Текст книги "В океане "Тигрис""

Автор книги: Юрий Сенкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

ДОПОЛНЕНИЕ

Ветер юго-восточный, волны нет. Идем на восток со скоростью три с половиной – четыре узла и скоро должны прибыть в Карачи.

Состоялся радиоконтакт с Москвой и доставил мне огромную радость, у микрофона собрались все мои: мама, Ксюша, Даша и Коля.

Тур в тревоге: он узнал, что ни в Англии, ни в Норвегии, ни в ФРГ не напечатано ни одного его репортажа, хотя отправлено целых восемь. Мальчишки из Би-би-си что-то мудрят.

Но в основном настроение приподнятое. Мы осуществили очень важную часть плана, самостоятельно пришли из Аравии к Инду и теперь как бы едем с пристани на такси.

Карло посвистывает, Герман дремлет. Я подшил джинсы и сел за дневник. Описывая то, что вы прочли выше, я сызнова переживаю бесконечно длинные дни, проведенные, как заявил Тур по радио, «весьма содержательно в изолированной области Пакистана, обычно закрытой для иностранцев».

Глава XII

В долине Инда

(Мохенджо-даро)

ИЗВИНИТЕ

Но глава эта далась мне с особым трудом, во-первых, оттого, что в дневнике об этой части экспедиции написано очень мало. Во-вторых, как увидит читатель, я затрагиваю здесь вопросы, в которых разбираюсь весьма слабо, и пытаюсь пользоваться дополнительными источниками. В результате глава получилась излишне фрагментированной и, пожалуй, сумбурной. Однако те, кто предпочитает морские путешествия сухопутным, могут приступить сразу к главе 13-й, хотя, быть может, интересно будет узнать…

КАК ШВАРТОВАЛИСЬ

Два дня назад пришли на привязи за «Язоном». Издалека увидели длинную очередь судов на разгрузку. Порт гигантский, причалов много, пристать негде. Нас долго таскали по акватории и поставили на рейде, прицепив к бую. Опять, как у Ормары, мы на отшибе. Чтобы покинуть корабль, надо подзывать проходящую мимо лодочку и просить подвезти либо прислать с прогулочной пристани мотобот.

«Зодиак» не выручит, его не оставишь на берегу без присмотра. Портовые власти сохранности не гарантируют.

КТО ВСТРЕЧАЛ

Никто не встречал – из тех, с кем жаждал встретиться Тур. Зато первый же катер доставил тех, с кем отнюдь не жаждал, – журналистов.

Для меня это была радость: журналисты оказались советскими корреспондентами «Правды» и ТАСС. Сразу после объятий я их предупредил: «Братцы, вы не из консорциума, сейчас вас отсюда могут погнать». Но Тур излучал любезность, не мешал расспросам и даже сам дал подобие неофициального интервью, но чувствовал себя явно неловко, как пай-мальчик, к которому нагрянули со двора озорники-сверстники, а взрослые вот-вот вернутся.

Взрослые, сиречь эмиссар Би-би-си, явился на борт чуть погодя. Тут уже пошли разговоры другого толка.

ЧЕМ НАС «ПОРАДОВАЛИ»

Полумиллиону долларов, отпущенному на экспедицию, практически крышка. Дальнейшие расходы – пожалуйста, из собственного кошелька.

Правда, «крышка» – понятие растяжимое, в Омане тоже была крышка, а ничего, перебились. Но теперь, похоже, настала «крышка крышке».

Кроме специально экспедиционных денег, у консорциума планировались особые суммы на производство съемок. Тур из них до сих пор не получил ни цента. Однако упоминать о киношных долларах наши импресарио почему-то избегают.

Тур осведомился о судьбе репортажей. «Публикуются», – заверили его. Где, в какой стране? Назвали скандинавский ежемесячный журнал, о котором ни один из нас не слыхивал. Почему именно в нем? Потому что туда запродали. «Имеем право, загляните в контракт».

Мы-то мечтали, что отчеты о нашем плавании будут появляться в крупнейших изданиях мира…

Питер Кларк – юрист консорциума, который прибыл к нам на борт и уютно расположился на обеденном столе, потягивая лениво пиво из банки, чувствовал себя все более и более неуютно. Окруженный нами со всех сторон, он был буквально подвергнут перекрестному допросу.

