Текст книги "Невеста на уикэнд (СИ)"
Автор книги: Юлия Цыпленкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)
– Угомонился, – хмыкнула Люся. – Намордник сняли. Большой, а дурень.
– Костик у меня такой, – машинально произнесла я и опомнилась: – Ой.
Люся шлепнула меня по плечу и хохотнула. После показала оттопыренный большой палец – ей шутка понравилась. Правда, я не шутила, но ладно. Мы развернулись и побрели вслед за пикапом, уже въезжавшим в ворота коттеджа.
– Сейчас появятся, – сказала Люся. – Только барбоса в вольер затолкают.
Я вчера видела этот вольер. По площади, наверное, как вся моя квартира, может больше. Кроме Черчилля там еще обитали его сотоварищи: Рузвельт и Сталин. В кличках собак чувствовалась невидимая длань бывшего учителя истории – дяди Миши. «Большая тройка» в доме – опасаться нечего. Чилик, Рузик и Йося, так-то.
– Идем к дому.
Я бросила взгляд на Люсю и кивнула. Меня ожидала эпохальная встреча с «возлюбленным». Он появился у дверей коттеджа почти одновременно с нами. Раскинул руки, и я с писком кинулась ему на шею. Колчановский поймал мои губы, но обнимать в ответ не торопился.
– Котик не обнимет тигрика? – надулась я. – Не соскучился?
– Очень соскучился, – возразил Костик. – Но сначала помою руки, потом затискаю тигрика, чтобы он не рычал на котика.
– Р-р-р, – ответила я, и шеф уткнулся носом мне в шею:
– Мур-р-р, – замурчал он, и я сама отстранилась, было щекотно.
Погрозив шалуну пальцем, я дозволила:
– Иди уже. Хотя коты обычно языком умываются.
– Вот-вот, – согласился Костик. – А тебя из ванной не вытащить.
Сказав это, он скрылся в доме, а я уселась на скамеечку перед домом, ожидая возвращение «благоверного». Однако время шло, а он всё не появлялся. Люся ушла вслед за Александром, дядя Миша тоже скрылся в доме. Я подумала, что надо помочь Римме накрыть на стол… и, войдя в дом, прошла мимо кухни. Там уже суетилась Люся, и я решила, что двух женщин вполне хватит. Нет, я не бежала от помощи, но внутреннее беспокойство заставило меня подняться на второй этаж и приблизиться к дверям нашей комнаты…
– Она назвала меня старой перечницей, – хлюпала носом баба Нюра. – Представляешь? А что я такого сказала? Пьянство – это грех. А она ведь будущая мать. Костенька, тебе нужно лучше приглядеться к этой девушке… Вот это я и сказала, а она ответила, что я не знаю, с кем связалась, и что близко тебя не подпустит к Саше с Люсей.
– Что-то еще, бабуль? – ровно спросил Колчановский.
– Еще она сказала, что я старая проститутка и торгую своей внучкой, представляешь? Это я! Какая дрянь! Ох…
Мне даже не надо было смотреть, чтобы понять, что у Анны Леонидовны случился новый приступ близкой кончины.
– Ну, что вы, баба Нюра, – заботливо произнес Костик. – Сами себя накручиваете. Вера такого не могла сказать.
– Ты мне не веришь? – изумилась старушка. – Костик! О-ох…
– Где ваши капли, я принесу…
– Не надо. Не уходи, Костенька. Я немного посижу, а ты мне водички, вон, из графинчика налей, – и голос такой слабый-слабый. – Верочка, наверное, на меня просто обиделась, не поняла. Но мне всё равно не понравилось, когда она сказала, что в следующий раз привезет сюда твою тещу, и она мне рот закроет. Так обидно, Костик…
Поджав губы, я некоторое время смотрела на телефон в своей руке. Наконец, криво усмехнулась.
– Достала, – шепнула я и отошла подальше от двери в нашу комнату. После набрала короткий номерок и произнесла, как только мне ответили: – Помогите, пожалуйста. Нашей бабушке плохо. Уже пятый приступ за сутки. В больницу ехать не хочет, а мы переживаем. Все-таки ей под восемьдесят… Наш адрес… – Название поселка мне говорил Колчановский, когда мы еще только ехали сюда, а название улицы и номер дома я и сама запомнила после того, как прочла, пока стояли под воротами. – Побыстрей, пожалуйста, бабушке очень плохо. Ждем.
