Текст книги "Каторжница (СИ)"

Автор книги: Юлия Добролюбова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Водопадом чёрных искр рассыпалось его тело, лишь на столе осталась склянка, а в голове прозвучал шёпот: «Это оно».

Я знала, что внутри средство, лекарство, способное спасти Дерека. Я знала: ещё придёт расплата за то, что мы переживем эту длинную ночь. Но все будет потом. Сейчас же я бегу в темноте к тому, кто ждёт, кто, я надеюсь, ещё дышит.

А о том, что сказал Лютер… Я не верю! И мне плевать, путь хоть тысяча чудищ из бездны видят во мне зло, я сама решу, стану я им или нет! Но в том, что я способна причинять боль, он абсолютно прав.

–

Примечание автора.

Привет всем девочкам, вместе с которыми мы слушали удивительные лекции по сексологии! И нашей прекрасной и любимой преподавательнице отдельный привет и спасибо за науку!

Глава 20. Отчуждение

Беззащитным и слабым мальчишкой кажется мне Дерек сейчас, когда веки его сомкнуты, а голова безвольно покоится на моих коленях. О! Каков обман! Будь он человеком, живи на острове среди наших, я бы предположила, что ему лет двадцать, не более того. Но даже тогда характерный насквозь пронзающий взгляд стал бы для меня сигналом о таящейся внутри него опасности..

Мы в углу подвала, а за моей спиной трясутся от страха пред монстрами ночи людишки. Они трепещут и гадают, как мне удалось выжить вовне. Но я думаю не о них.

Отрадно видеть, как мертвенную бледность лица Дерека сменяют испарина и румянец, как дыхание становится глубже, грудь зримо поднимается и опускается, и мне уже не нужно каждые несколько минут подносить руку к шее, чтобы убедиться: Роггарн жив. Женщины дали мне простое чёрное платье-робу, а обрывками рубашки Дерека я, как могла, укутала его обнаженный торс. И приложила сверху свои тёплые ладони. Уж не знаю, получается ли у меня врачевать, но я представляю, как руками впитывают в себя его скверну, и собственное горящее нутро переплавляет отраву в благость.

Красивый. Юный. Десятилетия ты оставался таким. Но что заставило обладателя этого тела стать жестким циником, презревшим всех прочих? Я догадываюсь, что была женщина. Ты верил ей, не так ли? Напрасно. В этом мире, как и во всех прочих, нельзя доверять никому. Даже себе.

Веки трепещут и поднимаются. Гляжу в него. Ты будешь жить. Дыши. Сегодня этого достаточно. Взгляд становится жестким и отрешённым. Конечно, я знаю: ты обижен. Я бросила тебя и Макса, да.

Слишком многое стоит между нами. Вы, маги, отправили мою мать на погибель. Ты пытаешь пленить и меня. Ты хочешь завладеть моим телом. Моим будущим и прошлым. А вместе с тем отнять у меня все: мечты, чаяния, собственные желания, грезы. Забрать мою свободу.

Опускаю голову рядом с твоей, закрываю глаза, накрываю твою руку своими тёплыми пальцами. Оставим на время наши роли. Сегодня не будет каторжницы и канцлера, адептки, преступницы, лгуньи, не будет министра, дознавателя, мага. Наш мир там, за гранью реальности. Сегодня он слишком далёк. Я слышу стук твоего сердца, и мое собственное сердце стучит в унисон. Я слышу твоё дыхание и дышу в такт. Спи. Я буду рядом.

Я проснулась, когда нас укрыли одеялом. До боли отлежала правый бок. Хоть всю свою прошлую жизнь я и провела на острове, спать на жёстком полу не привыкла. Моя голова покоится на его руке. Моя рука обнимает его грудь. Моя грудь горит рядом с ним. Боюсь шелохнуться и потревожить его сон. И сломать то хрупкое, что связывает нас в эту секунду.

Сегодня очень длинная ночь, тихая и полная огня. Закрывая глаза, я представляю нас вместе. Ты так близок и недостижимо далёк. Но все же мой, только мой.

