Текст книги "Штурмуя Лапуту (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

– Что, брат, нога?

– Ой, и нога, и ребра, и копчун помяло!

Имело смысл проявить милосердие. Укс забросил руку пострадавшего на свое плечо, вместе поковыляли к воротам. Дождь, само собой, усилился, лило вовсю, но стало как-то праздничнее – за стеной замечательно пылал смоляной склад, все вокруг стало черно-алым, нарядным. Там, у пожара, да и в епископальных покоях, в башне Песни Истины, на стену которой достаточно уверенно лез огонь, орали сотни голосов: злых, панических, и даже отчасти пьяных. Прямо картина «Последний день Помпеи» в аудио-версии.

Стражи на воротах осталось немного – большая часть убежала оцеплять стены – но и здесь бдили в оба.

– Эй, калеченных куда? – издали завопил Укс, не делая попытки приблизиться. – Брат помирает, копчун пробит насквозь! Повозки где?

– Да откуда повозки? Не подошли еще, – злобно ответил старший брат-стражник, сжимая взятую наперевес гизарму.

– Что, вообще ничего нет? – ужаснулся Укс. – Помрет же сейчас, нам потом…

– Мы тут при чем? У нас приказ! Вон – на бочку грузи, вези в «Блаженку».

Раненый горестно застонал – видимо, госпиталь, известный как «Блаженка», по целительному залечиванию копчунов не специализировался.

– Ну получше, чем ничего, – успокоил Укс, подводя пострадавшего к повозке. – Сейчас к лекарям, там полегчает.

Осел упряжки с откровенной ненавистью покосился на Укса. Ага, знакомый, видимо, недавно заехал за новой порцией отходов, а тут началось, в панике и толчее с привязи сорвался, забился с бочкой в угол двора. Где возница неведомо, придется так обойтись…

…– Живей, живей проезд освобождай, сейчас Дальнее Ночное Дознание прибудет! – вопили охранники.

Укс не огрызался, занятый выводом перегруженной повозки – потоптанных на нее набилось человек десять. Кстати, ослы – вообще совсем как люди: вроде и некоторый опыт у пилота имеется в ослином пилотировании, а стоит вожжи взять – каждый ушастый непременно норовит упереться в лично своей, сугубо оригинальной манере.

Вонючая и перегруженная повозка оказалась за воротами, Укс уже хотел обратиться к Логосу с умным замечанием, но тут загремели копыта – по улице мчался до зубов вооруженный конный отряд. Осел икнул, братия воззвала к святому дону Рэбе, санитарно-канализационный транспорт чудом успел прижаться к стене. Мимо пронеслись всадники в коротких боевых рясах, сходу влетели в ворота, оставив за собой запах едкого пота, кожаных ремней и предчувствия непременных и безотлагательных пыток кого попало.

Конные дознаватели Уксу совершенно не понравились. Слишком лихие, шустрые, к лицу ли этакие скорости чинному и неспешному Сан-Гуаносу? Пришлось дать нешуточного пинка упрямцу-ослу, покатили прочь, цепляясь осью о стену, чуть ускорились. Но и беспокойство ускорилось, не думало отставать, подумалось, что милосердия должно быть в меру. К счастью, стена Великого Трибунала закончилась, повозка выкатилась на улицу с жилыми домами…

На ограду Укс прыгнул бесшумно, перебрался на навес, оттуда прошел по карнизу на собственно крышу дома. Угадал – по улице вновь грохотали копыта, летели брызги луж, на этот раз скакали уже обратно – от Епископального замка. Издали заорали:

– Стойте, нечестивцы! Стой, говорю!

Уже с крыши дома Укс глянул – трое всадников окружили и теснили повозку, замученный осел в ужасе заревел, потоптанная братия дружно завизжала.

– Где он⁈ Где⁈ – по-львиному ревел дознаватель.

– Кто? Ой, да за что стегаете, святые отцы⁈

– Туточки он был, вот только.… Ай!

Перепрыгивая на другую крышу, Укс подумал, что толковые профессионалы везде найдутся, даже в самом мракобесном обществе. Оставалось надеяться, что воровка это отлично понимает и уже успела ноги унести. Стреляла она напрасно, вот совершенно напрасно. И так бы в кутерьме успел напарник убраться, стоило ли патроны жечь, они еще понадобятся.

