Текст книги "Развод. Испеку себе любовь (СИ)"

Автор книги: Яна Марс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

47. Секрет

Солнце, пробивавшееся сквозь панорамные окна лофта, было слишком ярким, слишком откровенным. Аля проснулась раньше Артёма. Она лежала, глядя в потолок, и слушала его ровное дыхание. На коже ещё жили воспоминания о его прикосновениях, а в душе бушевал странный вихрь из эйфории и тревоги.

Он пошевелился, потянулся и открыл глаза. Его взгляд, тёплый и немного затуманенный сном, нашёл её. Он улыбнулся – медленной, счастливой улыбкой, которой она у него ещё не видела, и потянулся к ней.

– Доброе утро, – его голос был хриплым от сна.

И в этот идеальный момент её пронзила ледяная игла страха.

– Нас никто не должен видеть вместе, – выпалила она, прежде чем он мог её поцеловать.

Улыбка на его лице замерла, затем медленно угасла. Он приподнялся на локте.

– Что?

– Выходя отсюда. Вместе. Нас не должны видеть. Вика, Денис… все. Особенно Илья.

Он сел на кровать, его лицо стало серьёзным, непроницаемым.

– Аля, мы не преступники.

– Для Ильи – да! – она тоже села, обхватив колени руками. Одеяло сползло, но ей было не до стыда. – Ты не понимаешь? Он ищет любое грязное пятно! Он скажет, что я сплю со своим инвестором, чтобы он покрывал мои долги. Что я неадекватная мать, которая заводит интрижки вместо того, чтобы думать о ребёнке! Это перечеркнёт все наши аргументы в суде!

Он молча смотрел на неё, и она видела, как в его глазах борются желание спорить и понимание её логики. Это было невыносимо.

– До суда осталось всего несколько дней, – умоляюще прошептала она. – А до крайнего срока с долгом – еще чуть больше двух недель. Мы должны подождать. Прошу тебя.

Он закрыл глаза на мгновение, провёл рукой по лицу. Когда открыл, в них была лишь усталая покорность.

– Хорошо. Как скажешь. Я отвезу тебя.

Они собрались в гнетущем молчании. Воздух, ещё недавно наполненный теплом и близостью, стал холодным и тяжёлым. Он повёз её на своей машине, но объехал пекарню с другой стороны, остановившись в безлюдном переулке в двух кварталах.

– Спасибо, – сказала она, не глядя на него, хватаясь за ручку двери. – Аля.

Она обернулась. Его лицо было напряжённым.

– Я не хочу быть твоим грязным секретом.

– Ты не секрет! Ты… ты просто наша тайная стратегия. На время, – она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой.

Он ничего не ответил, просто кивнул. Она выскочила из машины и почти побежала к пекарне, чувствуя себя воровкой, крадущейся по утренним улицам.

В пекарне её ждал обычный хаос. Увидев Алю, Денс тут же сообщил:

– У нас, кажется, перебои с поставками муки – Василий Юрьевич сообщил, что грузовик утром не приезжал.

Аля попыталась собраться с мыслями, переключиться. Но её голова была пуста, а сердце бешено колотилось.

– Хорошо, Денис, я разберусь, – она потянулась за телефоном, чтобы позвонить поставщику.

В этот момент дверь открылся, и вошёл Артём. Он был в своём безупречном деловом виде, лицо – маска полного спокойствия.

– Утро, – кивнул он команде, не глядя на Алю. – Алёна, у нас через пятнадцать минут созвон с юристом. Отчёт по финансам готов?

Его тон был настолько сухим и официальным, что у Али ёкнуло сердце. Это была игра, но игра давалась ей невероятно тяжело.

– Да, почти, – выдавила она, утыкаясь взглядом в экран компьютера.

– "Почти" – это не ответ, – отрезал он, проходя к своему столу. – Мне нужны точные цифры. Сейчас.

Он говорил с ней так, как говорил в первые дни их знакомства. Как начальник с подчинённой. От его холодного тона по её коже побежали мурашки. Она подняла на него взгляд и увидела в его глазах ту же боль, что чувствовала сама. Но под взглядами Вики и Дениса он не мог позволить себе слабину.

– Хорошо, Артём, – чётко сказала она, подчёркивая формальность. – Будет сделано.

Она отвернулась, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. Это было в тысячу раз тяжелее, чем она предполагала. Быть рядом, но делать вид, что между ними ничего нет. Видеть его и не иметь права прикоснуться. Слышать его команды, зная, что несколько часов назад его руки были на её коже.

