Текст книги "Нарушая правила (СИ)"

Автор книги: Юлия Устинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Глава 5. Дина

– Все нормально, мелкая? – спрашивает брат.

Прижимая телефон к уху, я наклоняюсь и осторожно задвигаю картонную коробку в укромное место между тумбочкой и кроватью.

– Костя, мне восемнадцать, – напоминаю ему, качая головой. – Хватит меня опекать.

– Размечталась, – ворчит Костя. – Я отцу слово дал, ясно тебе?

– Да ясно, ясно, – понимаю, что бесполезно ему что-то доказывать, и перевожу тему: – У меня все замечательно! Нашла подработку.

– В смысле? – Костин голос заметно напрягается.

– Спокойно, Кость. Это не разбор угнанных тачек, не вебкам и, не знаю, что там пришло тебе на ум.

– Вот кто-то дошутится сейчас, – сердится брат. – Рассказывай, что за работа?

– Кофеточка в торговике, – объясняю ему. – Эспрессо, Американо, Капучино. Облепиховый чай. Бисквиты. Клянусь, никакого криминала, запрещенных вещей и занятий, – подкалываю его, намекая на разговор, который состоялся у нас перед моим отъездом. – Вот всю неделю стажировалась, завтра выхожу на смену.

– А как же учеба? – скептически произносит брат.

Как я и ожидала, Костя не одобряет моей идеи с подработкой. Но как жить на одну стипендию девушке, которой хочется питаться не только дошиками, а иногда еще и одеваться? Костя торчит в своем гараже пятый год в одних и тех же джинсах, ест что попало, у него даже мобильник доисторический – кнопочный, но, как он любит повторять, "неубиваемый". Разве ему понять?

– Ну это же не каждый день, два через два. По будням буду к четырем приходить, мы с одной девочкой меняемся. В воскресенье с утра до вечера. Недалеко от общаги совсем. Все нормально. Я все успею. Честное слово.

– Дин, я ведь тебе говорил, если нужны деньги, просто скажи, сколько, – недовольно говорит Костя. – Давай я тебе переведу?

– Не надо, Кость. Вы с Яшей итак со мной столько лет носились. Как там он, кстати?

– А что с ним будет? Работаем, – коротко сообщает Костя.

Знаю, мне стоит лишь намекнуть, и оба брата в лепешку расшибутся, лишь бы их младшая сестра ни в чем не нуждалась. Только я выросла и больше не собираюсь от них зависеть, и дело тут не в гордости или желании быть самостоятельной, просто должна же и я внести свой вклад в семейный бюджет. И в моем случае он заключается в том, что мне не следует тянуть из братьев деньги.

– Понятно. А Оля как твоя?

– Никак, – глухо бормочет брат.

– То есть?

– В город моя Оля свалила.

– Ну вот…

Виснет пауза.

У меня нет слов. Вернее, конечно же, они у меня есть – сколько угодно. Но Костя точно взбесится, если я попробую его пожалеть или приободрить. Мой старший брат – один из тех людей, которые не привыкли просить помощи, и совершенно не умеют ее принимать. Как бы хреново ему не было, Костик никогда не пожалуется, не подаст вида, как ему тяжело, плохо или больно, а если будет замечен в чем-то подобном – начнет все отрицать.

– Да все нормально, – вот и сейчас он тихо прыскает. – Телки, что с них взять?

Но я понимаю, как ему непросто это дается.

Костя, как и папа – однолюб. С Олей он со школы встречался, даже замуж звал, но та все тянула с ответом. Как видно – ждала подходящего случая, чтобы уехать, а Костю просто использовала.

Как же мне обидно за него! Мой брат – лучший. Молчун, трудяга, иногда резковат и прямолинеен, но, на самом деле, он очень добрый и заботливый. Костя привык доказывать свое отношение не словом, а делом, но глупая Оля так этого и не поняла.

– Кость, выбирай выражения. Если ты все еще не в курсе, я, вообще-то, как бы, тоже девушка, – стараюсь поддержать беседу в шутливом тоне.

– Вот этого я и боюсь, Динка, – неожиданно вздыхает брат.

– Хватит за меня бояться. Я не ребенок, – повторяю в очередной раз.

– То-то и оно, – усмехается брат и неожиданно меняет тему: – Какие планы на вечер?

– Да никаких. Фильм посмотрю на ноуте и спать, – на автомате вылетает у меня.

