Текст книги "Турецкая романтическая повесть"

Автор книги: Яшар Кемаль

Соавторы: Дженгиз Тунджер,Кемаль Бильбашар
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

– Все понятно – своя жизнь дороже, – отозвался Хасан.

– А разве ты сам так думаешь? Ты бы так не сделал. Нет, нетвердые у нас сердца. Трусливые. Мы обязаны найти мазь для твоей раны. Наш долг теперь – выручить тебя.

– Не горячись, не порть свое драгоценное здоровье. Аллах и об муравье печется, а меня и подавно в беде не оставит. Как-нибудь обойдусь с его помощью.

– Поверь, у нас еще есть совесть. Не смотри, что наши рты на замке, зато сердца открыты. Мы найдем тебе деньги.

– Я не возьму у вас ни куруша. Пускай хоть все отнимает – не боюсь. Коль выносят барабан, то и зурну вместе с ним….

– Вай, вай! – продолжал сокрушаться Сердер Осман. – Загубили мы свои души. Не по совести это…

Хасан поднялся и ушел, не желая продолжать этот разговор. Сразу после него в кофейню вошли двое с портфелями в руках. Один в коричневом пальто, другой в темно-синем.

– Конфискаторы, – прошептал Рыжий Осман.

– Ах, ты… – вырвалось у Мустафы. – Скажи как быстро!

Приезжих пригласили присесть, но они торопились – возле кофейни их ожидала упряжка.

– Где нам его найти? – обратились приезжие к крестьянам.

– Кого? Хасана? Сейчас подойдет… – ответил Мустафа.

– Ну и работенка у вас, – сказал Сердер Осман. – Собирать стоны бедняков. Кто мошну набивает, а кто проклятья получает.

– Судьба, – ответил человек в коричневом.

– Мы люди подневольные, – добавил второй. – Наше дело – отнимай да продавай…

– Вот вы сегодня должны конфисковать поле у человека. Но если вам рассказать, в чем дело, у вас сердце кровью обольется. На всю жизнь зарок дадите больше этим не заниматься.

– Что до меня, земляк, – снова отозвался первый чиновник, – то ни у кого бы и волоса не тронул из-за денег. Но хозяева наши, сам знаешь, народ безжалостный!..

– Да-а… – вступил в разговор Рыжий Осман.– Благослови аллах ваши души! Недаром говорят: «Где много слов – там и ложь, где много денег – там и злоба».

Тут уж всех прорвало. Сердер Осман старался с самого начала направить беседу так, чтобы она коснулась Хасана, но язык не слушался его.

– А что бы вам приехать не сейчас, а дня через два, – осмелился он наконец.

– Такими делами не шутят, это не игрушки, – строго отвечал чиновник.

– Посей доброе зерно – снимешь добрый урожай. Сделайте и вы доброе дело.

– Мы-то понимаем…

– А раз понимаете, за чем дело стало?

– Видишь ли, закон на то есть. Против закона не попрешь.

– Эх, брат! Это всем известно. А вот у меня дядя в Анкаре – тоже начальник. Такой мудрый человек – все до тонкости знает! Ты понимаешь, к нему в кепке и войти нельзя – вот какой начальник. Так он мне не раз говорил: «Закон – законом, а всякому делу можно разный ход дать».

– Ему хорошо рассуждать – он начальник. А если ты чина не имеешь, тебе живо хвоста́ накрутят.

– Значит, чтобы решать, что закон позволяет, а что нет…

– Нужно быть начальником. А мы люди маленькие.

– Все за нас решают, – сокрушался Сердер Осман. – Чтоб им с их окаянной премудростью пусто было.

Итак, согласно закону, поле Хасана, ограниченное с запада речкой Чикрыкжи, с востока – полем Хаджи Моллы, с севера – горой, с юга – дорогой Ахлатлы – Икиармутлу, теперь в счет долга должно было перейти в пользование Мастана.

Крестьянам удалось собрать половину денег, которые должен был Хасан. Но он заупрямился, не хотел брать их деньги. Его все-таки уломали. В результате он остался должен Мастану сто лир. Их разрешено было уплатить после сбора урожая. Чиновники уехали, к в Караахметли наступило затишье.

