Текст книги "Самооборона (СИ)"

Автор книги: Юрий Нестеренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Джордж Райт
САМООБОРОНА

Когда чудесным безоблачным утром, искупавшись в теплой прозрачной воде бирюзовой лагуны, вы полулежите в шезлонге на безукоризненно-белом пляже, подставляя каждую клеточку тела по-утреннему ласковому солнцу, любуясь лазурной панорамой, потягивая из высокого бокала ваш любимый вишневый коктейль и слушая, как спокойное Карибское море нежно вылизывает береговую кромку вашего личного острова, у вас есть все основания считать, что жизнь удалась. Есть, конечно, люди, полагающие, что все это ничего не стоит без власти, или мировой известности, или еще какой-нибудь глупости вроде страстной любви – но это, в конце концов, их проблемы. Суета сует и томленье духа, как сказал один древний мудрец, никогда не бывавший на Карибах, но верно ухвативший суть. Я поднял бокал, полный еще на две трети, и посмотрел на солнце сквозь прозрачную темно-красную жидкость, любуясь ее благородным оттенком. И вдруг мне показалось, что в бокале что-то плавает, как раз на фоне жидко колышущегося солнечного овала. Неужели какой-то наглый жук умудрился покончить с собой в моем коктейле?

В следующий миг бокал лопнул в моей руке, выплеснув содержимое мне на грудь.

На свою реакцию я никогда не жаловался. Вместо того, чтобы тупо пялиться на собственные пальцы, с которых капало что-то красное, я моментально кувырнулся влево, опрокидывая шезлонг на себя. Впрочем, его ткань и тонкие трубки – очень плохая защита и от пули, и от лазерного луча. Еще прежде, чем я успел растянуться на песке, мозг уже отбросил мысль замереть в такой позе, притворяясь, будто выстрел достиг цели. Профессионал, если у него есть время и возможность, никогда не ограничится одним выстрелом, если только тот не снес цели голову – он обязательно сделает контрольный выстрел, и, конечно, по неподвижной мишени стрелять гораздо удобнее. А в том, что я имею дело с профессионалом, сомневаться, увы, не приходилось. Исходя уже хотя бы из расстояния, с которого велась стрельба. Система безопасности предупредила бы меня, если бы кто-то приблизился к острову ближе чем на полмили.

Так что, перекатившись по песку еще пару раз, я вскочил и зигзагами помчался вглубь острова. Теперь я уже ясно слышал приближающийся гудяще-стрекочущий звук, шедший с неба. Звук, на который я мог бы обратить внимание и раньше, но тогда он был еще слишком тихим, а я – слишком благодушным. Вертолет. Заходил, стало быть, со стороны солнца. Ну правильно, профессионал. Откуда он только взялся на мою голову…

Возле моей левой ноги взметнулся фонтанчик песка. Нет, парень, по бегущей цели с воздуха попасть не так-то просто, несмотря на все твои приспособления. Почему он шарашит пулями? Лазером было бы вернее, прямая линия, как-никак… Считает, что много чести – тратить столько энергии? Только бы мне добраться до рощи! И почему этот пляж такой широкий…

Еще один промах – и, наконец, я влетаю под кроны пальм. Сердце колотится так, что, кажется, сейчас разнесет ребра. Промчавшись еще несколько ярдов, я снижаю темп, судорожно, до боли в груди, втягивая воздух, и оглядываюсь назад. Сквозь разлапистые листья пальм можно разглядеть, как сверкает на солнце корпус рокочущей машины, подобравшейся уже к береговой кромке. Так, система безопасности, конечно, уже активирована – спасибо имплантированному под кожу чипу, позволяющему сделать это в любой момент и из любого положения. Это значит, что при входе в полумильную зону бортовой комп вертолета получил сигнал, который, по идее, должен был заставить его повернуть прочь от частного владения. Если пилот упорствует и не позволяет машине это сделать, следующим шагом дистанционно отключается двигатель – включить его снова можно, лишь отдав управление компу. Но, разумеется, так ведет себя только техника законопослушных граждан. За определенную сумму в не афиширующей свои услуги частной мастерской можно заблокировать эти функции… Тогда в дело вступает последний барьер – ультразвуковой экран, уже включившийся по периметру острова. Его мощность не настолько велика, чтобы полностью разрушить проходящую через него машину – все-таки закон позволяет частным лицам лишь нелетальные системы защиты территории – но вибрация неизбежно вызовет множественные отказы бортовой аппаратуры, а люди в кабине почувствуют себя в высшей степени некомфортно. Такая нелетальность, конечно, весьма условна – шансы грохнуться в результате очень даже велики, но, в конце концов, и в обычный забор можно врезаться и разбиться насмерть, что еще не превращает забор в оружие…

