Текст книги "Лисьи листы"

Автор книги: Юлия Боровинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

А за стеклом в адском моем кинотеатре Олег обнимал женщину, которая была счастливой мною. Той мною, которой мне не быть уже никогда.

Глава 2

Говорят, что продолжительная боль не сильна, а сильная – не продолжительна. Но в аду нету времени. Время течет сквозь пространство, время размечено, как флажками, событиями, но в аду есть только безумное бесконечное «сейчас» – всегда на пике боли. Птички и бабочки. Кофе и сигареты. Живой Олег за окном.

Я до сих пор не знаю, каким чудом мне все же удалось выдраться из этого куска янтаря, что спасло меня – мифическое мое везение? та крошечная точка в сердце, куда спряталась память о Хитче? или просто наивное детское упрямство, не позволяющее принять всерьез собственное поражение – никогда?

Это были не мысли, не чувства – глухие потайные внутренние изменения, которые невозможно пересказать словами. Что может поведать нам стрекоза о превращениях куколки – даже умей она говорить?

Я растворялась в боли, я принимала боль, а приняв, постепенно училась прощать ее – себе и другим. И наступила минута (год? век? – времени не было!), когда я поняла: человек за стеклом – не Олег. Олег умер. Не берусь гадать, где и как существует он сейчас и существует ли, но тело его бесповоротно мертво. А тот – за окном – просто похож на него. Похож страшно, мучительно, но так тоже бывает. Он живет другую жизнь и счастлив в ней. Пусть. Глупо страдать оттого, что кто-то счастлив.

И я никогда не была и никогда не стану женщиной, к которой он спешит. Моё прошлое состоялось и минуло. Да, я ошибалась. Но мои ошибки тоже были мною. И я не смогла бы стать другой, потому что стать другой означает исчезнуть вовсе, передоверив собственную жизнь кому-то еще.

…Я же предупреждала, что не смогу об этом рассказать. Просто наступил момент, когда я поняла, простила и отпустила. И улыбнулась сквозь стекло чужому человеку, идущему навстречу своей любимой…

И домика не стало. Не стало вообще ничего – лишь пространство без пола, стен и потолка, в котором стояли мы с Чжуаном.

– Я удивлен, – констатировал он, – Ведь ты прочувствовала, что боль – это тоже удовольствие, что это целая жизнь, яркая и насыщенная до предела, душевная заполненность, эмоции, хлещущие водопадом… И ты отказалась от этого?

– Да.

– И как тебе теперь?

– Никак.

Я не была даже равнодушной – я просто не чувствовала себя. Пустота, отвергающая любое наполнение. Пустота не буддистская, не даосская, не грозное Ничто детских кошмаров. Даже не отрицание. Пустота…

– Куда теперь? – равнодушно спросила я, просто потому, что здесь и сейчас было положено это спросить, – Домой?

Чжуан покачал головой:

– Нет. Домой тебе – такой – нельзя. Ты вернешь себе свою жизнь только тогда, когда по-настоящему захочешь ее вернуть. В сущности, моя роль давно уже окончена. А ты пойдешь отсюда туда, куда сможешь пойти.

И его не стало. Медленно, медленно на то пространство, где я находилась, начал наползать серебристо-серый туман. Он принял меня в себя, подхватил и плавно понес туда, где смутно и постепенно начинали проступать очертания и краски мира.

Возвращение…

Эта вселенная состояла из земли и скал, неба и воды. Вечные сумерки – а, может, я просто не умела видеть ни света, ни тьмы? Я летела с ветром в безразличном созерцании: горы мельчали и рассыпались в песок пустыни, пустыня спускалась к морю, море билось о камни островов… О чем я думала? Ни о чем. Способность к мысли затаилась во мне, уснула, подобно тому, как впадают в спячку некоторые животные, чтобы быстрее залечить раны. Я просто была – и мне нечего сказать больше об этом куске моего существования.

А потом настала гроза. На берегу озера я смотрела, как яростные молнии бьют в черную рябую воду, как ветер срывает мелкие камушки со скалистого обрыва, а тучи бурлят и перетекают в сером небе. И – впервые за прошедшую вечность – я почувствовала: это красиво. И тут же пришло мучительное ощущение того, что в этом мире чего-то не хватает. Жизни. Раскачивающихся деревьев, мокрой травы, запахов озона и свежей зелени, мощного благоухания сырой земли и моих собственных, впитавших дождь волос. Должно быть, именно в этот момент я перестала, наконец, быть преттой – бесприютным духом и вернулась в собственную плоть, вспомнила себя  – и заплакала.

