Но Укс уже пересек просторную залу, влетел следом, сшиб с ног располневшую фигуру в просторной рубашке, вместе упали под балдахин огромной кровати. Пилоту почудилось, что он утопает – перина оказалась воздушна и бездонна, что та Бездна…

…Рядом визжали так, что в ушах звенело, прямо в каждом ухе. Укс не особо учтиво выписал подзатыльник одной девице, шлепнул по вопящим губам другую. Стало намного тише, только уткнутый мордой в перину секретарь-комендант панически бубнил:

…– Добрались москальски наймиты! Душат свободу, млянахвовсе…

Укс пихнул бывшего члена экипажа в волосатый затылок:

– Эй, уймись.

Одна из ночных стенографисток господина секретаря-коменданта – та, что побрюнетистей – метнулась с постели, явно норовя позвать охрану, но была перехвачена цепкой лже-капитаном. Визг девицы оборвался охами – после точного тычка в живот верная стенографистка согнулась, тщетно пытаясь вздохнуть.

– Не дергайся, Мальвочка, – горестно попросил секретарь-комендант. – Скончено дело, усё, финиш. Теперь запытают кляты каты. Эх, только жить почали…

– Так, ты, Мальвочка, и ты, видимо, Сильвочка – рыдать исключительно тихо, сдержанно, разговору старших не мешая, – распорядилась лже-капитан. – А лучше вообще не рыдать. Тихо сидите.

– Шо тихо⁈ Плачьте! Рыдайте! Войте!– возопил секретарь-комендант. – Меня теперь знову на каторгу кочегарную мобилизуют, а вы…

– Уймись, говорю, – предупредил Укс, слезая с кочегарской спины.

Как же, заново спятивший член экипажа был вне себя – мигом рванулся, довольно ловко обойдя лже-капитана, метнулся к дверям спальни, взревел:

– Стража!

Сбитый подножкой Фунтика крикун врезался в комод, сшиб со стены массивную картину, вновь вскочил на ноги, но схлопотал по почкам от Лоуд, охнул, наткнулся на меткий пинок пилота и рухнул на ковер. Застонал:

– Всё, вообще убили! Мальвочка, Сильви, я всих вас так любил…

– Заглох, параноик, или я за себя не ручаюсь! – без шуток предупредила лже-капитан.

– Профессор? – осознал поверженный секретарь-комендант. – Всё, вовсе нам пинахкопец…

Теперь рыдали все трое: разномастные стенографистки и безнадежно распластавшийся на ковре бывший кочегар.

Лоуд поморщилась:

– Совсем скурвился. Полагаю, увольняем?

Укс кивнул:

– По статье «за утратой последнего доверия».

– Именно! Цепи он старым друзьям вовремя сделать не может, прохиндей ленивый.

Разговор с окончательно списанным кочегаром занял изрядное время. Как ни странно, изменник занимался не только формированием личной круглосуточной канцелярии, но и мелкими полезными делами. На данный момент эвакуированный с «линзы» дирижабль находился в королевских Тайных мастерских, его даже начали чинить, правда, пока без особого успеха. Укс полагал, что с ремонтом сам справится намного лучше, важнее было то, что дезертир уже начал изыскания по поиску проходов в иные миры.

…– Та не знают они тут ничого. Это же не нормальна наука, а чистые клоуны, – рассказывал кочегар. – Теоретики самого бездельного профиля. Нет, за множественность миров они знают. Но уже лет сто пятьдесят спорят, сколько этих самых гипотетических миров существует. Свитками расчетов два библиотечных здания забиты, дискуссии пылкие. А толку – нуль! Спрашиваю, «где проходы, как их запечатать, это же величайшая опасность существованию демократии и свободе научного мира», а они дивлятся як бараны, типа «пока мы не знаем порядок цифр, бессмысленно переходить к практической части экспериментов». Вороги народа, мнах!

