Текст книги "Самооборона (СИ)"

Автор книги: Юрий Нестеренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

– Запеченая рыба, – довольно мурлыкнул я, входя на кухню.

– То, что ты любишь.

– Откуда ты знаешь? – я удивленно уставился на Миранду.

– Ну, – она улыбнулась, – это же простая логика, партнер. Если бы ты не любил рыбу, вряд ли поселился бы на необитаемом острове. Одними местными фруктами сыт не будешь, а возить еду каждый день с большой земли все-таки слишком хлопотно, даже при твоих деньгах.

– Так-то оно так, – согласился я, – но рыбу тоже можно готовить по-разному. Вареную, например, я не люблю.

– Тут ты не оригинален. Большинство людей предпочитают жареное или печеное. Угадать было нетрудно.

– Пожалуй. Но еще легче было просто спросить.

– Не хотела отвлекать тебя от работы. Послушай, мы будем есть, или мы будем играть в полицейского и подследственного?

– Ну ладно, я и в самом деле проголодался.

Рыба и впрямь оказалась превосходной – я подумал даже, что она приготовлена вручную или, как минимум, в полуавтоматическом режиме. Однако не покидали меня и куда менее приятные подозрения. Она не просто поняла, что мне нравится рыба – она приготовила мое любимое блюдо, и сделала это с уверенностью человека, хорошо знающего мои вкусы. Да, конечно, те, кто не верят в возможность совпадений и во всем ищут скрытый смысл, просто параноики. А те, кто впадают в противоположную крайность – дураки.

Итак, предположим, она собирала информацию обо мне еще до нашего официального знакомства. Как? Мощная оптика с дистанции в милю? Спутник? Таким образом не разглядишь, что именно у меня на тарелке, тем более что обедал я обычно в доме или под навесом. Хотя вполне можно было увидеть, как я рыбачу – но этого недостаточно. Правда, современная техника вполне позволяет создать робота-шпиона размером с муравья или же навесить микроскопическую камеру на настоящее насекомое и управлять им, посылая электрические импульсы в его примитивный мозг… Или же сведения обо мне были собраны более традиционно, опросом людей, знавших меня до переселения на остров? Кто из них мог знать о моих кулинарных пристрастиях? Мои родители умерли, жен и любовниц у меня никогда не было, с соседями я практически не общался, коллеги по прежней работе вряд ли знали обо мне такие подробности… Но, допустим, Миранда все же откуда-то это узнала. Это означает, что она собирала сведения обо мне давно и целенаправленно. И тут же сразу вспоминается и то, насколько вовремя она появилась на моем острове. Она уверяла, что опоздала на несколько минут, но появись она до начала атаки, я не стал бы ее слушать и вообще не подпустил бы к острову… Какой вывод отсюда напрашивается? Нетрудно догадаться, для чего я ей на самом деле нужен. Совсем не для того, чтобы драться с уличными ублюдками. Для этого куда логичнее было бы нанять профессионала. И финансового эксперта, способного проанализировать деятельность подозрительных компаний, обычно ищут в аудиторских фирмах, а не вытаскивают с риском для жизни с уединенных островов. А вот человека, готового тратить десятки миллионов долларов ради ее личных целей, так просто не найдешь. Значит, надо сделать так, чтобы эти цели стали и его целями. Не знаю, правдива ли душещипательная история о невольно подставленном мною брате, но у Миранды, очевидно, и в самом деле какие-то счеты к Альянзе. Что, однако, ничуть не мешало ей слить собранную обо мне информацию нашим общим врагам, дабы не оставить мне выбора…

Да и в курсе ли вообще Альянза? Может, гироджет наняла сама Миранда – а потом благополучно ликвидировала, заметя следы? Правда, она не могла заранее знать, что второго пилота перерубит лопастью – ну а что бы изменилось, если бы он успешно катапультировался? Она вполне могла расстрелять его в воздухе, и это выглядело бы вполне обоснованным.