Снова просыпаюсь. Ты смотришь в потолок. Задумчив, отрешён, якобы равнодушен. Где ты сейчас? Уже не со мной…

Закрываю глаза и прижимаюсь всем телом. Не отталкиваешь и хорошо. Я отогрею тебя. А «дальше» будет завтра.

Час утра настаёт, и рядом нет тебя. Подбираюсь. А что, если Роггарн ушёл и бросил меня тут? Озираюсь по сторонам. Невдалеке, рядом с другими мужиками, Дерек ест. Но за считанные доли секунды наедине с предательскими мыслями о его уходе я успела почувствовать всепоглощающий гнев. Но вот в душе расцветает сладкая нежность. Я тебя вижу, а значит, ты рядом.

Судя по зверскому аппетиту, чувствует себя Дерек весьма неплохо. Мы встречаемся взглядами, и кожу опаляет жаром: он безмерно холоден. Я зажгу тебя, не сомневайся.

– Есть будешь? – спрашивает меня какая-то женщина, и я киваю в ответ.

Похлебка и хлеб – что может быть слаще? Прикрываю глаза, дабы полней ощутить вкус. Один вкус может утолить голод. Ты смотришь, как я ем. Я настроена на твой лад и знаю это, знаю, что ты рядом, вот уже подходишь совсем близко.

– Идём, – бросает Дерек холодно и скупо.

Слишком для меня. Внутренний огонь опаляет плоть, и меня начинает бесить это его презрение. Мне тоже есть что припомнить, друг. Ты сжег мое тело, вынуждал действовать против воли, подвергал опасности, заранее не предупредив о ней. А сейчас старательно делаешь вид, что злодейка я. Пытаешься вызвать во мне стыд? Так я забуду о стыде, только разозли.

На улице обыкновенный вечер, впрочем, в этом мире сейчас утро. Мы садимся в самоходную колесницу, с хозяином которой, человеком, Дереку удалось договориться ещё в убежище. Взгляд скользит по костлявой фигуре идущей мимо женщины, каждое движение которой выглядит так, будто кто-то посторонний ломает ее тело. И она разговаривает с собой же. Одержимая.

Хочу домой.

Больше в окно я не смотрю. Мы уносимся все дальше и дальше от цента города. Прикрываю глаза, наблюдая ощущения в теле. Сила. Энергия. Клокочущая злость. Да, это беснуется огонь внутри моей плоти. Стараюсь осознать себя вне желаний грубого тела. Сложно, потому как мне нравятся сладкие ощущения рядом с Дереком. Я сгораю, дыша с ним одним воздухом. Мне нужна разрядка.

И вот нас высаживают недалёко от окраины, в месте, которое я бы охарактеризовала как каменные джунгли, город из огромных и малых валунов, поросших мхом и невысоким кустарником, почерневшим и зловонным от гнили и плесени. Выглядят они совершенно дикими и труднопроходимыми, а в полутьме и вовсе кажутся обиталищем нечисти и порождений тьмы.

– Бррр. Неужели кочевники живут здесь? – спрашиваю саму себя, не ожидая услышать ответ.

– Это наиболее живое место в округе. Мы попробуем найти их след.

Идти босиком по мху слишком мягко. Холодит, но не колет, наоборот, стопы утопают во влажной ласковой зелени, и от приторного чувственного наслаждения, хочется поджать пальцы ног. Дерек идёт чуть впереди по правую руку от меня. Он хочет казаться равнодушным и жестоким, но я знаю, что это напускное.

– Что будет дальше, Роггарн? Вот закончится наша прелюбопытная вылазка в земли темных, а потом?

Дерек хмуро косится в мою сторону. Улыбаюсь. Хочу спровоцировать тебя хоть на какую-нибудь реакцию, вывести на эмоции. Накричи на меня, ужаль острым словом, толкни. Только не отстраняйся.

– Почему ты вернулась? – не слова, а сталь.

– Почему ты не отпустил, когда я умирала?

Я не буду отвечать на твои вопросы. Надоело. Допрашивай других.

– Ты ценный кадр.

Камень, который полетел в затылок Роггарна, сменил траекторию и отклонился. Я не промахиваюсь.