Уходил не напрямую, сделал крюк, взяв ближе к центру города. На землю пришлось спуститься довольно скоро: с крышами в городе было как и со всем – скользкие, ветхие, и вообще не сплошные…

…Истина, что патроны всегда понадобятся, подтвердилась буквально через две улицы. Вроде всем хорош был переулок: темен, узок, гадок – но сунулись в него проезжающие мимо всадники, да еще оказались неприятно зоркими.

– Стой! – завопил один из верховых, повыше поднимая чадящий факел. – Куда жмешься⁈

– Не жмусь, брат, – смиренно заверил Укс и указал на дверь ближайшего дома, – Вышел только. Что за шум-то? Пожар, никак?

– Ну-ка, иди сюда, – приказал всадник.

– Иду, чего не идти. Вы Ночные, что ли? – Укс, пьяновато пошатываясь, двинулся навстречу кавалеристам.

Видимо, что-то сделал не так, дознаватели хором заорали:

– Он!!!

Спорить было неучтиво…

…чем хороши рясы, так это широкими рукавами – в них не то что «Дезерт Игл», в них что хочешь спрятать можно…

Первый выстрел завалил ближнего дознавателя – всадника чуть с седла не вышибло, запрокинулся, на миг застрял ногой в стремени, но шлепнулся в грязь. Второй оказался хитрее и явно знакомым с огнестрелом: заслоняясь, живо поднял коня на дыбы…

…Укс от выстрела воздержался, поскольку в свежей конине не нуждался, да и проклятий от безвинного скота Сан-Гуаноса сегодня уже вдоволь наслушался. Метнулся вперед, хватая за повод лошадь, уже лишившуюся седока…

Второй всадник метнул в еретика факел – не попал – скрежеща зубами, направил лошадь на злоумышленника. За меч даже не хватался, понимает, что выхватить не успеет. А вот сбить злым обученным конем, втоптать в лужу – это вполне…

…если противник неопытный…

…Укс некоторый опыт имел, проскользнул под шеей удерживаемой за повод лошади, заслонился ею, схватившись за луку, оказался в седле…

…противник пришпорил лошадь, норовя проскочить дальше по переулку, удрать…

…э, тут Логос только досадливо крякнет – как не распластывайся в седле, как к лошади ни пригибайся, спину все равно подставляешь…

…пуля догнала, прошила дознавателя – вот как прижался к лошадиной шее, так и остался в седле, только уже мертвый…

Укс ударил каблуками лошадиные бока, та, вконец, ошалевшая от грохота выстрелов, внезапной смены хозяина и бурной ночи, понесла. Вмиг настигли лошадь с мертвецом, та дважды получила по крупу тяжелым стволом пистолета, окончательно вдохновилась…

…пронеслись, до крыш разбрызгивая навозную грязь, по узости переулка, в последний момент Укс разглядел, что выезд загорожен воротцами…

…лошади, всадники и обломки мокрых досок вылетели на улицу, словно ими из пушки пальнули. В былые годы Укс едва ли удержался бы в седле, воздухоплавателям иные умения свойственны. Но имелись недавние уроки индейской езды, полезная наука…

… факелы и группы людей маячили в обоих направлениях улицы, и все сюда смотрели. Оно и понятно: если кто из братьев глуховат и грохот «Дезерт Игла» не расслышал, так вылетевший забор и взбесившиеся лошади внимание и самого последнего олуха привлекут…

… особо думать смысла не было – в этаком настроении лошади судьбу и срок жизни всадника сами выбирают. Уже неслись направо, хрипя от ужаса и боли…

– Это они! Заговорщики! – закричали впереди, с понятной суетливостью пытаясь выстроить-развернуть строй и преградить дорогу.

