Текст книги "Лисьи листы"

Автор книги: Юлия Боровинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

– Зато кое у кого кровь так загустела, что уже в мозг не поступает, – ответила я, – Мне кажется, Вас не приглашали присоединиться к нашей беседе. И мнением вашим тоже никто не интересовался.

Рыжий неприятно оскалился, словно волком для него было привычнее существовать, чем человеком.

– Я своё мнение высказываю где и когда хочу, – бросил он, – Я здесь хозяин, а не какой-нибудь человечишка, который каждый раз сюда приползает то с одной дурой – здравствуй, Алина! – то с другой – кстати, как тебя зовут?

Я видела, что Хитчу лишь величайшим усилием воли удается сдержаться – так плотно он стиснул челюсти…

– Дура, – резко отозвалась я, – Можешь так меня и называть. Быть умной по-твоему меня что-то никак не тянет!

Пожалуй, его бы хватило на то, чтобы ударить меня, но кое-какой инстинкт самосохранения у Альберта еще оставался – с соседних кресел уже начали привставать мужчины.

– Ладно, – протянул он, ухмыльнувшись, – Тогда вот тебе напоследок еще одна моя мудрость. Я за этим типом давно наблюдаю. Думаешь, ты для него жена? Ничего подобного. Ты для него средство передвижения. Сам-то он двери открывать не умеет. Но боится, что если перестанет по разным мирам шляться, быстренько постареет и умрет.

– Ты… – прорвало было Хитча, но я положила ему руку на плечо:

– Пусть идет. Ты же не думаешь, что я такая дура, чтобы в это поверить?

Как только незваный гость удалился от нас на достаточное расстояние, Виктор заметил:

– Сильно. Но зря. С такими лучше не связываться вообще. Он, гад, мстительный. Сколотил стаю из такого же безмозглого молодняка и чувствует себя хозяином жизни. Как бы они вас на выходе не подловили… Так что вы в конце вечера без нас не уходите. Проводим до гостиницы – мало ли что… Вы, кстати, где остановились?

– «Почтовая станция» называется, – ответил Хитч, – Но между прочим, вы это зря. Не такие уж мы беззащитные…

– Знаю-знаю, – усмехнулась Алина, – Только вот Ирине вряд ли понравится все праздники примочки на твои синяки ставить. Тем более, что мы недалеко живем – в «Уголке», через дорогу.

Конец вечера прошел приятно, но не слишком-то выразительно. Мы не спеша перемещались по залу, останавливаясь поболтать то с одними знакомыми Хитча, то с другими. Похоже, большинство присутствующих не только знали его, но и весьма неплохо относились. Откровенно говоря, мне несколько прискучило уже выслушивать бесконечные мемуарные отступления, типа: «А помнишь, в 1956-ом…», но я продолжала приветливо всем улыбаться и держалась рядом. С Альбертом мы больше не сталкивались, хотя несколько раз я чувствовала на себе его неприязненный взгляд из дальнего конца зала, где он разглагольствовал о чем-то, окруженный десятком мальчишек и несколькими совсем юными девушками с бледной кожей и черными, как у готов, губами.

Впрочем, довольно скоро я совершенно выкинула его из головы, особенно после того, как на меня напала с бесконечными расспросами смазливая девица баскетбольного роста по имени Римма. Разумеется, интересовала Римму отнюдь не моя скромная персона, а великий алхимик Лао, к которому она была явно неравнодушна. К ее глубокому разочарованию ни о каких подробностях его личной жизни я не ведала (а и знала бы – не сказала!), так что поклоннице моего учителя и начальника оставалось только повторять:

– Нет, я к вам приеду всё-таки! Ты так ему и передай: обязательно приеду! Это же надо – столько лет ни слуху, ни духу… А он всё еще старый? Это хорошо, значит, не завел себе никого… Ничего, со мной быстро помолодеет! А к тебе он не..? Ах, сам вас познакомил… Правнучка? Это получается я, в случае чего, буду твоя прабабушка?

