Текст книги "Самооборона (СИ)"

Автор книги: Юрий Нестеренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Конечная остановка электробуса находится напротив пристани парома, курсирующего между восточным и западным берегом бухты. Ждать пришлось недолго, и спустя каких-нибудь двадцать минут мы были уже на аэродроме Ливорд Пойнт. Над ангарами сиротливо торчала причальная мачта дирижаблей; в свое время, на пике нефтяного кризиса, армия начала массово использовать их вместо куда менее экономичных (хотя и куда более быстрых) тяжелых транспортных самолетов, однако дирижабль – очень уязвимая для атаки с земли и с воздуха цель, и с началом гражданской войны дирижабельное сообщение с Кубой было прервано. При аэродроме обнаружился маленький магазинчик, заполненный в основном сувенирами для посещающих базу гражданских, но было там и кое-что более полезное – а именно, я приобрел себе комп с гибким экраном, не самой продвинутой модели, но вполне пригодный в походных условиях. Можно было, конечно, взять комп из аварийного чемоданчика Миранды, но тот, хотя и выдерживает, по слухам, удар кувалды и прямое попадание молнии, слишком уж примитивный и тормозной. Имелось поблизости и кафе, но полноценных обедов там не водилось – в лучшем случае все тот же чай и кофе с пирожными. Информационный терминал в маленьком и пустом зале ожидания обрадовал нас известием, что регулярный рейс на континент будет только послезавтра, но Миранда заверила меня, что мы наверняка найдем какого-нибудь частника, готового доставить нас в Майами. «Надеюсь, – проворчал я, – а то я уже думал, что ты предложишь мне купить самолет». «Купить не купить, а зафрахтовать его по инету во Флориде, если никого не найдем здесь – это тоже выход, – ответила Миранда. – Только придется ждать, пока он прилетит сюда, и еще может быть задержка с оформлением разрешения – все-таки военная база». Однако дежурная, скучавшая в своем офисе, сообщила нам, что, «наверное, Джексон согласится вас отвезти». Позвонив по своему фону неведомому Джексону и изложив нашу просьбу, она выслушала ответ и утвердительно кивнула нам: «Пройдите на пятую стоянку, это, как выйдете, завернете налево, пройдете мимо большого ангара и дальше прямо».

Заблудиться на небольшом аэродроме с единственной ВПП, идущей почти строго с востока на запад, и параллельным ей единственным рядом стоянок было бы затруднительно даже при желании, так что вскоре мы были в указанной точке, где перед открытыми воротами маленького ангара скучала на солнце одномоторная бело-зеленая «Сессна» с шестилопастным пропеллером. Если бы не этот винт, издали ее можно было принять за старую добрую 172 модель, шагнувшую сюда прямиком из ХХ века, но вблизи было заметно, что это все же более современная модификация: более изяшные обводы, ни одной заклепки, нереально тонкие для материалов прошлого столетия стойки и подкосы, да и кабина побольше, с трехместным задним сиденьем, по-лимузинному отделяемым от пилотских кресел звуконепроницаемой прозрачной перегородкой. На легких самолетах прошлого в такой перегородке не было нужды – шум мотора и винта заглушал все звуки в кабине что спереди, что сзади… Все же сверкавшая глянцем машинка не была совсем новой – если мне не изменяет память на картинки в авиажурналах, двухсотый «Скайлайт», их сняли с производства еще в прошлом десятилетии. Хороший самолет, одна из последних настоящих «Сессн», собранных в Америке, а не в Китае. И пусть мне сколько угодно талдычат с таблицами и графиками в руках, что китайские «Сессны» бьются ничуть не чаще – это еще не значит, что они не хуже. Достаточно уже просто пощупать обивку сиденья, чтобы понять, чем китайское качество отличается от настоящего…

Хотя и на этом «Скайлайте» бортовой комп наверняка тайваньский. Ну и пусть.

Вокруг самолета прогуливался техник с ветошью в руке, смахивая воображаемые пылинки то с жалюзи радиатора, то с блестящего цилиндрика ПВД[22]22
  Приемник воздушного давления – датчик для измерения воздушной скорости.


