Текст книги "Заметки графской любовницы (СИ)"

Автор книги: Яна Лисканова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

– В общем, дело такое… Даже не знаю, с чего начать.

Я налила ей в кружку теплого молока и придвинула ближе тарелку с мягким, рассыпчатым печеньем.

– В общем, – еще раз попробовала она, – Не обижайся на Эни, пожалуйста. Я понимаю, что мы тебе, как снег на голову, да еще с претензиями, но…

– Я не обижаюсь на Эни, – сказала я совершенно искренне.

Я действительно не держала обиды. То есть, обидно, мне, может, и было, но скорее в целом, по жизни, а не персонально на Эни. В конце концов, в ее возрасте – да и чего греха таить! – и даже сейчас, я вполне могла себе позволить поддеть словами того, кто меня бесит, если знала, что не получу за это.

– Да? – удивилась Лори, – Хорошо. Просто она, ну, обижена на тебя. Точнее не столько на тебя, – поправила себя сестра, – просто ей нужно найти виноватого! А ты, вроде как, подходишь.

Я смотрела на желто-оранжевое в свете лампы лицо сестры, смущенное и одновременно нетерпеливое, будто она хочет сказать что-то еще, но сдерживается, с черными резкими тенями, залегшими под глазами. Мне не хотелось спрашивать. Не хотелось уточнять. Видят боги, больше всего на свете мне сейчас хотелось просто перевести разговор и сделать вид, что я не вижу, как Лори хочет рассказать, что происходит у них в жизни.

По ее уставшему виду было понятно, что я чего-то не знаю. Было понятно по тому, как надрывно ревела у нее на плече днем Эни. В целом, я могла себе примерно предположить. С деньгами дома туго, три девицы на выданье. Эни самая красивая. Родители уже пытались таким образом поправить дыры в бюджете. А я тут с лучшими кошельками королевства работаю, но помочь семье даже не пытаюсь. И даже не хочу пытаться, если честно.

Все, чего мне хотелось, это просто сделать вид, что их больше нет. Я знать не хотела родителей. Я не хотела брать на себя ответственность за благополучие сестер – я о своем позаботиться едва могу! Но я также знала, что если сейчас я сверну разговор и дам Лори понять, что мне все равно, меня это будет грызть. Что бы там ни было – будет. Легко не волноваться, когда знать не знаешь о том, как дела дома. Но стоит мне только пустить это все в себя, я уже не смогу спокойно спать.

И я не была уверена, что готова к этому.

– Расскажи, как у вас дела, – все-таки прохрипела в итоге я и тут же залила просохшее горло теплым молоком.

Эни судорожно выдохнула и вдруг подняла глаза к потолку.

– Я… я не знаю, что делать, – тихим-тихим шепотом поделилась она, будто боясь, что кто-то еще услышит, – Родители будто с ума сошли! Я помню, как они давили на тебя тогда, но теперь все еще хуже… С Эни и Мари вообще не слезают, особенно с Эни, и она последнее время всегда нервная и раздражительная. Она иногда просто начинает плакать, а я не знаю, как ее успокоить… Я пыталась урезонить маму, но она сказала, что… что, – Лори запнулась и продолжила демонстративно равнодушным тоном, – Что я не имею права что-то говорить, ведь от меня вообще семье мало проку. Это правда, конечно, просто и молчать уже не получается. Мари еще как-то может успокаивать их и отвлекать, а Эни срывается, и мама… она столько всего ей говорит – ты бы слышала! Из ее слов, так все наши проблемы может решить Эни, если только перестанет лениться. А она уже со всеми мало-мальски богатыми мужчинами флиртует напропалую, даже не вглядываясь. Про нее болтать начинают… тебя вспоминают, мол «по стопам старшей идет». Она бесится, но продолжает, лишь бы родители успокоились. И мужчины, – Лори говорила и говорила, боясь прерваться хоть на мгновение, – Они, знаешь, полапать ее, пока танцуют, не против, а замуж не зовут. Она перед балами спать не может вообще, и мужчин уже ненавидеть начинает, но деться никуда не может – мама как надзиратель всегда над ней стоит и проверяет, достаточно ли она постаралась, чтобы понравится? Забудет улыбнуться кому-нибудь, так с нее неделю потом не слезают. Отец со мной не разговаривает, и Эни порой днями игнорирует – вроде как наказывает. Порадоваться бы, а его молчание, знаешь, почему-то еще похуже маминых скандалов. И Эни на нас с Мари порой срывается – и вот могу понять, но иногда так бесит, что хочется ей все космы вырвать! А потом стыдно… Я же теперь старшая, должна заботиться о ней. А я не могу. Я ничего не могу. И она меня иногда так раздражает!