– Я посылаю репортажи еженедельно, – говорил Тур, – они идут как бы «с продолжением», разве можно было отдавать их журналу, который выходит раз в месяц, мизерным тиражом и только в Норвегии?

– Да, это, пожалуй, ошибка, но ее уже не исправишь.

– Но ведь вы – консорциум – более нас заинтересованы в рекламе, вам это необходимо, прежде всего для будущего фильма.

– Да, но…

– Вы запрещаете нам давать какую бы то ни было информацию о плавании, о событиях на лодке по любительскому радиоканалу.

– Да, это так.

– Но ведь это глупо. Мы должны подогревать интерес к экспедиции, а не гасить его.

– Об этом заботится консорциум…

– Нам надоело долдонить по радио одно и то же: лодка находится в Индийском океане и плывет в нужном направлении. В результате о нас либо совсем не пишут, либо пишут заведомую чушь, вроде того, что кого-то съели акулы.

– Я не могу изменить условия контракта.

– Но ведь в рекламе нуждаетесь прежде всего…

Разговор становился бессмысленным. Питер все равно ничего не мог решить или изменить.

Тур, поняв это и увидев, что мы свирепеем, распорядился о приготовлениях и поездке в город.

Я махнул рукой и пошел в хижину, чтобы прочитать письма из Москвы, которые привез с собой Кларк. Каково же было мое изумление, разочарование и негодование, когда я, вскрыв пакет, обнаружил там свои собственные письма, которые я отправил из Омана в Москву (через Би-би-си)! На конвертах я написал по-английски лишь фамилию, остальную часть адресов по-русски, решив, что для работников почты это будет проще, секретарша же консорциума решила, что письма пришли из Москвы.

Питер только развел руками, но не упустил случая напомнить, что я должен приготовить и упаковать для отправки в Би-би-си отснятые мной фотопленки.

– Вас это тоже касается, – кивнул он Карло и Герману, которые слушали наш разговор.

Карло наклонился ко мне и пробормотал тихо по-итальянски хорошо понятную нам, но, к счастью, неизвестную Питеру фразу; Герман, увидев, что Кларк отвернулся, прибегнул к международному жесту, который составляется при помощи правого предплечья и левой ладони.

Все это, однако, лирика, главное, что мы в Пакистане.

«Исламская республика Пакистан. Государство на северо-западе Южноазиатского субконтинента. Площадь – 803,9 тыс. кв. км. Население – около 65 (по переписи 1972 г.) миллионов человек». Страна сложной истории и трудной судьбы, в перипетии которой предпочитаю не вдаваться. В конце концов мы здесь по приватной надобности и ненадолго.

ГДЕ ГОСТИМ

Гостим, как сказано, на рейде, в затоне. До берега по прямой не так уж далеко, но до дебаркадера, куда и откуда нас возят, – ровно полмили.

Вид на все четыре стороны замечательный: море, город, суда, форт с пушками и радиолокационными установками.

С территории военно-морской академии, что прямо напротив, судя по солнечным зайчикам, нас разглядывают в бинокли. Тоже, наверно, получают удовольствие.

Регулярно подходят катера и мотолодки с доброжелателями и любопытными. У кого-то к нам дело, у кого-то нет, но все обязательно таранят «Тигрис», отшвартовываясь, и Тур ворчит: «Скоро нам не на чем будет отсюда отплывать».

СКОЛЬКО ПРОГОСТИМ

«Сколько потребуется», – твердо сказал Тур, пресекая всяческие толки по поводу финансового кризиса.

Догадываюсь, чего ему стоит эта твердость.

Он – не бизнесмен, он из тех, у кого денег или вагон, или ноль, промежутка не существует. Прыжок от авиавояжей Бахрейн – Гамбург – Бахрейн до экономии на спичках совершается мгновенно.

Видимо, прыжок уже сделан. В беседах с лицами, от которых зависит наша пакистанская программа, зазвучало презренное до того словечко «почем».

Почем то, почем это? А дешевле? Ну, конечно. Так-так…

Прямо кожей ощущаешь, как хочется ему оборвать торг, обрубить якорные канаты – ив океан, где ни счетов, ни касс, где ветер даровой и за макароны в ящике давным-давно уплачено.