– Ещё один акт агрессии в отношении меня будет расценен, как нападение, – менторски-безэмоционально изрекает маг.

– И что ты мне сделаешь? Посадишь в тюрьму? – смеюсь.

Хотя, наверное, зря. Подкидываю в руке новый снаряд. Мой гнев упорно ищет выход.

– Зачем? Я итак могу управлять тобой.

Рука безвольно виснет, камень падает возле моих ног. Бесит! Огонь внутри ревет.

– Ты уже не маленькая девочка, давай успокаивайся! Понимаю, гармоны бушуют рядом со мной, но возьми себя в руки, – это он только что сказал, что нравится мне, или я чего-то не поняла?! – Если бы я не сдерживал тебя, ты бы уже спалила половину леса!

Сквозь зубы рычу. Убила бы!

– Зачем только я тебя спасла?! – шиплю Дереку в спину, и он оборачивается.

Наши гневные взгляды, как шпаги, скрещиваются, опаляя огнём ненависти друг друга. Ненависти и неприкрытого вожделения.

– Испугалась за свою шкурку, малышка. В этом я тебя не виню, главный инстинкт живого существа – инстинкт самосохранения. Показала в критической ситуации свою сущность, и только.

Отвернулся, пожал плечами. А я уже не хочу убивать, только сгинуть поскорей из этого мира, чтобы оказаться подальше от него. Обидно, что ты считаешь меня трусливой и гнилой внутри. Но я ушла, да. И заслужила все это.

– Мне понятно и твоё возвращение к нам с Максом, но неужели ты настолько глупа, что бросила нас там, у дома князя, в надежде выбраться одной? Думала, что сможешь перенестись? Или готова была пожертвовать миром, лишь бы оказаться без амулета?

– Ага.

– Врешь.

Теперь уже он глядит пристально, оценивающе. Ну, какие ещё версии ты решишься озвучить, начальник? Обгоняю Роггарна, чтобы не видеть его спину. Пусть он видит мою!

– Я попробовала открыть портал и хотела убраться отсюда.

– Получилось?

– Получилось.

Звенит затянувшаяся пауза. Придётся поверить, ты же всесильный менталист.

– Действительно, хватило силёнок? И почему же ты не ушла?

– А вот догадайся!

Не ожидал, да? Что я смогу сама открыть портал в наш мир. И я могла бы уйти без тебя.

– Чего гадать? Завтра тебя просканирую, надоело играть в угадайку.

– А как же риск…

– А я рисковый. Думаю, к утру мы будем дома. В первой половине дня мне нужно разобраться с неотложными делами, служба не ждёт, а после обеда заберу тебя в Баалу, там есть специальные помещения, где урон от твоей энергии может быть минимален, и сниму слепок памяти.

Откровенно, этого я не ожидала. Сама же довела. Зачем рассказала, что открыла портал? Зачем породила в разуме менталиста слишком много ненужных вопросов? Не оставила ему другого выбора. Ещё и в тюрьму заберёт, наверняка, в пыточные камеры. Хороша перспектива.

Спина прямая, плечи расправлены. Буду молчать. Итак уже сказала слишком много, довольно.

– Хочешь узнать про своего отца?

И игнорируя мое молчание, Дерек начинает рассказ. А я не могу не слушать.

Мой батя по крови был ох как не прост! Дворянин, богач. И заговорщик. Он поддерживал тех, кто желал сместить королевскую семью, будучи одним из самых сильных магов королевства. Когда подавили восстание, отец бесследно исчез, и только спустя годы его нашли и привели в исполнение приговор без срока давности: казнь за государственную измену на главной площади столицы.

– Я помню тот день. Я стоял рядом с Себастианом и смотрел, как весь водный орден топит твоего отца. Он сражался до последнего.

– Как трогательно, – роняю холодно, не чувствуя ровным счетом ничего в отношении этого незнакомого мага.

– Его земли и имущество были распределены между теми, кому незадолго до казни король пожаловал титулы. Других наследников кроме тебя Севаар не имел.

