Текст книги "Штурмуя Лапуту (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

– Чувствую себя поганой аристократкой. В душе все бурлит, возмущается и булькает в приливе невыносимой классовой ненависти! – объявила Лоуд, заваливаясь на койку. – Прям всякие буйные мысли рождаются. Как думаешь, найдется здесь «линза», которую можно наречь Баунти?

– Уймись. Отвлекаться нам некогда, ты и сама это помнишь. А если тут и есть райский остров, то кэпша «Генриетты» оттуда родом.

– Думаешь? По первому впечатлению, она должна столь же манить мужчин, как и отпугивать. Как любое сверхъестественное природное явление, – предположила Профессор, изучая прореху в некогда роскошной наволочке.

– Не раздергивай, пух полезет, – предупредил Укс. – Постельное белье в этих мирах крайне сомнительного качества. А насчет кэпа… кто сказал, что ангелы похожи на плюшевые игрушки?

– Видимо да, тут ты прав. У ангелов вообще не ваниль, у них духи порезче. Слушай, а ты не хочешь посоветоваться со старым боевым товарищем, кое-что смыслящим в проведении дерзких экспериментов над людьми? Да, пусть я на личных человеческих отношениях и не специализируюсь, но все же.

– А с кем мне еще говорить? Конечно Светлоледя, Фло, Ква и Блоод, капитан Жо с женушками, Андрюха с Манькой, и еще два десятка наших знакомых разбираются в теме чуть лучше, но ты идешь сразу после этого ТОП-списка. Учитывая, что рядом опять только ты с Логосом и слоняетесь, с вами и буду советоваться. Но в нужный момент, а не просто языки почесать.

– Поняла. Ну и зануда ты, Уксик. Ладно, спи. Ночь будет тоже… занудная.

Укс действительно заснул – усталость давала о себе знать. Но как вернулась Фунтик, слышал, и время отсутствия отметил. Но об этом следовало подумать завтра, как говаривала одна красотка, знаменитая своим очарованием и эксцентричными любовными отношениями с Логосом.

Глава одиннадцатая
Абордаж и иные мероприятия

Любоваться берегами опротивевшего Сан-Гуаноса желания не имелось. Укс завалился спать, слегка поворочался на непривычном матраце и, как это называют в старых мирах, «вырубился». Пистолет лежал под подушкой, дротик с навинченным наконечником стоял у койки, если что, Профессор предупредит, растолкает.

Никто не будил, проснулся пилот сам – от духоты. Окно оказалось закрытым, каюта пуста. Ворча, Укс встал, открыл рамы и тут же закрыл – снаружи шуршал дождь, но несмотря на влагу, невыносимо перло навозом и мокрой гарью. Тьфу, Логос их поимей, неужели теперь заново к городской вони привыкать?

На палубе негромко переговаривались вахтенные, «Генриетта» висела у причала. Понятно, часть команды отправилась по ремонтным делам и в кабак, а у трапа наверняка торчат бдительные монахи-часовые. Наверное, и на борт поднимались, но экстерриториальность контрабандистов – закон непреложный, если местная власть его нарушит, так и вообще без всякой связи и товаров с иных «линз» останется. Святой Трибунал хоть и безумный, но не настолько.

Укс лежал, закинув руки за голову, вяло размышлял о природе и заразности безумия. Логос особо не досаждал, видимо, шатался где-то вместе с Профессором. Да и шмондец с ними, с обеими. В смысле, с обоими.

Нет, чего себе лгать. С обеими, и наплевать сейчас на Логоса.

Тянуло обратно в сон. Там было спокойнее. Укс подумал, что чувство, обозначаемое как «грусть», его давненько не посещало. В последний раз, наверное, пересеклись, когда Грушеед женился. Тоже вполне естественное событие, ожидаемое, пережить вполне можно. И то, что Фунтик творит, тоже можно легко пережить. Всё идет единственно логичным и естественным путем. У этой особы из всего вооружения только умение массажистки, симпатичная попка и неполный магазин «вальтера». Еще неглупые мозги. Выживать и побеждать с таким раскладом весьма непросто. Мозгов ей можно было бы иметь и побольше. С другой стороны, мозги не золото, их попутно спереть не выйдет. Что у человечка есть, то и есть. Это опыт и знания нарабатываются, а ум не очень. По крайней мере, сам Укс не сильно-то с годами поумнел. Хотя и Лоуд постоянно рядом, да и иные умные люди и нелюди.

