Текст книги "Лисьи листы"

Автор книги: Юлия Боровинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Глава 2

Уже стемнело. Густая, почти черная синева залила степь, в которой не проблескивало ни единого огонька, только яркие отсветы вагонных окон бежали по насыпи – эдакая тень наоборот…

Старик говорил негромко, но четко, так что стук колес не заглушал, а скорее оттенял его голос:

– Страна эта сказочная совершенно, «1001 ночь», яркая, шумная и ленивая. Я там много лет появлялся в качестве посла из далекого государства, которого на самом деле не существует. Но поскольку местные жители к путешествиям не склонны (да и не на чем там путешествовать, кроме лошадей – двигатель внутреннего сгорания так и не придумали), то никто меня на этой лжи не поймал. Правитель – сулушах – меня хорошо знает, тем более, что я в качестве подарков постоянно ему вожу всякую шелупонь из нашего мира: электрические фонарики, карманные электронные игрушки, часы, бенгальский огонь (они там почему-то его тоже не изобрели), авторучки… Ну, а заодно – запас стержней и батареек. В этот раз вот думаю «Поляроид» ему подарить – пусть побалуется… Тебя, Хитч, я представлю, как своего сына и преемника.

– Значит, нам туда еще ездить и ездить, – задумчиво оценил мой напарник, – Вы так уверены, что за один раз нам не справиться?

Старик слегка пожал плечами:

– Лично мне и за полвека ничего добиться не удалось…

– Так что же это за задание такое? – не выдержала я.

– Дело в том, что главным сокровищем сулушаха считается так называемый Цветок Жизни. Невероятное растение! Один его съеденный лист излечивает практически любую болезнь. Ходят слухи, что после этого даже новые зубы вместо выпавших вырастают. Но этого я сам не видел. Кроме того, регулярный прием этого цветка и срок жизни невероятно увеличивает. Отец нынешнего сулушаха прожил 243 года, при том, что они там умирают раньше, чем у нас: лет в 40–50 обычно.

– Ого! – восхитился Хитч, – И что, действительно лечит любые заболевания?

– Исключений я не знаю. Видимо, Цветок Жизни активизирует и во много раз усиливает защитные силы самого организма. Впрочем, не знаю. Мне его пока что исследовать так и не удалось. У них там, кстати, существует ежегодная премия, которую публично присуждает сам сулушах за выдающиеся заслуги – один листок этого растения. Я однажды на эту церемонию попал. В том году наградили поэта – действительно гениальный лирик, нужно сказать, я его стихи читал. Так вот он уже практически умирал: туберкулез на последней стадии. А через 10 дней он уже сидел на рынке, читал новую поэму и курил местную дрянь, которой они там вместо табака травятся…

– Ну, дел-то, – фыркнула я, – осталось только попасть в лауреаты этой госпремии…

– И как ты намерена это сделать? – почти серьезно поинтересовался старик.

– Мне, как женщине, конечно, не светит… Пускай вон Хитч с собой мотороллер прихватит – глядишь, уговорим падишаха, или как его там, сменяться!

Хитчхайкер расхохотался, а старик нарочито развел руками:

– Увы… Премия-то публичная. Если ее за взятки или просто любимчику вручить, народ может и бунт поднять… Собственно сам Цветок Жизни считается настолько сакральным предметом, что о нем даже заговаривать с сулушахом нельзя, тем более – просить. А наказание за эти вещи там универсальное – смертная казнь.

– То есть Вы за всё это время  даже не попытались попросить его у сулушаха, купить или обменять? – уточнил Хитч.

– У меня же до сих пор голова на плечах, верно? – улыбнулся старик, – Чего и тебе желаю. Нет, легальным способом там и сухой тычинки не получишь.

– А нелегальным? – вырвалось у меня. Ну, понимаю, понимаю, что для отца русской демократии у меня слишком мелко-уголовный масштаб. Но я же, собственно, и не претендую…

– Нелегальным тоже пока не удалось. Взяток я раздал – самолет купить можно! Но удалось узнать только, что Цветок Жизни содержится в Малом дворце, где размещается гарем и куда кроме самого сулушаха и охранников из элитной гвардии никто не допускается.

– А охранники – евнухи?

