Текст книги "Слышишь, Кричит сова !"

Автор книги: Юрий Греков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

Надо сказать, что решение, принятое Михаилом Ивановичем, далось ему не без труда – воспоминания о Марфе-Марте время от времени влезали в его безмятежные сны, особенно ближе к весне. А тут еще простучит перед твоим носом на каблуках-шпильках точеная дамочка, как паром обдаст. И это бы еще ладно. Но, приглядевшись, Михаил Иванович сделал весьма неприятное открытие: встречные дамочки (как про себя с некоторым пренебрежительным оттенком именовал он всех особ женского полу приемлемого возраста), эти самые дамочки смотрят не столько на него, как сквозь него. И хотя отношение к "предмету" он для себя выяснил прочно и основательно, столь явное и очевидное пренебрежение задело его сильно – можно было бы сказать, до глубины души, если бы таковая существовала вообще и у счетовода Сидоркина в частности. И тогда он объявил войну, методы и приемы которой были им до блеска отшлифованы на другой – сильной половине человечества.

Сидя на бульварной скамеечке после работы, он оглядывал проходивших мимо женщин и намечал очередную жертву. Хмурых и старых пропускал беспрепятственно, но стоило ему, заметить улыбку или, того хуже, услышать жизнерадостный смех или попросту углядеть в голпе оживленное девичье лицо, внутри у него все замирало в предвкушении победы.

– Иди-иди. Посмеешься, когда муж те рыло начистит,– бормотал он про себя, и в голове его, как по трафарету выведенные, вспыхивали строчки: "Ваша жена находится в незаконной связи с... Доброжелатель". Или на работу: "Аморальное поведение вашей..." Михаил Иванович провожал глазами ничего не подозревающую женщину, переводил взгляд на другую, и сознание собственной власти над ними всеми-.их благополучием, счастьем, семьей, добрым именем вспыхивало в нем: "Раз – и нет тебя!" Когда действия на этом участке его доброжелательской деятельности стали приносить первые плоды, он даже завел специальную графу в записной книжке, с подразделами: ПС (простой скандал), СП (скандал с побоями), Р (развод). В списке его со временем появились две жемчужины: две попытки отравиться (одна, правда, неудачная).

Сейчас Гугурига понимал, что та его власть была довольно призрачной и успехи в этой области были куда менее значительны, чем ему бы хотелось. То ли дело теперь.

Вон только рот открыл – и девку эту любопытную раз – и прихлопнули. А можно и вообще рта не открывать – техника сама сделает. В этом он убедился почти с первых часов своего хозяйствования. На третий день по вступлении в должность Хозяина, когда уже несколько поосмотревшись, он подключил каналы внешней связи, вскоре раздался звонок и динамик пролаял: – Докладываю: временная горничная для уборки резиденции доставлена. " – Какая еще горничная? – подумал он, вспомнив подчеркнутую в инструкции строку: "Доступ в резиденцию Хозяина запрещен всем, независимо от ранга". А тут какая-то горничная... Гугурига потянулся к информарию, нащупал кнопку "вопрос": Что еще за уборка?

Информарий загудел и через минуту выбросил листок: "Уборка – наведение внешнего порядка в резиденции. Порядок уборки: доставка временной горничной – уборка помещения – удовлетворение потребностей Хозяина – ликвидация временной горничной".

Едва Эдуард Карлович пробежал эти строчки, с легким щелчком включился обзорный экран: где-то там, в незнакомой еще ему части здания, распахнулась узкая дверь и в коридор вошла, боязливо озираясь, высокая девушка.

"Голая, что ли?" – поразился он, но, всмотревшись, увидел, что на нежданной посетительнице надето что-то полупрозрачное, не длиннее мужской рубашки. С некоторым смущением он разглядел, что под '"платьем" и вовсе ничего не надето.

На стенке вспыхнула стрелка и девушка, мгновение помедлив, пошла в показанном направлении.

Эдуард Карлович, следя, как она шла мимо вспыхивающих и гаснущих стрелок, вдруг услышал приближающиеся шаги и тут увидел на экране, что она – временная горничная – сейчас откроет дверь в спальню-кабинет, где он развалился на овечьей тахте. Он подхватился, метнулся через комнату и вскарабкался на подоконник, запахнувшись в тяжелую парчовую портьеру.