Ага! Лезть под удар ультразвука он все-таки не хочет. Завис возле берега и, кажется, набирает высоту. Бесполезно – генераторы прикрывают остров и сверху, создавая над ним конус направленных ультразвуковых волн… Но все-таки ветви пальм – не слишком надежная защита от огня с воздуха. Надо скорее добраться до дома, а уж там ему меня не достать. Система безопасности уже опустила бронежалюзи на окнах, теперь моему скромному бунгало нипочем и огонь из крупнокалиберного пулемета…

Уфф, вот и он – дом, милый дом. Я оперся рукой о волосатый ствол пальмы, пытаясь отдышаться. Горло жгло, по всему телу противно тек пот. Когда все кончится, залезу в бассейн с пресной водой… Так, теперь осталось пробежать сотню футов по открытому пространству – и вот она, дверь. Я еще раз глубоко вздохнул и сорвался с места.

Со стороны, откуда стрекотал вертолет, что-то глухо фыркнуло, и в небе раздался шипящий свист. Я успел заметить мелькнувший в воздухе белый карандаш ракеты и резко затормозил босыми пятками на посыпанной песком дорожке. Огромный огненно-черный клуб швырнул вверх обломки крыши и, срывая жалюзи, выплеснулся языками пламени из окон. Оглушительно грохнуло, и одновременно упругая горячая волна ударила мне в грудь – не настолько, впрочем, сильно, чтобы опрокинуть: основной удар приняла на себя передняя стена дома, которая теперь медленно и величественно осыпа́лась. Кое-как развернувшись, я бросился обратно под защиту пальм.

Хотя какие они теперь, к дьяволу, защита! Это из винтовки прицелиться сквозь кроны трудно, но если по мне начнут шарашить ракетами… Гражданская система безопасности на такое не рассчитана. Ракета проскакивает ультразвуковую зону слишком быстро, можно сказать, не замечая. Что ж, выходит, за меня взялись всерьез. Сначала хотели по-тихому, но раз не вышло… Черт, я ведь хотел просто спокойно жить на одиноком острове! Неужели у них нет других забот? И главное – как им удалось меня найти?

Я снова несся во весь дух, виляя между пальмовыми стволами. С острова надо уносить ноги, это ясно. Даже без пересечения периметра – ракетами он простреливается из конца в конец. Да и пробить брешь в периметре ничего не стоит. Питание и управление у системы автономное, но можно грохнуть сами звукогенераторы… У меня есть быстроходный катер и гидроплан. Максимальная скорость первого – меньше половины от вертолетной, так что вся надежда на второй. Вопрос, успею ли…

Я, наконец, выскочил к северной стороне лагуны, где слегка покачивался у причала мой гидросамолет. Старая добрая винтомоторная модель – с тех пор, как я перебрался на остров, у меня не было желания гонять с реактивными скоростями. Но для того, чтобы уйти от вертолета, вполне сгодится. Повинуясь сигналу моего чипа, система отключила ультразвук на выходе из лагуны – вертолет рокотал где-то далеко, похоже, все-таки потерял меня, пока я петлял по лесу – и передала пусковой код бортовому компу гидроплана. Щелкнул дверной замок, узнавая хозяина, мотор фыркнул, и лопасти винта, сделав первый круг, слились в сверкающий диск – пока еще на малых оборотах. Теперь только добежать по мосткам до кабины и…

Жжах! На сей раз ракета была меньше первой – целью был не дом, а всего лишь одномоторный самолет, но ему хватило. Взрывом разнесло основание левого крыла и часть кабины. Гидроплан словно сложился пополам вдоль продольной оси. Фюзеляж опрокинулся, вздымая вверх красный блестящий поплавок; вращающийся винт с шумом врезался в воду, сорвался с оси, подлетел, крутясь, на несколько ярдов вверх, уже весь покореженный, и снова плюхнулся рядом с тонущими останками машины.

