Текст книги "Нарушая правила (СИ)"
Автор книги: Юлия Устинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
– Ты меня пугаешь. О чем ты думаешь?
– Ни о чем, – сжав губы, Тим дергает плечом. – Давай есть.
Ужин еще не остыл, и, торопясь замять тему, я накрываю на стол, а вино, принесенное Фрицем, демонстративно выливаю в раковину. У меня совсем пропал аппетит, но я заставляю себя поесть, хотя бы для вида.
Тим молча опустошает свою тарелку, благодарит меня за ужин и говорит, что хочет принять душ.
Пока он моется, я убираю со стола, а затем проверяю телефон.
От Петровой пришло сообщение.
АНЯ: Привет. Спишь?
Я: Нет ещё.
АНЯ: Ну что ты решила?
Я: Извини, я не поеду к тебе. Давай лучше на выходных в кино сходим?
АНЯ: Ясно… Я так и думала, что ты сольешься.
Я: Ань, я не отказываюсь общаться. Не обижайся…
АНЯ: Да пошла ты…
Последнее сообщение Ани встречаю истерическим смехом.
Нет, ну правда? Чего они все?
Хамят, оскорбляют, обижаются… И главное совершенно непонятно – я-то в чем им виновата?
Странно, но мне даже не обидно. Внутри так пусто, не легко и спокойно, а именно пусто. Словно кто-то там навел порядок и избавился от громоздких и бесполезных вещей, которые не доставляли мне особой радости, а только зря место занимали.
И я решаю укрепить в себе это ощущение.
Стиснув зубы, открываю список контактов и удаляю номера Петровой и Фрица, а также блокирую их в соцсетях. Пусть думают, что хотят. Я больше не собираюсь общаться с лицемерами и не позволю втянуть себя в токсичные отношения, как бы жестоко это не прозвучало.
Единственные люди, мнение которых имеет для меня значение – это Тим и моя семья. И мне этого достаточно.
Следующие пару часов мы проводим перед теликом. Я готовлюсь к контрольной по английскому, а Чемезов смотрит новый выпуск на Ютубе, где он подписан на канал одной семьи, которая путешествует на яхте по морям и океанам. За все это время мы едва обмениваемся парой слов. Тим, как будто бы, не отошел после нашего разговора, и когда мы ложимся спать, я осторожно интересуюсь у него:
– Ты все еще сердишься, да?
Тим поудобнее устраивается на подушке и разворачивается ко мне лицом.
– С чего ты взяла? – апатично спрашивает он.
Я изучаю его лицо. Он выглядит очень хмурым и серьезным.
– Не знаю. Мы, вроде бы, поговорили… Но у меня такое ощущение, что ты злишься.
– Я не сержусь, Дин. Во всяком случае, не на тебя, – устало вздыхает Тим. – Хватит забивать себе голову всякой чепухой.
– Значит у нас все хорошо? – уточняю я.
– Конечно, – протянув руку, он обнимает меня.
Я прижимаюсь лицом к его коже и щекой ощущаю гулкое сердцебиение, будто в груди парня стучит отбойный молоток.
– У тебя так сердце сильно колотится.
– Обычное дело, когда ты рядом, – полушепотом произносит Тим.
Он целует меня лоб, и я немного расслабляюсь.
– Как с Марком съездил?
– Нормально. Давай спать, сладкая, я что-то задолбался сегодня, – устало бормочет Чемезов.
После чего он находит мои губы и мягко целует.
Тим засыпает почти сразу. Его дыхание, пульс успокаиваются, а тело расслабляется. Я тихонько лежу рядом, боясь пошевелиться и разбудить его.
Сон никак не идет. Внутри снова зарождается чувство необъяснимой тревоги. И прямо в эту минуту я совершенно отчетливо осознаю, насколько бы мне было одиноко, не будь рядом Тима. И дело не в разборках с Фрицем или манипуляциях Ани, нет, я даже думать об этом не хочу. Речь о том, что я чувствую к этому парню…
Как же я раньше жила без него?
Глава 24. Тим
– Ты точно не обижаешься? – я держу Дину за руку.
