Текст книги "Нарушая правила (СИ)"

Автор книги: Юлия Устинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Глава 30. Тим

Я захожу в комнату, где второй день ночует Марк.

Лежа на кровати, брат зависает в Тиктоке. Теперь никто не контролирует его доступ в Интернет, так что пацану есть, на что потратить время.

– Хорош валяться, идем есть, – зову его.

Марк мотает головой.

– Я не голодный.

Я подхожу ближе, наклоняюсь и слегка трясу его за плечо.

– Эй, мужик, ну хорош, тебе надо поесть. Я, вообще-то, специально для тебя блины пек.

– Ты умеешь печь блины? – Марк смотрит на меня, как на инопланетянина. – Ни фига себе! Когда ты научился?

– Недавно, – говорю я. – Давай, поднимай свой зад, – бросаю ему, выходя из комнаты.

– Ух-ты, реально блины! – брат таращит глаза, разглядывая стопку блинов.

– А ты думал?

Вчера я заказывал доставку еды, а сегодня утром мне пришла в голову идея испечь блины. Преподавательница по блинам у меня была хорошая, теорию я запомнил, но навыка пока не хватает. Блины получились дырявыми, хотя на вкус очень даже сносно.

Я подумал, что Марку нужна домашняя еда. Как-то хотелось показать мелкому, что он не один, что о нем есть кому позаботиться.

Вчера поначалу он вообще не хотел со мной разговаривать.

Я приехал и забрал его сразу после звонка маминого адвоката. Пацан был в ступоре. Я даже запаниковал, ведь я не психолог и понятия не имею, что надо делать в таких случаях, тем более с детьми. Но к вечеру Марк отошел. Мы даже поужинали и посмотрели "Мстителей". Ночью я заходил к нему несколько раз, проверял, как он. Брат спал беспокойно, ворочался и что-то бормотал во сне.

– Ну… как ты? – осторожно спрашиваю я, глядя, как Марк уплетает мои блины с вентиляцией.

Он пожимает плечами.

– Нормально. Когда мама вернется?

– Я не знаю. Адвокат должен позвонить.

– Мама что правда убила папу? – с набитым ртом спрашивает Марк.

Я покашливаю, чтобы скрыть свое замешательство. И в итоге говорю:

– Она… нечаянно.

– А разве так бывает? – недоумевает брат.

– Давай порубимся во что-нибудь? – предлагаю ему, съезжая с темы.

Не знаю, что ему ответить, как поступить правильно. Каким козлом бы не был его отец, это его отец… Я даже представить не могу, что сейчас творится в голове у брата, а ему только одиннадцать.

– Я не хочу играть, – отказывается Марк. – А где Дина? Когда она придет?

Звук ее имени вызывает у меня задержку дыхания.

– Она не придет.

– Почему? – докапывается мелкий.

– Я ее очень обидел.

– Значит вам надо помириться.

– Да. Надо.

Не могу с ним не согласиться. Мелкий зрит в самый корень.

Только вряд ли Дина теперь станет меня слушать, ведь я сделал все для того, чтобы она больше никогда не захотела говорить со мной.

И дня не проходило без того, чтобы я не думал и не вспоминал о ней. Да и в универ я ездил только за тем, чтобы убедиться, что она в порядке. Иногда шлялся по торговому центру, где работает Дина, и нарочно поднимался по эскалатору на третий этаж, чтобы с высоты посмотреть, на месте ли она. Иногда она работала, иногда я попадал на ее сменщицу и даже купил у нее флэт уайт с каким-то адовым сиропом.

Однажды я подошел к Ане, решил закинуть удочку и спросил, не с ней ли Дина сейчас живет. Но Петрова состряпала удивленное лицо и сказала, что с Арсеньевой больше не общается. Потом она уже сама меня в универе выцепляла – то на парковке подкараулит, то возле расписания. Все пыталась завязать разговор, несла всякую чушь. Я даже и не знал, как от нее отделаться.

А вот за Дину очень переживал…

Мало того, что я ее очень обидел, так еще и слова ныне покойного дяди Вовы не давали мне покоя.

Теперь же этот страх отступил. Ей больше ничего не угрожает. Мой отчим отправился в ад.