Аня, которая до этого момента сидела молча, громко хмыкает. Я предостерегающе хмурюсь и показываю ей кулак.

– Ну ладно, не буду доставать, – говорит брат.

Закончив разговор, я подключаю телефон к зарядному устройству, беру массажку, распускаю волосы и начинаю их расчесывать.

– Тебе не говорили, что врать нехорошо? – насмешливо интересуется Аня, перетрясывая свою косметичку размером с маленький чемодан.

– Это ложь во спасение. Скажи я Костику, что собираюсь в клуб, он бы через полчаса уже был здесь и откручивал мне уши.

– Такой строгий? – удивляется Аня.

– Да не строгий. Ответственный. Он папе обещал, что позаботится обо мне.

– А где у нас папа? – осторожно спрашивает она.

– Сидит, – пальцами показываю решетку. – Последние годы меня старший брат воспитывал.

– Ой, – Аня ошеломленно таращит глаза, – я не знала.

– Да. Вот так, – грустно ей улыбаюсь.

– А за что его… Если не секрет? – интересуется она.

– За гордость свою и характер.

Аня морщит лоб и выглядит сбитой с толку.

– Как это? Разве за такое сажают?

– Еще как, – мое сердце обливается кровью.

– Расскажешь? – тихо спрашивает девушка. – Или… наверное, я лезу не в свое дело, – она виновато улыбается.

Я пожимаю плечами.

– Все нормально. Я могу об этом говорить, – тороплюсь успокоить ее совесть. – Автосервис у него был. Ну как был, он и сейчас есть. Через наш поселок федеральная трасса проходит, братья делают простой ремонт: шиномонтаж, балансировка, тормоза и все такое – в общем, работа всегда найдётся. У нас на дороге, перед самой деревней, такая ямина на асфальте каждую весну появляется, что мы ее золотоносной дырой прозвали. Любой, кто в нее въехал, считай – наш клиент. То колесо вывернет, то диск погнет. Ее ни один ямочный ремонт не берет, прямо чертовщина какая-то. И вот однажды влетел в нее мажор один на дорогой тачке. Наш гараж, естественно, самый ближайший. Ну папа починил колесо, а мажор тот давай ворчать, сервис его, видите ли, не устраивает, кофе ему не предложили. Слово за слово, начались разборки, а потом папа психанул, того недовольного за шкирку схватил и на улицу, монтировкой припугнул, капот поцарапал и деньги ему прямо в морду швырнул. А тот полицию вызвал, сказал, что его избили, потом и свидетели нашлись, – у меня снова закипает кровь от чувства несправедливости.

– Вот засада, – с сожалением вздыхает Аня.

– Да. Пять лет папе дали за порванный воротничок и царапину на капоте. Плюс компенсация тому уроду за моральный вред. Вот, и чтобы выплатить эти деньги, брату пришлось сервис продать дяде нашему, – я рисую в воздухе кавычки. – Ну, то есть, формально, Петр – мамин сводный брат и наш дядя. А так – скотина, если честно. Нашел, на ком наживаться. Когда папу осудили, мне всего тринадцать было. Косте только двадцать исполнилось, а Ян еще школу заканчивал… В общем, братьям было нелегко. Косте и опеку над нами давать не хотели, но он у меня упертый. Мы Арсеньевы все такие, – я отвожу взгляд и умолкаю.

Вот и сейчас вместо того, чтобы уехать учиться в город, найти нормальную работу, мои братья продолжают в гараже возиться, на дядю Петю пашут. Не знаю, кому что хотят доказать. Костя все деньги копит, чтобы выкупить у дяди сервис. Папу ждет… Конечно мы все его ждем, но на то, как два моих самых близких человека забивают на свою жизнь, уже сил нет смотреть.

– Слушай, ты говоришь, ему дали пять лет. Значит, он скоро выйдет? – быстро соображает Аня.

Я киваю. Сердце волнительно подпрыгивает в груди.

– Да. Через несколько месяцев. Скорее бы…

– А мама у вас? – спросив, Аня быстро прикусывает губу.

– Мамы давно не стало. Я ещё совсем маленькая была, – мои плечи опускаются, а хорошее настроение того и гляди испарится.

Тогда Аня встает с кровати и, хватив косметичку, надвигается на меня.

– Хочешь, я тебе макияж сделаю? – внезапно предлагает она.

Я с благодарностью ей улыбаюсь.