К концу этой беседы я прониклась глубочайшим сочувствием к Лао. Лучше уж, право, вовсе не иметь никакой личной жизни… Ничего, главное – его своевременно предупредить, а там уж он найдет способ отвязаться от этой… прабабушки самозванной! И я твердо решила позвонить завтра же. А то девица настроена романтически: не иначе, на рождество нагрянет с охапкой омелы в руках, чтобы было под чем целоваться…

Наконец, собравшиеся начали понемногу расходиться.

– Пойдем и мы? – спросил, позевывая, Хитч.

– Пойдем. Только давай Виктора и Алину свистнем, мы же обещали…

Бывшая супруга Хитча против того, чтобы уйти не возражала.

– Вообще-то на этих сборищах всегда такая скучища, – заявила она, – И чего я сюда шляюсь, спрашивается?

– Исключительно назло мне, – откликнулся Виктор, – Знаешь же, что я до смерти боюсь лететь самолетами…

– Ладно, в следующий раз поедем поездом.

– А что, будет еще и следующий раз?! – простонал он.

Мы уже собирались выходить, когда возле гардероба на наших спутников налетела какая-то супружеская чета, и они принялись обмениваться новостями.

– Ладно, – заявил Хитч, – мы пойдем пока на проспект машину ловить, а вы особо не задерживайтесь.

Алина дернулась было возразить, но в этот момент приятельница вывалила на нее очередную сенсационную новость, и о нас на время забыли.

На улице было морозно. Тучи разошлись, и в небе посверкивали колкие зимние звезды. Эдакая безупречно-красивая, праздничная зима, заставляющая верить в то, что Новый год – это праздник, что мир очищен и выбелен, как холст, специально для того, чтобы нарисовать на нем сказку, и что рядом всегда будет кто-то, способный согреть твои замерзшие руки горячими ладонями.

Мы вышли из ворот, которые уже никто не охранял, и побрели по пустынной улице к проспекту.

– Смотри-ка, все в другую сторону поворачивают, – заметила я.

– А там еще одна гостиница, где обычно наши останавливаются. У нее даже название такое – тематически-оборотническое: «Царевна-лебедь».

– А мы что же?

– А мы – не все. Ну, не люблю я жить через стенку со знакомыми. А стенки там, между прочим, тонкие…

Я уже хотела осведомиться, когда и с кем он это проверял, но в этот момент нам внезапно стало не до веселья.

– Так-так, – раздался брюзгливый голос Альберта, и сам он шагнул из ближайшей темной арки в пятно света от фонаря, – Отважная парочка – полукровка и ее Маугли – домой собрались… И наверняка ведь она думает, что у нас, как у людишек, женщина может мужчине безнаказанно хамить…

Свита, расположившаяся полукругом за его спиной, громко и нарочито мерзко загоготала. Я невольно оглянулась. От ворот мы отошли уже довольно далеко, и, как назло, никто из выходящих в нашу сторону не направлялся. Справа была та самая арка, ведущая в угрюмый двор, слева – тускло отсвечивали не зажженные окна какого-то учреждения.

– Только у нас здесь не «Книга Джунглей», – всё с той же тягучей издевкой продолжал Альберт, – У нас нахамить вожаку значит бросить ему вызов. И я этот вызов принял. А ты готова?

И он обернулся волком. Огромным и матерым. Таким, который запросто смог бы одним движением перервать мне горло в любом моем обличии.

Я еще не успела никак отреагировать, когда Хитч молниеносным движением выхватил из-за спины горящую бензиновую зажигалку и швырнул ее Альберту в морду. И мы побежали.

Должна признаться, марафонец из меня никакой. Впрочем, как и спринтер или стайер. Можно долго спорить о достоинствах полных женщин, но факт остается фактом: к бегу мы решительно не приспособлены. Я моментально начала задыхаться, а позади уже стучала лапами по тротуару опомнившаяся стая. Пытаться свернуть не имело смысла: наверняка они знали все местные закоулки куда лучше нас. Закричать? Вбежать в подъезд и стучаться в квартиры? К сожалению, я слишком хорошо знала, что Супермены в обычных городских домах не водятся, и широкой грудью на защиту двух незнакомых оболтусов никто не встанет. Конечно, милицию, скорее всего кто-нибудь вызовет. Только вот вовремя она всё равно не успеет. Эх, нам бы сейчас дверь… хоть какую-нибудь… Там могут быть люди, там может быть укрытие, там можно было бы попытаться сбить преследователей со следа… или хотя бы просто выгадать минуту-другую…

И тут я ее увидела – прямо перед собой – дверь в иное пространство. Открыть ее и втащить туда за руку Хитча было секундным делом. «А ведь им ничего не стоит пройти сюда за нами», –   поняла я и в отчаянии с такой силой задернула за собой призрачный занавес, что до меня успел долететь только чей-то растерянный вопль: «Черт! Здесь же никогда не было никакой две…» – и мы остались вдвоем в чужом мире.