Не успел.

Признаться, я растерялся. Несколько драгоценных секунд я просто тупо стоял на берегу и глядел на погружающиеся в воду обломки. Я понимал, что меня вот-вот накроют, но просто не знал, что еще предпринять для своего спасения. Похоже было, что аппаратура убийц достаточно чувствительна, чтобы отслеживать каждый мой шаг, и, где бы я ни попытался спрятаться…

Из ступора меня вывел шум мотора. Но не вертолетного – этот взревел совсем рядом. Я резко обернулся влево. Со стороны моря мчался маленький белый спортивный экраноплан. Взмыв над песчаной косой, отделявшей лагуну от открытого моря, он тут же плюхнулся в воду, окатив меня брызгами, и яростно взвыл тормозящей в режиме реверса турбиной. Я бросился прочь, не дожидаясь, пока он окончательно остановится. Против меня что, проводят целую десантную операцию?!

– Да стой же ты!

Останавливаться, когда тебя зовет убийца, не слишком умно. Даже если у убийцы женский голос. Из женщин, кстати, получаются отличные киллеры. Однако и убийцы обычно не рассчитывают на добровольное содействие своих жертв. Да и вообще, судя по интонации, меня, похоже, окликали с другими целями. Короче, я и впрямь притормозил и обернулся.

Дверь кабины была уже поднята. Женщина, сидевшая в левом пилотском кресле двухместной кабины, перегибалась ко мне через свободное правое сиденье и делала зазывные знаки рукой.

– Запрыгивай скорее! – крикнула она, с трудом перекрикивая вой турбины. – Ждешь, пока он долбанет прямой наводкой?!

Я понятия не имел, кто она и откуда взялась. Если о мотивах убийц на вертолете я мог, по крайней мере, догадываться, то появление кого-то, желающего меня спасти, выглядело совершенно необъяснимым, и все это могло оказаться какой угодно ловушкой. Но времени на раздумья и расспросы действительно не было, и мое положение едва ли могло стать еще хуже. Я бросился к распахнутой двери. Пришлось вбежать по колено в воду, и мокрая нога чуть не сорвалась, когда я забирался в открытый проем, но не по-женски сильная рука уже ухватила меня за предплечье и втянула внутрь. Не успел я устроиться в кресле, как перегрузка придавила меня боком к спинке – двигатель взвыл на форсаже, и экраноплан, буквально с места выпрыгнув из воды, понесся над гладью лагуны, стремительно набирая скорость. Миг – и мы уже мчались в шести футах над синей рябью открытого моря. Я, наконец, сумел усесться по-нормальному и пристегнул ремень. Быстрый взгляд на экран радара продемонстрировал мне то, в чем я и не сомневался – вертолет гнался за нами, отставая где-то на три четверти мили, но почему-то не пытался атаковать ракетами.

– Постановщик активных помех? – догадался я.

– Комплекс ECM3000, – ответила она не без гордости. – Сейчас ни одна его электронная система не может на нас навестись. Но от визуального прицеливания это, понятно, не спасает.

– Далековато для визуального. Оторвемся, – я удовлетворенно посмотрел на растущие цифры нашей скорости. Уже триста узлов, вертолету не угнаться…

– Не знаю, – озабоченно качнула головой она, прикусив нижнюю губу. – У него тоже реактивный движок. Это автогир, а не геликоптер.

Ах вот что. Мне было как-то недосуг разглядывать атаковавшую мой остров машину. Автогир – это, действительно, хуже. Он способен зависать по-вертолетному, передавая усилие турбины на несущий винт, и разгоняться по-самолетному, когда винт лишь играет роль пассивного крыла, вращаясь от набегающего потока, а тягу создает горизонтальный двигатель. Впрочем, даже реактивный автогир может летать лишь на дозвуковых скоростях, иначе – срыв потока на лопастях. Но и экранопланы до сверхзвука не разгоняются… Ладно, не будем паниковать раньше времени. В конце концов, я все еще жив, хотя еще пару минут назад на это не было ни шанса.