Получила то, чего хотела? Дура!

Она уткнулась в цифры, пытаясь загнать подступающую панику. Это была их новая реальность. Реальность секретов, масок и стали, которую ей пришлось надеть на своё сердце. До суда оставалось пять дней. Они казались вечностью.

Весь день они двигались по цеху, как два отполированных камня, отскакивая друг от друга, общаясь лишь сухими репликами о работе. К вечеру, когда команда разошлась и они остались одни, готовые к ночной выпечке, Аля не выдержала. Она подошла к нему, когда он проверял температуру печи.

– Мне так неприятно, – тихо сказала она, глядя на его спину. – Эта ложь... Твой холодный тон... Мне кажется, я снова в том браке, где каждое слово – это шифр, а каждое прикосновение нужно заслужить.

Артём обернулся. Его лицо было усталым и напряжённым.

– А чего ты хотела, Аля? – его голос прозвучал резко, без прикрас. – Ты сама выбрала этот сценарий. «Тайная стратегия». «Нас не должны видеть». Ты просила меня играть роль, и я играю. Так что не жалуйся на декорации, которые сама же и выстроила.

Его слова ударили больно, точно по самому больному месту. Она отступила на шаг, чувствуя, как сжимается горло.

– Ты прав, – прошептала она, опуская голову. – Я просила. Прости.

Она уже хотела развернуться и уйти, но он вдруг вздохнул, и всё напряжение словно вышло из него одним долгим выдохом. Он провёл рукой по волосам.

– Нет. Это я сволочь. – Он сделал шаг к ней, и его голос смягчился, стал глубже. – Я не злюсь на тебя. Я в ярости от этой ситуации. На этого подонка, который заставляет нас прятаться. Мне тоже физически больно от этой игры. Видеть тебя и знать, что я не могу... – он не договорил, но его взгляд, полный тоски и желания, закончил фразу за него.

Он медленно, давая ей время отстраниться, протянул руку и коснулся ее пальцев. Это простое прикосновение, после целого дня холодной отстраненности показалось ей глотком воды в пустыне.

– Пошли ко мне, – тихо, но настойчиво сказал он. – Сегодня. Прямо сейчас. Забудем на одну ночь обо всем. Будем самими собой.

И она, не в силах более сопротивляться ни ему, ни собственному глупому сердцу, кивнула.

Он привез ее к себе. На этот раз он не гасил свет, и его лофт предстал перед ней во всех деталях – просторный, минималистичный, но на этот раз он не казался стерильным. На журнальном столике стояла открытая книга, на барной стойке – две немытые чашки из-под кофе. Здесь была жизнь. Его жизнь.

Первые минуты были неловкими. Они стояли посреди гостиной, как два подростка на первом свидании, не зная, с чего начать.

– Может, вина? – предложил он, срываясь к мини-бару.

– Нет, – покачала головой Аля. Она подошла к панорамному окну, за которым зажигались огни ночного города. – Давай просто... помолчим.

Он встал рядом. Они молча смотрели на город, и это молчание было густым, насыщенным, наполненным биением их сердец. Затем Аля обернулась к нему.

– Сними с меня это, – тихо попросила она. – Всю эту тяжесть. Сделай так, чтобы я на одну ночь забыла, кто я и что меня ждет.

Его взгляд вспыхнул. Он не стал ничего говорить. Он просто взял ее за руку и повел в спальню. На этот раз не было яростной, отчаянной бури их первой ночи. Все было иначе.

Он раздевал ее медленно, почти ритуально, целуя каждый освобожденный от одежды участок кожи – ключицу, сгиб локтя, нежную кожу на внутренней стороне запястья. Его прикосновения были нежными, исследующими, бесконечно терпеливыми. Он словно заново открывал ее тело, помня каждую линию, каждую родинку, но не торопясь, растягивая наслаждение. Аля закрыла глаза, позволяя себе просто чувствовать – тепло его рук, шероховатость его щеки, бархатистую мягкость его губ. Своим теплом, своими ласками Артем снимал с нее слои напряжения, страха и усталости, один за другим,

Он водил по ее коже кончиками пальцев, заставляя Алю вздрагивать от мурашек, шептал на ухо бессвязные, ласковые слова, смешивая их с ее именем. Аля плавилась под его прикосновениями. Они двигались в унисон, их дыхание сливалось в единый ритм, их взгляды были прикованы друг к другу. В его глазах она видела не только желание, но и ту самую, редкую нежность, которая растапливала последние льдинки в ее душе.

