Текст книги "Адаптация (СИ)"

Автор книги: Юлия Шолох

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

на ней красовалось моѐ платье. Выходит, вместо того чтобы думать, Хиромэ переодевалась,

что в еѐ случае без помощи почти подвиг. Неужели хочет сразу всего? Надеть моѐ платье и забрать моего мужчину? Отвратительный вечер!

Пороть и ещѐ раз пороть!

Я так сильно вцепилась в руку Парфена, что от неожиданности он резко вздрогнул.

Платье действительно вышло шикарным, особенно цвет, который я вначале хотела оттенить белым, но не решилась. И правильно, алые отсветы накрыли собой сцену, как будто окружая шикарную сердцевину чудного экзотического цветка. Понятно, почему в толпе раздался такой восхищенный вздох, когда появилась Хиромэ. И село оно как влитое, впрочем, узнать еѐ размер было самой простой из моих задач.

Но… неужели я просчиталась?

Хиромэ перестала вертеться, наслаждаясь вызванным у окружающих восторгом, и подошла к микрофону, у которого еѐ ждал отец.

– Добрый вечер, уважаемые гости! Я очень рада видеть вас в нашем доме. Спасибо, что пришли поддержать меня и Парфена.

Она принялась оглядываться в поисках своего жениха, в пределах досягаемости его не обнаружила и впервые еѐ улыбка слегка померкла. Парфен дѐрнулся, но нас скрывал свернутый занавес, так что прятаться смысла не было. Да и потом – чем это поможет?

Хиромэ вернулась к зрителям и развела руками, как будто пыталась обнять что-то объемное. Раздался восхищенный свист, видимо, тайные поклонники активизировались.

Ну, давайте же, свистите громче! Как я раньше не догадалась кого-нибудь подговорить специально! Ещѐ пусть бы цветами забрасывали!

Ну, конечно! Все хорошие мысли, как специально, приходят слишком поздно.

– Я знаю, дорогие мои, чего вы ждете. И я рада, что сегодня вокруг столько родственников и друзей! Я рада, что вы тут.

Намек увесистый. Видимо, отсутствие жениха на сцене просто ужасающая наглость!

Это последнее, что мне удалось подумать в попытке удержать на месте свои дрожащие конечности, нервно стучащее сердце и сбивчивое дыхание. Я как будто забыла, как надо дышать – то ли медленные глубокие вздохи, то ли частые и мелкие. В общем, получалось ни так,

ни сяк. Парфен осторожно потянул меня за руку, пока я не прижалась плечом к его плечу.

– Я хотела сказать, – Хиромэ широко улыбнулась – Что отменяю свадьбу! Я еще не готова связать свою жизнь с мужчиной, который станет отцом моих детей. Возможно, через несколько лет, познакомившись с Парфеном ближе… С его семьей, кланом и привычками…

Мы уже не слушали.

Сердце колотилось так, что в ушах гремело от притока крови. Они даже заболели. Парфен молча подхватил меня на руки и куда-то понес, надеюсь, к выходу.

Правда, по дороге повернулся так неудачно, что стукнул меня коленом по какой-то железке, отчего я чуть не взвыла, но чудом умудрилась промолчать. Не портить же момент?

К счастью, вскоре он поставил меня на ноги. Видимо, понял, что таким образом передвигаться мы сможем куда быстрей.

И еще, к счастью, планетарные катера доставки находились неподалеку от здания, поэтому к космическому кораблю кисейцев, ожидающему на орбите мы вылетели раньше, чем закончилось терпение, то есть за рекордно короткое время.

Пока мы поднимались, я сидела у Парфена на коленках и тихо с ним переговаривалась.

– В общем-то, я не удивлѐн, – нейтральным голосом заявил Парфен, хотя глаза у него всѐ

ещѐ оставались круглыми. Однако на губах то и дело появлялась улыбка. Правильно, нужно почаще вспоминать, что всѐ в прошлом, и что не придѐтся бросать дом, клан, планету, хранящую вечные деревья. Вспоминай чаще!

– Можно?

Его перчатки так давно мучили меня, так давно дразнили моѐ любопытство, что я взяла его за руку, обхватила запястье и попыталась снять ткань.