И оказалось, что я сижу на большом камне, что я замерзла, волосы спутались, а по моей одежде стекают струи дождя. Что мне мучительно хочется курить и – больше всего – домой. К Хитчу.

А мир вокруг стал совсем настоящим: он оделся в зелень и запестрел приметами человека. Старая лодка на берегу, линия электрических проводов вдалеке, мятая пластиковая бутылка, мотающаяся по воде…

Нужно было идти. Искать людей, тепло, ночлег. Искать дорогу домой. Я с трудом поднялась на негнущиеся ноги и побрела вдоль берега по песчаной косе. Изгиб, поворот – и передо мной открылся серый и пустой пляж: деревянные навесы, кабинки для переодевания с шелушащейся краской, пункт проката с замком на железной двери, закрытые ларьки со щитами на окнах…

Господи, – невольно подумала я, – это какой же у нас сейчас месяц?! Февраль давно растаял – это ясно, но весна сейчас или осень? И где я? На второй вопрос, конечно, ответа не было, а что до первого… Приходилось признать, что всё же осень: трава пожухла, зелень прибрежных сосен была темной, без единого яркого пятнышка свежих иголок… Октябрь? Да, наверное, октябрь…

Нет, я ни на секунду не пожалела о пропавших весне и лете. Не самые это любимые мои сезоны. Но что, интересно, думают обо мне старик и Тошка?! Почти девять месяцев… Ну, ничего, теперь-то я нигде задерживаться не намеренна!

Я протопала через пляж и вышла к дороге – туда, где виднелся бетонный козырек автобусной остановки. Гроза стихла, но дождь продолжал яростно вспенивать лужи, и даже такое, весьма условное укрытие показалось мне лучше никакого. Тем более, что под козырьком можно было, наконец, рискнуть и вытащить из внутреннего кармана куртки пачку сигарет – вдруг не совсем размокли.

Я уже докуривала, когда из-за поворота внезапно вывернул полупустой автобус совершенно родных очертаний и, скрипнув тормозами, остановился. Я бросила сигарету, заскочила в его гостеприимную дверь и тут же наткнулась на требовательный взгляд кондукторши. Нет, деньги у меня, конечно, были. Наши деньги. А какие, интересно, здесь в ходу? Впрочем, выбирать не приходилось. Нашарив кошелек, я наугад вытянула купюру и протянула ее суровой даме.

– Что это? – презрительно скривилась она.

– Деньги, – осипшим от холода и долгого молчания голосом пояснила я. Неужели высадят? Конечно, дверь домой можно и здесь поискать, но ведь согреться хочется и высохнуть хоть чуть-чуть! А за чашку кофе я бы вообще правый глаз отдала!

– Сама вижу, что деньги, – недовольно буркнула кондукторша, –   Сдачу я где тебе возьму? У нас миллионеры не ездят!

Я оторопело перевела взгляд на бумажку, которую сжимала в руке. Да, стоило бы найти в кошельке что-нибудь помельче десяти тысяч! И, уже отыскав сотню и опуская в карман билет и мелочь, я сообразила: это же мой мир! И абсолютно не важно, в какой именно город везет меня автобус. Я зайду в кафе, а потом сниму номер в гостинице и плюхнусь в ванну, я… черт! Да я даже зонтик себе куплю! И завтра же – в аэропорт!

Я вышла из автобуса прямо напротив здания с крупной вывеской «Главпочтамт». Отбросив провокационную мысль послать Лао телеграмму: «Графиня изменившимся лицом бежит», я направилась к междугородним телефонам. Так, какой там у нас код города? Мой домашний номер глухо молчал. Конечно, я и не рассчитывала, что Хитч в ожидании меня будет дни и ночи дежурить с рукой на трубке, но всё же мне стало как-то обидно. И, хотя время уже приближалось к семи вечера, я на всякий случай набрала еще и номер конторы старика (свой домашний телефон алхимик упорно никому не давал, отговариваясь тем, что у нас нет и не может быть дел, которые позволяли бы оторвать его от отдыха), но и там никто не ответил. Ладно, всё завтра. А сейчас… Где у них тут варят лучший в городе кофе?