Закончив разговор, я почувствовала легкий укол совести, но относился он к Судариковым и Поляковым, но никак не к Анне Леонидовне. Маму мою она еще будет вплетать в свой маразм. Вот вам и фиолетовый одуванчик…стерва.
– Костик, – я шагнула в комнату
Шеф обнаружился на корточках перед бабулькой. Он заботливо поил ее водой, потому что руки бабы Нюры явно «ослабели» от стресса. Ах, какая плохая Вера. Довела старушку. Аферистка тут же закрыла лицо руками:
– Убери ее, Костенька, пожалуйста! Не могу, ох… – она опять схватилась за сердце.
Колчановский направился к двери. Он полностью загородил дверной проем и попросил:
– Подожди меня внизу, пожалуйста.
– И моей мамы не боишься? – спросила я, прищурившись. – А то гляди, и тебе рот закроет.
– Пожалуйста, – ровно повторил Костик и закрыл перед моим носом дверь под торжествующий взгляд противной бабки.
Нет, я понимала, что он это делает только ради поддержания мирной атмосферы, чтобы не ссориться со старушкой и ее родней. Шеф, конечно, ей не верил, потому что знал историю наших отношений, как никто, и всё равно мне стало неприятно. Во-первых, осадочек у меня уже был далеко не маленький, и самодурство злобной старушки начало сильно утомлять. А во-вторых, может он ей и не поверит, но начнет ко мне приглядываться – а вдруг во мне есть червоточина, и я, оставшись одна, оказалась волком в овечьей шкуре? Кто знает, как это скажется в дальнейшем на наших рабочих взаимоотношениях? Еще не хватало, чтобы ее бредни исподволь помешали моей обычной жизни, в которой я просто бухгалтер.
Я не стала рваться в комнату и закатывать скандал. Спустилась вниз и присоединилась к двум семействам. Мой напряженный вид заметили. Люся обреченно вздохнула, но я отмахнулась. Александр попытался разрядить атмосферу рассказом про Чилика и ветеринара. Люся и Римма смеялись, я рассеянно улыбалась. Дядя Миша подсел ко мне и положил руку на плечи. Но сказать так ничего и не успел, потому что в ворота позвонились…
– Скорая? – удивился Александр. Он первым подошел к монитору, на котором отражались сразу несколько видов коттеджа, в том числе и ворота.
– Зачем? – опешила Римма.
– Анне Леонидовне стало плохо, – пояснила я. – Я вызвала. Все-таки десятый раз за сутки – это не шутки.
Дядя Миша бросил на меня непроницаемый взгляд, после подошел к зятю и… открыл ворота.
– Пусть посмотрят. Теща постоянно за сердце хватается, – сказал он без тени улыбки.
– Будет не лишним, – согласился Саша. Люся и Римма растерянно молчали, пока не понимая, как реагировать на мою выходку.
И вскоре бригада врачей уже поднималась на второй этаж, сопровождаемая Александром и Риммой с Люсей. Дядя Миша вернулся к столу, из-за которого я так и не встала, и поднял руку:
– Дай пять, – я усмехнулась, и мы ударили по рукам. – Можешь на меня рассчитывать в любое время дня и ночи, – пообещал Люсин отец, и я ответила:
– Запомню.
А через несколько минут спустился Колчановский. Он посмотрел на меня и произнес:
– Тигрик, поговорим?
– Поговорим, – согласилась я.
– Вера, – позвал дядя Миша и поднял вверх сжатый кулак, обещая поддержку и помощь.
Я улыбнулась ему и вышла вслед за шефом. Он обернулся ко мне, протяжно вздохнул, а после сказал:
– Перегиб.
– Да, – кивнула я. – Перегиб. Позволять два дня поливать себя грязью – еще какой перегиб. Шалава, проститутка, стерва, пьяница – я еще выдержала на твое благо, хотя ты ни разу меня толком не защитил, несмотря на обещания. Зато выставил из комнаты на радость старушке…
– Я просто не хотел обострять…
– Но марать грязью мою семью я не позволю, – продолжила я, не слушая Колчановского. – С меня хватит. Мы сейчас же уезжаем. Ты сам понимаешь, что дальше милой беседы не получится. Будет неловко и неудобно. А с бабой Нюрой еще и грязно. Извиняйся, и мы уезжаем.