– Можно.

Перчатка легко сползла и упала куда-то на пол, и я впервые прикоснулась пальцами к его руке. На тыльной стороне ладоней у него был узор из точек и коротких линий, видимо, для кисейцев что-то обозначающий. Я потѐрла узор подушечкой большого пальца – такая шершавая кожа, так будоражит…

– А зачем вы носите перчатки всѐ время?

Он пожал плечами.

– Хотя бы для того, чтобы прикасаться к родным чистыми руками. Когда-то ношением перчаток выражали уважение к предкам, а потом оказалось, что без перчаток иногда через кожу чувствуешь их… других людей. Настроение, запахи, мысли. И это не всегда приятно.

– Ясно.

А ладонь совершенно обычная, правда, очень мягкая. Когти слегка заострѐнные.

Мне жутко понравились его руки. Такие тѐплые и крепкие.

Как и голос:

– Теперь, надеюсь, ты не будешь мне мешать строить нашу семью?

От услышанного моя челюсть внезапно опустилась вниз.

– Что? Такие неожиданные разговоры о семье меня, между прочим, пугают!

– Неожиданные? Ты издеваешься, что ли? Ты узнала о моѐм существовании после предложения руки и сердца. Отказа, кстати, я тебе никогда не прощу! Да ещѐ и прилюдного!

– Да уж, отличный способ меня уговорить, – кисло сообщила я, разумом понимая, что каждое его слово – правда, причѐм та, которой не изменить. Я бы на его месте до конца дней своих припоминала этот момент, чего уж там. Но какая всѐ-таки несправедливость – такой потрясающий козырь, и не в моих руках! Возмутительно просто!

– Это, однако, не меняет того, что я тебя люблю. Я всегда знал, что сразу…

– Узнаешь свою жену, как только увидишь.

Блестящие глаза с прищуром уставились в моѐ лицо, а потом он хмыкнул:

– Они разболтали? Хотя, чего я удивляюсь.

– Ещѐ бы, конечно, разболтали! Заливались соловьями, тебя нахваливая, хотя я и так всѐ

бы сделала, чтобы ты достался мне, а не гудронке, безо всяких уговоров.

– Если кисейца потянуло к женщине, то это надолго. Если влечению нет причин исчезать,

к примеру, в связи со смертью партнера, влечение может длиться всегда.

– Теперь я это знаю. А почему ты мне не сказал раньше?

– Я сказал. Но ты не поверила.

– Почему ты не сказал после того как мы встретились на игре и я извинилась? Я же спрашивала тебя, если ли шанс что-то восстановить?

– Ничего бы не изменилось! Хотя нет, по правде, причина была в другом. На самом деле я сам не верил… если честно. Я очень разозлился тогда на тебя.

– Я понимаю.

– Когда ты отказала, это было так неожиданно. А потом ещѐ и перестала отвечать… И я решил – нет, померещилось, совсем это не она! Не буду я уговаривать какую-то заезжую землянку выходить за меня замуж. Забуду еѐ и всех делов! Я был совершенно уверен, что не пройдет и недели, как ты выветришься из моей головы. Не хотел ничего слушать, уходил от разговора, когда Пепел намекал, что так просто влечение не проходит. Я вообще отказывался говорить на эту тему. Тогда… на игре, там случайно вышло, что они тебя нашли и в лагерь приволокли. Я не знал. Но видишь, мне повезло с братьями, они решили проверить, действительно ли я способен держаться от тебя на расстоянии.

– Да, я поняла. Мне рассказывали про «правило трѐх дней».

– Кто?

– Одна знакомая… с шоу Невест. Я ей звонила, пока ты грабил белок, хотела узнать, как мне тебя соблазнить.

Парфен фыркнул.

– Соблазнить? Вот уж не думал, что тебя заботят такие вопросы. Я бы и суток не продержался, если бы не был так на тебя зол. Но если бы не Злодей, правило сработало бы только так, даже не сомневайся.

Я сглотнула.

– И что там дальше, в лагере?

