Текст книги "Требуется волшебница. (Трилогия)"

Автор книги: Юлия Набокова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 70 страниц)

А распутная Маргарита, про которую рассказывали волшебницы? С чего вдруг ей становиться святошей?

«Совпадение», – отрезала я.

Это всего лишь совпадение – и ничего больше.

От запаха маков у меня опять закружилась голова.

– Ты в порядке? – озабоченно спросил Ив, глядя, как я пошатнулась в седле.

– Голова что-то разболелась, – призналась я.

– Тошнота есть? – строго уточнил он.

– Ты на что намекаешь? – возмутилась я, чувствуя, как желудок сводит предательской судорогой, а руки наливаются холодом.

– На то, что надо быстро сматываться отсюда. – Он подхватил мою лошадь под уздцы, и кони понеслись галопом.

Зря он это сделал! Как только мы проскочили поле и въехали в рощицу, я осадила лошадь и живым трупом скатилась на землю.

У меня даже не хватило времени, чтобы отбежать к кустам боярышника. Все случилось прямо у тощей осинки.

Что могло быть хуже того, чтобы так опозориться на глазах у Мужчины Моей Мечты? Оказывается, еще как могло!

Пока я корячилась у осины, Ив разыскал в сумке голубой хрустальный флакон.

– Выпей это!

– С ума сошел, – простонала я. – Я ни есть ни пить еще двое суток не смогу.

Никакого уважения к слабой больной женщине! Рыцарь буквально силой влил содержимое флакона мне в рот. Я возмущенно булькнула и проглотила. Сначала мне стало тепло, потом прошла дрожь, которая била меня, как в лихорадке. Затем отпустило желудок и прояснилось в голове. Я вдохнула глоток свежего воздуха и выдохнула:

– Что это было?

– Ограничительное зелье.

– Что? – непонимающе переспросила я. – Зелье Алена?

Оно-то тут при чем?

– Зелье действует на все виды нечисти и ограничивает проявления иной ипостаси.

– Стоп! – замотала головой я. – Какой ипостаси? Ты о чем? Я просто надышалась запахом маков – и все!

– Вот именно. Этот запах для нечисти – яд. Ты отравилась им, а зелье нейтрализовало яд, заглушив то сверхъестественное, что в тебе было. Я же спрашивал тебя, были ли у тебя в роду нечисти. Не надо было мне врать.

Врать?! Я задохнулась от такого несправедливого обвинения. Да, мою бабушку Дусю, свою ненаглядную тещу, папа регулярно кличет фурией и гарпией, а она его за глаза – тиранозавром и энергетическим вампиром. Мама, когда папа припадает к экрану телевизора в дни чемпионата мира по футболу, любовно зовет его зомби. А папа, в минуты особой нежности, называет маму русалочкой, особенно когда она распускает длинные, ниже пояса, русые косы. Их послушать – так у нас вся семейка из сказки сбежала. Но не принимать же их слова всерьез!

– Ты не знала? – догадался по моему виду Ив. – Извини, но сомнений в этом быть не может.

– И чем мне это грозит? – вздохнула я, смирившись с очередной оглушительной новостью.

Вот те на! Надо будет расспросить бабушек-дедушек на досуге, с кем они там в деревнях грешили по молодости лет.

– Да ничем, родство очень дальнее, не ближе четвертого колена, иначе тебя бы никакое зелье не спасло. Только от маковых полей стоит гулять подальше. У Селены, кстати, та же история. Поэтому она в замке Красных маков никогда не была. Имя ее у всех на слуху, а в лицо ее ни Делия, ни дочка не знали.

Надо же, какое совпадение! Мало того, что мы похожи, как две капли воды, так у нас еще и одна беда – неразборчивые в связях предки. Просто любопытство разбирает – так хочется познакомиться с этой Селеной. Одно только пугает – как бы встреча с моей таинственной близняшкой не завершилась для одной из нас (и я даже знаю, для кого именно) весьма плачевно. А тогда – прощай, Москва, гуд-бай, чизкейки, оревуар, светлое будущее.

* * *

В Красные Кроты я въезжала, как осужденный на казнь. Как я ни уговаривала Ива объехать село стороной, он оказался непоколебим.

