Текст книги "Нарушая правила (СИ)"

Автор книги: Юлия Устинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

– Порядок, – бубню себе под нос, тянусь в задний карман за пачкой сигарет и достаю одну. – Будешь? – протягиваю незнакомцу.

Тот озадаченно качает головой.

– Здесь же нельзя курить.

Пожав плечами, я щелкаю зажигалкой и глубоко затягиваюсь, раскуривая сигарету.

– А мне все можно.

Глава 7. Дина

Я снова зеваю, подумывая о том, чтобы повторить себе латте с карамельным сиропом.

После посвящения мы вернулись в общагу только под утро и спали от силы часа три. Отсидев пары, Аня поехала дальше отсыпаться, а меня ждет долгий день в “КофеМане”, небольшом закутке под скошенным потолком на втором этаже торгового центра “Весенний”. Проходимость тут так себе и много явно не заработаешь, впрочем, я не жалуюсь. Светлана, владелица кофейной точки – тетка деловая, но понимающая. Она сама когда-то одновременно и училась, и работала, поэтому знает не понаслышке, как живется бедному студенту. Однако, если я буду каждый час накачивать себя кофеином, то точно посажу сердце и останусь без дневной зарплаты, потому что совесть не позволяет готовить напитки мимо кассы.

Вот так меня воспитали.

Обслужив семейную пару, я навожу порядок на рабочем месте и беру свой телефон. От Ани пришло голосовое сообщение. Я нажимаю на воспроизведение, подношу мобильник к уху и слышу довольно бодрый голос Петровой.

“Он уже пришел?”

Хлопая ресницами, я записываю короткое сообщение.

“Кто пришел? Куда пришел?”

Аня уже не в сети, и следующие полчаса я то и дело проверяю телефон. Но в переписке с Петровой глухо как в танке. Между делом я готовлю капучино с корицей для очередного посетителя и, когда отдаю заказ, вижу, как из лифта выходит Чемезов.

Несколько секунд парень крутит головой, пока не встречается со мной взглядом.

– Вот ты где спряталась, еле тебя нашел, – заявляет он. – Привет, Дина, – и виновато улыбается.

– Привет, – отвечаю нетвердым голосом.

Мало того, что Тим удивил меня своим появлением, так вы бы знали, что он держит в руках! Букет розовых роз! Огромный! Такого я в своей жизни еще не видела.

– Можно мне эспрессо? Двойной. Пожалуйста, – вежливо просит парень.

Изогнув бровь, я недолго изучаю его заспанное, но еще более очаровательное лицо. Наверное, парни не одобряют, когда их называют очаровательными, только как ещё назвать столь восхитительное выражение на скуластом смазливом лице Тима?

– Прогулял пары? – предполагаю я.

– Да. Еле соскребся, – жалуется парень.

– Пить надо меньше, – замечаю, поджав губы.

– Согласен, – Тим отводит взгляд, продолжая стоять в обнимку с букетом.

– Ты где-то тут рядом живешь? – пытаюсь понять, как он здесь оказался.

– Я? Нет. Совсем не рядом, в другом конце города.

– Тогда что ты тут забыл?

– Тебя хотел увидеть. Я бы написал, но ты меня не добавила, и личка у тебя закрыта. А номера я не знаю.

– И как ты понял, что я здесь? – спрашиваю, переминаясь с ноги на ногу.

– Аня, – объясняет Тим. – Она мне номер тоже не дала, зато сказала, где тебя можно найти.

– Ясно.

Я отворачиваюсь и подхожу к своему рабочему месту, перемалываю в кофемолке зерна, утрамбовываю кофе темпером, включаю кофемашину и ставлю стаканчик на подставку.

Так вот, кого имела ввиду Аня.

Уставившись на тонкую, как мышиный хвостик, струйку эспрессо, я всем телом ощущаю, что Чемезов меня разглядывает, но не подаю вида.

Аня мне сегодня все уши прожужжала, когда я рассказала ей о выходке Тима в баре. По ее мнению, Чемезов без памяти в меня влюбился, а его поведение – ни что иное, как проявление ревности. Но лично мне слабо верится в подобное. Однако Тим здесь. И теперь я решительно ничего не понимаю.

– Держи свой кофе, – передаю ему бумажный стаканчик с крышкой.

Тим делает несколько глотков и блаженно стонет.

– А-а-а, как же хорошо. Ты просто прелесть, Дина.