Дверь бесследно исчезла.

Глава 3

– А я и не знал, что ты это умеешь, – Хитч смотрел на меня с каким-то детским восхищением, – Черт, да я не знал, что кто-то вообще это умет!

– Умеет что? – я всё еще не могла отдышаться в каком-то странном ступоре.

– Творить и стирать двери. Ты же только что это сделала.

Я в растерянности посмотрела на то место, где несколько секунд назад колыхалась призрачная занавеска, и ответила:

– Я тоже не умею. Это как-то случайно получилось.

– Ну, во всяком случае, – пожал плечами мой напарник, – наши шкуры ты спасла. Осталось только понять, что делать дальше. Теоретически ты могла бы открывать дверь за дверью, пока мы не наткнемся на знакомый мир…

– Не пойдет, – решительно оборвала эти мечтания я, – Во-первых, пока ты говорил, я всё время пыталась открыть дверь в другом месте. И ничего не получилось. Я даже не успела запомнить это ощущение. А во-вторых, как его узнать – знакомый мир? Может, и этот – знакомый, только место другое?

Кстати о месте. Мы стояли на высоком берегу буквально в нескольких метрах  от обрыва, а внизу билось о скалы серое рябое море. И ни одного корабля. Только резко и хрипло орали чайки, приветствуя мутный розовый рассвет, продиравшийся сквозь тучи (Так я и забыла спросить про все эти штучки со временем!). А еще дул сырой и холодный ветер, вынося из одежды последние остатки тепла.

– Надо бы хоть костер развести, – заметил Хитч, – А то у меня от озноба все мысли повылетали. Согреемся, подумаем… Кстати, у тебя зажигалка есть? А то я свою выбросил.

– Газовая…

– Сойдет и газовая. Вон кусты, видишь? Пошли искать сухие ветки.

Зимой, да еще и в такую сырость «сухие» было понятием абстрактным. Впрочем, какое-то количества хвороста мы всё же набрали, а на дно сооруженного костерка Хитч уложил несколько веток потолще, в надежде, что и они подсохнут и займутся. Только вот зажигаться костер никак не хотел.

– А бумаги у тебя, случайно, не найдется? – обратился ко мне неудачливый поджигатель, – Записная книжка или блокнот…

– Не ношу, – буркнула я, копаясь в сумке.

В результате моих поисков на свет божий явились: куча старых автобусных билетов, десяток обрывков с чьими-то номерами телефонов, визитка Лао, визитка Виктора (на которой он был обозначен, как доктор наук, зав. Кафедрой биологии …ского университета), и давным-давно зачем-то содранное мною объявление: «Даю уроки игры на шестиструнной гитаре». По мере того, как  росла эта груда, во взгляде Хитча мешались ужас и восхищение.

– Слушай, а ты вообще когда-нибудь сумку вытряхиваешь?

– Иногда, – с достоинством ответила я, извлекая в качестве финального аккорда скрученную в трубочку инструкцию к гигиеническим тампонам.

Естественно, что при поддержке такого количества бумаги огонь у нас живо запылал.

– Вот была бы у меня аккуратная девушка, – приговаривал мой спутник, ломая принесенные ветки, – пришлось бы нам пытаться чистым носовым платком костер раздувать… И пусть мне после этого не говорят, что я ничего в женщинах не понимаю…

Греться у костра тоже нужно уметь. Протягиваешь к огню руки – холодный ветер дует в спину, отодвинешься от ветра – начинает есть глаза дым.

– Дым-дым, я сала не ем! – автоматически пробормотала я знакомое с детства присловье.