На меня – мокрую, грязную и лохматую – презрительно косились все, кому не лень, но денег и упорства мне хватало. В итоге я всё же напилась кофе, схватила в магазине первый же более или менее подходящий по размеру халат а заодно и бутылку шампуня (гостиничных пакетиков мне и на полголовы не хватает: уж что-что, а волосами меня природа не обидела!) и сняла на сутки одноместный номер – не люкс, конечно, но вполне приличный. Дальше всё было очень приятно: ванна, ужин в номер (денег я не считала – если разобраться, то Лао мне та-акие командировочные должен…), а за вполне умеренные чаевые горничная не только препроводила мои замызганные джинсы с курткой в химчистку, но и принесла расписание авиарейсов. Жаль, конечно, что самолет до моего города делал целых три посадки, но зато улетал он в два часа дня, давая мне шанс нормально выспаться. Да, а как там у нас с финансами?

Я вывернула портмоне и убедилась, что с финансами-то у нас как раз не очень. Ну, нет у меня привычки таскать с собой все наличные деньги, а всякими банковскими карточками я и вовсе пользоваться не привыкла. И зря, между прочим. Выходило, что даже если бы я не истратила сегодня ни копейки, на билет бы мне всё равно не хватило. Зато паспорт с собой – тоже, кстати, небесполезная штука. По нему, к примеру, можно получить телеграфный перевод. Осталось только придумать, у кого занять денег.

Мой телефонный номер по-прежнему не отвечал. Одно из двух: либо Хитч опять в командировке, либо загулял в отсутствии супруги. Ничего, приеду – разберемся! Но делать-то что? Богатых друзей, способных сходу отстегнуть приличную сумму, у меня не было. Честно признаться, за годы, прошедшие со смерти Олега я вообще изрядно подрастеряла свои дружеские связи. Родственники? Нет, с ними сейчас общаться мне решительно не хотелось. Что-то рассказывать, как-то врать…

В поисках решения я вывернула свою сумку над столиком. Билеты, спички, старая зажигалка, какой-то древний список продуктов, чеки из магазинов… Визитная карточка! Остролистов Виктор Сергеевич, доктор наук, заведующий кафедрой… Это же жених Алины! Теперь уж муж, наверное… Просто отлично, что Хитч не стал растапливать костер этой картонкой тогда, в заповеднике! Ну-ка, где здесь домашний телефон?..

На сей раз всё сработало. Трубку подняла женщина, в которой я мгновенно узнала Алину.

– Добрый вечер, – начала я, – Это Ира. Долго объяснять, но я…

– Ты где?! – резко оборвали меня на том конце провода.

– В… – назвала я город, в котором оказалась, – Понимаешь, так случилось, что мне не хватает на билет. Я завтра же, как прилечу, деньги обратно вышлю…

Голос у Алины был очень взбудораженный и нервный.

– Хорошо, – моментально отозвалась она, – пришлю на главпочту сегодня же. Только фамилию-имя-отчество свои мне скажи. Да, и сколько тебе нужно?

Я покорно продиктовала в трубку всё требуемое, но поток благодарностей бывшая жена моего напарника выслушивать не стала.

– Да, вот еще что: приедешь домой – никуда не срывайся. Сиди в квартире и жди нас с Виктором.

– Вы приедете? А что случилось?

– Долго рассказывать, – вернули мне мою же фразу, – А если в двух словах: Хитч с Лао тебя искать отправились. Уже три месяца, как.

– Но…

– Завтра поговорим, ладно? – устало попросила Алина, – Хорошо, что хоть ты-то нашлась… Всё. Пока, – и повесила трубку.