Мы стоим в рекреации возле аудитории, где у нее вот-вот начнется первая пара.
– Нет конечно. Я ведь сказала.
Я смотрю ей в глаза и медленно киваю.
Прошлым вечером мы оба пережили очень неприятные моменты.
Казалось, я такой деятельный, все контролирую, но на самом деле стало только хуже. Отчим запретил Марку общаться со мной, и теперь я даже дозвониться до него не могу.
Я не сумел защитить свою девушку. А еще, как последний лошара, усомнился в ней. Это длилось недолго, но какие-то мгновения я действительно думал, что между ней и Фрицем может что-то быть… Конечно это бред… Дина не из тех девушек, которые работают на два фронта.
– Ладно. Учись хорошо, – я сжимаю в ладони мягкий свитер Арсеньевой и тяну ее к себе.
– Ты тоже.
Привстав на цыпочки, Дина чмокает меня в щеку.
Краем глаза я улавливаю, что за нами наблюдают.
Развернувшись, замечаю проходящего мимо Брагина – горе-ухажера моей девочки.
– Чего уставился? – дергаю подбородком. Парень пронзает меня неприязненным взглядом и заходит в аудиторию. – Он больше не достает тебя? – спрашиваю Дину.
– Нет. Наоборот. Делает вид, что меня не существует.
– Я умею быть убедительным, не правда ли?
– Чемезов, ты ужасный хвастун, – девушка пытается меня пожурить, а сама при этом смотрит с такой нежностью, как будто я самый главный человек в ее жизни.
– От которого ты без ума, – продолжаю за нее. Потом дарю ей быстрый поцелуй, провожу рукой по талии и нехотя отпускаю. – Ну все, давай беги.
Первой парой у меня физра. Естественно я на нее опаздываю, так как спортивный корпус находится на противоположной стороне улицы. Препод возмущается, но я не обращаю на него внимания, сканируя взглядом парней из группы.
Фрица среди них нет.
Уже в конце занятия, сдав стометровку, я подхожу к девчонкам, оккупировавшим турник, как курицы насест.
Женская болтовня тут же смолкает. Увидев меня, некоторые начинают прихорашиваться, расчесывать пальцами волосы, кое-кто даже лифчик поправляет.
Они такие смешные.
Выделив взглядом старосту – Вику Чумакову, я отзываю ее в сторону.
– Слушай, Вик, а ты не знаешь, где Влад?
Если не как очередная подружка Фрица, то как староста группы она должна быть осведомлена о причине его отсутствия.
– Влада сегодня не будет. Написал, что заболел, – сообщает девушка.
– Бедняга… А ты, случайно, не в курсе, где он живет?
– Случайно, нет, – усмехается Вика. – Но я хорошо знаю его одноклассницу. Могу узнать у нее. Только зачем тебе? – игриво постукивая ногтями по столбу турника.
– Ну как зачем? Сама же говоришь – болеет человек. Хочу навестить приятеля.
– Вы же, вроде бы, не общаетесь? – на ее лице отражается недоверие.
– С чего ты взяла?
Склонив голову набок, провожу взглядом вдоль ее тела, сосредотачиваясь на прозрачных вставках на леггинсах, сквозь которые видно кожу бедер.
– Ну ладно, – лицо девушки заливает румянец. – Напишу ей, если что, скину адрес.
Напоследок я улыбаюсь ей той улыбкой, от которой, обычно, млеют девчонки.
– Спасибо тебе, Вик. Ты меня очень выручишь.
– Да не за что, – улыбается в ответ.
А я ловлю себя на мысли, что, если бы я захотел, то уже этим вечером Чумакова бы грела мою постель своим аппетитным тельцем. Только я не хочу. Больше того… Даже представить сложно, чтобы теперь кто-либо ночевал в моей постели, кроме Арсеньевой. Это же какое-то кощунство, вы не находите?
Я было открываю рот, чтобы посоветовать Вике держаться от Фрица подальше, но, передумав, молча отхожу.
