Текст книги "Развод. Испеку себе любовь (СИ)"

Автор книги: Яна Марс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

54. Не только партнёры

После ухода Ильи в пекарне воцарилась оглушительная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием остывающих корок. Вика первая нарушила молчание, свистнув:

– Вот это драма! Я чуть не поседела! Аля, ты королева! А ты, – она ткнула пальцем в Артёма, – просто бог! "Здесь не торгуют детьми"! Это в цитатник!

Но Аля не слышала её. Она стояла, глядя в ту точку, где только что был Илья, и вся дрожала мелкой, нервной дрожью. Рука Артёма всё ещё лежала на её плече, и это было единственное, что удерживало её от падения.

– Всё, шоу окончено! – скомандовала Вика, хлопая в ладоши. – Расходимся! Продолжаем печь хлеб! – Она показала пальцем на Алю: – Берёшь отгул! На весь день! Обнимашки, там, и всё такое!

Артём мягко развернул Алю к себе. Его лицо было серьёзным.

– Всё в порядке? – спросил он тихо.

Вопрос был простым, но он подействовал на неё как щелчок. Вся броня, всё напряжение последних месяцев вдруг рухнули. Она не зарыдала, не закричала. Она просто обмякла, и слёзы беззвучно потекли по её лицу. Это были не слёзы боли или слабости. Это были слёзы огромного, накопившегося облегчения.

Он не стал ничего говорить. Он просто притянул её к себе, обнял так крепко, будто хотел защитить от всего мира, и позволил ей плакать. Она плакала о всех унижениях, о всех страхах, о всех ночах отчаяния. Она плакала, чувствуя, как яд, который годами вливал в её душу Илья, наконец выходит наружу.

Когда рыдания стихли, она отстранилась, вытирая лицо рукавом.

– Извини, – прошептала она.

– Никогда не извиняйся за это, – он провёл большим пальцем по её мокрой щеке. – Ты имеешь право на слёзы. Ты имеешь право на усталость.

– Я просто… я наконец поняла, – сказала она, поднимая на него красные, но сияющие глаза. – Он бессилен. Все эти годы он имел надо мной власть, потому что я ему её давала. А сегодня… сегодня я увидела его настоящего. Жалкого, трусливого человека, который готов купить и продать собственного ребёнка. И он больше не может меня пугать.

Артём смотрел на неё, и в его глазах светилось что-то новое – глубочайшее уважение и восхищение.

– Ты была великолепна, – сказал он. – Абсолютно великолепна.

Он наклонился и поцеловал её.Поцелуй, который ставил точку в прошлом и открывал будущее. В нём была гордость, преданность и обещание.

Когда они разомкнулись, Аля улыбнулась сквозь слёзы.

– Знаешь, что? Я сейчас чувствую себя так, будто могу свернуть горы. Или испечь самый лучший хлеб на свете.

– Хватит на сегодня хлеба, идем отдыхать, – улыбнулся он в ответ. – Сначала… – он взял её за руку и повёл к выходу. – Мы идём забирать Соню.

Аля остановилась как вкопанная.

– Что? Но… как? Суд же ещё не состоялся!

– После сегодняшнего спектакля, – его глаза хитро сверкнули, – я сомневаюсь, что Илья захочет доводить дело до суда. Но мы не будем его ждать. Мы позвоним Елене Викторовне, опишем ситуацию. Его предложение – это железный аргумент против него самого. Мы просим срочно пересмотреть порядок общения. Сегодня. Сейчас. Потому что твоей дочери нужна её мать. А матери – её дочь.

Они вышли на улицу, и солнечный свет ударил Але в глаза. Она зажмурилась, но это был свет новой жизни. Она шла рядом с ним, держа его руку, и знала – они больше не просто партнёры по бизнесу. Они – команда. И ничто и никто не сможет их разлучить.

________

Елена Викторовна, сотрудница опеки, выслушала их с каменным лицом, но когда Артём передал ей телефон с записью разговора, её строгие черты дрогнули. Фраза Ильи «подпиши отказ от родительских прав» прозвучала как приговор ему самому.

– Ждите моего звонка, – коротко бросила она и положила трубку.

Они ждали, сидя в машине напротив школы, где Соня проводила дни в лагере. Аля не могла усидеть на месте, её пальцы нервно барабанили по двери машины. Артём молча взял её руку в свою, и это простое прикосновение вернуло ей немного спокойствия.