Во-первых, это мой святой долг, безапелляционно заявил он.

Во-вторых, через Вурдалачью пустошь он и днем не поедет, не то что на ночь глядя. («Один бы я еще отбился, – нахально заявил он. – Но с такой обузой, как ты, – гиблое это дело»).

А в-третьих, пора о ночлеге подумать, да и подкрепиться хочется.

Вот насчет «подкрепиться» я и опасалась. Нет, от отравления как раз не осталось и следа, и я была бы не прочь плотно отобедать. Меня тревожило другое. Готова поспорить, ушлый староста уже успел наведаться к казначею и потребовать причитающуюся ему компенсацию... И по мне уж лучше прогуляться по пристанищу вурдалаков, нежели попасться на глаза разъяренному скупому рыцарю.

Ну вот! Что я и говорила! Не успел слух о нашем прибытии разнестись по селу, как староста уже скатился с крыльца своей хаты и понесся к нам, обгоняя остальных прыткостью бегуна.

Мысленно вжав голову в плечи, я напустила на себя самый надменный и холодный вид. Уж не для того он так мчится, чтобы сметанки свежей предложить. Хотя от сметанки я бы не отказалась. Поди, уже и костер приготовил ведьмы-мошенницы.

– Мадам волшебница! – заголосил он. – Милости прошу! Прошу ко мне! Давно ждем! – И, перехватив мой недоуменный взгляд, вцепился в поводья и потащил мою кобылу за собой.

К чести последней, та упиралась, как могла. Но староста оказался проворнее – сунул ей промеж зубов кусочек сахару, и моя лошадка послушно пошла следом, как мышь за сыром.

– Будем рады! Поди, проголодались за трудами за праведными! Марушка как раз пирогов напекла! – соловьем заливался староста. – Дайте ручку, вот так! Проходите, проходите в дом!

Отвергнув помощь, я обреченно скатилась вниз и поплелась в знакомую избу.

К моему удивлению, Маруша при виде меня просияла, прямо как бедный студент, выигравший в лотерею три повышенные стипендии, и засуетилась у печи, лопоча что-то о том, что пироги скоро поспеют. А пока сам староста наведался в погреба и щедро заставил стол чугунками и мисками.

– Хозяйка, – осторожно поинтересовалась я, когда он умчался за новой порцией угощения. – А что, муж компенсацию получил?

– Пока нет, – расплылась в улыбке та. – Решил накопить расписок, чтобы новую избу хватило справить, а потом сразу все и забрать.

Я радостно завертела ложкой в кринке сметаны. Что ж, поджаривание на угольках сегодня отменяется. Это нужно отметить!

– И много накопили? – невинно поинтересовался Ив.

– Половину только, – поджала губы Марушка. – Так ведь не ходют к нам ни ведуны, ни рыцари – все через пустошь шастают, а потом хвастаются, кто больше упырей одолел. Это мне сестрица из Липок поведала. У них завсегда постояльцев полно, а нам не везет. Как хорошо, что вы пожаловали!

Она едва не прослезилась. «Благодетельница ты наша» – читалось на ее изможденном лице.

Нехорошо обижать больных на голову людей, но отказаться от щедрого угощения было выше моих сил. Тем более что после поимки Белоснежки, приема в Мухоморах, визита в Красные маки и полуторачасовой тряски на крупе лошади этих самых сил почти не осталось.

– И много у вас воинов с ведунами было после нас? – поинтересовалась я.

– Так никого и не было! – воскликнула Марушка и тут же осеклась, сообразив, что сболтнула лишнего.

Половина новой избы – за скромный ужин на двоих? Я с жадностью вонзила зубы в горячий пирог. Аппетиты старосты превзошли все мои ожидания. Что ж, можно сказать, своим приездом мы и впрямь облагодетельствовали этот гостеприимный дом, хозяева которого рассчитывают поиметь с казны недостающую половину на строительство нового. Блажен, кто верует! Надо будет сказать, чтобы и с собой пирогов завернули.

– А что, хозяйка, – вспомнила я, – ничего странного в селе не происходило? Может, кто всю жизнь трезвенником был, а тут запил внезапно? Или девица в один момент всю свою прелесть растеряла?