На миг стало слегка обидно – вот почему во множественном числе? Один тут заговорщик, без соавторов, можно и должное уважение проявить. Мысль, безусловно глуповатая, но что поделать, когда от тебя не очень-то много в данный момент зависит. Все что можно сделать, это свеситься с седла, заслоняясь соседним скакуном и его мертвым всадником…

… стреляли навстречу или нет, Укс так и не понял. Вроде что-то летело, но…

…Вой невнятных обращений к святому дону Рэбе, бросившиеся в стороны фигуры в рясах…

…лошади кого-то сшибли…

… вот вслед-то точно пальнули. Аркебуза или мушкет, не понять, слава богам, все равно промахнулись…

Гарцевать на лошадях пилот не очень-то любил и раньше, а в это время суток потребность покинуть седло оказалась вообще непреодолимой. Прорвались и ладно, хватит галопировать. Погоня где-то рядом, но своими ногами удирать понадежнее. За спиной гремели-настигали копыта, но тут очумевшие лошади свернули в переулок, и Укс решил немедля сменить способ передвижения…

… Прыгнул… повис… доска хрустнула, но вес выдержала. Нет, нельзя толстеть, вообще нельзя…

…Лошади и верховой мертвец исчезали во тьме – улица пустынна, пара жалких фонарей не в счет, искры из-под копыт и то виднее…

Укс освободил одну руку, приготовил пистолет. Судя по топоту копыт, сейчас…

…Из-за угла выскочила пара всадников, натянула поводья:

– Вон они! Уходят!

– Да там один был. Подельник-то дохлый. А сейчас… спрыгнул, что ли…

Экие зоркие, хорошо, что вслед лошадям смотрели, с опозданием головами завертели…

… увидели. Правда, по большей части ствол пистолета и увидели, сверкание выстрелов вряд ли осознать успели…

Укс спрыгнул на землю. Одна из лошадей попятилась, тщетно задергала повод – рослый всадник, лежал в луже, держал как якорь. Второй убитый так и висел в седле.

– Не претендую, отдыхайте – заверил лошадей Укс. – И так растрясло.

Сорвал с шеи мертвеца забавную серебряную бляху на толстой добротной цепочке. Глянул на вывеску, на которой так удачно завис после прыжка. «Широчайший выбор индульгенций 1−3-го класса. Грешникам-оптовикам – скидка!» гласили довольно аккуратные буковки. М-да, жаль, что закрыто до утреннего колокола.

Укс вздохнул: Логос свидетель, – это знаменье. Нерешительность и трусость – худшие из грехов. Практически так на вывеске и начертано.

Вышел к месту уже напрямую. Вот знакомые загоны, вот городская стена. Факелов на ней прибавилось, но у «парковки» спокойно. Укс забрался на стену, вновь задержался, любуясь заревом у Великого Трибунала. Очень эффектно, Лоуд бы определенно одобрила.

А глянуть вниз все равно не решался. Просто шмондец какой-то. Жизнь есть жизнь, чему тут можно удивиться? При любом результате эксперимента жалеть-то не о чем.

Нет, заранее жалелось. Даже не помнил, когда так хотелось, чтоб сбылось, чтоб отвернулись боги, именно сейчас не гадили.

Укс глупо прищурил один глаз и глянул.

Э-эээ…

Она была там. В смысле, шпионка была. Но вот ждала напарника или не ждала, вообще непонятно. Успела собрать конструкцию дельтаплана, и сейчас неумело, но решительно подпихивала аппарат к кромке обрыва. Интересно, она в городе так подзадержалась и сюда поздно вышла, или просто долго со сборкой возилась? Или все еще ждет напарника? Или просто не решается сама лететь? Она ведь неглупая.

Будь проклят Логос и боги, любые проверки и эксперименты, да почему с женщинами всегда так сложно и неоднозначно⁈ Даже вот смотришь с двадцати шагов и все равно ничего не понятно⁈

Установила дельтаплан, попыталась заглянуть в Бездну, в ярости задергала себя за промокший капюшон. Эх, девчонка и есть девчонка.

Укс понял, что эксперимент окончательно завершился, только непонятно каким результатом.

– Эй, шпилькой центральную распорку зафиксировала? Так держать плохо будет, – сказал пилот.

Немедля задрала голову, рассмотрела на стене.

– Укс, твою…… – несколько абсолютно неизвестных, но интуитивно понятных слов и кристально ясное завершение, – … если сейчас не спустишься, клянусь святой Лоттой, я сама тебя застрелю!

Укс съехал по стене к кактусам и аппарату:

– Шпилька на камне отдельно лежала…

– Я видела. Вон она, в узел переложила… – воровка сделала резкое движение, и Уксу показалось, что он сейчас схлопочет пощечину. Что для этой ночи будет оригинальным разнообразием. Отчасти вполне заслуженным. Но воровка лишь схватила за рукав:

– Хотел, чтоб без тебя разбилась? Так, да⁈ Я понимаю, что проверка. Понимаю! Но почему так долго? Мне же страшно. Очень. Тут по стене то и дело бегали. С факелами…

Она плакала. Видимо, все это время плакала, пока у обрыва толклась и с аппаратом возилась.

