Текст книги "Как крестьян делали отсталыми: Сельскохозяйственные кооперативы и аграрный вопрос в России 1861–1914"

Автор книги: Янни Коцонис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

2. Капитализм, рациональность и социальный смысл в кооперативном движении

При исследовании кооперативного движения на местном уровне прежде всего важны правовой, культурный и социологический аспекты, поскольку, где бы ни находились кооперативы и их члены, они подчинялись схожим правилам, одной и той же «науке» и идентичному набору представлений о «крестьянстве». Особый интерес в этой связи представляют интеллектуальные и правовые предпосылки появления корпуса профессионалов-практиков; пути и способы, с помощью которых конкретные идеи влияли на взаимоотношения профессионалов и сельского населения; и, наконец, то значение, которое наблюдатели придавали отдельным кооперативам и движению в целом.

Для решения этого вопроса важно прояснить использование современниками слова «капитализм» и изучить социальное и политическое значение той «экономики», развитие которой они себе представляли и которую начали реализовывать на практике. Для кооперативного движения, которое было в значительной мере экономическим, «капитализм» являлся гибким термином, во многом зависящим от контекста, но в то же время он обозначал некое общепринятое референтное понятие, которым пользовались как политики из центра и земское дворянство, так и их местные агенты-профессионалы. Риторика на эту тему не была новым явлением: экономисты-народники и представители властей давно спорили о допустимых пределах и последствиях вторжения «капитализма» в экономику деревни после 1861 г. До 1880-х гг. мало кто решился бы оспорить тот вывод, что однородная крестьянская масса упрямо противостоит «чужакам», несущим в деревню «капитализм». На рубеже веков этот подход был пересмотрен: многие публицисты и теоретики уже допускали, что «капиталисты» – не чужеродные элементы для деревни и крестьянства, а продукты крестьянской дифференциации и расслоения деревни. После 1905 г. большинство авторов сомневались, что в деревне осталось что-либо существенное от общинности, однородности и единогласия, и утверждали, что «капитализм», вторгшийся на «анархический» рынок, уже начал разлагать крестьянские общины и сословные институты, заменяя их антагонистическими акторами, идентифицируемыми по новому критерию – профессиональной принадлежности.

В этом значении термин «капитализм» понимался и использовался с учетом его социальной подоплеки и последствий. Обозначая определенную экономическую систему или набор функций, понятие «капитализм» было одним из многих способов емко выразить ощущение хаоса, разобщенности и борьбы в деревне. В той степени, в какой «капиталист» олицетворял собой эксплуатацию и угнетение, он мог восприниматься в одном ряду с «кулаком», «торговцем», «эксплуататором», «ростовщиком» и представителями крестьянской сословной власти, так как все они традиционно выступали как символы угнетения со стороны меньшинства деревни и беспомощности трудящегося большинства. Эти термины в своей основе также были политическими, поскольку они имели подтекст, характеризующий крестьянина, существующую власть в деревне и ту власть, что должна будет сменить ее.

Чтобы лучше понять взаимодействие кооператоров и крестьян на местах, необходимо иметь в виду все эти представления, а также принципы правительственной политики и основные положения научных работ предшествующих десятилетий. Начиная с работы Особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности в начале XX в. (когда власти призвали передать экономические функции от посредников в руки непосредственных производителей), кооперативная политика государства имела целью отделить «производительные» элементы населения от «эксплуататоров» и «спекулянтов», которые доводили до обнищания «трудовое» крестьянство, способствовали неправильному перераспределению ресурсов, ослабляли налоговую базу государства и подрывали создание эффективного доступа на российские и зарубежные рынки. Исходя из этого, Положение о мелком кредите 1904 г. специально оговаривало, что только «производительные» элементы населения имеют право вступать в кооперативы. Согласно циркуляру Министерства финансов, направленному отделениям и инспекторам Государственного банка в 1909 г., торговцы из-за специфики своей профессии не считались занятыми производительным трудом, и министерство предоставляло инспекторам право выявлять и удалять их из новых учреждений. Образованные некрестьяне, включая купцов, земских служащих, профессионалов, чиновников и дворян, могли входить в кооперативы на правах контролеров или управляющих; но объединять их в одну группу с землепашцами как обычных заемщиков и избирателей было бы нарушением принципа, который отделял крестьян, как занимающихся физическим трудом, от других слишком «развитых» групп населения[377]377
  Бородаевский С.В. Сборник по мелкому кредиту… Изд. 6-е. С. 158–159; и циркуляры от 6 марта 1908 г.


