Текст книги "Лисьи листы"

Автор книги: Юлия Боровинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Глава 3

Не знаю, кому как, а лично мне удирать приятнее всего, когда тебя никто не догоняет. Насмерть перепуганный стражник остался далеко позади, ветер бил в лицо, а выщербленный асфальт стремительно несся под колеса. И кто это, спрашивается, придумал, что мне будет страшно в первый раз ехать на мотоцикле?! Ощущение лихого азарта так и распирало меня, хотелось отпустить Хитча, раскинуть руки в стороны и закричать во весь голос что-нибудь веселое, запеть, засмеяться.

«Всё, – решила я, – буду учиться водить сама! И пусть мне только попробует кто-нибудь сказать, что тетенька на мотоцикле – это смешно!»

Дождь кончился, и тучи постепенно расползались, открывая светлое вечернее небо. Хитч слегка сбросил скорость: темнота сгущалась, и дорогу за желтой световой дорожкой фары становилось видно всё хуже. Впрочем, столкновение со встречным транспортом нам в любом случае не грозило: на проспекте мы были одни. Как видно, Комитет по благоустройству улиц не очень-то был склонен тратить драгоценное топливо на всякие пустяки.

– Эй, осторожней! – подала голос я, – Видишь?

– Вижу. Что за черт? – откликнулся Хитч, и мы остановились.

Широкий проспект – весь, и транспортная и пешеходная его части – был перегорожен толстой металлической решеткой, толстые прутья которой доходили до окон вторых этажей. Края ее надежно крепились прямо к стенам обрамлявших улицу домов, а основание было намертво вбито в асфальт и залито бетоном. И никаких ворот, никакой, самой маленькой калитки. В качестве завершающего штриха на решетке висела жестяная табличка с неизменной надписью: «Свободная зона».

– Да, когда существительное – «зона», прилагательное роли не играет! – не удержалась я.

Хитч, похоже, этой арестантской шуточки не понял вовсе. Проведя лучом фонарика по решетке, он бодро заявил:

– Значит, у нас есть три выхода.

– Целых три?

– Да. Первый – поехать в объезд…

– … где мы, скорей всего наткнемся на что-то подобное…

– … или на очередного блюстителя топливных ресурсов. Второе – поискать проходы между домами, сквозные подъезды и тому подобное.

– Знаешь, по моим наблюдениям, забор обычно ставят не для того, чтобы его с легкостью можно было обойти. А сквозные подъезды скорей всего заколочены.

– Тогда остается третье: взломаем дверь в любой квартире третьего этажа, где есть окна на другую сторону, и спустимся.

Я скривилась так, что по-моему это было заметно даже в темноте:

– Гениальный план! Только два маленьких вопроса: как ты собираешься спустить с третьего этажа мотоцикл и – главное – как ты собираешься спустить с третьего этажа меня?

Но напарника не так-то легко было сбить с толку.

– Мотоцикл опустим на веревке или проволоке – что найдем. В крайнем случае, простыни можно будет связать. А тебя я за пазухой вытащу… в виде лисы, конечно.

– А сам?

– Я, между прочим, пять лет городским паркуром занимался. Мне и с пятого этажа спуститься нетрудно.

Буйное воображение мгновенно подсунуло мне кадр из любимого фильма «Земля Санникова» – тот, где Крестовский карабкается по стене колокольни, и я замотала головой.

– Знаешь, у меня есть четвертый вариант. Давай для начала посоветуемся с аборигенами, а? Вон видишь: свет горит. Вряд ли это квартира лично Опекуна Свободы, так что, думаю, шансы на мирный разговор у нас есть.

Хитч посмотрел на мерцающее желтым окошко в соседнем доме и кивнул:

– Ладно, давай попробуем.

Оставить мотоцикл на улице он отказался категорически, так что несколько ступеней до первого этажа мы преодолели вместе с железным другом, и я постучала в украшенную деревянными плашками дверь.

