Текст книги "Невеста на уикэнд (СИ)"
Автор книги: Юлия Цыпленкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)
– Тебе совсем не обидно? – спросила я, поглядев на щебечущую Люсю.
– Ты про то, что наговорила бабуля? – она улыбнулась. – Она всегда больше любила Карину. Бабушка живет с семьей сына – с дядей Родей. Его с женой потому и нет сегодня, что они пользуются моментом свободы.
– У твоих родителей такой большой дом, – удивилась я, – почему бабушка не с ними живет?
– Потому что Родичка без нее пропадет. Его заест «эта змеюка Райка», – хмыкнула Люся. – Он младший, и бабушка всегда больше уделяла внимания ему. Потом также поделила внуков. Нет, она, конечно, любит и меня, и маму, но наше место второе. Я маленькая обижалась, потом привыкла и решила, что папа прав – нашу бабулю лучше любить издалека.
– Слишком деятельная, – понимающе улыбнулась я. – И изобретательная.
– Заметила? – рассмеялась Людмила.
– Я бы ей Оскар вручила за сцену с внезапным умиранием, – ответила я.
Люся пожала мое запястье и произнесла:
– Косте Каринка неинтересна. Это всем понятно, кроме бабули. Карина ему немного строила глазки, но он не реагировал, и моя сестрица отправилась искать счастья с другими вариантами. Ей вообще больше нравится свобода, и мужчины интересны больше, как источники дохода. Она говорит, что роль любовницы ей подходит больше, потому что не налагает обязательств. Только бабушка продолжает верить в ангельскую сущность любимой внучки. И пусть верит. Говорят, сказки полезны для здоровья.
Я хмыкнула и вычеркнула Карину из своих размышлений. Люся расставила все точки над «i», разом ответив на все мои предыдущие вопросы. Мы как раз зашли в комнату Анны Леонидовны, и я скользнула взглядом по сторонам, почему-то ожидая увидеть здесь иконостас, вроде тех, что устраивают маньяки, когда обклеивают стены фотографиями своей жертвы. Но меня ожидало разочарование – иконостаса, посвященного Карине, не было.
– А вот и планшет, – Люся быстро сориентировалась в бабулиной вотчине.
Планшет был не из дешевых, и кто сделал престарелой аферистке такой подарок, сомневаться не приходилось.
– Это вы ей подарили, – уверенно произнесла я.
Люся кивнула и включила планшет. Похоже, ей самой было любопытно, что там подготовила баба Нюра. Она пролистала фотографии, заглянула в видео и фыркнула. Я стояла рядом и без всякого стеснения пялилась на экран, разглядывая свою «соперницу». В отличие от Люси, Карина была черноволосой. Кукольное личико, стройная фигурка, эффектные позы. Она ничем не отличалась от сотни таких же кукол, чьими фотографиями пестрили Инстаграм и прочие соцсети. Я не увидела ничего, что выделило бы эту девушку из безликой толпы подобных ей. Та же Люся казалась мне интересней в своем несовершенстве, но с приятной нежностью черт.
– Она блондинка, как я, – сказала Люся. – Но брюнетки эффектней, поэтому перекрасилась. Грудь и задницу тоже до ума довела. Рабочий инструмент.
Обида на сестру была. И не только за то, что она не приехала. Скорей всего, Люся даже не особо была бы рада ее видеть, только сама себе в этом не признавалась. Наверное, Римма то же самое чувствовала к брату. Все-таки родители не понимают, как делают детям больно, когда начинают делить их на любимых и не очень. Хотя, наверное, это закаляет. Тому, кому не на кого опереться, приходится самому крутиться и выгрызать себе дорогу в жизни, в отличие, от зацелованных в заднее место любимчиков. Они продолжают нуждаться в опеке даже тогда, когда сами становятся родителями. Удача на стороне самостоятельных и упорных. Анне Леонидовне я вынесла мысленное порицание с занесением жирного минуса в карму.
– Идем, – сказала Люся. – Бабуля, наверное, уже изнывает от желания показать свою подборку.
– Да, не будем заставлять себя ждать, – согласилась я.