Там ему и место.

По словам адвоката, версия для следствия такова: мать с отчимом чистили охотничьи ружья, и она чисто случайно завалила мужа из нарезного карабина. Никто ничего не видел.

Просто идеально.

Я точно знаю, что мама никогда не ездила с мужем на охоту, с чего бы ей помогать ему чистить ружья?

Однако, по долгу службы, мама владела оружием. У нее где-то даже лежит наградной пистолет. Сомневаюсь, что она могла нажать не туда.

Теперь ей максимум могут впаять четыре года за убийство по неосторожности, хотя адвокат говорит, что будет настаивать на замену заключения исправительными работами.

Вчера утром я пришел на пересдачу по истории, когда мне позвонила Татьяна Анатольевна – мамин защитник. Она и сообщила о случившемся и попросила приехать забрать Марка. Я тут же сорвался и помчался к брату. А сессию, походу, завалил.

Марк спал и ничего не видел, но выстрел он мог слышать.

А еще ему пришлось наблюдать за тем, как из дома выносят тело его отца и сажают в машину нашу мать.

Мама действовала грамотно и сама позвонила в полицию. Не даром же она прокурор всех прокуроров.

Не знаю, что теперь будет.

Я нахожусь в растерянности, потому что Марку нужно ходить в школу, он не может постоянно сидеть в моей квартире. И потом, он несовершеннолетний. Все нужно оформить официально – опеку или что там делают в таких случаях. Я же в этом ни черта на шарю. А еще я опасаюсь, что его просто заберут. Ну какой из меня опекун? Кто мне ребенка доверит?

Вся надежда на маму и ее адвоката. Уж они-то должны быть в курсе всех этих дел.

Татьяна Анатольевна за весь день так и не позвонила. И в итоге я звоню ей сам. Трубку, к моему удивлению, берет мать и говорит, что мы совсем скоро увидимся.

Она приезжает поздно, в начале одиннадцатого, как всегда, элегантная и с прической. Что немного странно для человека, просидевшего больше суток за решеткой. У меня даже мелькает мысль, что для всяких там прокуроров есть специальная виайпи-кутузка с личным парикмахером и бассейном.

– Мам, тебя выпустили? – Марк с надеждой глядит на мать.

– Да. По подписке до суда.

– Слава богу, – выдыхаю с облегчением, помогая матери снять верхнюю одежду.

– Мам, я не понял, тебя насовсем отпустили? – переспрашивает брат.

Мама качает головой.

– Нет. Пока нет.

– Скажи им, что ты не хотела. Ведь ты же не хотела? – Марк буравит маму внимательным взглядом.

Та подход к нему и гладит по голове, будто пацану не одиннадцать, а пять.

– Маркуш, тебе пора в постель. Ты ужинал? – успокаивающе произносит она.

– Да.

Мама передает Марку пакет.

– Я заехала домой и привезла тебе чистые вещи. Сходи быстренько в душ.

– А ты не уйдешь? – недоверчиво говорит Марк.

– Нет. Мы с тобой сегодня у Тимы переночуем. – Мама смотрит на меня. – Можно?

– Конечно, – жестом приглашаю ее пройти дальше.

Когда Марк уходит в ванную, я опускаюсь на диван. Стоя у окна, мать любуется вечерним городом.

– Да-а-а… Как многого мы не ценим, пока не лишаемся этого, – мрачно произносит она.

– Что случилось? За что ты его? Он опять тронул Марка? – тихо спрашиваю ее.

– Нет. Не это из-за Марка. Он расплатился за то, что издевался над тобой, – оглянувшись, мама смотрит мне в глаза.

Она выглядит расстроенной и очень уставшей, совсем не такой, какой вошла в мою квартиру десять минут назад.

– Ты про то, как он воспитывал меня в детстве? – я непонимающе хмурюсь.

– И про это тоже.

Склонив голову набок, думаю над ее ответом.

– О, так ты в курсе, где я провел те три чудных дня? – осеняет меня. – Откуда?

– Володя сам рассказал мне. Вернее, показал. Его цепные псы снимали тебя на камеру, как ты лежишь в каком-то грязном углу… – на ее глазах выступают слезы.