4

На виноградниках, неподалеку от Караахметли, по вечерам вспыхивают огоньки. То в одну, то в другую сторожку пробирается осторожная тень, освещая себе путь слабым лучом фонаря. Владельцы этих виноградников живут в касабе, а переселяются сюда летом, как только наступают сроки сбора винограда. Но пока еще до этого времени далеко. Виноградины еще величиной с чечевичное зерно. Поэтому летние домики стоят пустые. А огоньки, вспыхивающие по ночам, говорят об очередной холостяцкой пирушке – сюда обычно удирает из города молодежь, чтобы повеселиться.

Жители Караахметли любят слушать доносящиеся с виноградников песни. Подкрадываются поближе и слушают…

Как-то поздно вечером в виноградниках снова замерцал огонек, но какой-то робкий, словно бы невеселый. Салтык первый заметил его.

– Опять гулянка.

– А ты почем знаешь?

– Видишь, огонь?

– Ну и что? – возразил Омер. – Это пастух зажег.

– Пойдем посмотрим?

– Как же! Станут люди выпивать при одном фонаре.

– Прошлись бы… встряхнулись… – не унимался Салтык.

И уговорил. На виноградники пошли целой компанией – Эфе Кязым, Хасан, Мустафа, Омер, Сердер Осман, Рыжий Осман…

– Вот увидите, эти, из касабы, наверняка с собой и танцующую бабу привезли, – убеждал Салтык.

– Ну да, – сомневался Хасан. – Сторож там сидит, вот кто.

Перелезли через ограду, проникли в виноградник. Теперь нужно было держать ухо востро: можно напороться на собаку. Эфе Кязым не выдержал, вернулся домой. Остальные двигались молча, стараясь не шуметь.

Свет, на который они шли, оказался огнем небольшого костра. Гулко потрескивая, горели стебли чертополоха. В сумерках около костра замаячили две тени, потом разом сели к огню и больше не шевелились.

– Женщина там, глянь-ка, – прошептал чуть слышно Мустафа.

Это разожгло любопытство. Всем захотелось подойти поближе, но Хасан остановил товарищей.

– Совсем не похожи на городских, – заметил Сердер Осман.

– Видно, крестьяне.

Женщина сидела поодаль от мужчины. Оба смотрели в огонь. Мужчина оказался безбородым парнишкой. Глаза его так и сверкали в темноте, будто две звезды.

– Тут что-то не так, – прошептал Мустафа.

– Слышь, – обратился Рыжий Осман к Хасану, – непростое дело-то, а?

– Нет тут ничего особенного, – пытался задержать товарищей Хасан, но его уже никто не слушал.

Все сгорали от любопытства.

Увидев людей, парень выпрямился и сжал в руке палку.

– Здравствуйте, – сказал Рыжий Осман. – Мы на огонек прибрели. Просто так, без всякой задней мысли.

Парень не выпускал палки из рук, глядел настороженно.

Рыжий Осман шагнул еще ближе.

– Да вы не бойтесь. Может, вам помочь чем нужно?

Парень стоял в нерешительности, все еще сжимая в руках палку. Девушка съежилась в комочек. На лице ее застыл испуг. Огромные, широко раскрытые глаза, не мигая, смотрели на незнакомых людей.

– Твоя жена? – спросил Сердер Осман, кивая в ее сторону.

Парень не ответил. Было видно, что вопрос ему не по душе.

– Если кто-нибудь вас заметит, быть беде. Это виноградник Сыддыка, а Сыддык – самый пакостный на свете человек. И жмот к тому же.

– Мы ничего здесь не трогаем, – ответил парень.

Девушка отодвинулась еще дальше и потупила глаза.

– Да я вовсе не к тому, друг, – встрепенулся Рыжий Осман. – Что с того, если вы поживете здесь несколько дней. А только знать тебе про него надо. Это такой горлодер. Чуть что – скандал затевает. Если увидит вас, такое устроит…

Хасан молча сел к огню. Парень поглядел на него уже спокойней.

– Ну-ка, – наклонился он к девушке, – поди посиди в сторожке.

Она сверкнула в темноте огромными глазами, поднялась и отошла.

Парень опустился на землю возле костра.

– Садитесь, поговорим.

Все сразу сели, будто только этого и ожидали.

