Текст книги "Загадка Скалистого плато"
Автор книги: Юрий Ясько
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Сразу на память пришли слова Ксении Акимовны: рукопись осталась, а блюдо пропало. Это ли? Если да, то почему Заров не забрал его с собой? Блюдо-план?! Смешно так думать. Неужели Заров оставит такую вещь, чтобы по ней вышли к нужной пещере? Что еще в ларе? Складывающаяся деревянная «папка» для игры в нарды. Без фишек и камней. «Папка» старая, видимо, еще довоенного производства: в правом углу верхней крышки фотография – кадр из кинофильма «Путевка в жизнь» – убитый Мустафа на железнодорожной тележке, под фотографией – полоска газетного шрифта. Туриев с некоторым усилием прочитал: «Картина – первая звуковая веха в истории советского кино». Отрывок из рецензии.
Туриев поблагодарил понятых после соблюдения всех формальностей, поднялся к Козыревым, попросил прислать машину… В отдел!
Дмитрий Лукич вызвал Живаеву.
– Срочно обработай футляр. Сколько надо времени?
– Час-полтора, – сказала Лида.
Когда они остались вдвоем, Вермишев взял в руки блюдо.
– Смотри-ка… Ожившая легенда?
– Дарья Федоровна говорила, что Луцас хранил нечто круглое, завернутое в парусину в ее летней кухне. Может, это блюдо?
– Это не это, черт его знает. Борис, принеси план, что ты взял у Арсентьева. Попробуем сопоставить.
Туриев вышел, вернулся через минуту.
Дмитрий Лукич развернул план на столе, предварительно освободив для него место, положил рядом блюдо.
– Та-а-к, – протянул Вермишев, – давай сравнивать. Посмотрим вот на эти знаки, – он показал пальцем на овалы в центре блюда, – есть что-нибудь в центре плана Арсентьева? Есть. Поднятие обозначено, вот видишь – горизонтали, их три, последовательно сужаются к центру. Посмотрим на масштаб плана Арсентьева… Та-а-к… Высота что-то около пяти метров по центру. На блюде ничего подобного нет… По ободу посмотрим… Масса овалов и каких-то значков. На плане Арсентьева указаны входы во многочисленные пещеры в теле Скалистого плато. Сравнение не в нашу пользу. Посмотри, Борис, сделана надпись: «Мастер Ахундов. Город Д. 1936 год».
– Наверное, блюдо, которое купил мой дядя в сорок втором году. Оно таинственным образом пропало из дома Ксении Акимовны Мирзоевой.
– Рассказывал… Ну, с этим ясно. Надо срочно размножить фотографию Зарова, дадим ориентировку, объявим розыск. Н-да, выскользнул из рук, как рыба. Сабееву и Перхуну взыскания не избежать. Не возражай! Васина немедленно надо отозвать из командировки, Ахмедова – тоже. Об этом позабочусь я. В Свердловск вылетит Филимонов, – прокурор говорил тихо.
Вермишев подкинул на раскрытой ладони портсигар. Почему Заров надеялся вернуться домой?
– А если он двинул на Скалистое плато? Зачем ему там портсигар? А больше ему деваться некуда.
– На самом деле. Он почувствовал опасность. Увидел, что его обложили как медведя, и решил действовать, пока есть возможность. Все дело его жизни – там.
Вошла Живаева, молча положила перед Вермишевым лист бумаги, Вермишев прочитал вслух: «Местами в швах футляра для удочек имеются следы оружейного масла марки МО-304. В касательном свете на ткани футляра просматривается контур оружия типа карабин».
– Спасибо, Лида, – Живаева вышла из кабинета. – Выходит, вместе с удочками Заров таскал в футляре карабин? Смело, смело… – Вермишев включился в селекторную связь: – Что служебный телетайп? Фототелеграф? Получены подтверждения о наших запросах? Обещают в течение суток? Хорошо, даже очень хорошо.
Борис не мог успокоиться: упустили Зарова, упустили! Что ж, Борис рискнет, поднимется на Скалистое плато. Он уверен, Заров там не один. Чем объяснить затмение, нашедшее на него, когда он встретился впервые с Георгием Николаевичем? Способностью Зарова умело увлекать слушателя? Манерой говорить, рассуждать? И почему Заров так настойчиво призывал его содействовать организации детального исследования Скалистого плато? Казалось бы, это противоречит логике: наоборот, надо всячески отводить чужие взоры от того объекта, на который нацелен сам.