Во-первых, дела Фрица меня не касаются. А, во-вторых, это бы выглядело слишком мелочно с моей стороны – очернять парня перед его девушкой после того, как он пытался замарать меня в глазах моей.
Нет. Я должен разобраться с ним лично. Мне необходимо видеть рожу этой крысы, когда я спрошу его, зачем он портит мои отношения.
Прогуляв последнюю пару, я въезжаю во двор, где живет Немцев. С парковкой тут полный трындец, поэтому приходится дать круг, выехав на проспект, и бросить тачку в кармане перед сетевым супермаркетом.
К сожалению, Чумакова смогла сообщать мне адрес частично. Номер квартиры ее знакомая вспомнить не могла. Однако я все равно поехал – бездействие хуже смерти!
Прежде я никогда не тусовался в районе, где живет Фриц несмотря на то, что его дом располагается практически в центре города. И первое, что бросается в глаза – высоченные тополя и облезлые зеленые фасады пятиэтажек.
Увидев ползущую к крайнему подъезду бабульку с двумя тяжелыми сумками, я принимаю это за добрый знак.
– Здравствуйте, давайте помогу? – с лучезарной улыбкой предлагаю ей.
– Спасибо, внучек, – задыхаясь, отвечает старушка. – Я уже дошла. Посижу немного, – она ставит сумки на лавку и, вздыхая и охая, садится сама.
– А вы не подскажете, в каком подъезде Влад Немцев живет?
– А тебе зачем? – меня буравят два бесцветных глаза, окруженные паутиной морщин.
– Да мы учимся вместе. Заболел он. Я ему хотел конспекты принести, – изображаю заботливость. – Он адрес скинул, а телефон у меня разрядился.
– Вон что, – понимающе кивает бабуля, явно расслабившись. – Так Владик в соседнем подъезде живет. На втором этаже, крайняя квартира. Вон балкон видишь? – показывает пальцем. – Славный мальчик. Я его ещё вот таким помню, а теперь – студент… – довольно добавляет. – И Валерку его отца знаю хорошо. Он с моим Сережей учился вместе… Только спивается Валерка… Как ногу ему отрезали, так и все пошло́ наперекосяк… А раньше он поезда водил, всю страну объездил. Жалко… Умный парень был…
– Ага, ясно… Спасибо, бабуль, – тороплюсь от нее отделаться.
Возле подъезда мне тоже фартит – какой-то пацан с рюкзаком идет домой из школы.
Поднявшись на второй этаж, я нажимаю на кнопку звонка, и спустя полминуты дверь приоткрывается на ширину цепочки.
– Ты что тут делаешь? – спрашивает Фриц, явно удивленный моим визитом.
– А ты как думаешь, кретин? Хотел дома отсидеться, да?
– Тише… Не здесь, – шепчет он.
– Тогда выходи. И не вздумай закрыться. Я тебя все равно достану, урод! – угрожаю ему.
– Владик, кто там пришел?! – из глубины жилища доносится мелодичный женский голос.
– Мам, это ко мне! – отвернувшись, отвечает Фриц.
– Кто? Не слышу?! – голос приближается.
Фриц хлопает дверью прямо перед моим носом.
Я слышу какую-то возню, короткую перепалку и звяканье цепочки. Наконец дверь снова открывается, на этот раз шире. В узком коридоре загорается свет.
– Здравствуйте, – приветствую стоящую рядом с Фрицем тетку – невысокую и полную.
Выглядит она по-домашнему – в зеленом халате и тапочках.
Фриц тоже одет просто. На нем растянутая черная футболка и затрапезные спортивные штаны – явно не "Суприм", от которого он писается. А вид, как у затравленного зверька.
– Здравствуйте. Проходите, – добродушно произносит мать Немцева.
– Мам, иди уже, а! – огрызается Фриц, пытаясь избавиться от матери.
– Да что ты человека в пороге держишь?! Вы проходите-проходите, – женщина не обращает внимания на ярость в глазах сына. – Меня Ольгой Юрьевной зовут…
– Тимофей, – говорю я, наслаждаясь тупым выражением отчаяния на лице ее сына.