– Да-а… – протянул Сердер Осман. – Чтобы узнать друг друга, зверям надо обнюхаться, а людям поговорить. А ты не из наших будешь?

– Из Дымбазлара.

Все разглядывали незнакомца. Худощавый, с нежной кожей, черными волосами и резкими чертами лица, выглядел он лет на двадцать пять.

– Только что из армии, – сказал он, глядя на свои солдатские сапоги. – Вот, ношу еще…

– Мы не проверять тебя пришли, – засмеялся Хасан. – Нам-то что?

Парень тоже улыбнулся. Он сразу посветлел лицом, похорошел.

– Мы давно друг друга знаем. Она невестой моей была.

– Увел, значит? – спросил Мустафа.

– Ее выдавали за другого, она хотела за меня. Вот мы и убежали.

– Когда две души сливаются в одну, то и сарай дворцом становится, – прищелкнул пальцами Омер.

– Молода она еще, – откровенничал парень. – Иначе разве б мы убежали? А теперь вот приходится скрываться.

– Беда! – поддержал Омер. – Такой уж возраст. А коли попадетесь, тюрьмы не миновать…

– Кому какое дело, раз она идет с ним по доброй воле?

– Не положено, брат. Все решают отец и мать. Стоит им только кашлянуть – ты и штанов не унесешь.

– Мы уже два дня здесь прячемся, – вставил парень.

– А мы только сегодня заметили огонь! – удивленно воскликнул Рыжий Осман.

– Вчера не зажигали… – ответил парень. Он помолчал, потом добавил: – А сегодня замерзли, проголодались…

Хасан достал пачку сигарет и протянул ему. Незнакомец машинально взял одну, прикурил от костра, потом вдруг словно очнулся:

– Спасибо!

– Не за что, – ответил Хасан и положил ему на колени всю пачку. – Надо принести вам чего-нибудь поесть.

– Мы сходим, – поднялись Мустафа и Омер.

– Что ж. Принесите, да побольше, чтобы и на завтра хватило, – отозвался Хасан.

– Да вы за нас не беспокойтесь. Завтра мы уйдем. Не вечно же нам здесь оставаться, – сказал парень.

– Уйти всегда успеете, – возразил Хасан. – Надо несколько дней переждать.

– А вдруг заметят?

– Сюда никто не ходит. Днем сидите в сторожке. А по ночам, когда стемнеет по-настоящему, выходите. Мы будем вас навещать. Может, что понадобится.

– Да зачем вам беспокоиться…

Хасан помешал в костре палкой.

– Человек человеку всегда нужен. Свалится как-нибудь и на нашу голову беда. Тогда ты нас выручишь.

– Помилуй аллах. Ладно, теперь мы с вами по гроб братья.

Девушка слушала их, сидя на пороге сторожки. Лица ее в темноте видно не было, только глаза сверкали.

– Ну смотри, – наказывал Сердер Осман. – Повесь серьгу на ухо[76]76
  Поговорка, означающая: «Запомни хорошенько».


[Закрыть]. Каждому встречному не доверяйся. Всякое может случиться…

– Да это понятно.

Первоначальная сдержанность и холодок в отношениях растаяли. Они разговаривали свободно, словно давно знали друг друга. Парень потряс толстой палкой.

– Для такого случая я вот и это припас. Если придет кто…

– И правильно сделал.

Парень помешал палкой в костре.

– Увидел вас, так сердце и подскочило. Смотрю – пять человек. Одной палкой с пятерыми не сладишь. Раза два ударишь – и сломается. Но, слава аллаху, вы оказались моими спасителями.

– У нас народ хороший, – пояснил Сердер Осман. – И все же нужно держать ухо востро.

Закурили еще по одной «зеленой лягушке». Помолчали немного. Все уже было сказано. Хасан поеживался, поглядывал в сторону девушки. Дул резкий ветер.

– Холодно ей там, – сказал он парню. – Пусть она будет нашей названой сестрой. Позови ее поближе к огню.

– Хатче, – окликнул юноша, – иди сюда.

Девушка не шевельнулась.

– Не бойся, иди, – повторил он. – Это свои люди.

Ничего не ответив, девушка послушно встала, робко приблизилась к огню, села в сторонке.