– Было дело, – встрепенулась Марушка. – Галла с соседнего двора всю ночь на сеновале гудела. Только где ж ей чего терять, когда давно уж все потеряно? А мужики наши – как выпьют, так и начинают трезвонить. А пьют они без перерыву. Мне вот только с моим Лютием повезло.

Да уж. Повезло так повезло!

– Может, характер у кого испортился? – допытывалась я. – Или изменился кто так, что не узнать?

– Вилонка, дочь ткачихи, брюхатая ходит, – живо отозвалась она. – Вот разнесло так разнесло – не узнать просто!

– А характер? – теряя терпение, подсказала я.

– Да вроде не припомню, – растерялась баба. – Вот только пастух наш в последнее время песни слагать перестал. Раньше все только и трындел на дуде своей, девки к нему так и липли. А сейчас дунет – так и коровы от него шарахаются.

Уже что-то.

– И где он, ваш пастух?

– Да на кой он вам, госпожа, сдался, голодранец?

– Работа у меня такая, – пояснила я. – Узнаю, не надо ли чего.

– Надо-надо! – закивала Марушка китайским болванчиком и быстро перечислила. – От головы, от живота, от боли в спине, от простуды, от дурного глаза, для достатка в доме и, – смущенно добавила она, – от разлучницы.

Неужели она и впрямь думает, что на Лютия может польститься кто-то еще? Судя по молитвенно сложенным на груди рукам, не только думает, но и страшно боится.

– Разберемся, – заверила ее я, выгребая из мешка залежи склянок и амулетов.

Удовлетворив по мере возможности часть потребностей старостиной супруги, я решила ретироваться за ворота и разыскать пастушка. Не тут-то было!

На улице меня уже встречала толпа загорелых лиц, явившихся по мою душу. Поскольку отдельной избы выделить никто не догадался, то пришлось мне самой не меньше часа слоняться по всей деревне, вручая полезные зелья и делая вид, что заговариваю коров на плодовитость, а крыши – на непрохудимость.

Когда я выбралась за ворота, день уже близился к закату, солнце висело над кромкой леса, собираясь устроиться на ночлег в еловых ветках, а коровы, уставшие за весь день, мычали где-то вдалеке.

Туда-то я и зашагала. Можно, конечно, было бы дождаться вечера и поговорить с пастушком в деревне, но я надеялась, что мне удастся услышать его игру вдали от посторонних ушей и составить о нем свое собственное мнение. Что-что, а слова Маруши мне доверия не внушали.

Пастуха я нашла по тихому дребезжанию дудочки, доносившемуся из-за широких спин коров. Назвать это игрой было весьма сложно.

Нечто подобное я извлекала из игрушечной дуды, будучи четырех лет от роду. Когда гости засиживались и никакие уловки уже не действовали, мама прибегала к верному способу – с умилением объявляла, что у дочурки открылись невероятные музыкальные таланты, и предлагала послушать мое выступление. Под одобрительным взором родительницы я притаскивала орудие звуковых пыток на кухню и начинала трындеть во всю мощь своих недоразвитых легких. Мало кто из гостей выдерживал больше пяти минут. Глядя на то, как мама искренне восторгается гениальностью дочурки, посетители предпочитали делать ноги из этого дурдома. Поэтому поверить в то, что автор этой бездарной какофонии некогда сочинял прекрасные мелодии, было весьма сложно.

Обойдя стадо стороной, я увидела светловолосую макушку, торчащую из травы. Но, услышав звук шагов, смотритель буренок быстро убрал музыкальный инструмент в холщовую суму и попытался скрыть смущение за равнодушной миной. Но даже она не была способна испортить его прекрасные черты.

Пастушок выглядел ангелом, сошедшим с небес. Только где вы видели загорелого ангела? На смуглой коже глаза выглядели совсем синими, а губы, полные и красиво очерченные, так и притягивали к себе взор, рождая самые нескромные мысли. В мягкие, выгоревшие на солнце кудряшки, спускавшиеся до ушей, так и хотелось запустить руку. Такому юноше следует носить модные потертые джинсы, майку с хулиганской надписью и гордое звание секс-символа.