Через двадцать минут, которые показались вечностью, телефон Артёма наконец завибрировал. Он выслушал, сказал "Благодарю вас" и повернулся к Але, его глаза сияли.

– Всё. Идём за нашей девочкой.

Когда Соня выбежала из школьных дверей и увидела их стоящих вместе – маму и Артёма, – её лицо озарилось такой радостью, что у Али снова подступили слёзы. Девочка бросилась к ним, обняла обоих сразу за ноги, а потом запрыгнула на руки к матери.

– Мамочка! Мы домой? К бабушке?

– Да, солнышко. Мы все вместе едем к бабушке.

Маргарита Вениаминовна, увидев в дверях эту троицу – сияющую дочь, смущённо-счастливого Артёма и захлебывающуюся от восторга внучку, – на мгновение потеряла дар речи. Потом её глаза наполнились слезами, и она, не говоря ни слова, просто раскрыла объятия, впуская их всех в свой маленький, уютный мир, пахнущий ванилью и домашним уютом.

За столом, ломящимся от пирогов, царило счастье. Соня взахлёб рассказывала бабушке всё подряд, Артём терпеливо отвечал на её тысячу вопросов, а Аля просто молчала, напитываясь этой атмосферой мира, которого ей так не хватало.

Позже, когда Соня утащила Артёма смотреть свои рисунки, Маргарита Вениаминовна жестом позвала Алю на кухню – "помочь донести чайник". На кухне она взяла дочь за руки и пристально посмотрела ей в глаза.

– Алёнушка, дитя мое... – она говорила тихо, чтобы не слышали из гостиной. – Ты уверена? Сердце-то береги. Оно у тебя и так всё в шрамах.

Аля понимающе улыбнулась. Она обняла маму, эту мудрую, вечно переживающую женщину.

– Мама, я никогда не была так уверена. Он... он не залечивает мои шрамы. Он просто делает так, что я перестаю их стыдиться. С ним я больше ничего не боюсь.

Маргарита Вениаминовна внимательно посмотрела на дочь, и в её глазах медленно растворилась тревога, уступая место тихому, светлому счастью. Она потрепала дочь по щеке.

– Ну, ладно. Раз так... Вижу, человек он правильный. Глаза не врут. И пироги он мои уплетает за обе щёки, это хороший знак. – Она взяла поднос с чашками. – Идём, а то Соня нашего гостя совсем замучает расспросами.

Вернувшись в гостиную, Аля увидела картину, от которой у неё сжалось сердце от нежности. Артём сидел на полу, и Соня, устроившись у него на коленях, показывала ему свой самый большой рисунок – тот самый, где Аля стоит в пекарне, а вокруг летали булочки. Артем очень внимательно слушал Соню, и на его лице была такая тёплая, мягкая улыбка, которую Аля видела впервые.

Аля села рядом, и Артем, не прекращая слушать Соню, протянул руку и взял её ладонь в свою. Так они и сидели втроём на полу – взрослые, уставшие, но бесконечно счастливые люди, и маленькая девочка, которая наконец-то была дома.

54. Свой дом

Успех кампании «Народный хлеб» был оглушительным, но не из-за цифр на счету. Он был живых в глазах людей. Деньги продолжали поступать, но настоящей наградой для Али стали письма, которые приходили пачками в директ и на почту пекарни.

Вика принесла распечатанную стопку и положила перед Алей.

– Почитай. Это тебе нужно увидеть.

Аля взяла первый листок. Письмо было от женщины из Новосибирска:

«Аля, я видела ваше видео и плакала всю ночь. Мой бывший муж тоже забрал у меня сына, сказав, что я „не могу обеспечить сына“. Я годами молчала, считая себя виноватой. Вы дали мне сил пойти к адвокату. Спасибо, что не боитесь. Вы боретесь за всех нас».

Следующее было от пожилого мужчины, подписанное просто: "Бывший пекарь завода".

«Алёна, я пёк хлеб 40 лет. А ваш – особенный. В нём душа. Держитесь, девушка. Я отправил, сколько смог. Верните свой дом. Таких, как ваш бывший, надо ставить на место».

Третье письмо было коротким, от местной жительницы:

«Аля, я твоя соседка с улицы Ленина. Я всегда думала, что ты непутевая, с этим своим хлебом. А оказалось, ты – герой. Прости за сплетни. Заходи в гости, когда домой вернёшься, пирогов испеку».

