Текст книги "Лисьи листы"

Автор книги: Юлия Боровинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Юлия Боровинская
Лисьи листы

Часть 1

Глава 1

Этой ночью мне опять приснилось, что кто-то сидит в кресле напротив моей кровати, а в комнате, как всегда без света и с задернутыми шторами, так темно, что зеленый огонек на телевизоре буквально пронзает мозг ослепительно-ярким лучом. И, укутавшись в эту тьму, вовсе не страшный некто из кресла внимательно и печально смотрит на меня. И я знаю, конечно, кто это.

– Я так устала, – с безумной надеждой тихо жалуюсь я, – Ты заберешь, наконец, меня с собой?

Некто невидимо качает головой (или тем, что вместо):

– Нет. Но я люблю тебя. Я буду с тобой, как и прошедшие три года.

Мне хочется кричать, но эта сцена всегда развивается на приглушенных тонах:

– Но я-то тебя не люблю! Я люблю жизнь. А где есть ты, жизни нет!

– Да что ты знаешь о жизни? – и невидимая рука (или то, что вместо) ласково гладит меня по голове.

И я просыпаюсь и реву в подушку, в очередной раз надеясь, что больше мне это сниться не станет.

Но сегодня я вскочила с каким-то остервенением, бросив мятое одеяло на постели. Чашка кофе – растворимого, залпом, зубная щетка… Нет, я решительно не могла оставаться дома, где каждый глоток  воздуха был пропитан тоской, отчаяньем и безысходной скукой.

По улицам шли люди. Включаться в их деловой ритм, пародировать его, притворяться мне не хотелось, а бесцельное ломаное блуждание сразу же выделяло меня из толпы, делало помехой, раздражающим фактором. Уйти в сквер и сесть на скамейку? Но вовсе не ласковая неподвижность усталой осенней природы была мне сейчас нужна. Цель. Подобие цели. Иллюзия цели – вот что требовалось.

И разумеется, я оказалась на автобусной остановке, почти пустой – будни, день, люди сидят в своих офисах, с тоской поглядывая на часы в ожидании далекого еще обеда…

Мерзко взвизгнув тормозами, остановился экспресс до аэропорта. А что, это вариант: плюхнуться  вон туда, на одиночное сидение у окошка, прислониться лбом к холодному стеклу («Да, я знаю, мама: там микробы. Ничего, дома умоюсь») и сорок минут глазеть на уносящиеся вдаль кусочки чужих жизней. Да и аэропорт – совсем неплохое место. Там никому ни до кого нет дела, там тревожно и немного мучительно пахнет дорогой, там все звуки сливаются в неразборчивое успокоительное жужжание, прерываемое только брайан-иновскими мелодичными сигналами и равнодушно-красивым голосом диктора, объявляющего рейсы… Лишь бы хватило денег на проезд….

Хватило. Правда, только в один конец. Ну, ничего, что-нибудь потом придумаю. В крайнем случае дойду обратно пешком: мне некуда торопиться, меня никто и нигде не ждет, так что я могу идти через весь город, как турист по лесу, с привалами и даже с ночевками. А интересно, сколько это – пройти пешком от аэропорта до дома?

За окном текли улицы – знакомые, незнакомые и неузнаваемые. Уже очень давно я слишком редко выбираюсь из своего района, да и то по нескольким, вполне определенным маршрутам. А за это время в старых домах проросли новые кафе и магазинчики, древние, едва ли не застойных времен недостройки обернулись щеголеватыми, хотя и несколько неуклюжими зданиями, киоски, остановки, билборды, модно оштукатуренные куски стен («Здесь НАШ офис, и плевать нам, что на втором этаже краска облупилась!»), свежие заплатки на старом асфальте и всё то же серое небо осени…

На самом деле сорок минут – это довольно долго, и первое, что я сделала, выйдя из автобуса – это схватилась за сигарету. Я курила и пыталась представить себя такой же, как все эти снующие вокруг люди, словно и у меня есть в кармане билетная книжица с номером рейса, просто приехала я слишком рано, вот никуда и не спешу. А я, кстати, всегда и всюду приезжаю слишком рано, даже туда, куда можно безболезненно опоздать, тороплюсь, подгоняю время… когда есть к чему его подгонять… «Может быть, в этом всё и дело, – пришло мне вдруг в голову, – Может быть, я слишком торопилась, так что сумела прожить за 37 лет всю свою жизнь, прогнала в ускоренном темпе все события, вот и осталась теперь наедине с огромным ледяным массивом ничем незаполненного времени? Как на контрольной в детстве, когда за 20 минут решишь все задачи и маешься потом, глядя, как мучительно медленно ползут стрелки часов к концу урока…»