В ожидании оплаты, я стучу пальцем по POS-терминалу. Чемезов тут же достает карту из бумажника и расплачивается.

– Ну и? Зачем ты пришел? – продолжаю свой допрос, скрестив руки на груди.

– Вчера я вел себя, как козел. Хочу извиниться.

– Извиниться? Непохоже на тебя, – саркастично замечаю я.

Парень корчит гримасу.

– Да брось, – усмехается он. – Ты же совсем меня не знаешь.

Мне не по душе его самоуверенный тон. Я все ещё злюсь на него.

– Тим, вчера ты испортил мне вечер, а сегодня приехал через весь город, чтобы извиниться. Я тебя не понимаю, честно.

– Да я сам себя не понимаю. Вот. Это тебе, – Чемезов протягивает мне свой букетище.

Я недоверчиво смотрю на парня.

– Мне? – изумленно выгибаю бровь.

– Ну а кому же? – криво улыбается Тим. В его глазах загораются хитрые искорки. – Я же сказал, хочу извиниться.

– Стоило ли так стараться?

– Определенно стоило, – без раздумий отвечает он. – Держи, Дин, назад я его не потащу, – парень наклоняется над стойкой и вручает мне букет. Я обхватываю его руками и прижимаю к груди. А букетик-то не легкий. До меня доносится еле уловимый аромат роз, а глаза разбегаются в разные стороны. Да сколько их тут? Сотня? – Не волнуйся, там нечетное количество, – заверяет меня парень.

– Спасибо, успокоил, – нервно сглатываю я.

Еще несколько секунд я любуюсь цветами, а затем аккуратно кладу букет прямо на прилавок.

– Ну так что, ты больше не сердишься? – осторожно интересуется Тим.

– Ты вчера действительно вел себя, как козел, – строго напоминаю парню. – И то, что ты там устроил… Это было… – умолкнув, посылаю ему многозначительный взгляд.

Потягиваясь, Тим вынуждает меня зависнуть на его идеально сложенном торсе, широких плечах и сильных руках.

– Ты о нашем поцелуе? – уточняет Чемезов, криво улыбаясь, и на его скуле тут же проступает обалденная ямочка.

– Едва ли это можно назвать поцелуем, – мои щеки вспыхивают. – Ты же врезался в меня своими губами, как психованный, еще и слюнями перемазал.

Я, конечно, не эксперт по части того, как именно нужно пользоваться языком и губами, но даже мне ясно – нормальные люди так не целуются.

– Я могу и лучше. Правда, – примирительно произносит парень.

– Даже не сомневаюсь, – бормочу я. Разговор с Чемезовым о его поцелуйных способностях заставляет меня нервничать. Вчера, уже после нашей стычки, до кучи я целовалась с Брагиным возле общаги. Я не хотела, но так получилось. Он потянулся ко мне и осторожно поцеловал. Не знаю. Возможно, я какая-то извращенка, но с Сашей мне вообще не понравилось. Я ждала другого – химической реакции, внезапной вспышки, яркого фейерверка, а на деле все вышло скомкано и жутко неловко. С другой стороны, Тим и его дикая выходка. Хоть я и готова была убить его, равнодушной он точно не оставил. Блин. Я реально извращенка. А как иначе объяснить, что меня все еще будоражит атака этого нарцисса? – Будешь бисквит? – с совершенно глупым лицом я направляю беседу в более безопасное русло.

– Буду.

– Выбирай, – указываю рукой на витрину с кондитерскими изделиями и выпечкой.

– Доверяю твоему вкусу, – говорит парень, склонив голову набок. Я беру щипцы, одноразовую тарелку и подхожу к витрине. – Рассказывай, бариста, как ты докатилась до этого места в углу? Сюда, кроме меня ещё хоть кто-нибудь заглядывал сегодня?

– Заглядывал, – передаю Чемезову творожный бисквит с вишней.

– Кто? Пауки? – усмехается Тим, впиваясь зубами в кекс.

Я тянусь к парню и щелкаю щипцами в сантиметре от его носа.

– Ты удивительно неприятная личность. Только что извинился и уже снова хамишь.

– Это не хамство, я просто интересуюсь, – Чемезов делает ангельское лицо.

– Ещё кофе? – не могу смотреть, как он жует бисквит всухомятку.

– Пожалуй, – соглашается парень, слизывая с губ крошки. – Я тебя раскусил, ты хочешь сделать на мне кассу, да?

Я хмыкаю.

– Что-то ты размахнулся на два кофе и бисквит.