[Закрыть]. Больше ему, как видно, заняться было нечем. Я спросил его, как найти Джексона.

– Ники, к тебе пришли! – крикнул он в отверстое чрево ангара, казавшееся совсем темным по контрасту с залитой тропическим солнцем стоянкой. Через несколько секунд из мрачных глубин показалась совсем юная девушка – скорее всего, ей было не больше двадцати, и современные медицинско-косметические достижения были тут ни при чем – облаченная примерно в такой же комбинезон, как и тот, что недавно красовался на Миранде. Возможно, она была дочерью кого-то из офицеров базы.

– Вы – пилот Джексон? – уточнила моя спутница, впрочем, без тени недоверия в голосе.

– К вашим услугам, – кивнула Ники. – Это вам нужно в Майами?

Договорившись о цене – триста долларов за три часа полета, что было и дороже, и медленней, чем на рейсовом, но что поделаешь – я расплатился прямо через бортовой комп «Скайлайта», и мы заняли места на заднем сиденье. Ники вырулила на западный исполнительный старт и, умело парируя весьма существенный для легкой «Сессны» боковой ветер с моря, взлетела с курсом 100. От второго разворота она взяла курс на северо-запад, продолжая набирать высоту.

– Так и полетим прямо через Кубу? – осведомился я, нажав кнопку внутренней связи (звукоизолирующая перегородка была уже поднята).

– А вам охота нарезать лишние сто двадцать миль вокруг восточной оконечности? – откликнулась мисс Джексон.

– Да нет, но… у них тут вроде как война? Не шмальнут по нам? Правительственные, допустим, нет, а вот красные…

– Нет, – уверено покачала головой Ники, – они тоже видят, что это гражданский.

– Вы так уверены в их гуманизме? – скептически скривился я, уже имеющий опыт на сей счет.

– Гуманизм тут ни при чем. Просто из пулемета на такой высоте не достать, боевых лазеров у них нет, а ракету им будет жалко. Ракеты денег стоят, – повторила девушка мои собственные слова.

Все же нам пришлось пережить неприятный момент, когда уже недалеко от северного побережья острова мимо нас на большой скорости промчался реактивный истребитель – так близко, что «Сессну» аж тряхнуло в воздухе. Вероятно, пилот специально хотел нас напугать, хотя может быть и так, что он нас просто не заметил. Насколько я успел разглядеть, это был древний «Су-27» с красными звездами на килях, и неизвестно, какая электроника на этой рухляди еще работала; не могу исключить, что его достали прямо из музея и, наскоро переделав двигатели под новое топливо, отправили воевать. Гироджет, отправленный на охоту за мной в то самое утро, когда шел бой за Гуантанамо, выглядел на фоне этого монстра футуристическим чудом, и мне впору было гордиться, что спонсоры кубинского коммунизма сочли одного меня более важной целью, чем целый город.

Впрочем, за те деньги, что я у них увел, наверное, и впрямь можно было купить этот город с потрохами, и еще получить сдачу.

Наконец под нашими крыльями вновь засинело усеянное барашками море, и я, успокоившись, развернул экран свежеприобретенного компа. Миранда тоже нырнула в дебри инета, и всю оставшуюся часть полета мы провели, уткнувшись в свои экраны.

Затем мы благополучно приземлились – не в чересчур помпезном для нашей «Сессны» Международном аэропорту Майами (который примечателен тем, что расположен практически в центре города), а на Опа-Локском аэродроме в восьми милях к северу от него. Пожелав Ники счастливого пути домой, мы вышли на Северо-Западную 145-ю улицу, идущую прямо через аэропорт на восток, в городок Опа-Локу. Этот небольшой пригород Майами, как не преминула любезно пояснить мне Миранда, в начале века лидировал по насильственной преступности во всех тогда еще единых США, превосходя средненациональный удельный показатель по убийствам почти на порядок, да и по большинству других видов преступлений в разы. Что не очень удивительно, учитывая, что 70 % населения составляли негры, а остальное, за вычетом лишь нескольких процентов – латиносы. После Второго Отделения и последовавших жестких антикриминальных мер, вызывавших ультразвуковой визг правозащитников Союза, ситуация несколько улучшилась, но, как нетрудно догадаться, англоязычные белые в город с такой репутацией все равно не поехали, а если и поехали, то те, что и сами были подстать этому месту.