Некоторое время внутри было тихо, потом раздались шаркающие шаги и чуть надтреснутый, но звучный женский голос спросил неизбежное:

– Кто там?

– Извините, мы приезжие и хотели Вас кое о чем спросить, – закричала я, думая одновременно, что лично я нипочем бы не открыла дверь ночью двум подозрительным типам. Вот пошлют нас сейчас к черту – и что делать? Дверь выламывать? Обрезом угрожать?

Но вопреки всем ожиданиям замок заскрежетал, и на лестничную клетку выглянула хозяйка квартиры – хрупкая, едва доходящая мне до подбородка старушка с пышной шапкой седых волос, кокетливо подкрашенных фиолетовым.

– Приезжие, значит? – прищурилась она на нас, – И откуда же вы взялись?

– Может, мы поговорим в комнате? – предложил Хитч, адресовав ей самую обаятельную из своих улыбок, – если Вы не боитесь, конечно.

– В моем возрасте бояться чего-то уже просто смешно, – хихикнула старушка и отступила, пропуская нас в квартиру, – Это единственное, что позволяет мне хоть как-то мириться со старостью!

Комната оказалась довольно большой и сплошь плюшевой: плюшевые портьеры, плюшевый диван, плюшевая скатерть на столе, стулья оббитые плюшем. Даже старые потертые обои в свете керосиновой лампы выглядели мягкими и пушистыми.

Хозяйка уселась в единственное кресло с высокой и прямой спинкой и требовательно посмотрела на нас.

– Ну, рассказывайте, откуда в наше странное время в Свободной зоне берутся приезжие. С другой планеты?

– Почти что, – улыбнулась я, – Скажем так: из другого измерения.

Пожилая леди скроила насмешливую гримаску и осведомилась:

– И вы, конечно, прибыли спасать наш мир?

– Откровенно говоря, нет, – рассмеялся Хитч, – Да у нас и возможностей-то таких нету. Просто мы хотели повидаться с одним человеком… живущим довольно далеко отсюда – за городом.

– И застряли в Свободной зоне… – задумчиво закончила за него старушка, – понятно…

Она замолчала, постучала аккуратными ноготками по деревянной ручке кресла и принялась размышлять вслух:

– Предположим, вы просто двое местных балбесов, которым удалось каким-то образом раздобыть пару литров бензина… И зачем вам тогда являться ко мне? Всё, что я могу вам рассказать, вы и так знаете… А вот если вы действительно чужие… только что приехали… возможно, даже успели столкнуться с нашими дворниками…

– С дворниками? – заинтересовалась я.

– Ну да, – улыбнулась хозяйка, – Это целая история…

– Комбинат по благоустройству улиц – так это называлось. Всякие, знаете ли, асфальтоукладчики, озеленители, машины, которые зимой лед с улиц счищают. И дворники, конечно, тоже. Мы еще, помнится, шутили, что в нашем районе живут самые ленивые дворники в мире. Официально рабочий день у них начинался, как положено – с семи утра, но на улицы они выходили не раньше одиннадцати. А перед этим часа по четыре заседали – развесисто так, как Генеральный штаб перед наступлением, с картами и схемами участков. Распределяли, кто куда идет, что делает, и как всё это соотносится с общегородской программой благоустройства. Это мне знакомая дама рассказывала – она секретаршей у Директора Комбината работала.

Старушка замолчала и внимательно посмотрела на нас с Хитчем.

– Впрочем, вы ведь, наверное, спешите. Я-то болтаю, а ночь идет…

– Что Вы! Наоборот, нам очень интересно! – с энтузиазмом откликнулся мой напарник и тут же тихо, одними губами шепнул мне:

– Ты ничего в ней не замечаешь?

Я в некоторой растерянности уставилась на хозяйку квартиры. Да нет, бабушка, как бабушка… Что, интересно, я должна в ней заметить? Но ничего переспросить у Хитча я уже не могла и принялась слушать дальше.