Всё, шмондец какой-то, совершенно думать не хочется. Отставить в сторону и забыть. Грусть изживется. Воровка права, нужно о будущем думать. Поддерживать и завязывать полезные связи со старпомами и моряками, экономить деньги и силы, решать главные задачи. А чудесные моменты и чувства когда-нибудь потом вспоминать станем. А может они и окончательно изживутся, унесет новыми ветрами и течениями, истает грусть. Да что ж так душно-то?

…– Эй, сурок летучий! Прочухивайся.

– Уже не сплю, – заверил Укс, выныривая из нехорошей дремы. – Что там?

Лоуд сунула напарнику кружку с компотом:

– «Что-что», понятно что. Видимо, уже наклевывается проблема, взбодриться нам придется. Это ж Сан-Гуанос.

Пилот цедил компот, скреб в затылке, окончательно просыпался.

– Ты вообще где была?

– У кэпши. За жизнь беседовали, на пристань любовались.

– Понятно. И что там, если конкретнее?

– Караул сменился. Но отстоявшие смену братья не ушли.

– Угу. Матросы из кабака и ремонтники не вернулись?

– Естественно, нет. Полагаю, братья если что и рискнут предпринять, то в самое ближайшее время.

Укс кивнул и зевнул, прикрыв ладонью пасть.

– Спросить ничего не хочешь? – с интересом уточнила Профессор.

– Нет.

– А я все равно скажу. Красотка твоя под чехлом на палубе спит. Сказала, что ей в каюте душно.

– Это верно. Душно.

– Еще как. Вы же душнилы еще те, редкостные. Решили вести честную циничную линию, так и вперед, превозмогайте. А то она боится с тобой в каюте остаться: вдруг ты домогаться начнешь, а она не устоит. Или наоборот, она начнет домогаться. А если столкнетесь на встречных курсах домогания, так и вообще корабль полыхнет в безумной детонации страсти.

– Уймись. Вот насчет этого самого тебя никто не спрашивал.

– Да когда меня спрашивать-то нужно было? Я, между прочим, действующий член всесоюзного общества «Знание», мне без чтения лекций нельзя. Но вообще-то наблюдать смешно, – Лоуд хихикнула.

– Куда смешнее, – проворчал Укс, надевая сапоги. – Мы идем или трепаться будем?

– Да куда спешить? Известят. Снаружи все жутко серьезные, вооружились, по местам засели. Только Фунтик еще делает вид, что дрыхнет. У вас жутко много общего.

– Мы пассажиры, нам дрыхнуть и положено. Одна ты, лектор шмондецовая, бродишь и бессмысленную фигню несешь.

– Я на Орех-острове отоспалась, – Лоуд прислушалась. – Во, начинается первый акт.

Борт «Генриетты» располагался почти вровень с настилом причала – так было удобнее для разгрузки. В конкретно этот внеплановый заход с корабля ничего не сгружали, просто были перекинуты сходни, охраняемые с одной стороны парой вахтенных с мушкетами и кортиками, с другой четверкой рослых братьев-монахов, сейчас удвоивших свое число. Особо угрожающим скопление инквизиторов не выглядело – обе стороны знали, что в бою на палубе шансов у святых братьев немного. На корабле оставалось еще два десятка членов команды, моряков опытных, бывалых. В абордажной схватке даже цепные гребуны-вертуны станут биться на совесть, поскольку «цепной матрос» это скорее должность по штатному расписанию и ограничение жалования, чем реальное невольничье положение. Что и говорить, «Генриетта» – корабль специфический, из узко-профильной «фаты» тут всё оригинально.

Сейчас палуба уже откровенно оживала – скрывать настороженность не имело смысла. У борта появлялись моряки, правда, оружие держали не на виду. А от приземистого здания складов через портовый двор двигалась колонна. Факела давали света немного, но уже были видны до зубов вооруженные братья и конвоируемые моряки – у этих руки скручены за спиной, морды разбиты.

