Текст книги "Заметки графской любовницы (СИ)"
Автор книги: Яна Лисканова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)
Я была, в целом, довольна. Во время разговора я еще пару раз как бы случайно припомнила профессора, так что гулять по академии нас отпустили почти без возражений, хотя я прямо видела как ректор аж весь чешется от мысли, что по его «святому месту» будет разгуливать этот бес. Этот бес явно хотел что-то сострить на этот счет, но я очень выразительно на него посмотрела и он – даже не мне, себе! – на счастье промолчал.
Расписание занятий и экзаменов у меня было, и я заверила ректора, что мы зайдем только к тем, кто сейчас свободен. Он, конечно, высказался на тему того, что никто сейчас не свободен, но больше ничего говорить не стал, видимо, опасаясь, что придется снова меня успокаивать. Тут он не прогадал!
Само собой, одних мистер Хант нас отправить не мог. Так что несчастный Жори шел рядом, натянуто улыбаясь и каждые пол минуты поправляя волосы.
– Погода сегодня такая хорошая, да? Солнечная… – юноша явно не выносил тишины, но при этом неловко ему становилось буквально от всего, включая звук собственного голоса.
Так что хотя он сам спросил, он сам же неловко дернулся, ойкнул, грустно вздохнул и скуксился.
– Замечательная, вы правы! – улыбнулась я, пытаясь успокоить его мягким тоном голоса, словно пугливого щеночка, – Признаться, на улице жарковато, но вот у вас тут такая приятная прохлада.
Парнишка зарделся и опустил голову, закрывая смущенную улыбку волосами.
– Солнечно, да… – сощурился с какой-то кривой улыбкой на Жори граф, – А у вас в волосах солнечный зайчик, – вдруг усмехнулся он на удивленный взгляд юноши, – Так мило. Вам очень идет! Можно потрогать?
Граф Фламмен потянул к Жори руку, но тот отскочил, словно заяц, залившись краской чуть не до кончиков волос.
– Я… я… – начал он, заикаясь, – Мы тут… в общем, пришли! – он обрадовался, заметив нужную дверь и уставился на нее с надеждой, – Тут проф-фессор Лироу!.. Он свободен, да! Я вас вон там подожду… да? – спросил он с надеждой, будто ожидал, что мы сейчас ему запретим.
Где таких нервных только берут, интересно?
– Конечно! – улыбнулась я, – Спасибо вам большое, что проводили.
Он покивал и скорее отошел к окну в дальнем конце коридора.
Коридор был широким, с высокими потолками и открытыми залами между лестничными пролетами, и каждый звук гулко проходился по всему пространству, когда здесь никого не было, как сейчас. Я говорила очень и очень тихо, отвернувшись спиной к углу, в который зажался смущенный Жори.
– Вы что творите?!
– А что я творю? – деланно удивился Виль, весело подмигнув Жори в конце коридора.
– Я нижайше прошу прощения за грубость, но у вас что, в заднице что-то свербит, из-за чего вы не можете вести себя нормально?! – не сдержалась я, скрещивая руки на груди.
Граф вдруг как-то недобро улыбнулся, глаза загорелись и все наигранное благодушие и веселость с него слетели. На загривке отчего-то захолодило и разбежались мурашки вниз по хребту. Я передернула плечами.
– Нормально? А вам нормально, как с нами здесь обращаются? Да? Как с вами разговаривал мистер Хант, что он вам говорил? Вас это устраивает? – он наклонился ко мне, окатив насмешливым взглядом, и я стиснула челюсть, – Не успели мы переступить порог, а нас уже облаяли. А вы ведь государственный служащий, на минуточку! И с вами разговаривали, словно вы умственно отсталая – вас это устраивает? Судя по всему да, вы ведь и сами только рады подмахивать!
– Замолчите!.. – прошипела я, стискивая пальцами предплечья так, будто только на них удерживалась от падения, – Я просто делаю свою работу.
– Вы об себя ноги вытирать позволяете, – жестко отрезал он, – И мне того же желаете.