– Надеюсь, ты не предлагаешь остановиться здесь? – осведомился я, озираясь в поисках стоянки такси, которое увезет нас отсюда подальше. Тем более что солнце уже садилось.

– Только до завтра, – ответила Миранда почти просительным тоном. – Мне надо здесь кое с кем встретиться, да и тебе следует появиться в самом Майами уже другим человеком.

– В каком смысле?

– В прямом. Не забывай, что теперь они тебя знают. Значит, нужно менять и твой чип, и твою внешность. Здесь это сделать проще всего, и к тому же в таком месте они едва ли додумаются тебя искать.

– Думаешь, мне может понадобиться пластическая операция? Сдается мне, здесь их делают бесплатно. Восьмидюймовыми обоюдоострыми скальпелями.

– Нет, полагаю, качественного грима будет достаточно, – ответила Миранда, не оценив моей иронии. – А вот с чипом возникает проблема. Сам знаешь, там, помимо прочего, записывается твой генетический код. Конечно, в обычных условиях никто не станет его сверять – ДНК-анализ штука сложная и дорогая. Но если нас захотят проверить всерьез… Тут один из двух вариантов: или в новом чипе будет чужой генокод, и это вскроется. Или туда будет записан твой собственный. В этом случае, имея доступ к закрытым полицейским базам данных, можно установить, что такой же генокод значится там за совсем другим человеком – и, стало быть, установить, кто ты на самом деле.

– Думаешь, у Альянзы есть такой доступ?

– Что только в наше время не сделают за деньги! Так что ты выбираешь?

– В первом случае им придется получить мои клетки для анализа, во втором – доступ к государственным базам. Не знаю, насколько сложно для них второе, но первое я, по крайней мере, могу контролировать.

– Есть еще вариант – изобразить отказника от чипирования.

– Одного из этих религиозных фанатиков? Я совершенно не разбираюсь в их учениях.

– Можешь почитать в инете. Да и те, кто станет нас проверять, тоже вряд ли эксперты в богословских тонкостях. Такой вариант, конечно, тоже имеет свои минусы: придется обзаводиться кучей бумаг, как в прошлом веке. Ну, точнее, пластиковых карточек. Понятное дело, на черном рынке и такая услуга имеется, это даже дешевле, но в быту неудобно. Опять же, представитель экзотического меньшинства привлекает повышенное внимание.

Меж тем никаких такси вокруг по-прежнему не наблюдалось. Мы прошли под широкой эстакадой («Дагласское шоссе», пояснила Миранда) и оказались на коротком бульваре. Темнеющие по бокам деревья не вызвали у меня никакой симпатии. Я расстегнул сумку, висевшую у меня на плече, и нашарил внутри аварийный чемоданчик, где по-прежнему лежало наше оружие (комбинезон Миранды, кстати, тоже оставался там – она шагала в том же легкомысленном наряде, что и на базе, и лишь сменила шлепанцы на свои прежние пилотские ботинки). Защелка упорно не хотела поддаваться наощупь.

– Мы так и будем идти пешком через всю Опа-Локу? – сквозь зубы осведомился я, борясь с непослушным замком.

– Нет, сейчас выйдем на Багдадскую авеню, а там ходит автобус до авеню Али-Бабы, где я забронировала нам гостиницу.

– Авеню Али-Бабы? Ты меня разыгрываешь?

– Нет. Тут большинство названий взято из восточных сказок. Есть авеню Синбада, бульвар Шахразады, улица Аладдина и так далее. Хотя арабов и вообще азиатов в городе почти нет. Не веришь, сам посмотри карту на своем компе.

– М-да. Это мы, значит, в сказку попали. С самым высоким уровнем убийств по стране.

– Сейчас уже нет. Только четвертое место. Да не волнуйся ты так. Четыре десятка убийств на сто тысяч человек в год, притом, что здесь все население вчетверо меньше – сам посуди, велика ли вероятность?