Другая бы начала со мной сюсюкаться, жалеть, а Петрова – человек деятельный. И мне это в ней очень нравится. Да и потом, люди всякие бывают. Есть и такие, что ни за что не станут общаться с дочерью уголовника – это я еще в школе выяснила. Но Аня спокойно выслушала выдержки из моей биографии, что лишний раз доказывает, как мне повезло с соседкой по комнате.

– Ну давай. Только без фанатизма. Я не люблю, когда много косметики.

Надо сказать, что и клубы я не люблю, но сегодня у первокурсников посвящение в студенты, а это значит, тусоваться будут все – от ботаника до прогульщика.

Аня одолжила мне своё короткое темно-зеленое платье на тонких бретелях с пайетками, а сама выбрала симпатичный топ с длинным рукавом и кожаные леггинсы. Мне бы тоже было комфортнее надеть брюки, но Петрова настойчиво просила примерить ее платье и не прятать от мира такие ноги.

Какие такие ноги – я, честно, без понятия.

– Ты играешь с огнем, Арсеньева, – замечает Аня, когда из коробки за кроватью в очередной раз раздается жалобный писк. – Если Закона узнает про твоего нелегала, нам с тобой крышка, – Аня качает головой.

– Это всего на несколько дней. Потом мне обещали оплачивать каждый выход, пусть копейки, но все-таки. Дам объявление, может, кто-нибудь возьмёт на передержку, или попробую пристроить его в гостиницу для животных.

Вчера на автобусной остановке кто-то оставил коробку с пищащим от голода и холода комочком серой шерсти. Я не могла пройти мимо. У нас и дома с братьями целый зоопарк: безымянные куры, коза по кличке Василиса, два кота – Гопник и Царь, а еще Найда – девочка-алабай, моя любимая красавица.

– Найти работу, а потом спустить зарплату на бездомную кошку – очень предприимчиво, – подкалывает меня Петрова.

– Это не кошка, а котик. И гостиница нужна всего на пару месяцев. Я потом, после сессии, как домой поеду, увезу Тимошку.

– Ты ему уже и имя придумала. Что-то оно мне напоминает, – с ухмылкой произносит Аня.

Я хлопаю глазами.

– Понятия не имею, о чем ты.

И только сейчас понимаю, что Аня имеет в виду. Я назвала котенка Тимошкой. Вот же черт.

– Да-да, рассказывай, – Аня продолжает гнуть свою линию, многозначительно поигрывая бровями и рисуя мне стрелку.

– Ты мне глаз сейчас выткнешь, хватит болтать, – бормочу, замерев с поднятым вверх лицом.

– А тебе хватит бегать от Тима. Вас же тянет друг к другу, только слепой не заметит. Зачем ты его изводишь? – Петрова отступает и придирчиво смотрит на меня.

– Я ему не верю. И предпочитаю хороших парней, простых, понятных, а Чемезов – их полная противоположность.

Удрученно вздохнув, Аня закатывает глаза.

– Он тебя, что замуж зовет, дурочка? Конечно с такими парнями, как Тим или Влад, не построишь нормальных отношений, но именно такие парни нам и нравятся. Он может стать для тебя самым незабываемым опытом, понимаешь, о чем я?

– Отстань! – я решительно отметаю все ее пошлые намеки.

– Ну он же тебе нравится, Динка! Я знаю! – не отстает соседка.

– Да, нравится, вопреки всему, – нехотя признаюсь. – Но кличка кота тут ни при чем. Клянусь. Просто это первое, что пришло на ум.

– И ладненько. Кому от этого хуже? Так что с Тимом решила?

Я качаю головой.

– Я не знаю, Ань. Из этого ничего хорошего все равно не выйдет, какой смысл начинать?

– А разве в любви есть смысл? – замечает Петрова.

– Стоп, я не говорила, что влюблена в Тима! – мгновенно возражаю. – Да и как его можно полюбить? Чемезов наглый и вечно меня провоцирует. А эта его улыбочка, как у клоуна? Совершенно непонятно, какой он настоящий. Его из универа выперли, значит он там что-то такое натворил…

– Съел девственницу, – хихикает Аня. – Ну или соблазнил декана. Декана-женщину, – уточняет она.

– Нет. Уж лучше двух деканов-женщин, – подхватываю ее легкомысленный тон, – а потом они подрались из-за него, и их обеих увезли в полицию. Как итог – забастовка преподавателей по всей стране и новая образовательная реформа.