Издевательства ради Заров оставил в ларе подделку: знал, что будет произведен осмотр, обратят на это блюдо внимание. На карте Арсентьева нанесены входы в пещеры плато, но нет ведь главного – плана самого подземелья. Таковой – на подлинном блюде, и Заров сейчас посмеивается над незадачливым следователем Туриевым, которого ловко обвел вокруг пальца. Хитрый мужик. Судя по рассказу Ахмедова, на плато действительно были военные склады: Стехов и его гость пировали в пещере, обставленной мебелью, пол ее был устлан коврами. Заров, конечно, знает об этих складах. В складах должно храниться и оружие. Ну, если не оружие, то взрывчатка. А если Заров, почуяв, что его нащупали, пошлет все и всех к черту и взорвет пещеру с сокровищами? Что лее делать? Подниматься на плато. Организовать группу захвата – и подняться. Нет, нет… Нельзя с группой захвата. Надо подняться одному. Заров в него стрелять не будет хотя бы потому, что если его засекут там, то для него это будет последний шанс – договориться: он выдает тайну Скалистого плато – его не привлекают к уголовной ответственности. Да, да – к уголовной. Заров – просто грабитель, но большого масштаба. Но зачем ему договариваться, если погибнет его дело. Спасать шкуру? От кого он мог узнать тайну плато? Не тот ли он Жорж, о котором говорил Ахмедов? Георгий – Жорж? А что? Прошло более тридцати лет, как разгромили банду «Барса»…
И опять – мысль о Васине, об этой скоротечной встрече с журналистом Орловым – известным в стране. Не является ли эта встреча, организованная Васиным, своеобразным прикрытием: вот, мол, Лев Петрович Орлов через многие и многие годы узнал меня. А для чего прикрытие? Чтобы Васина ни в чем не подозревали? Его поездка за буровыми коронками – маневр? Запахло жареным – надо на время уйти, пусть без меня разбираются. Если он каким-то образом связан с Заровым, то Георгий Николаевич, в случае его задержания, не раскроет Васина, не выдаст его – такова логика преступников.
И Парамонов, видимо, не все сказал. Правда, то, что он поведал о Луцасе, во многом помогло следствию, но… рижские товарищи продолжат с ним разговор уже в другом плане: нельзя исключать того, что встречи Парамонова с Гансом Рейкенау носили для Луцаса только меркантильный характер.
Ганс Рейкенау… Новое имя, всплывшее в процессе следствия.
Только ли произведения древнерусского искусства интересуют его? О нем уже сообщено в компетентные органы, в следующий приезд туриста Рейкенау в Советский Союз, если таковой случится, за ним будет установлено наблюдение. В каждой стране есть закон о сохранении национального богатства. Приходится признаться в том, что не всегда мы настолько бдительны, чтобы предотвратить утечку иных ценностей за кордон.
В странах Запада идет бешеная спекуляция картинами и скульптурами, старинными музыкальными инструментами и книгами, на аукционах с молотка продается похищенное, награбленное, вывезенное контрабандой. Установлено, что этот вид бизнеса стоит на втором месте после продажи наркотических средств.
Если Заров и его дружки надеются овладеть сокровищами Скалистого плато и каким-то образом по частям переправить их за границу, – они нанесут стране колоссальный ущерб. Но сокровища-то – легенда? Пока их никто не видел. Может, их и нету вовсе. А если в древности существовал, а лотом исчез город златокузнецов, – могли остаться предметы быта. Они тоже бесценны. Как бесценна Венера Милосская. Как не имеет цены скифский гребень. Как драгоценна одна лишь глиняная табличка, на которой начертаны знаки давно ушедшими шумерами.