Аля читала, и слёзы текли по её лицу, но это были слёзы очищения. Она больше не была одинокой матерью, ведущей безнадёжную борьбу. Она стала символом. Голосом для тех, кто боялся говорить. И эта мысль придавала ей сил, которых не дали бы никакие миллионы.

Через неделю, когда нужная сумма была собрана, они стояли в кабинете юриста. Комната была бездушной: светлый ламинат, строгий стол, портрет президента на стене. Илья уже ждал их, сидя у стола. Он был бледен, его дорогой костюм висел на нём мешком. Он смотрел в одну точку, не поднимая глаз.

Адвокат разложил на столе документы – договор купли-продажи и заявление о прекращении исполнительного производства.

– Подписывайте здесь, здесь и здесь, – его голос был ровным и профессиональным.

Артём молча положил перед Ильём банковскую платёжку с отметкой о полном переводе суммы. Илья лишь кивнул, не глядя.

Аля взяла ручку. Она чувствовала, как её пальцы дрожат, но не от страха, а от осознания момента. Она обвела взглядом комнату: Артём стоял чуть позади, его спокойное присутствие было её опорой. Вика, пришедшая для моральной поддержки, снимала всё на телефон для их общих подписчиков.

Илья быстро, почти судорожно, подмахнул все документы, словно боялся, что передумает. Потом отодвинул их от себя.

Настала очередь Али. Она поставила первую подпись. Потом вторую. С каждым росчерком пера с её плеч будто спадал многолетний груз. Груз страха, неуверенности, чувства вины. Груз, который она таскала на себе с того дня, как Илья впервые сказал ей: "Ты без меня никто".

Когда последняя подпись была поставлена, в комнате повисла тишина. Аля подняла глаза и встретилась взглядом с Ильём. В его глазах не было ни злобы, ни ненависти. Лишь пустота и горькое осознание полного поражения. Он проиграл всё: битву за дочь, войну за контроль над Алей, и теперь терял свой главный козырь – дом, который он хотел использовать как орудие пыток.

Он молча встал, не глядя ни на кого, и вышел из кабинета, притворив за собой дверь без единого звука. Его уход был красноречивее любых слов. Это был уход навсегда.

Адвокат вручил Але её экземпляр договора.

– Поздравляю, Алёна Сергеевна. Объект недвижимости отныне принадлежит вам.

Аля взяла тонкую пачку бумаг. Она перебирала их пальцами, ощущая шершавую фактуру. Это были не просто документы. Это были страницы её жизни, которые она вырвала из рук прошлого. Она обернулась к Артёму. Он не улыбался, но его взгляд говорил всё: " Я знал, что ты сможешь ".

Аля глубоко вздохнула, впервые за долгие годы чувствуя, что дышит полной грудью.

– Всё, – сказала она. – Теперь мы можем идти домой.

Они вышли из здания, и летний воздух показался Але особенно сладким. Папка с документами, которую она сжимала в руке, была легка и невесома по сравнению с той тяжестью, что ушла с её плеч.

– Я... я даже не знаю, что сказать, – начала Аля, глядя на него с безмерной благодарностью. – Без тебя...

– Без меня ты бы всё равно справилась, – мягко прервал он её. – Может, дольше, может, другим путём. Но справилась бы. Я в этом не сомневался ни секунды.

Она покачала головой, и слова полились сами, выстраданные и честные.

– Знаешь, о чём я только что подумала? О том, что ты... ты мог просто дать мне денег. Выкупить дом у Ильи и подарить его мне. И всё было бы кончено. Гораздо быстрее и проще.

Артем внимательно посмотрел на неё, улыбнувшись.

– Мог, – согласился он. – Но не стал.

– И я... я так благодарна тебе за это, – голос Али дрогнул. – Если бы ты это сделал, этот дом никогда не стал бы по-настоящему моим. Он всегда был бы твоим подарком. Твоим одолжением. А сейчас... – она с силой сжала папку, – сейчас он мой. Я сама его заработала. Своим хлебом, своим упрямством, своей историей. И поддержкой людей, которые поверили в меня. Ты дал мне возможность... выиграть самой.

– Я всегда знал, что ты сильнее, чем думаешь, – тихо сказал Артём. – Моя задача была не спасти тебя, а подставить плечо, когда нужно. И вовремя отойти в сторону, чтобы ты могла лететь сама. Потому что вид твоих глаз, когда ты добиваешься чего-то сама... – он сделал паузу, подбирая слова, – это дороже любых денег на свете.