Когда мы вернулись, баба Нюра по-прежнему сидела рядом с Костиком. Александр отсутствовал, и Людмила, передав бабушке планшет, отправилась на его поиски. Подозреваю, адвокат сбежал от Анны Леонидовны, отдав ей на съедение своего друга. Друг слушал бабулю с вежливой улыбкой, что-то отвечая на ее слова, но при нашем появлении протянул ко мне руку и произнес с укоризной:
– Ты долго, я успел заскучать. Сплетничали, девочки? Надеюсь, Люся не выдала моих страшных тайн?
– У тебя еще остались тайны от меня? – с деланной подозрительностью спросила я, устраиваясь со свободной от шефа стороны. – Да еще и страшные? Мне придется пытать тебя, нехороший мальчик.
– Мне будет больно.
– Я тебя потом пожалею и займусь твоим воспитанием.
– Жду не дождусь, – очень уж интимным тоном ответил Колчановский. Он склонился к моим губам, и баба Нюра покашляла, требуя к себе внимания.
Шеф довел сцену до логического финала, поцеловав меня, и обернулся к еще одной аферистке. Дождавшись, когда я верну ей Костика, Анна Леонидовна оживилась, явно смакуя ожидаемый эффект. Нет, тут она, конечно, была в чем-то права. На фоне куколки Карины я выглядела несколько… бледно, проигрывая ей по всем физическим параметрам. Но! Зато вся настоящая. И я мазнула по экрану снисходительным взглядом.
– А вот тут смотри, – баба Нюра хитро улыбнулась и представила товар лицом, то есть в купальнике. Я разглядела на плече Карины татушку дракона. – Красавица же! Скажи, Костенька, – она заглянула в глаза Колчановского.
– Красавица, бабуль, – покладисто согласился шеф и повернулся ко мне. – Не заскучала?
– Мне бы хотелось прогуляться, – сказала я чистую правду. – Пройтись немного. Погода такая замечательная. Ты ведь не откажешь своему тигрику? – закончила я проникновенно. – Могу и одна сходить, но если кто-то захочет обогреть одинокую путницу…
– То останется без обогревателя, – мрачновато отозвался Костик. Он обернулся ко мне и закатил глаза, похоже, баба Нюра его уже достала. – Я сам буду выгуливать моего тигрика. Я даже знаю, куда тебя отведу.
– У меня еще видео есть, – забеспокоилась Анна Леонидовна.
– Успеется, бабуль, – улыбнулся ей шеф. Он первым поднялся с насиженного места, затем подал руку мне, и «внучок» махнул своей поклоннице: – Вернемся и сразу посмотрим, баб Нюр. – А затем шепнул: – Валим, валим быстро.
Так мы и сбежали, оставив бабушку наедине с планшетом. По дороге Колчановский помахал Александру с Люсей, пообещав скоро вернуться. С собой их не позвал, и я поняла, что шефу хочется обсудить ход операции «Натяни нос адвокату». Мне было всё равно о чем говорить, можно и о нашей авантюре. Главное, почувствовать себя свободной хоть ненадолго. Без орлиного взора бабы Нюры и ее яда в сторону безвинного бухгалтера, без каверзных вопросов Александра и обязанности души не чаять в своем начальнике. Тем более, эта игра начинала затягивать, и наши поцелуйчики и телячьи нежности воспринимались уже как нечто, само собой разумеющееся. А Вероника Андреевна, знаете ли, уже давненько без отношений, и изголодавшееся женское сердце не камень, оно еще и поверит в то вранье, которое изобрела его хозяйка по настоянию афериста Колчановского. Так что, да, мне требовалась передышка.
– Ну, что я могу сказать, – Костик вел меня по деревенской улице, приобняв за плечи, – мы – молодцы. Внедрение прошло успешно, пылим в глаза с положительным результатом. Нам даже не приходится прилагать особых усилий, они сами нам помогают. Ты меня неизменно радуешь, так что твои проценты за достоверность вполне оправданы. У тебя есть театральный опыт?
– Ну, если считать участие в утренниках в детском саду и школе, то есть, – улыбнулась я, посмотрев на него. – Ты тоже отрабатываешь свою роль на твердую пятерку.
– Мне с тобой легко, – произнес шеф и умиротворенно вздохнул, подняв лицо к вечернему солнышку. – Правда. Всё получается как-то естественно, словно мы давно знакомы. Может дело в том, что ты не заигрываешь со мной, не пытаешься мне понравиться. Не раздражаешь, в общем. Я рад, что не ошибся в своем выборе. А это означает, что я неплохо разбираюсь в людях.