Закинув голову, Аня громко смеется.

– Ух ни фига ты завернула!

А вот мне совсем не смешно, потому что Аня права. Меня тянет к нему.

Сегодня у расписания я видела Тима с какой-то девушкой. Со скучающим видом тот слушал ее, но, как только увидел меня, сразу разулыбался и даже подмигнул мне. И так всю неделю. То в буфете подойдет, то по дороге на остановку подкараулит. А эти его взгляды? Разве парни могут так смотреть на девушек без причины?

Я не понимаю, что происходит.

До той ночи, когда Аня позвала меня на автомобильную тусовку, я не замечала Чемезова. Теперь же он был повсюду – постоянно мелькал перед глазами, светил своей белоснежной улыбкой. Он, как преступник, прокрался в мои мысли, а сегодня даже приснился…

– Дин, у тебя щеки красные, – мои размышления прерывает голос Ани. – Ты не заболела? – проверяет мой лоб тыльной стороной ладони.

– Я? – бормочу, убирая ее руку. – Нет. Что-то душно в комнате стало, – воспользовавшись моментом, подхожу к окну и открываю на микропроветривание.

Щеки действительно пылают, дыхание учащается, а в животе от волнения порхают бабочки, ведь во сне Тим целовал меня, и это было так восхитительно и нежно, что я до сих пор нахожусь под впечатлением.

Кажется, кто-то мне говорил, что с четверга на пятницу снятся вещие сны…

– Я похожа в этом платье на новогоднюю елку, – оглядываю себя уже перед самым выходом.

– Ты похожа на горячую студентку, – парирует Аня. – Изумрудное платье, каштановые волосы и офигенные ножки. Чемезов обалдеет, поверь мне, детка! – мечтательно добавляет она.

Я надеваю утепленный жакет и оборачиваюсь к Ане. При мысли о том, что Тим увидит меня в таком коротком и открытом платье, тревожно сосет под ложечкой. Он точно отвесит одну из своих идиотских шуточек.

Блин.

И о чем я думала, когда согласилась надеть Анькино платье?

Но переодеваться уже нет времени, мы итак опаздываем.

Плевать на Тима. Этой опасной личности для меня не существует.

– А при чем тут Чемезов? Мы с Брагиным договорились встретиться у входа, – сообщаю подруге.

– Значит Брагин – твоя защита от Тима на сегодня? – догадывается Петрова.

– Без понятия, о чем ты, – прихватив черный клатч, который мне подарила бывшая девушка Кости, я выхожу из комнаты.

Но дотошная Аня продолжает свой допрос уже в коридоре.

– Интересно, а Саша в курсе, что ты решила использовать его в качестве контрацептива от нежелательного Тима?.

Мне требуется вся сила воли, чтобы не наброситься на нее с кляпом.

– Ань, ты точно ненормальная! – сердито бормочу, злясь на то, как быстро Петрова меня раскусила.

– А ты такая засранка, – бесстрашно возражает Аня.

Глава 6. Тим

Стоя на балконе, я наблюдаю за тем, как первокурсники скачут под один из осточертевших хитов минувшего лета. В прошлом году на посвящении я вел себя точно также, а позже, уже утром, обнаружил, что нахожусь в постели какой-то московской чики. В тот же день мы снова отправились в клуб, и на следующий день, и так всю неделю, а к концу первого семестра я уже мог спокойно водить экскурсии по самым злачным заведениям столицы. Но моя головокружительная карьера гида, увы, закончилась слишком быстро. Пацаны, мой вам совет, никогда не мутите с дочкой ректора, особенно, если вы не в курсе, что она таковой является. В противном случае готовьтесь, что вам предложат (на выбор) примерить свадебный смокинг или берцы. Мне пришлось объяснять ее папаше, что, как бы, не я снял с нее пломбу, да и его дочурка далеко не невинная овечка, но тот, застукав в постели своей дочери, даже слушать меня не стал. “Женись, – говорит, – паскудник ты эдакий”. Естественно я послал эту чокнутую семейку куда подальше, за что и поплатился отчислением. Тогда и вышли мне боком все мои прогулы, и так некстати нарисовавшая академическая задолженность. О моем отчислении мать узнала только к концу первого курса. Криков было – думаю, вы можете себе представить. С тех пор я у нее под колпаком. Шаг влево, шаг вправо – трындец.