Хотя, если меня на самом деле не ищут, зачем все эти хлопоты с чипом, гримом и прочим? Только для того, чтобы задурить мне мозги за мои же деньги? Правды я, похоже, не узнаю. Не в Альянзу же звонить с вопросом «извините, вы случайно меня не разыскиваете?» Гироджет, во всяком случае, куплен Оливейрой и к Альянзе, стало быть, отношение имеет. И эти ребята вряд ли оставят без последствий его исчезновение. Что им удастся выяснить – другой вопрос, но вероятность, что мне уже не удастся выйти из игры, все-таки слишком высока.

Миранда прокололась на сущей мелочи. Продемонстрировала, что знает обо мне больше, чем должна. Сработал стереотип «путь к сердцу мужчины лежит через его желудок». Как она сама говорила, вот на таких пустяках обычно и сыплются те, кто задумывает идеальное преступление…

Стоп. Кое-что все же не вяжется. Зачем ей, собственно, мое сердце и мой желудок? Ей нужен мой кошелек, а он уже к ее услугам. Глупо надеяться, что мое любимое блюдо привяжет меня к ней прочнее, чем необходимость спасать собственную жизнь… Да, но с чего я взял, что ею руководят исключительно рациональные мотивы? Вчерашняя попытка соблазнения наводит на мысль об обратном. Хотя и за этим могло скрываться расчетливое желание укрепить союз с нужным человеком…

И все-таки что-то не сходится. Уж если она узнала рецепт моего любимого блюда, как она могла не знать о моей асексуальности? Выяснить второе было куда легче, чем первое – я не заводил разговора об этом первым, но и никогда не скрывал, если меня спрашивали. Мои бывшие сослуживцы, по крайней мере, были в курсе. Впрочем, многие обыватели попросту не верят, что взрослый здоровый мужчина может не интересоваться сексом. Хотя Миранда не производит впечатления дуры, неспособной выйти за рамки общественных предрассудков. Но как раз в этой области даже весьма неглупым людям нередко отказывает рассудок…

Одно, по крайней мере, бесспорно: Миранда действительно враг Альянзы, а не ее агент. Иначе я был бы сейчас совсем в другом месте и совсем в другом состоянии. Значит, что бы там ни было, пока мы действительно союзники. И вполне возможно, что она еще окажется мне полезной, с ее доступом к конфиденциальным базам и контактами в криминальном мире. Будет лучше, если пока она не узнает о моих подозрениях. А я, разумеется, буду начеку.

Моя бурная сетевая деятельность продолжалась до позднего вечера – чем больше людей ведут бизнес не из офисов, а со своих личных компов, тем более условным становится понятие рабочего дня. Но результатом я был доволен. На следующее утро мы отправили Донахью еще более вежливое письмо, в котором настаивали на встрече. На этот раз глава «Старгайда» согласился принять нас в час дня. Нас это устраивало.

Обсудив тему с Мирандой, мы пришли к выводу, что мне лучше отправиться на переговоры в полной маскировке, то есть в качестве Корнфилда. В офисном здании, куда мы направлялись, наверняка были видеокамеры системы безопасности, и кто может получить доступ к их записям – вопрос весьма неоднозначный. К счастью, доктрина Стражей Апокалипсиса не накладывает никаких ограничений на занятия коммерческой деятельностью. Нельзя только обмениваться рукопожатиями с чипированными, то есть «принявшими на свою десницу печать Сатаны». Но это нам было только на руку.

– Ни за что не берись, – напутствовала меня Миранда. – Если там двери не автоматические, открывать их буду я. Твои пальцы, конечно, сейчас не оставляют отпечатков, но уже сам этот факт может вызвать подозрения. Не соглашайся на предложение выпить кофе или чаю. Во-первых, на чашке останутся твои клетки, из которых потом можно будет извлечь ДНК. Во-вторых, туда могут элементарно что-нибудь подмешать. Несмотря на то, что Донахью, скорее всего, не связан с Альянзой, перестраховаться не помешает. К тому же, даже если самому ему ничего подобного в голову не придет, в его компании может работать засланный Альянзой наблюдатель. Так что все время следи за собой, чтобы не дать им получить твою ДНК для анализа.