– Указываешь? – прищурился Костик.
– Хорошо, я уеду одна.
– Договор…
– Плевать, – отмахнулась я. – У меня есть гордость. Завтра же напишу заявление на увольнение. Если есть совесть, дашь уйти с хорошими рекомендациями. По крайней мере, которые я заслуживаю на самом деле. Оговоров с меня уже достаточно.
– Так сильно задело? – уже спокойней спросил шеф.
– А как ты думаешь?
– Черт, – выругался Костик и отвернулся от меня, но уже через пару секунд снова обернулся и сжал мои плечи ладонями. – Извини. Я, правда, не думал, что всё так получится.
– Всё было неплохо, за одним нюансом.
– Понимаю.
Больше он ничего сказать не успел, потому что в дверях появился Саша. Я ткнула шефа кулаком в живот и указала взглядом назад. Костик обернулся.
– Шурик, мы уезжаем, – сказал он, не дожилась ни извинений, ни порицаний. – Прости, что так внезапно, но надо успеть проскочить пробку.
– Да я всё понимаю, – ответил адвокат. – Не обижайтесь, ребята.
– Всё в порядке, – ответила я. – Была рада знакомству.
– Да уж, – Александр потер затылок. – Могло бы быть и приятней.
– Извини, – сказал Костик.
– Да это вы нас извините. Кто ж знал, что так…
– Верунчик, – дядя Миша от дверей снова потряс кулаком. – В любое время дня и ночи.
– А тесть счастлив, – неожиданно весело заметил адвокат. – Он твой навеки, Вера.
Уже садясь в машину, я не сумела удержать любопытства:
– Как встретила фельдшера баба Нюра?
– Они вошли как раз в тот момент, когда она очень натурально стонала и держалась за сердце, так что возражений фельдшер слушать не стал. Когда я забирал сумку, баба Нюра сидела в проводах тонометра и портативного аппарата для ЭКГ, – ответил Колчановский. – Она была похожа на взъерошенного воробья. Там или врачи полягут, или старушка схлопочет в кои-то веки настоящий приступ. Но меня она, по-моему, любит уже меньше, таким взглядом смотрела, как на предателя.
– Какая потеря, – фыркнула я.
Он скосил на меня глаза:
– Все-таки ты – опасная женщина, – произнес Костик и вдруг расхохотался.
ГЛАВА 11
Понедельник. Он грянул в положенное ему время, сразу после воскресенья. Я проснулась в дурном настроении, и в этом, наверное, была уже моя вина. Когда Колчановский довез меня до дома, мне стоило настроиться на позитивную волну, радуясь окончанию спектакля и возвращению в родную съемную квартирку. Но вместо этого, оставшись наедине с собой, я, наконец, позволила желчи, скопившейся за два дня, прорваться наружу. Мне казалось, что выплеснув злость, я приду в норму, однако вот результат – я всё еще хочу убить шефа. Всю вину за произошедшее я взвалила на него. Просто так было проще не думать об объятиях и поцелуях. Но за всё надо платить, и я платила раздражением и выражением на лице «злобный гоблин».
Не улучшилось настроение и тогда, когда я вышла из дома. По какой-то блажи я была уверена, что возле дома меня будет поджидать знакомый автомобиль. Хотя, скорей всего, просто надеялась в глубине души, что выходные не прошли даром не только для меня. Наивная! Это только я по своей женской сущности ждала продолжения банкета, а КГ уже давно промокнул рот салфеткой, и теперь сидел где-то сытый и довольный. Игра она и есть игра.
– Тьфу, гад ползучий, – выругалась я и направилась к метро, чтобы дойти там до белого каления. Работать хотела не только я. Час-пик, чтоб его…
И в этот момент телефон тренькнул СМСкой. Я махнула на него рукой, успеется. После вошла в метро, и уже до своей остановки про сообщение не вспоминала, да и потом тоже. Все знакомые писали через мессенджеры или в соцсетях, в крайних случаях, звонили, так что какая-нибудь реклама или оповещение оператора моего интереса не вызывали. Короче, ненужную информацию в своем перегруженном ядом мозгу я хранить не стала.
Уже у бизнес-центра я махнула рукой одной из коллег, и мы вошли в большие вращающиеся двери.
– Как провела выходные? – спросила коллега.
– Ш-шикарно, – вырвалось у меня шипением. – Умопомрачительно.