Я киваю.

– Ясно. Да. Так себе кинчик… Только зачем ему себя выдавать?

Сморгнув слезы, мама задирает голову и через несколько секунд к ней снова возвращается самообладание.

– Володя просил меня оказать услугу одному человеку, не безвозмездно конечно.

– Что за услуга? – любопытствую я, подаваясь вперед.

– Покровительство, уход от проверок. Я отказалась. На мне итак столько всего… Тогда Володя показал мне то видео. Сказал, что ему достаточно пальцем щелкнуть, и на утро тебя обнаружат в какой-нибудь яме. Он надеялся, что я прогнусь и продолжу плясать под его дудку… Но в итоге он просчитался. То, как он поиздевался над тобой… Этого я не могла ему простить.

Стиснув зубы, мама отводит взгляд.

– Мам, я не знаю, что сказать. Ты Гипермозг и Агент ноль-ноль-семь в одном лице.

– Почему ты сразу не сказал мне?! – злится она.

– Ты знаешь, почему. Он и мне угрожал. Сказал, если снова к вам сунусь, начну вынюхивать, лезть к брату, что-то решать без него, он доберется до Дины.

Мама вздыхает.

– Что ж… Теперь все ясно.

– Что говорит адвокат?

– Мы настроены оптимистично.

– Это радует… – я поднимаюсь с дивана. – Тебе бы с Марком поговорить, я не знал, что ему стоит знать, а что нет.

– Слова не мальчика, но мужа, – произносит мама с гордостью. – Конечно, я поговорю. Спасибо, Тима… Ты стал совсем взрослым.

Я смущенно усмехаюсь.

Офигеть. Моя мать только что меня похвалила?

– Хочешь чаю или чего-нибудь? – предлагаю ей.

– Да, чаю я бы выпила…

Меня сцапали неподалёку от дома Фрица.

Я даже понять ничего толком не успел, как прямо передо мной остановился черный крузак, откуда вывалились несколько крепких ребят и оперативно втащили меня в салон.

Сначала я держался неплохо, пытался шутить, а потом мне стало не до смеха. Выехав на окраины города, водитель свернул в какие-то гаражи. Затем меня вывели и велели зайти в один из них.

Следующие три дня я помню как в тумане. Нет, меня не били, только пару раз по роже съездили, чтобы я не рыпался. Меня поили. Водкой.

Так и сказали: "Пей, парень, или не выйдешь отсюда".

Знаете, у них еще такие мотиваторы хорошие были – нож-бабочка называется.

А я не морпех из "Doom" и не очень люблю боль, вот я и пил.

Конечно, вышла так себе вечеринка, особенно, когда не понимаешь, что происходит, день сейчас или ночь и мочишься там же, где лежишь, как бомж из подворотни.

А на третьи сутки пришел дядя Вова. К тому времени я уже был в каком-то коматозе, организм больше не принимал спиртное, и меня тупо рвало. Меня облили ледяной водой прямо из ведра, а потом я разлепил свои ясные очи и увидел дядю Вову. Он особо много не говорил, но суть его слов оказалась предельно ясной – продолжу лезть к его семье, проболтаюсь матери или в полицию решу обратиться – его ребята займутся моей девушкой.

Не знаю, как я там не сдох. Меня не кормили и воды толком не давали, только алкоголь, но, мне кажется, дядя Вова и не преследовал такой цели. То был акт устрашения. Уж очень сильно я стал его бесить в последнее время. Моя попытка защитить брата, инициатива с секцией кудо… Не любил дядя Вова, когда ему перечили или делали что-то за его спиной. Это я еще с детства хорошо запомнил.

Вот и решил он проучить меня за все хорошее. И, надо сказать, этот старый кретин умел убеждать.

Я действительно испугался, и не столько за себя, сколько за Дину, за брата, за маму, в конце концов. Ведь до того дня я в полной мере и не понимал, что за человек – мой отчим.

Спустя несколько часов каким-то образом я оказался на полу в мужском туалете ночного клуба – бухой, трясущийся и вонючий, как не знаю что. Даже обратись я в органы, никто бы мне не поверил. Ещё бы в психушку упекли, лечить белочку. Отчим все просчитал.