[Закрыть].

Столыпин, среди прочих, тоже принял участие в этих дебатах. В то время как оппоненты осуждали столыпинскую «ставку на сильных» как «прокапиталистическую» политику, направленную на поддержку «кулаков», он доказывал, что реформа – это способ превратить аграрную экономическую элиту в фермеров-производителей (какими он их себе представлял) и снять с них позорное клеймо ростовщичества и спекуляции. Как выражался Столыпин незадолго до назначения на пост председателя Совета министров в 1906 г.: «Тогда из кулаков и мироедов способнейшие из крестьян превратятся в культурных деятелей»[378]378
  Цит. по: Карпов В.Н. Аграрная политика Столыпина. М., 1925. С. 173.


[Закрыть]. В ходе последующих дебатов в правительстве по поводу права собственности на землю (см. Главу 3) обе противоборствующие стороны признали в «кулаке» угрозу трудовому крестьянству, но предложили различные стратегии борьбы с «эксплуататорами»: запрещение частной собственности и поддержание ее.

Для земского дворянства поношение купцов, торговцев и ростовщиков было продолжением давней традиции антикапиталисти-ческой риторики, которая уходила корнями в дореформенный период. После 1905 г., когда официальные лица обсуждали вопрос перераспределения земельной собственности как средства ослабить крестьянское движение, дворяне-землевладельцы пытались уйти от обсуждения проблем, связанных со своей собственностью, прикрываясь антикапиталистической риторикой[379]379
  О противоположных устремлениях в действиях дворянства и предпринимателей см.: RieberA. Merchants and Entrepreneurs…; Manning R. Crisis of the Old Order…


[Закрыть]. В лице мелкого посредника и предпринимателя дворянство видело вызов исторической роли земельной аристократии как защитницы благополучия крестьянства и стабильности деревни. Такое отношение к новому слою предпринимателей объяснялось отсутствием у последних административного опыта и стремлением только получать прибыль, а не отечески опекать крестьян, как это якобы делали помещики. Подобная риторика нашла свое практическое выражение в политике поощрения множества спонсируемых земствами кооперативных торговых сетей, активно конкурировавших с частными торговцами и «капиталом». Земские представители на региональных съездах по сельскохозяйственной торговле утверждали, например, что частная торговля постоянно борется с общественной – земской и кооперативной, – и ссылались как на альтернативу на сети земских, кооперативных и государственных организаций, которые успешно ведут оптовую торговлю и вытесняют частных посредников. Так, на Съезде по мелкому кредиту в 1912 г. объяснялось, что подобные торговые сети помогали земствам бороться с «эксплуатацией крестьян перекупщиками». В Бессарабии, в ходе кампании, имевшей целью обойтись без частного предпринимательства на всех стадиях хлебной торговли, земство учредило свои собственные зернохранилища и зерноочистительные пункты на основных железнодорожных станциях с использованием зданий, предоставленных государственной железной дорогой, да еще и воспользовалось государственными кредитами для отправки зерна в Одессу на экспорт[380]380
  Известия ГУЗиЗ. 1914. № 22. С. 557; Съезд деятелей по мелкому кредиту… Труды. С. 22–23, 29–33, 180–182.


[Закрыть].

По крайней мере на почве опасностей «капитализма» экономисты и агрономы могли сойтись с «загнивающим» земельным дворянством. В разгар одной из множества словесных баталий между этими сторонами один из кооперативных журналов подчеркивал, что «общий враг у земства и кооператоров – капитализм, потому необходимо полное объединение земств и кооперативов в один союз для борьбы с капитализмом»[381]381
  Мясников С. Общеземский съезд по сбыту кустарных изделий // Кооперативная жизнь. 1913. № 23. С. 39–43.