Пожимаю плечами. Мне все равно. Нет незапланированных братьев и сестер, да и ладно.

– Возникает главный вопрос: откуда взялась ты? Ты не знаешь ничего про свою мать, думаешь, что она была человеком. Я склонен в этом сомневаться. Такие сильные маги, как Севаар, как мы с тобой, всегда контролируют рождение детей. Как правило, оно происходит только в браке для продолжения знатного рода. Допускаю, что твой отец хотел иметь наследника, чтобы иметь сильного союзника. И он создал тебя.

Создал. Нормально, да? Меня «создали», как вещь, как вместилище силы, магический сосуд. И только. Зачем? В отличие от Роггарна я точно знаю, что моя мать была человеком. И вот мой отец, чрезвычайно сильный маг, решает, что ребёнка ему должна родить обыкновенная женщина. Почему? С какой целью? Любил? Ну, конечно…

Что такое мир магов, я помню.

– Они близко.

Дерек обгоняет меня и берет за руку. Вырываю свою ладонь, мысленно посылая его по одному малоприятному адресу. Надеюсь, он слышит.

– Угомонись! – шипит Роггарн недовольно.

– Если мы итак идём к ним, не лучше ли заявить о себе, чем подкрадываться?

– Мы можем их спугнуть!

Ишь, какие пугливые! Через несколько минут мы стали слышать голоса. Дерек издал затяжной гортанный возглас и замер, жестами приказывая мне последовать его примеру и не шевелиться. Ладно.

Смелая, но не безрассудная. Эту истину долго и упорно вдалбливал в мою головушку учитель по борьбе. Много-премного раз.

И, наконец, мы слышим такой же звук в ответ.

– Теперь можно идти.

– Да здесь целый город! – изумленно осматриваю я десятки высоких шатров, расположенные за грядой каменных глыб. – Интересно, и как мы могли их спугнуть?

– Элементарно. Это место вне пространства. Стоило шаману опустить полог, мы бы прошли насквозь.

Нас встречает пара полуголых мужчин с чрезмерно развитой мускулатурой и длинными заплетенными в тугие косы волосами. С Дереком они имеют мало общего, разве что смоляной оттенок волос, собственно, тот же самый, что и у меня. Но кожа их намного смуглее. Моя, даже загорелая, на их фоне кажется уж слишком светлой. Дерек говорит на незнакомом языке и, конечно, не удостаивает меня переводом. Плевать.

У одного из самых больших шатров нас встречает, по всей видимости, вождь, уж слишком много у него кос, шрамов и костяных украшений на груди, более плотная фигура, чем у остальных, и тяжёлый взгляд. Совсем как у Дерека. Да и другие как-то лебезят перед ним. Даже Роггарн склонил голову и красноречиво взглянул на меня.

Не стану.

Кивок вождя в мою сторону, заданный резким тоном вопрос. Роггарн качает головой и что-то объясняет. Вождь хочет забрать меня себе, а ты пресмыкаешься? Тьфу! Так и скажи: ”Мое! Не отдам!”

Вождь качает головой и осматривает меня с ног до головы. Гордо задрав подбородок, отвечаю ему тем же. Звучит его реплика, и все хохочут.

– Нити! – рычит Дерек, и я заставляю погаснуть свои ладони.

– Что он сказал?

– Уймись! – рычит на меня Роггарн, и странное оцепенение сковывает тело.

Я тебе припомню. Вождь же кивает Дереку и взмахом руки приглашает того зайти в шатёр. А я сажусь на колени возле входа и, склонив голову почти до самой земли, неподвижно замираю. Убью! Убью тебя, Дерек!

Минут через двадцать, когда моя шея уже зудит и ноет, смеясь, Роггарн возвращается.

– Ах, ты ещё тут? Пойдём.

Тело вновь повинуется мне, и я, наконец, могу подняться.

– Ты поставил меня на колени! – едва-слышно шепчу – громче говорить просто не получается. – Они насмехались надо мной! Что сказал обо мне вождь?

– Советовал, в каких именно позах следует усмирять таких норовистых кобылок, как ты!

Мое гортанное рычание Дерек встречает насмешливым взглядом.