– Что-что? – удивился Хитч.

– А ты не слышал? Это вот такое специальное заклинание, чтобы не прокоптиться!

– Дым-дым, я сало не ем! Я и маргарин-то не ем, и масло – тоже! – покатываясь от хохота, принялся делать «магические пассы» руками мой напарник.

– Ты же его на меня гонишь! – возмутилась я и сунула ему под нос кукиш:

– Куда фига – туда дым!

Дыму, откровенно говоря, чихать было на наши ребяческие развлечения. Он струился то в одну сторону, то в другую, равномерно пропитывая и мое пальто, и куртку Хитча. Постепенно мы отсмеялись и вновь посерьезнели.

– Людей надо искать – вот что. Ты права: это может быть и знакомый мир, только место непривычное. В любом случае нужно как-то двигаться, не то мы здесь околеем даже с огнем. С дверями у тебя так и не получается?

Я покачала головой и робко предположила:

– Может, побегать нужно?

– Скорей всего, не поможет. Разве что опять сильный стресс… Но – ну его на фиг! Давай-ка лучше так выбираться!

– Давай, – согласилась я и начала расстегивать пуговицы.

– Что это ты делаешь?

– Пальто снимаю.

– Зачем?!

– Ну, не для того же, чтобы любовью заниматься! Смотри: людей мне удобнее всего искать по запаху, когда я лиса. Так что я-то всяко в шубе побегу, а вот ты в своей дохлой курточке запросто воспаление легких заработаешь, особенно если долго идти придется. Так что напялишь поверх моё пальто – оно ж громадное – а когда дойдем до какого-нибудь поселения, я его у тебя отберу.

Хитч начал было ворчать на тему того, что он, как капуста, одеваться не привык, но я пригрозила, что в противном случае ему придется тащить моё пальто в руках, быстренько обернулась лисицей, пока он снова не начал возражать, и принюхалась.

Запахи людей – это железо, бензин и асфальт. Ну, или в каком-нибудь совсем уж отсталом мире – железо и дым. Ничего подобного я не чувствовала. Чадил наш догорающий костерок, резко несло йодом, солью и гнильцой с моря, свежо и чисто пах снег… Я помотала мордой в знак того, что с направлением пока не определилась, и потрусила в сторону от моря.  Хитч, всё же накинувший на плечи дополнительную одежку, отправился следом.

Заросли кустов мы обошли стороной. За ними оказалась продолговатая заснеженная поляна, на дальнем краю которой начинался хвойный лес. Белки, зайцы, один раз я заметила даже волчьи следы – к счастью, старые, но ни дорог, ни людей…

Шли мы долго – несколько часов, как мне показалось. Пару раз я возвращалась в человеческий облик и лезла в карман за сигаретами. И вот в один из таких перекуров, уже делая последнюю затяжку, я обратила внимание на какой-то рассеянный блеск справа, за деревьями.

– Смотри, дверь!

– У тебя, наконец, получилось?! – обрадовался Хитч.

– Нет, это не я. Просто она здесь есть. Посмотрим?

– Спрашиваешь!

Я подошла и размашисто дернула полупрозрачный полог в сторону. И отшатнулась. Из-за двери вырвался низкий, страшный, монотонный гул, подавляющий волю, отдающийся дикой болью в голове, вызывающий ужас… И запах – тяжелый, удушливый запах горящей серы. Собрав в кулак всё своё невеликое мужество, я всё же решилась подойти и заглянуть за дверь, не переступая порога. Там клубился мутный ржаво-красный туман, за которым решительно ничего не было видно. Он вспухал и тёк, вяло крутился в каких-то странных воздушных водоворотах и внезапно выбрасывал в стороны похожие на щупальца отростки.

Я – женщина нервная, к тому же большая любительница Стивена Кинга, поэтому долго любоваться на это зрелище не стала: захлопнула дверь и резко привалилась спиной к ближайшему дереву. Еще и затылком о ствол хлопнулась.

– Что там? – подбежал ко мне Хитч.

– Ты будешь смеяться, – подавленно сказала я, – Но мы туда не пойдем. Кажется, это дверь в самый настоящий, классический ад.