На самом деле, не то что бы я услышала что-то новое. Помню, мама и надо мной стояла, следила коршуном, скольким я за вечер улыбнулась, не забыла ли посмеяться над глупой шуткой и не скривилась ли на чье-то неприятное внимание. И стоило сделать что-то не так – не зацепить гостя милой улыбкой, отвергнуть чье-то приглашение на танец, как потом еще месяц выслушиваешь упреки и терпишь разочарованно прищуренный взгляд.

Но все переменилось, когда появился Альф, мой несостоявшийся жених и первый любовник. Наконец все мои увертки принесли плоды, и даже больше. Это был не просто какой-то богатый мужчина, который повелся – это был самый лучший мужчина на свете, ответивший взаимностью на мои чувства. Тогда я вдруг стала любимицей семьи, надеждой на светлое будущее. И я даже как дура поверила, что это действительно так. Что я и правда любимица.

Отец разговаривал со мной вечерами, мама подарила мне свою кружевную шаль и пела на ночь колыбельные или рассказывала, каково это – быть замужней женщиной. Все казалось таким радужным. Пока я не перестала быть любимицей.

Сейчас я вспоминаю родителей и думаю – они такие жалкие люди! Сейчас ни одно их слово не смогло бы что-то изменить в моей жизни. Я не зависела от них и не могла понять, как их мнение вообще может заставить так нервничать. Это было почти смешно, смотреть, как нервничает Лори. Но тогда от них зависело все. И для сестер родители – не просто какие-то жалкие засранцы.

А выкинуть то же коленцо с побегом, что и я в свое время, было не так-то просто. Да и опасно, на самом деле. Честно говоря, не уверена, что хотела бы, чтобы кто-то из девочек отправлялся не пойми куда на голой вере в себя и в чудо, без хоть какой-нибудь компаньонки в дорогу и поддержки от семьи. Так что, в целом, я могла понять страхи Лори.

– …а после твоего побега мама все повторяла: «это Фиви виновата, это из-за Фиви у нас теперь проблемы, это из-за нее вас не хотят брать замуж»… Я хорошо помню, как все было, Мари плевать, а для Эни… Для нее все так, как говорит мама. А потом она узнала, что ты хорошо устроилась в столице – о тебе даже в газетах пишут. И теперь – я ее понимаю, на самом деле, – вдруг призналась Лори, смущенно нахмурившись, – Нет-нет, да и у меня в голове вертится: она нас бросила, оставив за собой кучу проблем, а сама отлично живет в столице… Ну или что-то вроде того. В общем, я еще поговорю с ней, но ты, пожалуйста, не обижайся. Ей сейчас непросто – ты должна это понимать лучше других.

Я кивнула и спросила.

– А что еще?

– Что еще? – повторила Лори с некоторой задержкой.

– Что еще случилось, – покорно уточнила я, – У тебя.

Она смотрела на меня какое-то время, а потом вдруг рассмеялась.

– То, что случилось у меня – мое дело. Просто потерпи нас немножко! Я понимаю, что ты нам ничего не должна, но если вдруг получится, своди куда-нибудь Мари с Эни, – в голосе Лори вдруг прорезалось что-то злое и обиженное, – Чтобы они могли хоть как-то объясниться перед родителями, что не теряли времени даром! Я понимаю, что ты очень занятая, но мы все-таки сестры – можешь и помочь.