– Может быть. Я к ним в штаны не заглядывал. Они фанатики, похлеще хашишинов. Их с младенчества в особых монастырях натаскивают на безусловную преданность сулушаху.  Так, чтобы в любой момент быть готовым схватить за хвост разъяренного льва, если он на правителя бросится. Деньги и прочие жизненные блага их совершенно не интересуют. У них на всё один ответ: «В раю всё равно лучше!» Им, видишь ли эдакий особенный парадиз обещан…

– Да, мимо таких, пожалуй, не проберешься, – вздохнул Хитч.

– Самое забавное, что пробраться-то как раз запросто можно. Дело в том, что одна из дверей, ведущих в тот мир, как раз в Малом дверце располагается!

– Ого! – оживилась я, – Так за чем же дело стало?

– Всё не так просто. Ключ от комнаты, где находится этот цветок, есть только у сулушаха. Причем замок там очень хитрый: вставить в него ключ можно только один раз в день – в полдень. А в это время сулушах всегда сам идет в эту комнату подышать живительным ароматом – один или со своей любимой женой… Конечно, бывают иногда и у него какие-то неотложные дела, но во-первых, такой момент еще нужно подловить, а во-вторых, умудриться сделать копию с ключа…

В голову мне тут же пришла идея. А в следующий момент я поняла, что самому Лао она наверняка пришла намного раньше, чем мне. И дико разозлилась. Вот гад! Голову на отсечение даю: молчит только потому, что хочет, чтобы это кто-то из нас предложил! Дескать, это не он меня подставляет…

– Так Вам один только листок нужен, – с невозмутимым видом уточнила я, – Или желательно растение целиком спереть?

– Один листок – это уже замечательно, – изучающе посмотрел на меня Лао, – Но в идеале… Я узнал, что несколько лет назад у Цветка Жизни появился отросток. И вот если б его  можно было бы…

Я резко поднялась и спросила Хитча:

– Куришь?

– Курю, – удивленно ответил он.

– Тогда пошли в тамбур, подымим.

Лао наморщил нос, но комментировать то, что я так хамски его прервала, не стал.

В тамбуре Хитч протянул мне пачку незнакомых фиолетово-черных сигарет с серебряным тиснением.

– Угощайся. Это с моей последней стоянки.

Я прикурила. Табак оказался мягким и очень приятным с легкой медовой отдушкой.

– Вкусно. Это в каком мире такие сигареты дают?

– Я тебе потом покажу.

Мы помолчали, затягиваясь, а потом он заговорил снова:

– Ну, в принципе, всё понятно. В деталях уже на месте разберемся. Я, значит, новый посол, ты – моя жена, если не возражаешь…

Я резко сбила пепел с сигареты и заявила:

– Возражаю. Причем категорически. А ты сам разве не понял, какой у старика план?

– Хм… А ты уверена, что у него вообще есть какой-то план?

– А иначе зачем вообще понадобилось бы меня туда тащить? Сам прикинь: Лао ведь все равно тебя, как сына и преемника, представлять будет. Значит, есть кому Дверь тебе открыть.

– Я как-то об этом не подумал, – слегка помрачнел Хитч.

– Рассуждаем дальше. В Малом дворце бывают только сам сулушах, его гвардия и гарем. И кому проще всего тайно сделать отпечаток ключа а потом выследить момент, когда сулушах будет слишком занят, чтобы посетить Цветок Жизни? Ясно же: женщине из гарема. Так что представлять меня во дворце вы будете, скорей всего, как дочь правителя своей мифической страны, откуда сыплется  поток волшебных игрушек, типа фонариков и калькуляторов. Жениться на мне сулушах, понятное дело, не откажется: подумаешь – еще одна баба в гареме, зато, глядишь, новоиспеченный тесть батарейками до конца дней обеспечит!

– И ты что – согласишься?

Так печально и серьезно он это спросил… еще и за руку взял… А руки у него красивые: узкая ладонь, длинные гибкие пальцы с затвердевшими, как у гитариста, подушечками. Не то, что мои культяпки…

Я быстренько повторила про себя мантру: «Всё равно ничего из этого не получится» и ответила:

– Ничего, я девочка большенькая – выкручусь. А старик, между прочим, прекрасно знает, что я терпеть не могу нерешаемых задачек!

Затушила сигарету и шагнула из тамбура.