[Закрыть]. Для профессионалов, мысливших исключительно категориями рациональности и порядка, дезорганизация и непоследовательность частной торговли сама по себе уже являлась вызовом, на который непременно нужно ответить, а риторика по поводу «эксплуатации» добавляла сюда и моральный аспект. Макаров протестовал против анархии, царившей в русской торговле, с ее тысячами мелких посредников, которые пытались сохранить неэффективные практики и сопротивлялись техническому прогрессу, исходящему от профессионалов[382]382
  Макаров Н.П. Крестьянское кооперативное движение… С. 17, 131–141, 189–190.


[Закрыть]. Плодовитый экономист и теоретик кооперации А.А. Евдокимов декларировал, что в высшей степени «хаотическое состояние нашего внутреннего товарообмена одинаково разорительно как для земледельцев, так и для горожан потребителей. Оно доставляет выгоды лишь торговому посредничеству… и не пробьешься через эту цепь захвативших городской рынок спекулянтов». Активно оперируя государственными средствами, предстояло «ликвидировать» частных торговцев и заменить их кооперативами[383]383
  Евдокимов А.А. Кооперативный сбыт продуктов сельского хозяйства в России. Харьков, 1911. С. 15–18, 37, 84–85, 97–98, 111–114; Он же. Село и город в российской кооперации. М., 1914. С. 12–18 и далее.


[Закрыть]. Государственные инструкторы маслоделен Сибири также защищали тот тезис, что хаотичность частного предпринимательства делает его несовместимым с «прогрессом», а следовательно, и с его носителями – профессионалами: «Деятельность инструкторов в деле улучшения техники маслоделия находит себе применение почти исключительно на товарищеских и общественных заводах; что касается частных, то здесь индефферентизм к улучшению производства обуславливается спекулятивным направлением промышленности, которое создает враждебное отношение частных заводчиков к инструкторам»[384]384
  Цит. по: Макаров Н.П. Крестьянское кооперативное движение… С. 86–88.


[Закрыть].

Попытки оттеснить и маргинализировать частных предпринимателей и сопутствующее им убеждение в неспособности крестьян самостоятельно организовать собственное экономическое устройство, предполагали усиление роли государства и постоянное направляющее присутствие профессионала в деревне. На то, что такое положение вещей противоречит опыту других европейских стран[385]385
  Такие примеры редки. См.: Вестник финансов. 1911. № 42. С. 93–95; Зак Л.С. Профессиональный состав кредитных товариществ…


[Закрыть], авторы официальных периодических изданий постоянно отвечали, что подъем кооперации в Дании, Нидерландах, Бельгии, Германии и Франции произошел благодаря активной совместной работе «государства и общества», а также тому, что ресурсы и экспертиза были переориентированы с мелких частных интересов на кооперативные. По словам одного из чиновников Министерства финансов, европейские государства сумели найти компенсацию недостаткам крестьян (как в области их способностей, так и в отношении их культурного уровня), и это оправдывало спорную в других отношениях политику насаждения крестьянской независимости кем-то извне: «Существенная же причина сравнительно слабого развития мелкого промышленного кредита у нас – непрочность, неустойчивость самих организаций, недостаток способности их самих бороться одними собственными силами против тех слабостей воли и духа, которым так легко поддаются массы и которые постоянно и неудержимо подтачивали дело мелкого кредита»[386]386
  Бородаевский С. Современное положение мелкого кредита в России // Вестник финансов. 1909. № 38. С. 488. Это один из многих ежегодных обзоров, которые приходили к выводу, что государство играло большую роль в появлении кооперативного движения в других странах. См. также: Известия ГУЗиЗ. 1910. № 48. С. 1116.


[Закрыть]. Успешная подача Д.И. Деларовым заявления в ГУЗиЗ на получение большой субсидии для Вологодского сельскохозяйственного общества приводилась в пример в качестве оправдания темноты и безграмотности – трюизм, который красноречивее всяких слов говорил об общей логике мышления различных групп образованного населения[387]387
  РГИА. Ф. 395 (Отдел сельской экономии). On. 1. Д. 2604. Л. 16.


[Закрыть].