Окурок отправился в урну, и я вошла в услужливо распахнувшиеся двери аэропорта. Как ни странно, металлодетектор отнесся ко мне вполне равнодушно, а ведь обычно проклятая рамка со злорадным звоном гоняет меня туда-сюда до изнеможения, считая, видимо, своеобразной бомбой замедленного действия, которая неизвестно, где и когда взорвется.

Первым делом я, разумеется, сунулась к главному табло. Любопытно, какой из этих рейсов мог бы быть моим? Московский? Ташкентский? Новосибирский? Впрочем, стоп-стоп. Билета у меня нет, так что я явно не улетаю, а встречаю кого-то. Причем рейс конечно же задерживается. Ну-ка, ну-ка… Замечательно! Оказывается, встречаю я рейс из Ашгабада, который по техническим причинам задерживается на два с половиной часа (хотя там всего-то час или два лёту). И встречаю я… э-э… друга, которому впервые за десять лет удалось (впрочем, не вполне еще удалось) вырваться из-под отеческой длани Туркменбаши. Сюда. Ко мне, дуре.

И так я замечталась, представляя себе этого мифического друга – высокого, наполовину туркмена, красивого, как все люди смешанных кровей, что невольно дернулась, когда за моей спиной раздался тихий голос:

– И от кого же ты здесь прячешься?

Он стоял совсем рядом со мной: старик, нерусский, хрупкий, с монгольскими глазами и желтовато-коричневой кожей, туго и гладко обтягивающей скулы. Спокойное лицо с легким намеком на улыбку. И голос, звучавший так, словно он вправе задавать любые вопросы.

Вот наверное из-за этого голоса я и ляпнула честно:

– От смерти.

И тут старик рассмеялся. Нет, на самом деле он не издал ни звука, и даже ускользающая улыбка на его лице не проступила явственней, но я отчего-то вполне определенно почувствовала: рассмеялся.

– Если бы мне кто-нибудь рассказал, что существо твоей породы сумеет выжить из норы Смерть…

– Что значит «твоей породы»?! – непроизвольно напряглась я, – Я что, по-вашему…

– Нет, – спокойно прервал меня старик, – Возможно, я неверно выразился. Поговорим об этом позже. А пока… Тебе ведь нужна работа?

Вот елки-палки! А ведь так интересно начинался разговор! Сейчас каким-нибудь «мэрикеем» торговать предложит. Или герболайфом. Впрочем, нет, не герболайфом точно. Что касается средств для похудания, у меня слишком уж внешность того… антирекламмная…

– Нужна. Но не любая.

И опять мне почудился этот непостижимый, неслышимый смех.

– Отличный ответ! Особенно учитывая, что у тебя в кармане двадцаток, которого и на обратную дорогу-то не хватит!

Двадцаток, да. И как он подсмотрел? Или просто угадал?

– Я не голодаю, – фыркнула я, – Впрочем, оно по мне, кажется, видно.

– По тебе много, чего видно, – неожиданно-сочувственно сказал старик, – А работа – успокойся – не любая. Во-первых, тебе не придется высиживать по восемь часов в день в офисе. Ты ведь ненавидишь торчать в офисе?

Ну, точно «Mary Cay»! Или «Oriflamme»…

– Во-вторых, ты сможешь себе позволить никогда больше не толкаться в автобусах… а так же в «маршрутках», троллейбусах и трамваях.

Конечно. Пешком ходить стану! Подозреваю, что заработков на сетевом маркетинге мне и на общественный транспорт не хватит!

– А в-третьих, тебе ничем не придется торговать. Тем более, что продавец из тебя всё равно никакой. Зато придется часто ездить по разным городам.