– Убью! Сначала тебя, потом и остальных!

– Угрожаешь мне? – щурится Дерек, когда подходит к небольшому шатру у загона с лошадьми.

Я ощущаю, как сила, сдавливающая горло, отступает. Наконец, могу говорить громко.

– Угрожаю! Как же ты меня бесишь!

– Заходи, – откидываешь полог Дерек и вталкивает меня внутрь.

Я резко разворачиваюсь. Уже готовая броситься в атаку и голыми руками свернуть ему шею, слышу:

– Успокойся, Нити! Я понимаю, ты отвыкла контролировать свой огонь, кулон делал это за тебя. Но возьми себя в руку! Никто не сделал ничего плохого, пошутили парни, и только.

Почему мне хочется сжечь всю эту деревню? Действительно, нам ведь, по всей видимости, дали кров. И, может быть, помогут вернуться домой. Снова Дерек влияет на мое состояние ума, или все же я сама совладала с эмоциями? Поди разбери…

– Ты заставил меня стоять на коленях! – припоминаю я свою обиду и снова закипаю. – Это было необходимо?

– Конечно, так женщины кочевников должны ожидать своих мужчин, – а глаза такие хитрые-хитрые смеются.

Все лучше, чем отрешенность и холод. Ладно. У меня ещё будет возможность отомстить. Ухмыляюсь.

– Что ты задумала?

– А ты прочитай мысли.

– Завтра, – бросает он и резко выходит.

Вскоре после исчезновения Дерека появляется смуглолицая девочка. Она забегает в палатку и суетливыми жестами зовет меня следовать за ней. Иду. Мы приближаемся к реке. Множество обнаженных женщин в свете факелов совершают омовения в бурлящих водах. Пар поднимается вверх, клубится и растекается меж камнями и кривыми деревьями.

Это ли обыкновенные горячие источники или же прогретые магией шаманов воды, узнать мне так и не довелось. Но наплавалась я вдоволь. Как и все местные темноокие девоньки и женщины постарше, без одежды, я прыгала с берега в реку и блаженная тёплая нега омывала мое тело. Взвыло и нутро.

«Долго не купайся, тебе опасно» – шепнул знакомый голос в моем разуме, а я послала его обладателя к чертям.

Купалась я непомерно долго. Разгорится внутри, ты же потушишь, не так ли?! Когда я выбралась на камни, невольно залюбовалась телами диких женщин кочевников. Их кожа, в отличие от моей, однотонная, бронзовая и влажная, отчего в свете огней блестит и переливается, соски слишком темные с ярким ореолом, а волосы меж ног кучерявые и обильные. И да, я не стесняюсь их разглядывать. Они же с интересом разглядывают меня!

Я подхожу к моему лежащему на земле платью и вижу на нем грязь. Нехотя поднимаю, и верчу в руках. Одевать не хочется. Больше похоже на серый мешок, а не на платье. А вот у девочек одежда гораздо интереснее: с узорами и вышивкой, бусинами, перьями. Правильно. Чем ещё заниматься кочевницам в их деревне? На лошади, наверняка, скачут мужчины. Охотятся, воюют, сражаются… и даже родись я здесь, уверена, что нашла бы своё место среди них! Охотников! Воинов! Я бы придумала способ завоевать себе это право!

– Красивое, – киваю я проходящей мимо девушке на ее платье.

Та остановливается и смотрит на грязную тряпку в моих руках, а потом что-то спрашивает, жестом указывая на платье. Я уверенно киваю. Даст? Нет.

Уходит.

Но через пару минут возвращается, когда я уже начинаю натягивать грубую ткань за неимением другой. И она даёт мне наряд кочевников.

Глава 21. Инициация

Слишком уж часто я стала задумываться: сон ли – моё настоящее. Так много нереального кругом! Чрезмерно манок дурман песни, и безмерно нежны их пальцы.

Мы сидим заполненным кругом, в центре которого я. Три – четыре десятка разного возраста женщин, в традиционных нарядах кочевниц и без них. Разницы никто не замечает, как и ни одна нагая дева не стесняется собственного тела. Так выглядит гармония с природой.