– Как же! – восклицает тетка. – Наслышана! Владик, так что ж ты друга не приглашаешь?
– Он торопится, – мрачно бросает Фриц.
– Вовсе нет. Я тебя навестить пришел. Лекции тебе принес, как договаривались, – говорю елейным тоном.
– Ну вот. Тем более. Проходи, Тимофей. Я тебя чаем напою. Владик очень много про тебя рассказывал, – сообщает женщина.
– Да неужели? – отзываюсь я, перешагивая порог.
И даже улыбаюсь, заметив панику в глазах Фрица.
– Мам! – рявкает Фриц, отступая назад.
– Не мамкай! – возмущается его мать. – Гость в дом, а бог в доме. Вот сюда можно одежду повесить, а вот тапочки.
Я раздеваюсь, снимаю обувь, осторожно отпихивая в сторону предложенные тапочки, и направляюсь за Ольгой Юрьевной, осматривая пространство.
Квартира очень маленькая и, наверное, может полностью поместиться в моей гостиной. Насколько я понял, комнат тут всего две. Мебель простая и самая необходимая – какой-то шкаф, диван с парой кресел. На спинке одного из них сидит большой рыжий кот и подозрительно таращит на меня свои огромные глаза. В целом в квартире Немцева очень скромно, но чисто и даже довольно уютно.
Затем мать Фрица буквально запихивает меня на кухню. Здесь свободного места еще меньше. Сидя на стуле, можно с легкостью дотянуться до любого предмета.
– Очень хорошо, что ты зашёл. Тебе чай с молоком?
– Без.
У меня язык не поворачивается сказать, что чай я вообще не пью. Эта тетка такая приветливая.
Фриц стоит в пороге. Явно нервничая, он потирает шею. Затурканный вид этого дурня говорит, что он совершенно не знает, чего от меня ожидать.
– Вот пирожки, варенье наше яблочное, – его мать торопится обслужить меня. – А это инжир, – ставит керамическую миску с какой-то темно-коричневой хренью в сиропе. – Соседи в Узбекистан ездили, гостинцы привезли, – она продолжает суетиться, ловко перемещаясь по своей крошечной кухне.
– Мам, хорош, – стыдливо морщится Немцев. – Он такое не ест.
– Отчего же? – со скучающим видом интересуюсь у него. Фриц молчит, явно ощущая себя не в своей тарелке. Издеваясь над ним, я медленно отпиваю горячий чай из кружки с надписью “С днем железнодорожника”, а затем беру ложку и тянусь к странным темным ягодам. Или это фрукт? – Инжир… говорите? – закидываю в рот одну штуку и медленно пережевываю. Это что-то очень сладкое и терпкое одновременно. – Прикольно.
Не выдержав моего представления, Фриц разворачивается и уходит в комнату.
– Ты куда? – кричит его мать. Фриц так и не откликается. – Вот так всегда. Совсем меня слушать перестал, как Антошки не стало, – вздыхает женщина, теребя в руке полотенце.
– Кого? – я ставлю кружку на стол.
– Антон. Наш старший сын. Недавно год ему справили. Памятник хороший поставили… – вздыхает Ольга Юрьевна.
– Я не знал… – слова женщины застали меня врасплох.
– Владик не рассказывал?
Я качаю головой.
– Нет.
Мать Фрица разворачивается к холодильнику, где на магнитах висят выцветшие фотографии. На одних я узнаю Фрица, только более мелкого, с дурацкой прической, на других – он в компании парня, похожего на него. Есть и семейные снимки, но свежих среди них нет.
Ольга Юрьевна поправляет одну из фоток, с которой улыбается паренек с ленточкой выпускника.
– На машине наш Антон разбился, – сообщает женщина, поглаживая снимок. – С компанией они тем летом чье-то день рождения отмечали на природе. Ну и спиртное у них закончилось, решили до ближайшего магазина съездить. Свою-то машину он оставил, а с другом поехал. Оба выпившие. На том, представляешь, почти ни царапинки, а Антошка мой… Пришлось в закрытом гробу хоронить. Владик правда не рассказывал? – в ее голосе читается обида на младшего сына.