Тут я решила прервать молчание:

– Да? Это интересно… И кем же я буду? Агентом ЦРУ? Водички во фляжку набрать, земли в контейнер…

В этот момент в спину меня ощутимо пихнули не то локтем, не то углом какой-то клади, и недовольный голос проворчал:

– Вы бы хоть отошли куда-нибудь! А то торчат на дороге!

– Наверное, мы действительно мешаем, – заметил старик, – Нужно бы сесть куда-нибудь. Может быть, в кафе?

– За Ваш счет, – обнаглела я, – И без спиртного.

Кафе обнаружилось в закутке между узлом связи и газетным киоском. Было там сумеречно и тепло, а  дешевый кассетный магнитофон, бодро мигавший лампочками на стойке, при нашем появлении неожиданно поперхнулся лентой на полуслове какой-то турецкой песенки и затих. Пока я радовалась этой удаче и осматривалась, старик уже успел подойти к   бармену и вернуться с двумя стаканами.

– Кофе здесь отвратительный, чаю и вовсе нет, так что будем пить сок. Томатный или ананасный?

– Ананасный. И хотелось бы всё-таки узнать, куда Вы меня вербуете.

Старик отхлебнул из своего стакана густую красную жидкость и брезгливо отодвинул сок в сторону, промакнув салфеткой свои реденькие усы.

– Официально ты будешь числиться в моей фармацевтической фирме…

– А неофициально?

– Станешь работать на меня лично. Я, видишь ли алхимик.

– Кто?! – развеселилась я.

– Алхимик, – все так же серьезно повторил старик. – И для моей работы нужны некоторые редкие компоненты, которые невозможно достать здесь. Вот за ними-то ты и будешь ездить.

Я вытащила из кармана сигареты, закурила и заявила:

– Это всё звучит, как бред полнейший. Мне же не двенадцать лет. Вы сумасшедший, или это такая манера шутить?

Старик поморщился от дыма и коротко глянул в сторону бармена, который был всецело поглощен попытками выковырять кассету из пострадавшего магнитофона.

– Манера шутить? Пожалуй. А еще я могу пошутить вот так…

Внезапно его темные усики вытянулись двумя белыми стрелами, нос и подбородок подались вперед, превращаясь во впечатляющую пасть, над огромными круглыми глазами нависли лохматые брови, а тело покрыла радужная чешуя.

Всего секунда – и передо мною вновь сидел хрупкий восточный человек в европейском костюме. Но мне хватило.

– И что Вы мне подмешали? – с подозрением уставилась я на свой сок.

– Абсолютно ничего, – качнул головой старик, – Подумай сама: даже если бы у меня и был припасен в рукаве LSD, откуда мне было бы знать, что именно в эту секунду ты увидишь дракона?

– Гипноз? – неуверенно предположила я.

– Ну, этим что угодно объяснить можно. Только зачем мне все эти сложности, если я такой гениальный гипнотизер? Внушил бы тебе быстренько неодолимое желание сотрудничать – и всё!

– А Вы предлагаете поверить в сказку?

– В сказку? – старик придирчиво оглядел свой стакан и всё же решился отпить из него еще раз, – Что ж, давай поговорим о сказках… и о реальности заодно. А в реальности есть два типа людей. Одни – самолюбивые. Их никуда подталкивать не нужно, они сами сквозь жизнь, как сквозь лес, прорубаются. Ну, не может никак такой человек смириться с тем, что он, любимый, всё еще не Император Вселенной и не Трижды Герой Мира.

Моё воображение непроизвольно подсунуло мне образ одного весьма энергичного знакомого в брежневском парадном мундире, и я едва удержалась от смеха.

– А есть другие, как вот ты, – невозмутимо продолжал старик, – те, что себя совсем не любят. И для них-то никакая сказка уж точно не начнется, пока не придут какие-нибудь калики перехожие и не сгонят на пинках с печки. А без этого ты так всю жизнь и просидишь, так и не узнав, что же ты можешь…

– Ну уж! – решила обидеться я, – Мне мои способности отлично известны…

– … в пределах печки, – оборвал меня на полуслове старик, – где грош им цена. Неужели не интересно хоть раз из родной паутины вылезти?

