Текст книги "Невеста на уикэнд (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 22

Небольшая яхта, арендованная не моим потенциальным свекром, покачивалась на волнах Средиземного моря. Наша прогулка по суше плавно переросла в морскую, когда мы добрались до Старого порта, существовавшего еще с шестисотого года до нашей эры. Идея принадлежала Элеоноре, ее муж противиться не стал. Отказался только от партнерства Кости в оплате нашего маленького суденышка под названием «Афродита».

– Сынок, у меня достаточно карманных денег, – усмехнулся он, глядя на воспитанника. – Сегодня мы вас гуляем.

– Хозяин-барин, – пожал плечами Колчановский и настаивать не стал.

– Я же говорила, что купальник пригодится, – подмигнула мне Элеонора Адольфовна. – А ты еще брать не хотела.

Улыбнувшись ей, я поднялась на палубу «Афродиты», думая, что купальник я ни за что не надену. Но… надела. Не сразу, конечно, только после замка Иф. Этот пункт прогулки, раз уж мы на воде, я пропускать не желала.

– Хочу туда, – ткнула я Косте пальцем в бывшую тюрьму. – Мне туда надо.

– Еще бы, – патетично взмахнул рукой шеф. – Сам Эдмон Дантес там чалился, как же нам не заглянуть на огонек. Куда же мы без тюрьмы? Вот только тюрьмы нам и не хватало.

– Аббата там уже нет, сокровищ никто не подкинет, – заметил Станислав Сергеевич.

– Может, просто насладимся прогулкой? – спросила Элеонора Адольфовна.

– Мы в тюрьму, – безапелляционно заявил Колчановский. – Нам надо.

– Полцарства за тюрьму, – поставила я жирную точку в споре.

– По рукам! – азартно подхватил мое предложение Поляков-старший.

– У тебя есть полцарства? – заинтересовался шеф. – Ты скрывала от меня полцарства? Какого черта ты соришь полцарствами?! Ни одна тюрьма этого не стоит. Дантес там нажился, а мы, значит, потеряли?

– Поздно, мой мальчик, поздно, – потер руки Станислав Сергеевич.

– Да ладно тебе, – я погладила «страдающего» женишка по плечу. – Шальные полцарства. Как пришли, так и ушли. Дело-то житейское. – После потянула его на себя и заговорщицки добавила: – Не переживай, я их на сырниках в два счета верну.

– Вот уж нет, – тут же воспротивился Поляков. – Я больше половину своего царства за одни сырники не отдам. И так несколько часов без нее ходил, я по ней соскучился. Моё!

Шеф, округлив глаза, уставился на меня:

– То есть ты в легкую вырвала из глотки этого финансового кита половину его состояния, а сейчас отдала без боя, чтобы попасть в тюрьму? – уточнил Костик, я кивнула. Колчановский стряхнул с рукава футболки несуществующую соринку, после снова посмотрел на меня и произнес: – Дорогая, у меня для тебя плохая новость, ты не коммерсант. Да я даже укроп на рынке не доверил бы тебе продавать! – После развернулся к опекуну: – В тюрьму, так в тюрьму. Я ее там оставлю, за растрату. И в следующий раз заключай сделки со мной.

– Нашел дурака! – хохотнул Станислав. – Я сам тебя учил, знаю твою хватку. Нет уж, все дела только с Вероникой. Она – отличный партнер.

– Ты плохо ее знаешь, – усмехнулся шеф и нажаловался: – Под милой полосатой шкуркой сидит злобный упырь и зубастая пиранья. Да она меня даже бьет!

– Какая хорошая девочка, – ответила Элеонора. – А у меня никогда не получалось быть с вами строгой до конца. Веревки из меня вили.

– В тюрьму идем все вместе, – вынес вердикт Костя. – Ты, – палец указал на меня, – за растрату и за жестокое обращение с женихами. Ты, – палец сместился на Элеонору, – за подстрекательство. А ты, – настала очередь Станислава, – за компанию.

– А ты? – полюбопытствовала я.

– А я вас конвоирую. В тюрьму! Теперь нам точно туда надо.

Вот так мы и попали в замок Иф. На свободу вырвались все, все-таки нас было больше, а конвоир один. Зато теперь я знаю, как чувствовала себя Пышка, когда ее отправляли к врагу для подкупа. Правда, у нас всё прошло проще и быстрей. Колчановский сдался за поцелуй и ласковое обещание: «Хуже будет». Ну и друзья-сокамерники меня потом не гнобили за союз с тюремщиком, Станислав Сергеевич так вообще пожал руку. В общем, в тюрьме мы провели время весело.