– И в туалет там не ходить? – усмехнулся я.

– Лучше не стоит, – серьезно ответила Миранда. – Надеюсь, переговоры не затянутся на целый день.

– Забавно, – констатировал я. – В древности люди верили, что нельзя позволить остриженным волосам, ногтям и тому подобным предметам, вплоть до пропитанной потом одежды, попасть в чужие руки, иначе вражеский колдун получит над тобой власть. И чего мы добились тысячелетиями прогресса? Того, что дали первобытным суевериям научную основу.

– История развивается по спирали, – пожала плечами Миранда. – Ну ладно, идем.

Автомобилем мы так и не обзавелись, да это и не имело смысла – в центральных районах Майами разрешен лишь общественный транспорт, и пользоваться им – здесь он, впрочем, намного комфортнее и дороже, чем на окраинах – приходится даже весьма солидным бизнесменам, иначе центр города превратится в сплошную пробку. Есть, правда, и те, кто приземляется на вертолетные площадки на крышах, но так форсить нам было ни к чему. Так что до офисного здания на Северо-Западной Двадцатой улице мы добрались на автобусе (можно было бы и пешком, благо недалеко, но в деловых костюмах при такой прогулке под летним солнцем Майами мудрено не вспотеть). Поднявшись на тридцать второй этаж, мы свернули от лифта направо и оказались перед дверью с логотипом «Старгайд Энтертэйнмент». Логотип был не лишен остроумия – лишь «guide» и «tainment» были написаны буквами, а вместо левых половин слов красовались, соответственно, белая пятиконечная звезда и изображение клавиши Enter. Сам офис оказался невелик – всего три небольших кабинета (и двери в них действительно открывались вручную); очевидно, разработчики игр, как это обычно и делается, работали дома, общаясь друг с другом и с начальством по сети.

Дональд Донахью – высокий, худощавый, в ковбойской рубахе без всяких там деловых пиджаков, с пышной гривой рано начавших седеть волос (в нынешние времена это, конечно, лечится без проблем, но ему, как видно, нравился этот пепельный оттенок) – вышел из-за стола навстречу нежеланным гостям, всячески демонстрируя радушие – а может, просто был улыбчив от природы. Мне стало даже жаль этого парня. Впрочем, Миранда права – ничего такого особо злодейского мы ему не готовили.

Моя спутница представилась и представила меня, как своего финансового директора. Донахью, продолжая улыбаться, протянул руку сперва ей, потом, забывшись, мне – но тут же вспомнил об обычаях Стражей Апокалипсиса и поспешно и смущенно опустил руку.

– Сожалею, но, как я уже сказал, я не могу быть вам полезен, – сказал он после первого обмена репликами. Он остался стоять, опираясь руками на край стола позади себя, мы тоже, несмотря на приглашающий жест, не стали садиться в глубокие кресла. – Если вы хотите приобрести именно компанию, занимающуюся играми, то на рынке достаточно…

– В силу ряда причин, нас интересует именно ваша, – улыбнулась Миранда.

– В силу ряда причин, меня тоже, – улыбка Донахью стала еще шире, но при этом явно натянутой.

– Я полагаю, что пятнадцать миллионов долларов за «Старгайд» – это хорошая цена, – вступил я. – Тем более учитывая, что ваша последняя игра встретила довольно прохладные отзывы критиков. Но мы готовы добавить еще миллион.

– Сэр, тут вопрос не только в деньгах. Я создал эту компанию с нуля, нас было трое программистов и один 3D-художник, у нас не было ни помещения, ни…

– Дело всей вашей жизни, – понимающе кивнул я.

– Да.

– Но, полагаю, не единственное.

– Что вы имеете в виду? – сдвинул брови он, все еще пытаясь сохранять улыбку.