Я, наконец, повнимательнее рассмотрел мою спасительницу. А она очень даже недурна собой – и лицо, и ладная фигурка, эффектно подчеркнутая облегающим комбинезоном. Живи мы в прошлом столетии, я бы сказал, что ей лет двадцать пять, но в наш век высоких технологий о возрасте женщины менее всего можно судить по ее внешности. Шатенка, если это ее естественный цвет; волосы подстрижены довольно коротко, но со вкусом. В ушах сережки с чипами памяти – их сейчас носят даже многие мужчины, но я, признаться, консервативен и предпочитаю то, что не вшивается под кожу, носить в кармане. Вот только с карманами сейчас проблема – я запоздало сообразил, что сижу рядом с ней в одних плавках, и я все еще потный. Хорошо еще, что я не имею обыкновения купаться и загорать нагишом – спасибо все тому же консерватизму.

Ее, впрочем, менее всего занимал мой внешний вид – или тот факт, что я, не таясь, ее рассматриваю, за что в иных обстоятельствах недолго схлопотать судебный иск. Она сосредоточилась на управлении экранопланом и наблюдении за нашими преследователями. Уверенность, с которой она обращалась с машиной (явно предпочитая в рискованной ситуации собственные навыки ориентированному исключительно на безопасный режим полета компу), не оставляла сомнений, что рядом со мной не какая-нибудь взбалмошная фифа, получившая в подарок дорогую спортивную игрушку и рванувшая на поиски приключений, а хладнокровный и опытный пилот.

И все же было в происходящем нечто, что мне не нравилось – помимо, разумеется, того факта, что мой остров разнесли ракетами, а за мной гонятся и хотят убить. Это внезапное явление прекрасной незнакомки, спасающей героя в последнюю секунду, выглядело слишком уж пошлым штампом из третьесортных боевиков. В жизни так не бывает. Вообще, я очень не люблю вещей, которых не понимаю. Что ей все-таки от меня надо?

Я уже открыл было рот для вопроса, но она заговорила первой, продолжая предыдущую тему:

– Это «Мицубиси Гироджет V». Хорошая машина, но в стандартной конфигурации больше, чем 0,6 М[1]1
  Имеется в виду 0,6 Маха, более 735 км/ч. – Прим. книгодела.


[Закрыть], не делает. Однако у стандартной конфигурации и ракет нет. А на военных модификациях стоят форсированные движки и лопасти повышенной жесткости. Такое может разогнаться почти до скорости звука…

Словно услышав ее слова, число на радаре, обозначавшее расстояние до преследователей и некоторое время неуверенно колебавшееся в пределах плюс-минус полусотни футов, начало медленно, но верно уменьшаться.

– А у нас какой максимум? – осведомился я.

– По инструкции – 0,7 М[2]2
  Более 857 км/ч. – Прим. книгодела.


[Закрыть]. Я разгонялась до ноль восьми.

Цифры на ИЛСе[3]3
  Индикатор лобового стекла, прозрачный экран, отображающий информацию о скорости, высоте, направлении и ряде других параметрах полета. – Здесь и далее прим. автора.


[Закрыть] уже подбирались к этому значению. Что ж, похоже, просто удрать не получится…

– У нас есть бортовое оружие? – осведомился я, не особо надеясь на положительный ответ. Вид у экраноплана, при всем стремительном изяществе его спортивных контуров, был сугубо гражданский. Бывает, конечно, что в тех же подпольных мастерских навешивают пушки и на гражданские машины – но подобная кустарщина, изначально не предусмотренная конструкцией, редко работает хорошо.

– Только эмпер, – не обманула моих ожиданий она. – Когда он подойдет поближе, попробуем. Но если это действительно военный гироджет, вряд ли поможет.

– Угу, – буркнул я. Излучатель электромагнитного импульса – это, конечно, лучше, чем ничего. Обычной машине он бы напрочь выжег всю электронику. Однако военные хорошо экранированы от таких сюрпризов. Даже на вихревые токи, индуцированные в лопастях, надеяться не приходиться – ибо лопасти, конечно, не металлические, а из непроводящих композитов. М-да, взялись за меня серьезно, ничего не скажешь. Частным лицам не так-то просто раздобыть армейскую боевую машину. Впрочем, что только в наше время не сделают за деньги… однако стоит ли один-единственный человек, мирно загорающий в плавках на пляже, таких усилий?