В ее тоне явно был упрек. Я грызла печенье, пока не очень понимая, как реагировать, и, возможно, Лори приняла это за равнодушие. На самом деле мне просто надо было переварить. Сестра вдруг смутилась, скомкано пожелала приятных снов и ушла. Наверняка ей стало неловко, что она вывалила на меня свои переживания. Она же теперь старшая! Наверняка чувствует себя слишком большой и серьезной для таких откровений.

Я сидела и очень старалась отделить во всей этой мешанине, где границы моей ответственности за эту ситуацию.

Ведь моя ошибка действительно на них отразилась, подпортив репутацию. И я действительно сбежала, просто оставив их позади. И действительно отлично устроилась, и даже мысли о том, чтобы впрягаться в проблемы тех, от кого я бежала в свое время, сверкая пятками, у меня не было.

На самом деле, я вовсе не собиралась посыпать голову пеплом и виниться во всех грехах, обещая вернуть все долги, которые – я уверена! – даже Лори в своей голове на меня успела навесить.

Тогда побег был выходом. И я ни секундой не жалею, что хорошо устроилась, как бы это ни огорчало Эни! Но им действительно пришлось нести часть ответственности за мою наивность, мою ошибку. И я не могла бы сказать с чистым сердцем, что я им ничего не должна. Наверное, поэтому я весь день и чесалась. Поэтому так злилась.

Сейчас сбегать от них было не выходом, сейчас побег – это просто побег. Кое-что я все-таки им должна, просто отдавать мне не хотелось.

От осознание стало даже как-то легче. Отправить их обратно домой поскорее хотелось не меньше, и раздражение от того, что они в моем доме, никуда не делось, но все равно было как-то легче. Их раздражение стало простым и понятным, как, впрочем, и мое.

Осталось только решить, что делать!

Ну и поспать хоть немного перед работой было бы не лишним, конечно.

Что я могу сказать? Домоправительницу мне стоило завести давно!

Просыпаться утром от щекочущих нос запахов еды было очень приятно. Зайти в чистую кухню, наполненную тихим звоном посуды и ставшую от присутствия в ней миссис Принс раз в десять уютнее; плюхнуться за стол, тут же получив ласковую улыбку, тарелку с теплой вкусной едой и чашечку кофе.

Под рукой аккуратной стопкой были сложены газеты, и стоило мне приступить к завтраку, женщина тихонько прикрыла за собой дверь, оставив меня наедине с тихим солнечным утром. К счастью, сестры были лежебоками. Раньше обеда они проснуться вряд ли – по крайней мере, я очень на это рассчитываю.

Я поддела вилкой жареный бекон и уткнулась в утренний выпуск самого популярного у молодого поколения бумагомарательства. «Ласковый запад» считался детищем прогрессивных представителей дворянства, и ласковым не был ни на секунду, бесстрашно и беспощадно обличая пороки системы, либо то, что они считали пороками. Публиковали меланхоличные стихи о судьбах страны, саркастичные фельетоны и иронично рассуждали о событиях недели. Иногда проскальзывали очень даже дельные мысли, но укутанные в слои и слои язвительных намеков и завуалированных оскорблений, вызывали легкое раздражение даже у меня. Почему эту газетенку ненавидело консервативное крыло я могла понять в полной мере. И искренне считала, что в значительной мере отнюдь не из-за реакционных взглядов старшего поколения (хотя и не без этого), а из-за тона. Критику и так никто не любит, а когда она высказывается в подобной манере – так тем более.

Вот, например:

«Сколько драгоценностей королевской сокровищницы понадобиться наследнику, чтобы укротить принцессу-дикарку?»

Возбухать на тему княжны они не устанут, кажется, никогда. Скорее всего из-за того, что одной из претенденток на нашего принца была также и одна из принцесс из Северного Содружества. И именно ее, воспитанную в традициях самого развитого государства континента, они хотели видеть будущей королевой. А не княжну, рожденную в гареме на Востоке. Выбор был продиктован внешнеполитическими причинами, но кого это волнует.

«Ее Величество передает сына юной княжне вместе с юбками, за которые он мог бы держаться!»

– Совсем обнаглели, – нахмурилась я, – Или мне кажется?

Я раньше особо за прессой не следила и теперь не была до конца уверена, но, по-моему, последнее время писаки как с цепи посрывались.