– Совсем обнаглел Гуанос, – хладнокровно констатировал появившийся на мостике старпом Гюнтер.

Про местный поганый городишко и его нравы Укс недурно знал и раньше, сейчас смотрел на мостик и пытался непредвзято оценить старпома. Здоровенный, конечно, прямо сплошные мышцы, физиономия суровая, но не лишена приятности. Уверенный, знающий. По сути, выполняет технические обязанности капитана. Важная игровая фигура, спать с таким влиятельным человеком одинокой девушке весьма полезно, насчет этого Логос возражений не найдет. Приятен ли девушке сам процесс – вопрос более сложный.

Укс пожал плечами, отвел взгляд от мостика и сосредоточенно замершего старпома. Фунтик – порой весьма неслышная в движениях – оказалась стоящей рядом с воздухоплавателями. На миг встретились взглядами. Нет, она в самую меру глупая – вот точно на уровне пилота-дурака. Всё знает и понимает, шмонда этакая, и грустно ей так же.

– Э, может вы потом переглядываться будете? – немедля влезла Профессор. – Фунт-лиха, ты с нами?

– Если не возражаете, – тактично сказала негодяйка.

– Ничуть. Ты надежная, – заверила Лоуд и уточнила. – Когда не дуришь.

– Вообще не имею привычки дурить, – с некоторым пафосом намекнула Фунтик – похоже, она здорово нервничала.

– Унялись обе. С этим… – Укс указал на опущенную руку девушки, широкий рукав «рясного» платья определенно скрывал пистолет… – с этим экономнее. Ты за моей спиной следишь, на Профессоре общая стратегическая ситуация, оценка и подсказка. Тебе с борта точно не сходить – затопчут. Лоуд опытная, ей самой виднее. И не надо мне сейчас возражать. Я недоспал и нервничаю.

– Ладно, – покладисто согласилась Фунтик. – Уточнить-то можно?

– Это сколько угодно, – пробурчал Укс.

– Святой Трибунал сначала будет заложниками угрожать, потом на абордаж пойдет. Значит, бой на борту будет. Так?

– Наполовину. На абордаж они не пойдут.

– Почему?

– Вот ты наивна, прям как ребенок, – ужаснулась Лоуд. – Если их на борт пустить, так переломают всё, нам же потом придется еще дней десять в порядок приводить снасти, палубу и пропелерки. Кому оно надо? Это и кэпша знает, и твой могучий красавчик, он довольно эрудированный с виду.

Фунтик хотела что-то сказать, но воздержалась, только губы чуть запрыгали. Слаба она на слезы, это точно.

Укс почувствовал, что злится все больше. И натухлый Сан-Гуанос злится, и на эту бессмысленную возню, на опять усиливающийся дождь, на действительно привлекательного и эрудированного старпома, на женскую глупость. А больше всего на собственную тупость – желание кого-то убить, причем немедленно и в большом количестве, накатывало, словно нэка хлебнул. И причина понятна – вот она, рядом стоит.

Укс постарался выдохнуть и расслабиться, протер рукавом узкое жало дротика.

– Э, пилот, ты слишком далеко не вздумай залетать, это же Сан-Гуанос, тут сапоги живо изгваздаешь, – с улыбкой предупредила Лоуд.

Тоже обеспокоена. Вот же… ситуация банальная, а сами ее и усложнили. Идиоты идиотские.

На пристани пылали десятки факелов, замер неровный строй плененных моряков, за их спинами и вокруг скопились смутные рясы, блестели наконечники копий и гизарм.

– Это переговоры! – объявил, выходя вперед, монах весьма склонный к ожирению. – Эта… которая у вас за капитана, пусть выйдет.

– Мне говори, – отрезал стоящий на мостике старпом Гюнтер.

– Ваша шлюха слышать должна! – рявкнул монах, нашивки которого в неверном свете факелов разглядеть не получалось, но наверняка немалый чин Великого Трибунала. – Вытолкните ее сюда!

Кэпша на мостике выступила из полутьмы, откинула капюшон.

Матовое лицо, темные и порочные губы, голова гладкая, безволосая – но столь безупречной формы, что именно эта нечеловеческая мраморная гладкость и казалась единственно верной, естественной и совершенной, – начала блестеть от капель дождевой воды, сияние это разливалось, затмевая свет фонаря на мачте, заиграло в огромных камнях капитанских серег.