– Я имею в виду вашу дочь Лизи, ныне ожидающую появления очаровательных близняшек в своем чудесном загородном доме. Дом, как это чаще всего бывает с молодыми семьями, приобретен в кредит, что стало возможным благодаря работе ее мужа Тима О'Донована в строительной компании «Краун Констракшин»…

– К чему вы все это говорите? – улыбка окончательно исчезла с лица Донахью.

– И какое вам вообще до этого дело?

– Такое, сэр, что в настоящее время в наших руках, напрямую или через подконтрольные фирмы, находится тридцать один процент акций «Краун». Контрольный пакет пока что у самой компании. Акции были скуплены аккуратно, чтобы не поколебать курс, но теперь, сбросив наш пакет, мы можем вызвать резкое падение котировок. Учитывая, что «Краун Констракшин» сейчас крупно вложилась в новый проект и обладает лишь минимальным резервом свободных средств, компания не сможет противостоять атаке и будет вынуждена выбросить на рынок часть своего контрольного пакета. Упомянутым проектом, кстати говоря, является строительство нового жилого комплекса на северо-западе округа Майами-Дэйд. Это бросовые заболоченные земли; компания приобрела их за сущие центы, хотя работы по их осушению обойдутся недешево. Проблема в том, что некогда эти территории принадлежали семинолам, и хотя большинство индейцев было депортировано в результате Семинольских войн, оставшимся в 1862 году штатом Флорида были предоставлены определенные гарантии в обмен на неучастие в войне на стороне Севера. Впоследствии эти гарантии были штатом нарушены, и мне удалось найти потомков семинолов, готовых отстаивать в суде свои права на данные земли. Что автоматически переводит последние в разряд спорных и приостанавливает действие заключенного «Краун» договора с последними владельцами земель до завершения тяжбы. Каковая, в свою очередь, обещает длиться много месяцев, особенно если найдется спонсор, готовый оплачивать семинолам хорошего адвоката – а интуиция подсказывает мне, что он найдется. Для «Краун» эта остановка будет означать катастрофические убытки, даже если семинолы в итоге проиграют. Да, кстати: за этот злополучный контракт отвечал не кто иной, как известный вам Тим О'Донован. Он даже получил неплохой бонус за то, что так дешево приобрел эти участки у нынешних, не осведомленных в тонкостях бизнеса владельцев… вот только он не принял во внимание возможность семинольской проблемы, сочтя, вероятно, что события позапрошлого века его не касаются. И боюсь, что эта роковая оплошность станет вполне достаточным основанием для его увольнения, ибо должен же кто-то нести ответственность за катастрофу? Как только информация о процессе распространится, акции «Краун» потеряют даже ту стоимость, что у них еще будет на тот момент. И вот тогда мы скупим их по символической цене и положим «Краун Констракшин» в карман. После чего семинолы, доселе упорно отвергавшие мировое соглашение и требующие вернуть им земли предков, неожиданно пойдут на попятный, и дела у компании начнут быстро поправляться. Вот только у мужа вашей дочери и отца ваших внуков не будет к этому времени ни денег, ни работы, ни, соответственно, дома. Вы все поняли, мистер Донахью? Мы можем приобрести «Краун», ни о чем вас не спрашивая и ничего не предлагая. Ведь это, на самом деле, вполне перспективная компания, просто ее менеджмент заигрался с рисками. Я все понимаю, это Майами, Магический Город перманентного жилищного бума, здесь надо ковать железо, пока горячо… но при этом можно и обжечься, верно? И вот вместо того, чтобы вложиться в такое многообещающее дело, мы практически дарим вам шестнадцать миллионов долларов – а вы еще сопротивляетесь.

В середине моего монолога Донахью еще пытался гневно сверкать глазами, но теперь на него жалко было смотреть.

– Зачем? – только и пробормотал он. – Почему именно моя фирма?

– Считайте, что у нашей церкви проснулся интерес к компьютерным играм, – усмехнулся я. – Эту сферу надо очистить от порока и бесовщины, показать, что благочестивые игры тоже могут быть увлекательными.