Хотя когда мы говорили об этом с Вилем, оказалось, что он от княжны тоже не в восторге.

«– Восточников прямо ненавидят, похоже… Гляди, что пишут! «Восточная делегация не должна иметь право пользоваться своими рабами на территории нашей страны, ведь у нас рабство запрещено»…

– Могу понять, – усмехнулся граф, – Они действительно варвары. Взять хоть княжну эту! Приехала, вся обвешавшись каменьями и давай ноги обо всех вытирать, как будто она все еще у себя дома и все тут ее рабы… Леоне пощечину залепила, будто так и надо.

Я удивленно вскинула брови.

– Смею напомнить, что Леона ей за это клок волос выдрала.

Мужчина гордо улыбнулся.

– Сестричку так просто по лицу не шмякнешь!»

Нет, он от нее не в восторге по личным причинам. А этим-то чего неймется, интересно?

Уйти я успела до того, как сестры проснулись, и настроение у меня было хорошее. Я дала себе неделю на подумать, что с ними делать, чтобы не чувствовать себя должной всю оставшуюся жизнь, а главное – чтобы лишить их возможности навешивать на меня долги по своему усмотрению. И лучше для них же, если за время, пока я решаю, они не успеют довести меня до белого каления.

Лучшим вариантом, конечно, было бы найти им мужей, но это не так-то просто, как может показаться! Матушки всего королевства годами планировали операции по выдаче дочерей замуж – за месяцок-другой я такое не соображу! Просто выдать им деньги – и они моментально все потратят. Вообще-то, я могла бы подыскать той же Лори работу. Вот только что она умеет?

За размышлениями я даже не заметила, как оказалась на рабочем месте. Быстро подготовила все княжне для послеобеденного совместного чаепития и принялась разбирать документы к нашему с Вилем анализу ситуации с магически одаренными девушками.

– Информацию по академиям мы собрали, – поставила галочку я, – Родителей девиц опросили, – я черканула еще одну птичку в блокноте, – Случаи с потерей контроля в таблицу разложили. Отлично.

Я пролистала назад и нашла записи после разговора с бароном Шурейджом. В голове опять всплыла ночная сцена. О чем они все-таки говорили с Вилем?

– Не твое собачье дело, – буркнула я, тряхнув головой.

То, что он рассказал тогда, тоже можно и нужно использовать. Но придется опять зарыться в архивы, а то и в службу безопасности за информацией топать. Не могу же я только словами все пересказать!

На чае уже образовалась тонкая мерзкая плёночка, когда в дверь постучались.

– Да? – отозвалась я, вытянувшись на стуле и хрустнув позвонками.

Дверь приоткрылась и в щель просунулась голова графа. Брови сдвинуты, взгляд исподлобья, губы поджаты, даже коса, падая с плеча, хлестнула воздух как-то угрожающе.

– Ты сбежала, – осуждающим шепотом сообщил он.

Почему-то сразу захотелось извиниться. Ну просто вид у него был такой, будто я и правда оскорбила его до глубины души.

– Сбежала, – кивнула я, – А что, мне стоило выпить сначала чаю с твоим братом?

Мужчина завалился в кабинет, закрывая за собой дверь, убрал со стула бумаги и развалился на нем, будто на троне, продолжая сверлить меня прищуренным взглядом. Выдержал драматичную паузу. Покачал головой. Тяжело вздохнул. Вильнул бровями, будто на что-то намекая, и в конце концов, не получив реакции на свой перфоманс, насмешливо улыбнулся, будто я была ужас какой дурочкой и ничегошеньки не понимала в жизни в целом и в конкретной ситуации – в частности.

– Надо было сказать мне, чтобы я тебя проводил! – выдал наконец он, – Ну или хотя бы карету подготовил, – Виль покачал головой, стряхнув с себя ужимки и посмотрел спокойно, но все также осуждающе, – Фив, вечер, ночь почти, а ты пешком поплелась! Ну что за дурость, ты же не маленькая.

В животе как будто потеплело от его слов и захотелось улыбнуться. Вместо этого мое лицо перекосило в попытке скрыть неловкость. Виль дернул удивленно бровью.