– Извини, – сказал Укс, вытирая ее мокрые щеки не менее мокрыми и грязными ладонями. – Иногда проверки затягиваются. Не всегда в этом виноваты экспериментаторы. Хотя я виноват, это верно.

– Хорошо. Мы летим или продолжим?

– Несомненно, летим…

Дельтаплан клюнул с обрыва, заскользил по пологой траектории, отыскивая подходящее течение вверх. Укс был бы не против взглянуть со стороны на зарево над Сан-Гуаносом – кажется, там занялась и Башня Песни Истины. Но погодные условия оставались отвратительными, да и промокшая до нитки шпионка могла простудиться. Это обстоятельство отныне нужно учитывать и поскорее покидать дождевые фронты.

Как говорят верные последователи святого дона Рэбы – «всё есть грех». В сущности, оно и верно, но раз «всё» возводится в абсолют, то жечь его бессмысленно – тут заведомый перерасход смолы случится.

Глава десятая
Попытка осмысления

– Итак? – вопросила Лоуд, ставя перед напарником «блюдо» с чищеными орехами.

Действительно, следовало сформулировать итоги. На Орешник дельтаплан сел благополучно, крыло уже заштопали, выбившаяся из сил воровка крепко спала, укрывшись новой трофейной рясой, а главный научный мозг экспедиции пытался не взорваться от любопытства.

– Результат положительный. Более чем, – пробормотал Укс, катая между ладоней крупное ядрышко ореха.

– Даже так? – удивилась Профессор. – Прям вообще-вообще положительный? Нет, физиономии у вас счастливые, момент для, так сказать, лично-интимного эксперимента вы подловили, оно и правильно. Про это даже не спрашиваю, поскольку я воспитанное и чуткое, да и все равно честно не ответишь, у тебя же предрассудков в башке как клопов в Париже. Ну и ладно. Но в целом-то?

– Я про целое и говорю. Документацию привез, изучишь. Но сначала скажи – ты что-нибудь о святой Лотте слыхала?

– Это она-то что ли вдруг святая? – изумилась Лоуд, указывая в сторону лагерной полянки.

– Нет. Слава богам, она не святая, она нормальная. И не Лотта.

– Ага, хорошо, действительно возблагодарим богов. Так, Лотта, Лотта… если полным имечком – Шарлотта, она же Шарлин, Чарлин и прочее. Вроде был такой корабль, официальных принцесс с этим именем что ивасей, целый косяк, а вот святая.… Нет, не помню. Вернее, помню нам всем известную красотку, твою симпатию, но она малым именем вроде бы изначально и именовалась.

– Лот-Та мне действительно симпатична как талантливый слесарь-корабельщик. И вообще она девчонка шикарная внешне, близкая нам по менталитету, не святая, нормальная. Вовсе не о таком персонаже речь, ну, судя по контексту её упоминаний.

– Разнообразных святых дев, знаешь ли, изрядно числится, сходу их всех не упомнишь. Нужно в справочниках смотреть, а у нас тут… – Лоуд сокрушенно махнула руко-лапой. – Это исследование отложим, давай по порядку.

Укс рассказал по порядку. Орехи и повествование закончились, Лоуд почесала свое зеленоватое темя:

– Шелушиться начинаю. Без моря работать сложно.

– Кому сейчас легко.

– Был бы лимон, тебе бы следовало съесть. Харя до отвращения довольная. Значит, прикрыла тебя из шпалера? Прям с крыши? Кино «Неуловимые грешники», вторая серия.

– Полагаю, я бы и сам из ситуации выскочил. Но не скрою, было неожиданно и приятно.

– Это-то я вполне способна понять. Короче, когда свадьба и что дарить?

– Давай ты уймешься по этой теме. Я может быть даже и не против, но нам явно не судьба. Она твердо намерена вернуться в свой мир, у нас тоже дел много. Неотменяемых. Да и какой из меня, нахрен, муж?