«А в сущности, что я теряю? – подумалось мне. – В заграничный бордель по возрасту не прохожу, для рабского труда где-нибудь на рисовых плантациях – тоже явно неподходящий кадр. Да и маньяка-убийцу дедушка никак не напоминает…»

– Ладно, – решилась я, – будем считать, что Вы меня и заинтересовали, и почти уговорили. Значит, я Вам таскаю реактивы, а Вы золото из ртути варите – так?

– Золото – это ваши, европейские глупости, – поморщился мой наниматель, – Есть множество куда более быстрых и надежных способов разбогатеть, нежели алхимия. Я ищу эликсир бессмертия.

Тут уже я не выдержала, расхохоталась, так что бармен бросил свой магнитофон и уставился на нас во все глаза, видимо, гадая о характере наших взаимоотношений.

– Это красную киноварную пилюлю что ли? А мне, надо полагать, предстоит смотаться на Луну, поискать там зайца со ступкой? Скафандр хоть дадите?

Старик на моё неприличное ржание отреагировал вяло.

– Шатлов в моем транспортном цехе пока что не водится, но уверяю тебя: некоторые места, где тебе предстоит побывать, поэкзотичнее Луны будут.

– Хорошо, – задавила, наконец, приступ смеха я, – тогда еще один вопрос. Вы всегда себе так сотрудников нанимаете – прямо на улице? Или у меня на лбу написано: «Идеальный экспедитор»?

– Просто мне для этой работы нужен был человек твоей породы. А вас не так уж и много осталось…

– Второй раз про эту загадочную породу от Вас слышу! Во мне что, кровь короля Артура что ли?

– Еще интересней. Но об этом не здесь нужно говорить. Вот если завтра придешь заключать контракт, там и обсудим и твою породу… и как ею пользоваться нужно.

И старик протянул мне желтую с коричневыми буквами визитку, из которой явствовало, что господин Лао Шэнь Да действительно является президентом фармацевтической компании с непроизносимым совершенно названием. И адрес фирмы. Всего в двух остановках от меня, кстати.

– Приходи часам к… – старик внимательно посмотрел на меня, – четырем. Паспорт возьми, без него охрана временный пропуск не выдаст. А сейчас пора бы и по домам. Подвезти тебя?

Проделывать обратный путь пешком мне совершенно расхотелось.

Честно говоря, я уже не слишком бы удивилась, если б старика ждал черный лимузин с шофером. Но вместо этого он подошел на стоянке к довольно пыльному джипу и сам уселся за руль.

– Я окошко открою, можно? – осведомилась я, устроившись на заднем сидении, – Вас не продует?

– Ну, уж от простуды-то я всегда вылечиться сумею, – усмехнулся старик, – Скажи лучше, куда тебя везти.

Я назвала адрес и умолкла. Старик тоже больше ни о чем не говорил, сосредоточившись на дороге. Алхимик. Президент фирмы. Калик перехожий. Ну, что ж, завтра поглядим, какой из меня Илья Муромец!

Глава 2

Алиса, помнится, считала верхом нелепости открыть утром глаза и сказать самой себе: «Ну, вот, уже и завтра!» Но именно так я и поступила. На самом деле начинающийся день нимало не походил на вчерашнее «сегодня»: никаких мрачных снов, никаких теней по углам. И главное: никакого нервического беспокойства, которое обычно не дает мне проспать дольше четырех часов кряду, вытряхивая из постели для тупого блуждания по треугольнику: книжный шкаф – компьютер – телевизор. Но в этот раз все положенные восемь часов сна были вычерпаны мною до донышка, не оставив никакого мутного осадка в глубине зрачков.

Часы показывали полдень, и у меня оставалось еще целое море времени до визита к моему странному нанимателю. Постоять под душем, тщательно и с удовольствие сварить себе кофе, включить музыку и не полениться в кои-то веки ровно сто раз прочесать свои вечно лохматые патлы… Что говорить – я даже подкраситься удосужилась, хотя на самом деле меньше всего мне хотелось произвести на господина алхимика сексуальное впечатление. Но если манипуляции с пудрой и тушью повышают самооценку, почему бы их и не проделать?