– Это тебя не касается. Я взрослый человек, и сама разберусь.

– Ну конечно… – он раздраженно дернул головой и отвел взгляд.

Ох, даже на мой вкус это прозвучало по-детски! Из-за этого стало еще более неловко, и лицо, кажется, перекосило так, что поднебесным созданием меня бы не посчитал даже самый пристрастный зритель. Скорее всего я выглядела как подземная тварь. И от этого опять стало неловко, и опять перекосило еще больше! Боги, помогите…

– С тобой все в порядке? – уточнил Виль.

– Да! – надо было срочно перевести тему, – Куда, кстати, так принарядился?

Вопрос, к слову, был актуальный – граф сегодня был особенно хорош в своей манере. Он буквально тонул в тончайшем, бурлящим пеной кружеве, плотно стиснутом на красивом теле жилетом в яркую зелено-бирюзовую полоску. Глаза почти слепило от количества украшений: тяжелые изумрудные серьги в комплекте с коротким и массивным золотым ожерельем в несколько рядов все с теми же изумрудами и россыпь колец на пальцах. Прическа была простой и строгой, но только больше подчеркивала общую бесстыдно-вызывающую роскошь его образа. Его хотелось то ли придушить, то ли упасть ниц перед его красотой – но равнодушным он не оставлял точно.

– На встречу с семьей! – радостно улыбнулся он.

– Ну кто бы сомневался, – буркнула в ответ, но улыбку сдержать не смогла.

– Кстати, о семье! Мой брат, – он весело поиграл бровями, – Решил, что я мерзавец, грязно совративший невинную деву! – я фыркнула и, не удержавшись, захихикала, – Он думает, что ты из той породы милых девиц, которые на мужчину глаз поднять стесняются… Такой наивный, да? По жизни, вроде, не глупый парень, но как до женщин доходит – как дитя малое! Я вот уверен, что этого простофилю когда-нибудь приберет к рукам какая-нибудь предприимчивая дамочка и будет из него веревки вить. Очень, знаешь, жду этого момента, – Виль паскудно улыбнулся, будто уже представлял, как это будет.

Я кивнула. Отчего-то было приятно, что Виль не считает меня безобидной милашкой, которую можно «грязно совратить». Хотя, вроде, в каком-то смысле именно это он и сделал. И все же сам он, по видимому, воспринимал это иначе. И это было приятно. Не быть «совращенной», а быть полноценным игроком в нашем маленьком романе.

– И правда наивный, – согласилась я.

Всегда удивляло, как люди умудрялись видеть меня милой послушной овечкой, когда я сделала головокружительную для леди карьеру и рассекала по столице в мужских костюмах… Хотя вот женщины по большей части сразу видели, что я за фрукт, в то время как мужчины в среднем отчего-то до последнего считали меня трепетной ланью. А потом очень сильно удивлялись.

– Есть в тебе что-то трогательное… – вдруг поделился граф.

Я удивленно вскинула брови. Он что, серьезно?

– Ангельский лик? – ухмыльнулась я, пытаясь скрыть вдруг вернувшееся смущение.

Мужчина покачал головой.

– Что-то такое в движениях и во взгляде. Будто сейчас или рассыплешься, или голову отгрызешь.

Глава 9. Затишье перед бурей

Я шла по коридорам дворца, порой здороваясь и кланяясь знакомым, упорно давила безмятежную улыбку и, пожалуй, слишком крепко стискивала стопку книг в руках. Будто держалась за нее. Жизнь шла под откос.

Я могла сказать это с полной уверенностью. Потому что из головы никак не хотел уходить Виль. Виль, который нахмурившись, ругал меня, что я не дала себя проводить. Виль, который брезгливо морщился, услышав мое имя из уст барона Шурейджа. Виль, который смеялся над теми, кто считал меня робкой и безобидной. И почему-то видел во мне, своей расчетливой и честолюбивой любовнице, что-то трогательное.

Чтоб тебя черти в преисподней драли, рыжий засранец. Кажется, я влюбилась.