– Ого, – она округлила глаза, – что-то случилось?
– Мелочи, – отмахнулась я, уже жалея о неосторожных словах, потому что понимала, что обсудить каждого сотрудника – дело первой важности для наших кумушек.
Ну и черт с ними, не убудет. С бабой Нюрой всё равно не сравняться. Мы втиснулись в лифт, и я натянула на лицо маску невозмутимости, заметив в толпе одну из главных сплетниц нашего офиса – Жанну Синичкину.
– Ой, девочки! – она нас тоже заметила. – Как выходные? Что было интересного?
– Провалялась на диване, – ответила я, надеясь, что это удовлетворит любопытство и первой коллеги, которая теперь не спускала с меня жадного взгляда.
– А мы с Владиком… – начала Жанна, и я отключила внимание.
Ей нужно было похвастаться перед всеми, кто ехал в лифте, мне ее рассказ был неинтересен совершенно. И когда мы доехали до своего этажа, я не спешила присоединяться к двум балаболкам, уже оживленно осуждавшим прослушанные мною подробности чего-то там с Владиком.
– Привет, девочки! – нам жизнерадостно улыбнулся наш сисадмин Жорик Тюльпанов. – Как… – я подумала, если спросит про выходные, задушу, – настроение?
– Понедельник, – ответила я коротко и ушла в свою бухгалтерию.
А в бухгалтерии… О, все боги Вселенной! Я ощутила ускоренное сердцебиение и томление где-то внизу живота, потому что посреди кабинета стояло оно – мое кресло, вырванное потом и кровью из глотки шефа. Новенькое, перевязанное красной ленточкой с большим красивым бантом и открыточкой, прицепленной к ленте. Изнывая от предвкушения, я неспешно приблизилась к моей прелести, растягивая момент нашей встречи…
– О, а это что у нас тут такое? – главбух Эльвира Степановна прошествовала мимо меня и схватила открытку: – Прекрасному бухгалтеру с глубочайшей симпатией и признательностью за отлично проделанную работу, – прочитала Эльвира и взвизгнула: – Какой же он лапочка! Умеет наш Костик делать сюрпризы, вот уж не ожидала. Как приятно-то!
И она, вцепившись в мое кресло, увезла его в свой закуток, а я так и застыла с открытым ртом, парализованная случившимся. До моего сознания всё еще доходила истина – меня кинули! Тем временем, сияющая Эльвира, мурлыча себе под нос «Сердце красавицы склонно к измене», выкатила свое старое кресло и толкнула его ко мне:
– Можешь забрать, Ника. А то твое старое кресло скоро совсем развалится. Дарю.
Я тяжело сглотнула. Дарю? Дарю?! И счастливая слюна, еще капавшая с моих клыков, превратилась в пену бешенства. Она врала порядочным людям два дня подряд? Она позорилась, оравши на кровати, которую трясет шеф, имитируя бурный секс? Она, в конце концов, попала под каток бабы Нюры?! Это мое кресло!!!
– Какой же он душка, – продолжала фонтанировать главбухша. А через пару секунд до меня донеслось: – Катюш, привет. Ты представляешь? Я прихожу сегодня на работу, а в кабинете стоит кресло, перевязанное ленточкой. И записка: «Самому лучшему и любимому бухгалтеру»… Да! Конечно, Колчановский… А кому тут еще дарить? Моим курицам что ли?
Я развернулась и вышла из кабинета, оставив главную несушку наедине с ее телефонным разговором. Мне очень хотелось покудахтать и выклевать мозг Эльвире, но это было бы неразумно. Признаться, я не думала, как может быть истолковано мое вознаграждение. И если деньги вполне могли остаться только нашим секретом, то кресло-то в карман не спрячешь. Так может не стоит поднимать бузу? Скажу, что мне, возникнут вопросы – с какой такой радости? Еще и сплетни поползут. Завистников у нас хватает. Вот же… блин. Но мое кресло!!!
Выдохнув, я вернулась в кабинет. Пока я приходила в себя, появилась ведущий бухгалтер – Алёна. Она утащила себе кресло Эльвиры и выкатила вместо него свое. Я ощутила новый прилив злости, но сдержалась и ушла на свое место.
– Представляешь, Любочка… – главбухша продолжала обзвон подруг.