И тут Хитч действительно рассмеялся. Настолько неожиданно, что в первый момент мне показалось, что он сошел с ума от этого дикого гула, который мы только что слышали.

– Ты посмотри, мать, что у тебя за спиной, – наконец, вымолвил он, – Отлепись ты от этой сосны, посмотри!

Я сделала шаг и оглянулась. Да, бывает же… Оказывается, шарахнувшись об это дерево, я сбила снег с прикрученной проволокой таблички: «Гранитса заповедника – 1 км». И черная стрелка, указывающая туда, где есть дороги, люди, тепло…

– Могу сказать точно: в этом мире я еще не был, – заявил Хитч, когда затих очередной приступ веселья из числа тех, что буквально преследовали нас в этот нелепый день.

– Откуда ты знаешь?

– А ты посмотри на табличку внимательней. У них буквы «Ц» нету. Лично я с таким еще не сталкивался.

– Ну, и аллах с ними, – легкомысленно отмахнулась я, – С правописанием потом разбираться будем, а пока неплохо бы добраться до этой самой «гранитсы».

И мы бодро потопали в направлении, указанном стрелкой. Минут через 20 нас встретила простенькая решетка ограждения, скорее способная преградить зверям путь наружу, нежели людям – внутрь. К тому же имелась там и железная калитка, трогательно закрытая на щеколду. На ней висел еще один указатель: «Домик лесника – 3 км» – и стрелка.

– Ну что, – спросил напарник, – К леснику пойдем греться или сразу попробуем добраться до более населенных мест?

– Для начала выйдем и осмотримся.

Буквально в двух шагах от забора шла заасфальтированная дорога – не автобан, конечно, но вполне ровная и широкая. И по ней, смутно виднеясь вдали, весело тарахтел в нашем направлении грузовик.

– Давай, лови! – подтолкнула я своего спутника, – В конце концов, кто из нас хитчхайкер?!

Надо заметить, прозвище своё Хитч оправдал с блеском. То ли жест руки с поднятым большим пальцем популярен во всех мирах, то ли шофер просто оказался добрым человеком, но поравнявшись с нами, машина остановилась, и голос из кабины спросил:

– Вы как здесь, ребята?

– В заповеднике были. Нам бы сейчас в город…

– Повезло. Я как раз на автобазу еду. Правда, втроем в кабине не положено, но ничего – высажу вас на окраине, а там уж доберетесь, куда нужно.

В кабине оказалось тепло, тесно и уютно. В уголке лобового стекла улыбалась фотография чрезвычайно широкоротой девицы («Жена», – застенчиво пояснил водитель – молодой, курносый, небольшого роста, но с очень большими ладонями). Пахло бензином и мандариновыми корками. Пока Хитч травил шоферу какие-то универсально-международные анекдоты, я, стиснутая между ним и дверцей, даже задремала под мерный рокот мотора и очнулась только тогда, когда грузовик остановился, и шофер объявил:

– Простите, ребята, дальше не могу. Если остановят, точно придется штраф платить.

Мы распрощались и вылезли из машины. После экзотики некоторых иных миров, город показался мне до скучного обыкновенным: дома, улицы, магазины… Был самый разгар рабочего дня, так что народу нам навстречу попадалось немного, причем нельзя было сказать, что мы хоть как-то отличались от них внешним видом и манерами. Единственными, кто обратил на нас внимание, оказались двое крепких молодых людей в серой форме с резиновыми дубинками, пристегнутыми к поясу – явно местная охрана порядка. Один из них подошел к нам и сделал жест, недвусмысленно предписывающий остановиться.

– Литсия Нравов, – объявил он, – Тсион второго ранга Карник. Мною зафиксировано, что вы шли по улитсе, взявшись за руки. Имеется ли у вас свидетельство о браке, или вы направляетесь в мэрию, чтобы оформить ваши отношения?

Я набрала было воздух, но Хитч успел ответить первым:

– Направляемся именно в мэрию. Но, господин тсион второго ранга, мы приезжие, так что не знаем, куда именно нам нужно идти. Может быть, Вы укажете нам направление?