Суровый монах довольно шумно вздохнул и крикнул:

– Великому Трибуналу нужен ваш корабль. Сейчас меняем капитана, охрану, делаем три рейса. Они неотложны! Никто не пострадает. Возвратитесь из рейсов с маслом, вернем вам демоншу, оплатим доставку товара как обычно. Получите благословение святого дона Рэбы. В противном случае начинаем поочередно обезглавливать заложников. До утреннего колокола они все умрут, и вина за их смерти ляжет на глупых упрямцев и бесстыжую грешницу-главаршу!

Капитанша «Генриетты» в вопросительном жесте подняла пустую ладонь – было видно, как барабанят по пальцам и кольцам частые капли дождя.

– Это все? – перевел капитанский вопрос старпом.

– А что неясного? – удивился высокопоставленный монах. – Про наши подвалы для упрямцев подробно рассказать?

– Это лишнее, – заверил, морщась, старпом Гюнтер. – Полагаю, капитану нужно подумать, а вам следует отпустить часть заложников. Это будет считаться проявлением доброй воли…

– Какой-какой воли⁈ – изумился опытный монах.

Видимо, капитан «Генриетты» обладала похвальной быстротой мышления и скоростью принятия решений. Резкий жест ладони – уже перевернутой, дерзко блеснувшей камнями перстней – отрицательный, повелительно накрывающей весь мир.

Повинуясь безмолвному приказу, связанные моряки как подкошенные рухнули на мостовую пристани. Мгновенно развернулись фальконеты на борту «Генриетты», мелькнули в дожде точки давно зажженных фитилей… Залп вышел чуть разрозненным, но мгновенным и разящим – картечь проложила изрядные просеки в шеренгах монахов…

…Предусмотрительная Профессор успела зажать ладонями уши – капюшон плаща и верные беруши страховали уязвимые органы земноводного слуха, но страховка уж точно не помешает. Лоуд от души выругалась, но Укс уже не слушал – прыгнул далеко на причал…

Пассажиры стояли в стороне от мостика и сходен, практически на самом носу корабля, и это было совсем не случайно. Фланг выглядел более удобным для контратаки, собственно, с флангами боевых построений так обычно и бывает…

Укс, держа тичон у бедра, проскочил по причалу. Пилот выглядел некрупным, не очень-то мощно вооруженным, практически неопасным. Обычно эта иллюзия здорово выручала. Сейчас же помогало еще и то, что был одет в рубаху, наскоро перешитую из рясы. Мешающий капюшон пришлось откинуть, но все равно – невзрачная тень, одна из многих…

…вот злобы скопилось на десятерых. Бывший боред и в обычные дни излишним добродушием не страдал, а сегодня нервы ссохлись и скрутились как старинная праща…

…Мечущиеся фигуры в промокших рясах. Вопли, разрозненный грохот мушкетов и аркебуз, вонь пороха, кислого пота и навозной жижи…

…Мгновенно вскрыт фланг строя, скользит пригнувшаяся фигура между ряс-теней, шипят в лужах упавшие факела – все смутно, зыбко, и вход в плоть удлиненного граненого наконечника кажется слишком легким, безвредным. Смрадные тени и чувствуют-то касание полированной стали с опозданием. В печень и в пах, под ребра и в почку – не оружие, касанье стальной указки… боль придет позже. Еще одна тень между прочих теней, непричастно скользящая сквозь хрипы, взывания к святому дону Рэбе, сквозь плеск луж под сандалиями и сапогами…

…– Мушкет! – орет Профессор с борта, как всегда излишне громко, поскольку уши у нее «в громком бою» запечатаны берушами.