Десятки пальцев разбирают мои волосы, едва ощутимо, словно крылья бабочек, касаются спины, так, что мне сложно отличить прикосновения чужих рук и собственных ещё влажных прядей.

Зачем им гребни? Зачем одежда? И даже слова не нужны. Их песня без слов, скорее, это набор разных звуков, глубоких и низких – тихих, и тут же высоких, звонких, рождающих эхо в шелесте листьев и журчании вод. Кажется, среди ветвей деревьев, я даже вижу солнце. Его же нет в этом мире? Мудрено.

Мы покачиваемся в унисон, под песню, что становится музыкой. Кочевникам не нужны музыкальные инструменты, они сами источник мелодии, той, у которой нет нот, ритма и всякой другой дисциплины. Но есть душа. Воздух наполнен ароматом чистой проточной воды, смешанным с живыми запахами леса. Лучшие духи для меня.

Поднимаюсь на ноги вслед за остальными. Девы накидывают на себя наряды, надевают венки из листьев, и под их песнь мы движемся по тропинке в сторону шатров. Никто не разговаривает, а я ощущаю странное: внутреннее сосредоточие и концентрацию чистой энергии – удивительную наполненность.

Будь я кубком, глубокой золочёной чашей, украшенной самоцветами и каменьями, с выполненной мастером витиеватой резьбой, это выглядело бы так: сосуд сперва омыли живой родниковой водой. Затем бережно насухо вытерли нежными заботливыми женскими руками. И, наконец, влили в него элексир жизни.

Такой сосуд не может не быть выпит.

Дорожка расходится в две стороны, и кочевницы так же движутся в разные стороны. И каждая знает, куда ей идти, каждая, кроме меня.

Слева за ветками и пышным кустарником я вижу верхушки цветных шатров. Оттуда же доносится задорное ржание лошадок. Безопасен и чист этот путь. Но справа, в тёмной, густой, казалось бы, непроходимой чаще задорно горят высокие костры. И я слышу и чувствую там мужчин. Бурлит их энергия.

«Не ходи сюда!»

Почему я иду, ты же предостерег?! Или таким образом позвал меня? Ты знал, что я приду, ведь прекрасно изучил мой характер. И он тебе по нраву. Не спорь.

Мужчины сидят вокруг многочисленных костров. Их много, кажется, несколько сотен. Дев единицы. Все, как и я, одеты в национальные платье, простые и грубые, те, что подчёркивают нежность женской кожи, мягкость шелка волос, изящные черты. Их кожа смугла, темные губы чуть приоткрыты. Волнение ли? Призыв? Как же я выгляжу в этой одежде? Как выглядит моё лицо в обрамлении перьев и нитей, что вплели в мои волосы кочевницы? Лучшее зеркало – глаза мужчин. Нас рассматривают, нами любуются и восхищаются. А ещё нас выбирают.

Сперва мне неловко, и это чувство так диковинно для меня, что я теряюсь. Я стою у края поляны, ощущая себя на чужом празднике жизни непрошеной гостьей. Куда же девался весь мой огонь, спесь, которую я смею открыто признавать в себе, и мой страстный запал?

Я здесь для тебя. И мне неловко.

Я нашла тебя прежде, чем увидела. Слишком тонко чувствую сейчас. Ты не смотришь в мою сторону – разговариваешь с вождем, глядя в огонь, и глаза твои отражают его пламя.

Не интересна. Напрасно я пришла за тобой. Но я подавляю предательским порыв уйти, сбежать и скрыться. Я воин. И буду бороться за то, чего желаю. Многие разглядывают меня, но не зажигают. Не те.

Девочка лет пятнадцати вступает в круг и начинает танцевать. Остальные девушки (а теперь я замечаю, что все они юны и скорее всего младше меня) снова поют. Причём, песнь их рождает танец, не наоборот. И танец этот имеет название: невинность.