Я вспыхнула, едва удерживаясь от того, чтобы не дать ему пощечину. Откуда герцогскому сынку знать, чем для меня может закончиться непозволение вытереть о себя ноги?! Это он может делать, что хочет, и ничего ему не будет!
Я уже открыла было рот, чтобы возразить, но тут открылась дверь аудитории. На пороге стоял пожилой господин и удивленно нас оглядывал.
– Вы ко мне?
– Да! – улыбнулся ему граф, тут же снова меняясь и в лице, и в позе.
Профессор, не дожидаясь нас, зашел обратно в аудиторию, не закрывая за собой двери, и Виль галантным жестом предложил мне идти вперед. Когда я проходила мимо него, он шепнул:
– Не волнуйтесь, обещаю вести себя нормально! Прямо как вы.
Я задавала заготовленные вопросы, получала на них вполне ожидаемые ответы, и мы шли дальше. Снова вопросы, снова ответы, снова – дальше. Граф сидел рядом и записывал, не забывая вежливо улыбаться. А мне вот улыбаться было все тяжелее с каждой минутой.
Граф Фламмен вел себя безупречно. Как и обещал. Знакомые преподаватели, завидев его, в подавляющем большинстве были не сильно рады, а порой и, не скрываясь, кривили лица. Подозрительно на него косились, когда он приветствовал их со всем уважением, но с каждой минутой разговора, лишенного любых даже намеков со стороны графа, ученые мужи все больше и больше расслаблялись. И все больше и больше наглели.
Они будто прощупывали почву и, не получая никакого отпора, давали себе волю. И в отношении графа, и в отношении меня. И не то что бы эта ситуация не была мне знакомой. Но отчего-то сегодня все воспринималось иначе.
– Скажите, пожалуйста, как вы считаете, если облегчить программу и обучать девушек и юношей раздельно, это…
– Послушайте, голубушка, можно, конечно, по-разному изворачиваться – вон, хоть у своего дружка спросите, он в этом смыслит! – мужчина прошелся по графу каким-то очень неприятным взглядом, вкладывая в него смысл, который я не могла понять, но граф на это только улыбнулся, – Но во всем этом изначально нет смысла. У каждого есть свое место в этом мире. И у женщин есть свое, очень почетное. Они жены и матери, – улыбнулся ласково преподаватель проклятийной магии, – У вас и у самой уже возраст подходит. Сколько вам?
Я стиснула зубы, продолжая давить беззаботную улыбку. Какая тебе, старый хрен, разница, сколько мне лет?
– Двадцать пять.
– У вас есть муж? Дети? – участливо спросил он.
– Нет, и я не планирую…
– Вот от этого все и проблемы, милая! – улыбнулся он, будто разгадав какую-то загадку, – Мотаетесь по городу со всякими… – маг прищурился брезгливо в сторону бывшего ученика, – А могли бы уже второго нянчить и глупые вопросы бы в вашу голову даже не приходили, уверяю вас! Вам было бы просто не до этого. Вот у меня внучка недавно родилась, и я с ней как-то сидел, когда сын с женой уезжали… Так это же боже мой! Ни на секунду не расслабишься, а ведь малышка чудо какая спокойная. А как за ребенком следить, когда учеба да работа? Оставьте это мужчинам, ваше дело – детей растить. Кто, если не вы?
Я покивала, улыбнувшись. Самое ужасное, что я его понимала. Его позицию я понимала и не то чтобы была с ней в корне не согласна – или по крайней мере ничего не имела против, что он думает иначе, чем я.
Но мне ни капельки не хотелось ни замуж, ни детей. Я не хочу растить даже самого спокойного ребенка, я хочу особняк и графский титул! Хочу быть в праве одернуть каждого, кто зовет меня «голубушка»; посылать в самых неприличных выражениях всех, кто жалостливо качает головой, когда узнает, что мне двадцать пять и у меня нет мужа; хочу гордиться тем, чего добилась; хочу, в конце концов, спокойно делать свою работу, не доказывая каждому встречному, что меня не за красивые глазки к ней подпустили… А не нянчить второго. Лучше бы я родилась мужчиной.
Так я думала раньше.