– Когда тебя привезли? Ну вот, мои братья, так как им никто не отказывал, да ещѐ в прямом эфире, по их словам сохранили «идеально холодную голову», то есть способность разумно мыслить. Они подумали, и решили, что раз ты чужачка, то просто не знаешь наших законов, даже элементарных. Что ты просто не умеешь верить. Значит, разок тебя можно и простить. Поэтому они привезли тебя в лагерь, чтобы мы с тобой познакомилась лучше. Это Пепел решил.

– Я такая дура… В смысле, была.

– Согласен.

Губы сами собой слегка надулись.

– Ты должен был с моим последним заявлением спорить! Да ты столько требований выдвинул, что я имела полное право возмутиться!

Он подозрительно спокойно улыбнулся.

– Да уж, горы требований.

– Да уж, горы!

Я бы обязательно поспорила, обязательно, и обязательно бы победила в этом споре, но в этот момент катер достиг корабля и мы, не сговариваясь, бросились к шлюзу, а потом к каюте,

в которой когда-то я жила с девчонками. Сейчас тут тоже кто-то жил, судя по вещам, брошенным на диванчике и полу, но это последнее, что меня волновало.

Парфен повернулся, блокируя дверь – и это последнее, что я помню чѐтко. А, нет, ещѐ

один момент, видимо, запомнился от неожиданности. Парфен стянул с себя футболку.

Впервые на моей памяти. На его груди виднелся такой же узор, как на руках, впрочем,

подробно я его не рассмотрела. А вот глаза изменились уже знакомым мне образом, как тогда,

в лесу, когда он подкрадывался ко мне посреди ночи. Что это? Возбуждение?

И ответ сам собой появился в голове, хотя взяться ему вроде как было неоткуда.

Внутренний зверь.

Впрочем, сейчас важнее другое.

Потом всѐ так закрутилось, что превратилось в ускоренные съемки, когда непонятно, где какое движение показывают и какая часть тела мелькает – и что, собственно, происходит в кадре.

Единственное, в чѐм не приходится сомневаться – происходило нечто крайне неприличное. Правда, слишком быстро.

И все равно, мне было так хорошо, что, пожалуй, впервые в жизни я могу заявить, что тут главное не количество, а качество.

Всѐ произошло так стремительно, что я очнулась без штанов на кровати в расстегнутой рубашке женского кисейского костюма, хвост волос сбился на бок, отдельные пряди выбились и теперь лезли в глаза и щекотали нос. А Парфен, на одной руке которого всѐ ещѐ висела футболка, которую он крепко прижимал ко мне (не специально, он прижимал руку, а футболка между нами просто затесалась) выглядел жутко ошарашенным. Зато брюки он снять успел, а носки нет.

– Как-то всѐ неожиданно, – пробормотал он сквозь тяжелое дыхание, продолжая вжимать меня всем своим телом в кровать. – Обычно я не так, ну…

– Всѐ в порядке. Быстро, конечно, но мне понравилось. Только как-то… Чего-то… Смутно…

– Ага. Как-то… Повторять будем медленно?

– Да! Медленно-о-о.

Впрочем, мгновенного повторения не хотелось. Хотелось рассмотреть его повнимательней и потрогать. Россыпь точек, образующих рисунок на коже груди, на ощупь тоже оказалась шершавой. В этом было нечто возбуждающее – гладкая кожа, перемежающаяся с участками шершавой. Наверное, пройдут столетия, прежде чем мне надоест еѐ гладить.

Он первым делом снял с моих волос резинку и запустил в пряди широкую ладонь.

– Даже не верится, что уже всѐ случилось, – сказала я, тщательно изучая рельеф его спины. Самым странным в теле кисейца, на мой взгляд, оказались полосы, такие же, как на лице,

только располагались они на ягодицах и бедрах. У кисеек, наверное, смотрятся вообще шикарно.

– Сам сомневаюсь.

– Твои глаза каждый раз будут так меняться?

Он усмехнулся.

– Конечно. Так кисейцы реагируют на свою пару. Я даже контролировать это не могу, да и не хочу, если честно. Я счастлив.

Остатки одежды, наконец, покинули наше общество и обосновались на положенном им в данном случае месте – на полу.

Вскоре, однако, в дверь застучали и кто-то потребовал свои вещи. Так и сказал:

– Парфен, ну имейте совесть! У меня же ничего, кроме костюма! Выбрось хоть домашнее!