Заров сделал, видимо, ошибку, убрав Луцаса. Если бы не случилось убийства – не развернулось бы следствие. Что же случилось в стане преступников? Луцас отправился под неизвестным именем. Тут разобраться пока невозможно. Может, он решил работать самостоятельно? Убирая с пути конкурента, так назовем его, предполагалось, что выяснение личности убитого затянется на долгий срок – за это время можно успеть совершить задуманное. Но почему Заров тогда не занялся Скалистым плато несколько лет назад? Если он знает разгадку тайны, то медлительность его в овладении сокровищами вовсе непонятна. Боялся возмездия тех, кто до поры до времени не позволял ему этого сделать? Вероятно. А теперь пошел ва-банк. Заров приступил в этой игре к эндшпилю и постарается сыграть так, чтобы сохранить свое лицо. Но его причастность к убийству неоспорима: отпечатки пальцев на примусе и на бутылке. Возможно, Георгий Николаевич принес коньяк тому, кто выжидал появления Луцаса, потом спустился к месту, где предполагалось убийство, чтобы забрать и спрятать вещи. Но причем тогда Васин? Какова его роль? Страховал, когда Заров прятал вещи? Если бы это имело место, то вещи были бы спрятаны не столь небрежно: Васин, после того, как Заров ушел, сумел бы более умело это сделать. Что еще? Васин с помощью пароля-портсигара получил в ресторане «Интурист» соответствующие инструкции от зарубежного туриста? Ведь и Парамонов на встречи с Гансом Рейкенау ходил с портсигаром.
Аргументация Васина по поводу его переезда на Кавказ из Алтая, где он являлся главным геологом крупной экспедиции, не совсем убедительна. Хотя положительные результаты детальной разведки на плато сулят громкую известность в геологических кругах.
Домыслы об участии Игоря Ивановича чисто психологического порядка. А портсигар, будь он неладен? Не вещественное доказательство?
Туриев раскрыл портсигар, снова прочитал изящную надпись, сделанную на внутренней стороне нижней крышки: «Сработано в Лейпциге. 1867 год. Петерс и сын». Такие портсигары, наверное, выпускались не только в 1867 году, продавались не только в Лейпциге. Международная торговля и в прошлом веке носила интенсивный характер. Другое дело, что подобная вещь могла принадлежать состоятельному человеку, бедняк ее не купил бы.
Да, он, Туриев, допустил промашку – и немалую: не попросил портсигар у Васина, чтобы сравнить, теперь надо ждать его возвращения…
Вермишев вошел в кабинет, связался с шифровальщиками.
– Немедленно принести! – рыкнул он в трубку.
В кабинете появился молодой человек в полувоенной форме, молча положил перед Дмитрием Лукичем полоску бумаги, удалился.
Вермишев вслух прочитал: «Извести старика и приступайте».
Прокурор потер макушку, откинулся к спинке стула, пророкотал:
– Расшифровали текст, который был у Луцаса в коробке из под зубного порошка. Теперь остается выяснить, от кого получена эта команда, – Вермишев помахал бумагой, – и кого должен был известить Луцас.
– Очевидно, от Ганса Рейкенау, а известить надо было Зарова, – Туриев в последнем не сомневался.
– Известить, чтобы получить пулю в затылок? – в голосе Вермишева – издевка. Борис на это не обиделся, отпарировал:
– Он ее не ждал, пулю. А Зарова не известил…
– Как же так?
– А так. По-моему, Луцас решил самостоятельно провернуть это дело. А вот как Заров об этом узнал?.. Дальше – легче проводить нить. Он прибыл в Рудничный, ждал появления Яна Христофоровича. Когда тот приехал и направился в машине к Скалистому плато, Заров, чтобы не ошибиться, остановил автомобиль, попросил у водителя спички, удостоверился, что в кабине рядом с шофером сидит именно Луцас. Выходит, Заров его знал в лицо, а Луцас – нет?
– А пощечина, что он дал пожилому человеку в Д?..
Зарова там не было. Он находился в Пригорске.
– Значит, был кто-то из его людей. О чем-то предупреждал? Ну, не будем гадать. Ты связался по телефону с Харебовым?
– Конечно! Заров в Рудничном не появлялся, тропа на Скалистое плато под контролем, муха не пролетит.
– Так уж и муха, – проворчал Вермишев, – у нее мозгов нет, а Заров – хитрец, каких свет не видел. Что, на Скалистое плато нет других подходов?