– Спасибо, ты меня очень успокоила, – усмехнулся я; чемоданчик, наконец, открылся. – Может, еще скажешь, что нападений, которые не кончаются трупами, здесь так же мало?

– Ну… точных цифр не помню, но раз в пятьдесят побольше, – признала Миранда. – Зарегистрированных.

– Тебе пистолет дать?

– Не надо. Что мне его, в руке нести? Так нас, чего доброго, еще пристрелит местная полиция. Говорю же тебе, расслабься. Слышал, что такое виктимное поведение?

Так или иначе, бульвар мы прошли без приключений, и я подумал, что и впрямь ожидать нападения из-за каждого дерева – это чересчур. Живут же здесь как-то люди, и отнюдь не одни только бандиты. Мы вышли к автобусной остановке. Там никого не было. Становилось все темнее, но фонари еще не зажгли.

– Ты уже пришел к каким-нибудь выводам? – негромко спросила Миранда, оглядевшись по сторонам и убедившись, что подслушать нас некому.

– По поводу чипа? Думаю, что стоит использовать и чип с чужим кодом, и закос под ортодокса, в зависимости от того, что больше подходит к ситуации.

– Пожалуй. Больше хлопот, но деньги на это у нас есть. Но я имела в виду информацию, которую мы смотрели в полете.

– Ну сама понимаешь – то, что можно найти в открытом доступе, годится только для гипотез. Что сразу бросается в глаза – учредители Фонда хорошо защищены от враждебного поглощения. Это компании с ограниченной ответственностью и закрытые акционерные общества, их акций нет в свободной продаже. Что касается того, кто из них не связан с мафией, то, на мой взгляд, наибольшая вероятность у «Старгайд Энтертэйнмент». Они занимаются играми.

– Игорным бизнесом? – удивилась моему выбору Миранда.

– Нет, компьютерными играми. Их желание участвовать в подобном проекте понятно, учитывая всю истерию на тему «компьютерные игры – тот же наркотик». Ну, слышала, наверное, про этих идиотов – Комитет озабоченных матерей, Общество против виртуального насилия и иже с ними. В Союзе уже вроде даже есть Ассоциация за этичное отношение к виртуальным персонажам, хотя это, возможно, все-таки шутка…

– Слышала, даже пикеты видела. Но почему ты думаешь, что они не могут быть связаны с мафией?

– Неинтересный для мафии актив. Затраты на производство современной компьютерной игры весьма высоки, уж больно выросли запросы пользователя. А конечный продукт слишком публичен и, следовательно, прозрачен, что сводит на нет все возможности мухлежа с величиной гонораров и числом скачиваний через инет. Ну допустим, компания отмывает деньги и заявляет, что заработала их, продав десять миллионов копий игры через свой сайт. Но почему игра с таким высоким рейтингом продаж никому не известна? Такого просто не может быть. Допустим, мы покупаем журналистов игровых изданий и людей, которые будут сутками напролет нахваливать игру на геймерских форумах, создавая впечатление, что это и в самом деле хит. Но тогда реальные пользователи и в самом деле начнут массово приобретать игру, и через неделю наш пиар утонет в их возмущенных воплях. А создать действительно реальный хит и при этом потратить на него так мало, чтобы оставался простор для махинаций – это, если угодно, требует гениальности. Мафия предпочитает куда более простые и прагматичные методы. Ну и нашему критерию «Старгайд» тоже соответствует – бывшие сотрудники несут его по всем кочкам. За ненормированный день, постоянные авралы и все такое прочее.

– А каково их положение на рынке?

– Достаточно стабильное. Не лидеры, но и не аутсайдеры. Я бы оценил их рыночную стоимость где-то в пятнадцать миллионов.

– Хорошо, что у нас есть такие деньги.

– Гм… не у нас, а у меня, если быть точным.

– Да, конечно. Но, учитывая, что меня Альянза уж точно не ищет, думаю, будет разумным оформить покупку на меня. Реально бенефициаром, конечно, будешь ты. Ты знаешь, как это организовать?

– Ну, это не особо сложно. Хотя определенного доверия к тебе все же потребует.

– А ты мне все еще не доверяешь?