Черт. Все-таки в Москве было весело, не то, что здесь. Хотя…

Просканировав взглядом толпу, я останавливаюсь на паре зачетных ножек и несколько секунд любуюсь ими, пока вдруг не узнаю их обладательницу.

Арсеньева.

Арсеньева?!

Ну ни хрена себе дела!

Нет, я догадывался, что под джинсами, длинными юбками и безразмерными свитерами Дина прячет довольно симпатичную фигурку, но чтобы она оказалась настолько горячей.

Щелкнув шейными позвонками, я беру курс на маленькое блестящее платье, спускаюсь по лестнице, протискиваюсь сквозь компанию танцующих девчонок и подхожу к Дине со спины.

– Насекомыш, шикарно выглядишь, – жадно втягиваю носом аромат хорошей девочки, такой воздушный, ненавязчивый и чистый. – И пахнешь зефирками. Для меня старалась?

Развернувшись, Дина пронзает меня надменным взглядом.

– Конечно же нет.

Сложив руки на груди, она демонстрирует манящую ложбинку между ними. О чем, само собой, даже не догадывается. Мой взгляд ныряет ей в декольте. Заметив это, Арсеньева заливается краской и опускает руки.

– Сделаю вид, что поверил. Что тебе взять? Коктейль, пиво? – мне приходится перекрикивать грохочущую музыку.

Дина качает головой.

– Я не пью алкоголь.

– Ну ещё бы. Ты же у нас вся такая правильная.

Взгляд Дины становится сердитым, но даже с такой гневной миной она выглядит соблазнительно. Отвечаю. Эта девчонка, определенно, в моем вкусе.

Да она во вкусе любого, у кого есть глаза и то, что пониже.

– Если ты закончил испытывать на мне свои примитивные подкаты, я пойду танцевать, – Арсеньева огибает меня.

– Эй, подожди! – окликаю ее, оглянувшись.

Мои слова тонут в низких частотах музыки.

Примитивные подкаты? Да что с ней такое?!

Стиснув челюсти, я наблюдаю за тем, как Дина подходит к какому-то долговязому парню и приветливо ему улыбается. Тот приобнимает ее за спину и увлекает на танцпол, но прежде Арсеньева зачем-то оборачивается и находит меня взглядом. На ее губах играет легкая улыбка.

Расслабившись, я ухмыляюсь, потому что, кажется, догнал фишку. Женская недоступность и все такое, да? Она хочет, чтобы я штурмовал ее, как крепость. Ей хочется меня подразнить.

Зря, ой как зря.

Ведь теперь я ни перед чем не остановлюсь, пока не получу свое. А я точно получу. Меня так воспитали.

– Ну что, опять облом? – в плечо толкает Фриц.

– Все под контролем. Это часть стратегии, – отмазываюсь я.

– Ага, рассказывай, – смеётся Немцев. – Есть одна тема, если вдруг твоя стратегия не проканает, – загадочно произносит он, явно набивая себе цену.

– Ну и?

– Потом расскажу. Мы же сюда не трепаться пришли, – ухмыльнувшись, Фриц обвивает руками подошедшую к нему Аню.

Я снова пялюсь на Дину, ведь теперь, когда я разглядел девушку по-настоящему, мне сложно перестать ее замечать.

Однако Фриц оказался прав, вся та чушь с доверием, которую он втирал мне, в случае с Арсеньевой катастрофически важна. Только как заслужить ее расположение? Может, сделать такую же идиотскую стрижку, как у того парня, рядом с которым она виляет бедрами?

Сжав зубы, я достаю мобильник из кармана и озадаченно пялюсь в экран, увидев от отца второй пропущенный за неделю.

Интересно, зачем я ему понадобился?

Чтобы найти место потише, я выхожу в вестибюль и сам ему перезваниваю.

– Какие люди, – говорю без особого энтузиазма.

– И тебе привет, сын, – отвечает отец, посмеиваясь. – Я звонил пару дней назад.

– Я подумал, ты ошибся номером.

– Тимофей… – вздыхает он.

– Да я уж почти девятнадцать лет как Тимофей.

– Ты обиделся, да? – после паузы спрашивает он.

Я громко фыркаю в трубку.

– Я что, телка обижаться?

– Пойми, я не мог ничего поделать. Что ты там опять натворил? Твоя мама мне весь мозг вынесла.