– Видать, устали, – обратился к ней Сердер Осман.

– Всю ночь шли, – ответил за нее парень, – от вечерней молитвы до утренней. Все по горам да по горам.

– И поесть ничего не захватили?

– Как-то в голову не пришло. – Он смущенно потупился.

Сердер Осман расхохотался:

– Верно говорят, что любовь человеку ума не прибавляет.

Все засмеялись. Девушка подвинулась поближе к огню.

– В молодости так бывает, – философски заметил Рыжий Осман. – С небес прямо на землю…

Девушка, должно быть, сильно продрогла – тянулась к костру.

– Как себя чувствуешь, сестрица? – обратился к ней Хасан.

Она промолчала.

– Стесняется, – пояснил парень.

– А тебя-то как звать, друг? – опомнился Сердер Осман.

– Хусейн.

Вернулись Мустафа и Омер. Они принесли целый мешочек еды и положили его возле огня.

– Что ж, пора идти, – поднялся Хасан. – Мы еще придем. Живите тут спокойно.

– Смотрите, здесь полно скорпионов. – крикнул уже издали Рыжий Осман. – Будьте осторожны.

Как только шаги гостей затихли, девушка торопливо развязала мешок и протянула Хусейну свежую лепешку. Оба набросились на еду.

На другой день перед самым вечерним намазом Хасан и Рыжий Осман снова отправились на виноградник. Захватили с собой сыр, лепешки и табак. Приблизившись к сторожке, остановились: оттуда доносились не те голоса, которых они ожидали. Друзья постояли, прислушались. Голоса были мужские.

– Что-то случилось… Да защитит их аллах! – проговорил Хасан.

Рыжий Осман ничего не ответил. Оба прибавили шагу. До сторожки оставалось совсем немного. Костер горел на прежнем месте. Но возле него стояли мужские фигуры. Ни девушки, ни Хусейна не было видно. Друзья остановились. Однако те, у костра, уже заслышали их шаги.

– Кто там?

Хасан узнал голос Хаджи Живодера, работника Мастана.

– Мы.

– Кто это «мы»?

– Осман и Хасан.

– А ну-ка, идите сюда.

Пришлось подойти поближе.

– Да защитит вас аллах! Чего это вас сюда ночью занесло?

– А вам что за дело? – насторожился Хасан.

Рыжий Осман примирительно сказал:

– Несли Сердеру Осману поесть, да вот завидели огонек. Подходим – костер горит. Решили узнать, в чем дело.

– Нечего тут узнавать. Ступайте своей дорогой.

В это время из сторожки послышался голос Хусейна.

– Добро пожаловать…

– Ах, так вы вздумали мне на мозги капать!.. – заорал Хаджи на Хасана.

Убедившись, что пришли друзья, Хусейн показался из сторожки.

– Что это за разбойники? – пожаловался он Хасану. – Привязались ко мне…

– Шли бы вы своей дорогой, – повернулся Хасан к Хаджи Живодеру.

– А ты тут при чем?

– Уйди – лучше будет!

– Еще указывать мне будешь, кобель шелудивый!

– Ты погоди, не расходись. Зря язык-то не распускай!

Хаджи носком бабуша подтолкнул ветку в огонь.

– Баб по сараям держать – это вы умеете, а хозяину платить – так вас нет?

– Никого мы не прячем. – Хасан бросил в огонь охапку хвороста.

– А эта девка? – скривился Хаджи. – Я ее, что ли, сюда приволок?

– Она обручена…

Хаджи и ухом не повел.

– С тремя сразу?

– Ты ври, да не завирайся!..

Хусейн сжал кулаки.

Рыжий Осман встал между ними.

– Ну что ты взвился, Хаджи? Этот парень обручен с девушкой, – пояснил он, – сбежали они. Коли ты человек, так помоги. А если не хочешь помочь – хоть не обижай.

– Знаем мы эти сказки…

Спутник Хаджи молчал. Хасана трясло как в лихорадке. Руки и ноги не слушались его.

– Лучше уходите с миром, – наконец выдавил он. – У нашей деревни добрая слава. Пока еще никто в нашем крае не обижал путников.

Напарник Хаджи захохотал.

– А ты кто такой? Староста? Тоже мне начальник!