Он протянул руку, и она вложила в его ладонь свою. Пальцы сплелись сами собой, легко и естественно.

– Поехали домой, – сказала Аля, потянувшись за поцелуем.

___________

День, когда документы были наконец подписаны, выдался на удивление тихим и солнечным. И вот теперь Аля стояла на пороге. Своего дома. Ключ в её руке казался невесомым и невероятно тяжёлым одновременно.

– Готовься, здесь пахнет тоской и чужими духами, – предупредила она Артёма, вставляя ключ в замок.

Дверь открылась с тихим скрипом. Они вошли внутрь. Пустота гулко отозвалась под их шагами. Солнечные лучи пыльными столбами висели в воздухе. Аля медленно прошлась по комнатам. Вот гостиная, где когда-то стояла ёлка и пахло мандаринами. Вот кухня, где её отец учил её месить тесто. Вот дверь в её бывшую комнату… Комнату Сони.

Она остановилась на пороге, и её вдруг затрясло. Не от радости, а от нахлынувших воспоминаний. Столько боли было связано с этим местом. Столько потерь.

– Эй, – Артём подошёл сзади и мягко обнял её, прижав к своей груди. Его подбородок коснулся её макушки. – Это не тот дом, из которого тебя выгнали. Это – наш чистый лист.

Наш . Это слово прозвучало так естественно, так правильно.

Она обернулась к нему, прижалась лбом к его губам.

– Я не знаю, с чего начать, – призналась она шёпотом.

– С самого главного, – он улыбнулся и отпустил её.

Артем вернулся через минуту, неся из машины небольшую сумку. Достал оттуда бутылку шампанского, два пластиковых стаканчика и… маленькую, заветренную свечку.

– Меня бабушка научила, – пояснил Артем, зажигая её. Пламя заколебалось, отбрасывая на пустые стены тёплые, живые тени. – Она всегда говорила, что в новом доме первым делом нужно зажечь огонь. Чтобы прогнать тени прошлого.

Он налил шампанское в стаканчики, протянул один Але.

– За победу, – сказал Артем, глядя ей в глаза. – За твою победу. Самую честную и трудную.

– За нашу, – поправила Аля, чокаясь с Артемом. Звон пластика прозвучал торжественно в пустом пространстве. – Я бы не смогла без тебя.

Они выпили. Пузырьки шампанского щекотали горло, а пламя свечи плясало, наполняя комнату теплом и жизнью.

– Знаешь, что мы сделаем в первую очередь? – сказала Аля, оглядываясь. В её глазах снова зажёгся тот самый огонёк, который Артём увидел в сарае в первый день. Огонёк созидания. – Мы проломаем тут арку. И поставим огромный деревянный стол. Чтобы все могли собираться за ним. Чтобы пахло хлебом и кофе.

– А в саду, – подхватил он её настроение, – мы поставим настоящую печь. Уличную. Для пиццы и лепёшек.

– А это, – она указала на бывший кабинет Ильи, – будет комната Сони. Для рисования и всяких её проектов.

Они стояли посреди пустого дома, держась за руки, и строили планы. Их голоса звенели под высокими потолками, наполняя пространство не мебелью, а будущим. Счастьем.

Аля вдруг разжала пальцы Артема, достала из кармана ключ и протянула ему. Второй ключ от дома.

– Держи. На всякий случай. Чтобы ты знал – ты всегда можешь прийти сюда.

И Артем взяла ключ. Он был тёплым от ее руки. Артем сжал его в ладони, чувствуя, как с каждой секундой этот пустой, холодный дом наполняется чем-то самым важным. Доверием. Любовью. Будущим.

Аля подняла на Артёма сияющий взгляд.

– Пошли за Соней. Пора показать ей наш дом.

Наш. Теперь это слово звучало для неё как самое естественное на свете. Победа была не только её. Она была их общей. И это делало её по-настоящему полной.

55. Эпилог: Не просто дом

Несколько месяцев спустя дом был почти неузнаваем. Повсюду пахло свежей краской, деревом и… счастьем. Шум перфоратора и весёлые голоса смешивались в жизнерадостную симфонию.