Моё приподнятое настроение мгновенно испарилось. Три месяца?! Неужели они застряли в аду?! И старик… Он-то почему с места сорвался? Хитч – понятно, а вот Лао…

Ясно, что уснуть в эту ночь мне так и не удалось. Часам к четырем я отчаялась, нюхнула робариса и тупо уставилась в телевизор, где кучка энтузиастов пыталась воспроизвести способ транспортировки статуй острова Пасхи. Я смотрела на их старания и думала о том, что театр абсурда сильно проигрывает реальной жизни. А с другой стороны: какой это, наверное, кайф, когда главная забота и цель твоей жизни – выяснить, как древние балбесы тягали своих каменных уродов с одного конца острова на другой! И ничего кроме этого тебя, по большому счету, уже не волнует! Понятно, конечно, что какими бы целями мы не задавались, со стороны они всегда могут показаться бессмысленными и нелепыми, но той ночью я искренне завидовала женщине-археологу, вдохновенно разрабатывающей какие-то бревенчатые каталки и язвительно спорящей с мужиком, который отстаивал другую форму повозки…

Кое-как дождавшись восьми часов утра, я отправилась на почту за переводом и в кассу за билетами. Дождь к рассвету затих, но тучи зависли над городом, как крышка кастрюли, и лица спешащих на работу людей казались хмурыми и озабоченными. Очередей в этот ранний час нигде не было, поэтому все свои дела я закончила очень быстро и, не решаясь сесть на влажную скамейку, закурила, стоя возле какого-то магазинчика. Гулять по городу мне абсолютно не хотелось, возвращаться в номер – тем более… Интересно, а кафе у них тут с которого часа работают?

Открытая кофейня отыскалась на противоположной стороне улицы, скорее не кофейня даже, а так – крохотное бистро с тремя столиками и парой высоких табуреток возле стойки. Его хозяин – коренастый мужчина средних лет с темно-рыжими редеющими волосами с порога огласил мой «диагноз»:

– Кофе с бальзамом.

– Не люблю спиртное, – скривилась я, – тем более по утрам.

– Бальзам только для запаха…

– …а кофе без сахара…

– …и большую плитку черного шоколада.

– Ладно, – пожала я плечами и вскарабкалась на табуретку, – Давайте.

Бармен поколдовал у кофейного аппарата, торжественно откупорил замысловатую бутылку с бальзамом и выверенным движением капнул темную жидкость в кофе. Затем чашка и массивная шоколадка оказались передо мной. Первый же глоток согрел меня, хотя ничего, кроме запаха, бальзам действительно в кофе не внес. Зато какой это был аромат! Сложная смесь лесных трав сразу же напомнила мне о том, что я долго – так долго! – торчу в человеческом облике, что я уже начала забывать ощущение полноты и радости бытия, которое могут дать только обостренные чувства зверя, гибкое подвижное тело, ничем не отгороженное от природы…

– Вы надолго в наш город? – прервал поток моих воспоминаний хозяин.

– Нет, сегодня уезжаю, – мотнула головой я.

– Жаль, очень жаль. Я так редко здесь кого-то встречаю, – у него был странный неуловимый акцент: слишком четкий звук «р», слишком твердая речь…

– А что, посетителей мало?

– Отчего же. Посетителей хватает, особенно во второй половине дня. Но вот из оборотней на весь город – только мы с женой.

Это было сказано так спокойно, в тоне необременительной беседы, что я даже не сразу поняла, о чем речь.

– Так Вы тоже…

– А, Вы еще не научились распознавать наших… Ничего, десяток-другой лет… Кстати, меня зовут Пётр. А Вас?

– Ирина. Очень приятно. Петр, а Вы не бываете на ежегодных встречах?

– Нет, я уже старый волк – что мне там делать? И жена тоже не рвется: она копит деньги на дом, мечтает об участке на берегу, в соснах. Но это в наше время очень дорого…

Он помолчал и оценивающе посмотрел на меня.

– Ирина, извините, если я лезу не в своё дело, но у Вас какие-то неприятности, да?

– Да, – я не намеревалась вдаваться в подробности.

– Я не стану говорить Вам, что всё будет хорошо. Всё может быть по-разному. Я даже не буду давать Вам советов. Советы незнакомого человека быстро забываются. Но. Я подарю Вам свой бальзам.

– Так я ведь не пью спиртное, – вяло попробовала отказаться я.