Словом, без двадцати четыре я уже стояла перед длинным зданием, заключавшим в себе фармацевтическую компанию, где мне, похоже, отныне предстояло работать, а точнее, представительство этой компании (тайской, кажется)  в нашей стране. Я же уже говорила, что вечно всюду прихожу раньше, чем нужно… Выкурить сигарету заняло ровно четыре с половиной минуты. Конечно, можно было посидеть на лавочке, но я решила, что если даже господин президент фирмы настолько занят, что никак не сможет принять меня раньше назначенного времени, то лучше уж я поторчу в его теплой приемной, нежели на холодном осеннем ветру.

Как ни странно, на вахте был уже выписан пропуск на мою фамилию (любопытно, когда это я умудрилась ее сообщить?), так что мне оставалось только забрать его и подняться в лифте на четвертый этаж, где, как любезно пояснил охранник, и находился кабинет господина Лао Шэнь Да. Кстати, оба стража вахты были молодыми и очень симпатичными. На мой взгляд это куда лучше украшает вестибюль, чем аквариум с игуаной или пальма в кадке…

Никакой секретарши, как выяснилось, в природе не существовало. То есть за дверью с табличкой «Дирекция», которую я дернула, даже не постучав, обнаружился непосредственно сам господин алхимик, восседавший к тому же отнюдь не за монументальным письменным столом, заваленным разноцветными папками, а возле низенького чайного столика.

– А, это ты, – констатировал он, производя какие-то манипуляции с круглым фарфоровым чайником, – Проходи, садись.

Сидеть на ковре я не люблю и не умею: ноги у меня толстые и быстро затекают. Поэтому я поискала глазами стул, обнаружила его в углу у стола, принесла и уселась, возвышаясь над своим нанимателем едва ли не на метр. Впрочем его это, кажется, ничуть не смутило.

– Это простой жасминовый чай, – сообщил старик, – Я бы и тебе предложил, но ты же потом опять станешь говорить, что я тебя опоил наркотиками…

– А что, Вы опять намерены в кого-нибудь превращаться? – поинтересовалась я.

– Не я. Превращаться станешь ты. А я просто буду тебя этому учить.

Да уж! Осваиваем классическую литературу! Вчера я была Илья Муромец, а сегодня я у нас, надо полагать, князь Гвидон… Ну да, он же обещал, что мне никогда не придется пользоваться общественным транспортом. И точно: превратился в шмеля – и лети куда хочешь безо всяких автобусов!

– Понимаете, господин Лао… – начала я, – Кстати, ничего, если я буду Вас так называть?

– Ничего, – усмехнулся старик, – Только ты, надеюсь, не обидишься, если я в ответ стану звать тебя «Сяо»?[1]1
  «Лао» – старик, старый, «Сяо» – маленький (-ая) по-китайски.


[Закрыть]

– Ну, в моем возрасте это практически комплимент… Так вот, господин Лао, по части превращений я не сильна. Разве что театральный этюд какой-нибудь показать могу. Например, «Поросенок на кактусе». Хотите?

– В другой раз, – очень серьезно ответил алхимик, – А сейчас мне бы очень хотелось, чтобы ты немного помолчала. Сложно, знаешь ли, чему-то научить, если ученик острит без умолку. Хорошо?

Я проглотила сразу три пришедшие на ум реплики и молча кивнула.

– А теперь смотри…

Старик взял в руки небольшой кубик, лежавший на краю стола и продемонстрировал его мне.

– У этой печати шесть граней. Сквозь две из них продета ось, на которой она вращается. Остальные четыре несут на себе разные изображения. А теперь представь, что этот лист бумаги – наш мир, а ты и есть эта печать. Видишь, я прикладываю ее к бумаге, и на оттиске – человек. А вот что такое превращение.

Лао повернул кубик на оси и вновь притиснул к бумаге.

– Теперь на отпечатке лисица. Заметь, сама печать не изменилась, да и энергии я приложил совсем немного. А превращение произошло. Вот этому ты и будешь учиться.

– Вращаться через четвертое измерение?! – задохнулась я.

– Ну, если тебе удобнее это так называть…

– А я сумею?

–  Ты – сумеешь. В сущности, когда я говорил о породе, я именно это и имел в виду. Понимаешь, большинство людей неподвижны относительно своей оси. Но есть такие, которые могут повернуться и превратиться. Оборотни. Почему, не знаю. Это что-то наследственное.

– Наследственное? Но мои родители самые обычные люди!