– Люди идут себе, куда им надо. Чего вы привязались к странникам аллаха?

– Смотри-ка! Странники аллаха… Праведники… Знаем мы таких праведников. Удирает – и бабу с собой тащит.

– Что тебе сделала девушка? Сестра она тебе или жена? И вообще при чем ты здесь?

– Интересно мне, что она за птичка. Когда узнаем, тогда и поймешь, при чем я здесь.

Хусейн бросился на Хаджи. Рыжий Осман и Хасан еле удержали его.

– А ты потише, потише, – приговаривал Хаджи. – Видали мы таких.

– Убирайтесь отсюда! – крикнул Хасан. – Все вашему хозяину расскажу! Он по головке не погладит.

– Передай ему привет, – издевался Хаджи. – Не передашь – обижусь.

Хасан кивнул Рыжему Осману.

– Ты посмотри за ними, а я схожу к Мастан-оглу.

– И жандармов не забудь позвать, – вставил Хаджи. – Вот и проверим, что это за люди.

Хасан приостановился. Как ни был он возбужден, а на миг задумался: что он ответит, когда его действительно спросят, при чем тут он сам? Может, его вмешательство только повредит Хусейну и Хатче?

Но стрела была уже пущена из лука.

«Что они сделают влюбленным? – успокаивал он себя уже на ходу. – Если даже жандармов позовут, молодые всегда успеют удрать». Шаги его мягко шуршали в темноте.

Потом он начал ругать себя: «Эх, лучше бы я Рыжего Османа послал, а сам остался! Ему там с ними не справиться».

Занятый своими мыслями, он не заметил, как оказался прямо перед домом Мастана. Он остановился. Что он скажет, сумеет ли все правильно объяснить? Со злости ударил сильно кулаком в дверь. Рука заныла.

– Кто там? – раздался женский голос.

– Это я – Хасан. Хозяин дома?

– Отца нет.

– А где он?

– Не знаю, еще не приходил.

– Есть у вас такой Хаджи… – начал Хасан нерешительно.

Если бы перед ним был Мастан – другое дело. А тут за толстой дверью стояла и слушала дочь Мастана. Стоит ли ее посвящать в это дело?

– Что случилось с Хаджи?

– Там в виноградниках, в сторожке… В сторожке…

Слышно было, как девушка подошла ближе к двери.

– Что он сделал в сторожке?

Голос звучал совсем рядом. Хасан преодолел смущение.

– Один парень из соседней деревни… убежал с одной девушкой… В винограднике Сыддыка их увидел Хаджи… Ну и пристал к ним… Вот я и хотел сказать…

– Ах, негодяй!..

Девушка медленно приоткрыла дверь. В руке у нее был фонарь.

Хасан уже несколько раз видел дочь Мастана на улице. Но ему никогда не приходилось сталкиваться с ней лицом к лицу. «Красивая», – подумал он.

Девушка тоже внимательно посмотрела на него.

– Да отца-то ведь нет.

За спиной девушки показалась ее мать.

– Вот-вот, что я говорила! – вмешалась она. – Вечно этот Хаджи лезет, куда его не просят. Никого не признает. Ни стыда, ни совести у человека. А наш, должно быть, у старосты. Он еще днем собирался к нему. Может, туда заглянете?

Хасан замялся.

– Он со мной на людях, пожалуй, и говорить не станет. Мы с ним на днях в кофейне немного повздорили.

В стороне послышались шаги и голос Хаджи.

– Что случилось, сестра?

– А-а! Значит, одумались, ушли? – Не выдержал Хасан.

– Ты тоже хорош! – заорал Хаджи, увидев его. – Собрался защищать гулящую девку…

– Еще раз тебе говорю: такими словами не бросайся, – оборвал его Хасан.

– Затащили девку в сарай, а потом о ее чести вспомнили…

Хасан решительно шагнул к Хаджи.

– Ты себя со мной не равняй. Мое тесто замешано на чистой муке. Чем угодно поклянусь, худого я не замышлял. А помочь путникам у нас еще никто не отказывался…

– Это неважно, – решительно сказала жена Мастана. – Сколько раз тебе говорили, Хаджи, не в свое дело не суйся!

Хаджи растерялся. Он никак не ожидал, что хозяева будут против него.