– В сущности, совещание их и спасло. Катастрофа разразилась в ноябре, солнце вставало поздно. Большинство людей были в этот момент на улицах – торопились на работу, а эти уже вовсю заседали…

Рассказчица вздохнула и покачала головой.

– Кошмар, самый настоящий кошмар… Автобусы, автомобили… Это притом, что большинство водителей умудрились в последнюю минуту нажать на тормоз. Не знаю: то ли рефлекс сработал, то ли просто ноги, превращаясь в лапы, придавливали педаль… И всё равно – только на этом перекрестке горело пять машин разом. А на тротуарах…

Старушка опять долго и горестно вздохнула.

– Многие погибли просто по-идиотски: услышали шум и выбежали на улицу, посмотреть, что происходит. Выжили самые осторожные. И самые трусливые. Старики и женщины, в основном. Ну, и наши дворники. Я, кстати, тоже кинулась было из дома. И тут же подвернулась под лапу этого жуткого существа… с лицом моего соседа… И отлетела обратно в подъезд. Руку он мне, конечно, до кости располосовал, но жизнь спас.

Она приподняла пышный рукав блузы и продемонстрировала жуткий широкий шрам от кисти до локтя. И тут я, наконец увидела то, что должна была бы заметить сразу, если бы, конечно, вовремя вспомнила уроки Лао. Наша хозяйка могла без малейших опасений гулять под полуденным солнышком этого странного мира. Потому что сама была оборотнем. Скорее всего даже и не догадывающимся о собственной природе, как я до встречи с алхимиком.

А повествование, между тем, продолжалось.

– Наш район очень удачно расположен: на севере – Императорские сады, старинные, еще позапрошлого века. С юга и востока нас огибает река – довольно широкая, а мантикоры отчего-то воду не любят. Оставалось перекрыть только западное направление. А в этом самом Комбинате по благоустройству – в Комитет они чуть позже переименовались – оказался неимоверный запас железных решеток. Они, кажется, новый городской парк должны были разбивать или что-то в этом роде. Вот и предложили: закрыть наш район и постепенно, ночами, когда твари спят, перетаскать мантикор за его пределы. Для безопасности граждан. Они же стекла били, на людей в квартирах нападали, продуктовые запасы в магазинах жрали… Работа, конечно, грандиозная. Но к нам стали стягиваться уцелевшие из других районов города. Люди как-то всегда стремятся собраться вместе… Благо пустых квартир в нижних этажах хватало. Говорят, правда, что на дальнем конце города остались какие-то банды… а может, и не банды… Но к нам, во всяком случае, они не совались.

Так, подумала я, значит нам еще и с бандами придется дело иметь… Хотя они, может, уже и вымерли все…

– А руководство работами на себя взял Комитет. Вот тогда-то они весь бензин и реквизировали. Нужна же была техника: и решетки ставить, и мантикор вывозить… А мы все им помогали. Даже я обеды для них варила. Общее дело, всенародный порыв… Только вот дворники похитрее нас оказались. Пока одни очищали улицы и возводили перекрытия, другие под шумок свозили продукты – консервы, макароны, словом, всё, что не портится – на склад комбината. И когда, наконец, через несколько месяцев вынесли последнюю мантикору, неожиданно выяснилось, что единственный ключ от ворот – у Директора Комбината и ключ от продуктового склада – у него же и вообще он теперь – Опекун Свободы, а кто с этим не согласен, может поговорить с дворниками и озеленителями, которые между делом опустошили все оружейные магазины города… И если тебе не нравится, как распределяют продукты, и не хочется выращенную на газонах картошку сдавать в общий котел, можешь прыгать с гранитной набережной в реку и плыть в другой район, поближе к мантикорам.

– А вы как же? – не удержалась от вопроса я.