– Ладно. Давай еще этих бисквитов, – просит парень. – Штук тридцать.

– У меня именно таких столько не будет, – ошарашенно смотрю на него.

– Ну давай любые. Пироженки вон те еще, – он тычет пальцем в витрину.

Я не двигаюсь с места.

– А у тебя попа не слипнется?

– Да ты не только красивая, а еще и заботливая, – взгляд Тима блуждает по моему лицу. Я снова смущена. – Что? Язык проглотила? Неужели ничего мне не ответишь?

Игнорируя его издевку, я наклоняюсь, беру картонную заготовку и молча складываю коробку. Затем заполняю ее кексами и пирожными, нарочно самыми дорогими, и не спеша пробиваю все на кассе.

– Вот. Тридцать штук. С тебя три тысячи восемьсот сорок, – ставлю коробку на прилавок. Тим снова расплачивается картой. – Только не ешь все это здесь, не хочу смотреть, как ты умираешь, – кладу перед ним длиннющий чек.

– Не бойся, не умру, – плечи парня подрагивают от смеха. – Я кекс-маньяк, не знала? Утром – кекс, вечером – кекс, люблю я это дело, – от того, каким тоном Тим говорит слово “кекс”, у меня напрашивается пошлая рифма. Я чувствую, что мое лицо опять нагревается. – А чего ты покраснела? – тут же замечает парень.

– Ничего я не покраснела, – мне хочется сквозь землю провалиться.

– Да ладно, тебе очень идет, – безмятежная улыбка озаряет его лицо. – И без косметики ты мне даже больше нравишься. Такая милая, настоящая.

Теперь я точно вся красная.

– Тим, прекрати, – прошу его, стараясь сохранить лицо бесстрастным.

– Да-да, я помню, мои подкаты слишком примитивны, а понты слишком дешевые, – наигранно вздыхает Чемезов. – Ну что поделать? Вот такой я, несовершенный, – и эффектным жестом зачесывает свои темные волосы. Длины достаточно, чтобы можно было запустить в них пальцы. Совсем как в рекламе мужского шампуня. Несовершенный. Ага. Как же. – Так, ладно, – Тим берет коробку с пирожными и кексами, – надо с этим разобраться. – Развернувшись, парень выходит из моего закутка и встает прямо по центру зала. – Внимание! Внимание! Уважаемые дамы и господа, торопитесь! Аттракцион неслыханной щедрости! Только сегодня вкусняшки совершенно бесплатно, – кружась на месте, громко декламирует парень. – Подходим, не стесняемся! Угощайтесь, – он тормозит бабулю с внуком, и наглый пацан хватает сразу два маффина. – Девчонки, налетай! – Тим ловко поворачивается к компании девушек. Те хихикают и переглядываются, но не отказываются.

В полном замешательстве я стою у прилавка.

У Чемезова точно не все дома. Потратить почти четыре тысячи, чтобы угостить незнакомцев в торговом центре – это надо быть очень щедрым. Или фриком.

Очень привлекательным фриком…

Пока Тим выпендривается, я не могу отвести от него взгляда. Чтобы вести себя так, нужно обладать определенной смелостью и шармом, у Чемезова с этим нет проблем. Раздавая пирожные, он и глазом не моргает, когда кто-то отказывается или проходит мимо. Тим просто разворачивается и останавливает кого-то другого. Он настолько чарующе валяет дурака, что у меня сердце заходится от восторга, а в животе порхают бабочки.

Ну до чего же он обаятельный.

Когда коробка пустеет, улыбаясь от уха до уха, Тим возвращается ко мне.

– Что ты устроил? – пытаюсь замаскировать глупую улыбку и сделать вид, что это не я только что любовалась парнем с открытым ртом.

– Просто захотел порадовать других, – Тим пробует раскрутить пустую коробку на пальце, как баскетбольный мяч. – Видела, как некоторые реагировали? Как будто я им не пирожное предлагаю, а стрихнин. Этот мир совсем не верит в добро, – нарочито угрюмо произносит он.

Я не могу удержаться от смеха.

– Так ты гуманист?

– А что, пожалуй… – и снова улыбается. Я больше не могу сдерживать улыбку. Несколько мгновений мы просто смотрим друг на друга, отчего мое сердце пускается вскачь, а потом у него звонит телефон. – Извини, мне надо ответить, – говорит парень. Я убираю с прилавка пустую коробку и слушаю его короткий телефонный разговор: – Да, мам. Конечно я помню. Я приеду. Ну сказал же, что приеду! Ладно. До завтра. – Завершив вызов, Чемезов снова смотрит на меня. – Слушай. У тебя завтра, случайно, не выходной?