И действительно ли те, кто на меня охотится – частные лица?

– Тебе не кажется, что пора уже кое-что объяснить? – произнес я вслух.

– Кажется, – охотно откликнулась она. – Как тебе удалось остаться в живых?

– Ты появилась удивительно вовремя, – усмехнулся я. – Кстати, я еще не сказал тебе спасибо. Но все-таки…

– Нет, – перебила она, недовольно качнув головой, – я прибыла слишком поздно. Когда я увидела, что он бьет ракетами, то думала – всё… Но если бы они с этого начали, у тебя не было бы ни шанса.

Да уж, по загорающей в шезлонге цели пулей еще можно промазать, но ракетой вряд ли. Особенно такой, которая разнесла мой дом.

– Они начали со снайперской винтовки, – подтвердил я. – Стреляли наверняка с «умного» штатива, позволяющего захватить и удерживать цель с борта летящей в полумиле от нее машины… но все же это явно была винтовка в салоне, а не бортовое оружие самой машины.

– Как думаешь, почему?

– Ракета денег стоит, – пожал плечами я. – Куда больших, чем пуля. Опять же, взрывы видно со спутников, а тут все тихо-мирно…

– Возможно. Или это была небоевая пуля.

– Небоевая? – после всех стремительных событий последних минут я все еще туго соображал.

– Ампула с психотропами. Скорее всего – подавитель воли. Потом бы тебе просто позвонили и попросили отключить защиту.

– Не вышло бы, – довольно ухмыльнулся я. – Я не отвечаю на звонки. Вот уже два года как меня совершенно не интересует, что там творится во внешнем мире. Да и мной, по правде говоря, никто не интересуется…

– Как видишь, заинтересовались. Да и потом, разные есть способы. Например, тебе стало бы сильно жарко. И очень захотелось бы искупаться, причем не в лагуне, а в открытом море, где вода попрохладнее. Ну а оттуда, за пределами защитного периметра, выловить тебя уже никаких проблем…

– То есть я нужен им живым.

– Похоже, да. На какое-то время, конечно. И вряд ли это время было бы для тебя комфортным.

Я несколько секунд размышлял над этой идеей. Да, похоже на то. И мой дом, и мой самолет разнесли до того, как я туда добрался. В те мгновения я решил, что мои враги просто поторопились. Но если их целью действительно было не убить меня, а лишь лишить возможности прятаться или бежать…

– Значит, нас не будут взрывать ракетами, – сделал вывод я.

– Последний цент я бы на это не поставила, – возразила она. – Кто знает, какие у них инструкции на случай, если тебя не удастся взять живым. Но, полагаю, с тяжелой артиллерией будут тянуть до последнего.

– Первая хорошая новость.

– Есть и плохая. Я уже дважды активировала эмпер.

Не требовалось переспрашивать, с каким результатом. Я не хуже нее видел, что, несмотря на работу двигателя экраноплана в форсированном режиме (красный индикатор раздраженно мигал, предупреждая о перегреве), гироджет продолжает уверенно догонять нас. Нас уже разделяло немногим больше тысячи футов по прямой, даже с учетом того, что преследователь летел на высоте около шестисот футов, мы же, как экраноплану и положено, неслись над самой водой. Вообще это завораживающее ощущение – мчаться на околозвуковой скорости всего в семи футах над морем. Старая добрая поговорка про семь футов под килем на новый лад… Отдельные волны различить на такой скорости невозможно, море кажется гладкой, глянцево блестящей твердью. Да это и есть твердь – цепани мы сейчас ее крылом, эффект будет не хуже, чем от столкновения с гранитной скалой. Однако поток воздуха, туго отбрасываемый вниз широким брюхом и крыльями экраноплана, выдавливает в этой глянцевой глади канаву, тянущуюся за нами, словно кометный хвост. Этот след, кстати, хорошо заметен со спутников…

– Что будем делать? – сумрачно осведомился я. – С такого расстояния нас лазером…

– Знаю, – перебила моя спасительница сквозь зубы. – Надеюсь, ты не очень плотно позавтракал, – и с этими словами она потянула ручку на себя. Сине-золотая твердь провалилась вниз, а меня вжало в кресло так, что начало темнеть в глазах. 5 g минимум… никогда не любил перегрузки.