– А что я? Я старуха. Дом у меня далеко от реки, воду носить тяжело и долго, а за их поганым продовольственным пайком я в жизни не приду. Вот меня и не трогают. Ждут, что я и сама вот-вот помру.

– Но ведь что-то есть и вам нужно? – заинтересовался Хитч.

В ответ хозяйка широко и как-то очень молодо улыбнулась.

– Конечно, нужно! Но у меня есть свой маленький секрет. Сейчас вы, молодые люди убедитесь, что действительно очень удачно зашли ко мне!

Она подошла к окну и отдернула тяжелую портьеру.

– Видите? Наш дом с внешней стороны оградой обносить не стали – всё равно у всех в окнах первого и даже второго этажей – решетки. Воров боялись – смешно вспомнить… Но лично меня отец еще в раннем детстве научил: никогда не забивайся в нору с одним-единственным выходом. Мало ли что – пожар, землетрясение, любая катастрофа – и окажешься в ловушке. Так что у меня на окне решетка не простая, а с замочком. И ключ всегда при себе. Вот так.

Старушка вытянула из выреза блузки висящий на длинной цепочке небольшой ключик, повозилась у оконной рамы и широким жестом распахнула решетку.

– И вот когда у меня в желудке становится как-то неуютно, я достаю из-за занавески свою стремяночку, спускаю ее вниз и спокойно выхожу в город. Я не лезу в магазины, нет. Там пусто – дворники постарались. Зато есть масса незапертых квартир, где у хозяек на полочке стоит рис, гречка, лежат макароны, а иной раз даже тушенка и сгущенка. Конечно, годы идут, и мне каждый раз приходится уходить всё дальше и дальше от дома, но я не боюсь. Потому что у меня есть и второй секрет…

– Солнечные лучи на Вас не действуют, – закончил за нее Хитч.

– Верно, – с нескрываемым удивлением уставилась на него хозяйка, – А я ведь пыталась, чего греха таить. Мелькнула у меня мысль о том, что лучше быть здоровым и сильным зверем, чем старухой, у которой постоянно кружится голова и ломит все кости. Но, как видно, не судьба.

Глава 4

Мы ехали по ночному проспекту и яростно спорили. Встречный ветер сминал фразы и рвал слова, но мы и без того отлично понимали друг друга.

– Мы ведь можем ее вывести отсюда через дверь! Других не можем, а ее – запросто. Заедем на обратном пути и…

– И что дальше? – рубил Хитч, – Возьмем на свое попечение, как домашнее животное? Учить превращаться будем? Только учти: у оборотней зверь стареет пропорционально человеку, так что из старой женщины она может научиться обращаться только в старую волчицу. Драконом ей уже никогда не стать, даже если у нее и есть задатки.

– Но дело же не только в этом…

– А в чем? Пойми, здесь она вполне самостоятельна, ни от кого не зависит и гордится этим. Может, ей только эта гордость и дает силы жить. А что ты хочешь ей предложить взамен? Телевизор с «мыльными операми»?

– Но она же очень старая. Если она заболеет…

– … то умрет. Все умирают. Даже драконы. Не думаю, что она боится смерти. Пойми, Сяо, – Хитч даже голову на секунду повернул, чтобы взглянуть на меня, – в тебе сейчас вопит эдакий условный рефлекс. Тебе просто очень хочется хоть что-нибудь сделать, чтобы заткнуть свою совесть. А совесть на самом деле тут не при чем. Мы не можем помочь всем несчастным, да в общем-то и не пытаемся это сделать. И слава богу. Потому что от иной помощи больше вреда, чем пользы.

– Не знаю… – растерянно призналась я, – Просто противно всё это… Зона эта Свободная…

Хитч, похоже, разошелся не на шутку. Может, потому, что у самого что-то сосало в груди?