– Есть. Со стороны соседней республики. Надо быть опытным скалолазом, склоны-то крутые, и молодому понадобится немало времени, чтобы их преодолеть. Так что Зарова пока на Скалистом плато нет… Сделаем так… Я поднимусь на плато – наблюдение снимем. И тогда Георгий Николаевич направится на плато. Здесь-то я его и встречу, Дмитрий Лукич. Идет?
Вермишев с шумом отодвинул стул, открыл холодильник, выпил минеральной воды, вернулся и сказал:
– Нельзя работать непрофессионально, Туриев. Смешно, следователь по особо важным делам идет на засаду? Если понадобится, направим туда группу захвата.
– А если Заров, увидя это, уничтожит план или взорвет вход в подземелье?
– Когда же он успеет это проделать, если мы его схватим?
– Польза? Он ничего не скажет, и вся наша работа не только по расследованию убийства, но и попытка разгадать тайну Скалистого плато пойдут насмарку. Заров пошел на убийство Луцаса вовсе не для того, чтобы раскрыться перед нами. Представим себе и такую картину: группа захвата поднялась на плато, дождалась Зарова, следит за каждым его шагом, проникает вслед за ним в подземелье… Кто даст гарантию в том, что Заров, почуяв преследование, не совершит в чреве Скалистого чего-нибудь вроде маленького обвала, способность загубить людей? Никто такую гарантию, дорогой Дмитрий Лукич, не даст. В Рудничный Заров не заявится. К Скалистому плато он выйдет со стороны соседней республики, а там троп много, за каждой наблюдение не установишь. Его надо ждать на плато, и это сделаю я.
В кабинет вошла секретарша Вермишева, положила на стол отрезок телеграфной бумаги. Дмитрий Лукич молча прочитал, с тяжелым вздохом отдал Туриеву. Буквы телетайпограммы сложены в бесстрастные слова: «Васин место командировки не прибыл Филимонов».
– Вот оно, наше миндальничание к чему приводит, – Вермишев ткнул указательным пальцем в воздух, – упустили и Васина!
– Постойте, постойте… Может, он еще не вылетел?
– А-а-а! – Вермишев махнул рукой, – сейчас свяжусь с отделением милиции аэропорта по служебному телетайпу, – он вышел из кабинета, грузно покачиваясь с ноги на ногу: Вермишев в молодости служил на флоте, у него закрепилась на всю жизнь «морская походка».
Его долго не было. Борис уже несколько раз порывался уйти.
Наконец Вермишев вернулся.
– Вот. – Он положил перед Туриевым ответ: «Васин зарегистрировал билет рейс С-19 °Свердловск через Заволжск».
– Значит, сошел в Заволжске? Зачем? Как быть Филимонову?
– Ждать! – Вермишев рявкнул так, что задрожали стекла. – Ждать появления Васина там, куда он командирован, но не более одного дня. – Вермишев вызвал фотографа. Тот вырос как из-под земли.
– Ты что – реактивный? – пробурчал Вермишев. – Немедленно размножь фотографию Васина Игоря Ивановича, как только получишь ее из Рудничного. Я сейчас распоряжусь… Иди.
Вермишев оперся лицом на раскрытые ладони, долго молчал. Туриев не решался нарушить молчание. Он понимал, что виноват… Не то слово… Подвел следствие, но кто мог подумать? Не надо было разрешать Васину выезжать в командировку. Здесь и Вермишев совершил оплошность…
…Дроздова неторопливо листала тетради Алексея Зубрицкого и с каждой минутой в ее душу закрадывался… страх! Почерк! Вспомнилось. Игорь Иванович, писавший отчет, на восхищенное замечание Дроздовой об его почерке рассмеялся и сказал:
– Выйду на пенсию, – пойду вольнонаемным в воинскую часть. Писарем обязательно возьмут!
– Схемы, стратиграфические колонки, кристаллические решетки минералов… За все годы работы она знала только одного человека, который мог бы так чертить, – Васин Игорь Иванович!
Лена лихорадочно листала тетради, пытаясь найти хоть что-нибудь, способное лишить ее уверенности, но нет! Наоборот!
Игорь Иванович имеет привычку на полях рукописи, в пикетажке рисовать, почти схематично, динозавриков.