Ответить я не успел, ибо напротив остановки вместо ожидаемого нами автобуса затормозил длинный черный автомобиль – явно не новый, кажется, еще американского производства. Обе дверцы с нашей стороны распахнулись, и оттуда с нарочитой ленцой выбрались двое смуглых коротко стриженных парней; им было, наверное, лет по восемнадцать. В проемах расстегнутых на груди цветастых рубах болтались какие-то блестящие амулеты – не иначе, фирменных знак уличной банды.

Я поспешно сунул руку в сумку, но Миранда быстро шепнула мне: «Постараемся без стрельбы». В общем-то она была права – стрельба, особенно результативная, привлекает внимание полиции, даже если это самооборона, а оно нам было ни к чему. И все же не могу сказать, что ее слова меня обрадовали, особенно учитывая, что в машине оставалось еще как минимум двое, а то и трое.

– Привет, киска, – сказал тот из юнцов, что вылез сзади. – Подвезти?

Я подумал было, что Миранда отошьет его, козырнув своими связями в местном криминальном мире. Но, как видно, те, с кем она собиралась встречаться, не пользовались авторитетом у носителей амулетов, поэтому она просто сказала:

– Отвали.

– Фу, как невежливо, – огорчился юнец. – Автобуса здесь долго ждать можно. Поехали, прокатимся.

– До Гаремной авеню, – поддержал его второй, и оба заржали. Видимо, такая авеню в этой «арабской сказке» и в самом деле была, и можно было догадаться, какие заведения там располагаются.

– Нам в другую сторону, – сказала Миранда, – а в вашей развалюхе нет свободных мест.

– А мы посадим тебя на коленки, – осклабился первый, и в это время хлопнули левые дверцы машины, из которых вылезли еще двое; у того, что сзади, была бейсбольная бита. Пока они огибали машину, последний, пятый член банды выбрался с заднего сиденья через правую дверь. Меня эта публика пока что демонстративно игнорировала, и я решил, что пора положить этому конец:

– Не слышал, что сказала леди? – обратился я к первому, который, похоже, был здесь за главного. – Садитесь в свою говновозку и проваливайте.

– А то что?

Надо признать, реакция у них, отточенная, должно быть, множеством уличных схваток, была отменная. Миг – и в лицо мне уже смотрел пистолет главаря, а второй юнец держал нож возле горла Миранды. Я тоже не сплоховал, выхватив из сумки свое оружие. Несколько мгновений мы с главарем целились друг в друга, в то время как трое других подбегали к нам с флангов. Я заметил, что у одного из них нунчаки, у другого тоже нож плюс кастет.

– Брось пушку, – потребовал тот, что угрожал Миранде, – а то порежу твою сучку.

Я метнул на нее короткий взгляд. Он и в самом деле легко мог это сделать, а я при всем желании, даже отбросив щепетильность насчет стрельбы, не успел бы разделаться одновременно с ним и с тем, кто целился в меня. Черт, говорил же ей – возьми пистолет…

– Мальчик, – спокойно сказала моя спутница парню с ножом, – у тебя ширинка расстегнута.

Тот невольно перевел взгляд вниз – и в следующий миг завопил от боли, когда рука Миранды с размаху вцепилась снизу в его промежность и тут же сжалась в кулак. Ни о каком махании ножом, и вообще о сопротивлении, он уже не мог и помыслить, ибо при малейшем намеке на движение хватка лишь усиливалась. Главарь отвлекся на этот крик, но, увы, я тоже бросил взгляд направо и недооценил опасность слева. Парень с битой был еще слишком далеко для удара, однако, совершенно неожиданно для меня, он попросту с силой швырнул свое орудие с явным намерением перебить мне руку. Я все же успел ее отдернуть, но недостаточно далеко: удар вращающейся в воздухе биты пришелся по пистолету и выбил мое оружие. Главарь тем временем опомнился от мгновенного замешательства и снова перевел взгляд и ствол в мою сторону.