– Ну давай тогда протащим через Дверь пару пулеметов и устроим революцию в отдельно взятом районе! И что? Ты уверена, что свергнув дворников, мы не получим взамен мир «Мэд Макса» только с поправкой на ночной образ жизни? Или у тебя есть какие-то безотказные социальные рецепты?

– Не злись, пожалуйста, – тихо попросила я, – Мне просто жалко эту старуху. И тебе, кстати, тоже. Жалко, что не встретился ей вовремя такой же Лао, как мне. Жалко, что ее мир так страшно вывернулся. И никакие слова тут не помогут.

Хитч замолчал, преувеличено внимательно объезжая лежащих на дороге мантикор. А их, как только мы выбрались из Свободной зоны, действительно стало попадаться множество. Они спали мертвым сном, положив головы на вытянутые кошачьи лапы. Головы со страшными, бессмысленными, человеческими лицами. Я невольно подумала о том, как легко сойти с ума, узнав в этой жуткой твари родные черты. Интересно, помнят ли они хоть что-нибудь о своей прошлой жизни? Узнают ли друг друга? Или неведомое излучение одним махом стерло их личности, как мел с доски, выбросив души из неприспособленных для них тел? «Погибли», – говорила о них старуха. Да, наверное, проще считать всех превращенных погибшими – слишком больно было бы думать, что где-то там, внутри рычащей злобной туши заперт человек, бессильный, беспомощный, обреченный…

Большинство окон первых этажей поблескивали осколками стекла, двери – искорежены, даже из поребрика были вывернуты бетонные плиты – вывернуты и разбиты на осколки. И ни единого огонька, только еле видно фосфоресцировали мутным оранжевым сиянием неподвижные тела мантикор. Люди – если здесь они и были – судя по всему, сторонились проспекта, укрываясь в глубине дворов.

Не знаю, сколько времени занял у нас путь до западного кольца. Лично мне казалось, что часы тянутся за часами, а мы всё так же едем, осторожно виляя, мимо мертвых громад зданий, облупившихся вывесок, изодранных чудовищными когтями деревьев, помятых фонарных столбов…

Наконец, Хитч остановил мотоцикл и вытянул карту.

– Посвети, – коротко попросил он и забормотал, – Так, отсюда едем направо… здесь вполне приличное шоссе… а сразу же за железнодорожным мостом сворачиваем налево… не пропустить бы – там, кажется, обычная грунтовка…

Изучив маршрут, он снова сунул карту в карман и взялся было за руль мотоцикла, но я обняла его за плечи и прижалась лицом к холодной куртке.

– Давай больше не будем ссориться, ладно? – дрогнувшим голосом попросила я. Ужасно хотелось расплакаться, но я покуда сдерживалась. – Здесь всё такое… враждебное… так давит. А я не хочу…

– Ну, что ты? – осторожно повернулся Хитч, легко поцеловал меня и прошептал прямо в мои губы, – Никогда не забывай: я тебя люблю и абсолютно не умею на тебя злиться. Хорошо?

– Хорошо, – улыбнулась я и всё-таки почувствовала, как стали мокрыми мои нижние ресницы, – Ты прости, что я раскисла. Поехали.

И мы вывернули на шоссе. Мантикоры здесь попадались редко, но Хитч все равно не рисковал разгоняться слишком сильно, а я обозревала окрестности. Небольшие домики по левую руку от дороги несомненно были дачами – давно заброшенными и ветхими. И вдруг…

– Ты видишь?

– Да. Подъедем поближе?

Довольно большой участок был огорожен столбами с натянутой на них колючей проволокой, а на самой его середине двигался неяркий огонек, замерший при нашем приближении. Это было поле, частью уже распаханное. Средних лет мужчина в серой одежде замер, как вкопанный, с удивлением разглядывая нас, а рядом с ним из земли торчала какая-то непонятная конструкция, на которой висел керосиновый фонарь («Кажется, это называется „летучая мышь“ или что-то похожее», – вспомнила я). Плуг. Да, наверное, это был ручной плуг с широко разведенными в сторону рукоятками. А впряжены в него были… три здоровенные рыжие собаки, напоминающие кавказских овчарок. Впрочем, разглядеть их поподробнее мне не удалось – Хитч нажал на газ, и разбитый асфальт снова потек под колеса нашего мотоцикла.