Отправьте его в XXI век, вручите микрофон и просто выведите на сцену – он даже может рот не открывать, все девчонки и так его будут.

– Привет! – поздоровалась я.

– Привет, – улыбнулся ангел, поднимаясь с примятой травы. – У тебя кто – бык или корова?

– А что, большая разница? – не удержалась я.

– Быки дороже, – пояснил он.

– Что за дискриминация? – возмутилась я. – Корова дает молоко и телят, а бык в основном бездействует – и нате, он еще и дороже!

– Быки агрессивнее, за ними глаз да глаз нужен, – со смешком пояснил он. – Так кто у тебя?

– У меня кобыла, – призналась я. – Но ее пасти не надо.

– Тогда что ты здесь делаешь?

– Мне рассказали, что ты чудесно играешь. Хочу тебя послушать.

– Играл, – жестко поправил он. – Больше я этим не занимаюсь.

– Но почему?

– Не могу и все. Разучился. – Ангел опустился на траву, давая мне понять, что разговор окончен.

А вот и нет! Я присела рядом.

– Я волшебница и хочу тебе помочь. Нельзя же просто так разучиться играть и сочинять музыку.

– А вот я разучился, – глухо произнес пастушок и поднял на меня свои бархатные синие глаза. – И чем ты мне можешь помочь?

– Я хочу найти того, кто это сделал с тобой.

– Украл мой талант? – горько усмехнулся он. – Да брось. Так не бывает.

«Так не бывает! – то же самое твердил мне и мой разум. – Ты где-нибудь слышала про такое колдовство?»

– Где ты слышала про такое колдовство? – вторил ему пастух. – Я, конечно, в этом мало разбираюсь. Но знаю, что магией можно внушить любовь, можно исцелить болезнь, можно заговорить урожай... Но разучить играть – это вряд ли. Да и кому это надо? Разве моя музыка кому-то мешала?

– Я не знаю, – призналась я. – Но хочу это выяснить. Когда это случилось с тобой – ты встречал кого-то из чужаков? Или, может, отлучался из села?

– Я ездил навестить сестру. Она в замке у Гуглов работает поварихой.

– И там ты играл?

– Да, сестра попросила сыграть для слуг во дворе. Это услышала молодая госпожа и попросила меня поиграть во время ужина. Так глупо получилось – я им играю о весне и о солнце, о любви и о разлуке, я всю душу в музыку вкладываю – а они едят и довольно причмокивают. Во мне тогда словно оборвалось что-то, доиграл уже скверно. С тех пор как дудочку к губам поднесу – так передо мной жующие физиономии появляются... И играть не могу, как прежде, – вздохнул пастушок.

Я поднялась с травы и собралась распрощаться.

– Уже уходишь? – удивился он. – Но я же еще ничего не рассказал про Севиллу.

Теперь настал мой черед удивляться:

– Про пропавшую волшебницу?

– А ты разве не за этим приходила?

– Так ты что-то знаешь?

– Ну в общем, я кое-что видел... Севилла живет отшельницей в лесу, травки всякие собирает, людей лечит, скотину – на этом ее познания в магии и заканчиваются. Поэтому я и не удивился, что в Двойное полнолуние она решила дома остаться – толку-то от нее в борьбе с нежитью никакого! И надо ж было такому приключиться, что именно в это время корова моя захворала. Пришлось мне, вооружившись вилами, к Севилле сквозь лес пробираться. Страшно, конечно, ведь чего только не рассказывают о Двойном полнолунии! Но обошлось все вроде. Добрался до избушки ведуньи, только поляну осталось пересечь. Вдруг вижу – три лошади во дворе стоят, а из дома крики доносятся. Затаился я на опушке, а вскоре дверь распахнулась, и вышли оттуда три воина с мечами, и Севилла с ними – упирается, кричит. В общем, забрали они ее с собой и уехали, – закончил рассказ пастух.

Просто средневековый триллер какой-то. Зачем воинам похищать безвестную ведунью? Выкупа с нее не возьмешь, за ошибки в лечении спрос невелик – чем смогла, помогла, а дальше не взыщите. А если услуги ее спешно потребовались – так зачем похищать? За золотую монету она и сама бы согласилась.