Была бы мужчиной, на меня бы так не смотрели. Мою работу не принижали бы все, кому не лень, не было бы этого покровительственного и снисходительного взгляда, с которым вроде бы «серьезные люди» пихают мне палки в колеса, потому что я якобы мешаю им заниматься их «серьезными» делами.
Вот только сейчас я слушала, как эти же самые люди чуть ли не каждую фразу выворачивают так, чтобы уколоть графа Фламмена. Видят, что он не отвечает, не спорит, кривиться порой, но молчит и улыбается, молчит и улыбается, послушно записывает и – молчит, и улыбается вежливо; и пользуются этой возможностью, чтобы… чтобы что?
Чтобы отомстить ему за плохое поведение боги знают сколько лет назад, когда он был сопливым подростком? За то, что он любит украшения? За то, что у него специфичные вкусы? За то, что спорщик? Не слишком ли мелочно для серьезных-то людей? Или это просто повод? Я ставила на второе.
Они цеплялись. И ко мне и к нему. И ведь это не что-то новое. Вряд ли с ним сильно иначе обращались, когда он здесь учился. Я подумала, что мы похожи гораздо больше, чем мне казалось. Как часто ему во время обучения приходилось делать больше, просто чтобы ему не занижали результаты? Я знала, что академию он кончил с хорошим результатом. Насколько это было непросто, учитывая отношение к нему преподавателей?
Я знала, как много сил отнимает эта постоянная попытка доказать, что ты не хуже, и что чем больше у тебя получается это доказывать своими результатами, тем хуже к тебе, почему-то, отношение. Потому что все это не причины, не причины – а поводы.
Они цеплялись просто потому, что это было удобной возможностью самоутвердиться. Если я «милая» и «голубушка», то они – серьезные взрослые люди; если я «работающая» и «незамужняя», то они – удачно устроившиеся замуж женщины. Если Виль «смазливый», «изворотливый» и «как ворона летит на блестяшки», то они – настоящие мужчины.
Поднять себе самооценку, вытерев о кого-то ноги. И в какой-то момент не замечаешь, как появляется желание просто оказаться на их месте. И гадко уже от себя.
«Вы об себя ноги вытирать позволяете и мне того же желаете» – я сама не заметила, как черканула это в свой блокнот для заметок. И тут же перевернула страницу, чтобы никто не заметил.
Улыбаться было все сложнее.
Почему они не могут просто ответить на чертовы вопросы без всех этих намеков?! Мы бы пришли, записали и ушли. Мы разговаривали уже с пятым преподавателем, и каждый, даже самый спокойный и в целом не настроенный негативно – даже наоборот, порой очень даже милые попадались! – успел пройтись хоть раз на мой счет. И почему-то после разговора с Вилем это было гораздо тяжелее, чем обычно, пропускать мимо ушей.
Так глупо! Что мне даст эта обида?..
Я скосила глаза на графа. Мне не нравилось его выражение. Он выглядел слишком уставшим и поскучневшим, будто театральная кукла-марионетка, которой оборвали пару ниточек, и она с трудом заканчивает выступление.
– Ваше Сиятельство… мне ведь теперь так следует к вам обращаться? – уточнил декан военного факультета, слегка скривившись в сторону графа; тот только кивнул.
Граф на фоне высокого и плечистого мужчины с тяжелыми надбровными дугами и тяжелой же челюстью, конечно, выглядел очень уж тонким да нежным.
И все же именно декан боевого факультета оказался единственным, кто довольно положительно высказался о том, что одаренных магией девушек надо нормально обучать.
– Слабачки, конечно, путного из них не выйдет, но хоть управлять нормально научаться, – он высказывался довольно критично, но без всякого негатива, – Через меня молодежи столько прошло, что я знаю, о чем говорю. Их в этом возрасте в ежовых рукавицах держать надо и следить за ними повнимательнее. Особенно, за огневиками, – он скосил глаза на Виля, – Ладно хоть девчонки норовом поспокойнее, меньше срываются, но тут тоже – как повезет. А на везение рассчитывать – дурное дело. Надо обучать. Не так, как парней, конечно, но надо.