– Молодцы, – неожиданно заявил мой напарник, – Если они не только разворовывают старые запасы, но и пашут, то у этого мира есть еще шанс.

– А почему на собаках? – нерешительно осведомилась я.

– Ну, а где же им в городе было взять лошадей? Их сейчас и в деревнях-то почти не осталось. Кошки и собаки – вот и вся фауна. Они наверняка их еще и на мясо разводят.

– Собак?!

– Ну, едят же их китайцы и корейцы! Знаешь, Сяо, животных хорошо любить, когда ты сыт и дети твои не мерзнут в холодную зиму…

Я ненадолго задумалась и отмахнулась:

– Ну тебя в баню! Собак же самих нужно мясом кормить! Значит, должна быть у них еще какая-нибудь травоядная живность.

– Крысы? – невинным тоном предположил Хитч, и я отчего-то расхохоталась, отплевываясь и мотая головой, а мои волосы трепал ночной ветер…

Железнодорожный мост уже чернел впереди, когда Хитч внезапно и довольно резко нажал на тормоз, так что я невольно стукнулась подбородком в его спину.

– Ты чего? – недовольно осведомилась я

– Понимаешь, такое дело… Глупо это всё, конечно, но у меня почему-то такое чувство, будто если мы проедем еще несколько метров, непременно случится что-то ужасное…

Я недоуменно уставилась на своего спутника. Чего-чего, а никаких предчувствий, прорицаний и прочих предвидений будущего за ним никогда не водилось. Воздух здешний на него что ли так действует, или просто временное затемнение нашло?

– Смотри: впереди же ровная дорога! – я слезла с мотоцикла и демонстративно пошла по шоссе, поминутно оглядываясь, – Ничегошеньки здесь нет!

Шаг, другой, третий – и я со всего маху врезалась в невидимую преграду. Хорошо хоть не любом, а плечом, в очередной раз обернувшись, чтобы отпустить новую реплику. Тоже приятного мало, между прочим!

Я вытянула руку и озадачено пощупала внезапно ставший непроницаемо плотным воздух впереди. Не стекло и не прозрачная пластмасса – эти заблестели бы в свете фары. Мост по-прежнему маячил передо мной, и было до него совсем недалеко, только вот странное препятствие, похоже, вовсе не собиралось пропускать нас дальше. А уж если бы мы в него впечатались на скорости… Холодок прополз у меня вдоль позвоночника. Нет, лично я больше над хитчевыми предчувствиями смеяться не собираюсь!

– Что там? – нетерпеливо окликнул меня новоявленный пророк.

– Стенка, – ответила я, – Только ее не видно.

– Высокая?

А ведь это мысль! Я пошарила лучом фонарика вокруг себя, подобрала небольшой камешек и с силой запустила его вверх и вперед. Не могу сказать, на какой высоте он угодил в стену, но явно намного выше моего роста. Угодил – и отскочил с тихим стуком.

– Да, это тебе не «Всё живое»! – заметил подошедший Хитч.

– Что?

– Это роман такой есть у Клиффорда Саймака, помнишь? Только там барьер не пропускал ничего живого, а неорганику всякую – пожалуйста.

– Ага, помню. Думаешь, здесь, как и там, барьер весь город окружает?

– Скорей всего. Я, честно говоря, ждал чего-то в этом роде, – признался мой напарник.

– Сейчас? Когда остановился?

– Нет, вообще. Понимаешь, как-то не верилось, что целый мир изменил свои свойства. Вот эксперимент в ограниченном пространстве – совсем другое дело…

– Чей эксперимент?