Я ударил его ногой по руке, одновременно резко откидываясь назад и падая на спину. Удар достиг цели – мне тоже удалось выбить пистолет врага. Но метатель биты уже подбежал вплотную и прыгнул, намереваясь приземлиться обоими ботинками мне на лицо. Я успел перекатиться по асфальту (это и в самом деле был асфальт – тротуары здесь, очевидно, не меняли с нефтяных времен) и подхватил то оружие, что оказалось ближе всего – это была бита. Прокрутившись на спине (моя рубашка была, естественно, нервущейся, а вот кожа очень даже чувствовала сквозь нее шершавый асфальт), я со всей силы вмазал битой по голени пытавшейся меня пнуть ноги. Раздался вопль; однако главарю с другой стороны все же удалось достать меня ногой по ребрам. Выпустив биту – интуитивно я понял, что он отскочит прежде, чем я успею замахнуться – я поймал его ногу в воздухе обеими руками и резко дернул, одновременно выкручивая. Главарь грохнулся наземь, чувствительно приложившись головой об асфальт. Я вновь откатился в сторону – черт, где же пистолеты? – одновременно пытаясь понять, как там дела у Миранды. Насколько я успел заметить, она на протяжении этих нескольких секунд прикрывалась своим «пленником», уже выронившим нож, от двух других бандитов, но теперь решила перейти к активной обороне и резко боднула его головой в лицо. Тот обмяк и повалился, обливаясь кровью из сломанного носа; следить за дальнейшим развитием событий мне было некогда, ибо я, наконец, увидел, куда упал один из пистолетов – в полумраке я не разобрал, чей именно, да это было и неважно. Я метнулся к нему – и почти успел, но один из еще остававшихся на ногах парней все же выбил его ногой у меня из-под носа. Я вскочил на ноги, готовый прыгнуть на него и помешать ему бежать за оружием; он, очевидно, понял, что я свалю его прежде, чем он успеет подхватить пистолет, и, развернувшись, бросился на меня. Я нырнул под его руку с ножом, поймал ее в захват и рывком выкрутил за спину. Парень взвыл, выгибаясь и вынужденно разжимая пальцы. Но в тот же миг боковым зрением я заметил кинувшегося ко мне любителя нунчаков, хотя Миранда, в руке у которой уже был нож, и пыталась ему помешать. Я никак не успевал закрыться от новой угрозы тем типом, которому заламывал руку, и вынужден был его выпустить. Правая рука парня была выведена из строя, но он попытался ударить Миранду кастетом на левой. Это была плохая идея: метнувшийся навстречу нож располосовал его предплечье. В следующий миг Миранда, помня, очевидно, о своем нежелании плодить трупы, врезала ему левой под дых, а когда парень согнулся, довершила дело, саданув его сверху вниз локтем правой в основание черепа. Мне же в это время приходилось танцевать сложный танец, уворачиваясь от нунчаков; я уже видел, где лежат оба пистолета, но не мог прорваться ни к одному из них. Но я знал то, чего не знал мой противник – а именно, что в сумке, оставшейся валяться на тротуаре, находится еще один. Пара прыжков – и я оказался возле сумки, подцепил ее ногой за лямку, подбросил и поймал в воздухе. Тем временем Миранда, разобравшаяся со своим последним врагом, уже бежала к ближайшему пистолету – но туда же полз и один из заваленных нами бандитов, кажется, тот, которого я угостил его собственной битой. На сей раз у Миранды не осталось другого выхода, кроме как отшвырнуть ногой оружие подальше – но тот парень изловчился схватить ее за ногу и повалить на землю. Они сцепились; я в тот же миг наставил ствол на бандита с нунчаками. «Бросай!» – рявкнул я. Тот с перекошенной от злобы рожей все же повиновался. Но я слишком поздно почувствовал движение сзади, и в ту же секунду удушающий захват локтем захлестнул мою шею. Черт, главарь все-таки очухался! Большинство людей, когда их душат, пытаются разжать руки врага или, скажем, оторвать от себя удавку; подобная пассивная тактика – верх глупости. Спастись можно, только атакуя в ответ – на это у вас есть минута-другая, прежде чем вы начнете терять сознание. Я ткнул пальцами левой руки назад, надеясь попасть главарю в глаз, но, к сожалению, лишь поцарапал его щеку. Тем временем лишившийся любимой игрушки нунчакомахатель, воспользовавшись моментом, вцепился обеими руками в мою руку с пистолетом, пытаясь его вырвать и не забывая направлять ствол в сторону от себя. Ну что ж, раз эти двое создали мне точки опоры, грех не воспользоваться! Я оттолкнулся обеими ногами, качнувшись назад и опираясь на правую руку, а затем ударил того, что спереди, ногами в грудь. А чтобы ему легче летелось, в последний момент все же выпустил оружие, за которое он цеплялся. Парень рухнул на спину – не исключено, что с трещинами в паре ребер, зато с пистолетом в руке (который он, правда, держал за ствол). Я вновь приземлился на ноги благодаря душившему меня главарю, который не дал мне упасть, и отблагодарил его за это, бросив через себя. Он приземлился как раз на своего сообщника, который уже перехватил пистолет, как надо, и без всяких колебаний жал на спуск – но оружие не стреляло. Оставив этих двоих барахтаться друг на друге, я бросился бежать к одному из оставшихся на земле пистолетов. Теперь оба «ствола» были отфутболены на несколько ярдов от первоначального места драки, и все зависело от того, успею ли я вооружиться прежде, чем любитель нунчаков сообразит, в чем дело. А дело было, разумеется, в том, что за долю секунды до того, как позволить ему завладеть оружием, я взвел предохранитель. Но мозгами он работал явно хуже, чем нунчаками, и потому отбросил пистолет, решив, должно быть, что там заело патрон или возникла еще какая неисправность, и вновь схватился за свое излюбленное оружие. «Дай сюда, дебил!» – рявкнул на него главарь, тоже еще не поднявшийся с земли, но я уже целился в них обоих. Краем глаза я заметил, как Миранда, сидя верхом на своем противнике, лупит его сверху вниз кулаком в челюсть, словно копер, вбивающий сваи. «У него пушка!» – взвизгнул нунчаковладелец и вскочил на ноги с явным намерением удирать. В это время Миранда, бросив поверженного врага, сделала спринтерский рывок ко второму пистолету. «Рвем когти!» – оценил ситуацию главарь, который тоже уже был на ногах, но явно не успел бы ей помешать – тем более что, нагнись он к брошенному сообщником пистолету, я пристрелил бы его, не задумываясь. Двое бандитов бросились наутек в разные стороны, даже не попытавшись запрыгнуть в свою машину. Еще трое остались лежать; один из них стонал и слабо шевелился, двое, вероятно, были без сознания.