– Индюк, – усмехнулась я. – Когда-нибудь ты раздуешься и лопнешь. Пф! – я вскинула руки и поиграла пальцами. – И только перья будут планировать по воздуху.
Костик скосил на меня глаза и, зловеще понизив голос, спросил:
– Атака пираньи?
– Играешь кольцами? – в тон ему спросила я.
– Извиваюсь, не без этого, – деловито кивнул шеф.
– Кусь, – ответила я и клацнула зубами.
Мы рассмеялись, обменявшись веселыми взглядами. Костик на мгновение сильней прижал меня к себе, и я вдруг смутилась. Отвела глаза и кашлянула. Затем снова бросила взгляд на Колчановского, но он уже глядел в сторону, и что творится в его голове, понять было сложно. Впрочем, женщиной здесь по-прежнему была я, и думаю, мой шеф неловкости момента не ощутил. Проклятая впечатлительность…
Чтобы избавиться от легкого раздражения, вдруг кольнувшего меня, словно шампур в руках бабы Нюры, я решила перевести разговор на третью аферистку.
– Меня обильно облили грязью? – спросила я, глядя через сетку забора в чужой двор, мимо которого мы как раз проходили. Мой взгляд зацепился за детские качели, висевшие между двумя деревьями, и я вздохнула – отчаянно захотелось сесть на эти качели и долететь до солнца…
– Не бери в голову, – сказал Костик, избежав прямого ответа. – Что бы кто ни говорил, всё это касается фантома, а не тебя – Кольцову Веронику Андреевну.
– Не расскажешь?
– Зачем? Всё это имело бы смысл, если бы могло испортить то, что существует. А так… Главное, что это показывает веру в наши отношения, и значит, мы всё делаем правильно.
Мы уже вышли за переделы деревни, и я сняла со своего плеча руку Колчановского, он возражать не стал.
– Там речка, – указал он направо. – Есть место, где можно посидеть в уединении.
– Отлично, – кивнула я, и мы направились к реке.
Он оставил меня под ивой, свесившей ветви к воде. В ее зеленой густоте я и нашла место для отдохновения. Куда навострил лыжи мой шеф, я выяснять не стала, пользуясь моментом, чтобы привести мысли в порядок. Я вспомнила наш офис, коллег и дверь в кабинет начальника. Мысленно подойдя к этой двери, я стояла и смотрела на нее, думая, что сейчас меня опять за что-нибудь отчитают сухим безразличным тоном. Я вызвала в памяти свои эмоции в такой вот момент ожидания, когда секретарша Костика скажет мне: «Входите».
Однако ни содрогания, ни предчувствия нагоняя не появилось. Я больше не ощущала трепета перед КГ, потому что я уже видела его совсем другим и знала, что за маской истукана скрывается живой человек, наделенный чувством юмора, который мог испытывать неловкость, психовать и иронизировать.
– Черт, – тихо выругалась я.
– Как ты? – в этот-то момент и вернулся Костик.
Он уселся рядом со мной и протянул букетик из одуванчиков. После положил мне руку на плечо и встряхнул:
– Откуда уныние?
– Какое уныние? – я изобразила на лице удивление.
– Ты выругалась, я слышал. Рассказывай.
Я неопределенно пожала плечами и отмахнулась:
– Да так… взгрустнулось.
И чтобы спрятать смятение, уткнулась лицом в одуванчики, а когда вернула их на колени, Колчановский хмыкнул.
– Что? – ворчливо спросила я.
– У тебя желтый нос. Дай оботру, – он вытащил из кармана джинсов белоснежный платок и обтер мое лицо, приговаривая: – Еще спорила, что не поросенок. Самый настоящий поросенок.
– Тигр, – возразила я.
– Угу, – кивнул Костик. – Розовый и с пяточком. Хрю?
– Кусь, – не согласила я, клацнув зубами.
Колчановский отдернул руку, после погрозил мне пальцем и… зашипел:
– Не ш-ш-шали.
Я улыбнулась и поднялась на ноги, он последовал моему примеру.
– Идем обратно, – сказала я. – Там у бабы Нюры уже зубной протез свело от нетерпения показать свой товар.