Вообще тон прогулке как-то сразу был задан легкий и даже задорный. Так что вскоре я поняла, от кого Шурик и Костя переняли манеру зубоскалить. Наши снобы оказались веселой парочкой. Возможно, это стало для моего шефа каким-то своим мерилом счастливой семьи, а может, просто ему было это близко, но я уловило в общении четы Поляковых нечто похожее на нас с Костей. Наверное, поэтому, из-за схожести характеров, я сегодня быстро влилась и в эту компанию. В любом случае, от вчерашней чопорности не осталось и следа. Не знаю, какой вывод они в итоге обо мне сделают, но напряжения между нами не было совершенно.

А после, когда мой каприз был удовлетворен, и замок Иф остался зп спиной, Элеонора меня все-таки раздела. И лежа в шезлонге на палубе, я смотрела на ее загар и думала о том, как позорно выгляжу. Нахождение под южным солнцем сказалось, но только частями, раздеваться полностью мне еще не доводилось. Впрочем, радовало одно – не одна я тут была в заплатах загара. Правда, Костика мои женские заморочки не коснулись. Он разделся без всяких стеснений за смешение цветов на своем теле и с готовностью подставил его солнечным лучам.

Я тихо вздохнула, завидуя мужской непосредственности и отсутствию в голове Минотавра. Мой сейчас продолжал метаться по лабиринтам разума, в панике отыскивая выход из смертельной ловушки, потому что меня вдруг осенила новая мысль. Загар! Да это же провал! Я беспокойно заерзала в шезлонге.

– Пс, – позвала я шефа. – Пс-с.

– Тигрик, туалет на яхте есть, поищи, – ответил Костик, продолжая блаженствовать.

Я округлила глаза и покрутила пальцем у виска. Совсем что ли? Хотела уже потянуться и применить уже устоявшийся щипковый способ воздействия, но передумала, решив остаться забиякой только на словах Колчановского. Не обо всем его опекунам надо знать. Потому руку я оставила при себе и проворчала:

– Во-первых, гальюн, а во-вторых, сообщать о своих потребностях интимного свойства я бы на всю яхту не стала. Костя, – зашипела я, возобновляя призыв.

– Вот зануда, – вздохнул он, и я поняла, что негодяй просто поиздевался надо мной, надеясь отделаться по-быстрому. Ну, сейчас! – Что?

– Костя, катастрофа, – зашептала я, придвинувшись к нему поближе. – Это же провал!

– В смысле? – нахмурился Колчановский. – Что случилось?

– Загар, – я потыкала себя в полузагорелую руку, потом тыкнула его в плечо и опять округлила глаза, стараясь подчеркнуть ужас моего открытия.

– Хм… – многозначительно промычал шеф, но по его взгляду было видно, что не понимает моих гримас и ужимок.

Вздохнув, я стрельнула глазами в сторону Поляковых, стоявших на носу, и снова зашептала:

– Ты – тугодум, Каа. Нас вместе не было на работе, а потом мы оба явимся с южным загаром на телах. Это же провал! Нас раскусят, и пойдут сплетни. Если только хоть кто-то заметит и сопоставит, то сразу вспомнят кресло, и всё! Всё! Мне покоя не дадут. К тебе-то не сунутся, а из меня душу вытрясут.

– Чего ты с ума сходишь? – спросил Костя. – Пойдут слухи, уволю одного болтуна, остальные уже лезть не будут.

Я не удержалась и все-таки ущипнула доморощенного тирана. Он ответил мне шипением и возмущением во взгляде.

– Да что такое? – чуть громче, чем следует, вопросил шеф и тут же помахал рукой обернувшимся опекунам, озарив мир жизнерадостной улыбкой. Элеонора ответила ему тем же и снова отвернулась. Я улыбнулась Станиславу, и он последовал примеру жены, снова оставив нас с их воспитанником наедине. – Я же не из-за тебя это буду делать по официальной версии, – начал втолковывать Костя. – Они же и мое имя будут трепать. Так что наказывать буду за оскорбление себя любимого и разведение грязи в коллективе, подрывающей мой авторитет и здоровый климат.

– А я значит… – начала я возмущенно, и он прервал меня:

– Хорошо. Буду наказывать за то, что обижают моего тигрика, так лучше? Или в формулировке указать, что мне не нравится, что оскорбляют достоинство моего бухгалтера? Что дальше? Работа в выходные, кресло, загар, увольнение главного сплетника… – он многозначительно замолчал, давая осмыслить продолжение истории. А ведь оно при таком раскладе будет. Уверятся, что я сплю с шефом, потому он меня защищает. И тогда, может, вопросы и подначки прекратятся, но спина у меня будет в плевках и… в общем, в нечистотах. – И за кого мне наказывать? За тебя или за себя?