– Вот поэтому-то ты и дожила до своих лет, ни о чем не зная. Это что-то типа скрытого гена. Не могу назвать точнее – я не биолог. Оборотни, видишь ли, без проблем скрещиваются с людьми. То есть, кто-то у тебя был в родне по материнской линии, кто-то  – по отцовской… А в тебе эти два гена встретились. Знаешь, при наследственных болезнях так бывает. Но у тебя, к счастью, не гемофилия, а всего-навсего оборотничество.

Пока старик беззвучно смеялся, я пыталась собрать расползающиеся, как ветхая простыня, мысли. Здравствуйте, люди добрые – я вервольф! Или луп-гару. А будете смеяться – загрызу! Господи, и что ж это я сорок лет на двух ногах маялась? Сволочи всё-таки эти предки по материнской линии… да и по отцовской – тоже хороши! Могли бы хоть записочку в семейном архиве оставить. Инструкцию по вращению на собственной оси через четвертое измерение…

– Попробуешь? – прервал мой внутренний монолог старик.

– А что нужно делать: заклинания читать или пассы руками производить?

– Я же просил тебя не острить, – поморщился он. – Просто расслабься, а я попробую тебя легонько подтолкнуть в нужном направлении. От тебя требуется только попытаться запомнить это ощущение. Расслабляться-то ты хоть умеешь?

Да, театральная студия всё же пригодилась! Говорят, принудительное расслабленье в любой обстановке – едва ли не самое сложное упражнение. Но меня этому так давно научили…

Сидя, проще всего расслабиться в «позе кучера». Конечно, некоторые мышцы при этом всё равно остаются зажатыми, но насколько я поняла, это большой роли не играло. Зато безразличное и слегка сонное состояние почти сразу же начинает заполнять мозг… или у меня еще и извозчики в родне были?..

Впрочем, закончить эту ценнейшую мысль мне не дали. Резко закружилась голова, ощущения тела потерялись, словно в самолете, ухнувшем в воздушную яму, и тут же вернулись вновь, но… уже какие-то не такие…

Осторожно я открыла глаза и обнаружила, что стою на полу. Все предметы в комнате казались непривычно высокими и яркими. И – резкий, почти нестерпимый запах зверя. Мой собственный запах.

Не знаю, почему именно это повергло меня в такой шок, но никаких других ощущений я проанализировать уже не успела. Мгновенный провал – и я снова человек. Я лежу на ковре в нелепой позе эмбриона. Мне не хочется вставать. И мне очень, очень страшно.

– Это пройдет, – спокойно сказал алхимик, – Быстро пройдет. Просто тебе чуть тяжелее, чем остальным. Ты целых сорок лет привыкала к этому миру и к этому телу. И тут мало одной отваги. Просто нужно чуть-чуть освоиться.

То, что в его голосе не было ни малейшего сочувствия, странным образом приободрило меня. Я поднялась, опираясь на дрожащие руки, да так и осталась стоять.

– Кем я была? – выдавила я наконец.

– Сейчас сама увидишь, – старик потянулся и взял со стеллажа незамеченную мною видеокамеру, – Я специально записал, а то ты же у нас скептик. Телевизора здесь, правда, нет, но ничего, и так посмотришь.

И действительно, на небольшом экранчике-видоискателе всё было прекрасно видно. Вот я сижу на стуле: голова опущена на грудь, руки безвольно лежат на коленях. А вот – глаз не успевает отметить момент перехода – меня уже нет, зато на ковре сидит крупная лисица, судорожно приоткрывающая пасть, точно не решаясь тявкнуть. И это странным образом тоже я. Вполне узнаваемая, словно… словно я уже когда-то такой была! Во сне? В обмороке? Наяву? Когда я успела внутренне принять этот облик, как свой? Я ведь даже на фотографиях скорее знаю, чем чувствую, что это лицо – моё…

Я поняла, что мне срочно нужно хоть что-то сказать. Просто чтобы остановить панический обвал мыслей. Пусть даже глупость какую-нибудь.

– Облезлая я какая-то… И цвет непонятный…

– Ничего, – улыбнулся Лао, – к зиме обрастешь. Шикарная чернобурка получится – хоть на воротник, хоть на шапку!