Городовой важно кивнул:

– Согласно «Уложению о моральной чистоте граждан», я обязан не просто указать вам направление, но и сопроводить вас до места назначения, дабы убедиться, что вы меня не обманываете. Прошу следовать за мной! – и широким шагом устремился по улице.

Тащась за ним, я прошипела Хитчу:

– Мы что, правда, жениться будем?!

– Похоже, особого выбора у нас нет. Но лично я не против. А ты?

– Ну, ладно, – вздохнула я, – Подумаешь, какой-то чиновник из неизвестного измерения бумажку выдаст…

– Я вот еще разберусь с этим твоим «подумаешь»! – пригрозил Хитч и галантно открыл передо мной дверь мэрии.

Мэр оказался толстым краснолицым дядечкой в пиджаке, украшенном чем-то вроде разноцветных эполет. Тсион сдал нас ему с рук на руки, заявив, что «эти двое явились сюда вступить в поощряемые законом отношения», и удалился.

Мэр благосклонно посмотрел на нас:

– Приезжие, да?

– Первый день в городе, – поспешила ответить я.

– Ага, – удовлетворенно кивнул он и сообщил, – У меня феноменальная память. Всех своих избирателей я помню в лицо. Правда, забываю имена. Но я над этим работаю.

Мне опять стало смешно. Городок выглядел отнюдь не маленьким, так что «работа» по запоминанию имен избирателей должна была поглощать всё время мэра, не оставляя ни секунды для какой-либо другой деятельности. Впрочем, возможно, жители именно этого и хотели от городского начальства…

Между тем процедура регистрации брака приближалась. Дядечка достал из стола чистый бланк на плотной, густо изукрашенной золотыми вензелями бумаге и склонился над ним с шариковой ручкой.

– Назовите ваши фамилии, имена и прозвища, ежели таковые у вас имеются, – распорядился он.

– Шаньская Ирина, прозвище – «Сяо», – покорно выдала я и с интересом уставилась на Хитча. Наконец-то я узнаю его имя!

– Сутьен Антуан, – после легкой заминки ответил он, – прозвище – «Хитчхайкер».

Мэр вписал имена и принялся читать речь – что-то о таинстве брака и высокой моральной ответственности, а я всё крутила в голове новую для себя информацию.

Француз! С ума сойти… Вроде, и не похож совсем… Хотя я, конечно, во Франции не была: может, там таких на каждом углу по десятку… Так-так… Антуан… Тошка, значит! Отчего же он всё же так не любит своё настоящее имя называть? Сутьен… Сутьен… Знакомое что-то, хотя явно не из школьного курса… Ага, вспомнила! «Soutien-gorge» – «бюстгальтер»! Так, значит, фамилию мужа брать не будем, останемся на девичьей!

Мэр завершил своё выступление каким-то особо округлым периодом и предложил нам расписаться на свидетельстве, а заодно и в толстой книге регистрации, затем шлепнул поверх наших подписей печать, скрутил золоченый бланк в трубку, перевязал его радужной ленточкой и вручил мне.

– Поздравляю, – сказал он, – Так же настоятельно рекомендую вам, как приезжим, приобрести для ознакомления Свод городских законов и уложений – всего пять купюр за экземпляр.

В принципе, вещица могла бы оказаться полезной. Мало ли что где могут запретить! А по незнанию оказаться лет на пять за решеткой совсем не входило в наши планы.

– Беда в том, что мы еще не располагаем местной валютой, – объяснил Хитч, – У нас только наши деньги – вот, – и он продемонстрировал несколько банкнот, достав их из кошелька.

Мэр с интересом осмотрел их, пощупал и даже поглядел на просвет.

– Впервые такие вижу… Ну, что ж, – решился он и вытянул из пачки сторублёвую бумажку, – У меня внук, знаете ли, собирает всякие иностранные деньги. Так что я ему это для коллекции возьму в обмен на Свод.

И он протянул нам пухлую книжицу карманного формата.

– А теперь – не смею больше вас задерживать. Лучшая гостиница с рестораном находится через дорогу. Добро пожаловать в наш город!

Выйдя на улицу, мы присели на скамейку.

– Ты посмотри, – подтолкнула я Хитча, – за курение в общественных местах у них тут ничего не грозит?