Я качаю головой, пытаясь не обращать внимания на то, как от ее слов сжался желудок.
– Нет…
– Он с тех пор переменился… – шепчет Ольга Юрьевна, с опаской поглядывая в сторону коридора. – Раньше такой открытый мальчик был, а сейчас себе на уме ходит. Но про тебя он рассказывал. Что друг у него появился. Говорил, ты в Испанию летом ездил, да?
– Да, – я киваю, чувствуя себя странно.
– И в тренажерку вы вместе ходите? – спрашивает женщина.
– Было дело.
– Еще он машину твою показывал на телефоне.
– Да что вы говорите.
Я удивленно моргаю. По ходу, эта тетка не врубается, что поведения ее сына, мягко говоря, своеобразное.
– Владюша с детства по машинам с ума сходит, – продолжает Ольга Юрьевна на полном серьезе. – Как восемнадцать исполнилось, быстрее права получил. Теперь нервы мне мотает. Он же на Антошкиной ездит. Мы хотели продать ее сначала, а потом жалко стало… Все-таки память… Да лучше б уж продали. А то я как на иголках каждый день… Доехал – не доехал… Хорошо, что он на бюджет поступил, не знаю, как бы мы тянули…
– На бюджет? А мне он говорил, что на контракте учится, – припоминаю я.
– Кто? Владик? Нет. Он сам поступил. Мои мальчики оба хорошо учились, я проблем не знала. Антошка тоже сам прошел. И работу потом себе нашел приличную. Машину-то он на что, по-твоему, купил? От нас-то никакой помощи, – удрученно произносит Ольга Юрьевна.
– Мам, да хватит! Зачем ты ему все выкладываешь?! Ему же похрен! – в кухню влетает Фриц, уже одетый в более привычные шмотки – худи с принтом “Off-White” и черные брюки.
Виснет неприятная тишина. И в это мгновение меня охватывает гадливое чувство, но не из-за Фрица. Противно от самого себя за то, что влез без приглашения и вынудил несчастную женщину рассказать о своем горе, за то, что презираю ее сына, за то, что пользуюсь ее гостеприимством, а сам явился сюда с одной единственной целью – настучать Фрицу по кумполу и отвадить делать мне подлянки.
– Ладно… Спасибо за чай. Пойду я, – говорю извиняющимся тоном, обращаясь к Ольге Юрьевне.
– Как? Уже? – немного расстроенно бормочет она.
– Проводишь меня, дружище? – перевожу взгляд на Фрица.
Тот впивается в меня взглядом, в котором я замечаю смесь надежды и сомнения.
В узком коридоре мы обуваемся, я надеваю пальто и только тянусь к двери, как она сама открывается.
– Здоров, пацаны! – нас приветствует бомжеватого вида мужик – на костылях, небритый, в замофанных шмотках и с диким перегаром.
– Валера, опять! – сердится мать Фрица. – Ты мне что вчера обещал?!
И тут до меня доходит – стоящий перед нами синичелло – это Фриц-старший. Отец Немцева. Я стараюсь не смотреть на его левую культю, скрытую под штаниной.
– Не зуди, Ольк, – устало морщится мужик, опираясь плечом о косяк. – Валера, – протягивает мне руку.
– Тимофей, – пожимаю его вялую ладонь.
– Уйди с порога! Дай мальчикам выйти! – Ольга Юрьевна тянется к мужу, хватает за рукав и втаскивает в коридор. Теперь тут вообще не повернуться.
– Ольк, дай сто рублей, – попрошайничает мужик. – Меня там ребята ждут. Или это… – оглядывается. – Пацаны, может, сообразим? За знакомство?
Меня чуть с ног не сшибает от его адского выхлопа.
– Бать, да хорош! Вы что все, издеваетесь?! – рявкает Фриц, протискиваясь между мной и отцовским костылем.
Пошатнувшись, тот заваливается на жену.
– Да зайди ты уже, господи ты боже мой! – тянет его Ольга Юрьевна. – Когда же ты напьешься уже?!
Я выхожу вслед за Фрицем. За нами захлопывается дверь.