– Нет. Я тут с утра и до закрытия.

Покусывая губы, Тим задумывается.

– А можно поменяться с кем-нибудь сменами?

– Не вижу в этом острой необходимости, – хмурюсь, не догадываясь, к чему он клонит.

– Ты не видишь, а я вижу. И самую острую. Ты нужна мне, понимаешь? – заявляет Чемезов.

Я давлюсь воздухом от такого признания.

– Что за чушь ты несешь?

– Это не чушь, Дин. Ты мне правда нужна. Такое дело, меня пригласили на день рождения, ну знаешь, “плюс один”. А мне совершенно некого позвать.

– И ты решил, что я соглашусь? – прищуриваюсь я с подозрением. – Ты что ночью с кровати упал?

– Честно? Я не помню. Вполне вероятно. Так что? – Тим понижает тембр голоса и пристально смотрит на меня.

– Я? При чем тут я? – по-прежнему не верю в то, что он говорит всерьез. – Закажи эскорт.

– Предлагаешь мне нанять эскортницу? – недоумевает парень. – Откуда ты набралась этой пошлости? – он издает хриплый звук, похожий и на смех, и на стон.

– Из телевизора.

– Я всегда знал, что телевизор – это зло, – прыскает Чемезов. – Так что? Пойдешь со мной? Услуга за услугу.

До меня доходит.

– Все ясно, ты купил у меня тридцать пирожных, и теперь я тебе обязана. Какая затратная многоходовочка, ты не находишь?

– Нет, ничего такого я не планировал! – возражает Чемезов. – Ты, я, бисквиты – все по-настоящему. И день рождения тоже. Пойдем со мной, пожалуйста?

– Тим… – качаю головой.

Все происходящее слишком невероятно.

– Подарок я сам куплю, просто составь мне компанию, – продолжает уговаривать парень.

– Я не знаю… – пожимаю плечами.

– Да там ничего такого, не парься, тихое семейное застолье. Имениннику будет очень приятно, – добавляет он с добродушный усмешкой.

– И кто у нас именинник? – я настораживаюсь. Что-то неестественное слышится в его тоне.

– Марк. Мой младший братишка. Давай, соглашайся. Не каждый день пацану исполняется одиннадцать.

Не глядя на парня, барабаню пальцами по бедру. Есть уйма причин, по которым мне не стоит соглашаться, но прямо сейчас они кажутся такими незначительными. Меня больше волнует другое – неужели Тим действительно хочет привести меня в свой дом и представить семье? В качестве кого?

Его взгляд в эту минуту такой чистый и просящий, что я абсолютно теряюсь. На языке вертится куча вопросов, только я едва ли решусь их задать.

Все очень странно и захватывающе. В хорошем смысле.

– Ну хорошо, – отвечаю неуверенным голосом. – Во сколько?

– В три.

– Скажи, куда подъехать?

– Скажи, откуда тебя забрать? – ловит на слове Тим.

– Я напишу, – стараюсь звучать равнодушно, словно ко мне уже выстроилась очередь из самых горячих красавчиков, которые жаждут моего общества.

– Вау. Неужели ты откроешь мне личку? Это так волнительно, – оживляется Тим.

– Я ещё подумаю, – дразню его.

– Дин, хорош, ну хочешь, я на колени встану?

– Не вздумай! – я озираюсь и, почему-то, уверена, что он не блефует.

– Так ты согласна?

Я пожимаю плечами и смягчаюсь. У меня больше не получается всерьез злиться на этого клоуна. Его настойчивость обезоруживает.

– Без понятия, зачем я соглашаюсь, но так и быть. Напишу своей сменщице, если она выйдет завтра на полдня, то я пойду.

– Блеск, – самодовольным тоном произносит Чемезов, отчего у меня снова возникает желание запустить в него чем-нибудь тяжёлым. Например, букетом из миллиона роз. – Значит до завтра? – часто моргая, Тим выжидательно смотрит, и мне приходится кивнуть ему. – Тогда заверни мне на дорожку вон тот маффин, – указывает пальцем на верхнюю полку опустевшей витрины.

Я выполняю его просьбу и выбиваю чек.

И как только Чемезов скрывается за изгибом эскалатора, мне становится невыносимо скучно.