Я выдохнула, порадовавшись, что хоть кто-то дал мне возможность нормально отчитаться перед королевой.
– Хотя и из парней порой черти что выходит, – он посмотрел прямо на графа, но тот продолжал молча улыбаться, – Ну надо же. Раньше хоть характер был, а теперь только кружева и остались.
Я застыла. Щеки противно потеплели, будто это был камень в мой огород.
– Мистер Фирс… – начала было я, но меня будто и не услышали.
– Как был тощим, так и остался. Ты тренируешься вообще? Хотя вам, Ваша Светлость, оно может и лучше быть таким сопляком, учитывая ваши вкусы, да?
Граф снова ничего не ответил, а декан как-то даже удивленно и разочаровано нахмурился. Я стояла и не понимала, что присходит. Граф Фламмен же не кто попало… Его отец – министр иностранных дел! Далеко не последний человек в Западном Королевстве.
Сердце в груди обижено колотилось. Ну сколько можно-то?.. Это откровенное хамство, которое я еще могла понять в свой адрес, но никак не в адрес герцогского сына. Остальные хотя бы пытались как-то поприличней завуалировать, а этот прямо в лицо, боги… Как же мне все это надоело. Как же надоело. В голове все всплывали и всплывали обрывки фраз, насмешек, услышанные за сегодня. Сегодня, вчера, и годы назад… Взгляды, угрозы, проблемы, и вечное докажи, покажи, извернись. Я была уверена, что это просто пыль на дороге – такое пустое, но все это будто просто сидело под замком. И вот теперь глупый граф неосторожным словом его сорвал и оно вылетело из клетки и коршунами накинулось на меня, не давая вздохнуть, не давая трезво мыслить.
Как же они все надоели.
– Мистер Фирс! – прозвучало неожиданно звонко и раздраженно.
Он посмотрел на меня с удивлением, будто только что заметил.
– Да? – уточнил он спокойным басом.
Так. И что мне ему сказать?! «Не смейте обижать бедного мальчика»? Но граф не бедный и не мальчик! Он взрослый мужчина.
И вообще, какая мне разница?! Да пусть его хоть по стенке размажут! Он противный, гадкий лентяй! Он бросил меня, не предупредив! Он выговорил мне совершенно ни за что…
Я вообще могла бы стоять и наслаждаться – что мне за дело до его проблем? Будто мне своих мало!
– Я, ну… – боже, ну что за жалкий лепет… лучше бы вообще молчала.
Да, надо было молчать, молчать и улыбаться – это отлично работает!
Я сглотнула слюну, чтобы смочить пересохшее горло. Раз уж начала – надо заканчивать. Две пары глаз смотрели на меня с интересом и ожиданием.
– Я с огромным сожалением должна вам сообщить, что мы отменяем ежегодное соревнование шестикурсников боевого отделения в связи с посредственными результатами выпускников последних лет и урезаем финансирование в связи с… – глаза мистера Фирса округлились и он ошарашено выдохнул; я тоже была слегка удивлена, потому что несла полную чушь, не имеющую никакого отношения к реальности! – …отчеты за последнее полугодие не сходятся с нашими данными о реальных расходах… – я безбожно блефовала, но по себе знала, что отчеты почти никогда не сходятся с реальными расходами, – …нас неимоверно печалит, что наши письма с просьбами не подписывать приказы задним числом не доходят до отправителей, так что мы вынуждены принять меры и…
Я говорила и говорила, судорожно вспоминая все жалобы профессора, и судя по тому, как нервно дернулся кадык мистера Фирса – пока попадала, куда надо. Когда я закончила, он обвел меня оценивающим взглядом, а потом вдруг повернулся в сторону графа.
– Зубастая змейка.
Я стояла и улыбалась вежливой улыбкой и с тоской думала о том, что мне теперь действительно надо вывернуться, как самой настоящей змейке, чтобы каким-то невероятным образом действительно отменить соревнование шестикурсников и урезать финансирование. Быть лгуньей все-таки не хотелось – это плохо скажется на репутации.
Боги, что я сейчас натворила… Вот поэтому и нельзя давать волю чувствам! В голове уже крутились шестеренки, накидывая дальнейший план действий.