– Купец из нее неплохой, – усмехнулся шеф. – Не знал бы Каринку лично, мог бы проникнуться, хотя бы любопытством.
– Насколько хорошо знаешь? – заинтересовалась я.
– Пару раз встретились на нейтральной территории, – уклончиво ответил Колчановский.
– И как? – не отстала я.
– А ты с какой целью интересуешься? – ответил вопросом на вопрос шеф.
– Да столько разговоров, что тут невольно станет любопытно…
– Любопытство пиранью сгубило, – прервал меня Костик и поддел кончик моего носа костяшкой согнутого пальца. – Говорят, из нее уху сварили.
И я записала в репутацию начальника еще один плюс, сообразив, что он свои отношения с женщинами обсуждать не будет. Вот так вскользь еще может упомянуть, но подробности не выдаст. Уважаю.
– Слушай, – я немного сменила тему, – тебя баба Нюра не утомляет?
– Старость надо уважать, – пожал плечами Костик. – Да и вижу я ее редко, чтобы сильно утомиться. Ее родным больше достается.
– Ты хорошо знаешь здешние места, – заметила я, желая узнать побольше, пока мы не дошли до коттеджа.
– Шурик с Люсей вместе десять лет, – ответил Колчановский. – Это только женаты два года. Они учились вместе, тогда и сошлись. Мы еще в старый прабабушкин дом приезжали частенько.
– Тогда почему ты удивлялся, что Саша женился на Люсе? – я остановилась и внимательно посмотрела на шефа, вдруг заподозрив, что меня несколько дезинформировали, когда втягивали в эту авантюру. – Ты соврал о причине спора?
Костик обнял меня за талию и зашагал дальше, вынуждая и меня сдвинуться с места.
– Нет, – произнес он, не глядя на меня. – Почти нет, да практически не соврал.
– А оценка их браку? Женился не выгодно…
– Ну, тут выгодно вышла замуж Люся, – ответил Костик. – Дело не в этом. Шурик когда-то говорил, что не признает все эти заморочки с оформлением отношений. Отношения либо есть, либо их нет. Можно жениться и через месяц сбежать, а можно без штампа в паспорте прожить всю жизнь. Это было его убеждением, и Полик твердо стоял на своем, пока два года назад они не решили перебраться во Францию и там открыть адвокатскую практику. Ну и когда я получил приглашение на свадьбу, то не смог сдержаться.
– Теперь понятно, – кивнула я. – А я всё гадала, почему он каблук и теленок, даже если и женился по любви, а не ради выгоды. А тут, оказывается, отказ от принципов.
– Точно, – ответила Колчановский. – Если бы он глотку не драл, отстаивая свою позицию, я бы промолчал.
– А какие ставки? – закинула я в очередной раз удочку, надеясь, что на волне откровений узнаю и об этом. – Ну не просто же так ты рвешься к победе…
– Почему ты сбежала из дома? – вопросом на вопрос ответил шеф, и я насупилась:
– Змей.
– Ш-ш-ш, – пошипел на меня Костик и ужалил в щеку поцелуем.
А в следующую секунду счастливо улыбнулся и помахал рукой Люсе и Александру, которые шли нам навстречу. Антракт закончился, и актерам пора было возвращаться на сцену…
ГЛАВА 9
Ночь мы встретили в комнате для гостей. Костик уже лежал в кровати и пялился в свой телефон. Кажется, с кем-то переписывался, потому что палец время от времени прыгал по экрану. Я сидела в кресле и… тоже пялилась в телефон. Листала вкладки, особо не на чем не задерживая взгляд. А дело было в том, что мне нужно было раздеться и лечь в одну постель с шефом. Я уговаривала себя, что это сделать необходимо, что я не скромница-девственница, чтобы бояться мужика под боком, напоминала себе о премии, но даже мысль о вожделенном кресле не могла сдвинуть меня с места.
Костик уже пару раз скосил на меня глаза, но не торопил. Я успела сходить в ванную, переоделась, но потом опять вернулась в кресло и упорно делала вид, что телефон меня интересует больше сна.
– Тигрик, – наконец, позвал меня Колчановский, и когда я подняла на него рассеянный взгляд, похлопал ладонью рядом с собой.
– Я еще не хочу спать, – малодушно заверила я.