Тим, конечно, еще тот шут гороховый, но я понимаю, каких усилий ему стоит возводить вокруг себя все это шапито.

Теперь понимаю.

Когда теряешь близких или проходишь через то, через что прошли мы с братьями, привычный мир рушится. Все вокруг кажется каким-то неважным, нелепым, и ты сам не замечаешь, как обрастаешь чем-то тяжелым, будто тебя лишили радости. Вот Ян, мой средний брат, после папиного ареста несколько дней приходил домой выпивший и даже устроил драку в магазине, хотя по жизни он шутник, добрейшей души человек и мухи не обидит. Однако бывают такие моменты, когда сложно контролировать свой гнев и боль. Конечно, я не оправдываю Тима, но никто из нас не застрахован от горя. И лично я не готова ставить на этом парне крест из-за его приколов и пьяной выходки. Мне даже жаль его. А еще он по-прежнему мне нравится, даже больше прежнего. И как бы я не пыталась воздвигать перед ним защитную стену, она постоянно рушится от одной его улыбочки.

Самоуверенность, раскованность, недвусмысленные намеки… Не знаю, как это описать, но в Тиме есть что-то аморальное и дерзкое, на что я не должна вестись. А я ведусь.

Обхватив букет, с трепетом прижимаю его к себе. Такой роскошный жест даже у меня язык не повернется назвать дешёвыми понтами. Да и случаев, когда мне дарили цветы – раз, два и обчелся. Поэтому сказать, что я под впечатлением – ничего не сказать.

– Хорошенький какой! Так бы и потискала! – к прилавку подходит Наталья из отдела сумок и кошельков, шатенка лет пятидесяти, моя ближайшая соседка. – Жених твой, что ли?

Я в недоумении таращусь на нее.

– Кто? Этот? Нет конечно! Очень надо!

– Ну и дура, – грубо произносит женщина.

– В каком смысле? – обиженно бормочу в ответ.

– Да ты знаешь, сколько он денег за твой букет отвалил?

Я смотрю на цветы и пожимаю плечами.

– Нет. Не знаю. Несколько тысяч, наверное, – предполагаю я.

– Несколько тысяч, – передразнивает Наталья. – Двадцать! Не меньше.

– Сколько-сколько? – у меня дергается глаз. Да я бы месяц жила на эти деньги! Если не два.

Полагаю, для Чемезова это небольшая сумма, но мне становится неловко.

Устало вздохнув, женщина интересуется:

– Слушай, деточка, ты что из деревни?

– Ну да.

– Тогда все с тобой ясно.

– Да в каком смысле-то? – раздраженно спрашиваю. Достала эта тетка!

– Зеленая ты еще совсем, вот и смысл во всем ищешь, – хихикает Наталья. – Хочешь совет? – Я не хочу. Но вопрос, судя по всему, был риторическим, потому что женщина продолжает: – Диночка, пока молодая, поменьше заморачивайся, пользуйся мужиками, крути ими, живи на всю катушку.

– Помедленнее, я записываю, – перебиваю Наталью.

– Вот это вот все не навсегда, – продолжает она, обводя пальцем свое лицо. – Молодость проходит и приходит…

– Старость? – снова встреваю, желая поскорее спровадить ее на место.

– Сама ты старость! – кривится Наталья. – Опыт! – заявляет она, а после чего неожиданно просит: – Дай букет подержать, – и тянет руки. Я передаю ей букет. – Тяжелый, – констатирует Наталья. Затем вместе с букетом идет в свой отдел и возвращается с телефоном. – Ну-ка, сфоткай меня, в одноклассниках выложу. Борька, бывший мой, локти себе все искусает, как увидит, – отходит подальше, подтягивает живот и попу, принимая выигрышную позу. Я делаю несколько снимков. – Вот, держи, – Наталья возвращает мне букет, – я сейчас тебе ведро принесу, поставишь в воду, иначе до вечера вся эта красота превратится в веник.

Глава 8. Тим

Перед тем, как забрать Дину с работы, я заезжаю в магазин за подарком для Марка, где впервые в жизни прицениваюсь. Вчерашний широкий жест стоил мне почти половины моего месячного бюджета, но я не жалею, что потратился. О, нет. Оно того стоило. Видели бы вы глаза Дины. Ей такого букета в жизни стопудово не дарили.

Да, я выделывался перед девчонкой, как мог, и это сработало. Конечно еще далеко до того, чтобы Дина вешалась мне на шею, однако лед тронулся, она больше не шарахается от меня и не пытается испепелить взглядом. Сомнений нет – я на верном пути.