– За себя, – проворчала я, соглашаясь с Костей.

– Но будем надеяться, что всё пройдет гладко. – Улыбнулся мне шеф. – Ты выйдешь на работу в среду, я в понедельник, как и договаривались. Можешь оставшиеся дни тереть себя мочалкой, глядишь, загар сойдет, если для тебя это важно. А сейчас расслабься, наконец, и получай удовольствие. Дел по горло, когда еще выберемся… э-э. Отдыхай, в общем.

Он снова откинулся на спинку своего шезлонга, а я еще с минуту смотрела на него, пытаясь понять, скрывается что-нибудь под оговоркой, или же это уже привычка считать нас парой? Тряхнув головой, чтобы дать Минотавру передохнуть, я последовала примеру Костика и прикрыла глаза. Продолжаем отдыхать. А почему нет? Надо наслаждаться моментом и не прятаться под крышей из-за офисных пачкунов и сплетников. Да, расслабляемся и получаем удовольствие.

К причалу мы подошли, когда солнце уже коснулось горизонта, но еще какое-то время стояли на берегу и любовались закатом над морем. Безумное, восхитительнейшее зрелище! Смешение красок: от ярко-оранжевого с переходами в насыщенный розовый до глубокого синего – всё это казалось нереальным, сказочным, поистине волшебным. И солнечный диск, чей накал уже не заставлял жмуриться и прикрывать глаза ладонью, словно центр маленькой вселенной, объединил буйство цвета сверху и тихий шорох моря снизу. Негромкая песня волн, вечная, как само мироздание, дополняла гармонию момента, и казалось, заглуши ее, и всё исчезнет, растворится в бездонной черноте хаоса.

Над головой пронеслась чайка, разразившись резким криком. Будто глашатай, она сообщала миру о том, что день приблизился к своему завершению, и вскоре на землю ступит новая хозяйка – ночь. Пора было возвращаться домой. Но еще несколько раз я обернулась, чтобы впитать в себя вид засыпающего моря, и его верных стражей, оберегавших покой Марселя с древних времен: крепости Сен-Никола и Сен-Жан. Эти два исполина, как и много веков назад, продолжали нести вахту на входе в Старый порт.

И, наверное, именно в это мгновение я ощутила безумный бег времени. Всего лишь миг, и мы станем воспоминанием этого места, одним из миллиардов, витавших вокруг крепостей и маяков бестелесными тенями. И то тихое счастье, переполнявшее душу, было таким же коротким и хрупким, как тающее мгновение.

– Ох, – испуганно вздохнула я, вдруг ощутив себя настоящим призраком.

Меня не должно быть здесь. Я – фантом, созданный авантюристом для своей малопонятной цели, я и есть призрак невесты, потому что Кольцова Вероника Андреевна сейчас сидит в своей квартире, смотрит телевизор после рабочего дня и даже не подозревает, что ее облик был натянут на эфемерное создание, порожденное сознанием упрямца.

– Что случилось? – спросил меня Костя, обняв за плечи.

Я подняла на него глаза, встретилась взглядом с лучистой синевой, ласково овеявшей теплом, и ощутила, как бесплотную оболочку снова заполняет жизнь. Отрицательно покачав головой, я улыбнулась и обняла его за талию, чтобы прижаться покрепче. Шеф остановился, развернул меня к себе лицом и, подцепив пальцами за подбородок, поймал взгляд:

– Что случилось? – повторил он вопрос, продолжая всматриваться мне в глаза.

– Просто показалось, – ответила я. – Всего лишь терзаю беднягу Минотавра.

Костик хмыкнул и обнял мое лицо ладонями.

– Всё будет хорошо, – шепнул он. – Пусть Минотавр спит спокойно. – Вдруг замолчал на короткое мгновение, а затем произнес: – Какая же ты красивая. С ума сойти! Как я не замечал этого раньше?

– Не знаю, – смущенно улыбнулась я. – Мы оба были такими невнимательными.

– Какая непозволительная слепота, – ответил Костя, не спуская с меня зачарованного взгляда.

А потом синева затопила мир, потому что глаза шефа оказались вдруг настолько близко, что я задохнулась от ощущения его присутствия.

– Как же ты мне нравишься, – услышала я его шепот, и наши губы встретились…

– Эй, молодежь, ну, сколько можно?! – возмущенно воскликнул Станислав Сергеевич. – Я есть хочу, а созерцанием влюбленной парочки сыт не будешь.