Он вернулся к своей переписке, я к листанию вкладок. Так прошло еще минут пятнадцать. Я поглядывала время от времени на шефа. Он чему-то усмехнулся, и снова его палец забегал по экрану. Я поджала губы, подозревая, что мой вероломный жених переписывается со своей подругой. После вздохнула и снова посмотрела на экран своего гаджета. Спать хотелось, даже очень. День был насыщенным, и если бы я имела возможность лечь отдельно от обязательного приложения, то уже бы сопела в подушку и смотрела красивые сны.
– Вера, – снова привлек мое внимание Колчановский, когда я сцедила зевок в кулак. – Хватит маяться дурью. Иди сюда, я тебя не укушу. Мне тоже неловко, но просидеть ночь в кресле – не выход.
– Может ты? – с надеждой предложила я.
– Вот еще, – фыркнул бессердечный мужик, – я хочу выспаться. Иди сюда.
Я отложила телефон и напомнила себе, что я уже спала в футболке шефа, в его квартире… Это можно считать, что мы как будто спали вместе? Еще раз поглядела на Костика и удрученно вздохнула. Снова зевнула и решила – всё, иду сдаваться, в смысле, ложиться. Отвернусь к нему задом, закрою глаза и представлю, что никого рядом нет. А если будет храпеть, то ему хуже – буду бить. Хоть так отыграюсь за всё, за что хотела отыграться. Да, непременно лягну. Можно даже и без храпа. Взять и соврать, что храпел. Или локтем в бок. Тоже хорошо.
Кровожадные мысли немного успокоили меня и примирили с реальностью. После этого я решительно поднялась с кресла, скинула халат, который обнаружился в ванной, и направилась к кровати.
– Сорочка тебе идет больше моей футболке, – вроде не глядя на меня, заметил шеф. – Фигурка – прелесть.
– Просто помолчи, – выдавила я и нырнула под одеяло под смешок Колчановского.
Костик, как честный человек, отложил телефон, наверное, не желая лежать в одной постели с невестой и с любовницей. Он выключил ночник, и комната погрузилась в темноту, подсвеченную лишь лунным светом. Мы затихли. Не знаю, что делал шеф, а я лежала на боку и пялилась широко распахнутыми глазами в стену напротив.
Но вскоре кровать скрипнула, и я почувствовала, как рука Костика легла мне на бедро. Я зажмурилась изо всех сил и засопела, пытаясь изобразить сон. Пальцы сжались, и меня потрясли.
– Тигрик, – шепнул шеф. – Нам нужно заняться любовью.
– Что? – сдавленно выдохнула я.
– Имитация, – уточнил Колчановский. – Их комната недалеко от нашей, пусть послушают.
Я села на кровати и развернулась в сторону своего начальства, после покрутила пальцем у виска, и начальство восстало, в смысле, село рядом. Колчановский сжал мое плечо и произнес:
– Крепись, Вера. Надо.
– Может у нас это происходит тихо? – с надеждой спросила я.
– Ну, конечно, – фыркнул Костик. – Давай, тигрик. Постонем, потрясем кровать и будем спокойно спать с чувством выполненного долга.
– Моя совесть чиста, – заверила я шефа. – Могу спать спокойно.
– Секс и точка, – категорично заявил гаденыш. – Давай постепенно наращивать. Сейчас я целую тебя в шею, спускаю бретельки сорочки…
– Давай без комментариев, – покривилась я. – Никогда вирт не любила.
– Я просто хотел составить примерный план, – оскорбился Колчановский.
Я вздохнула, ответила полным ненависти взглядом и, изобразив жест удушения, застонала. Костик показал мне оттопыренный большой палец и затем покрутил кистью, предлагая продолжать.
– Да-а, – издала нечто более похожее на стон страсти. – Да-а, милый, вот так…
– Гы, – осклабился Колчановский.
– Ну, пожалуйста, – простонала я совершенно искренне, надеясь на снисхождение.
Костик слез с кровати, затем склонился над нашим ложем и качнул его, затем еще и еще, и я поняла, что больше всего на свете мечтаю вцепиться в его жизнерадостную физиономию. Еще никогда я не чувствовала себя так глупо! Но продолжала стонать под звуки трясущейся кровати.
– Больше огня, Вера, – шепотом потребовал шеф.
– Да! – заорала я. – Да, милый, да!