Многие считают, что экраноплан может летать не выше десятка футов – там, где еще чувствуется экранный эффект. На самом деле большинство экранопланов, и уж в особенности маленькие и легкие, способны летать, как самый обычный самолет. Для них такой режим является нештатным и неэкономичным, но на высотах до трех тысяч футов, иногда и больше, они держатся в воздухе вполне уверенно. Хотя, конечно, на чудеса пилотажа они не рассчитаны. Горизонтальный полет с небольшими кренами – да, но не маневренный воздушный бой. Да и какой бой, если у нас нет подходящего оружия…

Перегрузка схлынула так же резко, как и навалилась – на какой-то миг она даже сменилась отрицательной, заставив мой желудок подпрыгнуть поближе к горлу. Пелена, начавшая было сгущаться у меня перед глазами, развеялась, и я выцепил взглядом цифры на ИЛСе. Так, мы набрали 650 футов, естественно, потеряв при этом в скорости… а где же наши навязчивые друзья? Вперед нас не проскочили (в первый миг я подумал, что идея нашего резкого взмывания именно в этом) – мой взгляд метнулся к радару – да вот же они, прямо на хвосте! О чем она думает, она же подставила нас прямо под их пушку!

В следующий миг я уже смотрел на экран заднего вида. Сперва мне показалось, что он не работает, потом я понял, что его заволакивает густой черный дым у нас за кормой.

– В нас попали? – воскликнул я и тут же сообразил, что ляпнул глупость: приборы не сигнализировали ни о каких отказах.

– Нет. Это защитная завеса.

– А, дым рассеивает луч лазера, – понял я.

– Да, но не только. Это не просто дым, а нанозоль. Его частицы на воздухе слипаются и облепляют корпус летящей сквозь них машины. Сейчас он ослепнет, и к тому же у него ухудшится аэродинамика.

В подтверждение ее слов изображение гироджета на радаре расплылось, превратившись тоже во что-то кометообразное. Очевидно, нанозоль не пропускал не только видимый свет, но и радиосигналы. Только я подумал, как бы преследователи сослепу не врезались в нас, как мой желудок снова устремился к горлу – экраноплан нырнул в пике с одновременным отворотом влево. Я успел заметить, как гироджет, наоборот, рванул вверх, стремясь уйти из черного облака. Вид у некогда выкрашенной в цвет морской волны машины был неважный – теперь она походила на обугленную головешку. Если простая изморозь на крыльях способна уничтожить до 40 % подъемной силы, то наш противник наверняка потерял больше половины; не будь его скорость такой высокой, он бы просто провалился вниз.

Но радовались мы недолго. Едва мы выровнялись над самой водой почти перпендикулярно прежнему курсу, как гироджет повторил наш маневр, снова устремляясь в погоню. Правда, нам удалось оторваться на полторы мили, но ясно было, что это лишь временная отсрочка. Моя новая знакомая, имени которой я, впрочем, все еще не знал, поймала вражескую машину на задний экран и увеличила изображение. Было видно, как черная корка облетает на глазах, обнажая первозданную синеву корпуса. Лобовое стекло уже сверкало чистотой.

– Понятно, – констатировала она, – у него своя наносистема очистки поверхности. Недешевая штука. Обычно используется как противообледенительная, но, как видим, годится и для других целей… Ах, дерьмо.

Последнее, видимо, относилось к красной точке, пульсировавшей в районе кормы на схеме экраноплана, выведенной на левый МФД[4]4
  Многофункциональный дисплей.


[Закрыть]. Под точкой горели слова «УТЕЧКА ИЗ ЛЕВОГО БАКА».

– Он все-таки успел выстрелить лазером, – понял я.

– Да.

– А разве у тебя баки не самозатягиваются?

– Самозатягиваются, конечно. Но не мгновенно. А нам сейчас любая потеря топлива критична – расход и так вдвое выше номинала, – и она прибрала РУД[5]5
  Рычаг управления двигателем, регулирует тягу.