– Идем, голодающее Поволжье, набьем твою утробу, – проворчала Элеонора. – Чего пристал к детям? Догонят.

Но всё это прошло где-то по краю сознания, так и не затронув ни разум, ни душу. Мы стояли, сплетясь в объятьях, и целовались, забыв о том, что где-то неподалеку от нас продолжается жизнь большого города. Не слышали ни плеска волн о борта кораблей, ни рокота автомобилей, которые неслись по ухоженным дорогам, ни людских голосов, ни самого бега времени. Всё это находилось за пределами маленького мирка, в котором существовали лишь двое. И из всех звуков нам осталось только взволнованное биение сердца, да прерывистое дыхание, вдруг ставшее одним на двоих.

– С ума сойти, – повторил Костя, отступив на шаг назад.

Я растерянно улыбнулась, впервые у меня не нашлось слов для ответа. Коснувшись губ подрагивающими пальцами, я медленно выдохнула и огляделась. Поляковых уже не было видно.

– Кажется, мы потерялись, – сказала я, чтобы заполнить повисшую тишину.

– Точней не скажешь, – немного нервно усмехнулся шеф.

А я вдруг поняла, что не знаю, как вести себя дальше. Нужно было снова заполнить паузу, и я спросила:

– Куда они пошли?

– Кормить большого капризулю, – ответил Колчановский и широко улыбнулся: – Мы найдем их по урчанию в его желудке.

– А если зверя уже угомонили? – полюбопытствовала я, мгновенно вливаясь в игру.

– Значит, просто позвоним, – сказал шеф. – Но дракону так быстро пасть не заткнешь. Он победил бы и Барабека на соревновании обжор. И куда только влезает? Посмотришь, там места-то кот наплакал.

– Он эластичный, – вспомнила я слова самого господина Полякова-старшего, и Костя хохотнул.

– Это всё объясняет, – весело сверкнув глазами, ответил шеф. – Значит, ищем по урчанию. Вперед!

– Да, мой капитан, – улыбнулась я.

Он взял меня за руку, и мы поспешили на поиски пропажи. Впрочем, долго искать не пришлось. Дракон обосновался в ближайшем ресторанчике и уже сидел в ожидании заказанного блюда. Элеонора махнула нам рукой, когда мы с Костей проходили мимо столиков, выставленных под большим тентом.

– Наконец-то, – проворчал Станислав Сергеевич. – Уже жениться собираются, а всё как на первом свидании прохожих поцелуями смущают.

– Так ведь неженаты еще, – невозмутимо ответила Элеонора Адольфовна. – Имеют право.

– А после свадьбы закон целоваться запрещает? – спросил шеф, отодвигая мне стул.

– После свадьбы супружеский долг, работа и жена в претензиях. Там не до поцелуев, – усмехнулся Поляков.

– Да не слушайте вы его, – отмахнулась Элеонора. – Это первые признаки маразма.

Станислав внимательно оглядел жену и объявил ей:

– Женщина, с этого дня я ввожу в наш быт домострой.

– Лебединое озеро, – всё с той же невозмутимостью произнесла госпожа Полякова. – Давно не ходили.

– Ну, что ты с козырей-то сразу? – возмутился ее муж. – Домострой отменяется. У меня первые признаки маразма, и я вообще молчу. – И вдруг добавил с нежностью: – Деспот ты мой ненаглядный.

Элеонора послала ему воздушный поцелуй. Я смотрела на их милую перепалку и улыбалась, думая, что я все-таки ошиблась. Марсель тоже будет любим мной, не меньше Экс-ан-Прованса. По-другому, но любим всем сердцем. Замечательный город, замечательный день и замечательные люди. А еще я поняла, что уже никогда не вернусь сюда, потому что всё будет не то и не так. Не хочу в город теней. Не хочу идти по улицам и думать о том, что не сбылось. Или все-таки еще всё возможно?..

Я повернула голову к Косте, надеясь увидеть ответ на свой вопрос, но он читал прейскурант. Однако, почувствовав мой взгляд, посмотрел на меня и улыбнулся. После накрыл ладонью руку, лежавшую на столе, и спросил:

– Что тебе заказать?

– Что и себе, – ответила я, ожидая… Да черт его знает, чего я ждала в этот момент, когда рядом сидели Поляковы, не знавшие ничего о том, что происходило между нами на самом деле.

Шеф мягко пожал мою руку, после поднял ее и коснулся губами. И я улыбнулась в ответ.

– Устала? – спросил он.

– Немного, – призналась я. – Но мне всё равно хорошо.

– И мне, – сказал Костя, глядя мне в глаза.