В купе Хитч прямо с порога заявил:

– И всё-таки вариант с гаремом мне совсем не нравится.

Лао цепко посмотрел на меня:

– Значит, вычислила всё-таки? Я, впрочем, и не сомневался. И в своё оправдание могу сказать только одно: если бы ты промолчала, я бы об этом варианте тоже не заикнулся. А кстати, как ты себе всё это реально представляешь?

Я уселась на полку и отхлебнула из кружки совсем уже остывший кофе.

– Прямо на свадьбе разыграю внезапный приступ женского недомогания. Дорога, дескать, волнение, то да сё… Это, во-первых, отодвинет первую брачную ночь в туманное будущее, а во-вторых, будет повод на следующий день напроситься подышать за компанию, как Вы выражаетесь, «живительным ароматом». А дальше… Слушайте, алхимик-фармацевт, есть у Вас какая-нибудь дрянь, которая, если ее сунуть под нос, способна человека на пару часов вырубить?

– Найдем, – усмехнулся Лао, – Я, между прочим, тебе ее собирался предложить, как средство избежать выполнения супружеских обязанностей, но твой план лучше. Натуральнее. Кстати, напрашиваться тебе никуда не придется. На следующий день после заключения брака существует обряд представления новой жены Цветку Жизни. Считается, что Цветок должен очередную супругу одобрить.

Тут мне уже стало смешно:

– А как, интересно, он может выразить своё неодобрение? Помойкой завоняет?

– Зря шутишь, – мотнул головой старик, – Если цветок слегка поникнет, – а бывали такие случаи – то новобрачную просто отправляют назад к родителям, а вот если с ним что-то посерьезнее случится – например, листок засохнет – тогда уже применяют радикальные меры. Смертную казнь.

– Ну, это уже слишком! – вмешался Хитч, – Хрен его знает, этот цветок… И что мы – девчонку под топор подставлять будем?!

В моём возрасте лестно, конечно, когда тебя называют девчонкой, но всё же как-то… Спору нет, на сорок я не выгляжу, но ведь и на 18 никак не тяну! Хотя если этому бродяге действительно полторы сотни лет, я для него школьница просто… И защищает он меня так рьяно, скорей всего, вовсе не из-за внезапно вспыхнувшей симпатии. Просто – мужское самолюбие играет.

– Ничего страшного, – отмахнулась я, – В крайнем случае обернусь лисицей и удеру в Дверь – они и опомниться не успеют.

– Всё равно мне это не нравится, – продолжал настаивать на своем Хитч, – Ее подставляем, а сами отсиживаемся. Может, лучше нападение демонов устроить? Вывалились бы из Двери в полдень человек пять-шесть. Можно еще одеться пострашнее, чтобы окончательно всех напугать. Ключ у сулушаха этого вытрясли, взяли, что нужно – и домой.

– Замечательный план, – усмехнулся алхимик, – Только вот пара вопросов. Первое: откуда нам этих пять-шесть человек взять. Ты сам кого-нибудь из наших знаешь, кто в одночасье всё бросит и побежит кулаками размахивать, пусть даже и за хорошие деньги.

– Кто-то из молодых, может быть, – предположил Хитч, но уже как-то неуверенно.

– И где их искать – молодых этих? Объявление в газету дать? А вопрос номер два еще интересней. Элитная гвардия демонов вряд ли испугается. Для них же это не служба, а священный религиозный долг. И что ты предлагаешь: из УЗИ их перестрелять? Лично ты сам бы взялся?

Хитч промолчал. Чувствовалось, что возразить ему нечего, хотя соглашаться тоже ужасно не хочется. Лично я терпеть не могу видеть мужчин в таком положении, поэтому пришлось заговорить максимально-бодрым тоном:

– Вы чего трагедию устраиваете, а? Подумаешь, сбегаю быстренько замуж! Насиловать меня этот сулушах всё равно не станет – больно оно ему надо при гареме в сорок голов. А вариант в случае чего обернуться лисой и ломануться в Дверь всегда при мне!

Лао помолчал и кивнул:

– Так и договоримся. Только обещай, что циклиться на выполнении задания не станешь. Чуть что не так – в шкуру и к Двери. Я тебе нарисую, где она расположена. А то я и так уже из-за всего этого себя старой сволочью чувствую.