Он покорно принялся листать книжицу.

– Найдешь тут, кажется… Ага, вот в конце – алфавитный указатель. Курение… курение опиума…  Нет, в общественных местах, вроде, можно.

Я тут же схватилась за сигарету. Предпоследнюю в пачке, между прочим.

– Надо бы как-то табаком разжиться…

– Хорошо бы вообще деньгами разжиться, – резонно заметил мой новоиспеченный супруг, – Жрать хочется и ночевать где-то нужно… Не думаю, что тут по всему городу пункты обмена рублей на местные купюры понатыканы…

Да, без денег нас не то что в «лучшую гостиницу с рестораном» – в худшую-то не пустят! А на улице, между прочим, не май месяц. Так что у нас было всего два варианта: либо в ближайшие часы перебраться в более гостеприимное место, либо как-то снискать себе хлеб насущный.

– Я могу устроиться на какую-нибудь физическую работу, – предложил Хитч, – Например, снег чистить.

– Ага, только с завтрашнего дня. И аванс тебе – пришлому и бездомному – фиг кто выдаст. Это, кстати, и к другим работам относится…

– Ну почему? Есть же профессии, где трудятся как раз по вечерам.

– Проституция, например! – фыркнула я.

Хитч, продолжавший рассеянно листать Свод законов, серьезно кивнул:

– Да, крышу над головой и питание ты себе этим обеспечишь. Надолго. Здесь за супружескую измену – пожизненное заключение в одиночной камере.

– Круто! – присвистнула я, – Что-то они тут, похоже, на святости брачных уз  сдвинутые… Тогда остается только одно: придти в какой-нибудь НИИ, показать номер с лисьей шкурой и сдаться в виварий для опытов.

Мой напарник едва ли не подскочил на скамейке:

– Слушай, шикарная идея!

– Про виварий?!

– Да нет же! Фокусы! Превращение женщины в лису…

– Хорошо. А дальше? Или это будет наш единственный трюк?

– Да… А потом – превращение лисы в женщину… – скис Хитч.

Мы молча покурили, и тут меня осенило:

– А потом мы покажем чудеса дрессуры! Лиса, умеющая читать, считать и складывать слова из букв! Только через горящий обруч меня, пожалуйста, прыгать не заставляй…

– Отлично, – оживился муженек, – Пошли в цирк прямо сейчас!

– А зачем, собственно, в цирк? – и я показала на огромный плакат, украшавший вход в гостиницу:

«Каждый вечер в нашем ресторане шоу-программа! Акробаты! Пантомима! Песни и тантсы народностей! Высокоморальные развлечения на любой вкус!»

– Стриптиз или, скажем, канкан у них явно не в чести, вот и зазывают, чем могут. А у нас, как раз, с моральной чистотой всё в порядке. Как думаешь, впишемся мы между акробатами и пантомимой народностей?

И мы отправились в ресторан. Узнав, что нам нужен кабинет директора, швейцар отправил нас к служебному входу, куда менее красочному, но зато не источавшему мучительных для голодного желудка запахов. Директор оказался на месте и, как ни странно, принял нас незамедлительно.

– Значит гастролеры, да? – благожелательно спросил он, одновременно делая какие-то пометки не то в меню, не то в программе вечера.

– Проездом, всего на три дня в вашем городе, – вдохновенно врал Хитч, – Мы, в общем-то и вовсе тут не планировали останавливаться, но возле заповедника нас ограбили: и деньги, и чемоданы с реквизитом – всё пропало.

– А без реквизита вы работать сможете? – прищурился на нас директор.

– Нам нужно-то всего, – вмешалась я, – большой кусок ткани для превращения… вот хоть эта старая штора сойдет. А карточки с буквами и цифрами можно просто на листах бумаги написать.

– Да мы Вам сейчас продемонстрируем, – заторопился мой напарник и, накинув на меня старую штору, как видно, валявшуюся на стуле в директорской с незапамятных времен, огласил:

– Превращение женщины в лисицу!

Я покорно обратилась и тут же, не удержавшись, расчихалась от пыли, насквозь пропитавшей этот кусок материи.

– Эффектно! – потряс головой директор, – А ассистентка где же?