Уговорить профессора будет не сложно, если только на руках у меня будут аргументы посерьезней, чем то, что он и так уже знает…
– Что ж, благодарю вас покорнейше за ответы, мистер Фирс, а теперь мы с Его Светлостью должны провести запланированную инспекцию по академии!
А если я не найду аргументы?..
Я устало потерла виски.
А если я не найду аргументы, то я их сделаю! Гулять, так с песней! Урежу финансирование вообще всем! На меня вдруг накатило какое-то веселое отчаяние. В голове гудел тревожными колоколами вопрос, что я вообще творю и как буду разгребать последствия этой дурости, и одновременно с этим все так надоело, что хотелось извернуться ужом, только бы они все пожалели, что вообще рот в моем присутствии открыть решили.
– Слушай, Фив, – шепнул граф, когда мы отошли, – Вообще-то мистер Фирс нормальный, просто говорит, что думает… Вы действительно собираетесь отменить соревнование?
– Конечно, – кивнула я, – Но в министерстве об этом пока не знают.
Он вдруг закашлялся, а потом хохотнул, с веселым изумлением прищурив глаза.
– Ты наврала!
– Так нравится говорить очевидное? Да, наврала. Когда-нибудь они не смогут вытирать об меня ноги…
Я сказала и тут же пожалела, отвернув лицо в сторону. Как же это жалко прозвучало. Граф вдруг приобнял меня за плечо.
– Я бы не советовал тебе ждать когда-нибудь. Вряд ли оно наступит. Так каков наш план?
– Ты здесь учился, – я тряхнула головой выметая лишние мысли, – Где у них тут слабые места?
– Нас туда на пушечный выстрел не пустят, – покачал головой он.
Я улыбнулась и достала из сумки сложенный вдвое документ.
– Нас пустят везде.
На лице графа растянулся хищный оскал, а глаза весело заблестели. В горле резко пересохло, а сердце забилось где-то в желудке. Я удивленно моргнула, пытаясь осознать его резкую смену настроения.
Ну, ему шло это гораздо больше, чем то тоскливо-покорное выражение. Может, людям с таким дурным норовом нельзя вести себя нормально по медицинским показаниям?
Глава 4. Когда всплывает правда, дышите ртом
«Иногда правда подталкивает людей к нужному нам результату лучше любых манипуляций и красивой лжи.
– – – заказать шкафы на кухню!!!»
– Что все это значит?! – ректор не заставил себя долго ждать.
– Мистер Хант! – я улыбнулась ему совершенно искренне, – А вот и вы! Не волнуйтесь, мы почти закончили и скоро уходим.
Он резко остановился и прошелся по композиции цепким взглядом. Жори, семенивший за ним, остановиться вовремя не успел и врезался в его спину, сам же и покачнувшись. Ректор этого будто и не заметил. Привык уже, поди!
Когда мы пошли в сторону подземных лабораторий, Жори даже сразу и не понял, решив, что мы хотим поговорить со студентами, у которых там сейчас идет практика. Когда же мы прошли мимо занятых помещений в сторону закрытого на время крыла, Жори занервничал. Но куда ему нас остановить?
Он, конечно, попытался объяснить, что посторонним туда нельзя, но пробежавшись глазами по разрешению, подписанному министром культуры и просвещения, побледнел еще больше, чем до этого, и вынужден был с дрожью в голосе сообщить, что должен позвать ректора. Мы против не были! Пока он до ректора дойдет, мы уже успеем осмотреться.
У «святого места» вполне ожидаемо было свое темное пятно.
– Западное крыло в конце коридора? – я постучала пальцем по подбородку, осматривая помещение, – А не в западном ли крыле в конце коридора та лаборатория, сгоревшая из-за срыва первокурсника-огневика?
– Так то на третьем этаже, – покачал головой Виль, но все же нахмурился задумчиво.
Я кивнула.
– На третьем. Но совпадение забавное.