– Симпатичные были ребята, – приговаривал он.
И вот на пятьдесят второй странице – динозаврик! Дроздовой вдруг стало жутко. Раскаленные обручи сжали голову, вызвав нестерпимую боль. Елена Владимировна откинулась к спинке старенького дивана, закрыла глаза. Господи, что же это? Такая разительная похожесть почерка. Васин – не Васин? Васин – Алексей Зубрицкий? Какая чепуха! Воевал под чужой фамилией, совершал подвиги, работал – и скрывал от всех, даже от своей любимой тети, что он жив-здоров? Нет, нет, это просто совпадение. Ведь сказал же Савелий Николаевич, что на свете немало двойников. И почерки могут быть похожими. Но в то же время она читала: не может быть одинаковых отпечатков пальцев и не может быть одинаковых почерков. Но как тогда понимать его приезд на Кавказ? Он надеялся, что прошло много лет, лицо его изменилось, его не узнают? Ладно, пусть так, но знать, что в твою честь поставлен обелиск, что тебя считают погибшим, что к обелиску кладут цветы… Какой ужас! И с ним отец делился своими планами, видел в нем восходящую звезду геологии, хотя Алексей Зубрицкий окончил только техникум.
Почему «только». Кроме образования, человек должен иметь способности и любовь к избранному делу. Что делать, что делать? Пойти к Полине Мироновне? Ни в коем случае! А если она знает, что ее племянник живет под чужой фамилией. Это исключено. Не отдала бы тетрадей и фотографию отца Алексея? Лена принялась рассматривать снимок. Красивый, статный мужчина. Похож ли на Васина? Нет, на фотографии совершенно не похож.
Скорее домой! Скорее! Эти тетради немедленно надо отдать Борису. Туриев разберется.
В далеком детстве, бывало, ей снилось, как за нею гонится страшное чудище, почти настигает ее, вот-вот коснется мохнатыми, мерзкими лапами. Девочка просыпалась от собственного крика, вся в поту, бежала к матери, чтобы найти защиту. Мама успокаивала, говорила: «Меньше читай на ночь страшных сказок, лучше гуляй перед сном».
Сейчас ее догнала страшная действительность и коснулась жутким крылом предательства человека, с кем она бок о бок трудилась, которого безгранично уважала, у которого училась не просто отстаивать свое мнение, но драться за него.
…Евгения Дорофеевна придирчиво оглядела так быстро вернувшуюся Дроздову.
– Почему одна?
– Ты была в Москве?
– Где Борис? Он в городе? – тоже нервно спросила Лена, не отвечая на вопросы.
– Сговорились вы, что ли! Не приходил Борис, не знаю ничего.
Дроздову обидели слова Евгении Дорофеевны. Елена положила сумку на телефонный столик, взяла ее за руку.
– Я вылетела в Заволжск по своим делам, но получилось так, что привезла материалы, которые относятся к расследуемому Борисом делу. Они – в сумке.
– Почему обманула? – она спросила строгим голосом, совсем как учительница у нашкодившего ученика.
Елена улыбнулась, не ответила.
– Смешно? – ворчливо продолжила Евгения Дорофеевна. Ты меня обманула, я – его.
– Он простит меня, когда познакомится с материалами.
– Следователем заделалась? Ну да, с кем поведешься…
– Голова у меня разболелась, – Дроздова провела ладонью по лбу, – столько волнений, такое не по мне.
– А ты приляг, – засуетилась Евгения Дорофеевна, – или сядь в мое кресло у камина.
– Отдыхать некогда, надо позвонить Вермишеву…
Но сперва она набрала номер Туриева, трубку не взяли.
Дмитрий Лукич произнес привычное:
– Вермишев слушает.
Елена, торопясь и сбиваясь, поведала ему о тетрадях Зубрицкого. Дмитрий Лукич сказал, что сию же минуту выезжает к Туриевым.
В прихожей он долго тряс руку Евгении Дорофеевны, извинялся, что никак не смог выбрать время, чтобы приехать просто так, в гости: «работа, работа».
– Едем со мной, – наконец, обратился он к Дроздовой.
– У нее голова болит, с дороги она, – вступилась Евгения Дорофеевна.