Не могу же я ходить по кораблю в этих тесных штанах!

Парфен сжалился и, собрав разбросанные вещи (надеюсь, мои в их число случайно не попали), открыл дверь и сунул эту груду кому-то в руки. Я тем временем пряталась за ширмой,

потому что была не совсем одета и не сомневалась, что этот непрошенный гость обязательно станет заглядывать в комнату.

И правда, Парфен нахмурился и подался вперед, загораживая проход.

– Ладно, ладно, – в коридоре рассмеялись. – Не лезу. Удачного отдыха.

Ха! Можете не сомневаться.

Второй раз и правда вышло медленно и уверенно. Как только его пальцы перестали лениво ползать по моему телу и крепко сжали мои ягодицы, мне даже в глаза ему не понадобилось смотреть, чтобы понять – они снова меняются. Но я смотрела, потому что это зрелище просто завораживало. И он уверенно целовал меня, и ещѐ увереннее двигался, и почти с самого начала я даже говорить не могла, только гладить ладонями его шероховатую кожу и издавать такие странные звуки, к которым лучше не прислушиваться, чтобы не стало стыдно.

Хотя, кому я вру? Стыдно мне не было. Мне было хорошо.

Хотелось сразу всего и сразу – узнать, что нравится ему и сказать, что нравится мне, но на это еще будет время. Полно времени!

Сейчас мы просто знакомились.

А когда вымотались и глаза закрывались, в голову пришло, что пожалуй, такого покоя и умиротворения я не испытывала чуть ли не с детства. И даже воспоминания о родителях приносят не душераздирающую тоску, а просто тихую грусть. Я прижалась к его спине щекой и спросила:

– А ты можешь мне как-нибудь рассказать сказку? Какую-нибудь из ваших. Не сейчас конечно, – поправила я, потому что глупо ожидать, что тебе будет рассказывать сказки голый и запыхавшийся парень. – Когда-нибудь после.

– Не сейчас?

– Просто сейчас… Ну, я понимаю, что нам обоим не мешает отдохнуть.

– Я могу рассказать сейчас. Только короткую. Хочешь?

Ещѐ бы – это одно из моих самых необъяснимых и странноватых желаний по отношению к молодому человеку, в которого я влюблена, как кошка. Вероятно, с точки зрения психологии, семьи и отношений между полами это вообще ненормально, но мне плевать.

– Хочу, конечно! Если ты не устал.

– Слушай тогда.

Парфен обхватил за запястье мою руку, которая не могла оторваться от его груди, и заговорил, грея дыханием пальцы. Его голос звучал так же волшебно, глубоко и уверенно, как я представляла.

– Эта короткая, но яркая история. Случилось так, что посреди леса появился прекрасный цветок. Он был так восхитителен, что никто не мог отвести от него взгляда и даже солнце не могло уйти за горизонт и оставить цветок в покое, потому что не могло от него оторваться.

Шло время, час за часом, и солнце жарило цветок, высушивало его, пока тот не засох, скорчившись в безобразный комочек, и только тогда солнце смогло отвернуться и продолжить свой путь по небосклону. С тех пор, стоит солнцу ненадолго задержаться в небе, как кисейцы опасаются, что родился новый совершенный цветок. А совершенства быть не должно. У любого совершенного предмета должен быть изъян, иначе нарушается порядок вещей. У любой совершенной женщины должен быть недостаток.

– Это обо мне.

– И у любого мужчины.

Я вздохнула.

– Значит, ты исключение. У тебя их нет.

– Не буду спорить, – скромно согласился он.

Так и закончился этот день, самый нервный и самый счастливый одновременно.

По прилѐту на Грундэ всѐ пошло вполне предсказуемо. Клан кисейцев изволил меня простить, потому что проникся моими ну просто титаническими усилиями по спасению Парфена.

Причѐм, самое удивительное, увенчавшимися успехом! Хорошо ощутимый подтекст, что никто особо в меня не верил, не сильно удивлял, я и сама в себя не особо верила – просто мне было за что бороться.