В будущей комнате Сони царил самый настоящий творческий хаос. Посреди комнаты стояла Аля с образцами обоев в руках – одни с единорогами, другие с космосом. Рядом Артём, в старой футболке, заляпанной краской, пытался собрать по инструкции кровать в форме кареты.

– Кажется, я перепутал винты G и H, – выдохнул Артем, с недоумением глядя на кривую кровать.

– Пап, – Соня, сидевшая рядом, рассмеялась. – Ты же говорил, что у тебя золотые руки!

– Для инвестиций – золотые, а для мебели – пока что деревянные, – засмеялся Артем, щекоча Соню за коленку.

Аля смотрела на них, прислонившись к дверному косяку, и сердце её замирало от переполнявшей её нежности. Это слово – "пап" – вырвалось у Сони спонтанно пару недель назад, когда он ловко починил её сломавшуюся куклу, и прилипло намертво. Артём отреагировал с такой трогательной серьезностью, что сомнений не осталось – их маленькая команда обрела своего капитана.

– Мам, а давай всё-таки космос! – решительно заявила Соня, указывая на рулон с планетами. – Единороги – это для малышей. А я уже большая. Я хочу летать!

– Космос так космос, командир, – улыбнулась Аля, откладывая в сторону розовых пони. – Договорились.

Она оставила их возиться с кроватью и вышла в сад подышать воздухом. Вечерело. В воздухе витала прохлада и запах влажной земли после недавнего дождя. Она обошла дом, с наслаждением касаясь рукой шероховатой поверхности новой террасы, которую они недавно достроили.

И тут она увидела их. Артём вынес на лужайку огромного, сложного воздушного змея в виде дракона, которого они купили на прошлых выходных на сельской ярмарке. Соня бежала впереди, заливаясь счастливым, беззаботным смехом, а Артем бежал за ней, разматывая леску, и его низкий, грудной смех смешивался с её звонким визгом. Змей, неуклюже подпрыгнув пару раз, наконец поймал мощный поток ветра и резко, почти гордо рванул вверх, заливаясь разноцветными огнями в багряных лучах заходящего солнца.

Аля замерла, наблюдая за этой картиной. И вдруг её осенило. Она стояла в своём саду. В своём доме. И смотрела на свою семью.

Она вернула не просто стены – она выстроила, выстрадала, выпекла, как самый лучший хлеб, нечто неизмеримо большее. Она создала настоящий Дом, наполненный тем самым теплом, смехом, доверием и любовью, о которых всегда, порой тайно даже от самой себя, мечтала. Дом, где её дочь чувствовала себя в абсолютной безопасности и была по-настоящему счастлива. Дом, где её любили и ценили не за идеальность, а за саму её суть – сильную, упрямую, иногда сломленную, но всегда поднимающуюся вновь.

– Выше, пап! – закричала Соня, подпрыгивая, чтобы дотянуться до хвоста змея.

Артём, смеясь, легко подхватил её на руки и поднял высоко над головой. Яркий дракон парил в багряном небе, и в этот момент Артём посмотрел не на Соню, а на Алю. В его глазах было столько любви и нежности, что у неё перехватило дыхание.

– Эй, командир, – тихо сказал он Соне. – Держи-ка нашего дракона крепче, мне нужно кое-что важное сделать.

Артем опустил удивлённую Соню на траву, дав ей в руки катушку с леской, и сделал несколько шагов к Але. Он остановился перед ней, взял её руки в свои.

– Аля, – его голос был тёплым и твёрдым. – Моя сильная девочка. Мы с тобой не просто вернули дом, мы построили семью. И я не хочу ждать ни одного лишнего дня.

Он опустился на одно колено, и Аля ахнула, поднеся руку к губам. Он достал из кармана джинсовки маленькую бархатную коробочку. Внутри лежало изящное кольцо с бриллиантом, напоминающим каплю.

– Я не обещаю, что всегда буду правильно собирать мебель, – его губы тронула улыбка. – Но я клянусь, что всегда буду рядом. В горе и в радости. В борьбе и в покое. Алёна, стань моей женой. Позволь мне быть твоим мужем и отцом для нашей дочери официально, перед всем миром.

Слёзы текли по лицу Али, но это были слёзы абсолютного, безоговорочного счастья. Она смотрела на этого удивительного мужчину на коленях перед ней, на его честные глаза, на Соню, которая прыгала от восторга на лужайке, не выпуская из рук змея.

– Да, – прошептала она, а потом повторила громче, смеясь и плача одновременно: – Да! Тысячу раз да!