– Мы не надолго. Туриев подъедет минут через пятнадцать, в моем присутствии Елене Владимировне будет легче объясниться с Борисом, я правильно говорю?
– Дроздова тоже хочет работать следователем, – Евгения Дорофеевна всплеснула руками.
…Борис, увидев Дроздову в кабинете, резко остановился у двери, словно его толкнули в грудь. Елена Владимировна подошла и, не стесняясь Вермишева, на миг прильнув к нему, прошептала:
– Сейчас все поймешь…
Дмитрий Лукич молча положил тетради Зубрицкого на стол, попросил Туриева познакомиться с ними. Борис листал, читая подчеркнутое. Не долистав до конца, пробормотал:
– Если мне не изменяет память, – это учебник профессора Лосева. Он его написал в тридцать четвертом году, будучи двадцати двух лет.
– Ты не ошибся. Посмотри на последнюю страницу.
«Сей учебник переписан слово в слово со всеми графическими материалами студентом Алексеем Зубрицким. Закончен труд, завещанный наукой геологией», – прочитал вслух Борис. – Ну и что? Откуда это?
– Из Заволжска, Борис, – ответила Дроздова.
Борис слушал ее, мрачнея все больше и больше. Со всей ясностью перед ним встала картина: Васин ушел, Васин скрылся.
– Ты абсолютно уверена в том, что это, – Борис положил ладонь на тетради, – написано рукой Васина?
– Уверенность утвердится только после экспертизы. По дороге сюда мы заехали в трест, взяли отчет, над которым работали Дроздова и Васин. Пояснительная записка написана рукой Васина. Сравни. – Вермишев закурил было, но тут же погасил сигарету.
– Н-да, сходство поразительное.
– Теперь… Погляди на этот снимок, это – отец Зубрицкого Алексея.
Борис взял лупу, рассматривая снимок. Что-то неясное шевельнулось в мыслях, но он отбросил: еще этого не хватало!
– Что в Рудничном?
– Пост у тропы на Скалистое плато снят. Но наблюдение ведется посредством оптических приборов, в том числе – прибора ночного видения, – Борис скосил глаза на Елену. Вермишев понял его, добродушно проговорил: – Можно при Елене Владимировне, она, так сказать, наш коллега.
– Участковые всех горных поселков обеспечены фотографией Зарова… Однако я считаю, что Заров поднимется на Скалистое плато с юга. Так что мое восхождение туда с повестки дня не снимается. Аргументы уже приводил, повторяться не хочется.
Дроздова слушала Туриева, подавшись вперед. В ее глазах – растерянность. Она ощутила всю меру опасности, которой подвергнет себя Борис, отправляясь один на Скалистое плато. Но сказать она не имеет права – не ей вмешиваться в работу работников прокуратуры.
Вермишев хмыкнул:
– Вот что… Подождем возвращения Васина. И еще… Свяжусь с отделениями милиции соседней республики, пусть установят контроль над тропами на плато с юга.
– Там десятки троп…
– Подождем дня два: если никаких результатов не получим, – поднимешься на Скалистое плато, конечно, будем тебя страховать. Можно допустить, что Заров за многие годы так изучил все подходы к нему, что тягаться с ним нам не с руки.
– Логично.
– Я – в телетайпную. – Вермишев грузно поднялся со стула.
Борис и Елена, оставшись вдвоем, молчали. В Борисе росло глухое раздражение. Елена нерешительно дотронулась до его руки. Он не отдернул ее, но сделал такое движение, словно по его телу прошел озноб. Елена подошла к нему со спины, обхватила сзади за плечи, прошептала:
– Я все время думаю о тебе… Ты очень устал – по тебе видно.
Борис снял ее руки с плеч, вместе со стулом повернулся к ней лицом, горячо проговорил:
– Разве можно так поступать с человеком, который тебя любит?
Дроздова, широко раскрыв глаза, взяла его лицо в свои ладони.
– Я люблю тебя! – повторил он, – и требую, чтобы ты это осознала!
– Мне так хотелось услышать от тебя это слово: люблю…
Елена вдруг звонко рассмеялась.
– Вот уж никогда не думала, что признание в любви может состояться в кабинете про-ку-ро-ра! И что дальше?