– Никого из них не узнал? – уточнила я.

– Так темно же было.

Как я и думала, все концы в воду. Лиц никто не видел, пункт назначения неизвестен, мотивы преступления – тем более.

– А плащи с лошадьми у них, случаем, не черные были? – вспомнила я глюки пьяного свидетеля.

– Да кто их там разберет! Может, синие, может, зеленые. Ночью все плащи черные, а кони – серые, – пошутил пастух. – Хотя эти, пожалуй, были темнее.

У ворот дома меня уже поджидал староста. При виде него я невольно съежилась. Неужто разоблачил обман? Но на лице мужика сияла столь подобострастная улыбка, что я расправила плечи и с неудовольствием спросила:

–Ну?

– Жена сказала, вы странными случаями интересуетесь? – оглянувшись по сторонам, вполголоса произнес Лютий.

– А у вас есть, что рассказать?

Староста замялся:

– Да есть тут одно местечко... Очень странное! Мы его завсегда стороной обходим и соседи наши с окрестных сел, – понизив голос до шепота, сообщил хозяин. – Люди там пропадают средь белого дня, а по ночам странные звуки доносятся. И никаких следов! Говорят, с того поля можно за тридевять земель попасть, в чужестранные королевства, а то и время вспять повернуть или вперед заглянуть.

Сердце радостно екнуло. Неужели нашелся проход в пространстве, и появился шанс вернуться домой?

– И что, уже кто-то возвращался из путешествий? – не выдавая радости, равнодушно поинтересовалась я.

– Врать не буду, – признался староста. – Сам не видел и не проверял. Да и вам не советую. Лучше это место стороной обходить. Вот так, вдоль леска и вправо. – Он махнул рукой на темные кроны деревьев.

– Значит оно, стало быть, прямо за лесом находится? – не выражая никакого интереса, уточнила я и, дождавшись утвердительного ответа, отправилась в дом.

На ночлег гостеприимные хозяева, Лютий и Мартина, хотели разместить нас на сеновале. Но мое избалованное благами цивилизации и измученное ездой на лошади тело пришло в ужас от перспективы провести ночь среди колючей соломы, кишащей мышами.

В итоге я выторговала себе право занять хозяйскую опочивальню. Это было несложно, достаточно было упомянуть о том, что ночлег входит в число услуг, подлежащих компенсации. Уверена, что свою крохотную спаленку и покосившуюся кровать с прохудившимися простынями и популяцией клопов в матрасе староста приравняет к современному люксу отеля «Метрополь».

Но сейчас это было уже не важно – я с наслаждением растянулась на чистой постели, пожелала спокойной ночи улегшемуся на полу Иву (воспитание ему, понимаешь, не позволяет спать в одной кровати с дамой!) и погрузилась в сладкий, безмятежный, сказочный сон.

Хотела бы я, чтобы это было так!

Вместо этого я, как старая дева, ворочалась с боку на бок, а мое некстати проснувшееся либидо так и норовило свалить меня с кровати в объятия спящего (нет, как он может спать, когда я так мучаюсь?!) красавца. Но если бы только это!

Злодейка-совесть настойчиво отгоняла от меня сон, напоминая о Софи, о Дании, о пастушке и о дурацком долге во всем разобраться. А вопросов возникало немало.

Сначала Софи срывается с катушек и из невинного цветочка превращается в мартовскую кошку. Потом у мужичка дочурка умом повредилась. Теперь у пастушка, известного на все село музыканта, слух пропал. При этом знатные дамы и господа внезапно избавляются от врожденных пороков и недостатков. А тут еще волшебники пропадают, и черные всадники крутятся.

Не мешало бы во всем этом разобраться, подсказывала совесть. Нет, нет и нет, открещивалась я. Я простая волшебница на дежурстве. Все эти помрачения рассудка и пропажи меня не волнуют. Пусть эту кашу здешние маги расхлебывают, а я тут вообще не от мира сего.

Кстати, о мире... Где-то вдалеке за леском, кусочек которого был виден в высокое, до самого потолка, окошко, огнем полыхнуло небо и вновь погасло.