– Это наша маленькая тайна, – скромно улыбнулся Хитч, – до конца номера она мне больше не понадобится. А теперь… – он ненадолго задумался, – Дайте сами моей питомице какое-нибудь задание. Например, взять определенную вещь с вашего стола…

– А если я попрошу ее, к примеру, открыть дверь?

Я покорно подошла к двери, навалилась на нее боком и приоткрыла.

– Или вот еще, – похоже, на моего «дрессировщика» снизошло вдохновение, – пока у нас нет реквизита, напишите сами на листочках несколько двузначных чисел. А потом задайте моей лисе задачку на сложение, вычитание, деление или умножение. И она найдет среди написанного правильный ответ.

Конечно, арифметика никогда не была моей сильной стороной, но всё же сообразить, сколько будет 13 + 18 или 60: 5, я смогла. Ну, и чтобы совсем уж добить нашего потенциального работодателя, я нежно зажала в зубах толстый фломастер без колпачка, лежавший на столе, и крупными кривыми буквами вывела на чистом листе бумаги: «ПРИВЕТ!»

Директор смотрел на все эти номера с детским восхищением. Когда Хитч закончил выступление моим обратным превращением, он выбежал из-за стола  и долго тряс руку «фокусника». Впрочем, восторг тут же сменился у него чисто деловым настроем.

– И сколько вы хотите за выступление?

– Мы бы предпочли оплату натурой, – ответила я, – Проживание в двухместном номере в вашей гостинице, трехразовое питание в ресторане. Ну, а если Вы добавите еще какую-нибудь мелочь для покупки местных сувениров – и вовсе прекрасно!

– Да, условия выгодные… – задумался директор, – Но в нашей гостинитсе нельзя держать в номерах животных…

– Лисица будет находиться у одного нашего знакомого, – заверил его Хитч, – мы будем забирать ее только перед выступлениями. Ну, как – по рукам?

– По рукам!

И уже через десять минут мы, сидя в ресторане, уплетали сочные отбивные с картофельным пюре.

– Значит, завтра и послезавтра встаем пораньше и обследуем город на предмет дверей, – с набитым ртом строил планы мой напарник, – А на третий день в любом случае нужно двигаться – не век же здесь сидеть!

– Ну, если нас каждый день так кормить будут… – мечтательно вздохнула я, – А после обеда чем займемся?

–  Для начала нужно сходить к администратору, разобраться с реквизитом, потом составить программу выступления, на полчаса примерно…

– Я спать хочу! Вырубаюсь просто…

– Ну, сейчас – четыре, наше представление – в девять, так что, может быть, часа три поспать и удастся. Но лучше всего напейся кофе, как следует, и совсем не ложись. А то проснешься вялая, с мутной головой…

И тут я поняла, что голова у меня уже сейчас мутная и дурная. Не сообразить, что у меня в кармане пальто пакетик с робарисом! Лишь бы не выпал… К моему громадному облегчению оказалось, что бодрящий порошок на месте. Я тут же, не удержавшись, втянула понюшку чудесной травы и мгновенно почувствовала себя намного лучше. Зато заработала неодобрительный взгляд Хитча:

– Ты что, до номера дойти не могла?

– Не-а, – покачала я головой с довольной улыбкой на лице и тут же вспомнила о другой гостинице, где мы останавливались:

– Слушай, а с вещами нашими что будет? Номер-то у нас только до завтрашнего полудня проплачен.

Хитч глянул на меня с насмешливой нежностью:

– Ох, балбеска, нашла о чем беспокоиться! Что там у тебя в сумке? Три пары нижнего белья? Да и они не пропадут. Ты просто Алину плохо знаешь. Как только до нее дойдет, что произошло – а кто-нибудь из альбертова молодняка наверняка разболтает – она тут же отправится в нашу гостиницу, скажет, что нам срочно пришлось уехать, и проследит, чтобы вещи переправили в камеру хранения. И, кстати, обязательно свяжется с Лао.

– А чем он сможет нам помочь?

– Да, пожалуй что, ничем… Разве что отругает во все корки, когда вернемся…

– Я согласна, – жалобно протянула я, – Пусть ругает. Лишь бы домой попасть…