Девушка вошла осторожно, огляделась, секунду помедлила, будто что-то вспоминая, подошла к косяку, нашла розетку – он услышал облегченный вздох. Потом наклонилась– у него перехватило дыхание – пошарила у плинтуса, нажала что-то и из-за откинувшейся панели достала небольшой пылесос. Все это он видел в каком-то полутумане. А когда она остановилась рядом, задев голым плечом портьеру, его бросило в жар. Она во второй раз наклонилась, передвигая пылесос, и Эдуарда Карловича начал бить озноб. Она тем временем, не подозревая, что ктото следит за ней, наводила, как умела, чистоту в порядком-таки захламленном за три дня безвылазного сидения кабинете. Эдуард Карлович почувствовал, что начинает задыхаться, и не в силах больше терпеть, отдернул чутьчуть портьеру. Горничная вскинула глаза и, увидев выглядывающего из-за портьеры Хозяина, уронила пылесос и, вскрикнув: "Слушаю и повинуюсь!", судорожным движением стащила через голову платье-коротышку и бросилась навзничь на овечьи спины.

Гугурига потерял дар речи. Она лежала, не шелохнувшись на тахте, разбросав руки, меловая бледность залила лицо.

Он потрясенно смотрел, не зная что делать. Потом, не сознавая, как во сне, спрыгнул негнущимися ногами на пол и вдруг неожиданно для себя заорал: – А ну вон отсюда!

Впопыхах он забыл включить ретрадуктор, но тон его был понятен без слов. Девушка вскочила и в мгновение ока натянула свою полупрозрачную одежку.

– Вон– распаляясь, снова заорал Эдуард Карлович.

Девушка метнулась к двери, а он в изнеможении плюхнулся в кресло.

Снова вспыхнул обзорный экран. Гугурига, вытирая лоб и шею, смотрел, как девушка почти бежала по коридору вдоль вспыхивающих стрелок. И вдруг она, будто споткнувшись остановилась – впереди был тупик. Эдуард Карлович, удивившись, всмотрелся: за спиной девушки быстро опустилась серая, во всю ширину коридора плита, и она оказалась в образованной стенами тупика и опустившейся плитой клетушке. Она испуганно озиралась, трогая рукой стены. И тут вдруг экран вспыхнул так, что Гугурига зажмурился. А открыв глаза, увидел, что девушка исчезла.

Всмотревшись, он разглядел на зеркальном полу невысокую серую кучку не то пыли, не то чего-то похожего. Пока он раздумывал, что бы это значило, в стене откинулась дверца, медленно выполз гофрированный шланг с широким раструбом и, в мгновение ока, втянув кучку пыля, уполз обратно. Пол снова зеркально заблестел, плита медленно поползла вверх.

Эдуард Карлович ничего не понял, и тут взгляд его упал на судорожно зажатый в кулаке клочок бумаги. Машинально расправив его, он увидел, что это ответ инфирмария и, снова пробежав, уперся взглядом в строчку: "...удовлетворение потребностей Хозяина"... "Вон чего она разлеглась!" наконец, дошло до него. И тут он прочитал последнюю строчку: "ликвидация временной горничной" – фразу, которую понял только сейчас.

"Прикончили, значит!" – поразился он. И тут же по окрепшей уже привычке включил информарий: – Зачем девку эту, того, ну, ухлопали?

Информарий ответил, не задумываясь: "Ликвидация временной горничной после выполнения задачи, как-то: уборка аппартаментов Хозяина и удовлетворение потребностей Хозяина,– производится в целях Охраны Тайны. Пополнение резерва временных горничных производится Управлением Набора Рук. Параметры отбора: объем бедер... объем груди..." Последние строчки поплыли перед глазами – нет, такие возможности ему и не снились! Вспомнив, как лежала она в беззащитной готовности на овечьих спинах, он вздрогнул и что-то похожее на сожаление на миг перехватило горло: дал маху, черт возьми!

Ночью ему снилось такое, что он раза три вскакивал, ошарашенно тряся головой...