– Это ее обычное состояние.

– Не говори так. Она же за тебя переживает.

– Ух-ты, мне послышалось, или ты ее защищаешь? – с сарказмом интересуюсь у отца.

– Наши отношения с мамой тебя не касаются, – осаждает меня он. – Что там у тебя? Я слышу музыку.

– Я в клубе.

– Ну ясно. Где ж тебе ещё быть? – действует мне на нервы своим ироничным замечанием.

– У меня посвящение в студенты. Дубль два. Так что, сегодня я нахожусь здесь легально.

– Ясно. Поздравляю, что ли. С посвящением, – судя по тону, отец просто угорает надо мной.

– Ага. Спасибо. Деньги переведешь? У меня по нулям, – нахально заявляю я.

Отец снова вздыхает.

– Нет, с деньгами не могу помочь. Извини. Я ей слово дал.

– Блеск. Взялись за мое воспитание. Очень своевременно.

– Я за этим и звоню, Тима. Ну, то есть, – мнется он, – я тут подумал, приезжай ко мне. В Хайфе есть отличный университет.

– Ты предлагаешь мне переехать к тебе? – ушам своим не верю.

– Именно, – с воодушевлением отвечает отец. – Дом большой, я теперь один живу, но если хочешь, можешь жить в кампусе или арендуем тебе квартиру поближе к университету?

– Один живешь? А куда делась твоя, – пытаюсь припомнить имя его последней пассии, – как там ее?

– Какая разница? Так что? – напирает отец.

– Я… Я не знаю.

Отец застал врасплох своим предложением, ведь он даже не представляет, как сильно я когда-то хотел, чтобы он забрал меня.

– Ну ты подумай, договорились? Обещай, что подумаешь, – просит он.

– Ладно.

– Ну тогда не буду тебя задерживать. Хорошо повеселиться.

– Как обычно.

Завершив вызов, я вспоминаю, что помимо основного бара, где сейчас не протолкнуться, на втором этаже есть контактная стойка для посетителей, которые не любят шум и суету. Расположившись там, я заказываю шот с водкой и клюквенным соком. А потом ещё пару. По телику в баре крутят топ самых странных клипов в истории человечества. И, когда меня уже прилично вставило, глядя на милое личико юной Бьорк и плюшевого медведя в человеческий рост, пытаюсь обмозговать разговор с предком.

Не понимаю, зачем он зовет меня к себе. Вернее, не понимаю, почему сейчас. Почему не раньше, когда мать вышла за Вовчика, и тот решил завоевать авторитет в моих глазах при помощи своих волосатых кулаков.

Вонючий урод.

Он видел меня насквозь и был уверен, что я никому не проболтаюсь. И я терпел и молчал. Всем назло. По крайней мере, у отчима, в отличие от моего родного отца, хватало времени на мое воспитание. Мать тогда только родила и сутками мелкого с рук не спускала. Ей было не до меня. Да им всегда было не до меня.

А что теперь?

Не похоже, чтобы у отца вдруг проснулся отцовский инстинкт, наверное, ему там просто скучно. Молодая женушка дала деру, и он вдруг вспомнил о том, что я есть на этом свете. Сто пудов. Думал, пальцем поманит, и я сразу сорвусь к нему. Как бы не так. Поезд ушел, рельсы остыли. Я в нем больше не нуждаюсь.

И бабки мне его не нужны. Это я нарочно у отца денег просил. Плевать на его бабки, хотя не стану отрицать, с ними мне жилось припеваючи, только сейчас не в них дело. Пусть отец думает, что я вырос ненасытным эгоистичным ублюдком, которого волнуют одни развлечения. В общем-то, я такой и есть – халявщик, тусовщик и прожигатель жизни.

Так глупо, но я все еще злюсь на него. Злюсь на мать. Они не имели права лишать меня нормальной семьи и оставлять на чужих людей, которые проводили со мной время лишь по долгу службы. Да, я мог получить все, но не имел самого главного, а при живых родителях рос сам по себе, как сорняк, и если дети – это цветы жизни, то из меня явно получился какой-то чертополох.

Неудивительно, что я так часто влипаю в разные истории. Если хотите, проблемы мне жизненно необходимы, ведь только тогда мои родители вспоминают о моем существовании.