Но в долину Инда ему хочется попасть еще больше.

КУДА УШЛИ ДВА ДНЯ

На хозяйственные и организационные заботы. Постирали в прачечной белье, за что уплатили аж пятьдесят долларов. Запаслись питьевой водой. Наняли караульных – охранять «Тигрис», пока будем отсутствовать.

Арендовали для сухопутного путешествия транспорт.

Да, вот еще: мы же посетили Национальный музей! Тур спешил туда, как на праздник. С восторгом глядел на стеатитовую статуэтку древнеиндийского жреца. Искал в экспозиции длинноухого Будду. Цитировал Страбона, греческого историка: в здешнем краю живут племена «с ушами до ног, так что они и спят на ушах», – не отголосок ли это того, что в давние времена в долине Инда, как и Мексике и на острове Пасхи, процветал культ оттянутых ушных раковин? ^[3]

В целом же музей не то чтобы разочаровал Хейердала, но ничего особенно нового для себя он там не обнаружил – и укрепился в стремлении скорее покинуть Карачи.

Чуть-чуть о Карачи.

«Расположен в ста километрах от впадения Инда в Аравийское море. Возник в начале XVIII века на месте рыбачьего поселка белуджей. Некоторое время был столицей страны. Сейчас – главный ее порт и самый большой город, промышленный и культурный центр». (Из справочника.)

ЧЕГО В КАРАЧИ МНОГО

Жителей (по данным десятилетней давности) четыре с лишним миллиона человек. Предприятий: треть крупной промышленности Пакистана сосредоточена здесь; недалеко от Карачи – атомная электростанция. Магазинов, в частности ювелирных (золото, серебро, оникс). Автомобилей. Реклам. Красивых зданий, современных (отель «Интерконтиненталь»), старинных и «современных под старину».

И шума. И пыли. И чумазых ребятишек, как в любом азиатском городе.

И – нищеты.

КАК СПЯТ В КАРАЧИ

Увидеть не проблема: у стены супермаркета, под сенью сверкающих витрин, женщина расстелила на тротуаре покрывало, уложила на него двоих детей, легла возле, завернулась с головой и заснула.

Если у пакистанского бедняка есть резная деревянная раскладная кровать, он уже человек состоятельный. Возит ее днем на тележке, а ночью – где удалось приткнуться, там ему и приют.

«Карачи называют ночлежкой под открытым небом», – сказал мне Александр Королев.

ПРО АЛЕКСАНДРА

А. Королев – корреспондент советского телевидения в Пакистане. Едва мы познакомились, он взял надо мной – и, следовательно, над экспедицией – действенное шефство.

Он – спасибо ему – предложил свою машину и себя в качестве водителя для поездки в нужный нам район. Этим он нас здорово выручил, потому что нанятый микроавтобус совсем маленький и трястись бы нам в неудобстве и тесноте. А ехать – ни много, ни мало, полтыщи километров в один конец.

МАРШРУТ

На северо-восток, по провинции Синд, вдоль берега знаменитого Инда.

«Инд, Синдзу, на языке пушту Абба-Син, в буквальном переводе – Отец Рек. Истоки – в Тибете, на высоте около 5300 м. Длина – почти 3200 км, площадь – более 980 000 кв. км.

В нижнем течении достигает двухкилометровой, а в периоды разливов и двадцатикилометровой ширины. Орошает свыше одиннадцати миллионов гектаров земель. Одна из самых величественных рек мира». (Справочник.)

ДОРОГА

За Хайдарабадом (он куда меньше своего индийского тезки и меньше Карачи, но в нем тоже есть и отели, и рестораны, и даже университет) города на пути кончались. Настала очередь городков и селений.

Шоссе, и без того узкое, вдруг резко суживается, и въезжаешь прямо на базар. Гам, суета, торгуют чем угодно, что-то жарят, машина с трудом продирается сквозь толкучку. Сто-двести метров – и вновь шоссе под колесами, местами хорошее, местами плохое.

САЛОННАЯ ЖИВОПИСЬ

Обгоняем попутные автомобили. Некоторые, впрочем, обгоняют нас.