– Сегодня же напишем заявление в ЗАГС. Согласна?
– Разве ты до сих пор не понял, что я давно согласна. Товарищ Туриев! Лично я поняла, когда сдала номер в гостинице и пришла к вам.
– Но тебе понравилась моя мама.
– Не спорю. Она родила такого сына, как ты.
Дверь в кабинет с треском распахнулась, Вермишев стремительно, что было несвойственно ему, подошел к столу, посмотрел на Бориса, помотал головой, словно отряхивая поразившее его видение, и сказал:
– Что случилось, Туриев? У тебя глупейшее лицо.
– Все в норме, Дмитрий Лукич. Просто вам придется быть сватом.
– Что такое?
– После завершения дела, поедете в Рудничный уговаривать Дроздову выйти за меня замуж.
– Почему – в Рудничный? Она живет, по-моему, у вас.
– Принято невесту увозить из ее дома, а Лена прописана в общежитии геологоразведочной партии.
– А я сейчас спрошу: Елена Владимировна, вы согласны стать женой Бориса Туриева?
– Да.
– А он знает об этом?
– Да.
– Ну и прекрасно. Рудничный отпадает… Рад за вас, давно пора, но, простите, дело есть дело. Получен телетайп из Москвы… Леночка, спасибо за тетради… Экспертиза показала, что почерк Алексея Зубрицкого и Игоря Ивановича Васина абсолютно идентичны. Так что вы оказали следствию огромную помощь.
– Поезжай домой, отдохни с дороги, маме скажи, что на пироги придем с Дмитрием Лукичем.
Когда дверь за Дроздовой закрылась, Вермишев, вытянув руку с листом бумаги, прочитал: «Акт дактилоскопической экспертизы. Отпечатки пальцев Зарова Г. Н. идентичны дактилоскопической карте гражданина Базарова Г. Н., осужденного тридцать третьем году на три года лишения свободы. Освобожден тридцать шестом году по отбытии срока».
– Каково, а? Молодцы ребята из Москвы, выдали на-гора такой материал! Прошли только сутки. Д-а-а, ЭВМ – великая вещь. Трепещите, преступники. На каждого из вас, когда бы ни нарушили закон, – досье надежно заложено в умнейшую машину. Садись, Борис, садись… Давай порассуждаем о гражданине Зарове-Базарове. Вспомни из рассказа Ахмедова… Стехов, предлагая некоему Жоржу документы, остановился на тургеневской фамилии и сказал, что имя и отчество совпадают, легко привыкнуть к новой фамилии. Следовательно, Заров-Базаров до приобретения новых документов имел другую фамилию, но – какую? Эх, скорее бы взять Зарова, скорее бы… Боюсь тебе признаться но в мою голову пришла мысль: не является ли Заров-Базаров начальником штаба банды Судомойкина!
– Тигр? На суде было сказано, что он погиб.
– Сказано, но не доказано! Если в наши дни некоторые представители правоохранительных органов уходят от решения сложных задач, думаешь, в тридцать третьем не было таких? Погиб – и все тут. Искать не надо. Ахмедов в пещере Жоржа видел со спины, прошло более тридцати лет.
– Не может быть, чтобы он его не видел в банде?
– Но пока Заров-Базаров гуляет неизвестно где.
– Получена телеграмма от Филимонова: он вылетает из, Свердловска в Заволжск – вышел на след Васина. Прибудет сюда с ним, ты допросишь Игоря Ивановича – и на Скалистое плато. От его показаний многое зависит. Может, Васин выведет нас на Зарова-Базарова здесь, в Пригорске?..
…Родион Филимонов отличался своей дотошностью. Он относился к работе так, словно приступал к ней каждый раз заново, не терпел медлительности ни в чем. Острословы дали ему выразительную кличку: «Вынь – да положь!»
Нужный ему трест в Свердловске встретил его тишиной: рабочий день только начался, еще заядлые курильщики не вышли на лестничные площадки, чтобы утолить свою пагубную страсть.
Над окошком-бойницей табличка извещала, что здесь регистрируются командированные. Миловидная девушка полистала амбарную книгу, коротко сказала:
– Васин не явился.
– Ка-а-ак?