– Спиртное – это не важно. Я сам составил этот бальзам. Его больше никто не умеет делать. От него не захмелеешь, нет. Он не поднимет вам настроение и не погрузит в меланхолию. Он дает чувство направления. Если выпить глоток – всего один глоток! – моего бальзама, закрыть глаза и идти, то рано или поздно обязательно придешь к двери в свой мир. Правда, есть места, откуда идти приходится очень долго, – покачал головою Петр и протянул мне небольшую фляжку.

Вот так всегда! – невольно подумала я, – Ценную вещь неизменно дарят именно тогда, когда она тебе абсолютно не нужна!

От моего «спасибо» Петр попросту отмахнулся:

– Если бы я действительно был добрый и щедрый, я бы всем рассказал этот рецепт. Но я слишком ленив, чтобы куда-то ехать, и слишком скуп, чтобы за это платить! Я даже намерен взять с Вас деньги за кофе и шоколад.

– Конечно, – улыбнулась я, – Даром нужно отдавать только бесценные вещи!

Выходя из кафе, я заметила, что как-то незаметно прошло два часа, и теперь уже можно было не ломать голову, куда убить время, а спокойно собирать вещи, выписываться из гостиницы и ехать в аэропорт.

Летать на самолетах я не боюсь – мне это просто скучно. Если в поезде за окном постоянно ползет живая лента впечатлений – пейзажи, полустанки, города, то в самолете за иллюминатором надолго застревают красивые, но быстро приедающиеся облака, спать сидя неудобно, а на книжке трудно сосредоточиться из-за шевелений, шуршаний и разговоров окружающих людей. Единственное, что я могу делать в такой ситуации – это слушать музыку, но мой плейер остался дома, а радио я не люблю в принципе. Я взяла у стюардессы сборник кроссвордов, но очень быстро раздраженно сунула его в карман кресла. Похоже, что составителем сей брошюрки двигало благородное чувство любви к дураку: ни один вопрос не вызвал бы ни малейшего интеллектуального напряжения даже у третьеклассника. Впрочем, вру: была там парочка орешков, оказавшихся мне решительно не по зубам – «Популярная эстрадная певица» и «Героиня сериала „Ундина“».

Несколько раз меня начинало клонить в сон, но по закону подлости, как только мне удавалось задремать, тут же либо принимались разносить обед, либо объявляли посадку, либо, за неимением лучшего, начинали рассказывать мне о том, на какой высоте проходит полет и какова температура за бортом.

Но, к счастью, всё рано или поздно заканчивается. Аэропорт – тот самый аэропорт, где год назад ко мне подошел Лао – невнятно загудел голосами вокруг меня.

До дома я добралась уже поздним вечером. Холодильник был пуст, на всём лежал белесый налет пыли, но ни есть, ни заниматься уборкой мне совершенно не хотелось. Отопление еще не включили, и, наваливши на себя парочку пледов, я уткнулась лицом в сыроватую подушку и, наконец, уснула – нервно, путано, вздрагивая от мелких судорог в ногах. Мне снился разговор:

– Знаешь что, оставайся. Если рейс всё время откладывают, это что-то значит.

– Просто погода нелетная. А мне нужно…

– Ничего в этом срочного нет.  Через месяц я возьму отпуск, и полетим вместе. Я и в Питере давно не была…

– Так я на обратном пути еще и к отцу…

– А ты не хочешь нас с ним знакомить? Или просто не хочешь ехать вместе со мной?

– Хочу, только… Нет, всё ерунда. Хочу, очень хочу!

– Тогда пошли сдавать билет!

Я смотрела этот диалог, как пьесу, со стороны и что-то настораживало меня в словах актеров, каким-то ненастоящим казался финал…

А с утра меня разбудил звонок в дверь. Конечно, это могли быть только мои добровольные кредиторы. В отличие от меня, вялой и сонной, выглядели они неправдоподобно свежими. Правда, Алина изрядно нервничала, а Виктор настолько флегматично соглашался с ней во всем, что становилось ясно: никуда он ехать не хотел и всю эту затею считает абсолютно бессмысленной.

Я откопала в кухонных завалах кофе, и мы уселись разговаривать.

– Всё по порядку, – предупредила мои вопросы Алина, – Хитч вернулся где-то дней через 10 после твоего ухода. Не знаю уж, чем его успокоил старик, но примерно полгода он особо не дергался, только позванивал временами и спрашивал, не слышал ли кто-нибудь о тебе. А потом приехал Авенус.