Она вся сгусток оголенных нервов. Скромница. Каждый взгляд ее в сторону мужчин – сомнение. Тот ли? И песня уже звучит другая. Мужские бархатистые и глубокие голоса, голоса тех, чьи взгляды прикованы к девочке, тоже поют. Они зовут её, манят. Это сильные воины, с длинными переплетенными в тугие косы чёрными волосами, резкими чертами лица. И я понимаю, что так зарождается совершенно иное, нежели я видела дома. Не первая близость. Не мимолетная связь. Не грязная ржавая похоть.

Это брачный танец, выбор длинною в жизнь, что предстоит сейчас совершить юной девочке, единым движением навсегда решив свою судьбу. Она мечется меж тех мужчин, что откликаются на ее движения. В её сторону тянутся руки…

Дерек пронзительно глядит на меня, и я дрожу.

…она взволнована. Девчонки с тревогой на лицах неотрывно следят за сестрой. Переживают за неё? Или же тревожатся за тех, кто им мил? Уже не поют, да их бы и не было слышно. Торжествует сила мужского естества, танец резок, порывист. Она ещё в сомнениях, мужчины уже не могут ждать. Ее пытаются ухватить за неровные косые края ткани. Кому-то это удаётся. Треск материи. Вырывается. И снова свободна.

Озирается. Мечется. Ищет.

И вот. Я замечаю тот момент, когда глаза ее останавливаются на молодом юноше. Страстный танец обрывается, и девочка падает в объятия избранного ею парня, по-мужски широкоплечего и высокого, по-юношески худощавого и взволнованного. Он сам не до конца верит в произошедшее, но рефлекторно и легко подхватывает ее на руки.

И миг. Когда все меняется. Уже не парень. Мужчина. Именно так и становятся мужчинами. И он уносит в шатёр свою женщину. А остальные, готовые сорваться с места, чтобы догнать и биться, остаются у костров. Из уважения к традициям и их хранителю – вождю. Тот обводит племя предостерегающим взглядом. Его авторитет неколебим. Что было бы со мной, решись я на конфронтацию часами ранее? Фатальная ошибка. И Роггарн меня уберёг.

Почему так тихо? Почему вождь смотрит на меня? Кивает головой в сторону костра. Дрожу. Мне велено стать следующей.

Я не понимаю, что ты чувствуешь. Лицо твоё – равнодушная, скупая маска. Что же за ней, Дерек?

Мужчины распалены. Они уже начинают песнь, не дождавшись моих первых движений. Я бы сбежала отсюда, не оборачиваясь. Я не контролирую ничего сейчас. Меня учили избегать таких неясных запутанных ситуаций. И надо уйти, но я не могу.

Тело уже танцует. И этот мой танец, хаотичные движения под рваные вздохи и мужские завывания, топот, крики, бой барабанов, все это несравнимо в большей степени истинный танец, нежели те техничные движения, которым меня учили. Я настоящая.

Я не мечусь. Все для тебя. Бросаю взгляд на Дерека – тот разговаривает с вождем. Почти отвернулся. Но глаза все равно прикованы ко мне. Я их заворожила. Ты ближе, ещё ближе. Почти рядом. И я уже хочу сделать выпад в твою сторону, когда ощущаю чужие руки на своей талии. Испуг. Я оборачиваюсь, за мной стоит огромный бывалый воин, крепкий, сильный, опасный, чьи плечи и голый торс украшают полученные в боях шрамы и ожерелья из костей и клыков, а волосы серебрят нити времени. Его взгляд решителен. Его воля непоколебима. Мне не устоять против него, не вырваться из крепких могучих рук. Гляжу на Дерека, и он уходит.

Воин начинает танцевать со мной, а я не могу остановиться. Не представляла, что он способен так двигаться, словно, тонкий стебелёк ласково, но уверенно гнуть моё тело. И от злости, от кипящей из-за равнодушия Дерека магмы внутри меня, я начинаю отзываться. Уже не контролирую свой огонь, он вырывается во вне. Сейчас должны загореться ладони, я могу и хочу позволить своей свирепой сущности вырваться на волю и крушить.