Я закатила глаза, представляя, сколько еще будет длиться этот щенячий восторг, после включила компьютер и решила, что сегодня раскладываю «Косынку», из вредности. Пусть «самый прекрасный бухгалтер» поработает. А нам, курицам, можно и клювом пощелкать, на нашем-то старом насесте. Если не нравится, пусть жалуется шефу. С этими мыслями я встала из-за стола и отправилась на кухоньку, чтобы выпить чашечку утреннего кофе. Чайник у нас в бухгалтерии имелся, втайне от Колчановского, конечно. За жральню на рабочем месте могло прилететь нехило. Для таких нужд имелось специально оборудованное помещение, ну, вот туда я и направилась, чтобы не психовать, слушая Эльвиру. Ну… зараза!
На кухне я встретилась с двумя специалистами из отдела по связям с общественностью: Лёшей и Тимошей. Эти два брата-акробата были местными сиамскими близнецами, куда один, туда и другой. Оба пошляки и приколисты, правда, когда дело не касалось их работы. А спецами были классными, наверное, потому Колчановский спускал им с рук некоторую вольность в поведении и здоровый пофигизм. Впрочем, сами Леха и Тимка зря не нарывались. Шефа они уважали, хотя и могли пустить ему в спину острое словцо.
А кто не пускал? Если бы у начальников на спине висела мишень для игры в Дартс, то он был бы весь испещрен дырочками от дротиков, которые кидали бы исподтишка подчиненные. Кстати, отличная идея! Это могло бы способствовать здоровому климату в коллективе. А лучше бы такую мишень всему младшему начальственному составу. Ух, я бы сейчас душеньку отвела. Глядишь, и злость не кипела бы так бурно. Костик хотел от меня креатива? Так вот он, берите и пользуйтесь. Может написать предложение в письменном виде?
– Утра, Верунь, – приветствовал меня Лёха.
– Привет, маленький повелитель финансов, – подмигнул Тимоха.
– Здрасти, – буркнула я и направилась к кофе-машине.
– У-у-у, у кого-то были неудовлетворительные выходные, – похабненько подмигнул Лёха.
– Орала полночи с субботы на воскресенье, – честно ответила я. – Считай, зачет.
– Ого, – парни заинтересовано подались ко мне. – А поподробней? С соседями ругалась или то самое?
– А может тебе еще кредит взять и самой всё выплатить? – спросила я, отходя с чашкой кофе к высокой банкетке.
– Наш маленький повелитель зол? – озадачился Тимоха.
– Похоже на то, – согласился с ним приятель.
– Злой маленький повелитель?
– Очень маленький.
– Но очень злой.
– Может не будем нарываться? А то и вправду кредит возьмет. Наши данные у нее есть, с банком дружит…
Я повернула голову к балаболам и загадочно улыбнулась.
– Ты видел этот оскал?
– У нее есть зубы.
– Съест?
– Кредит возьму, – ответила я. – Готовьте, мальчики, карманы, скоро оттуда потекут денежные реки.
– Лучше уж туда, – не согласился Тимофей.
– Тогда отвалите и дайте насладиться кофе и одиночеством.
– Плохая Вера, плохая, – насупился Лёха.
Тима хотел развить тему, но в это время офис притих. Это всегда происходило, как по мановению волшебной палочки, и по этой тишине становилось понятно – пришел шеф. Далее следовали приветствия по мере его продвижения к кабинету, на которые Колчановский неизменно отвечал кивком и прохладной вежливостью. И когда уже дверь кабинета за ним закрывалась, отделы снова оживали, и начиналась работа.
– КГ, – тихо шепнул Лёха. – Атас.
– Верунь, одиночество твое. Наслаждайся, – бросил мне Тимоха, и парни исчезли с кухни.
Я поджала губы, побарабанила по столу пальцами и решительно встала с банкетки. После покинула кухню и направилась следом за шефом. Да, свое кресло я отдавать без боя не собиралась. И пусть выкручивается, как хочет, но оно мое! Да пусть хоть еще одно покупает, но мой зад должен ощущать комфорт, мы с ним это заслужили. А раз заслужили, то будьте добры нам этот комфорт обеспечить.
Шефа я обнаружила у дверей родной бухгалтерии. Он как раз взялся за ручку, когда повернул голову на мои шаги и первым поздоровался знакомым прохладно-вежливым тоном:
– Здравствуйте, Вероника Андреевна.