На самом деле это, конечно, не объясняло, почему именно «Старгайд». Я успел посмотреть рецензии на его игры – нельзя сказать, что с точки зрения христианских ортодоксов они были греховнее прочих. Но Донахью, как видно, понял, что более честного ответа не дождется.

– Похоже, у меня нет выбора, – произнес он.

– Здесь текст договора купли-продажи, – Миранда протянула ему плоский квадратик с кристаллом памяти. – Прочитайте, если у вас есть какие-то поправки, мы готовы их обсудить. Если нет – подписывайте.

Донахью покорно приложил квадратик к компу на своем столе и обошел стол, возвращаясь в свое кресло. Затем, уже сделав движение сесть, замер, вновь подняв глаза на нас:

– Какие у меня гарантии, что вы оставите в покое «Краун»?

– У нас остаются взаимные интересы, мистер Донахью, – сказал я. – Мы оставим вас на посту директора «Старгайда». А вы никому – ни вашей дочери, ни вашим партнерам по покеру, ни, особо подчеркиваю, вашим сотрудникам – не расскажете о нашей сделке. Разумеется, она сейчас будет официально оформлена, и информацию о том, что вы больше не владеете фирмой, можно будет получить через государственный реестр. Но эта информация не должна исходить от вас. Если вы нарушите это правило, мы об этом узнаем. И тогда, боюсь… – я демонстративно подвесил в воздухе окончание фразы.

– Да чем вы собираетесь заниматься? То есть, я хочу сказать, – сразу стушевался он, – если я остаюсь директором, я должен знать…

– «Старгайд» будет, как и раньше, выпускать компьютерные игры, – успокаивающе заверила его Миранда. – Абсолютно ничего противозаконного.

– Похоже, лучше мне больше не задавать вопросов, – покачал головой Донахью.

– Мудрая мысль, сэр, – подтвердил я.

Он пробежал глазами текст. Я подошел к его компу и удостоверился, что изменений не внесено. Наши электронные подписи уже были в файле; Донахью добавил свою, а я перевел ему деньги. Затем текст был отослан для официальной регистрации, ради которой все и затевалось. Мы должны были нагрянуть в Фонд, имея на руках юридическое доказательство своих прав на доступ к его документации.

– Ты действительно нашел этих семинолов? – спросила Миранда, когда мы вновь вышли на улицу.

– Ну в принципе да, но я ни о чем с ними не говорил. Был уверен, что они не понадобятся, а запускать такой процесс без необходимости рискованно – может выйти из-под контроля…

– Но если бы нашей целью была именно «Краун», мы бы могли заполучить ее по описанной схеме?

– Конечно. Тридцатью одним процентом мы уже владеем, не забывай.

– И сколько бы нам принесла такая операция?

– Ну, с учетом всех начальных вложений, стоимости проекта и необходимости вынимать компанию из ямы, в которую мы бы сами ее загнали, по первому году, скорее всего, мы бы закрылись в минусе. Но на второй год прибыль от реализации жилья плюс рост капитализации компании, по самым осторожным прикидкам, дали бы нам не меньше пятидесяти миллионов.

– Вот так вот запросто? Пятьдесят миллионов долларов? Ты говоришь об этом так спокойно, как будто речь идет о пяти сотнях.

– Что, поняла, что выбрала в жизни не то занятие? – усмехнулся я. – Не забывай, однако, о начальных вложениях, где счет тоже идет на многие миллионы. Деньги идут к деньгам, а на пустом месте ничего не растет.

Из «Старгайда» мы направились прямиком в арендованный накануне офис, благо он располагался всего в шести зданиях дальше по Двадцатой, и близилось время интервью первых соискателей работы, которым мы разослали приглашения накануне. У нас с Мирандой не возникло никаких разногласий по поводу того, что этим лучше заниматься в свободном от любых посторонних помещении, а не в офисе «Старгайда». Как и по поводу того, что визит в Фонд следует наносить уже после сбора дополнительной информации.