Поскольку моя несчастная голова всё еще решительно отказывалась думать о том, что произошло, я решила сменить тему.

– Всё это, конечно, очень увлекательно, но… Какое это имеет отношение к моей будущей работе? Мне что, нужно будет для Вас какие-то травы в лесу по запаху отыскивать?

– Ну, я б тогда себе лучше собаку купил! Нет, ты мне нужна потому, что у оборотней есть еще одно интересное свойство: они умеют открывать двери…

– … а так же воду и газ. И – главное – закрывать потом. Что еще за двери?

Старик взял со стола листок с оттисками, сложил его гармошкой и приплюснул ладонью.

– Ну, на примитивном уровне всё выглядит примерно так… – он провел пальцем по верхней стороне складок, – Вот наш мир. Обычному человеку он кажется единым и непрерывным. Однако… – тут он приподнял одну из складок и продемонстрировал ее внутреннюю поверхность, – Есть в нем и скрытые области. И вот найти вход в такую скрытую область – это мы и называем «открыть дверь».

Новое дело! Теперь мне уже предлагаются командировки в параллельные миры! Да, кажется, скучать мне долго не придется!

– И что они – двери эти – повсюду?

– Нет, только в некоторых местах. И каждая ведет в определенный мир. До многих из них без самолета или поезда не добраться, так что поездки, в том числе и заграничные, тебе обеспечены. А впрочем, одну дверь я могу показать тебе прямо сейчас. Пойдем.

Дверь кабинета он даже запирать не стал – просто прикрыл. Мы спустились на лифте, вышли из здания и свернули на небольшую улочку.

– Вон там, между деревом и киоском – видишь?

Я пригляделась. На мой взгляд, между деревом и киоском было совершенно пусто: разве что асфальт там лежал со всяким мелким мусором на нем. И никаких дверей.

– Ничего не вижу, – честно призналась я, – То есть, всё, конечно, вижу, а вот дверь – нет.

– А теперь попробуй, ничего не видя, увидеть дверь, – посоветовал Лао.

Ничего не видя? Пожалуйста!  Я даже очки сняла и постаралась свести глаза куда-то в район кончика носа, как при попытках разглядеть голограмму. И вдруг…

Я машинально вновь нацепила очки, но дверь уже никуда не делась. Точнее, она и на дверь-то была не слишком похожа – так, подрагивало на воздухе прямоугольное полотно серого тумана, напоминающее занавеску в ванной комнате.

Мы приблизились. Алхимик демонстративно прогулялся туда-сюда сквозь туман, показывая, что обычному человеку это абсолютно ничем не грозит.

– И как ее открывать-то? – поинтересовалась я.

– Как дверь, – невозмутимо ответил старик, – Ты что, дверей никогда не открывала?

Ну да, это только мне, значит, острить нельзя! У дверей ручка есть… или их просто толкать нужно… или они сами открываются, как в аэропорту… Так, стоп. Фотоэлемента на этой бодяге явно нет, толкать ее тоже бессмысленно – Лао, вон, насквозь ходит, и ничего, а ручки тоже не видно… Я поколебалась еще пару секунд, а потом решительно, как настоящую занавеску, сгребла дверь рукой, отодвигая в сторону.

Открывшийся за ней фрагмент реальности, вовсе неуместный на серой улочке, напомнил мне иллюстрацию к «Ши-цзин», правда, иллюстрацию живую, звучащую, дышащую красками и вечерним солнцем.

С небольшой каменистой горки срывался вниз ручей, образуя узкий водопадик, вскипающий белой пеной в воде озера. Деревья на берегу тянули к нему свои узловатые ветви, где на темных зеленых листьях уже проступила осенняя бордовая кайма. Длинные травы пожухли и стелились по земле, но мох на камнях зеленел свежо и влажно, перекликаясь с глубокой синевой неба…

Всё это было так красиво, что мне нестерпимо захотелось в это кусочек стихотворения, и я уже подалась вперед…

– Погоди, – остановил меня старик, – Экскурсию туда я тебе потом организую… если заслужишь. Прекрасный мир, но в нем свои сложности, и непосвященный человек может крепко вляпаться. Теперь тебе понятно, кстати, отчего я арендовал себе офис именно здесь?