Администратор клуба и вовсе хотела полицию вызвать, чтобы я народ в клубе не пугал. Но меня узнал один из охранников – всё-таки не зря я раньше шлялся по злачным местам. Затем кто-то разузнал номер моей матери, и уже она увезла меня в реабилитационный центр для алкоголиков. Я даже был ей благодарен за это, ведь Дина не видела меня таким – жалким, грязным, омерзительным.

В клинике меня отмыли, сделали капельницы, промывание, а позже мать привезла и новую одежду. Конечно она была уверена, что я окончательно сошёл с рельсов, грозилась упечь меня в больницу на долгий срок, но я предложил ей альтернативу – она меня отпускает, я расстаюсь с Диной, как она того хотела.

И даже грешным делом подумал, а, может, мне и правда жениться на дочке Ярошинских, чтобы у отчима не было на меня рычагов давления…

Но смех смехом, а с Диной мне пришлось расстаться.

Как выяснилось, быть моей девушкой – очень опасный статус. Я решил, что вдали от меня Дина будет в относительной безопасности, в идеале хотелось, чтобы она вернулась домой, под покровительство своих братьев. Только Дина никуда не уехала…

Глава 31. Тим

Сейчас каникулы.

Из универа меня скоро отчислят. Прогулы, плохая успеваемость, академическая задолженность – я определенно должен быть в списках на вылет.

Но я не собираюсь ничего с этим делать.

Мама, как всегда, предлагала свою помощь, только я попросил ее больше не лезть в мои дела, а сосредоточиться на собственных проблемах.

Нет у меня желания тратить несколько лет на то, что мне неинтересно. А ходить в универ только ради диплома – это же скука смертная. Да и зачем мне диплом? Для красоты?

Нахрен. Я итак красивый.

Сейчас мама, мягко говоря, в ауте о моих планов на жизнь. Но, внимание, друзья мои, они наконец-то у меня появились! Правда все это будет иметь смысл лишь в том случае, если мать не посадят, ведь тогда Марк останется один. И плакала моя карьера адмирала. Но мама уверяет, что этого не случится, и она почти стопроцентно может сказать, какой ей вынесут приговор. Уж она-то знает, о чем говорит.

Марк, вроде бы, в порядке. Правда мама возит его к детскому психологу, а я снова предложил брату заняться спортом. Он с большой охотой ходит на кудо. И, судя по его настроению, занятия с тренером и пацанами нравятся Марку намного больше, чем какая-то незнакомая тетка, которая ковыряет ему мозг.

С мамой мы теперь созваниваемся почти каждый день.

Я звоню ей, она – мне, и не за тем, чтобы меня проконтролировать. Мы, типа… общаемся. Как семья.

Иногда ужинаем втроем – у них дома или в городе. Бывает, если мы с мелким засиживаемся до поздна, то я ночую в доме матери.

Как-то раз, я спросил у нее, можно ли взять что-то из вещей дяди Вовы, она пожала плечами и сказала, что, в любом случае, хочет сделать ремонт и все ненужное будет выбрасывать. Тогда я снял со стен все чучела, выкинул из кабинета хьюмидор с сигарами, все его дорогущие шмотки и ремни. К ремням отчима у меня с детства была особая неприязнь. В доме дышать даже стало легче.

Если мама с Марком окажутся единственными наследниками дяди Вовы, они останутся обеспеченными на очень долгое время. К слову, я тут недавно тоже стал наследником. Выяснилось, что Марго завещала мне свою квартиру, о чем раньше мать не спешила мне сообщать.

Туда я и переехал.

Я бы мог и дальше жить в квартире, купленной отчимом и мамой, но мне больше не хотелось зависеть от него, даже мертвого, как и от моей матери. Спасибо бабуле – теперь у меня есть дом, который я могу считать своим, и куда хочу привести свою девушку.

Проблема лишь в том, согласится ли она хотя бы выслушать меня…

Я подъезжаю к торговому центру около десяти утра и поднимаюсь на второй этаж.

Но меня ждет облом.