– Да мы так, сестра… Гуляли просто.

Дочь Мастана повернулась к Хасану.

– У них только и забот, что устраивать везде скандалы. А вы, Хасан, заходите к нам, выпейте чашечку кофе – отец сейчас придет. Обо всем ему и расскажете.

– Нет, меня Рыжий Осман ждет… Он там, в сторожке.

– Мы вас так не отпустим, – поддержала дочку Зюбейде-ханым. – Раз уж пришли… Сейчас и муж подойдет.

Хасан подчинился, вошел в дом.

– Исмаил, – обратилась хозяйка к человеку, который молча стоял рядом с Хаджи, – хозяин у старосты сидит, сходи позови его.

Парень отправился к старосте, остальные вошли в дом. Девушка предложила Хасану сесть. Тот чувствовал себя как на иголках. На душе было скверно.

– Алие, поди-ка приготовь кофе, – распорядилась Зюбейде-ханым.

Девушка вышла. Хасан только сейчас узнал, как ее зовут.

– Вы здешний? – спросила хозяйка, внимательно разглядывая Хасана. – Мой дед тоже из этих мест.

– Я сын Халила-аги из рода Караахмета, – ответил Хасан, и в голосе его прозвучала гордость.

– Пусть земля ему будет пухом! С нашими он не очень-то уживался, а все же я слышала о нем много хорошего. Упокой аллах его душу!

– Благодарствуйте.

– Твоя мать жива-здорова?

– Жива, слава аллаху, только вот часто болеет.

– Что с ней?

– Слаба стала. С ног валится. Весь дом на ней.

– Тебя, значит, еще не женила?

– Да где там! Чтобы жениться, деньги нужны.

– Все будет со временем. И деньги будут. – Женщина вздохнула.

– Хорошо бы!

Вошла Алие с расписным стеклянным подносом в руках.

– Пожалуйста, – подошла она к Хасану.

Едва Хасан взял чашку, отворилась входная дверь.

– Отец пришел, – сказала Зюбейде-ханым.

Хасан невольно поднялся.

– Сидите, сидите, – подбодрила его Алие.

Она совсем не походила на деревенскую. «Даже в касабе девушки не такие, – подумал Хасан, усаживаясь на прежнее место. – Наши, деревенские, дикие, пугливые, разговаривать стесняются».

Мастан растерялся, увидев Хасана в собственном доме. Глаза у него забегали.

– Доброго здоровья!

– Твои опять кашу заварили… – сразу начала Зюбейде-ханым.

Мастан, наконец, посмотрел на Хасана прямо.

– Подрались, что ли?

– Нет, – ответил Хасан, – драки не было.

– А все остальное – ерунда!

– Лезут не в свои дела… – продолжала женщина.

– Что-что?

– Да тут один парень из другой деревни… – начал Хасан.

Зюбейде-ханым одним духом докончила:

– …убежал вместе с девушкой и спрятался в виноградниках. А эти к ним привязались.

– Что ж! С бродягами разговор короткий.

– Да ты послушай…

– А тебе что там надо было? – повернулся Мастан к непрошеному гостю.

Хасан весь сжался и ничего не ответил, словно его уличили в чем-то постыдном.

– Ничего… – выдавил он наконец. – Прошлой ночью мы увидели там огонь, думали, какая-нибудь пирушка. Смотрим – двое сидят. Продрогли и голодные… Собрали им кое-что поесть. Сегодня тоже решили проведать. А вышло вон как… Мы тут ни при чем. Только помогли немного людям.

– Для властей это не ответ! Да-а… Ничего не попишешь. Случилось так случилось!

Хасан искал глазами, куда поставить опорожненную чашку. Алие, заметив это, быстро подскочила к нему.

– Пейте на здоровье. Еще налить?

Хасан, совершенно растерянный, ничего ей не ответил. Наконец он поднялся:

– Ну, я пошел.

– Посиди, посиди еще, – замахал руками Мастан. – Это ничего, что мы иногда ссоримся, я ведь тебя люблю.

Хасан промолчал, посидел еще немного, потом решительно встал.