Родители Парфена приняли меня довольно сдержанно, но вспоминая своих собственных родителей, на контрасте – так просто как родную дочь! По крайне мере, того злосчастного оскорбительного отказа в прямом эфире никто ни разу не вспомнил. Конечно, пройдет время и мы узнаем друг друга лучше, возможно, проникнемся уважением, есть шанс, что если не полюбим, то хотя бы будем испытывать друг к другу симпатию, но пока… пока мне не хотелось с ними особо сближаться. К счастью, Парфен и раньше жил отдельно и встречался с родственниками нечасто, так что в этом вопросе мы с ним полностью сошлись во мнениях.

Конечно, наша жизнь была неустроенной и неизвестно, что там впереди, но вначале мы решили просто отдохнуть хотя бы несколько дней. Думаю, отдых заслужил и он, и я.

Вот это был настоящий отпуск, не сравнить с прежними! Два дня одиночества и безделья,

наполненных самыми приятными в нашем положении вещами.

И вот, на второй день к вечеру совершенно неожиданно к нам заявились кисейцы и меня ждал своеобразный сюрприз – оказывается, они каждые несколько дней собираются и уходят в Одинокий лес, чтобы побегать там с предками. Сегодня только Пурпур не пришѐл, был занят, а остальные, в уже виденных мною черных костюмах стояли на улице и болтали, и при этом сразу становилось понятно, что для них это вполне обычное занятие. Собранные, сильные, сосредоточенные – просто глаз не оторвать.

Хотя новость о том, что мой любимый кисеец сейчас отправиться в лес, кишащий дикими предками и станет с ними драться, оказалась как снег на голову!

Я, когда услышала, моментально открыла рот, собираясь произнести столько всего разнообразного, что посторонним лучше не слышать, но посмотрела, как привычно, быстро и уверенно он собирается и не стала ничего говорить. Известно, что куда приятней запереть свою половину дома, чтобы всегда был при мне, это очень даже повышает чувство собственной значимости. Но ведь тогда, подозреваю, пусть не сразу, но рано или поздно он потеряет часть своего очарования, ту самую дикость, из-за которой меня к нему так сильно тянет? Вероятно,

в каком-то смысле настоящая любовь заключается как раз не в умении удержать при своей юбке, а в умении понять и отпустить, пусть даже на время.

Хм, звучит так, будто я себе домашнее животное завела.

В общем, пришлось молча смотреть, как он собирается и уходит в сопровождении своих братьев, которые, разворачиваясь к лесу передом ко мне задом, мимоходом сообщили, что, к сожалению, женщины на данном развлечении по традиции не присутствуют. Может и к сожалению, но ухмылялись они при этом так ликующе, что готова поклясться – такими обстоятельствами они очень даже довольны!

Кисейцы отсутствовали два часа, в течении которых я с удивлением выяснила, что мне,

собственно, нечем заняться. Доставка покупной еды обходилась в копейки, так что готовили тут довольно редко, так, от нечего делать. Клапс варили, конечно, но мне пока рецепт изготовления этого самого известного в Союзе напитка, обладающего мягким успокаивающим эффектом, не доверяли. Не знаю, почему, вроде для привыкания его нужно пить не меньше ведра в сутки, столько даже я… А впрочем…

Ладно, пока проехали.

Чтобы заняться, к примеру, обучением, нужно решить, а чего нового, собственно я желаю узнать? Тем более на быстрые знания нужны деньги, а на медленные – желание, которого пока не было.

Поболтать с Ястой? Она была занята и на звонок не ответила. Кстати, она оставила мне сообщение, что игру, где мы так счастливо столкнулись с Парфеном, выиграли псевдо-хомеры, что неудивительно – половина участников просто взяла да выбыла посреди состязания.

И это все тебе новости.

И получается, что без Парфена мне и заняться-то нечем в этом чудесном высокоразвитом мире.

Правда, в конце концов, я вернулась к тому, с чего начала – к идее заработать достаточную сумму денег на поездку к Земле, к родителям, и похоже, теперь сумму потребуется увеличить вдвое, если учитывать Парфена, а не учитывать его невозможно, ведь должна же я показать родным, что обо мне теперь есть кому позаботиться? Правда, оставалась надежда, что при оплате корабля количество человек на борту уже не так важно.