Как следует из вышеприведенных цитат, их авторы утверждают, что опасность для крестьянства исходит из самого села, а именно от тех крестьян, которые превратились в «капиталистических» эксплуататоров, а также, сплошь и рядом, и от тех, которые оказались слишком неразвиты, чтобы приспособиться к новым экономическим отношениям. Официальные постановления, предназначенные направлять деятельность местных учреждений и агентов, отражали эти доводы. Типичным в этой связи было решение Центрального комитета по мелкому кредиту в Петербурге, который в 1912 г. сделал выговор Олонецкому губернскому кредитному комитету за предоставление ссуд сословным и сельским банкам. Министр финансов писал, что уже устоявшаяся практика состоит в поддержке только кооперативных товариществ, поскольку те позволяют внешним учреждениям и компетентным профессионалам планировать свою работу и наблюдать за тем, как крестьяне справляются с новым делом. Вкладчиками сословных банков являлись все представители крестьянского сословия (или все деревенские жители) в районе операций этих банков, и потому в них не было отбора клиентов и необходимости делить их по профессиональным группам. Также не имелось возможности гарантировать, что руководители данных учреждений ведут дела разумно и согласно закону. Отвечая на возражения о том, что сословные банки «изолируют крестьянина» от «вредных влияний» чужаков, комитет в заключение сделал заявление, в котором четко выразилась куда более масштабная трансформация присущего образованным группам способа понимания самого «крестьянства», «такое нежелательное влияние может появиться со стороны самих крестьян»: его оказывают торговцы, кулаки и крестьянские власти при невежестве остальной деревенской массы[388]388
  РГИА. Ф. 582. Оп. 3. Д. 10600 (Центральный комитет по мелкому кредиту – Олонецкому губернскому комитету). Л. 153.


[Закрыть].

То, что из среды самих крестьян могли выходить их злейшие враги, было давно установлено в агрономической и экономической литературе, а традиционные сельские занятия наделялись новыми значениями и увязывались с новыми социально-экономическими категориями. Либеральный экономист Л.Н. Литошенко писал в брошюре о важности кооперативов в молочной промышленности, что бывшие молоконоши, продававшие когда-то продукцию как свою, так и своих соседей, теперь превратились в деревенских кулаков, приносящих тяжкий вред крестьянскому масломолочному производству[389]389
  Литошенко Л.Н. Снабжение молоком крупных городов и молочная кооперация. Б.м., 1910.


[Закрыть]. Макаров, говоря приблизительно о том же, навешивал ярлыки более изящно: он называл владельцев небольшого количества скота, продававших излишки молочной продукции, «крестьянством», а тех, кто торговал более широко или управлял частными фермами или маслодельнями, – «торговцами» и «дельцами», если даже те были местными жителями и представителями крестьянского сословия[390]390
  Макаров Н.П. Крестьянское кооперативное движение… С. 17, 131–141, 189–190.


[Закрыть]. Брачный союз социологии и экономики был окончательно закреплен в работе Евдокимова, в которой «капиталистическим» экономическим функциям придавался социологический смысл, а различные виды кооперативов призывались к «борьбе» с ними: кредитные кооперативы должны были бороться с финансовым капиталом (деревенскими ростовщиками), сельскохозяйственные товарищества – с торговым капиталом (купцами), а потребительские кооперативы – с розничной торговлей (владельцами частных лавочек)[391]391
  Евдокимов А.А. Кооперативный сбыт… С. 15–18, 37, 84–85, 97–98, 111–114; Он же. Село и город… С. 12–14 и далее.


[Закрыть].

Со стороны кажется невероятным отнесение жалкого деревенского разносчика, ломовика, лавочника или ростовщика к категории «капиталист», но кооперативные деятели и теоретики вполне могли рассматривать бедность и неорганизованность деревенских «капиталистов» как повод для самовосхваления, а не для переосмысления своих предположений. Они считали, что если эти фигуры пока еще и не были сознательными и организованными капиталистами, представляющими монолитную капиталистическую систему, то исторический опыт Запада указывал, что в один прекрасный день они станут таковыми. Прошлое Запада считалось будущим России. Один из ораторов Областного съезда агрономов и земских деятелей Юга России, проходившего в 1910 г., утверждал, что способность заглядывать в будущее давала земствам и государству право уничтожить «спекулянтов» и превращала это право в «обязанность»[392]392
  Областной съезд… Юга России… Т. 2. С. 337–338.