… красноватый взблеск выстрела, свинцовый «орех» пули пронзает тьму и струи дождя, но Укса на прицеле уже точно нет. Он опять в стороне, в тени ряс и топочущих ног, рискующий быть сбитым в лужи, но почти невидимый…

… Грохот орудия – это со стены склада палят припоздавшие монашеские канониры, каменное ядро что-то сшибает в рангоуте’Генриетты'. На борту же фальконеты еще не успели перезарядить, там лихорадочно трамбуют заряды пороха, у сходен уже хрустят и лязгают скрестившиеся гизармы, копья, корабельные багры…

…Захваченные матросы лежат пластом, желая поглубже втереться, втиснуться в грязную воду – порой дивные вязкие лужи Сан-Гуаноса кажутся даже мелковатыми. Не то чтобы эти люди уж совсем беспомощны: ноги свободны, сильным матросским плечом можно сбить и крепкого осла. Но вскакивать со связанными руками заведомое безрассудство – вокруг до зубов вооруженные святые братья-ослы. Уже лежит бездыханным с разрубленным затылком один из матросов – нет, не пытался бежать, просто не повезло…

…– Туда уходим! – рявкает Укс, вздергивая на ноги коренастого корабельного плотника…

…Рычит ближайший монах, замахивается… встречный наконечник тичона достает его глазницу первым. Моряк кидается в ноги соседнему брату святого Рэбы, подсекает… остальные пленники, сориентировавшись, неуклюже пытаются встать, драпануть в обход. Руки им сейчас освободить не удастся – наручники корявы, примитивны, но это железо, и развинчивать грубые болты некогда…

…Укс успевает еще кому-то помочь, но это не дело. Сейчас дело – прикрыть от клинков и копий – слишком очевидны удирающие матросы…

… и пилот с дротиком сейчас очевиден. Не потому что стал выше, мощнее, импозантней, а потому что отвлекает на себя…

… еще быстрее, поярче и понаглее действия одинокого бойца, миг, когда можно, как говорят в Старом мире, «отвести душу», открыто отнимая жизни и калеча, заливая своей ненавистью всё вокруг…

– Всё выше и выше и выше… – орет Укс, орудуя тичоном. Не очень длинное древко, светлое, с неочевидной ребристостью древесных узоров, идеально лежит в руках. Таких древков уже не делают, ну, разве что изредка и очень знающие мастера. Под клинок не попадаем, не портим…

– … и выше, стремим мы полет наших птиц!…

…Что-то густо пошли, уже и не пронырнешь, сущая скотобойня вокруг… наконечник едва не увязает, упрямые ребра скрипят по стали… тесно…

– … дышит спокойствие наших границ…

…Нет никаких границ лично у пилота, разве что границы личного пространства, в которых вечно и демоны не знают, что творится…

…Что ты лапу тянешь, скотина небритая? Ладно бы кинжалом тыкать норовил…

… острие тичона выскальзывает-возвращается из-под мышки толстяка…

– … творя невиданный полет! – чеканились строки древнего поэта, носившего почти здешнее гордое имя Павел Д. Герман.

Это верно, вон и Логос одобрительно свои редкие зубы скалит. Хуже, что резерв Трибунала идет наперерез. Судя по стремительности и целеустремленности – это славные рубаки Дальнего Ночного Дознания. Немного, мечей пять. Но на группу удирающих пленников хватит с лихвой, уж очень неуклюжи и медлительны «безрукие» матросы. Кажется, это тот самый «пипец пришел», как гласит лаконичная формулировка философов Старого мира…

Орать, привлекая внимание, неуместно. Лучше провозгласить гордое:

…– Наш каждый нерв решимостью одет…

Без сомнения, заметили, собственно, на Укса и метили, ему наперерез и шли…

…Весь причал кипит в бою, в крови, дыму, воплях, скользких кишках и звоне боевого железа. Удерживает сходни команда «Генриетты», изредка палят аркебузы и фальконеты – толку от которых сейчас немного. Но лужи под сапогами, без сомнений, стали много глубже и краснее. Славна и бессмысленна битва. И только тут – на фланге – и бойцов меньше и смысл очевиднее…

… трое против пилота. Еще двое «ночных» заранее отделились, нагоняют удирающих к носу корабля моряков. Тем не уйти – нагонят. И Уксу не уйти – здесь, на виду, средь просторной лужи, обмануть не получится. Морды Ночных спокойны, уверенны. Старший из них держит пистолет – огромный, «неандертальской», как не замедлила бы выразиться Профессор, модели – спешить с выстрелом не будет, только наверняка пальнет.

– Так-так, беглый грешник, а? – узнал один из дознавателей.