– Понятно, понятно, не распаляйся, – Лоуд, все еще в капитанском обличии, жевала пирожное. – Но не может быть, чтоб вообще никто практикой Прыжков не заинтересовался. Всегда найдется какой-то пытливый отчаянный доцент, да хотя бы даровитый лаборант, сопоставит факты, включит рубильник…

– Нема тут таких, – заверил секретарь-комендант. – И рубильников до меня не было. Вопиющая косность научного пидходу. Я вот сразу: «Ваше Величество, а ночничок электрический вам не угодно? Очень удобно читать в постели. И в сортире вашу гениальную партитуру писать можно, вот проектик электрифицированного ватерклозету». В мастерских, если за спиной стоять, вполне способны сделать что-то годное, технический уровень позволяет. Им прогрессивный комендант нужен был. Впрочем, что я опять все о себе и о себе. Вам же про Прыжки нужно. Тут порадовать не можу. Не нашел спецов. А я, между прочим, лицо очень заинтересованное. Ну, если вы действительно уходить собрались…

– Уйдем-уйдем, дел полно, – заверила Лоуд, выбирая следующее пирожное. – Нужно как-то ускориться с решением проблемы.

Укс молча отодвинул от напарницы блюдо с кондитерскими изделиями. Потом сама страдать будет.

Вообще поздний ужин или ранний завтрак был недурен. Пришедшие в себя, подправившие макияж и прочее Сильвочка с Мальвочкой натащили уйму яств – круглосуточный допуск на королевскую кухню у секретариата имелся. Собственно, в научном сообществе и библиотеках у секретаря-коменданта тоже имелись широкие возможности, но толку-то…

…– Всех мобилизуем! У меня агентура в канцелярскому департаменте, в буфетных и курительных комнатах – там самые толковые лапутяне. У меня одних стенографисток – двенадцать красунь, лучшие кадры королевства. Найдем Прыговой выход, вот непременно найдем! – клялся бывший кочегар. – Только вы того… не портите мои прогрессорски плани. У меня же все продуманно. Я же не для себе….

– Само собой, все для мира, для Мальвочки с Сильвочкой, – согласилась Лоуд. – Не трясись, уйдем, как только проход нащупаем. Прогрессурствуй, хрен с тобой.

– Я же для общества, у меня обширные комплексные планы, – секретарь-комендант покосился на помалкивающую Фунтика. – Мне бы допомога не помешала. Ваша Дюймовочка з вами, или тут ее оставите?

Укс без лишних слов сунул стратега мордой в блюдо с пирожными.

– Я же тильки спросил. Чисто из вежливости, – горько пояснил отставной кочегар, снимая с глаз крем.

На рассвете господин секретарь-комендант и Профессор ушли в центральную Королевскую библиотеку, верные стенографистки с записками-требованиями убежали к ведущим островным специалистам по межмировым теориям. А Укс с подругой остались на порядком замусоренной, но дивно мягкой постели.

– Никогда столько пирожных не ела, – призналась бывшая воровка.

Губы у нее и правда, были лимонные, сладкие.

– Ты же всего два и съела, – засмеялся Укс.

– Нельзя мне к вкусному привыкать. Растолстею и попадусь. Но сейчас можно мне еще послаще?

Укс постарался сделать все, что мог.

* * *

Научные изыскания пока шли безуспешно. Лучшие научные силы Лапуты были привлечены к решению проблемы, прошла тотальная мобилизация хлопальщиков и библиотекарей, но научно-практического прорыва не намечалось. Все же логику и темпы здешних научных исследований перестроить в относительно быстрые сроки не представлялось возможным. Уже пять дней промелькнуло, а кипели все те же бурные дискуссии о принципах подхода к принятию решения.

В мастерской у Укса дело шло лучше. Мастера здесь были простые, любознательные, не столь уж склонные к теоретизированию. Лет через десять и собственный аппарат запросто построят и запустят.

Лоуд прочла в Секретариате Королевского Научного общества лекцию «Организация академического места работы», но не преуспела – дебаты мгновенно ушли в сторону вопроса «где нужно ставить рабочий стол: напротив окна или у стены?» и об оптимальном количестве хлопальщиков на единицу академического часа.