Мой вопрос повис в тишине. Кандидатура экспериментатора у нас, в сущности, была только одна – Караш. Но поверить в то, что он располагает такими технологиями… Допустим, ему – пара тысяч лет или даже больше, и всё это время он усердно работал над… черт его знает, над чем. Но он что – величайший гений всех времен и народов, раз ему удалось настолько обогнать человечество в целом?! Тогда уж проще предположить инопланетян каких-нибудь…

Я окончательно запуталась в этих рассуждениях и посмотрела на Хитча.

– И остановили меня перед преградой очень технично, – заметил он, – Что-то вроде мгновенного гипнотического внушения. Я просто не смог не нажать тормоз.

– Гуманно…

– Ага, просто на редкость гуманно: всех подряд в чудищ попревращать, зато парочку от смерти спасти…

Я попинала барьер носком кроссовки.

– Слушай, а вдруг это всё-таки не капсула, а так – небольшая аккуратная стеночка? Что же мы – даже не попытаемся ее обойти?

– Попытаться можно. Только времени это займет… Кстати, который теперь час?

Я вытащила из кармана часы (терпеть не могу таскать на руках всякие браслеты-ремешки!), глянула и невольно ругнулась:

– Ч-черт! Четверть четвертого уже!

– Полчасика мы еще потратить можем… Значит так, – распорядился мой напарник, – Ты сейчас пойдешь влево, держась за барьер, я – вправо. Идем ровно 15 минут. Если барьер не заканчивается, возвращаемся назад, к мотоциклу.

– А мотоцикл что, тут оставим? А если его угонит кто?

– Придется рискнуть. Не тащить же его за собой по бездорожью! А потом сюда, кажется, мало, кто забредает. Видишь, тут даже дач поблизости нету.

И мы пошли. Возможно, земля, по которой я брела, стараясь не отрывать правой руки от невидимой преграды, была когда-то полем, а может, всегда так и оставалась бугристой неухоженной степью. Как видно, весна здесь выдалась влажная, и сочные травы заплетали ноги, но я упрямо тащилась, пытаясь заодно определить, идет ли барьер по прямой или плавно изгибается. Ничего у меня, конечно, не получилось – ночью, в темноте, да и прошла я наверняка слишком мало. Где-то вдалеке мелодично тикала (не знаю, как еще назвать этот звук) ночная птица, равнодушная к судьбам человечества. А вот ветра не было – совсем, что, кажется, подтверждало гипотезу о гигантской капсуле, в которую попал весь город вместе с окрестностями.

Ровно через 14 минут я развернулась и зашагала назад. Хитч вернулся к мотоциклу раньше меня и неторопливо курил, поглядывая на часы.

– Ну вот, – заявил он, когда я подошла и тоже полезла за сигаретой в карман куртки, – Примерно полтора километра барьера мы обследовали. Можно, конечно, переждать день в городе, а завтра вернуться и продолжить. А нужно?

– Очень уж не хочется с пустыми руками возвращаться, – нерешительно проговорила я.

– Это с самого начала было наиболее вероятным. Караш мог переехать, мог отказаться с нами разговаривать, мог погибнуть, в конце концов – его же четверть века никто не видел! Мы попробовали – не получилось. А долбиться лбом в стену – занятие малопродуктивное, лучше поискать дверь где-то рядом.

– И что же это, интересно, за дверь?

– Подумаем. Но не сегодня. У нас примерно полтора часа осталось, чтобы добраться до нашего мира.

– И знаешь что, – попросила я, усаживаясь на заднее сидение и обнимая своего напарника за талию, – Если нам опять какой-нибудь дворник под колеса кинется, сшибай его без разговоров – и поехали дальше. А то ни сил нет, ни времени!

– Добрая, нежная и душевная, – театрально вздохнул Хитч, – Подумать только: и это на ней я женился!