– О, помните, да? – восхитился Укс, поигрывая опущенным почти к сапогу наконечником тичона.

– Бросай пику, – предложил «ночной». – Еще поживешь, расскажешь, как сбечь умудрился.

– Так небось, больно рассказывать будет-то? – засомневался пилот.

– А ты как дума… – договорить дознаватель не успел, пошатнулся и начал падать в лужу…

…первого пистолетного выстрела с «Генриетты» Укс и вообще не слышал. Просто надеялся, что он будет. Второй «бах!» отчасти расслышал – легкая пуля пронзила плечо старшего «ночного», тот покачнулся, так и не успев поймать на верный прицел подвижного пилота…

…Укс успел уйти за спину раненого, частично загородиться. Оставшийся целым дознаватель тоже отпрыгнул, разрывая дистанцию, давая себе простор. Меч у него был средненький, на такой клинок знатоки только губу презрительно оттопырили бы. Но ведь умеет шмондюк работать…

… тот момент, когда Логос, инстинкт самосохранения, и Профессор с корабля в один голос заорали:

– Рискуй!…

Укс метнул дротик…

– … Воздушный флот сумеет дать ответ…

Чем тичон хорош – его истинные возможности только многолетний хозяин и осознает…

…Был в руке дротик – а уже в груди врага торчит, вонзившись более чем на треть. Садится на колени «ночной», еще не поняв, но мигом ослабев…

– Не-не, даже не думай… – ворчит Укс, уходя по дуге от ствола пистоля-«неандертальца», так и норовящего упрямо довернуть, настичь стволом подвижного противника. Заплетаются ноги старшего дознавателя, мутнеет от боли в глазах, но норовит пальнуть-свалить, до последнего старается…

…если и есть на Сан-Гуаносе дельные людишки, так это Ночные Дознаватели. Но не по ту сторону битвы стоят умелые святые братья, так что исход один…

…нож уже в руке Укса – сей инструмент еще попривычнее дротика, накануне подточен-подправлен. Входит клинок под монашескую лопатку, с трудом, но пробивает, вполне себе милосердно, почти не больно, злоба пилотская по большей части уже схлынула…

…левой рукой Укс перехватывает оружие врага – да упаси нас боги, этот пистоль весом с фальконет, не меньше. И не хочет лапа отдавать, вот мертв святой брат, а цепляется. Вояка, того не отнять…

Работать огнестрелом пилот не любит, даже прогрессивных стволов избегает, а тут вообще кошмар неподъемный, да еще рука левая. Пупка-мушка находит спину настигших матросов «ночных» – падают там люди под ударами. Спуск тугой, скрежет курка, чуть запоздавшая вспышка на пороховой «полке» – пшш! бубух! Отдача чуть не ломает кисть руки…

… целился в середину обтянутой рясой спины, попал гораздо ниже и левее – боевого монаха швырнуло вперед, свалил еще кого-то из матросов. Напарник «ночного» обернулся…

… но до него далеко. Укс с облегчением метнул пистолетное чудовище в одного из святых братьев, не особо активно штурмующих сходни. Попал по загривку, не особо удачно, но смотреть было некогда…

… что с тичоном не так гармонично – при метании дротик вонзается глубоко, сразу и не выдернешь. Пришлось наступить на грудь мертвеца, изящное древко наконец поддалось…

… набегал последний «ночной». Дело не в том, что за своих отмстить норовит, просто кто же опасного противника за спиной оставляет?..

… не, не добежал. Ноги враз ослабели, заплелись, упал, неловко попытался о меч опереться. Э, да что уж теперь…

… скользнувший навстречу Укс кольнул-добил в затылок. На спине дознавателя уже темнела крошечная пулевая отметина-дырочка, торчал из-под пробитой рясы железный завиток – да, носят кольчуги местные спецы. Бесчестная манера, Логос подтвердит – в железном плетение наконечник тичона иной раз норовит намертво застрять. Ладно, простим «ночных»…

…– Всё выше, и выше, и выше…

Определенно стало полегче. Не в военном смысле – резервов у Святого Трибунала еще немерено, сейчас вторая волна нахлынет. Но вот лично Уксу стало веселее. По причинам сугубо неопределенным, далеким от чисто военно-тактических…

… помог раненному моряку перевалиться за борт – тут со связанными руками попробуй переберись, а уж с распоротой ляжкой…

На палубе принимали раненых, деятельно участвовала Лоуд, а вот…

– Ну блеснул! – завопила Профессор. – Эстет! Чистая работа в грязном месте! Стиль «дождливая тень, надлужный ниндзя»!