Автомобили в Пакистане выглядят диковинно.

Их здесь принято украшать, особенно грузовики и автобусы – те же грузовики, но с кустарными кузовами-салонами. Мчит такой автобус: везде бубенцы, погремушки, на дверцах узоры, выхлопная труба выведена наверх, дымит, как паровоз. И обязательно на задней стенке салона – панно. Вроде тех, что продавались у нас на барахолках, – лебеди в круглом пруду, олень, изо рта у него клубы пара, или пейзаж с горами и дворцом и, конечно, красотки. Едешь словно по передвижной картинной галерее, где одна картина чудней другой.

Все это я пишу на вынужденном привале. Лопнула шина, и запаска тут же полетела. Саша пошел в соседнюю деревню за подмогой.

Ландшафт: великолепно возделанное кукурузное поле, шелковичные заросли и – сквозь них – серебряный блеск реки.

Мимо проносятся грузовики. Катятся повозки. Бредут люди.

КОЧЕВНИКИ

Кажется, весь Пакистан стронулся с места. Нескончаемо тянется, обтекая нас, молчаливый людской поток.

Идут охотники с собаками, похожими на борзых, но с короткой шерстью. Вряд ли они собрались на беззаботный пикник.

Идут странники-одиночки, толкая перед собой тележку со скарбом.

Идут семьями: дети на осликах, на осликах же – сложенный шатер, узлы, ведро привязано сбоку, женщины несут грудных младенцев, замыкает шествие патриарх с посохом.

Куда идут, что ищут? Земли? Работы? Без толмача не спросить.

Веет от этих процессий чем-то тоскливым, будто народ, спасаясь от неприятеля, бросил домашние очаги.

Скрипят колеса телег, цельные, высеченные из камня диски, – точно так же они скрипели и тысячи лет назад.

НАШЕСТВИЕ

Три с половиной тысячи лет назад, сюда, в зеленый благодатный оазис, огражденный с запада горами Белуджистана и с востока пустыней Тар, хлынули воинственные племена ариев.

«С ариев началась история Индии. Арии дали диким, погрязшим в жалком варварстве аборигенам письменность. Обучили их ремеслам. Основали культуру, которой спустя века и века дивился (и сегодня дивится) мир».

Такая примерно картина вырисовывалась перед учеными, когда они столетие назад проникли в смысл древнеиндийских текстов, написанных на греческом языке санскрите.

Санскрит исследователей изумил. Он был похож на все европейские языки сразу, в нем содержалось множество английских, германских, латинских корней. Само название священных книг – «Веды» – напоминало о славянском глаголе «ведать», «знать».

Более того, обнаружилось, что боги, которым поклонялись арии, походят на античных. А сказания об арийских героях в чем-то предвосхищают Гомера.

Получалось, что у цивилизаций Азии, Западной и Восточной Европы (и Африки!) – общие истоки. Что везде постарался один и тот же коллектив – этакий орден странствующих рыцарей прогресса.

Откуда же, коль не из Атлантиды (возникала и эта версия), рыцари явились? Из Причерноморья? С Балтики? С Балкан или с острова Крит?

«С Рейна», – заявили – весьма бездоказательно – гитлеровские идеологи. И провозгласили себя – немцев-фашистов – прямыми наследниками и продолжателями дела ариев: во имя высшего порядка колонизовать низшие расы.

Как фашистская Германия к этому приступила и что из этого вышло, хорошо известно. Разумеется, реальные ведические арии, жившие за двадцать веков до новой эры, ни в коей мере не ответственны за нацистские бредни. Но и с ними, с ведическими, – давно замечено, – не все гладко.

НЕУВЯЗОЧКИ

Великий арийский бог Индра в «Ведах» именуется «разрушителем крепости». Какие, однако, крепости он помогал завоевателям разрушать, если они действительно пришли в первобытную страну, где люди не умели ни пахать, ни сеять, ни строить?

И откуда бы взяться в дикарской стране купцам – купцам, чьей хитрости, оборотливости, чьему богатству чужаки-арии ужасно, судя по тем же «Ведам», завидовали?