Дины нет на рабочем месте. Вместо нее там сидит ее начальница.

– Здравствуйте, – обращаюсь к тетке с пацанской стрижкой. Забыл как ее зовут.

– Какие люди, – саркастично произносит женщина, узнав меня.

– Дина сегодня не работает?

– Как видишь, – она разводит руками.

– Ясно. А завтра выйдет?

– А что? – с раздражением интересуется женщина.

– Хотел ее увидеть.

– Зачем?

Ее вопросы и тон начинают бесить.

– Вообще-то, это вас не касается.

– Ну и иди тогда, откуда пришел! – огрызается женщина. Поняв, что от нее ничего не добьёшься, я молча разворачиваюсь. – Да стой! Как там тебя?! – тут же летит мне вслед. Я вынужден оглянуться. – Почему не позвонишь ей?

Я поворачиваюсь и подхожу ближе к стойке.

– Что-то я думаю, по телефону она не захочет со мной говорить.

– А не по телефону, значит, захочет? – меня буравят два сердитых глаза.

– Тоже вряд ли.

Вздохнув, тетка отходит от прилавка и встает возле кассы. Затем я вижу, как она пишет что-то в блокноте, после чего выдирает листок и протягивает его мне.

– Вот.

У нее очень странный взгляд.

Я смотрю на бумажку, где записан адрес.

– Что это?

– Мой адрес, – женщина хищно ухмыляется.

Я в шоке гляжу на нее.

– Вы… на что намекаете?

– Ты Дину увидеть хотел? У меня она живет, – объясняют мне. Я медленно выдыхаю. Слава яйцам. Она не пыталась меня соблазнить. – Дина теперь только в среду выйдет. У брата ее день рождения сегодня, домой собиралась. Не знаю, может, уже уехала.

Зажав листок в ладони, я киваю.

– Ясно. Спасибо. Даже не знаю, что сказать.

– Что сказать, он не знает! У вас всегда один ответ! Заварите кашу, а потом глазки в пол – не знаю, что сказать! – меня отчитывают, как ребенка. – Если снова надумал ей мозги пудрить, лучше дай сюда обратно адрес. Не хочу я грех на душу брать. Девчонка же из-за тебя чуть учебу не бросила! А ей нельзя бросать учебу. У нее нет богатых мамы с папой, самой приходится себе путь пробивать. Что тебе надо от нее?

Я догадываюсь, что Дина рассказала о нашем разрыве своей хозяйке. Но, блин, кто она такая, чтобы воспитывать меня?

– Может, я лучше с Диной на эту тему пообщаюсь?

– Ну попробуй, раз ты так в себе уверен.

Я уверен?

Да я понятия не имею, с чего начать, как к ней подступиться, а эта тетка говорит о какой-то там уверенности.

– Спасибо за помощь.

– Иди уже… И спасибо своё забери, умник.

Когда Дина открывает дверь, первое, на что она обращает внимание – это букет, который я держу в руках. Он похож на тот, что я ей уже дарил, когда накосячил в самом начале нашего знакомства.

– Привет, – говорю я.

А сам думаю – улыбнуться или нет?

– Что ты здесь делаешь? – Дина смотрит на меня, как на привидение.

– Хотел тебя увидеть, – мои губы растягиваются в полной надежд улыбке.

Дина тут же сердито сверкает глазами, и я понимаю – никаких нахрен улыбок.

Виснет пауза. Слышно, как кто-то поднимается по лестнице.

Дина тоже прислушивается, ненадолго опускает взгляд, а когда снова смотрит мне глаза, то угрюмо бросает:

– Увидел?

Она снова фокусируется на букете.

– Вот… – протягиваю ей цветы. – Это тебе.

Дина стоит, как стояла, придерживая ручку двери.

– Я не стану ничего у тебя брать, – упрямо говорит она.

– Просто послушай меня… – Я оглядываюсь. Голоса становятся все ближе. Перила вибрируют от того, что кто-то снизу стучит по ним. Это ужасно нервирует. – Можно, я войду?

– Нет, – отрезает Дина. – Откуда ты узнал, где я живу?

– Твоя начальница сказала.

– Ясно… Что тебе надо?