– А можно подумать, что Вы – сволочь молодая! – не удержалась я, вспомнив старый фильм.

И мы рассмеялись – все трое – да так, что в соседнем купе кто-то недовольно забарабанил в стенку. Всё верно – ночь.

– Так. Умываться – и спать, – подвел черту старик, – Всё остальное решим на месте.

У себя дома я, скорей всего, заснуть бы так и не смогла. Ворочалась бы всю ночь, то представляя завтрашний день, то снова чувствуя пальцы Хитча на своей ладони. Ну, нервная я, психованная! Эх, лучше б у меня вместо сна аппетит пропадал, ей-богу!

Но на этот раз старик заставил меня глотнуть какой-то теплой желтой жидкости с запахом мяты, и очень скоро полка подо мной поплыла под стук колес и легкое посапывание моего напарника с верхней полки (вот уж кто провалился в сон моментально, стоило ему принять горизонтальное положение!). Я еще успела подумать: «Интересно, а где же я возьму свадебное платье? Неужели прямо так, в штанах, венчаться придется?» – и из-за закрытых век на меня накатились зеленые сны, в которых не было ни стен, ни угрозы, ни беспокойства, ни печали о том, что всё равно ничего из этого не получится…

Глава 3

Пункт назначения встретил нас облупленными стенами старенького вокзала и самой неуютной погодой из всех существующих. Должно быть, в небесной канцелярии планировались красивые крупные хлопья снега, но вот на местах, как обычно, не доработали, так и не дотянувши температуру до минусовой, так что снег, тая по пути, к земле добирался уже в виде огромных волглых капель, тяжело шлепавшихся нам на плечи и головы.

Старик – самый предусмотрительный из нас – запасся плащом с капюшоном. У меня плащ тоже был, и даже с зимней подстежкой, но промокал он, как выяснилось, мгновенно, а шляпу я и вовсе не догадалась прихватить. Зато у Хитча в сумке обнаружился огромный кусок плотного полиэтилена (теплицу он, что ли ободрал?), который он умудрился растянуть на нас обоих. Конечно, стоять, прижавшись друг к другу, было не слишком удобно, но маленькая привокзальная площадь, где мы пытались поймать машину, увы, не обладала такими удобствами, как козырьки, навесы и прочие укрытия. С машинами же дело обстояло и вовсе худо. Девять часов утра и слякотная погода совершенно не располагали редких водителей к поездке в дальний поселок, где нас ждали и дом, принадлежащий алхимику, и заветная дверь.

В конце концов, я заявила, что еще чуть-чуть – и вместо придуманного недомогания у меня появится вполне реальный бронхит вместе со своими братишками – трахеитом и фарингитом, и была отпущена в привокзальный буфет отогреваться кофе.

Стоя возле высокого столика, я потягивала омерзительно-сладкий напиток и рассматривала интерьер, единственным украшением которого служили несколько рекламных постеров, в том числе и весьма актуальный здесь (принимая во внимание буфетные пирожки) плакатик, изображающий средство от несварения желудка.

– Приезжая, что ли? – раздался бесцеремонный женский голос у моего правого плеча.

Я оглянулась. Там стояла средних лет тетка с волосами красно-коричневого, не встречающегося в природе оттенка  и в куртке модного несколько лет назад люминисцентно-зеленого цвета. Я подавила в себе инстинктивное желание зажмуриться и ответила:

– Да, приезжая.

– Куда тебе ехать-то? – продолжала расспросы тетка.

– К детскому санаторию. Только вот мы никак машину поймать не можем.

– И не поймаете, – уверенно заявила она, – Сейчас не лето – в такую даль фиг кто поедет, – и не успела я приуныть, добавила:

– Так что считай, что тебе повезло. Я как раз туда еду.

– Но со мной еще двое, – поспешила предупредить я.

– Поместимся. Где они у тебя?

Выйдя на улицу, я не успела и рта раскрыть, чтобы похвастаться своими успехами, как Лао, заметив нас, разулыбался добровольной таксистке.

– Здравствуй,  Раиса! – и, обращаясь уже ко мне, пояснил, – Знаешь, кого ты подцепила? Это соседка моя, Раиса Муратовна. Она, кстати, и за домом приглядывает, когда меня нет.