Не оглядываясь, Немцев поднимается выше и останавливается на площадке. Обшарпанные стены подъезда вызывают удручающее чувство.
– Давай бей. Если можно, не по морде. Мать потом заколебет с расспросами, – уже безо всякой надежды произносит Фриц.
Я раздраженно закатываю глаза.
– Да не нужен ты мне.
– Что так вдруг? Брезгуешь? Или жалко стало? – Фриц недоверчиво прищуривается.
– В мои планы не входило тебя жалеть. Но мать твою жалко.
– Да что ты говоришь? – огрызается Фриц.
– Рот закрой. Я не закончил, – перебиваю его. – Короче, слушай сюда… – шагаю ближе к нему. – Я не буду тебя спрашивать, зачем ты пытался поссорить меня с Диной, но если ты ещё раз к ней полезешь, я обещаю, все в универе узнают, в каком клоповнике ты живешь, и что батя твой алкаш подзаборный. Я раскусил твой лохотрон, – выдавливаю из себя ядовитую ухмылку. – Ты понял?
– Да.
– Что ты мямлишь, как телка? Нормально говори.
– Да. Такого больше не будет, – бесцветным тоном повторяет Фриц.
Да и сам он стоит какой-то бесцветный – бледный и поникший, раздавленный тем, что теперь мне все о нем известно.
И ведь ему невдомек, что мне похрен на то, где он живет, носит ли он бренды, кто его предки, сколько они зарабатывают. Он сам решил для себя, что подобная фигня имеет значение.
Ну как можно злиться на такого дебила?
Или, может быть, мне все же следовало ему двинуть?
Вчера Фриц обидел мою девушку. Он даже руки распустил. И последние двенадцать часов я мечтал, как оторву их. А сам в итоге сходил к этому чуваку в гости на чаепитие…
Но увидев, как он живет, я кое-что понял.
Все то время, что мы были знакомы, Фриц отчаянно пытался жить другой, чужой жизнью, разъезжая на тачке своего брата и щеголяя в дорогом шмоте, который Немцеву просто не по карману. Думаю, все его тряпки – не оригинальны и куплены где-то в фейковых магазинах.
Вся эта показуха, тусовки, пьянки, девки на одну ночь – он просто пускал пыль в глаза. Не знаю, возможно, Фриц задолбался быть собой, и это был его способ уйти от реальности. Во всяком случае, мне хорошо известно, как мой прежний образ жизни притуплял чувства. Я был словно под анестезией. Лучше не становится, но, вроде бы, кажется, что все не так отстойно.
Думаю, Фрицу и правда несладко живется, и ему бы точно не помешал друг, только я – пас, ребята.
Ведь он всерьез опасается, что я способен на то, чем угрожал ему две минуты назад – испортить его гребаную репутацию. Фриц испугался, как маленькая девочка, того, что я начну болтать о его уровне жизни…
Да мне не то, что дружить, мне даже разговаривать с ним после такого противно.
Глава 25. Дина
Ночь показалась мне бесконечной, черной и зловещей. В какой-то момент я уже решила, что рассвет никогда не наступит, но вопреки моим ожиданиям лучи ноябрьского солнца просачиваются сквозь жалюзи.
Я в универе. Анна Андреевна, наш преподаватель, читает лекцию о культуре речи, а я сижу с отсутствующим видом.
Не понимаю, что делаю здесь. Как я вообще тут оказалась? Зачем?
Все в тумане.
Не помню, как собралась, как дошла до остановки, как доехала до универа. Состояние, словно меня на другую планету выбросили, а люди вокруг – инопланетяне. Они о чем-то говорят, записывают в тетради какие-то слова.
Я же будто забыла все слова, разучилась говорить и думать о простых и нормальных вещах.
Я разучилась дышать, потому что Тим исчез.
И это все, что занимает мои мысли и рвет мне душу последние сутки.
Мы не виделись с тех пор, как он проводил меня на пары вчера утром. Телефон Чемезова выключен. Он словно сквозь землю провалился.