Только бы понимать ещё, куда все движется.

Я сам уже толком не знаю, что мне от нее нужно. Сначала я хотел всего лишь проучить маленькую вредную простушку из Дубовников, заставить увлечься собой, поиграть, подраконить с ее помощью свою матушку, а потом щелкнуть по носу, сказав: “Извини, дорогуша, единороги сдохли, бабочки улетели, мальчик налево, девочки направо”. А теперь… Без понятия…

Она забавная и привлекательная, чем совершенно не умеет пользоваться. Мы просто болтаем, и от этого мне уже хорошо. Черт, да я даже не думаю о том, чтобы переспать с ней. Хотя, нет, это ложь. Конечно думаю, но всякие пошлые мысли с ее участием – это лишь часть того, что я испытываю, находясь в обществе этой упрямой девчонки.

Что за хрень со мной происходит?

Вот и сейчас, сидя за рулем белой арендованной “кии” с изуродованным наклейками кузовом, я краем глаза наблюдаю за тем, как Дина переписывается с кем-то. Она улыбается, покусывая губы, а я молчаливо бешусь, потому что она не может улыбаться так кому попало. А значит – ей пишет кто-то особенный. И этот особенный, судя по всему, обладает отменным чувством юмора, ведь, чтобы развеселить Арсеньеву, нужно очень постараться. Ей же только в жюри в “Камеди Баттле” сидеть вместо Слепакова.

Только не говорите, что я ее ревную. Это же бред. С чего бы мне ревновать малознакомую девчонку непонятно к кому? Да я в жизни никого не ревновал. Мы даже не вместе. Я не наматываю сопли на кулак, не бегаю за девушками, не теряю от них голову, я просто не терплю, когда меня игнорируют или предпочитают не меня, а кого-то другого. Я привык иметь все, на что упадет мой взгляд.

А еще мне любопытно, как далеко мы с ней зайдем… Точнее, как близко она меня к себе подпустит, потому что я-то не против позажигать с Арсеньевой в более приватной обстановке. Но, очевидно, что Дина не прыгнет ко мне в койку, как девицы из моей тусовки. Во всяком случае, это будет непросто.

– Может, почитаешь вслух, вместе посмеемся, – предлагаю я девушке, услышав, как она в очередной раз тихо прыснула.

– Ам, нет, – качает головой Дина, мгновенно блокируя телефон.

– А чего так?

– Это личное, – загадочно отвечает девушка.

– Ну разве от друзей могут быть секреты?

Я не собирался подавать вида, что меня заинтересовала ее переписка, но как-то само собой вырвалось.

– Напомни-ка, когда это мы успели с тобой подружиться? – Дина цепляется к словам.

– Так давай подружимся. Я же только “за”. Руками, ногами, чем хочешь, – многозначительно откашливаюсь в кулак..

– Ясно. Буду иметь в виду, – сухо произносит Дина. – Слушай, а почему каршеринг? Где твоя тачка? – все-таки спрашивает она.

– Чувак, – усмехаюсь я.

– Чего?

– "Где моя тачка, чувак?", – комментирую навеянную ее вопросом ассоциацию. – Киношка такая есть. Смотрела?

– Нет.

– Ну ясно, ты не смотришь фильмы, которые могут понизить твой айкью, – гениально перевожу тему.

– А есть такие?

– Да сколько угодно! "Мальчишник в Вегасе". Или "Третий лишний".

– “Третий лишний”? Что-то знакомое, – задумчиво тянет Дина.

– Там мужик тусит вместе с плюшевым медведем, – объясняю ей, перестраиваясь для поворота. – Они бухают, обсуждают всякую дичь, зависают с девчонками и снова бухают.

– Точно, – Дина прочищает горло. – Мой брат вот как-то его смотрел, но, вроде бы, с его интеллектом все в порядке.

– Значит он не злоупотребляет, – прикалываюсь я. – Скажи ему, пусть глянет "Американский пирог" или “Не грози Южному централу”. Но это уже чисто классика.

– Классика тупого кино? – подхватывает Дина и с сарказмом добавляет: – Ты такой утонченный эстет.

Ее слова вызывают у меня улыбку.

– Стараюсь, – несколько раз киваю.

– Так где твоя тачка, чувак? – ей так и не дает покоя моя машина.

– В сервисе, – использую уже отработанную на других легенду.

– Что-то серьёзное?