Но это дело прошлое. Больше маху Эдуард Карлович не давал и, войдя во вкус, подумывал даже – не велеть ли дважды в день уборку делать, но, поразмыслив, отказался: много сил требует, и опять же – время, а дел у него, Хозяина, невпроворот. Зато придумал другое: приказал Управлению Набора Рук альбом сделать – фотографии в разных видах, параметры эти самые тоже. И если раньше убирать присылали по указке какого-то там вахмана, то теперь Гугурига, полистав альбом, выбирал сам, Вот сегодня, к примеру, выбор очень даже удачный оказался – чернявенькая, тоненькая, лет девятнадцати – из нового набора. Всего неделю назад на яхте в свадебное путешествие с женихом и компанией пустилась. А тут раз тебе – и Охотники.

Эдуард Карлович внимательно проследил, как она, пошатываясь, шла по коридору, как опустилась стена и после яркой вспышки – он предусмотрительно прикрыл глаза ручкой – шланг пылесоса втянул серую кучку легкого пепла все, что осталось от этой самой чернявенькой и тоненькой.

Он отключил экран, потянулся и, чувствуя с удовлетворением, что день начался прекрасно, вынул записную книжку, пометил в ней коротенько что-то, номер чернявенькой вышел 38. И тут прозвенел сигнал вызова – просил связи Мехельмердер. Он, конечно, не подозревал, чему обязан благосклонным вниманием Хозяина к его докладу, но весь внутренне затрепетал, когда Хозяин, выслушав сообщение о ликвидации исполнителей, кивнул медленно и сказал: – Хорошо. Старайтесь дальше.

– Слушаю и повинуюсь!

Эдуард Карлович пододвинул к себе папки и принялся просматривать бумаги, еще раз подумав, что день сегодня начался прекрасно.

Часы над зеркалом щелкнули и стрелки метнулись на два деления назад. "Пора",– подумала Юигфер Шверлих, в последний раз придирчиво осмотрела себя в зеркале и осталась довольна: большой, тщательно нарисованный синяк под левым глазом выглядел в меру натурально – как раз настолько, чтобы подчеркнуть тонкое чувство цвета и вкус владелицы.

С семи до двенадцати в десятом квадрате разрешалось гулять без лица, и Юнгфер не могла упустить такой возможности. Конечно, и парадное и повседневные ее лица знал каждый из тех, кому был открыт доступ в десятый квадрат, но сегодня Юнгфер собиралась блеснуть. И не только модным лиловым фонарем под глазом. Накинув легкий китель вечерней службы, она еще раз крутнулась перед зеркалом, потом, присев на кушетку, натянула высокие сапоги с модными полуфунтовыми шпорами. И почувствовав себя почти готовой, вышла в переднюю и, открыв дверцу клетки, стоявшей у стены на полу, потянула за поводок. Киси недовольно взвизгнула и, поблескивая злыми красными глазками, попыталась вцепиться зубами в прутья клетки. Но Юнгфер ловко поддернула поводок, и Киси неохотно вылезла.

Слухи о том, что на днях будет введена очередная новая мода, носились давно. Но то, что она вводится именно сегодня, знало только начальство Сектора Благоденствия и, конечно, Начальник Охраны Тайны герр Мехельмердер.

А поскольку герр Мехельмердер был не только Начальником Охраны Тайны, но и женихом фрейлен Юнгфер Шверлих, то еще в обед к ней явился посыльный шуцман с запиской и большой коробкой, в которой что-то скреблось.

Прочитав записку, Юнгфер пришла, естественно, в восторг, который ничуть не уменьшился, когда она содрала обертку с пакета. Из записки явствовало, что сегодня в Центральных кварталах вводится новый крик моды: прогулки дам с крысой на поводке. И этот самый крик сидел в клетке, присланной с дежурным шуцманом. Юнгфер в единый миг оценила подарок. Больше того, выгравированный на ошейнике номер 0001, свидетельствовал, что заботливый жених не пазабыл документально оформить приоритет невесты, зарегистрировав крысу № 1 на ее имя.

Конечно, если бы Юнгфер знала, чем это кончится, она безусловно выбрала бы другое место или другое время, чтобы показаться с Киси. Но знать она, конечно, не могла и поэтому легкомысленно отправилась навстречу завистливым ахам дам и восторженным воплям мужчин.

Не успели обе луны протанцевать и половины пути, как Юнгфер свернула к плацу прогулок перед ресторхаузом.