– Я тут, – прошептал он, касаясь ее лба своим. – Я никуда не денусь. Мы справимся.

И она поверила. В этот миг, в этом тепле и этой страсти, она позволила себе поверить.

Позже, изможденные, сплетенные конечностями и счастливые, они лежали в его огромной кровати. Аля прижалась щекой к его груди, слушая ровный, успокаивающий стук его сердца. Он обнимал ее, его пальцы лениво перебирали пряди ее волос.

Они не говорили о будущем, но делились воспоминаниями из детства и смешными историями из прошлого, желаниями, не связанными с долгами и судами. Он рассказал, как в десять лет пытался смастерить радио и чуть не спалил гараж. Она – о том, как впервые испекла торт и перепутала соль с сахаром. Они смеялись, их смех был легким и естественным, заполняя пространство лофта теплом и уютом, который был куда реальнее любой дорогой мебели.

Этот вечер был и теплым, и страстным. Это была не просто физическая близость, а глубокое эмоциональное соединение, в котором потребность в нежности и поддержке равнялась силе желания. Они вновь и вновь подтверждали свою связь, находя в объятиях друг друга спасение, силу и забытье.

Когда за окном начал светать, Аля, дремая на его плече, прошептала:

– Спасибо. За этот вечер. За то, что ты есть.

Он крепче притянул ее к себе и поцеловал в макушку.

– Спи. Впереди еще много битв. Но сегодня мы победили.

48. Грань

Лучи утреннего солнца нежно золотили пол в спальне Артёма. Аля проснулась от того, что его рука лежала у неё на талии, а его ровное дыхание щекотало ей шею. Она не стала шевелиться, продлевая это состояние безмятежного покоя. Не нужно было никуда бежать, ничего решать. Просто быть.

Он потянулся, не открывая глаз, и притянул её ближе.

– Утро, – его голос был хриплым от сна. – Который час?

– Рано, – прошептала она, поворачиваясь к нему лицом. – Можно ещё пять минут.

– Пять? – он приоткрыл один глаз, и в уголке его губ дрогнула улыбка. – Скуповато. Я торгуюсь до пятнадцати.

Они провалялись в кровати еще почти полчаса, лениво перебрасываясь словами, его пальцы перебирали её волосы, а её ладонь лежала на его груди, ощущая спокойный ритм сердца. Никакой спешки, никакой паники. Только тихий уют и тепло совместного пробуждения.

Наконец, с неохотой, они поднялись. Процесс сборов на работу превратился в неторопливый, почти домашний ритуал. Артём, стоя у кофемашины в одних боксерах, варил два капучино, в то время как Аля, закутавшись в его слишком большой для неё халат, намазывала масло на свежий тост.

– Ты сегодня везешь образцы в "Гастроном"? – спросил он, протягивая ей кружку.

– Да, после обеда. А у тебя созвон с бухгалтером в одиннадцать, не забудь.

– Как же без тебя я раньше справлялся? – он поцеловал её в висок, проходя мимо.

Они двигались по кухне, словно в слаженном танце, уступая друг другу дорогу, передавая сахар, молоко, чувствуя себя не любовниками, украдкой крадущими мгновения, а парой, которая начинает свой день вместе. Это была простая, бытовая близость, которая грела душу куда сильнее страсти.

Идиллию нарушил звонок телефона Али. На экране светилось "СОНЯ". Сердце её ёкнуло – обычно Илья не позволял дочери звонить в такое время.

– Солнышко? Что случилось?

– Мамочка, привет! – голос дочери звучал бодро, но с ноткой грусти. – Ничего не случилось. Я просто... я просто по тебе очень соскучилась.

Аля присела на барный стул, и Артём, видя её выражение лица, притих, внимательно наблюдая.

– Я по тебе тоже, моя радость. Очень.

– Вчера мы с папой ужинали в красивом ресторане. Было так здорово, всё блестело, и мне разрешили съесть целых два десерта! – Соня сделала паузу, и её голос стал тише, доверительным. – Но... но я всё равно скучала. По нашим вечерам. И по твоему хлебу. У папы хлеб невкусный, магазинный. А твой пахнет... домом.

У Али перехватило дыхание. Она смахнула предательскую слезу.