Я морщу лоб, думая, что бы снова соврать.

– Да так… Девчонкам это неинтересно.

– Некоторым интересно, – мягко возражает Дина. – Мой отец автомеханик, можно сказать, что я выросла в гараже. Так что с машиной?

Ее признание вынуждает меня напрячь мозг.

– Обычная диагностика, чип тюнинг, – сочинив очередную ложь, я прикусываю язык.

– Лошадок не хватает? – она знает, о чем говорит.

– Типа того… – отвечаю максимально осторожно. Мне стремно признаться девчонке, что мать лишила меня машины. – А у тебя есть права?

– Ага. Конституционные. И то в теории.

– Что, дома прессуют?

– Ну… я бы так не сказала, – неопределенно отвечает девушка.

– Ты опять пахнешь маршмеллоу, – замечаю я, чтобы вернуть разговор в прежнее беспечное русло.

Боковым зрением вижу, как Дина хватает свою косичку и тянет к лицу.

– Наверное, это шампунь. Приторный запах, – ворчит она. – Больше никогда его не куплю.

– Жаль. Мне нравится.

Ловлю себя на мысли, что раньше меня не волновали запахи женского шампуня и прочая фигня. Я с роду не запоминал цвет глаз своей очередной временной подружки. А у Дины они карие, как горячий шоколад.

Вот скажите, нахрена моему мозгу вся эта инфа?

– Знаешь, что? – Дина тихонько вздыхает или переводит дыхание после моего тонкого комплимента. – Прекрати меня нюхать. Ты меня пугаешь.

– Я тебя волную, – поправляю ее.

– Ты слишком много на себя берешь, – фыркает девушка, даже не представляя, какой фарш творится у меня в голове. – Впрочем, ничего нового.

– Думаешь, что все про меня знаешь?

– Ты что-то перепутал, Тим. Это ты меня сталкеришь, а не я тебя.

– Значит, всё-таки, впечатление я произвел?

– О, да. Неизгладимое, – не без иронии отвечает Дина.

– Все самое интересное ещё впереди, – обещаю ей, заметив, что девушка накручивает на палец край своего длинного свитера. – Нервничаешь?

– Немного, – признается она. – Я ни разу не была в гостях у… – опустив голову, Дина умолкает.

– У кого? У парня?

– В общем, да.

– А я там не живу. Мы едем в дом моей матери и отчима, – сообщаю ей. – Так значит я у тебя первый? – поддеваю, балдея от ее смущенного вида. – Ну в плане встречи с предками?

– Типа того.

– Ещё скажи, что у тебя в школе парня не было.

– Отстань, – глухо бормочет Дина.

– Да? Нет? Я не расслышал, – снова дразню ее.

– Не твое дело!

– Ну был же кто-то, кто целовал тебя? Кроме меня? – бросаю на девушку мимолетный взгляд. Она сидит с таким лицом, словно лягушку проглотила. – Что? Никого не было? – доходит до меня. – Серьезно?! Вау! – нахожусь под впечатлением от того, что мне только что открылось.

– Умолкни, Чемезов. Можешь думать все, что хочешь по этому поводу. Мне без разницы, – судя по категоричному тону, это далеко не так.

Девушку точно задело, что я уличил ее в неопытности.

– Блин… Нужно срочно реабилитироваться, потому что твой первый поцелуй был отстоем, – усмехаясь, напоминаю ей.

– Да уж…

– Так ты не против того, чтобы я составил о себе лучшее мнение? – чувствую на щеке ее прожигающий взгляд.

– Очень против! Я согласилась с тем, что поцелуй был отстоем! – уточняет Дина.

Я расстроенно вздыхаю.

– Ты не знаешь, чего себя лишаешь, милая.

– Переживу, – цедит Дина. – Ещё далеко? – спрашивает она, изучая вид за окном.

– Боишься, что я снова тебя украду?

– Да я уже не знаю, чего от тебя ожидать.

Я улыбаюсь, тронутый ее искренностью.

– Не переживай, скоро будем на месте. Только… – умолкаю, все веселье мгновенно испаряется. – Слушай, мой отчим… Мы не очень ладим, и, на первый взгляд, он может показаться тебе грубой свиньей. Так вот, в его случае первое впечатление не обманчиво. Ты только не принимай ничего на свой счет, ладно?

– Ладно, – голос Дины выдает ее озабоченность.

– А мама… – мой взгляд устремлен на дорогу. – Возможно, она начнет расспрашивать тебя о разных вещах. Так ты тоже не парься, это у нее профессиональное.