– А это кто такой? – заинтересовалась я.

– Ну, Авенус – это личность легендарная! – оживился Виктор, – Считается, что это старейший из оставшихся драконов. Сколько ему лет, никто толком не знает, да и он сам, похоже, забыл. Учитель Лао, между прочим. Уже несколько веков его все потеряли из виду, а вот Хитч случайно встретил в этом Парагвае, куда он мотался…

– Уругвае, – негромко поправила Алина.

– Не играет роли. И даже умудрился в гости зазвать. Хотел бы я знать, каким образом…

– Ну, Хитч – он вообще обаятельный, –   не без ностальгии заметила его бывшая жена и продолжала:

– Что там им этот Авенус наговорил – неизвестно. Хитч, когда звонил перед уходом, ничего толком не объяснил. Я поняла только, что этот старый черт гораздо раньше, чем ты, в эту адскую дверь сунуться не побоялся. И впечатления явно вынес не самые отрадные…

– Так Тошка и Лао пошли за мной? – не выдержала я.

– Ну, не совсем, – снова вмешался Виктор, – Насколько я понял, Авенус рассказал, что прямо по твоим следам топать бесполезно. Дескать каждый, входящий в ад, отслаивает свой собственный пластик той реальности, и встретиться там невозможно. Как-то так, точнее сказать не могу.

– И где же они тогда меня искать собрались?

– У Оракула Печали.

– Где?

– Оракул Печали – это очень старая легенда, – начала объяснять Алина, – Считается, что этот артефакт раньше был практически во всех мирах. Правда, сейчас в большей части из них он разрушен и даже воспоминаний о нем почти не осталось. Якобы он давал ответ на любой вопрос, но – только тем, кто по-настоящему отчаялся. Тем, кто действительно страдает.

– Зачем же его тогда разрушили? – не поняла я, – Такая полезная вещь…

– Полезная. Но опасная. И советы этот Оракул давал далеко не всегда добрые. Какой-нибудь честолюбивый маньяк ведь тоже может быть в настоящем отчаянье: как бы ему власть над всем известным миром завоевать… Но это всё так, детали. Главное, что Хитч к этому самому Оракулу отправился узнавать, что с тобой и где тебя искать.

– А Лао?

– А Лао тоже заявил, что этот Оракул ему давно и позарез нужен. Дескать, сколько лет собирался, только всё случая не было, да и спутника на такую авантюру трудно найти. А Хитчу всё равно нужно, чтобы его кто-то через двери проводил. Так что вдвоем и ушли.

– Через какую дверь?

– Не знаю. Да и неважно это. Никто ведь не знает, а каких именно мирах Оракул Печали еще сохранился. Так что поскакать им придется…

Да уж, милое дело! Пойди туда, не знаю, куда, найди то, не знаю, что!

– И что же теперь делать? – невольно вырвалось у меня.

– А ничего, – неожиданно жестко припечатал Виктор, – Сиди и жди. Мы, в сущности, специально сюда приехали, чтобы ты не сорвалась дальше глупости делать. И не вздумай Лао и Хитча воспринимать, как старика и мальчишку. Они мужики взрослые, сильные и опытные. И каждый из них, между прочим, старше, чем мы все трое вместе взятые.

– Вообще в таких случаях, – встряла Алина, – главное – чтобы кто-нибудь остановился первым. А то так и будете всю оставшуюся жизнь друг за другом бегать. Как в детском стишке, помнишь: «Гном пришел, а дома нет, дом пришел, а гнома нет…»

– Но их ведь уже три месяца нет!

– И еще год может не быть. Найти Оракул Печали – не такое уж простое дело. Хитч вон, когда уходил, тоже вопил: «Ее уже полгода нет!» И что? Вот она ты – живая, здоровая, своими ногами пришла!

– В общем, никто никуда не идет, – подытожил Виктор, – Мы, конечно, всю жизнь здесь с тобой сидеть не можем, за руки держать, но настоятельно советуем: не дергайся. В фирме Лао ты числишься, зарплата тебе идет. Там, кстати, дело налаженное, не развалится, даже если старик на десять лет пропадет. В общем, с голоду не умрешь. Поскучать, правда, придется. Но ведь жила же ты как-то до этого…