[Закрыть]. Один из участников совещания инструкторов молочного производства в Сибири в своем выступлении отмечал, что именно слабость частного предпринимательства вынуждает кооперативы ликвидировать такого рода деятельность в превентивном порядке. Наше счастье, говорил он, что торговцы разрозненны, но среди них может возникнуть объединитель. Если сейчас упустить возможность отогнать тех, кто хочет разрушить кооперативы, то надо заранее принять вероятность того, что артели будут ликвидированы и перейдут в руки частных дельцов[393]393
  Отчет министру Земледелия и Государственных имуществ заведующего Организацией по устройству кооперативных маслодельных товариществ А.Н. Балакшина за 1904 г… С. 33, 118–119; и за 1907 г. С. 52–53.


[Закрыть].

В качестве организационной альтернативы кооперативам некоторые авторы предлагали воспользоваться примером американских трестов. Последние вызывали восторг, ибо были влиятельны и могли эффективно «рационализировать» фермерское хозяйство, но в то же время осуждались за то, что находились в частных руках. По Макарову, рост активности рыночных отношений был неизбежен и весьма желателен, поскольку он увеличивал специализацию, повышал эффективность производства и направлял капиталы на нужды технического прогресса. Суть вопроса была в том, кто контролирует рынок, и от кооперативов требовалось бороться против частного капитала, используя те же рыночные механизмы: «Если кооперативная организация производителей появляется в капиталистическом обществе, ей приходится выдерживать конкуренцию с частным капиталистическим хозяйством, заканчивающуюся или победой или прозябанием и гибелью одного из противников». С этой целью Макаров призывал к «большей концентрации» в развитии кооперативов, внося в них тем самым этос четкого управления и порядка, который был чужд русским частным предпринимателям и который «трудовое крестьянство» не могло обрести без посторонней помощи. Макаров писал, что Россия, опираясь на пример американских оптовиков, устанавливающих прямые связи с фермерами и производящих большие объемы продукции на капиталоемких предприятиях, должна создать свою систему с опорой на кооперативы и внедрить «законченную высоко-техническую форму треста»[394]394
  Макаров Н.П. Крестьянское кооперативное движение… С. 17, 131–141, 189–190.


[Закрыть]. Евдокимов возражал, что американские тресты, масштабно внедряя в экономику технический прогресс, становятся при этом «королями нефтяными, хлебными, мясными и пр.». Впрочем, представление об Америке как «о стране свободы» вскоре развеялось, а в России также появились свои синдикаты, монополизировавшие сельскохозяйственное машиностроение, производство топлива, соли и т. п. Пока синдикаты не стали «всемогущи», государство, земства и «общество» должны были объединить для борьбы с ними кооперативные союзы[395]395
  Евдокимов А.А. Кооперативный сбыт… С. 15–18, 37, 84–85, 97–98, 111–114; Он же. Село и город… С. 12–14 и далее.


[Закрыть]. Экономист и кооперативный теоретик А.Е. Кулыжный (известный своей работой в Народном университете им. Шанявского) также ссылался на американский опыт и предупреждал о том «угнетенном положении», которое «готовят русскому производителю зерна сторонники предоставления полной свободы действий частной предприимчивости торгового капитала». Он делал вывод, что это «война»: «Всеми силами надо добиваться того, чтобы наши общественные силы и государство приняли участие в организации сбыта хлебов именно производителями в противовес организации хлеботорговцев»[396]396
  См. работу А.Е. Кулыжного «Земство и кооперация в деле организации сбыта хлебов» в: Кооперативная жизнь. 1913. № 7/8. С. 22–25.


[Закрыть].

В этих работах ссылки на частных предпринимателей как на «общественных посредников» подчеркивали социальный аспект экономики и экономических моделей[397]397
  Макаров Н.П. Очерк кооперативного сбыта зерна… Ч. 3; Маслов С.Л. Земство и его экономическая деятельность… С. 61.