В общем, заняться сразу стало чем.

Но тут случилось нечто вполне предсказуемое и сложные планы из головы проворно выветрились – он вернулся домой: веселый, энергичный, с влажной кожей, окутанный запахом зелени и силы, – и всѐ остальное пришлось отложить на неопределѐнное время.

А потом Парфен заявил, что мы должны пожениться. Вот так прямо вышел однажды из душа и сказал:

– Мы должны пожениться.

Я отвлеклась от журнала с татуировками, которые приняты у кисейцев и наносятся по любому поводу (как я втайне подозреваю, с целью придать идеальной расе небольшой изъян, некоторое несовершенство), порадовалась, что сижу и переспросила:

– Что?

Нашим отношениям (начиная отсчѐт с того вечера, как Хиромэ объявила Парфену отставку) исполнилось восемь дней. По земным меркам, маловато для принятия решения о замужестве. Хотя всѐ, конечно, бывает, некоторые умудряются на следующий после знакомства день жениться.

– Ты же хочешь попасть на Землю как можно быстрее?

– Хочу!

На самом деле все шансы разбогатеть у меня уже имелись. Выяснилось, что информация о созданном мною платье просочилась далеко за пределы вечера, где блистающая Хиромэ произвела фурор не своим отказом от замужества, а именно своим необычным туалетом, который не соответствовал ни единой модной тенденции текущего сезона, однако умудрился стать лучшим среди нарядов в категории «приятная неожиданность», что внесено в анналы истории (понятия не имею, где эти анналы находятся и что из себя представляют, да и не особо хочется знать, если честно). И вот, с тех пор мне поступило уже не одно предложение создать нечто такое же прекрасное. Да и лошадка, которую я подарила Парфену и которую он умудрился оценить на нескольких аукционных пунктах, пока путешествовал по гудронским святыням, тоже, как выяснилось, немало стоила. И получается, я из сил выбивалась, корячилась в адаптории в поисках способа заработать, когда заработок лежал у меня прямо под носом. А нужно-то было всего лишь заниматься тем, что я умею делать хорошо.

Хотя я не жалею. Как можно жалеть об обстоятельствах, которые привели меня к Парфену? Или его ко мне? Да никак!

Но всѐ равно, даже при открывшихся возможностях времени на сборы достаточной для полѐта суммы уйдет немало. Во-первых, не факт, что меня ещѐ раз посетит вдохновение и я создам ещѐ одно платье-шедевр. Ведь, по сути, в жизни вдохновение на меня снизошло всегото пару раз. Во-вторых, игрушки могут быстро надоесть, думаю, в Союзе это будет скоротечным увлечением, как и у нас на Земле. Через год о них никто и не вспомнит.

Это всѐ пронеслось в голове после его вопроса. Хотела ли я на Землю прямо сейчас? Да какие могут быть сомнения?!

Парфен снисходительно улыбнулся.

– Как только мы поженимся, сразу получим от клана большую сумму на обустройство.

Конечно, кисейцы предпочитают тратить подъемные на покупку имущества или части бизнеса, чтобы содержать семью, но мы можем потратить на посещение Земли.

Я отложила журнал и принялась обдумывать услышанное.

Парфен был прав – по меркам Союза их клан был небогат. Он и сам был небогат – дом у

Одинокого леса и небольшая сумма на счетах, и всѐ. Обо всѐм имуществе он рассказал мне сразу, хотя я не спрашивала и даже старалась сделать вид, что слушаю только из вежливости и мне вовсе не любопытно! Ему, конечно, как и его братьям, с некоторых пор неплохо доплачивали за ранг воинов, достигнутый в процессе «игр с предками». И как выяснилось, с Белком они путешествуют не просто на правах братьев, а и на правах охраны, но даже с учѐтом его заработка мы будем копить на путешествие пару лет.

Кредит неплохой выход, но… Кредиты никто не любит.

– И ты готов потратить все эти деньги на нечто нематериальное?

– Ради тебя – легко.

– Другого шанса получить брачные деньги у тебя не будет, – предостерегла я. – Ты же не собираешься жениться повторно?