Тетка заметно смутилась и полезла зачем-то во внутренний карман куртки:

– Тут это… Лао Шэневич, я в сезон к вам во двор туристов на машине пускала пожить в летней кухне, так деньги…

– Сочтемся как-нибудь, – отмахнулся старик, – Лишь бы бардака не было.

–  Нет-нет, там всё чистенько, – приговаривала тетка, отпирая грязную белую «Ниву», – и в кухне, и во дворе, и под навесом. А сам дом так запертый и стоит. Зря он у Вас, конечно, запертый в сезон-то. Я вон с сезона весь год живу – не жалуюсь…

Лао разместился на переднем сидении, а мы с Хитчем заняли заднее, и машина, наконец, тронулась. Ехать действительно пришлось довольно долго. Мокрый лес уныло тянулся по обе стороны дороги. Лиственные деревья уже стояли практически голыми, и даже ели казались какими-то серыми в этой промозглой сырости. Летом здесь было очень красиво, наверняка, красиво, хоть и совершенно дико, – зимой, но поздняя осень мало располагает любоваться природой. Я подумала, что с удовольствием полюбовалась бы сейчас стаканом хорошего глинтвейна, и довольно громко вздохнула.

– Эй, ты чего? – коснулся меня локтем Хитч, – Смотри, еще не поздно всё переиграть…

– Да я не об этом, – принялась я оправдываться, – Просто подумала, что никуда я сегодня не хочу – только к батарее или к печке какой-нибудь и горячего вина стакан…

– А мы никуда сегодня и не пойдем, – обернулся к нам Лао, – Бесполезно. У них пятница – святой день: до обеда молятся, а после обеда из своих домов уже никому выходить не положено. И гостей принимать – тоже. Так что можешь пить свой глинтвейн у печки хоть до утра – лишь бы назавтра от похмелья не маялась!

Леса внезапно кончились, и мы въехали не то в маленький городок, не то в крупный поселок.

– Что, добрались уже? – оживился Хитч.

– Нет, нам еще во-он на ту сторону вдоль озера, – пояснила соседка Раиса, – А здесь мы только в магазин завернем, а то наш-то не в сезон через день работает.

– Да, и нам бы нужно что-то из еды взять, – озаботился Лао.

– Пельмени, – мрачно отозвалась я, – Я готовить не умею.

– Зато я умею, – неожиданно заявил Хитч, – А ты будешь сидеть у печки, пить свое горячее вино и не вмешиваться в высокое искусство кулинарии.

Оставшуюся часть пути мы преодолели довольно быстро и выгрузились у высокого зеленого забора. Без надписей, к счастью. Домик Лао стоял почти на самом берегу озера, отделяясь от него только неширокой песчаной полосой, поросшей соснами. Я тут же представила, какой здесь рай летом и дала себе слово непременно приехать в столь ценимый местными жителями «сезон».

На одном конце двора располагался небольшой кирпичный дом (всего две комнаты и кухня), а на другом – более хлипкая постройка с висячим замком на двери – видимо, именно туда летом селила туристов деловитая Раиса. Сада, как такового, не было – так, несколько деревьев, а посредине двора раскинулась старая слива, под которой стоял  деревянный стол с двумя широкими скамьями рядом. Был во дворе и свой колодец: невысокий сруб с воротом и эмалированным ведром на цепи.

Какой-то патриархальной благодатью тянуло от этого местечка даже сейчас – в грязь и непогоду, хотя, если честно, я всё же предпочитаю квартиры с теплым туалетом и ванной…

– Ну, вот, – обратился ко мне старик, отперев все положенные замки, – Можешь устраиваться в ближней комнате. А мы будем печку топить.

От стен тянуло сыростью, так что засиживаться в комнате я не стала: кинула сумку на диван (а была там еще и древняя кровать с пружинной сеткой) и отправилась болтаться под ногами у занятых делом мужчин.

Время пошло как-то бодро и незаметно. Печь, заглотив порцию угля, быстро нагрела весь дом, Хитч разделал купленную в магазине курицу, замочил в молоке обнаруженные в шкафчике сушеные грибы и присел рядом, потягивая глинтвейн, который я всё-таки соорудила в первой попавшейся кастрюльке, используя знакомые и не очень пряности, которых у Лао оказался изрядный запас. Сам хозяин дома возился в дальней комнате, временами что-то двигая и скрипя дверцами невидимых шкафов. Наконец, он вышел, таща за собой какое-то громоздкое, но, видимо легкое сооружение.