Миранда, подобрав пистолет, окинула их подозрительным взглядом, а затем пошла ко мне. Ее лицо было перепачкано кровью (я не был уверен, чьей именно), но с каждым шагом она все шире расплывалась в улыбке.

– Неплохая работа для бухгалтера, – заметила она, подойдя.

– Сам не ожидал, честно говоря, – ответил я, переводя дух и вытирая пот со лба; все же эта победа потребовала от нас обоих изрядного напряжения сил.

– Я же говорила – в критической ситуации надо доверять рефлексам. Человек способен на многое такое, о чем и сам не догадывается. К сожалению, по большей части лишь тогда, когда под угрозой его задница.

– Надеюсь, это не была еще одна демонстрация, как тогда с ножом? – неприязненно осведомился я.

– Нет, конечно. Здесь все было по-настоящему. Я понимала, что шанс нарваться есть, но надеялась, что обойдется. Видишь ли, это какая-то новая банда, молодые отморозки… Ну ладно, нет худа без добра – зато теперь нам не надо ждать автобус, – она сделала приглашающий жест в сторону брошенной машины, все еще мягко урчавшей мотором; уж не знаю, не заглушили его бандиты от большой наглости или же допуская все-таки возможность поспешного бегства в случае появления на арене новых игроков. Но того, что бежать придется настолько поспешно, они явно не планировали.

– Предлагаешь подъехать на угнанной тачке прямо к гостинице? Чтобы через пару часов в дверь нашего номера ломились или копы, или, что более вероятно, друзья тех парней?

– Это же Опа-Лока, – усмехнулась Миранда. – Брошенная незапертой тачка вряд ли долго простоит на одном месте. И этих парней там, куда мы едем, едва ли жалуют. Это территория старых банд, там не любят новых выскочек.