– Не собираюсь. И второй раз, кстати, за брак не платят.

Я еще помолчала, но не удержалась от вопроса.

– Мы же поженимся… не ради того, чтобы получить деньги, так? То есть деньги были бы очень вовремя и к месту, но… Мы поженимся и для себя тоже? Потому что нам нужна семья?

Да?

– Естественно, – невозмутимо кивнул он.

– А почему ты начал не с этого? Почему с денег?

– Не с этого? – тут он подскочил на месте, как кот, который не может от возмущения стоять на месте, гневно вытянулся по струнке и картинно удивился. – Да я с этого и начал! Отправил тебе предложение на шоу Невест, а ты…

– Ну, поехали, – пробормотала я, пряча предательски забегавшие глаза. – Это, видимо, будет длиться всю нашу жизнь!

И каждый раз я буду испытывать приступы обострѐнной совести и жалость, что такой козырь – и не в моих руках!

Он вздохнул.

– Видимо, да.

И потом мы поженились. Просто и буднично, потому что у кисейцев не принято разводить церемонии. Родители Парфена подарили мне свадебное кисейское платье и вместе с ним я впервые надела белые перчатки. А на груди и на лбу мне сделали татуировку – правда, пока временную. Кажется, она означала, что я счастлива находиться среди кисейцев. Я не против –

это правда.

Церемония была простой, зрителей много, но все стояли далеко. А мы – на краю площадки, что перед озером у главного кисейского города на планете. Потом мы вдвоѐм зашли в зал регистрации, где в банк данных внесли сообщение о совершенном браке.

И всѐ.

Несмотря на ультракороткую свадьбу, я была счастлива. И видимо, ещѐ с того далѐкого момента, когда в лагере кисейцев огляделась в поисках неизвестного мне Парфена… и узнала его.

Хотя я тогда мало что понимала.

А может, моѐ счастье началось, когда я «умирала» в Росяных землях?

Неважно. Главное, это было, и есть. Я себе даже немножко завидовала, честно говоря,

особенно когда смотрела на спящего Парфена, потому что именно в эти моменты можно было не заботиться о том, насколько дебильно-умильное у меня выражение лица.

На следующий день мы получили вожделенные деньги.

И больше полету на Землю ничто не мешало, корабль мы нашли и арендовали за считанные часы.

В общем, в путь мы отправились так быстро, что я не сразу поверила в реальность происходящего.

По дороге, однако, я попросила завернуть ещѐ в одно место – на планету адаптантов, где по моим данным всѐ еще находилась Галя. И Ксюта тоже – я видела обеих в одном из выпусков шоу Невест, они выбились на верхушку рейтинга и имели столько предложений, что на знакомство со всеми кандидатами уйдѐт, вероятно, столетие. И вовсе они замуж не спешили,

как я изначально подозревала! Иначе бы уже вышли сто раз. Просто им нравилось внимание.

Ну, или возможно, они ищут своего идеального мужчину, ведь его не так-то просто найти.

Вот ирония какая – я вовсе не собиралась искать свою половину, но уже нашла. А кто-то ищет целенаправленно – и безрезультатно.

Я, кстати, гражданство получила автоматически, в течении часа после регистрации брака в базе кисейцев.

К девчонкам на шоу Невест я отправилась одна. Вошла в здание, такое же пустынное, минула комнату, где когда-то создала свой образ, сейчас смешно вспомнить, как меня поразило это простенькое по меркам Союза развлечение. Потом дождалась, пока открылась огромная серая дверь и попала на территорию шоу. Ксюта и Галя меня ждали, и поверить своим глазам не могу – обе были в кружевных алых платьицах, которым, впрочем, далеко до своего прототипа. Да, видеть, что созданное тобой пользуется таким невероятным успехом, это не просто приятно! От этого и крышу может снести!

Очень странно, кстати, смотреть на них, будто мы виделись только вчера. В моей жизни столько всего произошло, а они всѐ это время так тут и провели, дрессируя мужчин. Им осталось всего несколько пунктов до получения гражданства, но обе решили остаться пока на шоу и посмотреть, что дальше.

Сегодня я отказалась от угощения, и мы ограничились прохладительными напитками.