Дальше – больше. Подвергли углубленному сравнительному исследованию индоевропейские языки, семитские, алтайские, чукотские и вымерший шумерский. Выяснилось, что изначальность, исключительность санскрита – миф. Он не глава рода, а лишь один из сыновей (или внуков, или правнуков) общего предка.

Выходит, не на пустое место явились арии. Не к дикарям, отсталым и безъязычным, а наоборот: не сами ли они были по отношению к коренным обитателям Индской долины дикарями?

Я не археолог, не филолог и не очень-то разбираюсь в этнографических проблемах. Но виденное только что меня потрясло. Приехали поздно вечером, переночевали в гостинице – и на утренней заре увидели город.

ГОРОД

Он огромен, прекрасно распланирован. Широченные улицы, мощенные кирпичом. Кирпичные дома. Бани, бассейны, под стать хоть бы и нынешним. Была даже подземная канализация и водопровод.

Этому великолепию – пять тысячелетий. И одновременно – около полувека. Потому что именно пятьдесят с лишним лет назад начались сенсационные раскопки в местности Мохенджо-даро.

«Мохенджо-даро (на языке синдхи – холм мертвых). Руины одного из главных центров Хараппской цивилизации. Открыты в 1922 году археологом Р. Банерджи. Исследовались в последующие годы Дж. Маршаллом, Э. Маккеем, Р. Уилдером. На основании изучения Мохенджо-даро были установлены основные этапы Хараппской цивилизации и ее характерные черты». (Из справочника.)

ПОЧЕМУ ХАРАППСКАЯ

В шестистах пятидесяти километрах севернее Мохенджо-даро, в Пенджабе, на реке Рави, лежит в развалинах город, условно – по ближней деревне – именуемый Хараппой.

Хараппе повезло. Ее раскопали чуть ли не на столетие раньше Мохенджо-даро.

Хараппе не повезло. Ее раскопали случайно, сооружая железную дорогу, и древние камни пошли на строительство полотна. Когда в Хараппу ринулись археологи, от поселения немногое оставалось.

Но и оставшегося оказалось достаточно, чтобы дать понятие о гигантском, древнейшем в этом регионе рабовладельческом государстве.

От плоскогорий до океана простиралось оно – и не уступало, видимо, по уровню развития современным себе государствам – Месопотамии и Египту. При раскопках в районе хараппской цитадели (она сохранилась лучше остального) были обнаружены мощные оборонительные постройки, зернохранилища, мукомольни и т. д.

Оно еще не знало железа, но искусно изготовляло и обрабатывало бронзу.

Оно торговало с заморскими народами. Славилось ремеслами.

Хараппу называют «северной столицей» этого государства, Мохенджо-даро – «южной».

ХОЛМ ЖИВЫХ

Идя по улице Мохенджо-даро, «Холма мертвых», ни о каком кладбище не помышляешь.

При чем кладбище, если как раз здесь, к примеру, изобретена та самая десятичная система исчисления, которой человечество пользуется до сих пор?

Хлопководство, льноводство, гончарное дело – во всем этом живет в наши дни опыт протоиндийских земледельцев и мастеров.

И многоликий, многорукий бог Шива родился здесь, а не в кочевых кибитках ариев, – его изображение есть на мохенджо-дарских печатях. И хатха-йога, столь сегодня модная. И даже некоторые развлечения, дожившие до наших дней, вроде боя петухов или игры в кости.

А астрономические сведения! А архитектура! А орнамент!

Свастика тоже, увы, дожила – сперва ее украли у протоиндийцев арии и сделали своим священным знаком, затем знак присвоили фашисты и опозорили уже навсегда.

КТО ОНИ?

Сказать «протоиндийцы» – значит ничего не сказать. Это все равно что сказать: «Те, кто был до индийцев». А кто именно? Что за народ? К каким нынешним народам он близок?

Три этнические группы составляют ныне население Индостана: индоевропейцы (потомки ассимилировавшихся ариев), мунда и дравиды. К кому из них протянулась ниточка от хараппцев?

А может, ни к кому? Может, создателями Хараппской цивилизации были переселенцы-шумеры? Выходцы с Кавказа? Пришельцы из Сибири?

Эффективный способ идентифицировать исчезнувший народ – узнать и понять язык, на котором он говорил. Язык меняется медленно, он – главное наследство минувших эпох.