– Вау, – восторженно отозвался проклятый извращенец. – Какой я классный.
– Компенсируешь? – зло зашипела я.
– Не отвлекайся, твой оргазм уже совсем близко, я чувствую, – заверил меня Колчановский, продолжая скалиться, и сам застонал, вторя мне: – Тигреныш, м-м-м…
– А-а-а! – из моей глотки вырвался надрывный злобный вопль, и я потрясла над головой сжатыми кулаками.
– Любимая, – задыхаясь, простонал паяц.
После протянул руку к телефону, посмотрел на время и сообщил:
– Идешь на второй раз. Продолжаем.
– О, не-ет, Костик, не-ет… – я умоляюще посмотрел на шефа, тот ответил непроницаемым взглядом, и я прорычала: – Не останавливайся.
– Ни за что, – выдохнул Колчановский и ускорил темп.
Сколько продолжалась эта вакханалия, сказать затрудняюсь, но прервалось всё, когда в дверь раздался стук, и я повалилась на подушку, чувствуя себя обессиленной и вымотанной, словно и вправду только что поучаствовала в секс-марафоне. В горле пересохло от бесконечных вскрикиваний и стонов. Желание убить Колчановского стало навязчивым, и я даже подумала, что когда он уснет, а у меня останется моя подушка…
– Мы громко? – донесся до меня удивленный голос шефа. – Прости, Шурик, не привыкли сдерживаться. Всё– всё, стонем исключительно шепотом. Спокойной ночи.
Когда он вернулся к кровати, я лежала уткнувшись горящим лицом в подушку. Меня уже считают нимфоманкой или извращенкой, а я даже не помню, как выглядит голый мужик. Полуголый шеф не в счет, его я хочу убить. А еще стыдно, и обидно, что все вопли впустую. Зато Костика всё устраивало. Он потряс меня за плечо:
– Давай, тигрик, еще немного осталось. Но теперь всё делаем тише. Ты умничка. Давай-давай.
– Да бери, – буркнула я, разворачиваясь на спину.
– Ого, – Колчановский окинул меня заинтересованным взглядом. – Впечатлилась?
– Давай уже кончать, – зашипела я на него.
– Идем на коду, – согласился Костик, и мы помчались к финишу, но уже менее выразительно.
Финиш растянулся еще минут на пять, за которые я мысленно не только придушила шефа, но успела расчленить его и закопать под яблонькой. Моя фантазия мне настолько понравилась, что напоследок я выдала громко и сладострастно:
– О да-а-а…
Колчановский оттолкнулся от кровати и выдохнул. После, посмотрев на меня, буркнул:
– Я в душ, – и встретив мой недоуменный взгляд, проворчал: – Слишком эротично стонешь, у меня фантазия хорошая. Освежусь и вернусь. Спи.
– Извращенец, – проворчала я, глядя ему вслед.
Шеф проигнорировал мое мнение о нем и скрылся за дверями ванной комнаты. Я откинулась на подушку, закрыла глаза и постаралась забыть о том, что сейчас происходило. О том, как буду утром глядеть в глаза обитателям коттеджа, тоже.
– Гад какой, – проворчала я, переворачиваясь на бок.
Но перед глазами вдруг встал образ режиссера звуковой порнухи, его жестикуляция, когда он желал усилить или ослабить напор. Этот счастливый оскал и тон, каким он разговаривал с Александром, когда тот пришел вразумлять неадекватных гостей. И это: «Крепись, Вера. Надо».
– Черт, – сдавленно произнесла я и… расхохоталась.
Спешно уткнулась лицом в подушку и затряслась всем телом, не в силах справиться с истерикой. Когда вернулся еще мокрый и холодный от ледяного душа шеф, я продолжала ржать, подвывая и похрюкивая.
– Тигрик, – позвал Костик и тронул меня за плечо.
Я взвизгнула от прикосновения холодных пальцев, после полуобернулась к шефу, убрала с лица волосы и всмотрелась в его деловитую физиономию, а потом опять затряслась от нового приступа хохота.
– Поня-ятно, – протянул Колчановский.