Вот только от меня он хотел только приятно проведенного времени вместе. Он ясно дал это понять с самого начала. А я… я не знала, чего я от него хотела.

– У тебя какие-то проблемы с этими нарциссами? – уточнила княжна.

– Что? – я вскинула на нее взгляд.

Боги, я о ней и забыть успела…

– Ну, ты на них так смотришь, будто взглядом испепелить хочешь, – усмехнулась девушка.

– Прошу прощения, я задумалась, Ваше Вы…

– Ярилая! – напомнила княжна, нахмурившись, – Я же просила – наедине по имени! У меня уже уши болят от этих длинных обращений. И как вы тут живете так – слов не бережете. Все лишь бы подлиннее, а толку… – она махнула рукой, – Так что у тебя случилось? О чем задумалась так, что чуть блюдце мне не раскрошила.

Я вскинула брови. Поставила блюдце с чашкой обратно на столик. Последнее время княжна все быстрее и быстрее сокращала между нами дистанцию. Это было замечательно, вообще-то, ведь именно этого я и добивалась, но… что-то я, кажется, отвыкла, что все подряд интересуются моими делами, моим благополучием и вообще – моей жизнью. И спрашивают в расчете на честный ответ. А отвечать честно не было никакого желания.

– Думаю о судьбах страны, – с придыханием поделилась я.

– Ну не хочешь, не говори! – она тряхнула темной гривой и обижено прищурила глаза.

– Дурацкие проблемы личного характера, – признание вылетело так быстро, что я и сама не успела понять, зачем это сказала.

Вот именно поэтому жизнь и идет под откос! Никакой концентрации с этим дурацким Вилем.

Княжна радостно блеснула темными глазами и паскудно улыбнулась любопытной девичьей улыбкой.Конечно же она не могла не знать того, о чем болтал весь двор.

– А я слышала, у графа Виля уже в пятнадцать лет был целый гарем из любовников и любовниц! Семь штук на каждый день недели и каждый месяц эти семь штук менялись! – у девчонки глаза загорелись, и она вперила их в меня, срочно требуя подтвердить эту нелепицу.

– Очень, кхм… – я прочистила горло, – Очень сомневаюсь, что это правда. Скорее всего, он же сам это и придумал, – предположила я, – Уж больно нелепо звучит…

Княжна тут же поскучнела.

– То есть, история про то, что в детстве Его Занудное Высочество перепутал графа Фламмена с девушкой и при всем дворе сделал ему предложение руки и сердца – тоже выдумка?

Я покачала головой. Эта история была правдой. И насколько я знала, его подвиг потом чуть не повторил герцог Сильбербоа и, пожалуй, именно в такие моменты понимаешь, что они и правда родня!

– Ну хорошо! – оскалилась княжна, – Значит в нем есть хоть что-то забавное. Я слышала, что граф Фламмен тогда так обиделся, что даже заплакал, – я удивленно вскинула брови, пытаясь представить себе Виля плачущим; картинка получилась отчего-то заманчивой, – И сжег любимую оранжерею принца дотла!

А вот это уже больше было похоже на правду!

– Полагаю, вы уже выписали себе список шуток на эту тему для дражайшего супруга? – я улыбнулась.

Все-таки, пожалуй, откровенничать с княжной у меня не было никакого желание, хотя интуиция говорила, что ей, в целом, можно доверять. Слишком прямодушная и гордая, чтобы предавать чужое доверие без серьезной причины. Но говорить с ней о личном я все-таки не была готова. Так что осторожно перевела разговор на ее отношения с Его Высочеством. А тут ей было что сказать!

Минут пятнадцать она рассказывала мне, что принц ни разу не душка, а значит должен страдать, но никакой серьезности в ее голосе не звучало, так что я особо не переживала из-за таких разговоров. Наоборот, было похоже, что она очень хочет привлечь его внимание, но сама это не осознает.

– Кстати! – вдруг всполошилась она, – Хотела у тебя спросить. О судьбах страны. Я не уверена, так как недавно здесь живу… И вообще, газетчики в королевстве, конечно, по жизни избалованные, – она чуть скривилась, выломив бровь, – У нас бы таких наглецов никто терпеть не стал! Но я не о том. В общем, мне показалось, что последнее время… Они будто совсем разошлись. Но я не уверена, поэтому хотела спросить у тебя. Будто резче стали, понимаешь? Будто специально нарываются.