– Доброе утро, Константин Георгиевич, – нейтральным тоном ответила я.
– Зайдите ко мне, – равнодушно произнес Костик. – Мне нужно с вами поговорить.
– Сейчас?
– Да, – кивнул он и направился в свой кабинет, похожий на повелителя Вселенной.
Я состроила рожицу ему вслед и последовала в указанном направлении, радуясь, что не мне пришлось проситься на прием, а вроде как он сам пожелал меня видеть. В общем, мы хотели одного и того же – пообщаться.
– Доброе утро, Марина, – поздоровался шеф со своей секретаршей.
– Здравствуйте, – поздоровалась и я, следуя тенью за Колчановским.
Костик открыл дверь, пропустил меня вперед и, бросив секретарше, чтобы она пока никого к нему не впускала, скрылся вместе со мной в своих апартаментах под преданный взгляд Марины. Уверена, ей даже в голову не пришла никакая крамольная мысль насчет нас с шефом. Во-первых, он был для нее едва ли не богом. Вы тоже крамольных мыслей не думайте, Мариночка никогда не была в числе поклонниц Колчановского. Она была, скорей, идолопоклонницей, обожая шефа от всей своей секретарской души. И если бы в его кабинет ломился ОМОН, Марина закрыла бы двери грудью. И еще неизвестно, чья бы кровь стекала по стенам. Лично я ставлю на верного секретаря. А во-вторых, все настолько привыкли, что Костик не обращает внимания на офисных красавиц, что углядеть между нами какие-то особые отношения смогли бы только после того, как об этом объявили бы по центральному телевидению. Преувеличила, конечно, но наше уединение выглядело сейчас для всех рабочим моментом, и путь так и останется.
– Привет, – улыбнулся Колчановский, скидывая с себя маску истукана. – Как ты?
– Замечательно, – буркнула я.
– Не понял, – озадачился шеф. Он приблизился ко мне и, подцепив пальцами за подбородок, вынудил задрать голову и посмотреть ему в глаза. – И чем мы опять недовольны? Мне на голову встать, чтобы ты приняла извинения? Хотя, если честно, я до сих пор не понимаю, в чем конкретно я виноват. Ты прекрасно понимала, что я не верю ни слову из того, что говорит старушка. Я всего лишь попросил тебя подождать, пока я с ней разберусь.
– Тогда в чем был перегиб?
– В вызове Скорой, – пояснил Костик. – Я бы и так спустился уже через несколько минут и переадресовал старушку ее родне.
Я промолчала, и шеф продолжил:
– И, в конце концов, я не экстрасенс, Вера. Откуда мне было знать, что у вас уже начались боевые действия? Баба Нюра до прямых оскорблений при мне никогда и ни с кем не опускалась. Намеками, подковырочками – да, но чтобы грубо хамить, такого даже дядя Миша не рассказывал.
– Это был фол последней надежды. Старушка играла уже с грубыми нарушениями правил, – ответила я и освободилась от хватки шефовой длани.
– То, как она тебя называла, я узнал от тебя самой только тогда, когда приехала Скорая. За субботу ты ни разу не сказала, что она тебя обидела…
– В субботу я не обиделась, – проворчала я, разглядывая синеву его глаз.
– А в воскресенье я специально позвонил, чтобы узнать, что там у тебя происходит, но услышал веселое щебетание и понял, что всё в порядке.
– Да как бы я сказала, когда они все были рядом со мной?! – возмутилась я.
– Мой номер у тебя был, могла настрочить сообщение, что всё плохо, или отойти в сторону «поворковать». Но в любом случае, какой именно защиты ты ожидала? Что я наору на нее, ударю? Прости, конечно, если бы дело касалось моей реальной женщины, я бы еще пошел на ссору с друзьями. Черт, Вера, да пойми ты меня! – вдруг воскликнул Костик, видя, что я поджала губы: – Я с Шуриком дружу с детства, его родители многое для меня сделали. Люсю и его родных я знаю десять лет. И вот я приезжаю с нанятой актрисой, которую, по большому счету, знаю всего сутки. И если бы я начал рычать на бабульку, то вступилась бы Римма – это ее мать, какая бы она ни была. Я рявкаю на Римму, тогда вступается Люся. За Люсю Шурик, и вот я ссорюсь с ними, а ты в понедельник машешь ручкой и возвращаешься к своей жизни. Ты получаешь моральное удовлетворение, что я переругался из-за тебя с близкими мне людьми, и кругленькую сумму денег. Я же теряю друзей и их доверие. В любом случае, мне пришлось бы идти извиняться за то, что нахамил им всем из-за женщины, которая за свою работу получила деньги и отчалила, довольная жизнью. Всё, чего я хотел, это обойтись без обострения ситуации. Ну, выслушал бы ее бред и ушел к тебе. Ты бы могла после этого еще и смотреть на нее глазами победителя, потому что ее жало не достигло цели.