В туалете офисного здания – месте, гарантированно защищенном от камер наблюдения – я отправил парик и бороду в приобретенный накануне кейс (гуантанамская сумка на плечо, куда более удобная и вместительная, не вписывалась в деловой стиль) и превратился, таким образом, из Корнфилда в Кэрригана, лишний раз подивившись перед зеркалом, насколько растительность на голове меняет внешность. С помощью грима ее, конечно, можно было изменить еще сильнее, но здесь Миранда уже не могла зайти в мужской туалет вместе со мной, в лифте наверняка имелась скрытая камера системы безопасности, а войти в свой офис мимо камеры в коридоре надо было уже в новом обличии.

В тот день, просидев допоздна, мы сумели принять одиннадцать человек. Среди наших соискателей были самые разные люди – от менеджеров низшего звена и айтишников до официанток и танцовщиц из ночных клубов Оливейры, так что, если бы этот поток анализировал кто-то со стороны, он бы остался в больших непонятках относительно профиля фирмы, нуждающейся в столь разнородном персонале. С теми из них, кто хорошо говорил по-английски (этот пункт указывался в резюме), беседу начинал я, а Миранда, слышавшая все благодаря системе внутренней трансляции, появлялась из заднего помещения несколько позже в облике секретарши, предлагающей гостю кофе или чай. Затем она, однако, выходила из секретарского образа и тоже присоединялась к расспросам, которые могли далеко отойти от темы непосредственных служебных обязанностей гостя по прежнему месту работы.

– Вспомните, какие поездки совершал ваш шеф в последнее время, – говорила, к примеру, Миранда.

– В позапрошлом месяце он летал в Сан-Франциско. Я как раз бронировала билеты.

– Назовите точные числа отлета и возвращения.

– Двадцать седьмое и двадцать девятое.

– Вспомните номера рейсов.

– Ммм… «Америкэн Эйрлайнз»… 756 и 757, да.

– Скажите, отель вы тоже бронировали? А также машину в аэропорт?

– Нет, такого указания мне не поступало.

– Скажите, как часто ваш шеф летал в Союз?

– Ну, я не очень долго там проработала… При мне – четыре раза.

– Перечислите, в какие города и сколько раз.

– Дважды в Сан-Франциско, один раз в Нью-Йорк и один раз в Питтсбург…

Дальше начиналось еще более интересное:

– Вспомните, в вашем присутствии шеф вводил какие-нибудь пароли на своем компе?

– Что-то он, конечно, вводил, но я не знаю, были ли там пароли.

– Припомните как следует, может быть, вы видели, как он нажимает клавиши, а на экране вместо букв и цифр появляются звездочки или точки.

– Я не смотрела на его экран, за такое сразу уволят… но… один раз вечером, на улице уже было темно, я случайно видела отражение его экрана в оконном стекле, когда он вводил что-то такое.

– Что было при этом на экране?

– Какой-то сайт.

– Назовите адрес или название сайта.

– Я его не разглядела. Там же мелкие буковки, а до окна несколько футов…

– Вспомните, какие клавиши нажимал ваш шеф, когда вводил пароль?

– Я не видела.

– Но вы видели, как двигались его руки? Вспомните как следует.

– Да.

– Вот здесь у нас есть зеркало. Представьте себе, что это – окно. Встаньте к нему и поверните его так, чтобы видеть мой комп и мои руки, как вы видели своего шефа. Теперь я буду по очереди касаться клавиш, а вы говорите «да» всякий раз, когда мое движение совпадет с движением вашего шефа…

С испаноязычными, понятно, Миранда заводила разговор сразу, но после первоначального обмена репликами непременно тоже предлагала им чай или кофе. Затем беседа продолжалась, принимая порою неожиданные формы – одна из претенденток даже улеглась у нас на столе в показательной позе, вспоминая, очевидно, о сексе на рабочем месте. Но Миранду, насколько я понял по отдельным словам, которые смог разобрать, интересовала не столько возможность привлечь партнера этой особы за сексуальное домогательство, сколько бумаги на столе, которые можно было разглядеть из такой позы (пусть даже и не отдавая в тот момент себе в этом отчет). Любвеобильный начальник, очевидно, был консервативен и все еще пользовался бумажными носителями.