– Муж из тебя, видимо, неплохой. Ты, как это говорится… того, перебесился, да и неоднократно наблюдал примеры крепких гармоничных семей. Пусть иногда и слепленных весьма странными, сомнительными скрепами. Но ведь держит крепеж, гм… Ладно, это терпит. Давай о насущном.

…Лоуд изучала документы из епископского сейфа. Укс, в общих чертах с ними уже знакомый, перевешивал сушившиеся рясы и гитару, менял-набивал сухую листву в обуви: пилотские сапоги промокали неохотно, но и сохли долго, а легкие полусапожки, снятые с епископа, хотя и путешествовали за пазухой пилота, тоже умудрились подмокнуть и могли потерять форму. Пилот неспешно возился, напарница периодически подзывала, указывала любопытные детали документации.

…– Шпионаж они ведут, ну прямо как взрослые, – ворчала Профессор, шурша пергаментами. – Вот времена: ткни в самый паршивый деревенский Сан-Гуанос, а там всё туда же – норовят вести агентурную работу.

– У них с интеллектуальными развлечениями так себе, – сказал Укс и достал блокнот в кожаном переплете – Вот, этот чистый, карандашик внутри.

– Отлично! Я верила и надеялась – не забудешь!

– Угу, забудешь тебя. Весь мозг потом выешь. Воровка тоже для тебя бумагу запасала, помнила.

– Мило. Фундаментальная наука в моем лице вас искренне благодарит, будете упомянуты как спонсоры канцелярского оснащения экспедиции, – Лоуд понюхала переплет блокнота. – Что за шкурка? Элитный чистокожий гомо-сапиенс?

– Понятия не имею. Это принципиально?

– Просто любопытно. Насчет девицы не волнуйся. Раз считаешь нужным ей помочь, поможем. Собственно, наши деловые интересы пока полностью совпадают.

– Что не исключает возникновения антагонистических противоречий в будущем, – Укс откровенно вздохнул.

– Ну-ну, откуда этот пессимизм? Противоречия сгладим, останетесь дружить телами и разумами, нам бы только восстановить Прыгательные возможности. Кстати, она точно не из нашего уютного мирка? Все же есть какое-то неуловимое сходство.

– Вряд ли. В разговорах ничего общего не проскакивало. Вернее, мелькнуло, но мало. Да и какова вероятность подобного совпадения? Нет, общее у нас одно – то, что она тоже из «реала». У местных этакий забавный акцент в логических построениях присутствует, причем у всех поголовно.

– Да, нотка умилительной наивности. Но ведь растут, пытаются превозмочь, – Лоуд похлопала по бумагам. – Вот: налаживают связь, хитрят интриги, проковыривают границы. Я всегда предрекала: рано или поздно «фаты» сольются с «реалом»! Собственно, процесс уже идет…

– Давай без твоего любимого построения «Современный „Реал“ и „Фата“ – экспансия глобализма неизбежна». Мы и так в самой дальней заднице прогресса.

– Мог бы и послушать умного земноводного. Делать все равно нечего, а секвойям мне лекции читать неинтересно. Шуршат кронами, шуршат, полная бесчувственность и равнодушие к блистательным прорывам научной мысли.

– Как же делать нечего? Ночью «Генриетта» будет проходить, нужно план перехвата выработать.

– Что тут вырабатывать? С командой мы слегка знакомы, воровка так и вообще на борту своя…

– Можно мне про «Генриетту» послушать? – тактично спросили из-за куста лещины.

– Сейчас в лагерь подойдем, – пообещала Лоуд. – Мы тебе спать не хотели мешать, так-то никаких секретов не засекречиваем. Ты, кстати, уже выспалась, что ли?

– У меня старая привычка мало и быстро спать, – сказала воровка, не глядя на пилота.

Укс и сам испытывал некоторое смущение. Воистину смехотворно – после всего, что произошло. Но вот – есть оно, смущение.

Воровка успела умыться, откинутые со лба чуть влажные пряди делали лицо строгим и в то же время особенно привлекательным. Хочется смотреть и смотреть, а отворачиваешься так, что аж шея болеть начинает. Вот играет же она, соблазняет, хотя и зла сейчас.