[Закрыть], а «капиталисты» символизировали ту силу, которая никак не обуславливалась представлением об обществе и государстве и ничем не обогащала это представление. В противовес им новые экономические модели выдвигали альтернативные социальные сообщества, сплоченность которых обеспечивалась присутствием профессионалов и нанимавших их организаций. Наиболее откровенно указывал на эту сторону вопроса Евдокимов. Он утверждал, что частные предприниматели неадекватны своей основной миссии соединения городской и деревенской России из-за «бесстыдной погони за прибылью»; когда частные посредники будут «ликвидированы» кооперативами, профессионалы, государство и общество смогут контролировать «дружеский союз Села и Города»[398]398
  Евдокимов А.А. Село и город… С. 12–14 и далее.


[Закрыть].

Кооперативные активисты и чиновники истолковывали значительный количественный рост кооперативных учреждений как победу непосредственных производителей над частными торговыми посредниками и даже более широко – как победу рациональности над сельской неразумностью. Отчеты инструкторов, инспекторов и агрономов содержали заявления о том, как «край теперь очищен от торговцев»; сведения, что ростовщики вынуждены прекратить свою деятельность или, по крайней мере, понизить долговые проценты; утверждения о том, что кредитные кооперативы состоят «исключительно из производителей». Все это передавало устремленность к успеху и служило его мерилом как для рапортующих об этом местных агентов, так и для их начальства, которое утверждало и публиковало отчеты. Один из инспекторов писал, что каждый новый кредитный кооператив приближает местного профессионала-практика к долгожданному «освобождению крестьянства от капитала»[399]399
  РГИА. Ф. 582. On. 1. Д. 1626. Л. 191об.; и см. отчеты в кн.: Прокопович С.Н. Кредитная кооперация…


[Закрыть].

Кооператоры и бюрократия чаще всего ссылались на успехи молочной промышленности севера Европейской России и Западной Сибири. Этот сектор экономики на рубеже XIX–XX вв. стал предметом пристального общественного внимания. Необычно большое число профессионалов прибывало в указанные регионы для того, чтобы давать технические советы и помогать в закупках нового оборудования для кооперативов. К 1914 г. насчитывалось около 90 инструкторов и их помощников только в Вологодской губернии и еще более 100 в Западной Сибири. В каждом из этих регионов они были уполномочены раздавать ссуды и субсидии на покупку нового оборудования, предоставленные и обеспеченные отдельными министерствами, земствами и местными сельскохозяйственными обществами. Только в Сибири между 1911 и 1914 гг. инструкторы распределили среди 540 новых артелей государственных ссуд на сумму 732 400 руб.[400]400
  Обзор деятельности ГУЗиЗ за 1913 г. С. 122; за 1914 г. С. 79, 155; Сласт-ников С.И. Мелиоративный кредит… С. 679–682.


[Закрыть] Вологодское общество сельского хозяйства, организованное бывшими земскими агрономами и гласными и субсидируемое правительством, подключилось к работе государственных и земских инструкторов и стало играть роль единого маркетингового центра для маслосыродельных артелей[401]401
  О начале работы этих учреждений, системе кредита, которой они управляли, и служебном персонале см.: ГАВО. Ф. 653. On. 1. Д. 85. Л. 2–4, 9—10, 15–16; РГИА. Ф. 395. On. 1. Д. 2604; За пять лет. Сборник материалов по истории БОСХ. Вологда, 1913; Журналы Вологодского губернского земского собрания за 1914 г… по экономическому отделению… С. 18; и по агрономическому отделению… С. 65–68, 79–80, 190; Северный хозяин. 1918. № 5. С. 7–9; Ежегодник ГУЗиЗ по Департаменту Земледелия. 1909… С. 559 и далее; Отчет министру Земледелия… А.Н. Балакшина за 1903–1905 гг…; Кооперация на Всероссийской выставке… Ч. 5. С. 9—12; Калантар А.А. Развитие кооперативного молочного хозяйства… С. 561; Сластников С.И. Мелиоративный кредит… С. 683–684.