И я убеждена, что-то случилось. Я это чувствую… Иначе он бы давно дал о себе знать.
От очередного приступа паники меня отвлекает загоревшийся экран мобильного, который я не выпускаю из рук с прошлого дня. Он нагрелся и, кажется, даже сросся с моей рукой так, что суставы болят. Но я не обращаю внимания на дискомфорт, ведь сейчас мой телефон – сама важная вещь во Вселенной.
Разблокировав дрожащим пальцем экран, я открываю уведомление, где вижу очередное похабное сообщение.
Эти идиотские пранки начались вчера вечером…
Кто-то опубликовал мою фотографию, номер телефона и ссылку на аккаунт в сообществе, где девушки предлагают интимные услуги, и теперь мне названивают и пишут всякие извращенцы. А я не могу выключить телефон, вдруг Тим даст о себе знать. Все, что остается – блокировать разных идиотов в соцсетях и в телефоне.
Но это меня не заботит. Пусть пишут, что хотят, где хотят. Главное сейчас – услышать голос Тима, увидеть его, прижаться к нему и удостовериться, что все с ним хорошо, что его отсутствие – не более, чем чудовищное недоразумение.
Ну куда он мог деться?!
Каким-то чудом отсидев занятие, я хватаю сумку и несусь на третий этаж, где у группы Тима была первая пара, а затем стою посреди коридора и, как полоумная, верчу головой, всматриваясь в лица проходящих мимо людей.
Его здесь нет…
И быть не могло.
Не знаю, на что я надеялась.
Разве стал бы Тим так меня мучить, пропав со всех радаров на двадцать четыре часа, а потом спокойно заявиться на пары?
Заметив в толпе студентов девушку, которую прежде иногда видела в компании Тима и Фрица, торможу ее.
В памяти вдруг всплывает имя. Вика…
– П-п-привет, – обращаюсь к ней, не узнавая собственный голос, такой он упавший и безжизненный. – Ты же Вика, да? С Тимом в одной группе учишься? Его на парах сегодня не было? – засыпаю ее вопросами.
– Нет, не было, – округлив глаза, девушка качает головой.
Я пытаюсь кивнуть, но тело будто окаменело.
– Ясно… Я так и думала.
– А что случилось? – Вика сводит брови.
– Я не знаю, где он. Не представляю, куда он мог подеваться…
– Э-э-э… – лицо девушки удивленно вытягивается, а во взгляде мелькает непонимание.
Мои слова даже мне кажутся каким-то бредом.
– А вчера он на всех парах был, ты не знаешь?
– На первой точно был, потом – не помню, – Вика задумчиво хмурится, а затем в ее глазах что-то вспыхивает. – Хотя… подожди. Мы вчера говорили, он спрашивал адрес Влада. Знаешь его?
Я вскидываю голову.
– Немцева?!
– Ага.
– А он сегодня пришел?
– Нет. Он болеет. Дома второй день.
Отвернувшись от девушки, я начинаю написывать Фрицу, предварительно разблокировав его.
Я: Привет. Ты Тима вчера видел?!
Я: Ответь! Это срочно?! Ты его видел? Вы общались?
Фриц прочитывает мои сообщения только через двадцать минут. К тому времени уже начинается вторая пара, а я успеваю намотать по коридору тысячу кругов, ругая себя за то, что стерла с симки его номер.
ВЛАД: А-то ты не в курсе.
Я: Так видел или нет?
ВЛАД: Он у меня в гостях был. Разве он тебе не рассказывал?
Я: Тим пропал. Я его со вчерашнего дня не видела.
ВЛАД: В смысле?
Я: Он дома не ночевал. Телефон не отвечает… Когда он у тебя был? Он куда-нибудь собирался? О чем вы говорили?
ВЛАД: Часа в два… Да ни о чем таком. Я без понятия, где он может быть. Серьезно.
Я выхожу из универа в осеннюю слякоть, а на уме крутится лишь одна мысль – пора или нет?
В смысле, уже пора привлекать полицию, обзванивать больницы и… морги… Или еще нет?
Да что вообще происходит, господи?!