– Да уймись уже! – взмолился Укс, спешно обтирая дротик.

– А я все равно не слышу! – радостно напомнила напарница, отволакивая раненого. – Но я все запишу попозжей!

Именно что «попозжей». Ничего еще и близко не кончилось. Из-за складов показался новый монашеский строй. Этим воякам атаковать будет сложновато – поле боя порядком подпортилось, замусорилось.

Укс с некоторым любопытством оценил результаты дежурного эксперимента. Как там – в каноне – гениально отображалась трагичная стуация? «Словом, видно было, где он шел». Увы, здесь ничего подобного: просто кучки тел в рясах, некрасиво и беспорядочно валяющиеся в лужах, а частью вообще всё еще пытающиеся уползти и отковылять подальше от недоброй «Генриетты». Да, далеки мы от истинной талантливости, высшего мастерства, да и вообще тут не в одну харю красиво режутся, а с чувством должного коллективизма, да еще в дождь.

Ерунда это. Наша классика – вообще не классика, тут всё иначе.

Укс, окончательно утеряв интерес к оценке промежуточных результатов и планам на дальнейшее сражение, оглядел палубу. Да где же она? Вряд ли в трюм или каюту шмыгнула. Твою ж Логос, аж глаза заболели…

… вот. На мачте, невысоко… мачты у «Генриетты» толстые, надежные, почти не видно меткую воровку, но коленка торчит…

Укс погрозил кулаком – догадалась, убрала ногу. Ну, слава богам, определенная разумность сохранилась. Сейчас продолжится работа…

К кораблю надвигалась серая волна ряс, грозно и довольно бессмысленно склонившая-нацелившая многочисленные копья. Сейчас «Генриетте» отдать швартовы было бы самые время.

– Команде – готовность! – гулко донеслось с мостика.

О, у «Генриетты» даже боевой рупор в нужный момент нашелся.

– Летун, уши! Уши! – крикнул ближайший моряк, кидая на палубу багор, падая на колени и зажимая собственные уши.

– Уксик, не зевай! – громогласно подсказала Профессор, хлопками ладоней вбивая беруши еще поглубже.

С мостика доносился уже не медный глас рупора, а странное шипение. Стояла в одиночестве там леди-кэп, уже без плаща, узкая, невыносимо стройная. Темное платье почти растворилось в дождливой тьме, только драгоценности мерцали. Все шире разводила раскинутые крыльями руки, и нарастал шипящий звук. Хороша, конечно, безумно…

Опомнившись, Укс метнулся к мачте:

– Прыгай! Поймаю!

Уже не слышит.

Фунтик зачарованно смотрела на мостик…

Шипящий звук перешел в иную высокую ноту. Объяснить, как он воздействует, было невозможно – просто захватывал, заставлял слабеть руки и ноги. Понятно, Укс и раньше слышал о подобной магии – ее разновидностей, способов и последствий воздействия насчитывалось многое множество. Леди-кэп применяла одно из самых простых заклинаний, но добавляла что-то личное. Ну, с магией так и бывает – к ней уникальный талант нужен, без него стандартные чары – хоть все тайные книги перечитай и у знаменитых магов сто лет обучайся – так и останутся слабыми фокусами. И насчет этого закона природы только богов поблагодарить остается, поскольку если бы действенной магией каждый желающий мог овладеть, окончательный хаос в мире воцарился. Пришла бы беда непоправимая, вот точно как с интернетом в Старом мире.

Истерично бахнула пушка от склада, хлопнула пара монашеских аркебуз – грубые звуки угасли в нарастающем пении…

… или не в пении? Как-то иначе этот звук следовало именовать, но Укс ученым себя не числил, не до уточнения терминологии сейчас было.

…настоящим и окончательным человеком пилот тоже не был, слух имел музыкальный, но не очень тонкий. Благоразумно открыл рот пошире – должно помочь…

…пение стало невыносимым.