[Закрыть]. По предварительным подсчетам, в Вологодском и Кадниковском уездах в 1905 г. насчитывалось 363 частных предприятия, а в 1914 г. осталось всего 136, что составляет уменьшение на 64 %; число артелей за тот же период выросло с 2 до 142[402]402
  Известия ГУЗиЗ. 1914. № 52. С. 1263.


[Закрыть]. Правительство, земства и общественные деятели уже предвкушали, как чахнущие частные предприятия будут заменяться рациональной и высокоморальной системой кооперативного производства и торговли[403]403
  Журналы Вологодского губернского земского собрания за 1914 г… по агрономическому отделению… С. 191–196.


[Закрыть]. Инструкторы докладывали, что в Западной Сибири объединенными усилиями государства и финансируемого казною Союза Сибирских маслодельных артелей частная торговля в некоторых районах была «совершенно вытеснена», а в других – частных предприятий остались «единицы, когда раньше были сотни и тысячи». Высшую точку этой кампании, которая нашла свое отражение практически во всей кооперативной, агрономической и специализированной официальной периодике, символизировала просьба председателя Курганской биржи о «перемирии», чтобы торговцы и фабриканты смогли сменить профессию. «Кооперация заполняет самые отдаленные уголки деревни. Она душит мелкого торговца. Тот, задохнувшись, потянет за собою и крупного… Наша песня спета и причиной этого кооперация». Один из авторов правительственного «Вестника сельского хозяйства» оценивал этот случай как часть «триумфального победоносного шествия» кооперации и пророчил столь же бесславный конец и другим «вредоносным» элементам в иных секторах экономики во всех регионах России[404]404
  Луппо Г.И. Из кооперативной жизни: Тормозы кооперации и ее победоносное шествие // Вестник сельского хозяйства. 1913. № 25. С. 8—10; Шевцов А. Две силы // Северный хозяин. 1913. № 8. С. 7—10.


[Закрыть].

Количественный рост кооперативов, конечно, изображался как победа над сословными принципами и практиками, увековеченными крестьянской изоляцией. Общеизвестный контраст между многочисленными, но пребывающими в застое сословными банками и расширением кооперативной сети, равно как и ощутимый спад общинного и сельского молочного производства, говорили о многом. Крестьянские общины в Сибири использовали производство молочной продукции и торговлю ею как источник средств для поддержания в надлежащем состоянии церквей и школ. Они первыми столкнулись с конкуренцией со стороны владельцев мелких перерабатывающих предприятий и торговцев, прибывших из Европейской России по Сибирской железной дороге в 1890-е гг. Новые механические маслобойки противостояли трудоемкости крестьянского хозяйства и сделали лишним труд пожилых женщин, сбивающих масло вручную. Железная дорога на Курган, открывшаяся в 1896 г., заменила существовавшие до этого сухопутные и речные торговые пути через Урал и сразу лишила многие крестьянские общины немалого источника доходов[405]405
  Больше информации о развитии молочной промышленности и торговли в этих регионах можно найти: Kotsonis Y. Agricultural Cooperatives and the Agrarian Question… P. 285–289, 355–375.


[Закрыть]. Это спровоцировало «молочные бунты» в Западной Сибири на рубеже веков, когда «бабы» возглавляли толпы разъяренных крестьянских торговцев и сельских старост, которые сжигали дотла новые фабрики и выгоняли их владельцев (а те спасали свою жизнь, только угрожая крестьянам огнестрельным оружием).

Но артели, вытеснившие частные предприятия, не восстановили общинного производства, а агенты сознательно избегали общинных институтов при созыве собраний будущих членов кооператива. В некоторых случаях артели даже вытесняли сначала общинные, а не частные предприятия[406]406
  Швецов С. Молочные бунты в Сибири и их причины // Русское богатство. 1902. № 3; Мурашкинцев А. О производстве и сбыте… С. 12–31.


[Закрыть]. Макаров не упустил случая пофилософствовать по поводу развала общинного образа жизни, но ничуть не сожалел об этом: открытие рынку ранее закрытых деревень и разрушение ручной экономики новыми технологиями – это изменения, которые так или иначе должны произойти, а при помощи кооперации они совершатся более рационально, организованно и постепенно[407]407
  Макаров Н.П. Крестьянское кооперативное движение… С. 17, 189–190.


[Закрыть].