[Закрыть] до 70 %.

– Что ты делаешь? Догонит ведь!

– По-любому догонит. А движку надо дать остыть, иначе загнется.

Красная точка сменила цвет на желтый, затем исчезла вместе с надписью. Но гироджет, постепенно снижаясь, быстро настигал нас. Тем временем хозяйка экраноплана, оставив управление компу, быстро программировала какой-то маневр; ее длинные пальцы порхали по экрану, касаясь то схематических изображений нашей и вражеской машин, то нарисованных в нижней части дисплея кнопок. На экране возникали пунктирные траектории; одну из них, круто уходившую вверх от значка экраноплана, она подвинула пальцем, соединив со значком гироджета.

– Надеюсь, ты не собралась его таранить? – осведомился я, глядя через ее плечо на эти манипуляции. Она обернулась ко мне и деловым тоном потребовала:

– Садись ко мне на колени.

– Что? – опешил я.

– Быстро, у нас несколько секунд!

Бывают ситуации, когда лучше ни о чем не спрашивать. Я поспешно отщелкнул ремень и полез в ее кресло, стараясь не задеть ручку управления и не думать, как это все выглядит со стороны, особенно с учетом моего наряда. Едва я уселся, по возможности отклонившись влево, чтобы из-за моего плеча можно было рассмотреть приборы (гироджет был уже совсем рядом, почти нависнув над нами), как последовала новая команда:

– Заткни уши!

Я вновь поспешно повиновался, зажав уши пальцами – и вовремя. В следующий миг с грохотом сработали пиропатроны, отшвыривая секцию крыши над покинутым мной креслом, а затем, одновременно с ворвавшимся в кабину ревом турбины, само это кресло выстрелило вверх, обдав мою голую ногу жаром близкого реактивного выхлопа. В ту же секунду рука, протянувшаяся мимо моего бока, вновь вогнала РУД в красный сектор, возвращая турбине предельную мощность. Разгонная перегрузка прижала меня спиной к обтянутому комбинезоном женскому телу. Впрочем, куда больше меня волновало то, что происходило у нас за кормой.

Не знаю, какие были бы шансы попасть в преследователя катапультированным креслом «на глазок», но комп все рассчитал точно. Кресло взмыло прямо перед носом гироджета – слишком поздно и близко, чтобы пилот успел отвернуть. Удар пришелся прямо в лобовое стекло, а автоматически выстреливаемый парашют, стропы которого выдерживают рывок при раскрытии на сверхзвуковой скорости, угодил в лопасти – возможно, что и вместе с куском кресла. Обломки лопастей брызнули в разные стороны, и гироджет, реактивные двигатели которого все еще работали, стал падать в море, едва не протаранив нам корму (наш рывок вперед оказался исключительно своевременным). Практически в момент удара о воду автоматически отработала его собственная катапульта – почему-то только правая. Вероятно, левая заклинила из-за столкновения с нашим креслом, пробившим стекло – впрочем, пилота такое столкновение в любом случае должно было размазать в месиво. Но если в норме на любом винтокрыле при катапультировании сначала отстреливаются лопасти, то сейчас – очевидно, из-за полученных повреждений винта – этот механизм не сработал. Одна уцелевшая лопасть продолжала вращаться и ударила как раз по взлетавшему справа креслу, разрубив пополам сидевшего в нем человека. Не знаю, был ли в салоне кто-то еще – катапультными, во всяком случае, были лишь передние пилотские кресла. В следующий миг туча брызг взметнулась над местом падения гироджета.

Все это заняло какую-то пару секунд; лишь пересмотрев сделанную камерой заднего вида запись в замедленном темпе, я смог понять последовательность событий, а в первый момент лишь осознал, что с нашими преследователями покончено. Мгновение спустя наша машина вошла в крутой левый разворот, а поскольку экранопланы обычно делают это по-автомобильному, а не по-самолетному, то есть почти без компенсирующего крена, меня едва не выбросило на то место, где только что было мое кресло – а теперь лишь темнели на полу закопченные пятна да торчали остаток кронштейна и разъем кабеля. К счастью, благодаря форме крыши, в кабине, несмотря на образовавшуюся сверху дыру, не бушевал ураган – воздух в основном продолжал скользить по поверхности, но оглушительный рев двигателя бил по ушам (которые мне к тому же пришлось отпустить, чтобы ухватиться за пульт и удержать равновесие). Впрочем, рев быстро пошел на убыль – мы сбрасывали скорость.