К счастью, письменность древних обитателей берегов Инда до нас дошла.

что дошло

а) Надписи на стеатитовых и глиняных прямоугольных печатях с изображением какого-либо животного, чаще – быка-единорога. Печати, вероятно, служили амулетами, отгоняющими злых духов, и носились на шее. А также привязывались в качестве ярлыков к корзинам с хозяйственными учетными документами.

б) Пластинки, исписанные с двух сторон, – возможно, посвятительные надписи божествам.

в) Медные таблички с надписью и рисунком. Видимо, амулеты.

г) Процарапанные и надписанные краской черепки.

д) Штампы с именем владельца или гончара на керамике, надписи на бронзовом оружии и на жезлах из слоновой кости, одна надпись на камне и одна статуэтка в виде сидящей мужской фигуры, покрытая письменами сплошь.

Общее число надписей – более 2000: из Мохенджо-даро около 1350, из Хараппы – 900 и т. д. ^[4]

ПЛЯШУЩИЕ ЧЕЛОВЕЧКИ

Анализ показал: в протоиндийском «алфавите» (в кавычках, ибо это совсем не буквенный алфавит) приблизительно четыреста значков. Они варьируют в различных сочетаниях, с различной частотой. Одни представляют собой схематические, легко узнаваемые картинки: кораблик, рыбка, человек несет на плечах коромысло. Другие ни на что знакомое не похожи.

Билингвы – параллельного текста на известном языке – до сих пор не обнаружено. То есть ключа к шифру нет.

Ученые очутились в положении Шерлока Холмса, дедуктивными ухищрениями раскрывающего тайну «пляшущих человечков». С той разницей, что великий сыщик знал законы языка, на который переводил рисуночное письмо. А здесь именно эти законы предстояло выяснить.

Некоторую помощь, впрочем, холмская дедукция исследователям оказала: раз печати (предположительно!) относились к бухгалтерской отчетности, значит, много значков (предположительно!) должно быть связано с наименованием товара и мерой веса.

НАДО РАССКАЗАТЬ

1. Как определили, что тексты читаются справа налево или «бустрофедоном», «шагом быка по пахоте»: строка влево, строка вправо.

2. Как нашли словоразделы.

3. Как вскрыли иероглифический принцип.

4. Как догадались о смысле конкретных знаков.

Напишу об этом позднее, когда появится возможность работать с литературой.

Примечание. Вернувшись в Москву, решил от обещания отказаться. Слишком сложно и увело бы в сторону. Отсылаю желающих к научным источникам. Замечу лишь, что лингвисты не только справились со всем перечисленным, но даже попробовали надписи на печатях читать: «Скошенного зерна: мука: груз для одного носильщика». Хотя другие лингвисты тут же возразили: то, что вы считаете знаком «рука» (отсюда «косить»), в действительности знак «великий», а «муки» никакой в помине нет. Тяжек труд дешифровщика…

Примечание к примечанию. Из комментария Г. В. Алексеева к статье П. Мериджи «О письменности долины Инда»:

«…Интерпретировать… исходя в основном из того, что изображает тот или иной знак, не имея ни малейшего представления хотя бы о примерном порядке слов в предложении, – дело, на наш взгляд, довольно безуспешное. Возьмем для примера древнеегипетский иероглифический текст: «Соха (обозначающая «обрабатывать землю»), рот, цыпленок, хлеб, человек, который ест». Сразу же можно «вполне убедительно» интерпретировать: «Обрабатывающего землю рот будет иметь и птицу, и хлеб» («Работай в поле – будешь есть вволю»). На самом же деле это существительное «любовь». («Тайны древних письмен», с. 497).

И ВСЕ-ТАКИ!

Все-таки удалось выяснить чрезвычайно важное. Проведя кропотливейшие исследования, применив электронно-вычислительную технику, лингвисты пришли к выводу: ископаемый протоиндийский язык – по существенным грамматическим признакам – ближе всего к дравидским. Особенно к языку брауи, на котором сегодня говорят 225 тысяч дравидов Западного Пакистана.

Итак, предки нынешних дравидов – вот кто был основателем Хараппской цивилизации.