И еще момент, если уж говорить о негативных последствия, то я напоминаю о договоре, который мы заключили по твоему настоянию. Ты сама его диктовала, между прочим. «Если репутации Исполнителя будет нанесен ущерб, то Заказчик обязуется компенсировать его в размере 10 % от общей суммы вознаграждения». Я перечислил тебе утром пятнадцать процентов от общей суммы. Заказал это чертово кресло, чтобы порадовать тебя. А ты сейчас смотришь на меня, будто я – задержал тебе зарплату на полгода.
Я бросила на него хмурый взгляд и вздохнула. Всё верно. Я это прекрасно понимала. Мы никто друг другу, и за все мои ужимки и даже за обиды, я должна получить очень немаленькую сумму, и это было моей инициативой еще в момент написания договора. А еще я бы тоже не стала ругаться с близкими людьми из-за фигляра на час, который исчезнет с моего горизонта, а я останусь у разбитого корыта, когда хотела, наоборот, получить дивиденды от разыгранного представления. И та же баба Нюра только сработала нам на руку, если уж по чести. Мы ведь туда не развлекаться ехали. Это была операция, и она прошла вполне успешно. Но… но я зверею, когда трогают моих родных!
По сути, Костик вообще не должен сейчас стоять и оправдываться передо мной, как и извиняться, увеличивая компенсационную выплату…
– Стоп, – я снова посмотрела на него. – Какие проценты?
Колчановский, уже отошедший к окну, обернулся и озадаченно посмотрел на меня.
– В смысле? – спросил он, но быстро сообразил, что имею в виду, и изломил бровь: – Ты не получила сообщения о переводе?
СМСка! Точно, я же получила сообщение и до сих пор не посмотрела его! А еще кресло… Воспоминание о вожделенном задоприемнике и поганке Эльвире, захапавшей, оказывается, не столько вознаграждение, сколько извинения от шефа, вновь привело меня в боевое расположение духа, и я ответила Колчановскому взглядом исподлобья.
– То есть ты хочешь сказать, что таких извинений для тебя мало? – прохладно спросил Костик. – И что же ты еще хочешь?
– Хочу кресло главного бухгалтера! – выпалила я, не особо задумываясь над формулировкой.
– Э… хм, – выдал нечто неясное шеф. – Настолько уверена в своих силах? Хотя… Эльвира явно тебе уступает в некоторых моральных качествах, но Алёна меня устроила бы больше на этой должности, у нее опыта побольше…
– Чего? – не сразу поняла я, о чем он рассуждает. Осознала и махнула рукой: – Ты что! Зачем мне этот геморрой, мне своего хватает. Я кресло хочу!
Колчановский мотнул головой, явно теряясь от витиеватости моего мышления и желаний.
– Тебе нужно кресло Эльвиры? – осторожно спросил шеф. – А что не так с тем, которое я тебе купил?
– С ним всё супер, – с раздражением ответила я, злясь, что он меня не понимает. Однако выдохнула и повинно склонила голову: – Извини, я тебя запутала. Эльвира решила, что кресло куплено ей, и слова в записке тоже для нее. Она там уже обзвонила всех своих подруг, рассказывая, какой ты лапочка, и как ее ценишь. Сидит и хвастается в МОЕМ КРЕСЛЕ!
– О, как, – хмыкнул Костик. – Теперь понимаю твою… озабоченность. Сообщения не видела, кресло увели из-под носа. Но извинения приняты?
– Когда остальное вознаграждение?
– После выигрыша, разумеется, – ответил Колчановский. – Мы с Шуриком пока не общались. И я не могу заводить с ним об этом разговор, иначе сразу выдам весь наш фарс.
– А если он забыл?