Нужно его превозмочь, оно еще возможно…

… Фунтик рухнула со ступеней-скоб мачты беззвучно, только подол парашютиком вздулся. Пилот поймал, хорошо что невысоко и легкая, и прямо в руки…

… окончательно дурея, смотрел на причал – полегли ряды трибунальского воинства – всё сплошь в телах, только одни поверженные уши зажимают, корчатся, другие недвижны в лужах крови и дождя…

По палубе брели матросы, не очень уверенно держащиеся на ногах. Судя по всему, уши у них заткнуты. К швартовым концам направляются, отчаливает «Генриетта», медлить смысла не имеет. У грот-мачты торчала Профессор, руко-лапы молитвенно сложены у груди, не сводит взгляда с капитанского мостика, ну да – там уникальное научное явление, позже опишем, обоснуем, тут на полноценную и бесподобную лекцию хватит…

… а некоторым, между прочим, дурно. Укс посадил сомлевшую воровку под мачту, вынул из бессильной ладошки «вальтер», сунул оружие в карман своих штанов. Совсем обеспамятела бедняга. Много ли ей нужно – человечек, да еще крошечный. А вдруг это пение надолго повлияет?…

… стихала, угасала песня-вой. Раскручивались исправные пропеллеры на мачтах. Жива команда «Генриетты», хотя и пришиблена. Возятся матросы со швартовыми, затаскивают канаты на борт – сами как пьяноватые, лишних движений много…

Укс помог со швартовым. Вместе с одуревшим узколицым моряком спихнул за борт тело монаха с разрубленной головой. Размывали кровь на палубе капли неслышного дождя, уже стихла жуткая песнь, но нормальные звуки так не вернулись. Укс не знал, чем матросы уши закупорили, но самому пилоту в голову словно ваты напихали, очень щедро, аж на мозг давила…

…подскочила Профессор, пхнула в шею, показывала на пристань…

… и на атакующую «Генриетту» толпу… именно толпу…

…неслись к кораблю монахи, без всякого строя, кажется, даже не особо вооруженные, но настроенные крайне решительно, наступающие на спины лежащих, прыгающие чуть ли не по головам собратьев в вере. Отягощала бегущих какая-то ерунда в руках и за плечами, полы ряс подобраны-подоткнуты, вот у того монаха ноги на редкость стройные…

…Укс в ужасе потряс головой – стали прорываться звуки, появляться внятные мысли. Не-не, это вовсе не колдовство на пилота повлияло, и сексуальную ориентацию обратным знаком не повернуло. На бегущие ноги глянул, поскольку они женские, в смысле сестринские. Монашка, симпатичная, только судя по мордахе, вконец ошалевшая. Вопит что-то, глаза выкатив. Собственно, они все кричат…

… Смысла вопля наступающих Укс осознать не мог. И со слухом нехорошо, и орут невнятно, хотя и дружно. Десятка три целеустремленных братьев и сестер, видимо, группа прорыва, намерены заслон у борта опрокинуть. Вполне могут успеть. Возглавляет набег неюный монах – несется кривоного, почему-то хромая на обе ноги, к груди прижимает саквояж. А багажик-то знакомый…

…– Да очнешься ты или нет, нахрен⁈ – орала Лоуд чуть ли не в ухо. – Побьют же сейчас…

… да, Укс хотя и считал себя мужчиной прогрессивным, относящимся к слабому полу корректно и равноправно, но убивать женщин не любил. С монашками резаться это…

…тьфу, Логос, где ты шлялся⁈

…Всё сложилось: и саквояж, и смысл воплей, и суть происходящего…

… Это не атака, это наоборот. «Спасите!» они орут…

… Непонятно, можно ли считать подобную попытку исхода антиподом атаки, тут трусливый Логос опять куда-то удрал. Но вот она ситуация, вот он, маг Коровал Проницательный, возглавляющий группу незаконных эмигрантов и эмигранток. Понятно, свалить с Сан-Гуаноса – желание весьма естественное, но…

… соображал Укс плохо, в голове по-прежнему была вата. Собственно и без нее как тут решишь, что делать? «Генриетта» не резиновая, а этот монашеский сброд – еще те пассажиры…