Слово «офис» как-то отрезвило меня. Еще раз с сожалением бросив взгляд на влекущую картинку, я задернула призрачную дверь и повернулась к алхимику.

– Всё. Теперь я точно согласна. Когда выходить на работу?

– Кто бы сомневался! – шевельнул он крыльями носа, – А на работу ты уже вышла. Сейчас пойдем, поднимемся подписывать всякие бумажки, потом получишь аванс и – брысь домой. Неделю чтоб я тебя не видел: приведешь себя в порядок, потренируешься оборачиваться, как следует. В двери, если вдруг увидишь, сама не суйся. И – да, кстати, запишись в автошколу какую-нибудь: права тебе скоро понадобятся. Ясно?

Чего уж тут непонятного…

Домой я решила прогуляться пешком, хотя с такой пачкой денег в сумке могла бы не только взять такси, но и, пожалуй, купить первый встречный мотоцикл. Да, похоже, права мне всяко будут нелишние…

Осенью темнеет рано. Еще толком не схлынул уличный поток спешащих с работы людей, а в домах уже начали зажигаться окна. Сумерки – любимое моё время, свет без солнца, спокойствие без тоски, прозрачная прохлада…

Примерно на полпути я забрела в сквер возле пустого бетонного русла речки. Днем там довольно многолюдно – рядом университет, но сейчас было абсолютно пусто и тихо. Я выбрала себе скамейку почище и присела выкурить сигарету. Да, кстати, и табак теперь себе можно будет позволить получше… И между прочим, пойду-ка я завтра сделаю себе маникюр-педикюр, как приличная женщина. Мне ж было велено привести себя в порядок! Или это он мои мозги имел в виду? Но на это мне не то что недели – жизни не хватит!

И тут мне нестерпимо захотелось убедиться, что всё случившееся со мной сегодня – не сон и не фантазия после прочтения очередной книжки. Я оглянулась по сторонам. Никого. Так, может, попробовать…

Оставалась одна проблема: сумка с деньгами. А вдруг кто-то появится? Я-то, положим, спрячусь… хоть вон за тем кустом. А вот с деньгами тогда придется проститься. Сунуть куда-нибудь незаметненько? Или… Куда, спрашивается, делась моя одежда, когда я в прошлый раз превратилась в лису? На другой грани кубика осталась? Отлично, вот мы туда же деньги и спрячем!

Я несколько раз обернула ремешок сумки вокруг запястья, расслабилась и попыталась вспомнить ТО САМОЕ ощущение. Как толчок куда-то… куда-то… вот!

В этот раз я совершенно не испугалась, должно быть потому, что уже знала, чего ждать. Даже запах собственной шкуры, знакомый по зоопарку, не так сильно резанул нос. Со временем я, наверное, и вовсе к нему привыкну… тем более, что вокруг есть, что понюхать, кроме себя! Сухие листья, например. Какой это упоительный, будоражащий запах! Я отчего-то вспомнила, как лет в пять осмелилась залезть в бабушкин шкаф и долго нюхала картонные коробочки с рисовой пудрой, пожелтевшие бумажные веера, пустые флаконы с воспоминанием об аромате духов, газовые носовые платочки, в которые, конечно же нельзя было ни высморкаться, ни утереть ими губы – только изящно упускать на пол из рукава, чтобы галантный кавалер кинулся поднимать… Но тот, бабушкин шкаф полнился запахами былого, мертвыми, законсервированными, а сейчас вокруг меня бурлил клубок живых ароматов, где сплеталось приятное и неприятное, сладкое и опасное. Я в восхищении вертела головой, неуклюже переступая на своих четырех лапах. А впрочем… Мое лисье тело оказалось куда более гибким и послушным, чем человеческое. Я для пробы пробежалась между деревьями, вытянув хвост, и даже попробовала попрыгать вперед и вверх. Отлично! И никакой отдышки, никакого напряжения в суставах! Кажется, впервые в жизни я поняла, что такое – быть в хорошей физической форме…

И тут послышались шаги. И ладно бы – только человеческие… Собака! Впрочем, я вовремя опомнилась и не стала ни прятаться, ни удирать. Зачем, собственно? Миг – и я уже сижу на скамейке – тетка, как тетка – тяну из пачки очередную сигарету.