– Я испеку для тебя самый особенный хлеб, как только ты приедешь. С изюмом и мёдом, как ты любишь.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Мама, а я тебя нарисовала! – снова послышался восторженный голос Сони. – Тебя и нашу пекарню. Ты стоишь в красивом фартуке, а вокруг – булочки и караваи. И всё пахнет... ну, на рисунке не пахнет, но я знаю, что пахнет вкусно!

Аля закрыла глаза, представляя этот рисунок. Эта простая детская работа была для неё дороже любой бизнес-победы.

– Обязательно покажешь мне его, ладно? Я очень хочу посмотреть.

– Конечно! – Послышалась ещё одна пауза, на этот раз неловкая. – Мам... Папа говорит, что у тебя теперь новая жизнь. Без нас. Это правда?

Сердце Али забилось чаще, она сжала телефон так, что костяшки побелели. Артём, видя, как побледнело ее лицо, нахмурился, его тело напряглось.

– Нет, солнышко, это неправда, – голос Али дрогнул, но она заставила себя говорить мягко и чётко. – У меня очень много работы, чтобы вернуть наш с тобой дом. Чтобы мы с тобой могли быть вместе. Это сложно, и поэтому я не могу видеть тебя так часто, как хочу. Но ты – самая главная часть моей жизни. Понимаешь? Самая главная.

– Поняла... – Соня, кажется, успокоилась, но в её голосе все ещё слышалась неуверенность. – Мне папа зовёт, надо идти. Пока, мамочка! Я тебя люблю!

– И я тебя люблю, солнышко. Очень.

Она положила телефон на столешницу и несколько секунд просто сидела, глядя в пространство, сжимая в руке кружку с остывающим кофе. По её щеке скатилась слеза, оставив солёный след.

Артём молча подошёл сзади, обнял её и прижал подбородок к её макушке.

– Всё в порядке?

– Да, – выдохнула она, положив свои ладони на его руки. Просто... дочь скучает по моему хлебу. И нарисовала меня в пекарне. – Она обернулась к нему, и в её глазах стояли слёзы, но на губах дрожала улыбка. – Кажется, это лучший отзыв в моей жизни. А ещё... Илья уже вовсю промывает ей мозги. Говорит, что у меня "новая жизнь без них".

– Он боится, – тихо и твёрдо сказал Артём. – Боится, что твой хлеб и твоя любовь пахнут для неё сильнее, чем все его рестораны и подарки. И он прав.

Они стояли так несколько минут, в тишине кухни, залитой утренним солнцем. Аля всхлипнула, вытирая лицо рукавом его халата.

– Он не остановится, правда? – прошептала она. – Он будет использовать её против меня до самого конца.

Артём мягко развернул её к себе, заставив посмотреть на себя. Его взгляд был спокоен и суров.

– Слушай меня. Не волнуйся из-за этой его болтовни. Он играет грязно, потому что чувствует, что почва уходит у него из-под ног. Чувствует, что вот-вот проиграет.

– Но проверки... – начала Аля. – Он же завалил нас жалобами. Ты сам приносил эту папку.

– Именно. И где эти проверки? – Артём приподнял бровь. – Прошла уже уйма времени. Если бы он был так уверен в своей победе и в наших "нарушениях", Роспотребнадзор и пожарные уже давно бы хозяйничали в цеху. Штрафы выписаны, производство остановлено. Но ничего этого нет. Только бумаги. Это не атака, Аля. Это паника. Он бросается на нас бумагами, как гранатами, в надежде, что хоть одна сработает и выведет тебя из строя. А раз нет – значит, мы крепко стоим на ногах.

Аля задумалась, в его словах была железная логика.

– Но... разве не ты помог нам их избежать? – уточнила она. – Ты же говорил, что у тебя есть связи, что ты "улаживаешь"...

Артём покачал головой, и на его губах появилась кривая улыбка.

– Я встречался только с одним представителем инспекции. Всего один раз. Чтобы лично вручить ему увесистый пакет документов. Наши сертификаты, все разрешения, заключения на новое оборудование, финансовые отчёты. Всё, что доказывает, что мы работаем чисто и прозрачно. Я не просил его ничего "закрывать". Я просто показал, что любая проверка будет пустой тратой времени.

Он взял её за подбородок, мягко приподняв её голову.

– Понимаешь? Он не всесилен. Его власть заканчивается там, где начинаются факты. А у нас с тобой, Алёна Игоревна, с фактами всё в полном порядке. И с дочерью, которая скучает по маминому хлебу, – тоже.