– Заходи, – бросил Мастан ему вдогонку. – Потолкуем…

Все вроде бы обошлось благополучно. Слава аллаху, никто, кроме домашних Мастана, не узнал, что в виноградниках скрывается девушка! Беглецы продолжали жить в сторожке. Хасан и его приятели навещали их. Никто их теперь не беспокоил. Но у Хасана на душе кошки скребли.

Через несколько дней в деревню вдруг приехали жандармы – двое рядовых и унтер-офицер. Они направились прямо к старосте.

– Из Дымбазлара похитили девушку. Необходимо обыскать виноградник Сыддыка.

Староста растерялся. Откуда в касабе с такой точностью знают, где беглецы?

– Не гневи аллаха! Почему только этот виноградник? Или тебе духи нашептали?

– При чем тут духи? – отвечал старший из жандармов. – Ведь мы не зря столько лет этими делами занимаемся.

Обшлагом кителя он потер свои нашивки на рукаве – там красовалось пять унтер-офицерских красных полосок.

Староста не нашелся что ответить.

– Что ж, пошли, – только и сказал он.

Тронулись в путь. Впереди шел староста, позади жандармы верхом. Староста всю дорогу сокрушался.

– И кто ж это донес, о аллах? Кто вам сказал?

– Птицы, – смеялся унтер, – птицы начирикали.

Староста продолжал чуть слышно приговаривать:

– Какая-то вошь оставила свой помет… Да лишит аллах окаянную своего благословения!

Крестьяне, завидев старосту в обществе жандармов, удивленно переглядывались.

– Куда это вы? – спрашивали они его.

– Не знаю, – отвечал он. – Вот у них спросите, – и кивал на унтера.

Однако крестьяне больше вопросов не задавали. С жандармами шутки плохи!

Когда показался виноградник Сыддыка, староста заторопился. Сейчас все выяснится, сейчас он узнает, какая вошь оставила помет. Жандармы вскинули карабины.

– Приготовиться! – скомандовал унтер-офицер.

Щелкнули затворы. Жандармы стали медленно приближаться к сторожке, словно шли в наступление на неприятеля.

– Эй, Хусейн! – крикнул унтер.

Ни звука в ответ.

– Выходи! – заорал он еще громче.

Опять никакого ответа.

– Мы же знаем, ты там. Не вздумай сопротивляться!

В домике не было заметно никакого движения. Жандармы сделали еще несколько шагов.

– Выходи, Хусейн, – сказал унтер уже мягче. – Все равно от нас не уйдешь.

Дверь открылась. Жандармы тотчас взяли ее на прицел. Вышел Хусейн. За ним показалась девушка. Увидев, что они безоружны, унтер-офицер смело направился к ним. Защелкнул наручники на запястьях Хусейна, скомандовал:

– Шагай вперед!

От мягкости в голосе не осталось и следа.

– Ну, с этим покончено, – обернулся он к старосте. – Теперь очередь за Хасаном.

– Хайда! – удивленно мотнул головой староста. – А этот-то при чем?

– А ты что думал! – Унтер-офицер многозначительно покачал головой. – Ведь это он их сюда спрятал!

Староста только прошептал бессильно:

– Не гневи аллаха.

– Хасан ни в чем не виноват, – встрепенулся Хусейн. – Девушку я похитил.

Унтер тряхнул его за шиворот.

– Это уж не тебе судить – виноват, не виноват. А коли ты такой умный, так незачем было похищать несовершеннолетнюю.

– Но ведь они по доброму согласию… – робко вмешался староста.

– Завидев жандармов, Хасан застыл на месте. В его голове завертелся вихрь мыслей.

«Кто донес?» – назойливо стучало в мозгу. Ответ был один: Мастан. Кроме него, никто не мог. Разве можно доверять змее?

Он сам протянул руки унтеру. Тот связал их веревкой. Собрались крестьяне. Сердер Осман, Рыжий Осман, Мустафа, Омер, Мелик, Салтык, Гюдюк, Эделло – все были здесь.

Сердер Осман не переставал возмущаться:

– Ни за что ни про что, вай, вай! Позор, неслыханный позор!

Унтер-офицер гордо огляделся по сторонам, словно удачливый полководец в старинном романе.

– Трогаемся! – скомандовал он своей «армии». – Вперед!

Вскоре жандармы и арестованные скрылись из виду.