А что, если в это самое время из-под земли появилась машина времени или лифт для перемещений и стоит на поле, дожидаясь возвращения экскурсантов? Да я даже инопланетянам сейчас была бы рада. Уж они-то сообразили бы, как доставить меня домой.

Домой... Сердце пронзили острая тоска и обида. Да что я вообще здесь делаю? Нахожусь на чужом месте, в чужом мире, пытаюсь спасти чужих людей, мечтаю о чужом женихе... А обо мне кто подумал?!

Я взглянула на спящего Ива и тихонько выскользнула из постели. Конечно, жалко расставаться с ним вот так, даже не попрощавшись. Но разбуди я его сейчас – он меня ни за что не отпустит. Или увяжется следом, и в самый последний момент что-нибудь пойдет не так. Нет, не надо никаких прощаний. Буду вспоминать приключения здесь как сказочный сон. А сейчас мне пора просыпаться. Дома, в своей постели с бабочками, в своей пижаме с овечками.

Спящая деревня выглядела жутковато. Из-за закрытых ставен не пробивалось ни огонька, на улице не было видно ни души. Оно и к лучшему. Свидетели мне ни к чему.

Закутавшись в плащ, я решительно зашагала к лесу. Вообще-то я страшно боюсь темноты. А уж когда рядом никого нет, и вовсе впадаю в панику. Но на этот раз темнота была моим другом и проводником – в мой мир.

Стараясь не смотреть по сторонам, я шагала по лесу в полной тишине, нарушаемой только хрустом листьев под ногами, и отгоняла страх, думая о том, что сделаю первым делом, когда вернусь домой. Заберусь в горячую ванну с ароматной пеной и вылью на волосы флакон душистого шампуня, чтобы смыть с себя дорожную пыль, запахи костра и трав. Или рвану в Интернет, чтобы проверить почту и пообщаться с нормальными людьми, которые не будут принимать меня за ведьму и требовать от меня невозможного. И то и другое было одинаково привлекательно.

Задумавшись, я и не заметила, как лес остался позади, а я вышла почти на середину пустынного поля.

Здесь не росло ни травинки, но земля была неровной, и кое-где виднелись свежевскопанные бугорки. Ни машины времени, ни инопланетной тарелки, ни иного другого транспорта в другие миры не было и в помине. Оставалось рассчитывать только на то, что в воздухе вспыхнет окно в параллельное пространство. И, надеюсь, оно будет вести в мой город и в мое время. Так как оказаться, например, в Москве, но в годы правления Ивана Грозного, или в Красноярске в начале миллениума в мои планы категорически не входило.

Краем глаза я заметила движение на краю поля. Подросток (или инопланетянин?), худой, очень легко одетый и отчего-то лысый (точно, инопланетянин!), поднялся с земли, покачнулся на тонких ножках, устоял и сделал шаг ко мне.

– Приветствую посланника иных миров! – радостно крикнула я. – Братьям по разуму – гип-гип ура, физкульт-привет и второй бигмак в подарок!

Гуманоид заинтересовался и двинулся ко мне.

– К сожалению, вы слегка промахнулись с посадкой, – продолжала я. – И приземлились в стороне от ближайшего Макдоналдса. Но это легко исправить с помощью вашей чудо-машины – кстати, где она? Мы разработаем оптимальный путь и рванем через тернии к кремлевским звездам! Кстати, там как раз недалеко до ближайшего царства гамбургеров. Впрочем, Красная площадь – не самое удачное место для посадки. Вам-то что, а меня потом по ФСБ затаскают, так что лучше выбрать какой-нибудь спальный район поближе к моему дому. Ну что, по рукам?

Вот уж не ожидала, что на перспективу позавтракать чизбургерами и картошкой фри купится так много инопланетян.

Тощие фигурки обступали меня со всех сторон, глухо ворча что-то на своем инопланетном языке. А еще говорят, что они превосходят нас по развитию и питаются исключительно здоровой пищей. Впрочем, их можно понять, вон какие маленькие, худенькие, лысенькие... зубастенькие и насквозь прогнившие! Где-то мы уже с ними встречались. Неподалеку отсюда, в гостеприимных Мухоморах. Вот только тогда рядом со мной был Ив, а руку грел сигнальный Пистолет, лихо разносивший тушки упырей в прах. И как я сразу не заметила этот тошнотворный запах?