Его слова действовали лучше любого успокоительного. Паника и ощущение ловушки медленно отступали, уступая место трезвой, холодной уверенности. Илья не был титаном. Он был просто человеком, который боялся потерять. А когда боишься, совершаешь ошибки.

– Значит, мы просто продолжаем делать своё дело? – тихо спросила она.

– Именно так, – кивнул Артём. – Печём хлеб, собираем документы для суда и помним, что каждая буханка, проданная тобой, и каждый рисунок, присланный дочерью, – это пощёчина его иллюзии о твоей "несостоятельности". А теперь допивай кофе, шеф-повар. Пекарня ждёт.

49. Угроза

После обеда в пекарне царила продуктивная, сосредоточенная атмосфера. Аля выставляла на охлаждение новые партии «Утренника», а Артём сверял накладные. Внезапно дверь с шумом распахнулась, впуская порыв ветра и Вику – она влетела в пекарню с широко раскрытыми глазами и телефоном в руке, как будто несла зажжённую гранату.

– Ну, детки, приплыли! – объявила она.

Аля и Артём переглянулись. По тону Вики было ясно – случилось что-то из ряда вон.

– Что случилось? – спросила Аля, откладывая в сторону противень.

– Мне только что позвонила Светка из "Гастронома"! – она выпалила, задыхаясь. – К ней подходила Ленка, жена того самого… ну, из мэрии, спрашивала про тебя и Артёма! Интересовалась, часто ли он здесь бывает, как вы общаетесь, не замечала ли она чего… такого!

Аля почувствовала, как кровь отливает от лица. Ледяная волна прокатилась по её спине. Она посмотрела на Артёма. Он сидел за своим столом, но его поза мгновенно изменилась – спина выпрямилась, взгляд стал острым, охотничьим.

– Зачем? – спокойно спросил он, хотя его пальцы сжали край стола так, что кости побелели.

– Ну, город маленький, людям скучно. А Алька у нас теперь вроде как местная знаменитость. Хотя мне кажется, что все здесь не просто так – Илья, небось, уши уже навострил.

Воздух в цехе сгустился. Аля закрыла глаза. Такого она боялась больше всего. Её худшие опасения сбывались с пугающей скоростью. Эти сплетни, как яд, теперь будут отравлять всё, чего она пыталась достичь.

– Илья, – односложно произнесла Аля. Её голос прозвучал чужим. – Это точно его работа. Спасибо, что предупредила, Вик.

– Да не за что! – Вика уже доставала телефон, её взгляд стал игривым. – Но это же и козырь! Мы можем это обыграть! Романтическая история успеха! Сильная женщина и её преданный рыцарь-инвестор!

–Нет, – резко оборвал её Артём. Его голос прозвучал как щелчок бича. – Никаких игр. Никаких "обыгрываний". Аля права – до суда мы не даём им ни единого повода.

– Но…

– Никаких "но", Вика, – мягче, но всё так же непреклонно сказала Аля. – Артем прав. Один неверный шаг, и Илья превратит эту "романтическую историю" в грязный скандал о том, что я торгую собой ради денег и пренебрегаю дочерью. Мы не можем рисковать.

Вика надула губы, все еще просчитывая, насколько это выгодная стратегия, но, видя их решительные лица, сдалась.

–Ладно, ладно! Тогда хотя бы ведите себя осторожнее! Я вернусь вечером, поснимаю контента.

С этими словами она развернулась и выплыла из пекарни с таким же шумом, с каким и появилась, оставив за собой тяжёлое, напряжённое молчание.

Аля обернулась к Артёму. Он смотрел в окно, сжав кулаки.

– Значит, началось, – глухо произнесла она.

Он повернулся к ней. В его глазах не было ни страха, ни сожаления. Только холодная, отточенная решимость.

– Да. Началось. Но это всего лишь слухи. У Ильи нет доказательств. А у нас… – он сделал шаг к ней, – …у нас есть всё, чтобы их опровергнуть. Наш бизнес. Наша репутация. И наша правда. Держись, Аля. Самое интересное только начинается.

Тяжелое молчание, нависшее после ухода Вики, длилось недолго. Артём глубоко вздохнул, разжал кулаки и повернулся к Але. К его губам вернулась тень улыбки.

– Ну, если отбросить панику, – начал он, стараясь говорить легко, – есть в этой истории и позитивный момент.

Аля скептически подняла бровь.

– И какой же? Тот, что теперь весь город будет обсуждать мою «продажность»?