Не чувствуя ног, я спускаюсь по ступеням и бреду к мокрой скамейке. Затем опускаюсь на край, обхватываю себя руками и съеживаюсь, разглядывая огромные снежинки, которые тают сразу же, как только падают на асфальт.
Ощущение паники внутри сменяется мучительной растерянностью. В желудке будто ногтями скребут – я ничего не ела и толком не пила со вчерашнего дня. Хочется разрыдаться, как-то выпустить из себя скопившийся комок пугающих мыслей, но слез нет. Только глаза печет после бессонной ночи.
Стараясь мыслить рационально, я в сотый раз ищу логическое оправдание тому, что Тим не выходит на связь. А потом меня осеняет – его семья!
Возможно, что-то случилось с его близкими… Что-то плохое. И он физически не в состоянии думать обо мне, а телефон разрядился.
Ужасно, но столь мрачное предположение приносит неожиданное облегчение, в душу просачивается тоненькая струйка надежды.
Встрепенувшись, я забиваю в поисковой строке имя и отчество мамы Тима и пишу рядом – “прокурор”.
И на первых же фотографиях вижу знакомую мне элегантную женщину в темно-синей прокурорской форме. Кликнув по одной из ссылок, нахожу телефон приемной и сразу же звоню. На звонок отвечает женщина, которую я прошу срочно соединить меня с Татьяной Сергеевной, говоря, что речь идет о безопасности ее сына. Похоже, я делаю это так убедительно, что спустя минуту, в трубке раздается уже другой голос – более низкий и властный.
– Слушаю вас!
Я перевожу дыхание.
– Здравствуйте. Это Дина. Дина Арсеньева. Я та девушка…
– Я знаю, кто вы, – мать Тима перебивает меня. – В чем дело? Зачем вы мне звоните?
– Ваш сын… – выдыхаю я. – Я не знаю, где он.
– В каком смысле?! – женщина все больше теряет терпение.
– В прямом! – прилив решительности делает мой голос тверже. – Со вчерашнего дня от него ничего не слышно! Он и дома не ночевал!
Виснет пауза. Я даже слышу тихий вздох в динамике своего телефона.
– Что ж, полагаю, мой сын нашел себе более интересную компанию. А на что ты надеялась? – издевательски интересуется мать Тима.
– Нет… – я трясу головой, рывком вскочив со скамьи. – Вы не понимаете! Он не мог… Какую компанию?! С ним что-то случилось! Ну вы же все можете… Сделайте что-нибудь! Найдите его! Пожалуйста! Мне страшно… – уже безнадежно прошу ее.
– Так, девочка, немедленно прекрати истерику! – сердито обрывает меня женщина. – Тимофей не всегда ночует дома… Уверена, с ним все в полном порядке.
– Да откуда вы знаете?! – ору на нее. – Он уже сутки на связь не выходил! Просто пропал! Это совсем на него не похоже!
– Отнюдь, – хладнокровно возражает мать Тима. – Скорее, это обычное явление. Ты думала, он изменится ради тебя? Как наивно, девочка… Если бы ты только знала, откуда мне приходилось его вытаскивать, – добавляет полушепотом.
– Да что вы за мать такая, господи?! – рычу я на нее.
Татьяна Сергеевна прерывает звонок.
В отчаянии я пинаю скамейку. Меня трясет от злости на эту женщину, пока вновь не пронзает леденящим чувством. И вот уже сердце опять бьется где-то в горле.
Его мать ничего не знает…
Не проходит и минуты, как в моей ладони вновь вибрирует телефон, заставляя подпрыгнуть. Я открываю сообщение с неизвестного номера.
“Красивые губки, ты свободна сегодня вечером?”
Равнодушно смахнув уведомление, щелкаю боковой клавишей, и дисплей гаснет. В отражении темного экрана я смотрю на себя и не узнаю – лицо белое, а взгляд как у сумасшедшей. Я облизываю искусанные губы.
А потом что-то происходит.
Прямо перед глазами вместо снежинок появляются черные мушки, мир вокруг начинает сужаться, пока наконец меня не затягивает в мягкий темный омут.