– Что ты им подмешиваешь? – спросил я Миранду, когда у нас выдался перерыв.

– Ну, догадаться, конечно, нетрудно, – улыбнулась она. – В определенных кругах это называется «твайс спайс». Коктейль из двух компонентов – подавитель воли плюс стимулятор памяти.

– Вот почему ты формулируешь вопросы в повелительном наклонении.

– Да, это наиболее эффективная тактика допроса под подавителем воли.

– Это опасно?

– Для них или для нас?

– Для них. Что это незаконно для нас, я уже понял.

– Ну… при однократном применении, в принципе, нет. Придут домой, – я припомнил, что каждую беседу Миранда заканчивает словами «хорошо, возвращайтесь домой», а не просто «до свидания», – поспят подольше, на другой день будут мало что помнить из того, что здесь происходило. Единственная опасность, – она вновь улыбнулась, – это если по пути, пока действие препарата еще не прошло, кто-нибудь скажет им «иди в задницу».

– Пойдут?

– По крайней мере, попытаются.

– М-да. Не буду даже спрашивать, откуда у тебя эта штука.

– И правильно сделаешь, партнер.

– И чай себе отныне буду заваривать сам.

Я постарался, чтобы это прозвучало иронически, но Миранда, очевидно, уловила мое беспокойство – тоже, впрочем, изобразив голосом иронию:

– Ну тебе-то нечего бояться. Если бы мне был нужен не умный парень, а покорный зомби, я бы наняла какого-нибудь боксера. Хотя под подавителем даже у него реакция замедленная.

– Кстати, а если кто-нибудь из них откажется пить?

– Пока не отказывались, верно? Тут элементарная психология. Когда человек идет на собеседование, он почти всегда волнуется, даже если и держится уверенно внешне. Значит, у него пересыхает во рту, а предварительный разговор этому только способствует. Ну и опять-таки – подсознательная установка не перечить потенциальному работодателю без крайней необходимости.

Интервью продолжались и на следующий день. Несмотря на все ухищрения Миранды, пока что улов получался достаточно скромным. Среди айтишников не было сисадминов, которые могли бы знать пароли и тонкие места информационных систем компаний – только простые программисты, писавшие софт под вполне заурядные задачи и не имевшие доступа ни к каким конфиденциальным данным. Посетил нас даже сотрудник службы безопасности одной из фирм – но он был всего-навсего рядовым охранником, да и фирма его, скорее всего, была такой же «белой», как и «Старгайд», что подтверждали двое ее более высокопоставленных сотрудников. Мы наскребли информацию о некоторых мелких нарушениях в различных конторах, вроде оформления бумаг задним числом или работы сверх определенной соглашением с профсоюзами нормы. Самым серьезным грехом выглядели танцовщицы, которые не брезговали и проституцией с клиентами, что противоречило не только их контракту, но и законам Флориды – в отличие от Союза, проституция запрещена почти во всех штатах Конфедерации. Впрочем, они делали это не на территории своего клуба и не в свое рабочее время, а тот факт, что они делились выручкой с начальством, было бы весьма трудно доказать в суде. Но даже если бы это дело удалось раскрутить до конца, в лучшем случае это привело бы к закрытию пары ночных клубов, которые через несколько дней возникли бы на новом месте под новыми названиями. Никакой серьезной угрозы для Альянзы это не представляло. Куда больше Миранду интересовали личности клиентов, в частности, не было ли среди них высшего руководства фирм-учредителей Фонда и других высокопоставленных бизнесменов и политиков, а также не использовались ли сексуальные утехи для последующего шантажа, но увы – ничего определенного на сей счет наши посетительницы не знали. Вроде бы какие-то «особые» клиенты бывали, но с ними «работали» особо доверенные проститутки, а не те, которым теперь пришлось искать новую работу через сайты рекрутинговых агентств.