Подземная лаборатория тоже была забавной. Если можно было так выразиться. Углы потолка покрывала какая-то поблескивающая слизская субстанция, порой свисающая по стенам, простите боги, соплями и расходившаяся паутиной по потолку. Стоило нам войти, граф раскинул над нашими головами полупрозрачный защитный барьер, гревший макушку почище летнего полуденного солнца.
– Что это такое? Королевская академия втайне вырастила какой-то новый вид плесени?.. Оно опасно? – уточнила я.
– Ну тут сложно точно сказать. Когда я выпускался, закрыли еще только одну аудиторию, а теперь уже три. Да и то я узнал случайно. Я-то на боевом факультете отучился, а мы по лабораториям особо не шлялись, – граф тоже выглядел слегка удивленным, – Я только слышал шепотки, мол, отходы экспериментов скопились, и в этих помещениях опасно проводить опыты. Слишком много всякого в этой дряни намешано – мало кому хочется проверять, как оно срезонирует при проведении практических работ…
– И что, это не чиститься? – удивилась я.
– По идее, чистить надо после каждой работы в закрытом не проветриваемом помещении. Я бы даже сказал вычищать каждый угол. По техники безопасности. Но так почти никто никогда не делает, потому что слишком затратно и хлопотно. И, вроде как, если пару раз пропустишь – ничего страшного не произойдет. Но получше об этом тебе всякие умники расскажут из тех, кто магичит в таких вот лабораториях, – мужчина развел руками, продолжая с искренним интересом рассматривать переливающуюся разными цветами гадость на стенах.
– Вот бы магический слепок сделать… – вздохнула я.
Надо было серьезнее отнестись к просьбе профессора и запастись артефактами для магического слепка помещения. Но кто же мог подумать, что мы вообще будем на это время тратить? Я вот даже не собиралась сильно заморачиваться, выполняя просьбу профессора – что мне до до академии, по большому-то счету?
– Ну так-то можно, – Виль поскреб задумчиво висок, что-то прикидывая, – Примитивненький камешек я тебе сделаю, но хватит его часа на два-три…
Я вскинулась.
– Так делай же скорее! – я зачем-то дернула его за рукав, – Нам еще второй и третий этаж осматривать! Потом разберемся, что это все значит и есть ли связь, пока надо просто насобирать всего и побольше… Я точно знаю, что на ремонт им год назад выделили крупную сумму!
– Хорошо, только выйдем в коридор.
Он улыбнулся как-то слишком ласково, глядя на меня, и, неожиданно для себя, я смутилась. Показывать это не хотелось – еще чего лишнего подумает! – так что я начала вслух прикидывать, чтобы заполнить тишину, как это все можно использовать, сколько времени мы можем потратить на дальнейший осмотр, чтобы успеть показать слепки профессору… Граф Фламмен продолжал улыбаться, выписывая какие-то фигуры руками.
Полагаю, нам стоило порадоваться, что кабинет ректора находится достаточно далеко от подземных лабораторий. К тому моменту, как Жори добежал до ректора, а ректор – до его будущих проблем, нас на месте преступления уже не было. Не зря, ой не зря я поторапливала Виля и совсем не изящно перескакивала по несколько ступенек, чтобы поскорее закончить.
Поймал нас ректор уже на третьем этаже. Видимо, когда сообразил, что именно мы ищем. А раз занервничал, значит в верном направлении ищем! Вообще-то, я вовсе не была уверена, что пожар как-то связан с их маленькой подземной тайной – в конце концов между ними целый во всех смыслах этаж! Но в этом уже пусть знающие люди разбираются.
К тому моменту как ворвался запыхавшийся ректор я, к счастью, уже успела и отдышаться, и поправить прическу, и заправить чуть съехавшую рубашку обратно в штаны и даже набросать в заметках план разговора с профессором!
Я уже пообещала, что мы отменим соревнование шестикурсников, но боевое отделение отношения к безалаберности представителей магической науки не имели, так что давить на это бесполезно. Я выписала пару пунктов, припомнив, насчет чего там ворчал сам профессор, и собиралась обсудить это с графом по пути обратно. Сам он пока был занят, занимаясь довольно непривычной для себя работой по снятию магического отпечатка с помещений, периодически чертыхаясь, что такая тонкая работа никогда не была его сильной стороной. Я старалась его просто не отвлекать.