– Так что тебя к нам привело? – спросила Ксюта.

– Я лечу на Землю!

Галя застыла, прямо как была – с трубочкой во рту. Довольно забавно получилось.

– Если хочешь, мы можем взять тебя с собой. Насовсем, или с возвратом.

Галя сжала трубочку зубами и задумалась.

– Сама понимаешь, – продолжила я. – Если я вся такая радостная явлюсь к твоим родным и скажу – а вы знаете, что Галка-то жива! То меня в лучшем случае просто вытолкают взашей,

а в худшем и представить боязно.

– А сколько у меня времени на решение?

– Несколько минут.

– Я не могу так быстро!

– Извини, Галя, но дольше я тоже ждать не собираюсь, я маму сто лет не видела!

Впрочем, за несколько минут она успела решить, что возвращаться домой не будет, здесь лучше, хотя бы потому, что длительность жизни увеличена в два раза, а родным запишет видеоролик, который мне нужно будет просто переслать по почте, а там пусть будет как угодно,

с меня уже спросу нет. И удалилась на несколько минут, чтобы поговорить с родными в одиночестве.

Ксюта тем временем сидела, нога на ногу и пристально смотрела на меня. Даже смутила слегка.

– Поздравляю с замужеством, – сказала она, причѐм с настоящей улыбкой. Нет, правда,

она какая-то странная блондинка – радоваться, что я удачно вышла замуж…

– Спасибо.

– И как насчѐт высшего единения и безумного блаженства?

Я задумалась. Ничего подобного не было, хотя я однажды поинтересовалась у Ясты, как это, а она только рассмеялась.

– Всѐ это сказки, – снисходительно сообщила чуть позже.

– Но Пепел говорил Парфену, а он мне, что у вас…

Я замолчала. Вот ведь, проболталась! Да уж, тайны мне не доверишь, язык за зубами я держать не умею.

– Айя, – Яста безрезультатно пыталась не улыбнуться. – Связь существует, но это не относиться к сексу.

– Правда?

Не знаю даже, разочарована я или нет.

– Правда. Это другой уровень, более возвышенный, я бы сказала. И ты узнаешь, когда это произойдет – прикосновение души к душе. Так что вынуждена разочаровать – безумных оргазмов не бывает. И хорошо – иначе можно было бы свихнуться, стать своеобразным телесным наркоманом, которые не могут остановиться и сами себя губят.

В общем-то, мне и так всего хватало, так что я не расстроилась, да и изначально спрашивала больше из любопытства, чем из надежды улучшить свою интимную жизнь. С этим и так всѐ в порядке.

Теперь, посмотрев на Ксюту, я не решилась выкладывать ей всю правду и дискредитировать расу, к которой теперь принадлежу.

– Нет, пока ничего такого не происходило, – честно ответила я.

– Я вообще подозреваю, что это враньѐ, – ответила она. – Но хотя бы в остальном он себя оправдывает?

– О, да, – губы сами собой расплылись в широченной улыбке. – Однозначно.

И на этом обсуждение особенностей кисейцев закончилось.

Вернулась Галя, и, получив от неѐ местную флешку с записью, которую по дороге надо будет ещѐ перевести в земной формат, я попрощалась с девчонками и пошла на выход. Правда, оставалось ещѐ одно дело, с которым следовало разобраться раз и навсегда.

В подсобном помещении я подсоединилась к информационный базе адаптантов и ввела свой номер, полученный по прибытии, которого в списках действующих адаптантов не оказалось. Конечно, я ведь уже гражданка.

Тогда я запросила архив. Пожалуйста, куча информации на любой вкус. Анкета, ролики,

данные об участии в играх. Хорошо хоть не в свободном доступе, а под мои личным паролем,

который всѐ ещѐ работал. Я ввела его и спросила у помощника:

– Можно вернуть заблокированное сообщение?

– Да, – сказал равнодушный голос.

– Верни. Последнее сообщение от Парфена мне на шоу Невест.

Тут же звякнул звонок, и надо мной зависла трепещущая Птичка. Выплюнула в подставленную ладонь длинный полупрозрачный кусок бумаги. Я сглотнула и раскрыла его.