– Ну, давайте, начинайте, еще же не все видели ваши лобзания, – раздалось знакомое ворчание рядом.

– Господи! – воскликнула Элеоноры. – До чего же ты нудный! Борец за нравственность, посмотрите на него. А как нас в наш медовый месяц в Сочи чуть из гостиницы не выгнали из-за твоих фантазий, забыл? Я потом соседям в глаза смотреть не могла, ходила вечно красная.

– Кхе, – кашлянул Станислав. – Было дело.

– А поподробней? – живо заинтересовался Костик.

– Много будешь знать, скоро состаришься, – надменно ответил Поляков. – Вон, официант идет, ему вопросы задавай, а к батьке под одеяло нос не суй. Мал еще.

– О как, – усмехнулся Колчановский. – Ну ладно, подожду, пока вырасту лет до шестидесяти.

– Что стар, что мал, – махнула рукой Элеонора, глядя на меня. – Сюда бы еще Шурика, и вообще туши свет. То сидят умничают, как взрослые люди, а то «детский сад, штаны на лямках».

– Мужчины, – философски ответила я, и мы с ней рассмеялись, глядя на две напыщенные физиономии по соседству.

В Гардан мы вернулись, когда ночь уже укутала землю в темное покрывало. Мы с Костей в этот раз ехали на заднем сиденье, вел машину Станислав Сергеевич. Разговоров не было, день оказался насыщенным, и все устали. Так что последние шпильки были использованы по дороге до стоянки, где остался арендованный автомобиль. А в салоне мы обменялись всего несколькими фразами и замолчали.

Я уместила голову на плече Кости и смотрела в окошко. В голове не было ни одной мысли, мой Минотавр, наконец, вздохнул с облегчением и без сил рухнул в крепкий и глубокий сон. Шеф, приобнявший меня, меланхолично поглаживал по бедру, но думал ли он сейчас хоть о чем-то, мне было неведомо. Он смотрел из-под полуопущенных ресниц в окошко со своей стороны, ни разу не нарушив молчания. Впереди дремала Элеонора, а может просто закрыла глаза, кто знает. Ехать было недалеко. Дорога от Марселя до Гардана занимала всего минут двадцать, так что может просто расслабилась и отдыхала после долгой прогулки.

Улыбнувшись, я развернулась, теперь уткнувшись носом в грудь Кости, накрыла ее ладонью и почувствовала, как его ладонь поднялась на талию, прижав меня чуть крепче. Он коснулся губами моей макушки, и я зажмурилась, до того сейчас было хорошо и спокойно.

– Ну, вот и дома, – как-то очень неожиданно произнес Станислав Сергеевич, останавливая машину.

Он заглушил двигатель, вышел из машины и, обойдя ее, открыл дверцу перед своей супругой. Элеонора поправила волосы и, вложив руку в ладонь мужа, вышла из автомобиля. Мы с Костей последовали за старшим поколением.

– Крова-ать, – мечтательно протянул Станислав. – Я сейчас упаду и буду валяться, как бревно на дороге.

– А как валяется бревно на дороге? – полюбопытствовал мой шеф.

– Нагло и наплевав на всех, кому оно мешает, – ответил, полуобернувшись, Поляков.

– Это он умеет, – произнесла Элеонора. – Очень талантливо делает.

– Я многогранная личность, – усмехнулся ее муж.

– Явились, – послышался голос Шурика. Он обнаружился перед дверью собственного дома. Мсье адвокат стоял, скрестив на груди руки, но мне почему-то показалось, что он немного нервничает. – Марсель устоял?

– Что ему сделается? – проворчал отец. – Это я себя чувствую развалиной. Ты нас пускать не хочешь? – вдруг изумился он, потому что Александр по-прежнему загораживал собой дверь.

– Тут такое дело, – чуть замялся Шурик. – У нас еще гость.

– Кто? – спросила Элеонора.

Младший Поляков шагнул в сторону, дверь открылась.

– Привет, мам, привет, пап, – весело произнесла еще незнакомая мне молодая женщина, показавшаяся в дверном проеме, и я ощутила, как напряглась рука Кости на моей талии.

Я подняла голову, взглянула на разом закаменевшее лицо Колчановского. После перевела взгляд на Шурика, виновато улыбнувшегося другу, а после снова на женщину, только сейчас осознав, что я ни разу не слышала, что у Поляковых есть еще и дочь. Она скользнула по мне взглядом и остановила его на шефе. И я тоже посмотрела на него. Костя не сводил взгляда с адвоката.

– Я же просил без сюрпризов, – ледяным тоном произнес Колчановский.