– Так, девочки и мальчики, а давайте-ка попроще! – немедля призвала хамоватая Профессор. – Понятно, у вас всё очень сложно и уникально, я не лезу. Но для начала: Укс, она тебя не нарочно с ума сводит заманчивой неуловимостью, просто у нее подсознательный инстинкт, неконтролируемая привычка. А ты, честнейшая девичья душа, насчет той дельтаплановской сборочной шпильки напрягись и осознай. Тебя не убить хотели, а совсем наоборот. С нежестко закрепленной распоркой аппарат менее чуток в пилотировании, планирует сам собой, хрен его в пике завалишь. Так что долететь у тебя чуть побольше шансов было. Если освоишь пилотирование в полной мере, тогда конечно и шпильки, и виражи с петлями – прям всё твое.

Сейчас воровка на Профессора, у которой частенько стеб и серьезность изрекалось в произвольных пропорциях, не смотрела. На Укса смотрела – прямо в глаза.

Карие у нее. Точно карие, как пятна солнца на этой почти затененной ореховой земле. Или блестяще-карие, как в полутьме спальни, среди метели пух-пера.

– Так я верю. Потому что очень хочется поверить. Я с похмелья вообще глупая, я пуха слишком нахлебалась, – тихо сказала воровка.

– Отставить! – в лучших командных традициях рявкнула Лоуд. – Не нагнетать! Тут присутствуют простые и асексуальные члены экспедиции, их эта ваша эротическая наэлектризованность пугает. Вам бы «упал-отжался» раз сто, но вы в таком состоянии простейший приказ категорически неверно истолкуете. Короче, потом пойдете прогуляетесь, объяснитесь. Меня можно игнорировать, меня близкие визги экстаза от научно-мыслительной деятельности вообще не отвлекают, я привычное. А сейчас завтракаем и сосредотачиваемся на деле. Кстати, вы хлеб или галетки привезли?

– Бутерброд есть, – сказал Укс. – С остальным не сложилось: каша и репа трудны в транспортировке.

Разрезали порядком помятый бутерброд с ветчиной – за пазухой под рясой он болтался изрядно, соседство с «Дезерт-Иглом», обувью и прочими трофеями на пользу продукту не пошло. Но имелись еще и орехи. Под них обсудили порядок действий на вечер.

– Откуда такая уверенность, что «Генриетта» именно сегодня пройдет? – поинтересовалась воровка. – Я понимаю, у епископа хранился график движения, да и команда мне поясняла, но ведь это примерные дни. На корабле всякое случается, тут воздушные сферы неспокойные.

– Понятно, что могут быть сбои, кораблекрушения, нападения крылатых кракенов и бунты матросов. Но Укс еще до епископа просчитал сроки прохода «Генриетты», – пояснила Профессор. – Ты не смотри что он с виду тугодум, просчитать-то он способен. Особенно если не девушку, а что-то простенькое.

– Девушек он тоже недурно просчитывает, – меланхолично заметила воровка. – Что тут поделаешь, мы легкие жертвы.

– Именно! – вдохновилась Лоуд. – Дурит нас и дурит. Галетами недокармливает. Изувер! Кстати, если не секрет, как ты смогла понять, что я милая дама, а не самец неизвестного вида?

– Вроде с первого взгляда заметно, разве нет? – не очень уверенно сказала воровка. – Мне так показалось. К слову, Профессор, а я могу вас потрогать? С чисто лечебными научными массажными целями? По-моему, вас спина и затылок беспокоят, раздражение там.

– О как? Несомненно. Изучай. Интересы науки прежде всего. А раздражение у меня от ассиметричной обезвоженности. Кстати, ты море когда-нибудь видела?

– Конечно. У нас все на Отмели купаться ходили, это дешевле бассейнов и вообще приятное развлечение.

– Ах, отмели! – Лоуд утерла непрошеную слезу. – Когда же мы выберемся из этого орехового ада⁈ Доколе⁈ Где в этих поганых линзах нормальный морской мир и где путь в милый дом?

– Сегодня уточним, – утешил Укс. – Пойду, аппарат проверю.

– Куда? Что за невоспитанная привычка норовить улизнуть в ответственный момент? У нас же важное дело. Нужно как-то обозначить имя нашей подруги. «Воровка» по сути верно – уперла все что могла, включая доброе и беззащитное пилотское сердце. Но со стороны это прозрачное «погоняло» будет восприниматься двусмысленно. Тебя как наречь, специалистка по массажу с крыш?