КТО КОГО ПОБЕДИЛ

История отмечает скупо: в середине второго тысячелетия до новой эры протоиндийская цивилизация подверглась вторжению пришлых племен.

Датировка и та, как видите, весьма округленная. Как шла война, как сопротивлялись и гибли города, как распоряжались колонизаторы захваченным добром, в подробностях неизвестно.

Известно, что постепенно победители растворились в среде побежденных, смешиваясь с ними, переняли их обычаи, верования, уклад.

Начали формироваться – и спустя тысячу лет сформировались – индо-арийские государства, такие, как Гандхара со столицей Таксилой, где жил согласно легенде мой достославный коллега медик Джавака.

И не однажды еще являлись на здешнюю землю завоеватели, и тех, кого народ не мог выгнать, он медленно ассимилировал.

На центральной площади Мохенджо-даро высится ступа, буддийская культовая постройка. А стоит эта ступа на пирамиде. Кирпичная, с двухэтажный дом, пирамида служит ступе фундаментом, поднимает ее на своих плечах.

Так и цивилизация – каждая служит пьедесталом для другой.

Идея такова: мы с Королевым, не дожидаясь остальных, садимся в его автомобиль и возвращаемся в Карачи. Саша торопится, у него дела, у меня тоже, а Тур совсем изволновался, следя, как бы посторонний журналист не попал вместе с экипажем «Тигриса» в кадр.

Прощай, Мохенджо-даро. Но прежде – о событиях последних двух часов.

ПЕЧАТКА С КОРАБЛИКОМ

В музее Мохенджо-даро собрано множество любопытного, добытого при раскопках. Блюда, кувшины, украшения, каменные гири, статуэтки, оружие – и сотни амулетов-печатей.

Тур шел по музею, как собака по следу. Потом он хвастался, что его вело предчувствие. Предчувствие не обмануло.

В витрине под стеклом лежала печатка, на которой различалось изображение плетеной лодки, с хижиной на палубе, с загнутыми кверху носом и кормой, – вылитый «Тигрис».

ЧТО ЗНАЧИТ ПЯТНИЦА

Тур, завидев кораблик, аж задрожал. Немедленно сфотографировать! Зачем же мы сюда ехали, коль не за этим.

Тут возникли сложности.

Печатка, повторяю, лежала в витрине, под стеклом. Стекло бликовало. Мешало съемке.

Мы попросили открыть витрину. Нам ответили, что это совершенно невозможно, категорически запрещено правилами.

Санкционировать нарушение правил мог только лично министр туризма, и никто иной. Позвонили в министерство. Министерство не отозвалось. Была пятница, выходной, о чем нам вежливо напомнили.

Тур произнес речь.

– Все прекрасное и ценное из того, что мы до сих пор видели, ничто для меня по сравнению с этой печатью, – заявил он работникам музея и нам, на случай, если кто-то вздумает штрейкбрехерствовать. – Я занимаюсь палеонавигацией и без хорошего фотоснимка отсюда не уйду.

В конце концов Хейердал в Мохенджо-даро – ситуация не совсем заурядная. Наши сопровождающие это понимали. Они посоветовались тихонько и сообщили свой план.

План заключался в том, что мы выходим из зала, а хранители открывают витрину и приближают экспонат к стеклу. Затем витрина вновь запирается, и нас приглашают снимать.

Тур, ободренный частным успехом, попробовал его развить: «Давайте мы заодно сфотографируем печать в ваших руках». Но здесь уже хозяева не уступили.

Мы покинули зал и через несколько минут вернулись. Печать лежала, прижатая к стеклу вплотную. Видно ее стало получше.

Карло вынул свои фотокамеры, специальные объективы, удлинительные кольца, фильтры для уничтожения бликов, и снимок был сделан. Тур торжествовал: одолел-таки бюрократизм.

ЗАБЫЛ НАПИСАТЬ

Когда мы еще сюда ехали, то остановились – мало ли зачем – у какого-то болотца, заросшего камышом.

– Узнаете? – заулыбался Хейердал.

Совершенно феноменально: иракский берди, один к одному! Способность Тура натыкаться на искомое поистине внушала мистический трепет.

– А может, камыш здесь исконный житель?

– То-то и оно, что нет. Берди, насколько помню, в долине Инда не растет.