На плацу, щедро залитом светом красных фонарей, гуляющих было мало Юнгфер пришла чуть раньше – до семи оставалось полминуты. Юнгфер, подтянув Киси за поводок, шагнула в тень под стеной – если бы торчавший посреди плаца дежурный шуцман заметил, что она появилась без лица раньше положенного времени, могли быть неприятности, и немалые. Но ждать оставалось всего полминуты, пустяк. И в тот миг, когда она напряженно вглядывалась в освещенный циферблат на фронтоне ресторхауза, следя за медленно ползущими стрелками, кто-то вдруг властно положил ей на плечо руку. Юнгфер дернулась инстинктивно, пытаясь освободиться, но неизвестный держал крепко, и на помощь ему из проулка подоспели еще двое.

На всех троих не было лиц, но в косом свете вынырнувших из-за крыши лун Юнгфер сразу разглядела серо-зеленую униформу Охотников.

Сомнений в том, что ее ждет, у Юнгфер не возникло ни на миг, и только мелькнула шальная мысль, что все это вряд ли понравится герру Мехельмердеру. Охотники поволокли ее в подворотню, и здесь действительно произошло бы то, что безусловно не понравилось бы герру Мехельмердеру при всей широте его взглядов. Но тут один из Охотников сразмаху наступил на Киси, поводок которой был намертво зажат в руке Юнгфер. Крыса взвизгнула и, извернувшись, вцепилась в наступившую на нее ногу. Охотник взвыл, выпустил Юнгфер и задрыгал ногой, пытаясь стряхнуть крысу. Двое других бросились ему на помощь. От ресторхауза послышался топот – на крик бежал дежурный шуцман. Юнгфер швырнула наземь поводок и кинулась наутек...

День у Начальника Охраны Тайны выдался нелегкий.

Неожиданные перебои с фенолом на заводах. Вторая лодка вернулась с недокомплектом. В общем, больших и малых неприятностей хоть отбавляй. Но это бы все ладно, если бы Мехельмердер не чувствовал нутром главное: Хозяин чем-то недоволен. Чем? История с пунктом 12.

Чуть не прошляпил... Но вряд ли только поэтому...

В дверь постучали. Мехельмердер машинально ответил: – Да.

Через порог шагнул вице-шеф Охраны Тайны Аусвурф.

– Поступили дополнительные сведения об этих... ну, что поют. Установлено место.

Мехельмердер вспомнил: было уже несколько доносов, что где-то в одном из домов в районе семнадцатого квадрата собираются неизвестные лица. Цель собраний не установлена. Заявок на разрешение собраний не поступало ни в один из участков Стражи.

Аусвурф протянул папку. Мехельмердер развязал тесемки. Первым лежал листок серого цвета – спецдоносбумага, которую каждый желающий мог получить в любом участке Стражи, а также у представителя Стражи на службе. Листок был исписан аккуратным четким почерком. Мехельмердер перевернул листок подпись есть.

Осточертели эти анонимки. На всякий случай спросил: – Подпись не подделана?

– Нет. Его на всякий случай приволокли сюда.

Мехельмердер прочитал донос. Рольф Гемайн, старший арифмомейстер 12 класса, адрес: 17-й квартал, блок 7, третий вход, сообщал, что в блок через стену, где живет некто Шангер, приходят неизвестные, после чего начинается пение, мешающее отдыхать соседям и ему, в частности. С помощью зеркальца, укрепленного на длинной палке, заявитель сумел разглядеть, что собирающиеся в соседней квартире сразу при входе снимают лица.

– Интересно, правда? – заметил Аусвурф, когда Мехельмердер отложил листок.– Есть еще вот что. Он ухитрился не только зеркальце подсунуть, но и микрофон. Вот, отпечатано с магнитофона.

Мехельмердер взял подсунутые ему листки и в растущим недоумением стал читать:

Лист, покружась, во мраке тонет,

Дома всплывают, как понтоны.

И к небу тянутся колонны,

Как чьи-то руки беч ладоней.

Кому помогут те понтоны?

Кто в эту ночь кричит и стонет?

А я домой к себе бреду,

Я сам несу свою беду,

Мне нет пути к тому порогу,

Мне те понтоны не помогут...

– В списке разрешенных песнопений не значится,– не ожидая вопроса, сказал Аусвурф.– Вторая тоже.