– Назовите как-нибудь. Старое имя неважно и забыто, – сказала порой очень упрямая девушка.

– Понятно. Секретики и предрассудики. Тогда получай временный позывной. Будешь – Фунтик.

Укс изумленно хмыкнул.

– Вот – одобряет, уже хрюкает, – закивала Лоуд. – Между прочим, годное имя – ты легкая, аэромобильная, весом в тот самый фунтик и будешь. К тому же умеешь делать взгляд милым, поросячье-беззащитным и пасторально нежным. Вот как эта – безвременно покинувшая нас – ветчина. Хороший был бутербродик, да.

– Раз не очень ругательное, то пусть будет Фунтик, – равнодушно согласилась свеже-переименованная особа.

Укс хотел сказать, что имя нелепое, совсем неподходящее. Но промолчал. Топтавшийся рядом Логос намекал, что в подобной ситуации, когда кругом будут посторонние, смехотворные клички весьма уместны.

– Не мечтаем, занимаемся подготовкой, – призвала Лоуд. – Время, товарищи, поджимает!

Укс перепроверял аппарат, Профессор проводила инвентаризацию карманов своих бездонных ШУПЭ, воровка – э, уже не воровка, а Фунтик – перешивала, укорачивала себе рясу.

Завершив технический осмотр, пилот протер инструмент. Против ожидания посторонние мысли не очень отвлекали. Наверное оттого, что ситуация была на удивление спокойная: все рядом, заняты своими делами, аппарат в норме. Логос вон тоже сидит смирно, вдумчиво в носу ковыряется. На личные глупости и смятение мыслей просто нет времени. Девчонка, которая не девчонка, тоже это знает, любовные шалости с учетом присутствия Профессора исключены – от советов и шуточек вообще продыху не будет. Да в общем-то не так и тянет – свидание в епископских покоях удалось на славу, плотский голод утолили.

Тут Укс понял, что если думать в эту сторону, то с тем голодом окажется неоднозначно. Пошел к берегу, высматривать место для старта на перехват, заодно начал гадать насчет удобных течений-потоков воздуха.

Задача выглядела непростой, увлекательной. Курс «Генриетты» известен, но высота эшелона непонятна. Перехват – маневр непростой, а с учетом разницы нагрузки аппарата, сложности точной высадки на палубу…

Неизвестных в уравнении было много, Укс, поглядывая на Бездну, чертил на земле, прокручивал варианты, прислушивался к шелесту ветвей и шепоту интуиции. Шаги услышал с опозданием.

– Извините, господин пилот. Отвлекаю для краткого уточнения, – пояснила воровка-Фунтик. – Профессор сказала, что эти сапоги – мне. Правда?

– Странный вопрос. Естественно, тебе. У меня сапоги есть, а на «ласту» Профессора эти определенно не налезут. У святого покойника-епископа были на редкость узкие ступни. Так что носи, если подойдут. Тебе явно великоваты, но других подходящих не было. Нужно портянки сделать. У вас есть такое слово?

– Нет. Но я поняла. Интуитивно, как говорит Профессор.

Укс осознал, что интуитивности в мире очень много. Стояли уже рядом, как это получилось – непонятно. Фунтик сейчас не играла телом и лицом, наверное, сдерживалась изо всех сил. Но в глазах ее плескалось смятение. Потому что про тот голод ошибались, видимо, оба – никуда он не делся, ничуть не утолился.

…Обнимал, она – маленькая и легкая – висела на шее, целовались взахлебный взасос, словно юнцы, впервые дорвавшиеся. Хотя какое там «юнцы», тут у некоторых умения куда уж более…

Укс понял, что сейчас может завалиться в Бездну – до обрыва всего шаг. И рухнут вдвоем в бесконечность без малейшего протеста, потому что и так уже летели…

Отнес, не опуская на землю, к ближайшему стволу секвойи.

– Слушай, нам нельзя, нас Профессор заклюет… – пролепетала Фунтик, и продолжила ласкать сквозь штаны.

Уксу хотелось взвыть от наслаждения на всю Бездну – по умелости маленькая ладонь дала бы фору лучшим палачам Сан-Гуаноса, вот только дарила ощущения с обратным знаком. Нет, невыносимо.

– Не надо, ненадоненадо! – шептал пилот, целуя тоненькую шею, зарываясь лицом все глубже в капюшон выстиранной рясы.