Он надел кольцо ей на палец, поднялся и запечатлел на её губах самый нежный и самый значимый поцелуй в их жизни. На фоне этого поцелуя, под радостные крики Сони и парящего в закатном небе дракона, их будущее начиналось прямо сейчас.

___________

Их свадьба была такой же, как и их история – без пафоса ис душой. Местом выбрали, конечно же, свой сад, который теперь утопал в цветах и смехе. Цветочные гирлянды украшали ветки деревьев, в саду установили плетеные столы и стулья.

Аля была в простом, но элегантном платье цвета слоновой кости, а волосы были собраны в аккуратный низкий хвост. Соня, сияющая в розовом платьице, серьёзно несла подушечку с кольцами, стараясь не уронить их.

– Объявляю вас мужем и женой, – произнёс ведущий, и сад взорвался аплодисментами.

Когда они повернулись к гостям – ко всей своей большой, шумной, пекарной семье, – Аля увидела самых дорогих сердцу гостей: свою маму, вытирающую слёзы радости; Вику, кричащую громче всех; Дениса, Сергея Петровича и Галину Ивановну, которые махали им багетами вместо цветов; и Настю, которая уже вынесла на стол гигантский свадебный торт, украшенный фигурками из мастики.

Когда первые восторженные поздравления и объятия немного стихли, Артём, сияя, как тысяча солнц, наклонился к Але:

– Ну что, Алена Кириллова, – улыбнулся он, обнимая Алю за талию, – готовь чемоданы. Завтра наш самолёт в Италию. Буду кормить тебя пастой и тирамису, пока мы не превратимся в два счастливых, упитанных зернышка

Аля посмотрела на него, и в её глазах заплясали весёлые чертики. Она положила свою руку на его, лежащую у неё на талии, и мягко перевела её чуть ниже, на едва заметный, но уже такой важный изгиб под складками платья.

– Насчёт чемоданов, дорогой муж... – начала она, и её голос дрогнул от счастья и лёгкого волнения. – Вместо пасты и тирамису... мне, кажется, ещё долго будет хотеться простого хлеба с тмином.

Артем замер, его глаза расширились – он смотрел то на её лицо, то на свою руку, которую Аля прижимала к своему животу.

– Аля... – его голос сорвался на шёпот. – Ты хочешь сказать...

– Я хочу сказать, – перебила она его, поднимая на него сияющие слезами счастья глаза, – что наше свадебное путешествие придётся немного отложить. Вернее, перенаправить. Потому что наш следующий совместный проект... – она сделала паузу, наслаждаясь моментом, – уже в разработке. И его дедлайн месяца через семь.

Она увидела, как по его лицу пробежала целая буря эмоций – шок, невероятное удивление, а затем такая всепоглощающая, безудержная радость, что его глаза наполнились влажным блеском. Он не сказал ни слова. Он просто привлёк её к себе в объятия так крепко, словно боялся, что это сон.

– Когда?.. – наконец прохрипел он ей в волосы. – Почему ты не сказала раньше?

– Я и сама узнала только два дня назад, – рассмеялась она, пряча лицо на его груди. – Была на УЗИ прямо перед свадьбой. Хотела сделать тебе сюрприз.

В ответ он только глубже вздохнул, и его объятия стали ещё крепче. Когда он наконец отпустил её, чтобы взглянуть на её лицо, в его взгляде читалось всё – любовь, благодарность, трепет и новая, оглушительная ответственность.

– Значит, так, – сказал он, и его голос снова приобрёл деловые, "артёмовские" нотки, но сейчас они звучали невероятно нежно. – Отменяем Италию. Наше свадебное путешествие будет здесь. В нашем доме. С нашим хлебом и... – он осторожно, почти с благоговением, коснулся ладонью её живота, – нашей маленькой булочкой.

Они стояли, обнявшись, посреди своего шумного, счастливого сада, а их гости, догадавшись по их лицам и долгому объятию, начали понимать, что произошло что-то ещё более грандиозное. Первой пронзительный, радостный крик издала Вика, а через секунду их окружили все, окутывая новыми поздравлениями.

И Аля понимала, что это – самый правильный финал и самое лучшее начало. Они никуда не уедут. Они останутся в доме, который они построили с такой любовью. И будут растить свой маленький "совместный проект", пахнущий хлебом, счастьем и будущим.