Но ничего не происходит, внешне ничего, но внутри…

Воин подхватывает меня на руки, его торс горяч, как пламя, и крепок, как камень, а я, вжатая в сухую шершавую кожу, стремительно покидаю поляну. Костры остаются за нашими спинами, впереди, освещаемые лишь светом звёзд, являются шатры, а я, разъярённая и дикая, нуждаюсь в разрядке.

– Он нравится тебе больше меня? – насмешливо шепчет воин, а я, шокированная, пытаюсь понять, что происходит.

Чертов Роггарн!

– Я же сказал тебе не приходить. Зачем ты явилась?

Это странно, говорить с Дереком через другого человека. На его руках. Я молчу, берегу весь свой гнев для тебя. Мы уже у шатра. Молча воин ставит меня у входа и уходит, а я решительно вхожу внутрь.

Дерек в одних брюках, и брюки эти не те рваные обноски, в которых он пришёл в лагерь. У костра он, как и я, был в одежде кочевников. Я ничего не видела тогда, но сейчас… Его рельефное тело, широкая шея, горящие зеленые глаза, – я это вижу. И я желаю то, что вижу.

– Ты! – шиплю и медленно приближаюсь. – Почему ты заставил поверить, что меня унёс другой? – Ты бы хотела уйти с одним их них? – поднимая брови, как-то по-деловому спрашивает Дерек.

А я беснуюсь. Щурю глаза, подхоже ближе.

– Ты не дал мне выбрать! Я хотела быть с тем воином, что взял меня! Я с ним танцевала! Я… – Ну хватит!

Прыжок. Дерек подхватывает меня и опрокидывает на шкуры. А сам нависает сверху.

– Ты танцевала для меня. Мы оба знаем это. Ты танцевала со мной! И сегодня ты станешь моей.

Я открыла рот, хотела что-то сказать, что-то гадкое и злое, чтобы сильнее завести его, вызвать гнев, спровоцировать ярость. Но все слова пропали. Он здесь, он мой. Так близко. И он целует меня так, как мужчина целует свою женщину. Безапелляционно. Без права выбора: выбор уже сделан. Он жадно сминает мои губы, прижимает к земле. Руки его поднимают подол платья, выше и выше. И я уже нагая. Под ним.

Он замирает. Смотрит на моё тело, поднимает взгляд выше. Глядит в лицо. Мои щеки горят. Вся я пылаю.

– Ну же, – шепчу, и Роггарн снова припадает губами к моим губам.

Резко раздвигает колени и боль, страшная, сильная, пронзает все моё тело. Такая приятная боль, которая переходит в конвульсии.

– Смотри на меня, смотри. Открой глаза.

Я пытаюсь открыть глаза, но нет. Не могу. Все застилает огонь.

– Давай, малышка, ты сможешь.

И я возвращаюсь из пламени, концентрируясь на двух чёрных угольках, которыми стали его очи. Словно, в омутах, тону в них, забывая о том, кто я и где, достигая самой бездны. Разума нет. Нет привычных пожирающих огненных эмоций, и нет больше боли. Только чувства грубого тела. Его прикосновения, его руки, его губы на мне. Его кожа, которая касается моей кожи. И та его часть, что движется внутри, опаляя моё нутро. А я изгибаюсь и кричу. И это продолжается долго, кажется, не могу дышать, губы пересохли, все мое тело – плазма. Становится горячо, и он опускается на меня, дышит часто, сердце бешено бьется, а я вдыхаю запах его волос и пытаюсь восстановить собственные дыхание. Он ещё во мне.

Я начинаю гладить его широкие плечи. Тяну отросшие волосы. Прикусываю кожу на шее.

Меня колотит озноб, но я хочу ещё.

– Тебе может быть больно.

Перекатываюсь наверх и сажусь. Почему ты улыбаешься? Прежде меня сводила с ума власть над мужчинами, но сейчас ты владеешь мной. И я ненавижу тебя за это. Хочу ударить, ужалить, оскорбить. Но вместо этого целую.

– Ты так чертовски хороша! – рычит он в меня. Сильными мощными толчками Дерек помогает моим собственным движениям стать глубже, и в какой-то момент я больше не в силах двигаться, мне так приятно-больно, но он продолжает. И продолжает. И это истинное безумие.