– Звучит обнадеживающе, – ответил я, но моя ирония вновь была проигнорирована. Мы собрали разбросанные трофеи и забрались на переднее сиденье машины; Миранда села за руль. Здесь выяснилось, что хотя мотор и работает, управление заблокировано – естественно, как компьютерное, так и ручное. Видимо, водитель был все же чуть-чуть разумнее, чем мне показалось поначалу, и активировал блокировку прежде, чем вылезать.

– Так, который из них водила? – пробормотала Миранда, поворачивая голову направо. – Кажется, этот, с кастетом. Помоги мне дотащить его сюда. Только осторожно, он еще может очухаться. Вообще-то нам нужна только его рука, но, сам знаешь, без всего остального чип работать не будет.

Это верно. Все чипы-импланты, и идентификационный в том числе, работают от естественного электричества, вырабатываемого живым организмом. Побочным, но весьма полезным, с точки зрения законопослушных граждан, следствием является то, что нельзя использовать чужой чип, просто вытащив его из руки владельца или приложив к сканеру мертвую руку. И даже если вживить чип себе, это не поможет: после того, как питание прервалось, вновь активировать чип можно только в полицейском участке. Теоретически, разумеется.

Мы вылезли из машины и подошли к валявшемуся без движения бандиту, не упуская из виду и двух других. Миранда, нагнувшись, оттянула веки водителя, и, должно быть, увиденное ей не понравилось, потому что она приподняла его голову за волосы и дважды крепко ударила о мостовую. Потом мы ухватили его за руки, дотащили до левой передней дверцы и приложили его правую ладонь к рулю. Чип у парня почти наверняка был фальшивый, но главное, что комп узнал хозяина, и красная надпись «LOCKED» погасла.

Мы вновь уселись в кресла, бросив бывшего хозяина машины прямо на мостовой; возможно, в темноте кто-нибудь на него и наедет, но это будет уже не наша проблема, а лучшей доли он не заслужил. «У тебя кровь на лице», – заметил я, когда мы уже тронулись с места. «Да?» – Миранда, доверив управление компу, полезла в стоявшую у меня на коленях сумку – я думал, что за зеркалом (машина была не настолько старой, чтобы иметь зеркала вместо камер заднего вида), но, как оказалось, за влажной салфеткой, источавшей приятный запах. После того, как она обтерла лицо, следы драки, однако, не исчезли – на левой скуле осталась ссадина. На сей раз моя спутница и впрямь достала круглое зеркальце, словно самая обычная женщина, а заодно и какой-то крем телесного цвета, которым на удивление удачно замазала причиненный ущерб; сидя рядом с ней, я мог бы поклясться, что закрашенная область не просто имеет естественный цвет, но и повторяет фактуру кожи. Моя физиономия была в порядке, а вот глубокие вздохи отдавались болью в пострадавших ребрах. Будем надеяться, сказал я себе, что в ближайшее время у меня не будет причин глубоко вздыхать.

Если верить бортовому компу – а не верить ему оснований не было – мы уже ехали по бульвару Шахразады, полукругом огибающему городской центр, а затем свернули налево, на ту самую авеню Али-Бабы, наискосок пересекающую весь город. Здесь движение было куда более оживленным, чем на Багдадской. Слева и впрямь проплыл подсвеченный прожекторами дворец в псевдоарабском стиле, а затем потянулись уже более прозаические вывески и рекламы магазинов, сверкающие на разные лады. Город, как город, вовсе не выглядящий гнездом порока… а вот и полицейская машина навстречу – проехала спокойно, без мигалок и сирены… Затем, однако, пейзаж изменился – супермаркеты и длинные, залитые светом автостоянки исчезли, уступив место каким-то тесно жмущимся друг к другу домишкам, мелким забегаловкам и неоновым стрелкам над лестницами в полуподвалы. Преобладающим цветом световой рекламы стал красный, и содержание, насколько я мог понять – многие надписи были на испанском – было под стать: стриптиз-бары, массажные и тату-салоны, курительные клубы… Перед входами в некоторые заведения кучковались молодежные компании, решительно не вызывавшие желания свести с ними близкое знакомство.