– Тот, – парировал Артём, – что Вика нас, по сути, одобрила. Ты слышала? «Романтическая история успеха». Она уже готова была запускать эту тему в народ. Для неё мы – не скандал, а... бренд.

Аля не выдержала и фыркнула, несмотря на всю тревогу. Напряжение чуть ослабло.

– Дорогой, Вика догадалась, что между нами что-то есть, примерно тогда, когда ты в первый раз принёс мне кофе в цех и не стал читать лекцию о рентабельности. Она просто ждала официального анонса.

– Что ж, – Артём сделал шаг к ней, и его глаза потеплели, – по крайней мере, с её стороны нам не грозит осуждение. А что до остального города... – Он пожал плечами. – Пусть болтают. У нас есть пекарня, которую нужно запускать, и дочь, которую нужно вернуть. А на сплетни... у нас просто нет времени.

Его слова, как всегда, оказались верными призмой, через которую стоило смотреть на ситуацию. Да, это было неприятно. Да, это был риск. Но Вика – их самый строгий и проницательный критик – была на их стороне. И это многое значило.

Аля выдохнула, сминая в кулаке воображаемый листок с чужими домыслами.

– Ладно. Значит, работаем. У нас, кажется, как раз подходит тесто.

– Точно, – кивнул Артём, его взгляд снова стал деловым, но теперь в нём читалась твёрдая поддержка. – Иди, я через пять минут подойду, помогу с формовкой.

Вечером, когда они остались одни в опустевшем цехе, Артём подошёл к ней, но не прикасался, давая ей пространство.

– Переезжай ко мне. Официально.

Аля отшатнулась, как будто он предложил ей прыгнуть с обрыва.

– Что? Нет! Это именно то, чего он хочет! Это будет выглядеть как подтверждение всех сплетен!

– Слушай меня, – его голос был твёрдым, как сталь. – Сейчас у него есть намёки, подозрения. Он будет копить их и выложит всё в суде, как козырную карту. Если мы действуем первыми, мы лишаем его этого оружия.

– Как? Переехав к тебе? Это безумие!

– Мы представляем это как вынужденную меру! – он говорил быстро, горячо, выстраивая логическую цепь. – Ты говоришь в суде, что из-за его давления, из-за слежки ты больше не чувствуешь себя в безопасности в своей съёмной квартире. Что твой деловой партнёр, как порядочный человек, предложил тебе временно пожить в его гостевой комнате, чтобы обеспечить тебе безопасность. Это рациональное, деловое решение. Мы превращаем сплетню в аргумент в нашу пользу!

Аля слушала, и её разум понимал безупречную логику его плана. Но всё её нутро восставало против него.

– Так я признаю поражение! – вырвалось у неё, и в голосе зазвучали слёзы. – Я признаю, что не могу сама обеспечить себе безопасность! Что мне нужна защита мужчины! Это именно та картина, которую он нарисовал – слабая, неуверенная женщина, которая прячется за спину своего… покровителя!

– Это не поражение, Аля, это тактика! – он схватил её за плечи, заставляя посмотреть на себя. В его глазах горела решимость. – Ты не прячешься! Ты используешь все доступные ресурсы, чтобы выиграть войну! Ради Сони! Иногда стратегическое отступление – это путь к победе.

Она смотрела на него, и её раздирали противоречия. С одной стороны – унизительная перспектива бегства, признания своей уязвимости. С другой – холодный, жёсткий расчёт, который сулил победу. И главное – Соня. Её дочь, ради которой она была готова на всё.

– Я… я не знаю, – прошептала она, чувствуя, как почва уходит из-под ног. – Мне нужно подумать.

– У нас нет времени на долгие раздумья, – мягче сказал он, отпуская её плечи. – Но я не буду тебя заставлять. Это твой выбор. Твой дом. Твоя война.

Он оставил её одну в пекарне. Аля подошла к столу и уронила голову на руки, испачканные мукой. Пахло хлебом – тёплым, домашним, честным. Тем, что она хотела вернуть. А теперь ей предлагали сбежать из её временного убежища, чтобы спрятаться в другом. Это была проверка. Не только их отношений, но и её самой. Сможет ли она поступиться своей гордостью ради цели? Сможет ли довериться ему настолько, чтобы позволить ему стать её щитом?

Она не знала ответа. Впервые за долгое время она чувствовала себя не воительницей, а всего лишь испуганной женщиной, зажатой в угол. И этот угол с каждым днём становился всё теснее.