– Что вы тут делаете?! – заорал ректор, – Вы не имеете права!
Мне бы было его жаль, будь я чуть более жалостливой. Глаза его были покрасневшими и слезились, судя по мешкам, от недосыпа; он как сторожевой пес раздражался от того, что в его дом забрались посторонние, да еще вынюхивают что-то – я бы на его месте тоже бы была в бешенстве. В конце концов, за всем не уследишь. Иногда какие-то вещи просто выпадают из поля твоего внимания – я это отлично знала и по себе и по многим своим коллегам.
Вот только я тоже была до сих пор слегка раздражена. Не только их отношением, из-за которого мы потратили гораздо больше времени, чем могли бы. Скорее из-за всех таких, как они, из-за которых я постоянно тратила больше времени и сил, чем могла бы. Накопилось, в общем! С кем не бывает? Просто, видимо, они попались не в то время и не в том месте.
В общем, стыдно мне не было. Скорее, весело. Приятно, когда вертеться ужом надо не тебе!
Так что мистера Ханта я встретила с самой искренней своей улыбкой. Правда моя искренняя улыбка была и в половину не такой располагающей, как фальшивая, так что ректор не улыбнулся мне в ответ.
Я покачала головой.
– Вообще-то, имеем. Но вы так не волнуйтесь, пожалуйста, мы, в общем-то, закончили… – я оглянулась на Виля, и тот мне кивнул, – И уже уходим!
– Я никуда вас не выпущу, пока вы мне не скажете, что вы тут вынюхивали! – воскликнул ректор, перегораживая вход, – Значит, вся эта чепуха про обучение девушек была только прикрытием?! Ну, конечно, – поражено замер он, – Как я вообще повелся на такую глупость? Это же бред полный! Кто всерьез станет таким заниматься?.. Вы просто отвлекали мое внимание! – он обличительно указал на нас пальцем, – Я подам жалобу! Вы так просто не отвертитесь, о подобных проверках должны сообщать заранее, это прописано в…
– Ах да! Совсем забыла… – перебила его я, – Вы уж мне простите, девичья память такая короткая! – я посмотрела ему прямо в глаза, наслаждаясь моментом, – Вам привет от профессора.
Я любовалась ошарашено округленными глазами и нервно дернувшимся кадыком и запоминала каждый миг. Когда мне еще представится случай так отдохнуть своей черствой мстительной душой?
Я не обманывалась – дальше не будет легче; дальше я не буду вести себя подобным образом, нарываясь на проблемы, дальше все будет так же. Я буду мило улыбаться, слушать плохо завуалированные насмешки, и, как выразился Виль, «позволять вытирать о себя ноги».
Потому что у меня далеко не всегда на руках есть разрешение, а в министерстве – покровитель. Потому что если я не хочу, чтобы меня просто-напросто задавили авторитетом за характер, до момента, когда у меня у самой этого авторитета будет достаточно, свои претензии лучше придержать невысказанными.
Но сегодня я выжму из этой ситуации столько, сколько смогу. Может быть даже когда-нибудь скажу Вилю спасибо, что растормошил меня. А может и не скажу.
Ректор скрипнул зубами и на секунду прикрыл глаза.
– Вот же старый гавнюк!.. – прошипел он себе под нос, ничуть не смущаясь нашего присутствия, – Даже когда сдохнет, в покое не оставит, лис трухлявый…
– Мне так и передать? – я склонила голову к плечу, вопросительно заглядывая ему в глаза.
Мужчина тут же вскинулся, ноздри возмущено раздулись.
– Так и передай! – рявкнул он, набычившись.
– Нет-нет!.. – Жори навалился ректору на спину, одной рукой уцепившись за его плечи, а другой на удивление ловко закрывая рот, – Передайте, пожалуйста, если вам не сложно, что мы всегда рады его видеть, передаем наилучшие пожелания и…
– Скажи, что я спляшу на его могиле!.. А ну перестань!.. – попытался вставить свое слово мистер Хант, выраваясь, но Жори уже снова обвил его всеми своими конечностями, придавливая локтем рот.