Самым оригинальным было ноу-хау еще в одном клубе, где часть зарплаты выдавали фишками казино: хочешь – играй на них (и честно забирай выигрыш, если вдруг повезет), не хочешь – оставь эти бесполезные кусочки пластмассы себе на память; контора, так или иначе, твои деньги уже получила. Официально, разумеется, все выглядело так, словно персонал получает зарплату в полном объеме, а потом покупает фишки и идет играть по доброй воле.

Узнали мы также три с половиной пароля, один из которых оказался от порносайта, остальные – неизвестно от чего (во всяком случае, не от личной почты соответствующих руководящих работников – это мы проверили). Пожалуй, самыми интересными были сведения о разнообразных поездках и командировках. Отнюдь не все они содержали такие детали, как номер рейса и указание на наличие принимающей стороны, взявшей на себя проживание и трансфер; нередко это были лишь услышанные краем уха упоминания о том, что шеф (или кто-то еще) куда-то летит или откуда-то вернулся. Тем не менее, в нашу эпоху, когда большинство деловых вопросов решаются по сети, любое такое упоминание заслуживает внимания. Сетевые протоколы для видеоконференций и иного обмена конфиденциальной информацией считаются вполне надежными – и все же любое удлинение канала связи, как в чисто физическом смысле, так и в смысле количества вовлеченных в это систем, увеличивает риск утечки. И больше всего этих утечек боится тот, кто опасается внимания к своим делам не только со стороны конкурентов, но и со стороны государственных спецслужб. Конечно, желание слетать в другую страну вместо того, чтобы обсудить все, что надо, через комп – само по себе еще не признак принадлежности к мафии. Но когда имеются и другие основания для подозрений…

В общем, по итогам полутора дней интервью вырисовывалась уже вполне заметная закономерность. Боссы (иногда их заместители или иные топ-менеджеры) фирм-учредителей Фонда «Планета без наркотиков» – по крайней мере, части из них – периодически летали в Сан-Франциско. Случалось им наведываться и в другие города Союза, не говоря уже о Конфедерации, но именно во Фриско они летали чаще всего, и что самое главное – одновременно. Не всегда, и не обязательно все, однако по другим городам таких «совпадений» не наблюдалось вовсе. Конечно, в том, что руководители фирм, входящих в Фонд, периодически собираются для обсуждения текущих дел, нет ничего не только незаконного, но и подозрительного. Но почему не в Майами, где находятся штаб-квартиры как Фонда, так и большинства этих фирм, а в соседней стране, на противоположном краю континента?!

Отделение Фонда во Фриско, кстати, было. Но едва ли дело было только в этом.

Мы обсудили это с Мирандой за ужином (в очередной раз подтвердившим ее кулинарные таланты), после чего я решительно заявил, что заслужил отдых, Миранда же, напротив, сказала, что еще пороется в сети. Мы разошлись по своим комнатам, и я, с комфортом устроившись на диване, залез в базу фильмов и стал выбирать, что бы мне посмотреть. Решительно отвергнув как наши тупые блокбастеры, похожие друг на друга, как чипы компов, на которых они сгенерированы, так и псевдоинтеллектуальную бредятину европейцев, у которых в последнее время вошло в моду делать кино несмотрибельным уже не только с точки зрения сюжета, но и чисто физически – скажем, весь фильм идет в ядовито-красных тонах, а изображение при этом крупнозернистое и дергающееся – я остановил свой выбор на видовом документальном фильме о фауне Большого Барьерного Рифа. На своем острове я воздал должное дайвингу, а вот в Австралии никогда не был. Зазвучала приятная успокаивающая музыка, и видеообои на всех четырех стенах словно растворились в глубокой и чистой синеве подводного царства. Система климат-контроля повысила влажность и слегка, но не до дискомфорта, понизила температуру в комнате, создавая ощущение морской прохлады. Минута – и я уже чувствовал себя под водой, позабыв про все заботы и опасности; мимо проплыла стайка ярко-желтых рыбок с синими полосками, и колеблющиеся в жидкой толще солнечные лучи играли на их ярко окрашенных боках, рождая одно из самых красивых цветовых сочетаний на свете…