– Пришёл поговорить, – и тут же добавляю: – Я соскучился.

– А-а-а, вон оно что, – тянет Дина презрительно. – Мама забыла кинуть денег на карту, а бесплатно никто не дает, да? – огрызается она. – Так ты б на веник не тратился, глядишь и наскреб бы.

Уже совсем рядом раздается смех и топот. По лестнице поднимаются трое парней – на вид, старшеклассники. Пройдя мимо нас, они идут выше и начинают ржать.

Я еле сдерживаюсь от того, чтобы не докопаться до них. Мне кажется, что их смешки адресованы мне.

Когда голоса стихают, я снова смотрю на Дину.

– Тебе было нельзя оставаться со мной.

Моргнув, Дина пожимает плечами.

– Я в курсе. А теперь разве что-то поменялось? – интересуется она скучающим тоном.

Я прочищаю горло.

– Это звучит ужасно, но да…

– Неужели твоя мама благословила наш союз? – Дина угорает над моим заявлением. – Или нет, подожди! Ты решил пойти против нее? Да? Я тронута. Сейчас расплачусь, – и чем дальше, тем больше она начинает злиться.

Я вынужден признать, что одних моих слов ей явно будет недостаточно.

– Одну минуту. – Прижав к себе дурацкий букет, я достаю айфон и пересылаю Дине по ватсапу файл, который нашел в телефоне отчима. – Посмотри. Я тебе видео скинул.

– Что ещё за видео? – хмурится девушка. – Ты издеваешься, да?

– Просто посмотри, – прошу ее. – Пожалуйста. Так ты мне не поверишь.

Дина окидывает меня настороженным взглядом, а потом все-таки идет за телефоном. Воспользовавшись тем, что дверь она оставила приоткрытой, я вхожу в прихожую, но дальше коврика у двери не суюсь. Только букет пристраиваю на полку.

– Что это… Это ты? Что за дичь? Где это?! – Дина не отрывает глаз от ролика, где я выгляжу, как последнее чмо.

– Я не бросал тебя, – объясняю ей. – Я пытался тебя уберечь. От этого.

Дина трясет головой и вскидывает руки.

– Ничего не понимаю. Чемезов, ты в адеквате, вообще? От чего ты пытался меня уберечь? Что это?! – требовательно спрашивает она.

– Не было никакого знакомого чувака, с которым я завис. Ни по каким тусам я не шатался. Я три дня провалялся в каком-то гараже на бетоне… Вот и все, – признаюсь ей.

– Что с тобой случилось?! Кто эти люди? Кто тебя снимал?!

– Гаврики моего отчима.

Дина смотрит на меня, не мигая. Ей все ещё нужны объяснения. Тогда я рассказываю, как все было, от начала и до конца. Единственное, умалчиваю о том, что мама умышленно стреляла в мужа… Но вовсе не потому, что не доверяю Дине. Нет. Мне просто не хочется, чтобы она считала мою мать убийцей, хотя та таковой и является.

– Почему ты просто не сказал мне правду? – спрашивает Дина, выслушав мою исповедь, и я сразу чувствую облегчение.

– Потому что не хотел, чтобы с тобой что-то случилось. И ты думаешь, так легко признаваться любимой девушке, какой ты слабак и трус?

Дина фыркает.

– Трус?! Покажи мне того, кто бы не испугался. Они же угрожали тебе, они же могли и убить, и… Почему ты мне не сказал?!

В голосе Дины больше нет злости, а вот обида никуда не делась.

– Ты бы тогда не ушла.

– Конечно нет! Я же думала, что… – растерянно бормочет Дина себе под нос. – Я же решила, что не нужна тебе, что ты наигрался…

– На то и был расчёт. Я же не знал, что отчима скоро не станет.

– Как твой братишка? – с беспокойством спрашивает Дина.

– Нормально. Уже отошел немного. Он спрашивал про тебя.

– А что с мамой? Ее посадят?

– Маловероятно. У нее хороший адвокат, смягчающие обстоятельства и все такое.

Дина несколько раз кивает.

– Ясно. Ну… желаю вам удачи. – Она снова смотрит на букет. – Ты извини, мне на автовокзал надо. У Кости день рождения сегодня.