– …и мы очень рады, что вы зашли, да! Очень рады! Приходите еще, и не надо скрываться – мы сами вас везде проведем, все покажем…
– Мхгм!…Например, вход в преисподнюю...да хватит, Жори! Вам там самое место!..
– А мы там уже были сегодня! – покивал Виль.
– …мы так рады, что вы зашли!… – тараторил парнишка, перебивая начальство, – Очень рады!
– Очень колоритно смотрится крысиный скелет в желтой блестящей слизи! – радостно оскалился граф Фламмен, когда я уже тянула его к выходу.
Не стоит и дальше терять лишние минуты!
– …и если вы найдете у нас какие-то проблемы!.. – продолжал нам вслед кричать Жори, – Мы только рады будем – ведь хотим развиваться и двигаться вперед! Мы сами готовы все исправить под вашим чутким присмотром! Передайте, пожалуйста! Ну, если вас не затруднит…
– Обязательно передам, благодарю за ваше гостеприимство! – я ободряюще улыбнулась Жори на прощание, действительно собираясь именно его слова и передать; Жори напоминал мне меня, – Да идите же вперед, мы торопимся!..
– И не возвращайтесь!.. – орал ректор, – Мы вашими разрешениями в следующий раз подотрем себе…
– Да я вам сам подотру, если штаны снять не побоитесь! – пообещал граф, и я резко дернула его вперед, скорее закрывая дверь лаборатории.
– У твоих слепков срок жизни, кажется, не настолько длинный, чтобы весь день лаяться с уставшим человеком, – напомнила я.
– Тебе его жаль что ли? – удивленно фыркнул граф.
– Нет, – я мотнула головой, – Я просто по себе знаю, как приятно поскандалить, когда все уже достало, а работы меньше не становится. Так что надо скорее убираться отсюда, у нас еще столько дел!
Хотелось бы мне выглядеть строго и собрано, чтобы не избаловать графа на то, что мы всегда так будем работать, но стянуть с лица веселую злорадную улыбку никак не получалось.
Стоило нам тронуться в сторону министерства, я взяла мужчину в оборот, советуясь с ним, как лучше представить предложение о запрете соревнований для выпускников на этот год, но…
– Слушай, а может не надо их запрещать? – как-то жалобно уточнил он после того, как я вывалила на него все идеи, – Соревнования – это очень весело! Я и сам когда-то только его и ждал все шесть лет…
– Чего?
Я даже не сразу поняла, что он сказал. В смысле, не запрещать?! Я между прочим для него старалась! Я на мгновение застыла и ошарашено поскребла висок. В смысле – для него?.. Для себя, в смысле!
– Я хочу, чтобы они страдали, – совершенно честно сказала я в итоге, продолжая чуть удивленно хмуриться.
Граф поперхнулся и прикрыл улыбку ладонью.
– Это даже забавно, как мало людей вокруг осознают, что кроется за этим милым личиком…
– Вот и хорошо, что не осознают, – кивнула я, – Может у меня еще и не получится их отменить – кто я такая? Но все, что могу, я для этого сделаю.
– Ну я просто к тому, – потянул мужчина, продолжая разглядывать меня смешливо сощуренным взглядом, – что может предложить профессору не отменять их, а просто сделать вид, что отменяет? На какое-то время! А потом широким жестом пожалеть и вернуть все обратно. Тогда и не надо придумывать такой длинный список причин. Вполне должно хватить и того, что вам обоим хочется подгадить академии!
Я вскинула брови. А идея-то превосходная!
– Ну, в целом, звучит приемлемо в качестве запасного варианта, – кивнула я, записывая.
– Можешь поцеловать меня в качестве поощрения, – радостно разрешил он, предано глядя в глаза со спокойной, совершенно расслабленной улыбкой.
Я застыла, будто пойманная с поличным, не зная, что на это ответить. Вот как у него получается говорить так, чтобы даже у меня самой создавалось впечатление, что с его стороны это очень милое одолжение, о котором я всегда мечтала?! Губы тут же потеплели, и я непроизвольно облизнулась.