Мехельмердер взял второй листок.

Фабричные трубы, безглазы и грубы, пускаются в пляс.

И зыбко пороги в начале дороги опутали ноги в назначенный час.

Брожу в катакомбах людских сердец.

Творю гекатомбы – идет конец.

Мы бродим молча по площадям, слепые толпы нам вслед глядят.

Стоим мы оба на мостовой, летит автобус

– и губы Гекубы, нежны и грубы, нам дарят покой...

Мехельмердер хлопнул ладонью по листку: – Кто?

– Имена и номера собирающихся установлены. Хозяин квартиры некто Шангер, певец в ресторхаузе.

Мехельмердер снова пробежал второй листок – фабричные трубы... дороги опутали ноги... идет конец... слепые толпы...– и прищурился: – Не так уж и безобидно? А? Сволочи...

Аусвурф согласно молчал. Мехельмердер задумался.

Потом перечитал последние строчки-стоим мы оба на мостовой, летит автобус...

– Ну что ж, пожалуй, сделаем так..

Аусвурф, выслушав предложение-приказ, заулыбался во весь рот, неподдельно восхищенный выдумкой шефа, и встал: – Займусь немедленно. А с этим что делать?

– С кем еще?

– С Гемайном. Он ждет в приемной.

– Гоните в шею. Или нет, впрочем,– Мехельмердер подумал и махнул рукой:-Дайте ему талон в бордель.

– Предельный возраст.

– Ну тогда в ресторхауз. Да нет, гоните в шею. И займитесь немедленно делом.

Мехельмердер просмотрел оставшиеся бумаги, позвонил Юнгфер – ее дома не оказалось. За делами незаметно пролетел час. И тут прозвенел сигнал вызова – на табло абонентов мигала лампочка Управления Стражи. Мехельмердер щелкнул тумблером, в экран вплыло форменное лицо суб-шефа Стражи.

– Коротко, – приказал Мехельмердер.

– По указанию вице-шефа Охраны...

– Короче...

– Час назад солдату Второго взвода любви Матильде Либхабер было приказано вызвать из ресторхауза певца Шангера, что и было выполнено. Полчаса назад на плацу перед ресторхаузом на Либхабер и Шангера налетел автобус. Врачом Стражи констатирована смерть обоих. Номер автобуса...

– Все. Достаточно,– Мехельмердер погасил экран на полуслове и, порывшись в кипо бумаг, нашел листок и прочитал: Летит автобус И губы Гекубы, нежны и грубы, нам дарят покой.

Послышался шорох, легкое звяканье, и дверь медленно приоткрылась. Он толкнул, вошел. Человек, впустивший его, был ему незнаком – высокий, со смутно блеснувшей лысинкой. В коридоре было темно-и в светлом проеме открытой в комнату двери силуэт открывшего – как вырезанный из черной бумаги. И только пройдя за ним по коридору, уже у входа в комнату, узнал Михель.

В комнате снова полузнакомые люди. Генрих, молча здороваясь, узнал, кажется, Фоминого отца.

– А где Фома? – спросил негромко Генрих.

Никто не ответил, и Генрих всем существом ощутил сгустившуюся в этой комнате тревогу. Он повернулся, ища взглядом где бы присесть, и увидел слева – у стены – Фому. Фома лежал на кровати, полуоткинув простыню, и молча смотрел на него с какой-то нерешительной и чуть виноватой улыбкой.

Генрих присел у него в ногах. Люди в комнате переговаривались взглядами, и Фома, выпростав руку из-под простыни, показал на стенку и, покачав головой, приложил палец к губам.

В прихожей резко звякнул звонок. Апхгль потащился открывать. В комнату быстро пошла Ильзе. Бросив сумку на столик в углу, она машинальным движением поправила волосы и, увидев Генриха, громко и зло спросила: – А, и ты! Прощаться пришел?

Все сидевшие в комнате встревоженно зашевелились, умоляюще глядя на Ильзе. Фома снова ткнул рукой в стенку и приложил палец к губам...

На этот раз звонок прозвенел громко и требовательно.

Комната наполнилась людьми в форменных лицах САД.

Фома, когда ему защелкнули наручники, негромко сказал, кивнув на Генриха: – Он просто так зашел. Сосед.