– Может, спалить их аудитории все оптом? – раздраженно вопросила Профессор за ужином. – Достали, тормоза псевдонаучные. На утонченное издевательство уж очень похоже. А мы, между прочим, и за меньшее города целиком списывали.

– Смысл жечь и пинать? Только суеты добавится, – проворчал Укс. – Мыслить в таком черепашьем темпе они еще лет пятнадцать-двадцать будут.

– Что-то слишком оптимистичный прогноз. Принципиальные изменения психологии требуют нескольких поколений.

– Укс про поколения и говорит, – пояснила Фунтик. – Отпрыски секретаря-коменданта подрастут, окончательно власть к рукам приберут. Здешнему научному миру поневоле придется шустрее мыслить. Даже немного их жаль – бесполезные, но забавные и беззлобные.

– Это да. Сейчас вопрос об оплате исследовательских работ даже не поднимается, все крутиться за государственно-королевский счет, – признала Лоуд. – У секретаря-коменданта запросы относительно скромные, на корону он пока не покушается. Традиции здесь сильны, может, и выживет Лапута. Но нам эта стабильность не очень помогает. Прочно застряли в практическо-теоретическом тупике. Чертт возьми, неужели мы отсюда не Выпрыгнем?

– Уйдем, не кипишуй, – сказал пилот и посмотрел на Фунтика.

Ощущение, что расставание рядом, вот уже совсем-совсем близко, в последние дни обострилось. А дни и ночи были такими чудными. Часть научной группы перебралась в контору при Королевских мастерских, Укс экспроприировал одну из перин в покоях секретаря-коменданта. Вечерами рабочие уходили, контора пустела, ужин приносили с королевской кухни. Можно было разговаривать спокойно и наедине, да и не только разговаривать…

В счастье Укс никогда не верил, но вот в эти дни засомневался. Впрочем, к демонам точности словесных формулировок. С Фунтиком было просто хорошо.

По комнате ползли предутренние тени, на перине было тепло.

– Странное ощущение, – невнятно сказала Фунтик, уткнувшаяся носом в мужское плечо. – Каждый день как последний, хочется быстрее уйти. Чтобы побыстрее вернуться. Не сюда, конечно, а просто к тебе. И даже иногда кажется, что такое вполне возможно.

– Так оно и есть. Не спорю, сложное дело. И вариантов много. Если нужно, я потом у вас останусь.

– Не, там плохо. Иногда до невозможности плохо, тоскливо и страшно.

– Выдержи, пожалуйста. Когда Лоуд с…гм, основной научной группой туда доберется, станет если не хорошо, то повеселей уж точно.

Фунтик вздохнула:

– Не сомневаюсь. Помоги нам боги всё правильно сделать. Даже думать жутко…

Нет, подруга пилота не была трусливой. Немножко склонной к «поплакать», это верно, такое уж строение слезных железок, чуть что, открываются шлюзы.

И успокоить Фунт Лиха всегда сложно – маленькое тело было жутко требовательным, упрямым, не желающим расслабляться. Укс вел хитрую осаду, мягкий и настойчивый штурм, и этот вкрадчивый неспешный процесс дико нравился пилоту…

Логос в эти ночи вообще не желал мешать: как отваливал с вечера, так только к завтраку и появлялся. А этим утром вообще опоздал.

Шум, вопли, странный, смутно знакомый звук. Дрему смыло, Укс скатился с перины, выхватил нож. Фунтик уже сидела с пистолетом в руке.

– Эй, спите что ли⁈ – орала во дворе мастерских Лоуд. – Вставайте! Свершилось! А я говорила, я предрекала!

Укс распахнул дверь.

Профессор прижимала к груди и тискала черного зверя – не особо крупного, но мускулистого, с уродливой, но обаятельной мордой. Зверь взвизгивал и взгавкивал, радостно лизал физиономию главной научной руководительницы.

…– Я утром к фонтану выхожу, а он бежит, ругается! – счастливо рассказывала Профессор. – Я говорила – только на собственную научную школу и можно рассчитывать! У нас опыт нестандартных решений, тщательно наработанная интуиция!