– Что ж, ты хочешь сказать, что…

– Именно! Его сюда завезли. Высеяли ненароком или намеренно, и он прижился!

– И пять тысяч лет дожидался встречи с нами, – пробормотал скептик Карло, но ввязываться в полемику не стал.

Через сутки ему выпало удовольствие глядеть сквозь фотовизир на изображение кораблика, построенного, возможно, как раз из этого берди.

Позднейшее примечание. Оглядываясь на экспедиционные месяцы, не могу не дивиться обилию счастливых совпадений. Будто некий тайный покровитель, вроде капитана Немо на таинственном острове, подбрасывал нам новые и новые факты, чтобы укрепить во мнении: да, путешествие задумано верно; да, камышовые суда, очевидно, совершали океанские плавания; да, между Индостаном и Двуречьем существовали мореходные связи.

Последнее, впрочем, в аргументах не нуждается, ибо доказано давно.

ЧТО ПОДТВЕРДИЛ КОРАБЛИК

При раскопках древне шумерских городов найдено множество предметов явно индийского происхождения, а при раскопках древнеиндийских – месопотамского.

Санскритологи доказали: библейский царь Соломон, любуясь подаренными ему павлинами, обезьянами, изделиями из слоновой кости, именовал их «по-арийски», а точнее, как знаем сегодня, по-дравидски.

Масса наблюдений, археологических, лингвистических, палеоботанических и других, свидетельствуют в пользу того, что за двадцать столетий до Неарха, флотоводца Александра Македонского, флотилии, как сказали бы сейчас, под дравидским флагом пересекали Аравийское море от берегов Индии к устью Шатт эль-Араба.

Ни разу, по крайней мере по имеющимся в распоряжении сведениям, корабли эти не доставляли на себе воинов и оружия.

В обмене, кроме долины Инда и Месопотамии, участвовал, видно, и Древний Египет. Три великие цивилизации объединяли усилия. Египтяне, шумеры, дравиды – грандиозный треугольник, волшебнее Бермудского: если в Бермудском, по слухам, кое-что кое-когда исчезает, то здесь, наоборот, весьма многое возникало с тем, чтобы остаться достоянием человечества навсегда.

СНОВА ПРО ЭЛЬ-УБЕЙД

Вдруг показалось, что повторяюсь. Не поленился, перелистал первую тетрадку дневника и прочел, что там написано об эль-убейдцах.

Почти ничего не написано.

Эль-убейдцы (убаидцы?) – прото-шумеры, чьи следы найдены при раскопках в Двуречье, близ селения Эль-Убейд. Говорили они, как доказано, на языке, который отличался от языка потомков, но участвовал в образовании его основного словарного фонда. Например, географические названия Ур, Урук, Ниппур – слова не шумерские, шумеры получили их в наследство от пращуров. А на языке пращуров эль-убейдцев что они значат? Опять же просто названия, непереводимые. «Ур», и все тут. Ну, а по-дравидски? А вот по-дравидски «ур»– «поселение», «город». Наконец-то добрались до истока.

Так, может быть, эль-убейдцы, прародители шумеров, в свою очередь, произошли от дравидов? От переселенцев, приплывших из-за моря осваивать плодородные приидиглатские земли? Кстати, Идиглат – древнейшее имя реки Тигр – тоже восходит к эль-убейдскому и тоже переводимо по-дравидски: в дравидских языках похожие слова означают «вода», «река».

ТАЙНА НА ТАЙНЕ

Ученые считают, что дравидские языки ближе всего к языкам финно-угорской ветви (эстонский, венгерский, финский, марийский, вепсский и др.).

По антропологическим признакам дравиды близки к народам Кавказа, точно так же, как – установлено – эль-убейдцы и протоиндийцы.

Черепа бадарийцев, архаических обитателей долины Нила, очень похожи на дравидские черепа.

Здесь, в долине Инда, у развалин старинного города, особенно остро ощущалось: все мы на земном шаре – пусть порой недружная и даже склочная, но тем не менее одна большая семья.

ОТКРЫТИЕ КАРЛО

Карло вернулся от сувенирного киоска с открыткой.

– Угадай, что это?

На открытке красовалась фотография величественных руин, несомненно знакомых.