– Молчать. Вперед.

Генриха вывели последним. Завернутые за спину руки ломило в плечах...

Мехельмердер потянулся, посидел немного, расслабившись, подумал: "Надо бы развеяться", и позвонил Аусвурфу: – Все каналы переключите на себя. Я ухожу, надо отоспаться.

Едва Мехельмердер ушел, позвонил дежурный из Службы Активного Дознания и доложил: – Сообщники Шангера арестованы и доставлены в САД.

– Отлично. Работайте,– приказал Аусвурф. И тут снова звякнул сигнал вызова – просила связи Служба Стражи.

– Ну, что там у вас? – бросил Аусвурф, когда на экране всплыло форменное лицо самого начальника Стражи.

Сообщение было сверхважное. Если начальник Стражи и знал, кто такая Юнгфер Шверлих, то виду не подал.

Аусвурф же, конечно, знал и, тут же отключившись от Стражи, мысленно перебрал услышанные факты и решил немедленно информировать Мехельмердера. Но только он потянулся к кнопке экстренного вызова Начальника Охраны Тайны, как вспыхнул сигнал и на экране возникло хорошо знакомое лицо – Штеркопль. Он резко спросил: – Новости?

Аусвурф коротко передал только что полученное сообщение Стражи.

Штеркопль нахмурился: – Покушение? На Охотника?! – и бесстрастным тоном, от которого у Аусвурфа зачесалось между лопатками спросил: – Кто?

На секунду замявшись, Аусвурф доложил: – Стражей установлено, что крыса под номером 0001 зарегистрирована за унтер-офицером Элиты Элиты Юнгфер Шверлих.

– Взяли?

Аусвурф снова замялся и нерешительно пояснил: – Унтер-офицер Юнгфер Шверлих – невеста Начальника Охраны Тайны Меяелъмердера..

– Вот как?

Аусвурфу показалось, что в бесстрастном голосе Штеркопля прозвучало что-то похожее на радость.

– Будьте у себя,– Штеркопль отключился.

Эдуард Карлович, откинувшись в кресле, размышлял.

Ну, вот кажется, случай и подвернулся – теперь этого Мехельмердера можно взять на цугундер... А через минуту план у Гугуриги созрел до деталей.

Хотя Аусвурф и ждал связи, Штеркопль включился неожиданно, а то, что Аусвурф услышал, заставило его мгновенно вспотеть.

– Внимание, приказ Хозяина. Поздравляю, Аусвурф, С этой минуты Начальник Охраны Тайны – вы. Ме.хельмердера разыскать и, ничего не сообщая, доставить в Охрану. Девку отправить в САД. Пусть там поработают. Исполнение доложить немедленно. Все.

Аусвурф некоторое время сидел в полном обалдении, и тут вдруг до него дошло – Начальник Охраны Тайны!

Глянув на часы, он ужаснулся – напрасно потеряны полторы минуты, и лихорадочно нащупал кнопку экстренного вызова САД.

Служба Активного Дознания откликнулась немедленно.

Аусвурф сообщил дежурному садисту, что сейчас будет доставлена преступница. На подготовку признания максимум полтора часа.

Потом он связался со Стражей и получил подтверждение, что Юнгфер Шверлих с минуты на минуту будет доставлена в САД.

Теперь предстояло самое пугающее – то, что Аусвурф подсознательно оттягивал до последнего момента: арест Мехельмердера. Аусвурф, поколебавшись, решил: приказано доставить, но способ не указан. Значит, можно просто вызвать. И Аусвурф нажал кнопку сверхсрочного вызова Начальника Охраны Тайны, теперь, правда, уже бывшего, но ничего об этом не подозревающего.

Мехельмердер откликнулся немедленно: – В чем дело?

– Суперсообщение. Контроль Хозяина. Через полчаса связь.

– Еду!

Едва Мехельмердер отключился, на связь вышла САД и дежурный садист доложил, что признание подготовлено.

Аусвурф облегченно вздохнул – приказ Хозяина выполнен – и бросил дежурному: – Доставить сюда.

– Слушаю и повинуюсь. Через двенадцать минут будет у вас.