– Слезай! – услышал я, как только обрел способность слышать что-нибудь, кроме турбины. Я кое-как сполз на пол, стараясь держаться подальше от дыры в крыше и в то же время не пораниться о кронштейн. Двигатель вновь взвыл, теперь уже в реверсе. Еще несколько секунд – и я ощутил, как мы плюхнулись в воду.

Обе боковых двери откинулись вверх. Я выглянул наружу. Экраноплан продолжал неспешно плыть вперед на минимальной тяге среди болтавшихся в воде обломков крушения. Повинуясь своему пилоту, он слегка повернул влево, и я невольно вздрогнул: прямо мимо меня, в какой-то паре футов, проплыла верхняя часть второго пилота гироджета. Воротник спасательного жилета исправно надулся (спасжилеты последних моделей чертовски надежны – как их ни кромсай, всегда останутся секции, сохранившие герметичность) и старательно поддерживал над водой мертвую смуглолицую голову в шлеме. Если бы он, воротник, мог испытывать эмоции, он бы, наверное, радовался, что ему так легко выполнять свои обязанности – ведь вес, который приходилось держать на плаву, был намного меньше расчетного. Рот и нос были на безопасном от воды расстоянии – это было самым важным, а то, что ниже остались лишь шея, плечи, обрубки рук примерно по локоть и торс где-то по солнечное сплетение, не имело для воротника никакого значения. Ниже, хорошо различимая в прозрачной воде, колыхалась какая-то рваная бахрома, еще слабо курившаяся бурым дымком расплывающейся в воде крови, и расторопная золотистая рыбка уже нетерпеливо дергала ртом эту требуху.

– Видишь где-нибудь спинку его кресла? – раздался у меня над ухом уже знакомый решительный голос. – Кресло целиком тяжелее воды, за счет двигателя и всего прочего, но если спинку оторвало, она должна плавать.

Я заставил себя оторвать взгляд от плавающего в воде куска человека (скорее всего, именно он был снайпером, который пытался меня подстрелить, напомнил себе я) и принялся рассматривать другие остатки крушения. Все это была какая-то бесформенная мелочь – тут кусок пластика, там обрывок парашюта…

– Ага, кажется, вот! – увидев то, что хотела, со своей стороны экраноплана, она вновь развернула машину и повела ее к намеченной добыче. Я повернулся и тоже увидел едва выглядывавший из воды подголовник; впрочем, я не был уверен, что это обломок кресла гироджета, а не нашего собственного. Я уже открыл рот, чтобы высказать это соображение, как вдруг обломок, до которой оставалось еще добрых десять футов, начал погружаться. Должно быть, вода, пропитавшая обивку изнутри, нарушила равновесие.

– Ах, дерьмо! Держи управление! – и с этими словами моя спасительница сиганула в воду.

Мне ничего не оставалось, как вновь забраться в ее кресло, теперь уже в одиночестве. Я прибрал РУД на малый газ, дабы экраноплан не уплыл от своей хозяйки, и уставился на воду в ожидании ее возвращения. Увы, солнечные блики, игравшие на воде, мешали рассмотреть, что происходит в глубине. Секунды бежали одна за другой, а ныряльщицы все не было. Я посмотрел на часы на приборной панели, тут же пожалев, что не засек время ее прыжка, затем снова перевел взгляд на воду. Отсчитав еще двадцать секунд, я обеспокоенно встал, уперевшись руками в края проема люка. Что делать? Прыгать следом? Плаваю я неплохо, но нырять без всякого снаряжения… сумею ли я найти ее под водой, донырнуть до нее и вытащить? Если она уже погрузилась больше чем на пятнадцать футов, то едва ли… Опять же, в этой воде, куда вылилось несколько литров крови, запросто могут быть акулы, а у меня нет даже ножа… и не в этом ли, кстати, причина ее невозвращения?