– Нашел всё-таки, – с удовлетворением заявил он, – Ну-ка, царская невеста, примерь!

Я оторопела. Примерить ЭТО?!

Больше всего доставленная алхимиком вещь напоминала гигантский, в человеческий рост, матерчатый абажур на колесиках. Для полного сходства с люстрой, висящей у меня на кухне, ему только бахромы по низу не хватало!

– Это у них называется «чуйван», – пояснил Лао, – Без этой штуки женщина может показаться только мужу, отцу или другой женщине. Ну, и собственному сыну, пока ему пять лет не исполнится. Да ты не стесняйся, – кивнул он мне, – залезай, – и приподнял кусок ткани с одной из сторон «абажура».

– А может, мы на наши обычаи сошлемся, и я налегке пойду, в парандже, например? – вяло попыталась отмазаться я. Впрочем, абсолютно безуспешно.

Изнутри чуйван непереносимо вонял застарелыми цветочными ароматами и пылью. К тому же, он оказался мне мал. К счастью, не в плечах. Но вот стоять я в нем могла только в полусогнутом состоянии, как в переполненной маршрутке.

Но это, как выяснилось, было еще полбеды. Настоящая беда наступила, когда мы с Хитчем по рекомендации старика стали репетировать совместный поход по городу. Обычно это делается так: мужчина тянет чуйван за прикрепленный спереди ремешок, а женщина семенит внутри. Казалось бы, просто, да? Но не для меня. Во-первых, я совершенно не видела, что происходит снаружи. Конечно, были там и дырочки для глаз, но вот располагались они где-то в районе моего подбородка. Во-вторых, согласовать свои шаги с походкой «поводыря» мне тоже никак не удавалось, в результате чего нижний обруч, на котором крепились колесики, постоянно и весьма ощутимо бил меня по щиколоткам. А если учесть, что при этом я была вынуждена передвигаться, согнувшись в вопросительный знак, то неудивительно, что пару раз я чуть не упала даже на ровном деревянном полу.

Когда экзекуция закончилась, я решительно заявила, выкарабкавшись из подлой конструкции:

– Нет!  Всё, что угодно, только не это! Они, видать, там своих баб с детства дрессируют, а мне лично куда проще ходить на гэта со связанными коленями! Может, лучше паланкин какой-нибудь наймем или повозку?

– Не положено, – развел руками Лао, – Женщина должна по городу ходить пешком. Хотя один вариант всё же есть. Залезай-ка обратно и постарайся прижаться к передней стенке.

Когда я это сделала, старик прикрепил за моей спиной на металлические прутья, составляющие каркас чуйвана, широкое сиденье.

– Садись, – распорядился он.

Я не без опаски присела. Колесики нервно заскрипели, но не отвалились. Пока что.

Хитч попробовал потянуть это сооружение и преувеличенно-тяжко вздохнул:

– Ну, ясно. Теперь из меня ездовую собаку делать будем!

– Слушайте, так и надорваться недолго! – засопереживала я, – У меня же лишнего веса столько, что еще одну женщину запросто сделать можно!

– Балбеска ты, всё-таки, Сяо, – хмыкнул старик, – Можно подумать, ты не знаешь, как в несколько раз легче стать!

Я уже открыла, было, рот, чтобы возразить, что за оставшиеся полдня мне никакие диеты и лечебная физкультура не помогут, когда сообразила, о чем он говорит.

Дальше все пошло, как по маслу. В лисьей шкуре я действительно весила не так уж много, и Хитч мог катать меня так же легко, как и продуктовую тележку в магазине. Поначалу я еще боялась соскользнуть с сидения, но Лао решил эту проблему очень просто: подтянул передний край доски так, что теперь упасть я уже точно не могла.

Наконец, чуйван был задвинут в угол, и пока Хитч тушил курицу в грибном соусе, старик еще раз инструктировал меня:

– Значит, заходишь внутрь – превращаешься. Главное, не забудь, когда будешь выходить, обернуться человеком. И еще запомни: женщина там имеет право говорить только с разрешения мужчины. Хочешь о чем-то попросить или спросить – склони голову и жди, пока тебе позволят сказать. Или – если ты в чуйване – слегка дерни его назад. Мы, конечно, сулушаха предупредим, что у нас равенство полов и прочий феминизм, но всё же лучше не нарываться.