Аусвурф успел позвонить Штеркоплю и услышать одобрение своим действиям, и тут в кабинет быстро вошел Мехельмердер. Он удивленно поднял брови – за его столом, нахально развалившись, сидел Аусвурф. И даже не сделал попытки встать при появлении шефа. Сдерживаясь, Мехельмердер спросил:

– В чем дело?

– Садитесь, Мехельмердер,– Аусвурф кивнул на стул у стены.

Мехельмердер задохнулся от ярости и прохрипел: – Ты что, скотина?! Встать!!!

Аусвурф и не шевельнулся. И тут в коридоре послышался шум, дверь распахнулась и на середину кабинета, едва не сбив Мехельмердера, вылетела Юнгфер Шверлих.

Следом через порог шагнули три садиста.

Юнгфер мешком осела на пол, судорожно стягивая на груди края какой-то тряпки, которую впопыхах бросили ей в САД. Мехельмердер схватился за кобуру. Аусвурф подмигнул, и в то же мгновение Мехельмердер рухнул рядом с Юнгфер. Старший садист на всякий случай сразмаху пнул его сапогом в бок, наклонился, вынул из кобуры пистолет. Потом по знаку Аусвурфа поднял обмякшего Мехельмердера за шиворот и усадил на стул.

Юнгфер, всхлипывая, попыталась отползти в сторону, но садист прикрикнул:-Ну, ты! – и она застыла, судорожно вцепившись в расходящиеся края дерюги.

Аусвурф оглядел ее и подумал: "а у Мехельмердера неплохой вкус", и, подмигнув, спросил: – Ничего девчонка, а?

Старший садист ухмыльнулся: – Нашему взводу понравилась, а, ребята?

Двое рядовых, до сих пор неподвижно стоявших по сторонам двери, дружно кивнули.

Эдуард Карлович внимательно наблюдал за происходившим в кабинете Начальника Охраны Тайны, не входя в экран. Приняв какое-то решение, он одним привычным движением стащил с собственной физиономии лицо Штеркопля, взял первое попавшееся из груды хозяйских лиц, надел и включился в связь.

Когда Мехельмердер очнулся, прямо перед ним на экране насмешливо щурился Хозяин.

– Ну что, сволочь, очухался?

Гугурига с наслаждением вглядывался в посеревшее лицо Мехельмердера служебное лицо с него уже сорвали, потом ласково сказал: – Достукался...и, повернувшись к стоявшим навытяжку рядом с Аусвурфом садистам, спросил: Какая там у вас степень допроса покрепче?

Садисты в один голос доложили: – Третья!

– Так устройте ему восемнадцатую!-срываясь на визг, заорал Хозяин и, оборотись в сторону, сказал тише: – Штерконль, пол контроль.

Экран погас, и через несколько секунд, пока Эдуард Карлович опять надевал лицо Штеркопля, загорелся снова. Штеркопль заговорил ровно, без нажима: – Девку сдать в полицейский бордель для нижних чинов САД...

Юнгфер всхлипнула и с ужасом взглянула на садистов. Те заухмылялись.

Мехельмердер только сейчас начал сознавать, что все вокруг не сон, и попытался встать.

– Сидеть,– приказал младший садист и ребром ладони легко дал ему по шее.

Штеркопль подождал несколько секунд, пока Мехельмердер, хватая ртом воздух, приходил в себя, и продолжил: – Бывший Начальник Охраны Тайны! Обвиняетесь: в организации покушения на Охотника, а также в преступном небрежении к исполнению служебного долга и к сигналам важнейшего значения. В случае непризнания вины приговариваетесь к фенолу.

Мехельмердер застонал.

Штеркопль помолчал и добавил: – В случае признания... тоже!

Экран погас. Аусвурф приказал: – Убрать!

– Пошла! – рявкнул младший садист и пинком поднял Юнгфер.

Та, пошатываясь, потащилась к двери, все так же судорожно вцепившись в края сползающей дерюги.

Двое других, серией коротких ударов уложив Мехельмердера на пол, ухватили его за ноги и потащили следом.