– И кто у нас мама? – осторожно интересуется Дина.

Я изгибаю бровь и вновь бросаю на девушку быстрый взгляд.

Ей неизвестно, кто моя маман?

Да ладно.

– Юрист, – отвечаю уклончиво и наблюдаю за реакцией.

Арсеньева встречает эту новость без каких-либо эмоций. Ей, будто, пофигу.

Зато она произносит нечто странное:

– Знаешь, Тим, ты просто прирожденный психолог.

– Это ещё почему? – притормаживаю возле шлагбаума и смотрю на Дину.

– Потому что после твоих успокаивающих слов, – она рисует пальцами кавычки, – я уже вообще никуда не хочу ехать.

– Да все будет нормально, – протянув руку, похлопываю ее по бедру.

– Ещё раз так сделаешь и дальше едешь один, – сердится Дина.

– Я и забыл, что тебя нельзя лапать, – дурачусь я. – Извини. Привычка. Плохой, Тим, плохой, – кривляясь, изображаю, как даю себе пощечины. Дина смеется, приминая ладонью лежащий на коленях пакет. – А что у тебя там?

– Подарок для твоего брата.

Наконец я сворачиваю на улицу, где живет моя мать со своей семьей.

– Ну вот, – укоризненно вздыхаю. – Я же сказал, что сам позабочусь о подарке.

– А я так не могу, – возражает Дина. – Некрасиво ходить на день рождения с пустыми руками.

Она такая славная. Просто капец.

– Ладно, – тяну я, качая головой. – И что там?

– Кеды.

– Ты купила Марку кеды? Зачем? У него дофига всякой обуви и шмоток.

– Это не совсем кеды.

– Как это кеды могут быть не совсем кедами? – удивляюсь я.

– Это носки в форме кед, – объясняет Дина. – Я увидела их на странице одной девочки, которая обучает вязанию, и мне они так понравились.

– Стоп, – я плавно давлю на тормоз, съезжая на гравийную обочину. – Ты связала кеды?

– Да.

– Я хочу их увидеть. Сейчас же! – восклицаю я.

– Тим, ну хватит! – девчонка недоверчиво косится на меня.

– Чего хватит? Я в жизни не видел вязаных кед! Показывай! – прошу ее.

– Нет, ты смеёшься надо мной.

Вот как ее понять?

Она то ехидничает и язвит, то сама застенчивость.

– Да я не смеюсь! – пытаюсь ее разубедить. – Я заинтригован. Покажи их. Пожалуйста, – почти умоляю.

Отвернувшись, Дина протягивает мне подарочный пакет на шнурках.

– Сам смотри. Может, ему и не зайдет, – бормочет она неуверенно.

Так она беспокоится, что Марку не понравится ее подарок.

Не совсем понимаю, как на это реагировать, однако мне приятно, что совершенно посторонний человек хочет угодить моему брату.

Я открываю пакет и вижу, что там действительно лежат кеды – высокие, черные, с узнаваемым патчем в области лодыжек, только из толстых ниток.

– Офигеть! Это же "конверсы"! – вытаскиваю один. – У мелкого будет радости полные штаны, – успокаиваю Дину, – а если нет, то я их себе заберу.

– Они тебе на нос не налезут, – смеется она.

Я тоже содрогаюсь от смеха.

– Эх, точно, – соглашаюсь, любуясь кедами. – Блин, они как настоящие! Только круче! Мягкие! Я тоже такие хочу! Серьезно! Свяжешь мне такие же?!

Девушка улыбается. А я чувствую какое-то ни с чем не сравнимое удовольствие от того, что ее улыбка адресована именно мне. И никому больше.

– Я подумаю. Ты не знаешь, какой у твоего брата размер? Я вязала на свою ногу. Ещё летом. Но так и не надела, жалко было. Даже не представляю, какая стопа у одиннадцатилетнего подростка.

– Дай-ка ногу, – прошу ее.

Дина выполняет мою просьбу, демонстрируя свою аккуратную ступню в симпатичных белых кроссовках. Изображая задумчивость, внимательно ее разглядываю.

– Ну что?

Осторожно обхватываю изящную лодыжку, обтянутую черными скинни, и закидываю себе на колено. Мой пульс ускоряется, когда я медленно протягиваю руку, беру кончик косы и слегка тяну за него. Наши взгляды встречаются, и, почему-то, прямо сейчас я представляю Дину у себя в кровати.