– Давай я тебя отвезу домой, – предлагаю ей.

Дина качает головой.

– Это далеко. На машине четыре часа.

– Я знаю, я гуглил, где ты живешь. А на автобусе еще дольше.

– Нет, Тим… Я… Так просто не делается!

– Почему?

– Да потому что… – Дина избегает смотреть мне в глаза. – Мы расстались. Даже несмотря на твои, как ты там сказал, смягчающие обстоятельства, мы расстались. Ведь, раз уж на то пошло́, получается, если бы твой отчим был жив, ты бы продолжить ходить мимо меня с видом, словно я пустое место. Лишь бы твоя гордость не пострадала.

– Дин, ну какая гордость? Знаешь, как я переживал?

Судя по выражению лица Дины, она мне не верит.

– Нет. Не знаю.

Дина берет свою шапку.

– Давай я тебя хотя бы до автовокзала подброшу?

Она возвращает шапку на полку и встает ко мне вполоборота, скрестив руки.

– Нет. Не надо. Я же сказала. Я нормально доеду. Не в первый раз.

Я кусаю внутреннюю сторону щеки, не зная, что еще придумать.

– Можно тогда я тебе вечером позвоню?

– Зачем?

– Ну, если я позвоню, ты ответишь? – Дина опускает голову. – Дин…

– Я спешу, – она снова хватает шапку. – Мне надо одеваться.

Я выхожу на улицу.

Дина спускается через несколько минут. Я снова набираюсь наглости и предлагаю проводить ее до остановки. Спрятав нос в складках толстого шарфа, Дина пожимает плечами, чем вселяет в меня надежду.

Всю дорогу до остановки пытаюсь завязать с ней разговор, но Дина отвечает сухо и односложно, а затем, бросив мне короткое “пока”, заходит в свой автобус.

Пряча задубевшие руки в карманы, иду назад к машине.

Честно говоря, я думал, что она перестанет на меня дуться, когда посмотрит то видео. Я не хотел ее жалости, но надеялся, Дина поймет, что мною двигало.

Пожалуй, и поняла, только связываться со мной она больше не хочет.

Припоминаю, как злилась на меня на тетка из торгового центра. Дина даже хотела универ из-за меня бросить…

Ну что я за идиот?

Ведь до меня только теперь доходит, как сильно я ее обидел и как далеко оттолкнул.

Весь день я сижу дома, бесцельно хожу из комнаты в комнату и, от нефиг делать, решаю полить цветы, которыми в квартире Марго заставлены все подоконники и полки.

В семь я должен заехать за Марком, чтобы сходить с ним на фильм. Честно говоря, мне не хочется никуда ехать. Мое единственное желание – сесть за руль и погнать по М4. Очень хочется снова увидеть Дину…

Что за фигня?

Заглянув в лейку, из которой Марго поливала растения, я вижу на дне монетку. Слив в раковину остатки воды, вытряхиваю ее через овальное отверстие. После долгого пребывания в застойной воде монета покрылась налетом и немного потемнела. Я включаю кран и мою ее с помощью губки для посуды. Оказывается, это не обычная монета, а та самая, “счастливая”. На ее аверсе и реверсе написаны всего два слова.

Да. Нет.

Я с печальной улыбкой вспоминаю, что бабуля иногда подкидывала ее, собираясь решить какой-то важный вопрос.

Как она оказалась в лейке?

Мою тупую башку посещает гениальная мысль.

А, может, мне тоже… того… Подкинуть ее?

“Да” – еду на экскурсию в Дубовники.

“Нет” – иду в кино с мелким.

Хохотнув в голос, чувствую себя дебилом. При этом все же кладу монету на большой палец, затем дергаю фалангой и ловлю ее.

Я пипец как разочарован, когда вижу три буквы вместо двух.

Нет.

Но потом меня отпускает. В конце-то концов, затея с монетой имела бы смысл для человека, который не привык нарушать правила.

А мне-то чего терять?

Я аккуратно кладу монету на полку и тянусь за телефоном, чтобы сообщать брату, что ни в какое кино мы с ним сегодня не идем…