Недолго думая, я рванула в сторону леса. Уж лучше оборотни и чуды-юды, чем десяток живых трупов не первой свежести!

Не тут-то было!

Земля проваливалась под моими ногами, и из черных дыр лезли руки и голые черепа. А по краям мертвого поля в два плотных ряда быстро выстроились угловатые фигуры.

Спотыкаясь о кости и части тел, я отступила в центр площадки. Просто какая-то банальная американская страшилка, сцена съедения популяцией зомби одной глупой тощей блондинки. Только еще страшнее. Потому что кино не передает запах, удушающей петлей смерти сгущающийся вокруг.

Зачем, зачем я отправилась в этот лес? Почему не предупредила Ива? Почему не захватила ни одного серебряного клинка? Впрочем, толку-то от одного кинжала против сотни упырей! Как глупо. Я хотела проснуться, а теперь засну навсегда. И отнюдь не безмятежным сном Спящей красавицы.

Интересно, от меня останется хотя бы ленточка в волосах или я пропаду так же бесследно, как те бедняги до меня? И Ив никогда не узнает, что со мной случилось, а мои родители до самой старости будут надеяться на мое возвращение и слать письма в передачу «Жди меня»...

Между мной и упырями оставалось не больше пяти метров. Они двигались неспешной, но неотвратимой лавиной.

– Мама! – пискнула я, пятясь назад, и наткнулась спиной на что-то рыхлое и скользкое.

Я закричала, и в тот же миг меня обняло розовое сияние, мягкое, как прикосновение материнских рук, а в небо над головой ударил столб света. От него вокруг меня разлилось нежное свечение, похожее на солнечный свет во время заката. От его вида и тепла у меня на душе стало так светло и спокойно, как от созерцания огня в камине в новогоднюю ночь, когда веришь в любые чудеса и знаешь, что все будет хорошо.

Волна света прокатилась по первым рядам зомби, спалив их дотла. Остальные завизжали и бросились врассыпную, пытаясь зарыться обратно в землю. Кому-то это удалось, кому-то нет. А свет разливался все дальше, охватывая всю пустошь, так что я чувствовала себя эпицентром солнечного взрыва, и проникал под землю, наполняя ее живым сиянием и уничтожая всю нежить в пределах поля.

Я видела, как рассыпаются в прах извивающиеся в земле тела, как исцеляется зараженная смертью почва и как зарождается в ней новая жизнь, тянутся к поверхности ростки...

Свет постепенно таял, а бесплодная земля покрывалась зеленой порослью. Прежде чем погаснуть окончательно, он вспыхнул в последний раз, и в этой прощальной вспышке мне привиделось лицо женщины, которая улыбалась. Такое знакомое лицо...

Розовый свет исчез, и теперь поле, покрытое густой зеленой травой, которая доставала мне до колен, освещала только луна.

Я без сил рухнула на землю, вдыхая аромат ночных растений и цветов.

На этот раз меня опять спасло чудо. Вот только – как долго могут продолжаться такие чудеса?

Проснулась я совершенно разбитой и угрюмой. Разве за три часа выспишься, особенно после такой бурной ночи? Ив, видя мое состояние, не донимал меня расспросами. Хозяева предпочитали не соваться под горячую руку – быстренько накрыли на стол и побежали считать убытки, должные в скором будущем принести ощутимые дивиденды. При виде кувшина с молоком я так разозлилась, что едва не запустила им в печку. За время пребывания здесь я уже успела возненавидеть эту белую жижу, которую мне настойчиво подсовывали в качестве завтрака. Я чаю хочу! Черного! С сахаром! Без сливок! И домой. Прочь от восставших мертвецов, пропавших волшебников и изменившихся крестьян.

Как на грех, на выезде из деревни нам встретился пастушок. Его грустная улыбка живым укором стояла перед моими глазами еще долго после того, как мы распрощались.

Я не волшебница, не супермен, не Эркюль Пуаро. Я не буду этим заниматься. Не буду! Это запутанно, это опасно, это не мое дело. Не мое!

– Ив, далеко отсюда до замка Гуглов? – хмуро молвила я, нарушив затянувшееся молчание.