Я так долго втыкаю в чарт самых упоротых клипов, что и сам погружаюсь в атмосферу легкого помешательства. Отрубленные руки на лотке из супермаркета, поющие рептилоиды, мутанты-павианы… просто кровь из глаз. И только я открываю рот, чтобы попросить бармена включить что-то менее психоделическое, как натыкаюсь на растерянный взгляд Дины. Похоже, она не ожидала меня здесь встретить.

Подмигнув ей, я криво улыбаюсь. Дина отводит глаза и рассеянно улыбается, но не мне, а своему спутнику. Длинный парень с безвкусной прической провожает девушку до столика, затем делает заказ у бармена и уходит в сторону туалетов. И я не могу этим не воспользоваться.

– Что это за чел тебя сегодня сопровождает? – спрашиваю Дину, усевшись рядом.

– Не твое дело, – девушка отвечает в своей привычной любезной манере.

– Блин, я просто хотел узнать, как называется его стрижка. Бокс или полубокс. Ты не в курсе, у какого барбера он стрижется? – дурачусь я, не обращая внимания на ее холодный тон.

– Нет. Сейчас он подойдет и сам спросишь.

– Спорим, он притащил тебя наверх, чтобы произвести впечатление.

Дина пожимает плечами.

– Ну и что? Нормальные парни так и делают.

– Так делают любители дешевых понтов, – возражаю я.

– Как любителю дешевых понтов тебе явно виднее, – подкалывает меня Арсеньева.

– Злюка, давай, пока твой приятель отливает, я закажу тебе что-нибудь для настроения? – предлагаю Дине.

На что получаю ехидную улыбочку.

– Тим, у меня прекрасное настроение. Я же сказала, что не пью. Допинг – это по твоей части.

С ней сложно спорить.

– Ага, – несколько раз киваю. – Я просто воплощение разврата. – Наклоняюсь ближе и понижаю голос до полушепота: – Хочешь узнать, что еще входит в мой чек-лист на эту ночь?

Отпрянув от меня, как от зачумленного, Дина мотает головой.

– Нет.

– Ну еще бы. А если честно? – я вздергиваю бровь.

– Нет, – отрезает девчонка.

Улыбаясь, я опять тянусь к ней и наматываю на палец блестящую каштановую прядь.

– Девушка-нет, у тебя такие мягкие волосы.

Дина хватает меня за руку, пытаясь вызволить свой локон.

– Чемезов, что мне сделать, чтобы ты оставил меня в покое?

– Перестань меня отшивать, – я перехватываю ее запястье и слегка поглаживаю большим пальцем.

Через мгновение Дина дергает рукой.

– Я не могу перестать. Ты у меня вот уже где, – она проводит ребром ладони по шее. – Хватит меня доставать.

– Я не могу перестать. Ты у меня вот уже где, – передразниваю ее, стуча кулаком себя по груди в области сердца. Дина недоверчиво косится на меня. Знаете, “недоверчиво” – это ее второе имя. Но я буду биться в эти запертые двери столько, сколько потребуется, пока меня не впустят. – Дин, давай уйдем отсюда? – предлагаю ей, решив зайти с другой стороны.

– Как это уйдем? – находясь в ступоре, девушка даже не моргает.

– Вот так, – мои пальцы шагают по столу, – ты своими красивыми ножками, а я своими. Я сейчас серьезно. Просто свалим отсюда, возьмем такси, погуляем по набережной. Тут так тошно.

– У тебя что-то случилось? – тихо, но участливо спрашивает Дина. – Поэтому ты тут один сидишь, да?

Я опускаю взгляд и пожимаю плечами.

– Да так… – болезненно морщусь. И вся моя бравада рассыпается как карточный домик. – Отец… – вылетает у меня.

– Что? Умер? – ахает девушка.

– Ну… – я прикусываю нижнюю губу и зачем-то киваю.

– Господи. Извини, я не знала, – сочувственно вздыхает Дина. Ее глаза вдруг становятся такими глубокими и теплыми. Мое сердце пропускает удар, а по спине бежит противный холодок. Что я, мать его, творю? – У меня мама умерла, – грустно добавляет девушка, – давно правда, но я понимаю, что чувствуешь, когда теряешь самых близких. Тут никакие слова не помогут.

Пока она говорит, у меня начинают пылать уши. Я моментально трезвею. Ложь, которая сорвалась с моего пьяного языка, позволила мне увидеть другую Дину – печальную и отзывчивую, и я не имею ни малейшего понятия, что с этим делать. А еще мне противно. От себя самого.