– Хорошохорошохорошо, я буду мягче, дольше, за мной долг, – лепетала иногда очень честная воровка.

– Нет! – возражал удивительно поглупевший пилот.

Тут оба догадались, что справиться с рясой гораздо проще снизу…

…Укс очень старался плотно и полноценно сплести силу и осторожность, босые ноги подруги крепко сцепились за его спиной. Порой Фунтик так сильно выгибалась, опираясь затылком и попкой о ствол секвойи, что едва не отталкивала любовника. Ей – такой маленькой, невесомой, хрупкой и опытной – было очень хорошо. Укс не то что наблюдал это, расшифровывал или угадывал – знал и всё тут. Некоторые вещи яснее ясного, хотя Логос срочно удрал, разумно считая, что мимоходом получать по морде незачем.

…– Всё, пусти, – прошептала, лаская кончиками пальцев мужской подбородок.

– Ты не дошла.

– Еще как дошла! Просто у меня всё иначе. Поверь и пусти. Не пожалеешь.

– Знаю, что не пожалею. Ты демоновски, фантастически, невыносимо умелая любовница. Но если ты еще раз скажешь «не пожалеешь»… я сильно обижусь.

– Поняла. Не забуду, – она как-то судорожно, отчаянно поцеловала. – Пилот, я с ума от тебя схожу. А мне нельзя. И я тебе действительно должна. За ту пуховую постель. Ты не понимаешь, что для меня сделал. Жаль, у нас ночей мало будет. Может и вообще не случиться. Но если мелькнет шанс, я тебе покажу, что такое «умелая любовница». Ты меня запомнишь. А сейчас пусти. Так лучше будет.

Вот немыслимое это было дело – отпустить. Укс снял с себя волшебное счастье – оба застонали в унисон.

– Я говорил – продолжить нужно, – прошептал, задыхаясь, Укс.

– А я разве возражала? Но нельзя нам, – она тряхнула головой, отбрасывая с лица волосы, присела рядом с пошатывающимся любовником…

О боги! О Логос, чтоб ты сдох! Если это не магия, то, что есть магия⁈

Обессилено сидели на земле, Укс обнимал спину крошки-воровки, упирался лбом в ее затылок. Способность дышать возвращалась, а разум не спешил. О вот этом – безумном и ослепительном – говорить не имело смысла.

– Рясу надень, ты все время мерзнешь, – не думая, сказал Укс.

– Сейчас не мерзну. Помолчи, а? Мне нельзя тебя слушать.

Укс молчал. Иногда слова попадают слишком точно. Их больно и очень приятно слышать. И потом жить окажется почти невыносимо. Когда рядом нет существа, точно знающего, когда ты мерзнешь.

Смотрели вверх – на секвойю.

– Неприлично получилось, – прошептал Укс. – Эти деревья не то, чем кажутся. А мы о них так бесстыдно тремся.

Фунтик хихикнула:

– Только не говори, что ты впервые занимался втроем.

Укс улыбнулся. Более личного и «изолированного» секса у него не было. У девчонки, скорее всего, тоже. С ней хоть на Кривой Площади проклятого Сан-Гуаноса в час дневного колокола трахайся – всё равно по ощущению только вдвоем остаешься. «Экие вы в этом отношении эгоцентричненькие» сказала бы Профессор.

– Идти нужно, – прошептала Фунтик.

Укс молча поставил ее на ноги. Даже просто касаться ее – такой легонькой и невесомой – было оглушительно приятно. Раньше как-то и в голову не приходило, какие сплошь плотные и увесистые дамочки вертятся рядом. Конечно, в той, – давней, забытой и неправдоподобной иной жизни – существовали женщины крылатые, воздушные… но было ли то, или не было, уже и не вспомнить.

– Глупость скажу, – пробормотала Фунтик, накидывая укороченную рясу. – Мне жаль, что мы раньше не встретились. Понятно, что миры разные и вообще это было абсолютно невозможно, но жаль.

– Разные миры – не приговор. Но ты права, лет двадцать назад было бы в самый раз.

– Вот ты извращенец. Двадцать лет назад я была мелкой и ничего не умела. И не глянул бы.

Пошли орешником, внезапно схватила за руку, вот точно как девчонка маленькая. Прошептала: