Текст книги "Каторжница (СИ)"
Автор книги: Юлия Добролюбова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
Почему Роггарн ничего не сделал, чтобы защитить меня? И в голове я слышу его ответ:
«Я отбивал ментальные атаки Виктора и рассеивал собственные иллюзии».
– Итак, чем обязан, маги?
Дальше картинка меркнет, видимо, Дерек не желает открывать мне содержание их беседы. И вот мы стоим у выхода.
– Девчонка приглянулась Анастасии, оставьте ее и сможете уйти, – с плотоядной улыбкой Виктор разглядывает меня.
Макс категорично отказывается, после чего, пожимая плечами, Виктор бросает:
– Что ж, нужно уважать чужой выбор. Прощайте, светлые.
И мы оказываемся на улице. Остальное иллюзией не было.
А теперь я вновь у дороги, Дерек лежит возле меня, и я понимаю, что самостоятельно подняться канцлер уже не сможет.
– Нити, есть ещё пара вещей, которые я должен был сказать раньше. – Молчи, – прошу я, ощущая неотвратимость нашего расставания. – Слушай внимательно и запоминай! Твой отец, я знаю, кем он был. Хорошо, что это знаю только я. Он мертв, но если твоё имя когда-нибудь свяжут с его личностью, ты не жилец, поняла?
Желудок связывается в тугой узел.
– Молчи, – шиплю сквозь стиснутые зубы, желая одного: забыть услышанное. Мой дом – остров. Мой отец – Гор. – Он был заговорщиком, совершившим преступление против королевской семьи. Если выживешь, тебе лучше исчезнуть. И никогда не появляться в столице. – Мы выживем, Дерек! – убеждаю его, чувствуя, как разгорается смертоносный, сметающий всякие преграды огонь внутри меня. – Нити, теперь самое важное. Найди кочевников. Только они способны незамеченными вернуться в наш мир. Во мне есть их кровь. Лучше, если ты появишься со мной. Но если придёшь к ним без меня… – Дерек намеренно замолчал и отвёл взгляд. – Надеюсь, они все равно помогут. Только назови мое имя.
Последние слова он произносит едва-слышно. Роггарн начинает бредить. Говорит бессвязно, обращается к кому-то невидимому. И весь горит. Я поднимаюсь и начинаю махать руками. Время уходит, нам нужна помощь. Но никто не останавливается, некоторые извозчики окидывают нас равнодушными взглядами и проносятся мимо.
И тогда я вспоминаю про золото.
Глава 18. Безумцы!
Почти сразу же напротив нас с визгом останавливается лихая чёрная обтекаемая колесница, из которой является яркая знойная пара незнакомой мне рассы. Оба смуглые брюнеты в чёрном одеянии. Все видимые участки их тел забиты клинописью и нечитаемыми мною узорами. Чуйка вопит: не доверять!
– Вам нужна помощь? – с холодным блеском в глазах участливо спрашивает мужчина, тогда как взгляд его прикован к монетам в моих руках. – Мой друг ранен. Нам может помочь лекарь или маг!
Сделав пару шагов в нашу сторону, женщина замирает и резко меняется в лице. Ее гримаса отвращения сопровождается репликой:
– Светлые. – Подумаешь, Натали, золотишко не имеет запаха. Садись, милочка, подкинем, куда надо.
Перевожу взгляд с распластанного на земле тела Роггарна на предложенный, тонущий в облачке зловонного дыма транспорт. Садиться в колесницу незнакомцев совсем не хочется. Я помню, что говорил Макс, помню. Однако, точку в моих сомнениях ставят темные тени, появившиеся у кромки леса и стремительно движущиеся в нашу сторону. Всадники.
Дерека я тащу одна. И хоть мое тело сейчас в отличной форме, это не слишком просто. И я боюсь, да, откровенно боюсь, не успеть. Слишком стремительно его покидают силы, слишком тревожит меня мысль о роковой потере.
– Трогай! – почти кричу, когда, наконец, справляюсь со своей ношей, и мы срываемся с места.
Через пару минут становится очевидным, что преследователям нас не догнать, они скрываются из виду.
– Куда мы направляемся?
Мужчина (или кем он является, я не знаю) медлит с ответом.
– И много у тебя этого золотишка, красавица? – Много! А ещё много светлой магии моего неинициированного источника, поэтому, я бы не советовала делать глупости.
Женщина извергает проклятия.
– Скоро сомкнется мрак, есть только пара мест, где вам с приятелем будет безопасно. Туда и закинем. Только золотишко передай для начала. – Что за место? – спрашиваю я, даже не думая выполнять эту сомнительную просьбу.
Сначала помощь, потом оплата. Об этом я категорично сообщаю водителю. А руки ласкают его. Дерека. Спутанные липкие волосы, испачканные скулы, сомкнутые веки. Останься со мной. Не покидай. Заклинаю.
Палец проходится по сухим шершавым губам. Почему я так долго тянула? Я ведь знаю, что это должен быть ты.
– Давно в темном мире? – оборачиваясь, небрежно роняет женщина. – Мы пришли утром, – отвечаю, глядя в оконце, и спрашиваю, куда мы направляемся. Водитель смеряет нас пренебрежительным взглядом и поясняет:– Есть подземные убежища тех, в ком недостаточно сил, чтобы защитить себя во мраке. Преимущественно, там скрываются люди. Вам крупно повезёт, если в убежище окажется кто-нибудь, способный врачевать. Иначе долго парень не протянет.
Как же так? Совсем недавно, уже после битвы, Дерек был ещё полон сил, а я с увечьями лежала у его ног. В нем струились потоки силы, и он вытащил меня с того света. Я сделаю то же самое для него! Не могу не сделать!
Не думать о плохом…
Провожу рукой по его чёрным волосам, веки на миг приоткрываются, чтобы тут же сомкнуться. По его шее стремительно расползается чернота.
– Кто появляется ночью? Кого нужно бояться? Вампиров?
На какое-то время в колеснице повисает звенящая тишина.
– Вампиры живут в своём квартале, сюда даже не суются. Ночью на охоту выходят те, кого боятся и они. – Кто? – Их не принято называть! – осаждает меня девица и зло зыркает на друга. – Говорила тебе: не останавливайся! Чую, девка несёт нам беду! – На кого они охотятся? Чем опасны? – не обращая внимания на трусливые реплики, спрашиваю у ее приятеля.
Читаю страх в глазах этих двоих. Плечи напряжены, руки женщины сжались в кулаки и длинные чёрные когти впились в ее бронзовую кожу.
– Во тьме, в молчании, из ниоткуда приходят те, кто способен на все. Никто не знает, как они передвигаются. От них не убежать. Никто не знает, где они обитают. Они появляются везде. Никто не знает о них ничего кроме того, что они несут смерть. Редким удаётся выжить после встречи и рассказать. Чаще от тела остаётся только пепел и в паре метров застывший в ужасе слепок души. – Как их узнать? – я не поддамся панике. – Их узнаешь, почувствуешь, даже не видя. А то, что скрывается внутри тебя, подскажет непременно.
Визг тормозов. Мы останавливаемся возле крохотного серого сарайчика с покосившейся вывеской в окружении невысоких домов.
– Деньги. – Донеси моего друга, и получишь свою плату.
Твой бог выгода, демон. Поэтому вас считают низшими. Поэтому с вами легко договориться. Я вспомнила рассказы о вас.
Иду последней, на мгновения взгляд цепляется за костлявые лопатки демоницы. Будто бы, сухая кожа ее натянута на острые кости, а те перетирают друг друга с премерзким скрипом. Быть может, так и есть.
А нет, скрип издаёт покосившаяся дверь. Маленький толстячок в круглых очках гневается, что к нему пожаловали темные, но увидев меня, да и брошенного на один из столов его лавки Дерека, замолкает.
– Вы можете нам помочь? – прямо спрашиваю я.
Маленький человек кладёт руки на грудную клетку Роггарна, закрывает глаза и губами беззвучно шепчет. Бесчувственное тело начинает источать свет. В этот момент я передаю монеты демону, и он жадно их пересчитывает.
– Его коснулась тьма. Светлая магия не остаётся незамеченной, слишком высока расплата за неё здесь. Есть у меня одно средство. Последние капли. Вам очень повезло.
Через минуту из-за много раз латанной занавески появляется малышка лет восьми, и в ее руках я замечаю крохотный пузырёк. Девочку никто не звал, но стоит ли удивляться подобному? Подслушивала, наверняка. Или была призвана магом.
– Прощайте, светлые, – с насмешкой говорит демоница, задевая плечом хрупкое тельце девчонки.
Склянка выпадает из ее рук и синеватым дымком содержимое исчезает на наших глазах.
Убить. Ярость застилает мои глаза. Я уже делаю рывок, но маленькая ручка ложится на мое предплечье. Малышка качает головой, а лавочник протягивает мне воду.
– Пей.
Делаю глоток, чувствуя, как остываю. Убить все ещё хочется, но первостепенно другое.
– Где я могу достать ещё зелья? – Слишком поздно. Оно может быть у одного моего друга в паре кварталов отсюда, но уже не поспеть. Тьма близко. Пора спускаться вниз.
С поразительной легкостью маленький человек поднимает Дерека и уносит за занавеску. Мы проходим в подсобное помещение, небольшое, но очень чистое.
– Можем оставить его здесь, но тогда наутро тела не найдем. Ты бы хотела его похоронить, не так ли?
Не хочу я его хоронить!
Сдвигая ковёр, хозяин открывает люк, и я вижу их, десятки перепуганных глаз тощих людей в уставленном койками подвале.
Девочка спускается первой, маленький человек с Дереком идёт следом, а я…
– Как мне добраться до твоего друга? – категорично спрашиваю, а лавочник, хмурясь, чешет затылок. – Много огневиков видел. Все вы одно. Безумцы!
Он подробно торопливо рассказывает мне, как и куда идти, а потом добавляет:
– Его тело мы предадим земле, а твоё имя напишем рядом. Как тебя звать, дитя света?
Но я не отвечаю. Пусть пишут что хотят, если не вернусь.
Я уже бегу.
Город становится совсем иным, почти тем тихим и пустынным, что мы увидели, когда пришли. Минул всего один день, даже меньше, а кажется, прошло несколько недель.
На улице почти никого не осталось, а те немногие, кто не успел исчезнуть, не глядя по сторонам, спешат скрыться. Никому нет дела до одной одинокой светлой в обрывках чужой одежды. Никому нет дела до всех остальных, разве что каждый тешит себя мыслью, что их гибель может даровать отсрочку тебе. Я думаю о том, найдёт ли человек смерть от рук неназванных в этом мире, или ему уготована другая, более зловещая участь. Я думаю не о том, о чем стоило бы размышлять на пороге смерти.
Вот впереди каменный дом с высокой башней и чёрным забором. Здесь велено повернуть направо. Миную с десяток невзрачных темных домиков и вижу высокие раскидистые деревья с огромными корнями. Пробираюсь сквозь колючие заросли. И когда вдали, на освещённой лишь полной луной поляне мелькает хижина, я останавливаюсь.
Полная луна? Откуда ей взяться в месте, где не видно небес? Все зыбко. Грань реальности стирается, чувствую так, словно все вокруг есть сон. И с каждой минутой он все более и более напоминает ночной кошмар.
Нет. Я не боюсь. Нужно спешить.
Шаг вперёд, ещё один. Птицы кружат надо мной. Сперва я даже не обращаю внимания на нескольких чёрных воронов, но спустя всего пару минут на поляне их оказываются сотни. И я чувствую это. Темное. Обжигающе-холодное. Призванное наводить ужас нечто. Где-то совсем рядом.
В боку от продолжительного непрерывного бега колет. Ускоряюсь. Удавки больше нет и огонь внутри ревет. Ему нужен выход. И нет, то тёмное холодное порождение тьмы не пугает моего зверя, лишь вызывает азарт. Если бы я поддалась инстинктам, определенно остановилась бы, высоко подняла подбородок и с улыбкой стала ждать.
Но мне нужно зелье.
Хижина близка. Деревянные ставни плотно закрыты. Дверь захлопнута. У самого входа я решаю обернуться.
Больше нет воронов. Не ревет и не шевелит мои спутанные волосы холодный ветер. Стихли все звуки. Я не слышу собственного дыхания. Нет и его. Парень в чёрном капюшоне стоит в сотне шагов позади меня и смотрит на меня в упор.
Разворачиваюсь к хижине. Сердце стучит быстро-быстро где-то у самого горла. Кулаки молотят в дверь.
– Откройте! Скорее! Пожалуйста! – выкрикиваю эти и десятки других слов.
Дверь, наконец, открывается, и внутри стоит сморщенный дед, чьи злые глаза жалят меня своим праведным гневом. Забегаю внутрь и захлопываю дверь. Запираю тяжелый засов.
– Успела! – с облегчением хрипло выдыхаю, прислонившись спиной к дереву. Пытаюсь восстановить дыхание и совладать с болью в груди. – Что ты успела? – цедит старик сквозь зубы. – Ты привела погибель для всех нас!
Его силуэт меняется. Широко распахнутыми глазами я вижу, как в агонии мук маленькая фигурка растёт и ширится, превращается в сильного здорового мужчину, а сморщенное лицо старика становится молодым, прикрытым лишь чёрным капюшоном. Молодым, но таким знакомым. Капюшон падает на плечи, и на меня смотрит тот единственный, кто своим присутствием способен напугать меня, ввергнуть в пучины ада. Убить. И вознести.
Передо мной мой Александр.
Глава 19. Поцелуй
Тяну дрожащую руку, не веря собственным глазам. Это он, точно, определенно. Его черты лица, такие родные, знакомые, близкие черты – изогнутые в полуулыбке мягкие на ощупь, пряные на вкус губы. Я знаю их. Столько ночей мы провели вместе. Столько часов я любовалась им, лёжа рядом. Его холодные голубые глаза, голодные жаждой жизни и свободы. Глядела в них сотни, тысячи раз, бесчисленное количество секунд. Каждая морщинка, каждый шрам. Все люблю. Все знаю. Теперь без порталов, ряби, искажений он рядом. Протяни руку. И я протягиваю. Шагаю вперёд с единственным желанием – коснуться.
Он улыбается. Так интересно улыбается, странно и волнующе, призывно. Интригует. Откуда? Как? Кто он, мой Александр? Знала ли я его глубины? Выходит, что нет. Но чувствовала: он многое скрывает. Неужели его суть – то темное нечто, что пугает прочих обитателей этого мира? Это похоже на моего короля. Делаю шаг, второй, третий. И впрямь нас разделяло так много? Его глаза гипнотизируют. Есть только он. Остальное ничтожно.
Одной рукой подхватывает меня и прижимает к тугому каменному торсу. Этот терпкий сладкий запах мужчины сводит с ума. Другой рукой сметает все со стола. Бьются склянки. Что-то дрогнуло внутри меня, на миг замираю. Вдруг одна из них была той самой. Какой? Плевать.
Я на столе. Ноги широко разведены. Он прижимается ко мне, и я чувствую пульсацию. Ремень жалит нежную кожу. Теплые руки блуждают под теми кусками ткани, что на мне. Дерзко, хаотично, властно. Александр наклоняется к моим губам и целует. Так сладко. Сначала едва-ощутимо, дразня, пробуя на вкус. Посасывает губы, языком проводит по моим зубам. Потом неистово врывается внутрь, сминая всякие барьеры, запечатлевая мое естество.
И я делаю то, чему нас учила Женна, – даю этому поцелую название. И истинно удивляюсь собственному открытию, ведь имя ему: знакомство.
Девочки стоят у входа, весело переговариваясь и смеясь. Это так нехарактерно для нашего дома. Обычно их угрюмые, едкие взгляды сопровождаются либо фальшивыми либо крайне циничными репликами. Но не сегодня. Я, как и всегда, немного сторонюсь. Вроде и не одна, но в разговорах, особенно смешливых и весёлых, участия не принимаю. Даже в предверии удивительного.
Сегодня особенный день – наше занятие будет вести сама Женна. Богиня любви. Лучшая из них. Всесильная. Плетёный полог отодвигается, и мы с девочками входим внутрь.
Помещение то же, каменные убогие своды пещеры, устланный шкурами пол. Но что-то неуловимо изменилось. Даже не так. Неуловимо изменилось все. На стенах, под самым потолком алым проведена продольная красная полоса. И это диковинная роскошь для нашего острова. Лишь тот, кто, как и я, годами был лишён обыкновенных для остальных вещей, поймёт их ценность. Краски пары ярких цветов на острове можно найти только в период цветения определенного вида цветов в совершенно иное время года. Да и доступно подобное удовольствие единицам. Откуда взяла это волшебство Женна, остаётся лишь предполагать. Хотя, не сложно догадаться, в благодарность за какого рода услуги, женщина его получила. Такая мысль меня смущает. И возбуждает, да.
И вот эта красная неровная линия кажется всем нам роскошью, и сама по себе выглядит как-то интимно. На потолке я вижу красные следы ног, груди, лица женщины. Как она оставила их? Сажусь на пол рядом с другими девочками, изумленно разглядывая интимные отпечатки. Она была голой. Под потолком. Вероятно, не обошлось без помощи посторонних. Что последовало за рисованием? То, что запретно для нас. Перевожу взгляд на Женну. Искусница. Достанься ей зачарованный напиток, она бы ушла с проклятого острова и там, на большой земле, покорила бы любого. Добилась бы всего, чего возжелала. Но Александр не доверяет ей. И правильно делает.
Эта женщина без возраста, хоть и не маг. Жрица. Могу лишь предположить, что ей около сорока человеческих лет. В уголках ее светлых глаз прячутся крохотные морщинки. Возможно, они были бы больше, если бы она не использовала мази и не владела секретами пленительной красоты. Возможно, они были бы меньше, проживай Женна другую жизнь. Не здесь. Не так. Но это была бы уже не она.
Ее наряд отличается от прочих одежд девок. Она сама не девка. Другая. Это желтая блуза и длинная до самых щиколоток юбка-солнце, красивая, цветастая, по подолу украшенная каменьями и чем-то цветным, издали не разобрать. Одежды так откровенны, что невольно возникают мысли о плотских удовольствиях. Но открыты вроде и не сильно. Вырез не настолько глубок, как носят остальные, юбка значительно ниже колен, но все же… разрез на юбке впереди выглядит призывно, и когда женщина садится, ее ноги обнажаются до самого паха. И я вижу это. На ней нет белья.
Краска заливает мое лицо. Взгляды многих девочек устремляются туда же, где блуждает мой взгляд. Я не могу оторваться.
Смущенно опустив глазки, Женна расправляет юбку, и поднимает взгляд без тени стыда. Игриво улыбаясь.
Она сделала все специально.
Жрица интимных ласк источает тонкий едва уловимый аромат, но такой сладкий, что не почувствовать его невозможно. Была бы я мужчиной, уже бы желала остаться с ней наедине. О чем я говорю? Я, девчонка пятнадцати лет, хочу познакомиться с ней поближе. Хочу, чтобы здесь остались только мы, я и она. Хочу коснуться ее длинных светлых волнистых волос, ее темной блестящей кожи. Как она добилась такого блеска и цвета? И даже присутствует желание оставить ее секреты при ней, просто касаться, любоваться, дарить ласку самой женщине и ловить лучи ее внутреннего солнца своим разгоряченным телом.
В ее изящных руках очарование – металлическое плетение, полное колокольцев и камней. При каждом движении самодельный музыкальный инструмент издаёт мягкий перезвон. Глядя на нас, она проводит своими ухоженными руками по металлу, и мы слышим задорные высокие ноты.
Это царство неги.
В ней нет блуда, которым горят глаза мужчин, вечерами спешащих к девицам. Мы провожаем тех завистливыми взглядами из наших кривых оконцев, и я знаю, что многие тайно желают оказаться по другую сторону двора, в пещерах в глубине острова. И встречать воинов с их добычей и блудливыми намерениями.
Но мы носим глухие рубахи и можем только слушать рассказы.
Иначе живет и Женна. Ей принадлежат отдельные покои. К ней вхожи лишь те, кого она приглашает сама. И этой привелегией женщину наделил старый вождь. А Александр порядков не менял. Не спрашивайте почему. Вы знаете ответ.
– О чем вам рассказывали девочки? – звучит негромкий и какой-то очень легкий голос.
В нем нет ни глубины ни фальши. Я понимаю: Женна не обременена ярким интеллектом. И не честолюбива. Чувственное дитя наслаждения.
Звучат ответы наших девчонок. Нам рассказывали обо всем на свете. В красках описывали все виды ласк. О том, как доставить удовольствие мужчине, руками, губами, другими частями тела. Как владеть двумя, тремя одновременно. О том, как получить наслаждение самой, как подарить интимную ласку женщина.
Женна якобы изумленно округляет глаза и прикрывает ладошкой рот, слушая непристойные изречения девчонок. Она выспрашивает детали, подробности, будто бы сама в совершенстве не владеет этой наукой и не является опытнейшим из практиков. И когда самые бойкие и говорливые девицы начинают краснеть и заикаться, наставница едва-заметно улыбается.
Ее цель не обьяснить. Не узнать. Она играет с нами. Мы смущены, робеем. Она вынуждает нас называть те части тела, о которых мы говорим. Называть по-разному. Нежно, грубо, с любовью.
Смеёмся.
– А ты чего молчишь? – поднимая брови, обращается она ко мне.
Пожимаю плечами. Мне сегодняшняя тема кажется какой-то несерьезной. Я все умею – училась старательно, запоминала, повторяла. Но мне далека и чужда эта фривольность и легкость Женны. В моей жизни все по-настоящему. Надлом, страх, угрозы, месть. В ее мире существует одно – плотское удовольствие. То, к чему стремится каждый мужчина. И редкая женщина.
– Иди ко мне.
Я встаю и приближаюсь к женщине в яркой юбке и с удивительными чистыми в своей открытости глазами.
Тебя зовут Нити, не так ли? О тебе так много говорит вождь? – шепчет она мне, едва я опускаюсь перед не на колени. Он говорил! Мысль волнует сильнее всего, что происходит. Не это ли была ее цель? – Доставь мне удовольствие.
В горле пересохло. С трудом сглатываю. Остальные смотрят, но Женну это нисколько не заботят. Отчего так волнует меня?
Касаюсь кончиками пальцев ее скулы. Двигаюсь вниз, к подбородку. Она смотрит с любопытством. Ни капли притворства. Ни единого сомнения. Она доверяет мне и всему, что я с ней сделаю. Моя рука опускается ниже по шее, проходится по краю выреза ее тонкой блузы. Что за изящная работа. Ткань не из нашего мира, определенно. Она с запретного юга.
– Ты волшебство, – шепчу я, припадая к ее губам.
Я представляю себя мужчиной. Ощущаю себя Александром, счастливчиком, которому дарована честь провести часы с этой очаровательной девой. А она, полностью расслабленная и доверчивая, плавится от наслаждения в моих руках.
Ладонь делает то, что я хотела сделать с первых минут, – пробирается под ее юбку. Ее кожа совершенно гладкая и удивительно нежная, а по внутренней стороне ноги стекает сок. И когда мои пальцы совершают это шокирующее открытие, я распахиваю глаза, а Женна, улыбаясь, припадает губами к моим пальцам и учит девочек примудростям оральных ласк, нисколько не стесняясь рассказывая про оттенки вкусов секретов женщин и мужчин.
– Вот теперь, когда мы с вами достаточно близко познакомились, пришло время научить вас, дорогие мои, главному, – искусству поцелуя.
На лицах многих, да и моем собственном, я замечаю гримасы разочарования.
– Скучно? – лукаво улыбается она. – А я вам так скажу, девочки: нет ничего сильнее, ничего ценнее и ничего желаннее одного поцелуя. Каким он должен быть?
Мы несколько мгновений молчим, робко подбирая слова. Каким должен быть этот поцелуй?
– Страстный? – Долгожданный? – Пьянящий?
Ее взгляд скользит с одной девушки на другую, замирает на мне, уходит. И только, чтобы вернуть этот взгляд, я говорю:
– Запоминающимся. – Интересно. Как ты заставишь его запомнить именно тебя, Нити? Тебя, а не сотни других?
Она говорит об Александре? Неужели, их действительно были сотни? Как целовать мужчину так, чтобы он думал только о тебе? Желал лишь тебя? Грезил о твоих ласках?!
– Научи, – выдыхаю едва слышно. – Поцелуй – это послание. Близость – ваш диалог. Целуя, вкладывайте в то, что делаете, всю свою душу. Никогда не касайтесь мужчины небрежно. Разговаривайте с ним своими губами, руками, своим телом. Ваш поцелуй – нечто особенное. Невинная шалость, признание, просьба или обещание, даже приказ. Он может быть всем, а может оказаться пустышкой. Нет ничего более омерзительного, чем скупая вымученная ласка, небрежно оказанное внимание, без чувства и без эмоций. Лучше один поцелуй, но тот, который будут вспоминать годами, чем сотни, о которых на утро забудут! Не обесценивайте ласки, не дарите их понапрасну. И никогда, девочки мои, никогда не целуйте без удовольствия! – Женна, наконец, отводит от меня взгляд, и я начинаю часто дышать. – А если надо… – Вас научили так многому, но ничего вы не знаете! – впервые встречаю ее гнев. – Закройте глаза. Представьте на его месте другого. Отстранитесь и начните ласкать себя сами. Покажите мужчине, как подарить вам наслаждение!
Жрица заставляет нас целовать друг друга на глазах у остальных, вкладывая определенные чувства и послания в то, что мы делаем. Этот урок мы запомнили. Этот урок нам понравился. И этот урок сблизил многих из нас.
Но я так и осталась одиночкой.
Превозмогая себя и адское желание раствориться в собственных умопомрачительных ощущениях, изо всех сил отталкиваю мужчину. Это похоже на объятия дурмана, сна, что не зависит от того, устал ли, изнемог, того, который желан столь сильно, что все прочее кажется никчемным, и влечёт неимоверно. Объятия затягивают обратно. До одури хочется коснуться его тела, утонуть в пьянящих омутах бездонных голубых глаз. Гляжу на него и, словно, в буйной круговерти воды, тону, забывая о былом.
– Кто ты? – мой хриплый голос совсем не мой.
Ощущая невидимую нить, что сковала и опутала мой взгляд, все же нахожу силы отвернуться. Всякие связные и бессвязные мысли покидают мой обречённый разум, рефлекторно свожу ноги и прикрываю руками полуобнаженную грудь.
– Интересно, – протягивает тот, кто стоит напротив, тот, кого боятся все прочие обитатели нижнего мира.
Теперь я понимаю, почему. Имя ему – безумие. И голос его мне чужд. Это не Александр, о нет! Целуя, сие порождение бездны, тёмный рыцарь мрака, владелец душ в этом гиблом подземелье, лишь узнавал меня. Тогда как мой вождь знает обо мне все. Он бы целовал совершенно иначе.
– Кто ты? – повторяю, делая шаг вперёд.
Уже справилась с паникой, взяла себя в руки. Болезнь души отступила, и я снова я.
И не боюсь. Чего мне бояться? Смерти? Три раза ха. Ха. Ха. Ха! Смерть должна бояться меня! Гляжу ей в глаза, вернее ему, сыну смерти и погибели. Очертания лица плывут и тают, как плавится воск, словно тает глыба фигурного льда. И это, во истину, мерзко.
Форма меняется, приобретает новые черты, новые грани. Новые, но столь близкие. Передо мной стоит Дерек.
– Неужели, я ошибся? – криво улыбается иная личина. – Таким я нравлюсь тебе больше?
Я понимаю, что это не он. Не Роггарн. Но эти глаза, это его глаза, и они глядят на меня с желанием. Эти губы, которые мне нравилось целовать, они так близко. И зов, что влечёт мою плоть…
Когда я подошла? Когда подняла руку, чтобы дотронуться до его щетины?
– Нет. Нет!
Зажмуриваюсь. В сознании борюсь с самой собою. Будто, я сразу в двух телах, пытаюсь осознать себя, не понимая, что реальностей множество.
– Хватит! – кричу или шепчу – не знаю.
Или я только думаю обо всем этом?
– Чего ты хочешь??!!!
Оцепенение. Тишь. Ноль мыслей, ни единого звука. Только я. И он.
Напротив меня сидит совершенно незнакомый светловолосый мужчина, довольно приятной наружности. Совершенно правильные черты лица могли бы казаться привлекательными, если бы другим оказался его взгляд. Он вызывает ужас, внушая мысль, что его владелец способен на все. Беспощадный. Взгляд. А, значит, и он.
Одежда незнакомца, холщовые широкие брюки и рубаха, выглядят так, словно, он работяга. Однако же, его руки, длинные тонкие переплетенные пальцы, которыми он поигрывает на своих коленях, более того, играет на моих нервах, кажутся аристократично-нежными, но чрезвычайно сильными. (Читай на Книгоед.нет)
– Чего хочу я? – подаётся вперёд, сузив свои серые глаза, отчего и без того цепкий острый взгляд прожигает, наяву причиняя боль. – Ты всерьёз спрашиваешь, чего хочу я, Нити?
На мне рваная рубашка. Мое тело колотит дрожь, лихо списываю это на холод (меня не холодит, мы с вами об этом знаем, но иногда обмануть свой страх – верный способ его победить, что же мне остаётся?!) Подхожу к старому столу, беру коцаный стул, со скрипом разворачиваю и сажусь лицом к ночному гостю. Гляжу на него в упор.
А что я теряю? В моем положении сложно что-то потерять. Такие как он не любят слабых. Их люблю я. И это чувство очень близко к жалости, но он на жалость не способен. Ему со слабыми откровенно скучно играть в свои смертоносные игры. Марионетки не интересны, да и как могут увлечь куклы? Он охотник за душами, повелитель страхов и ведающий греховную сущность всякого.
– Расскажи мне! – с вызовом бросаю ему. – Что тебе нужно? И кто ты?
Урок анализа души. Заинтриговать, а лучше, сделать зависимым от себя. Не эта ли главная привязка? Мужчины к женщине? Всякого существа? Эта, да закреплённая эгоистическим мужским честолюбием. Больше прочего, больше власти, игр и устремлений своей натуры, всякий мужчина любит себя. Таково эго.
– Твои попытки ничтожны.
Пожимаю плечами:
– И все же? Ты знаешь обо мне, ты предстал моими мужчинами. Зачем? Настолько не уверен в себе?
Неестественно хохочет. Не умеет смеяться или не уверен? Не суть.
– Ты можешь убить меня, свести с ума, как остальных. Всего лишь разрушение форм, грубых и тонких. Есть что-то большее. Расскажи!
Я вижу промелькнувших в его глазах гнев. Едва-заметно дернулся, сомневается: оставить ли меня в живых, убить ли за дерзость. За то, что возомнила себя кем-то, кто узнал его тайну. А я уже чувствую: она есть.
– Я Нити. – Я знаю! – властно цедит он. – Я называл тебя этим именем. – Кто ты? – Я твой ночной кошмар! Я тот, кого следует бояться, тот, кого видит всякий перед…
Качаю головой.
– У тебя есть имя?
Отводит глаза и несколько длительных мгновений, тишину которых разрушают медленно капающие со стола капли, он размышляет.
А вот связный строй моих мыслей на месте. Я в эти секунды думаю о том, что наедине с этим олицетворением самых ужасный страхов ощущаю себя очень даже обыкновенно. Вроде бы критическая ситуация, а волнует не больше прочих. Быть может, в предверии опасности мобилизировались ресурсы моего разума.
– Меня звали Лютер. – Я могу так обращаться к тебе? Кивает. – Лютер… ты жил давно, не так ли? – молчит. Верно. – Это твоё наказание, быть таким? Твоё призвание в посмертие? – Я не… я не помню. Все, о чем я думаю и в чем нуждаюсь, – это исполнение твоих темных желания.
Интересно, даже забавно: значит, человека способна свести с ума его собственная природа? И потакание инстинктам?
– Какое тебе дело до меня? Чего хочешь ты сам, Лютер?
Хмурится. Пытается осознать себя тем, кем был когда-то.
– Я хочу завладеть твоей душой, забрать весь свет, что в ней есть. Его немного, меньше, чем у других, но сегодня и этого мне будет достаточно.
Ну спасибо, приятель. Я хуже даже обитателей темного мира, и ты это подтвердил. Как там говорят? Не мы такие, нас закалила каторга.
– Зачем тебе мой свет? Он влечёт тебя? Манит? Ты питаешься им? Что будет, если ты останешься без света? – Мы живем в темноте, и таких, как я, там очень много. Темнота соткана из нас. Мы ее солдаты и служим свету. – А ты? Лично ты, Лютер? Ты можешь уйти, измениться? Ты бы хотел…
Резко поднимает свои темные бездонные глаза на меня. Острый, пронзительный, полный боли взгляд горящим лучом проходится по мне, крадет дыхание, бередит всякие душевные раны.
– Тебе рассказать, чего я действительно хочу, Нити? Хочу чувствовать иначе! Хочу навсегда забыть обо всём, что сделал, хочу не иметь потребности будить в тебе его, Мрак! – хохочет, хохочет так, что совершенно не смешно, напротив, готова спорить, на моем лице отражается тревога. – Они все боятся меня! Глупцы! Я вижу тебя насквозь! Им нужно бояться тебя! А знаешь, живи! И мать будет питаться всей той болью, которую ты принесёшь другим! И этого ей хватит на годы, века!