– Он у нас в этом году уже был, я его запомнила, интересный мужчина, и отмечал командировочное удостоверение за два дня до выезда. Так что ищите сами.
– К кому у него дела?
– Отдел снабжения, второй этане, пятая дверь справа.
Начальник отдела с написанным на лице недоумением изучил удостоверение Филимонова и сказал:
– Он мне позвонил дня три назад, что готовится вылететь, но когда – не сказал. Уже все готово к отправлению. Собственно, ему и не надо сюда являться, для Васина мы все сделаем.
– Ясненько.
Родионов вышел на лестничную площадку, закурил. Дудки он будет ждать, сегодня же ринется в Заволжск. Голубчик Васин от него не уйдет. Филимонов сбросил пепел в урну, затянулся напоследок.
– Извините, товарищ, – обратился к нему мужчина неопределенного возраста с детским пухом на голове, – разрешите прикурить? Спасибо. Васиным интересуетесь? Из милиции? Ай-яй-яй, кто мог подумать? Герой, замечательный специалист. Его в наш трест приглашали ведущим специалистом – не пошел. – Мужчина деликатно кашлянул.
Почти в каждом большом коллективе есть тот, который все обо всех знает – и не только о сослуживцах, но и об их знакомых, родных и близких. Всезнайки подобного рода – сущий клад для следователей. Родион понял, что этот – из таких.
– У нас очень строго относятся к командированным товарищам: регистрируйся, как приехал, отмечайся, когда уезжаешь. Один Васин имеет исключение: ему дозволяется отметить прибытие и убытие даже в день выезда. А почему? Потому, что уважают его. Он мог бы и не приезжать – начальник правильно сказал, необходимые ему коронки и так выслали бы, но Васин вот уже много лет, и когда работал на Алтае, почти все дни своей командировки проводит в Заволжске.
– Женщина у него там, наверное? – равнодушным тоном произнес Филимонов.
– Может, женщина есть, не знаю. А то, что в Заволжске его закадычный друг живет – точно. Приезжал он как-то с ним сюда, к управляющему заходили.
– Как друга зовут-то?
– Большой человек… Лозинский Павел Станиславович, директор техникума. Так что езжайте в Заволжск – мой совет.
– Благодарю. – Филимонов бросил окурок в урну, мужчина сказал ему вдогонку:
– Фролов Анисим Герасимович я. Если нужна будет помощь, – обращайтесь в любой момент.
Родион сбежал по ступенькам, выскочил на улицу, поймал такси.
Умный этот Васин, но дурак, простите. Не учел, что его прежде всего в Свердловске будут искать, а здесь про его дружка знают, знают и то, что часть из дней, отведенных на командировку, он проводит в Заволжске. Во хитрец! В год раза три, наверное, командируется в Свердловск – вот тебе и дополнительный отпуск. Знаем мы этих командированных: девяносто процентов времени тратят на себя, десять – для дела.
…На звонок дверь открыл высокий, плотный мужчина средних лет. Филимонова несколько удивила одна странность: мужчина был в спортивных брюках, майке и… в шляпе.
Родион представился. Наступило время удивиться мужчине, но он тут же справился с замешательством и широким жестом пригласил Филимонова войти. Родион отметил про себя, что Лозинский, «большой человек», живет в обыкновенной трехкомнатной квартире – в прихожую выходило пять дверей – три из комнат, одна из кухни, одна из совмещенки. Точно в такой квартире обитал и Филимонов.
В гостиной у стола, покрытого ковровой скатертью сидел Васин – собственной персоной и, уткнувшись в шахматную доску, раздумывал над очередным ходом. Он был гладко выбрит, без бороды. Первый штрих – меняет внешность!
– Игорек, к тебе, – хорошо поставленным голосом сказал Лозинский и ушел на кухню.
Васин невидящим взглядом посмотрел на Филимонова – не отошел сразу от перипетий игры – мотнул головой и осведомился:
– В чем дело? – спросил спокойно, демонстрируя некоторое недовольство: отрывает от игры.
– Придется вам, Васин, вернуться в Пригорск. Самолет из Свердловска прибывает через три часа, места для нас забронированы. Вот повестка, подписанная Вермишевым.