Ладно, только проверю, не передался ли никому из хозяев музыкальный талант. И все. Удостоверюсь в том, что это не так, и успокоюсь. «А если – да? – шепнул внутренний голос. – Если подозрения подтвердятся?» Вот тогда и подумаю об этом.

– Не дальше, чем от замка Стайна до Мухоморов, – откликнулся Ив. – В стороне от леса. Мы только что проехали развилку.

– А почему мы не были там в Двойное полнолуние?

– Так нас и не звали. С ними работает Мадлен, а до нее – ее бабка.

– Ну раз Мадлен пропала, а мы на дежурстве, может, заедем, проверим, как они там?

Ив хмыкнул, поворачивая назад, но ничего не сказал.

– А где находится знаменитая Вурдалачья пустошь? – между прочим поинтересовалась я.

– Прямиком за лесом. – Рыцарь подозрительно глянул на меня. – А что?

– Ничего, – кротко ответила я. – Только твоя информация устарела. Больше там нежити не водится. И с сегодняшнего утра пустошь переименована в Цветочное поле.

* * *

Менее, чем через час мы были на месте. Замок Гуглов был не таким роскошным, как замок Стайна, и не таким изящным, как замок Красных маков. Это было надежное, основательное серое здание, казалось, вросшее стенами в землю.

Хозяева встретили нас приветливо. Никаких проблем, которые требовалось решить с помощью магии, у них не оказалось. Я спешно подыскивала предлог, как бы задержаться и расспросить их про визит пастуха, но тут хозяйка любезно пригласила нас к столу, а мы совсем нелюбезно ухватились за ее приглашение.

С завтрака у старосты прошло уже немало времени, и легкий голод уже успел перерасти в большой жор.

Но если у меня это состояние было временным, то для хозяйской дочурки, по всей видимости, оно было делом обычным. Девица отличалась мясистым и масленым лицом, как блин, и крепко сбитой (из жира) фигурой. Младшую Гугл можно было смело выставлять супротив борца сумо и безо всяких сомнений ставить на победу первой. Готова поспорить, за один присест она уминает половину поросенка, пару куропаток, ведерко супа и тазик с вином.

– Про Мадлен ничего не слышно? – поинтересовалась хозяйка. – Бедная девочка!

– Ее ищут, – вежливо ответила я, краем глаза поглядывая на ее дочурку.

К моему удивлению, та довольствовалась небольшим кусочком мяса и без особого энтузиазма гоняла его по тарелке. Гостей, что ли, стесняется? А ночью потом опустошит половину запасов, надо же как-то поддерживать запас жира в теле.

Обменявшись еще десятком любезностей с госпожой Гугл и проглотив свиную отбивную, я перешла прямо к делу.

– Я так люблю музыку! – намекнула я.

Хозяин замка, его жена, трое сыновей и пышнотелая дочь хранили молчание, увлеченно (за исключением последней, которая явно изнывала от скуки) опустошая тарелки. Если и было у них какое-то хобби, так только еда. Жирная, вредная, полная холестерина и оседающая на дне желудка тяжелым камнем.

– У вас нет арфы? Скрипки? Тамтама? Пианино? Синтезатора? – Это что ж я такое говорю-то!

– Нет! – энергично покачала головой хозяйка. – Пьяни в слугах не держим, а тамытамы с синтезаторами отродясь к нам не забредали. Это что-то страшное?

– Новый вид нечисти? – встрепенулся один из сыновей.

– С двумя рядами клыков? – вторил его брат.

Едва сдерживая смех, я серьезно кивнула и пояснила:

– Является на звуки музыки. У вас есть флейта, дудочка, труба?

– Отродясь не держали, – заверила мать благородного семейства. – Значит, нашествие этих там, синт и скрыпов нам не грозит?

– И что, никто в замке не играет на музыкальных инструментах? – разочарованно протянула я.

– Что вы, у нас никогда музыкантов в роду не было.

Версия таяла на глазах. Если талант пастушка не передался никому из присутствующих, значит, этот случай – из другой оперы и никакого отношения к Софи и Дании не имеет. «Вот видишь, это просто совпадение!» – ликовало мое оптимистичное «я».