Я обещала постараться. В конце концов, не так уж и долго мне там предстоит торчать – сдержусь как-нибудь.

А потом мы ели восхитительно-вкусную курицу, пили ароматный чай из обширной коллекции Лао и лениво обсуждали детали завтрашнего похода.

После обеда (посуду я всё-таки вымыла сама – надо же было внести хоть какую-то трудовую лепту!) меня понесло смотреть на озеро, том более, что дождь/снег уже кончился. На берегу было пустынно и неуютно, но красиво. Серо-голубые волны беспорядочно накатывались на берег, ветер раскачивал сосны, а скалистый островок причудливой формы посередине озера казался грозным и величественным. Хорошо здесь было – так хорошо, что и думать не хотелось об интригах, кражах и восточных правителях…

Я прошлялась до самой темноты и даже дольше: обернувшись лисицей, обследовала ближайший лесок, вспугнула серую белку, которая долго потом скандальным тоном цокала на меня с верхней ветки дерева, полюбовалась красным солнцем, медленно утопающим в водах озера, уже в человеческом виде прошлась по поселку и даже приобрела зачем-то у встречной бабульки баночку варенья из непереносимо-запашистой, мелкой и горькой дикой клубники.

Оставшиеся дома мужчины явно оказались выше того, чтобы беспокоиться за меня или, тем более, отправиться на поиски. Когда я, наконец, вернулась, они мирно играли в нарды на кухне. Я молча налила себе кружку чая, нацепила наушники, включила плейер и стала наблюдать за игроками. Занятие, конечно, не из веселых, но кроме этого, развлечений у меня не нашлось. Тепло, уютно, лениво, и Том Уэйтс в наушниках хрипло рассказывал мне про blue valentine…

Очнулась я только тогда, когда старик шумно сгреб фишки и объявил:

– Отбой. Располагайтесь в передней комнате. Белье, подушки и одеяла – в шкафу. Учтите: завтра подниму вас на рассвете.

Было всего 11 часов вечера – при моих совиных привычках – белый день, но спорить не приходилось. Я безропотно глотнула желтой настойки, так хорошо усыпившей меня накануне, и отправилась в комнату стелить постель. Через пару минут там же объявился и Хитч. Я бросила взгляд на старую железную кровать с проволочной сеткой и поспешила заявить:

– Чур, я сплю на диване!

– Чур, я тоже! – бодро подхватил Хитч.

М-да! Дело было вечером, делать было нечего…  Он что, решил, что если я подписалась на эту авантюру с гаремом, то со мной можно особо не церемониться?! Нет, я, конечно, не требую, чтобы за мной ухаживали по полгода, осыпая цветами и бриллиантами… Я, черт возьми, могу даже под настроение и в первый день знакомства оказаться с человеком в одной постели, но… но… Наверное, всё дело было в том, что Хитч уже начал мне по-настоящему нравиться…

– Вот что, – я специально выбрала максимально спокойный, даже немного расслабленный тон, – Я женщина, конечно, ни с какой стороны не порядочная. Но самолюбивая. А такие заявки моему самолюбию не льстят.

Он явно собрался что-то возразить, но я не оставила ему такой возможности.

– И давай на этом закроем тему. Нам с тобой еще работать вместе не один день, и, мне кажется, совсем уж портить отношения не стОит.

И никаких тебе «спокойной ночи»! Хитч лязгнул пружинами койки, поворочался и, похоже, уснул, а мне на сей раз настойка Лао что-то не очень помогала. Я лежала на отвоеванном диване, отвернувшись носом к стенке, и всё ворочала в голове эту ситуацию.

Глупо всё. И нечестно было ставить меня в такое положение. Если бы он просто меня поцеловал… Наверное, нужно было свести всё к шутке, но очень уж я растерялась… Зато теперь – пожалуйста: я гордая и высокоморальная дама… которую он на два метра обходить будет. Так и станем отныне ночевать: на одной кровати – он, на другой – я со своим толстым и красивым самолюбием…