Он ненадолго оставил меня наедине с истерикой. Потом снова послышались приближающиеся шаги. Костик сел рядом и потряс меня за плечо. Я заставила себя приподняться на локте, второй рукой зажимая рот, чтобы хоть так приглушить жутковатые горловые звуки, рвавшиеся наружу. Последнее, что я увидела, были раздутые щеки Колчановского, а потом мне в лицо брызнул фонтан воды.
– А-а, – шумно выдохнула я, мгновенно прекращая хохотать.
Молча открывая и закрывая рот, я смотрела на то, как Костик невозмутимо вытер рот, и сжал мое лицо ладонями. Он открыл рот и, медленно кивнув, словно предлагая последовать его примеру, шумно вдохнул. Я машинально повторила за ним и только поняла, что всё это время не дышала. Сделав жадный глоток воздуха, я увидела полотенце, которое мне подал шеф.
– Спасибо, – хрипловато произнесла я и промокнула лицо и шею. – Я бы и так успокоилась.
– Мой способ быстрей и действенней, – ответил Колчановский и забрался под одеяло. – Всё, я спать. Добрых снов, тигрик.
Я отложила полотенце на тумбочку со своей стороны кровати, улеглась, повернувшись спиной к Костику, и подтянула одеяло под подбородок. После закрыла глаза и прошептала в ответ:
– Добрых снов.
– Угу, – промычал Колчановский.
Я некоторое время слушала его размеренное дыхание, но вскоре мое сознание начало путаться, и сон, наконец, сжал меня в своих крепких объятьях. Объятья оказались не только крепкими, но и жаркими. Что мне снилось в эту ночь, у-у-у… Почти всё то же, что мы вытворяли с Костиком, имитируя бурный секс, только уже по-настоящему. И шею он мне целовал, и бретельки спускал, и вообще… Я даже чувствовала тяжесть мужского тела, и вспотела под этой тяжестью. Наверное, потому и проснулась, прервав тот самый акт в сновидении.
Открыв глаза, я попыталась пошевелиться, но не смогла даже сдвинуться с места. На мне лежала половина начальника. Костик удобно устроился на животе в позе морской звезды. Верхушка этой конструкции, то есть голова, находилась рядом с моим ухом и сопела в него. Рука почти лежала на моей шее, но, слава Богу, только почти. Может поэтому я еще дышала, с трудом, но всё же… Помимо длани на мне удобно расположилось плечо, часть торса, бедро, нога, короче, половина начальника, как я и сказала. Удобству Колчановского я никоим образом не мешала, кажется, он даже не заметил, когда начал прессинг собственного бухгалтера. Однако бухгалтер с такой постановкой вопроса согласен не был.
– Эй, – шепнула я. – Эй.
Колчановский остался глух, нем и сопел по-прежнему сладко. Лежал бы в стороне от меня, я, может быть, даже умилилась, но этот кабан влез в мое интимное пространство! Кровожадно оскалившись, я ущипнула шефа от всей своей бухгалтерской души.
– С-с-с, – зашипел змеище, дернувшись в сторону, и я добавила ему локтем в бок. – Озверела?
– Ты чуть не раздавил меня, – ответила я и блаженно вздохнула, ощущая свободу.
– Можно было просто толкнуть, – проворчал Костик, отползая на свою половину.
– В следующий раз так и сделаю, – пообещала я, поворачиваясь на бок.
– Чудовище.
– Ты, как всегда, очарователен.
– Такой уж родился.
– Угу.
– Ага.
И мы снова уснули. Эротические сны меня больше не терзали, гранитной плитой мышц никто раздавить не пытался, и потому утром я встала даже в благодушном настроении, обнаружив свои ноги на шефе. Теперь он ютился на самом краю, а я лежала поперек кровати, отвоевав территорию тихой сапой. Однако смущенно хмыкнув, я убрала нижние конечности с Колчановского и слезла с кровати.
Уже подойдя к двери ванной комнаты, я обернулась и посмотрела на спящего ангела с приоткрытым ртом. Спящий шеф был милым. Он не иронизировал, не давал прозвищ и не заставлял орать, симулируя оргазм, на весь дом. Вполне приличный человек, хоть и Колчановский. Затем перевела взгляд на предплечье и, увидев синяк, снова смутилась. Хотя… Чего это я смущаюсь? Синяк – это следствие борьбы за живучесть, а то, что по-хозяйски завладела ложем, так имею права. Во-первых, женщина, во-вторых, ни к чьему умерщвлению это не привело, а значит, всё хорошо. Посчитав инцидент исчерпанным, я ушла в душ.