"Результаты слушания комиссии были обнародованы осенью прошлого года в виде доклада на пятистах страницах. Одно из основных обвинений, выдвинутых против английских органов безопасности, состоит в том, что интернированные, подозреваемые в связях с Ирландской Республиканской Армией, подвергались пыткам и зверским истязаниям. Неудивительно, что некоторые из тех, кто побывал в концлагерях Ольстера, до сих пор страдают психическими расстройствами. В своем докладе о результатах проведенного ею расследования Европейская комиссия по правам человека сочла, что применение британскими силами безопасности пяти комбинированных методов психического давления (во-первых, заключенного содержат в светонепроницаемом колпаке на голове; во-вторых, применяют специальные шумовые раздражители – так называемый "белый шум",– невыносимый для уха звук высокой частоты; в-третьих, лишают узника сна; в-четвертых, не Дают ему воды и пищи и, наконец, в-пятых, заставляют сутками стоять неподвижно, упершись руками в стену) представляет собой нарушение статьи третьей..." – Эдуард Карлович поморщился и отложил листок. Потом полистал досье – вот это, пожалуй, интереснее. И дальше он читал, уже не отрываясь: "Центральной тюрьмой страны считается "Сороковая", расположенная в сорока километрах от столицы. "Сороковая" принадлежит разведывательному управлению военно-морских сил. На первый взгляд она напоминает обыкновенную виллу с небольшим участком. В небольшом доме сразу за оградой выясняется личность задержанного. Когда все сведения занесены в протокол, с задержанного (будь то мужчина или женщина) срывают одежду, разрезая ее при помощи обыкновенных лезвий для бритья. Затем человека, совершенного нагого, отправляют в камеры. Одежды заключенным не выдают. Допросы начинаются в четыре часа дня и кончаются на рассвете. Здесь в "Сороковой" богатый выбор пыток. Кнут – используется пластмассовый шнур со стальной проволокой внутри. Для этой же цели используются резиновые шланги, колючая проволока. Если возникает необходимость, человека сажают на мокрый электрический стул, напряжение на котором колеблется от 20 до 130 вольт. Каждого заключенного (раздетого, но в наручниках) помещают на специально огороженной площадке, а затем туда же впускают собаку. Собаки надрессированы бросаться на человека, если он пошевельнется. Заключенным вырывают клещами ногти, выбивают зубы, тушат сигареты на теле. Ничего не стоит облить человека бензином и поджечь".

"Существует застенок под названием "Дом секса". В подвале этого роскошного, с мраморными лестницами здания пытают электрическим током, а на втором этаже насилуют заключенных женщин. По последним сведениям, полученным группой, чаще всего применяются следующие виды пыток: закапывание в песок. При этом на поверхности под палящим солнцем остается лишь голова жертвы.

– "телефон" – два палача одновременно наносят удар по ушам допрашиваемого.

– руки и ноги узника тянут в разные стороны. Были случаи, когда при этим рот арестованного набивали солью.

– "Лора" – металлическая кровать, па которой жертве делают "массаж" пытают током.

– наезд на заключенного автомобилем. Сначала наезжают на его ступни, затем на ноги, наконец, на все тело.

В результате телесных повреждений чаще всего наступает смерть.

– бритвой наносят порезы по всему телу.

Кроме того, применяется так называемый "сухой душ" – заключенного помещают в нейлоновый мешок и держат там до тех пор, пока он не начинает задыхаться.

От этой пытки погибло множество людей. Группа получила также информацию о том, что при пытках женщин используют собак для надругательства над жертвами".

"Среди погибших генерал Рене Роман Фернандес, родственник Трухильо и министр вооруженных сил, который был заподозрен в том, что принимает участие в заговоре.

Агенты службы военной разведки доставили генерала в тюрьму, где он провел несколько дней, причем его веки были пришиты к бровям; затем его избили бейсбольными ракетками, облили кислотой и бросили на растерзание полчищам разъяренных муравьев".

Эдуард Карлович отложил досье вырезок, по его заказу подобранных и переведенных информарием из доставленных в последние дни газет.

"Умеют мужики работать",– с некоторым раздражением подумал он.– "А эти жлобы из САД только колотить знают. И хоть бы выколачивали..." Эдуард Карлович был несправедлив и знал это: садисты тоже многое умеют. Мехельмердер, например, еще вчера к вечеру признался во всем. Гугурига захлопнул папку, поискал красный карандаш, не нашел, взял синий и написал наискосок "К сведению САД". Сунул папку в щель информария, вызвал САД и, не входя в экран, приказал дежурному садисту доставить Мехельмердера в камеру трансформатора времени.