– Эй, ты сел на мое место, – слева нависает чья-то тень.

Я рассеянно поднимаю голову и встречаюсь взглядом с парнем, который сегодня весь вечер мешает мне наладить контакт с Диной.

Шею и лицо обдает жаром.

Как же он задолбал.

– Что там у тебя? – раздраженно спрашиваю, опуская взгляд на стаканы с напитками в его руках. Затем достаю бумажник, хватаю пятеру и швыряю ее на стол. – Спасибо, свободен, сдачи не надо.

– Но я не… – растерянно бормочет парень.

– Свободен, я сказал, – резко говорю ему.

– Чемезов, что ты себе позволяешь? – Дина понемногу закипает.

Снисходительно вздохнув, я спокойно отвечаю:

– Спасаю тебя от скучного общества в компании задрота.

– Мне с ним не скучно! С чего ты взял?! – протестует девушка, на мой взгляд, слишком уж рьяно.

– То есть ты не станешь спорить с тем, что он задрот? – игнорируя присутствие парня, я продолжаю куражиться.

– Ты за языком следи, – рявкает тот.

– Упс, ты еще тут? – скосив взгляд, высокомерно интересуюсь: – Тебя разве не учили, что нельзя лезть в чужой разговор? Не видишь, ты нам мешаешь?

– Это ты нам мешаешь! Что ты о себе возомнил?! – раздраженно бросает Дина.

– Тебе правда с ним весело? – в упор смотрю на нее.

– Тебя это не касается! Почему ты, вообще, вмешиваешься в мои дела?! – злится девушка.

– Слышал, что она говорит? – вторит ей парень.

– Отцепись, козел, – цежу я, почувствовав на своем плече тяжесть его руки.

– Как ты меня назвал?!

Ножки моего стула скрипят по полу, когда я поднимаюсь.

– Я сказал, убрал свои грабли от меня, недоумок, – толкаю в плечо этого назойливого мудака.

– Да ты чего?! – возмущается тот.

Я снова его толкаю, на этот раз посильнее, и парень заваливается на свободный столик. На нас все пялятся.

– Что-то тебя штормит, приятель, – прыскаю я.

Наконец у парня сносит башню. Вытаращив глаза, он прет на меня, но ему навстречу выскакивает Арсеньева и тормозит его, уперев ладони в грудь.

– Саша, не надо! Он же просто пьяный!

– Si. Как Челентано, – добавляю я.

– Ну ты и придурок! – огрызается Дина.

Недолго думая, я хватаю девушку за локоть, дергаю на себя и впиваюсь в ее губы. Дина поджимает их и колошматит меня по плечам. Поцелуй длится считанные секунды, я даже не успеваю ее распробовать, лишь провожу языком по сомкнутым губам. После чего, вполне ожидаемо, мне по морде прилетает звонкая пощечина.

– Ауч, – потираю горящую щеку.

Распахнув глаза, Дина втягивает в себя воздух. Ее рот приоткрывается.

– Да ты просто больной алкоголик! – злится она, с явным отвращением вытирая губы тыльной стороной ладони.

Я провожу языком по зубам и улыбаюсь во все тридцать два. Затем хватаю со стола стакан и делаю несколько глотков апельсинового сока.

– Отличный удар. А поцелуй – не очень. Но в следующий раз нам обоим понравится, поверь, – обещаю девушке.

– Какой же ты гад! – разъяренно пыхтит она, прожигая злющим взглядом.

– Наслаждайся вечером, сладкая, – я облизываю губы. – А ты присмотри за ней, только руками не трогай, – бросаю напоследок обалдевшему от моей выходки парню.

Минуту спустя я вламываюсь в мужской туалет, подхожу к раковине и включаю воду, чтобы немного освежить свою тупую пьяную рожу, а затем смотрю на отражение в зеркале.

Гребаные уши по-прежнему горят, в груди все содрогается.

Мне стыдно.

Стыдно за все: за разговор с отцом, за гадкую кощунственную ложь о нем, за свое поведение с девушкой.

Как же я ненавижу это чувство. Оно делает меня таким ничтожным, жалким, уязвимым. И сколько бы я не боролся со своей совестью, не душил, не умасливал, ее голос нет-нет да и прорвется в самый неподходящий момент.

– Парень, с тобой все нормально? – рядом моет руки какой-то сердобольный чувак.