Когда я закончила с водными процедурами, шеф всё еще изволил почивать. Огорчаться этому факту я не стала – хотелось спокойно одеться и закончить утренний моцион без комментариев и подначек. Но вот выходить из комнаты без Костика мне было страшно. Этот кошачий концерт, который мы учили ночью, заставлял стыдиться и прятать глаза. Может, молодое поколение и отнесется к этим воплям павианов в брачный период с юмором и снисходительностью, то перед старшими поколениями мне было неловко.
Я успела пошуметь феном в ванной, одеться, накраситься, а моя спящая красавица всё еще мусолила подушку. Меня такой расклад не устроил. Желудок напомнил, что завтрак – трапеза необходимая. А еще мне было скучно, как бывает в любом малознакомом месте, где ты не можешь чувствовать себя свободно и вынужден полагаться на хозяев или того, кто привез тебя в это место. Меня привез Колчановский, и это ему нужно было прыгать обезьяной, чтобы позабавить почтеннейшую публику и сорвать овация. Я здесь являлась лишь дополнением для достижения целей своего начальника. А раз так, то он за меня в ответе, за мой желудок и досуг. И значит…
Я подошла к кровати и, нагнувшись, ласково позвала:
– Счастье мое, открой глазки.
Глазки остались закрыты. Я поджала губы и тихонько потрясла шефа за плечо. Он промычал нечто невразумительное, отвернулся на другой бок, отмахнувшись от меня, как от назойливой мухи, и завернулся в одеяло, став похожим на большую гусеницу.
– Костя, – позвала я. – Просыпайся. Костя!
– Отстань, чудовище, – ответил шеф, и я поняла, что надеяться на кого-то, кроме себя любимый, не приходится.
– Ну, ты нарвался, – мрачно пообещала я.
После взяла стакан с водой, который стоял на тумбочке со стороны шефа, ухмыльнулась и набрала в рот воды. Долг, говорят, платежом красен. С силой ткнув кулаком в спину Колчановского, я дождалась, когда он обернется, пылая возмущением и гневом, и разрядила ему в физиономию всю обойму своего водомета.
– А-ах! – шумно вдохнул Костик, часто моргая мокрыми ресницами. Я утерла губы тыльной стороной ладонью и заявила прежде, чем он успеет наговорить гадостей:
– Я хочу есть.
Глаза Колчановского округлились, взгляд полыхнул бешенством, и я снова поспешила напомнить ему:
– Я – твоя вселенная.
Он накрыл лицо ладонями и снова повалился на подушку, простонав:
– Угораздило же меня связаться именно с тобой.
Я присела в кресло, сложила руки на коленях и ответила ему преданным взглядом. Колчановский сел на кровати, посмотрел на меня исподлобья и протяжно вздохнул.
– Корми меня полностью, – произнесла я и жизнерадостно оскалилась.
– Маленький кровосос, – буркнул шеф, поднимаясь с кровати. – Могла бы уже сходить и позавтракать. Зачем нужно было мочить меня? Ночью щипаешь, утром мочишь. Что это вообще такое?
– Бухгалтерский бунт, – ответила я. – Осмысленный и беспощадный. И без тебя я носа из комнаты не высуну после нашего представления. Мне стыдно.
– А надо мной издеваться не стыдно? – Костик обернулся от двери ванной комнаты.
– Не-а, – я мотнула головой. – Я – твоя ответственность. Заботься обо мне.
Колчановский протянул в мою сторону руку со скрюченными для удушения пальцами, я ответила одним словом:
– Договор.
– Зараза, – тяжко вздохнул шеф.
Я послала ему воздушный поцелуй. Настроение мое было просто восхитительным. И даже неторопливость мстительного начальства его не испортило. В конце концов, мой дорогой КГ стоял передо мной в свежей футболке, вчерашних джинсах, причесанный и источал приятный аромат. Я подошла к нему, взяла под руку и промурлыкала:
– Люблю тебя.
– Угу. Следы твоей любви на моем теле, – шеф кивнул на синяк.
– Ты еще бабе Нюре пожалуйся, – фыркнула я. – Она тебе и на ручку подует, и видео с Кариночкой между делом покажет. Ну, идем?