– Он не забыл, – усмехнулся шеф. – Полик вообще никогда и ничего не забывает. Он спросил меня, когда мы ехали к ветеринару: «Рвешься к победе, Колчан? Так страшно проиграть?». Я, разумеется, сделал вид, что не понял, о чем он говорит. Подумал, поморщил лоб, потом «вспомнил» и назвал его идиотом.
– А он? – затаив дыхание, спросила я.
– Он сказал: «Посмотрим». Похоже, мы все-таки где-то прокололись.
– Наш секс, – подумав, сказала я. – Он был слишком пафосным.
– Думаешь?
– Ну, в остальном мы вроде действовали естественно. А этот шабаш выбился из общей картины.
– Да, скорей всего, – потер подбородок шеф. – Перестарались. Ну, ладно, учтем на будущее.
– Будущее?!
– А что тебя не устраивает? – удивился Костик. – Во-первых, вспоминай пункты договора. Там мы оговорили момент получения вознаграждения в полном размере – после завершения сделки. А во-вторых, ты сама сказала, что я хорошо целуюсь. И раз тебе нравится, не вижу поводов к недоумению и возмущению.
Я закатила глаза – вот же индюк. И в это мгновение мне на плечи легла рука Колчановского. Он развернул меня к двери:
– Иди на рабочее место, тигрик. Скоро приду. Будем отвоевывать твое кресло.
– Пойдут сплетни, – забеспокоилась я.
– Пункт первый: начальник всегда прав. Пункт второй: если сомневаешься, смотри пункт первый. Я придумаю, как это сделать лучше. – И закончил знакомым отстраненным тоном: – Вы свободны, Вероника Андреевна.
– Хорошо, Константин Георгиевич, – кивнула я и покинула шефово царство.
В бухгалтерию я возвращалась в приподнятом настроении. И не могу сказать, что больше радовало: то, что мне вернут кресло, что я получила денежку, на которую сейчас обязательно полюбуюсь в сообщении, или же, что Колчановский извинился, несмотря на то, что, в общем-то, был прав? Что он не стал задирать нос и просто поговорил, в отличие от меня. Я вчера, например, всю дорогу строила из себя обиженку. Фыркала, рычала и воротила нос. Костик, видя мой настрой, отложил разговор на сегодня, явно рассчитывая на мою холодную голову. А я продолжила накручивать себя дома, и утро из-за этого встретила… бабой Нюрой.
А еще было до одури приятно, что наедине он всё тот же Костик, с которым я познакомилась в пятницу. Впрочем, наш спектакль еще не окончен, и может быть, шеф просто хочет поддержать дружескую атмосферу, чтобы мы оставались естественными и органичными в своей игре… Да и черт с ним. Пусть так, зато сейчас он всё еще мой Костик, хоть и тайно. А целуется, между прочим, и вправду вкусно.
– Ой, мамочка, – пискнула я, хватаясь за щеки.
– Что-то сотворила? – послышался голос Алёны.
Я уже сидела перед компьютером и даже открыла рабочую программу. Обернувшись, я отрицательно покачала головой. После посмотрела на монитор и зажмурилась. Ужас какой! Я радуюсь тому, что наши липовые отношения продолжаются! Должна была бы просто принять к сведению, а я меня на лице блуждает глуповатая улыбочка при мыслях о поцелуях шефа.
– С этим надо что-то делать, – прошептала я, игнорируя взгляды коллег.
Вновь попыталась вернуться в накатанную колею «баба Нюра», но не ощутила злости. Напротив, поняла, что бесилась по дороге домой и дома из-за того, что фарс закончился, и до крика не хочется снова увидеть каменную маску истукана вместо живого блеска глаз и слушать официальное – Вероника Андреевна, вместо этого умилительного «тигрик».
Тряхнув головой, я только сейчас поняла, что сегодня пришла с распущенными волосами. Уж не потому ли, что шеф сказал, что так мне лучше? Вот теперь я рассердилась, уже на себя. Два дня, Вера! Всего два дня, и ты уже распускаешь нюни на мужика, с которым тебя связывают деловые отношения, поцелуи в которых лишь инструмент для достижения цели. И в этот момент я поняла, что сегодня пойду в разгул. Плевать, что понедельник, плевать, что завтра на работу. Обязательно с кем-нибудь познакомлюсь, чтобы сбить привкус сахарной ваты. Да, решено. Вечером у меня терапия и прочищение мозгов. А пока поработаем немного, иначе за что я в пятницу билась с пеной у рта?