Она смотрела на меня с искренним любопытством. И легким сомнением. Кажется, ей было слегка неловко, что я могу посмеяться над ее наблюдениями, но вообще-то…

– Пожалуй, да.

Ярилая улыбнулась. Я почувствовала что-то вроде прилива гордости за то, что она обращает внимание на такие вещи, хотя и собирает вырезки, в общем-то, забавы ради.

«– Приходи почаще.»

Голос княжны все звучал в голове. По моим сведениям она так ни с кем и не сблизилась.

Кроме меня.

Большинство местных дам она уже успела отвадить от себя дурным поведением, а те, кто вели себя излишне подобострастно и навязчиво хотели с ней подружиться, скорее вызывали в девочке раздражение. С мужем она пока так и не наладила хоть сколько-нибудь теплое общение.

То есть, на данный момент, я единственная, кто вызывает у нее симпатию.

Результат теперь нужно закрепить, пока остальные не опомнились, но вот пользу я из этого извлечь смогу еще черти знает когда! На данный момент княжна все же была скорее формально важной фигурой, чем фактически. И тут главное не забывать периодически сливать тем, у кого в руках и правда есть власть, информацию о княжне так, чтобы пока она не обретет хоть какое-то положение в нашем обществе, его не потеряла я, поставив не на того.

Стоило об этом подумать, мне навстречу выплыла королева в окружении фрейлин. Вообще, выплыла – не подходящее слово. Ее Величество двигалась резко и быстро, как не пристало женщинам ее положения. Порой даже едва не бежала и плевала на впечатление, которое производит своим мощным, сшибающим все на своем пути, ходом.

Но таким, как она, это позволена. И не потому, что она королева. В конце концов, на законодательном уровне они в нашей стране обладали не такой уж большой властью, и отношение во многом зависело от того, насколько их любили и уважали мужья и сыновья. Просто есть личности, которые не подстраиваются под окружающие их законы, а подстраивают их под себя.

Не смотря на то, что Ее Величество я порой недолюбливала, а порой и люто ненавидела; и хотя очень хотела завоевать ее расположение, лишний раз я с ней предпочла бы не сталкиваться…

Не смотря на все это, я бы хотела когда-нибудь стать похожей на нее.

Сшибать все на своем пути, и плевать с высокой колокольни кто и что об этом подумает. Наверное, именно это в ней так раздражало окружающих. Но ни у кого не хватало масштаба ее задавить, хоть и пытались многие, начиная с ее собственного мужа.

Интересно, а такими все-таки рождаются или становятся? Потому что если рождаются, у меня нет ни шанса.

Хотела бы я хотя бы оказаться в числе ее фавориток! Я усмехнулась.

Нет, тут мне ловить совершенно нечего. У Ее Величества уже давно свой сложившийся выводок змей, в который маленькому ужонку, вроде меня, лучше даже не соваться – мне там откусят голову в первые же пять минут!

Я смотрела на нее и все четче осознавала, как же жалко смотрятся мои попытки сблизиться к княжной. С такой свекровью княжна еще долго не сможет играть в свои игры, да и не умеет пока, по-хорошему. Что мне может дать дружба с ней?

Чем дольше, тем больше я понимала, что совершенно ничего. Меня ослепил ее титул, но за ним на данный момент абсолютно ничего не стоит.

– Мисс Ламбри, – позвала Ее Величество.

Я глубоко поклонилась, прощебетала приличествующее приветствие и начала судорожно перебирать в голове, что мне рассказать ей про княжну, чтобы и лишнего не ляпнуть, и без новостей не оставить. Ее Величество едва заметно мотнула головой, и мы моментально остались наедине. Вперила в меня взгляд. Не злой, не агрессивный, просто заинтересованный, он все же был настолько тяжелым, что захотелось упасть на колени и покаяться во всех грехах.

Нет, Фиви, терпи! Если начать каяться, то это затянется надолго. Я даже сама не могла так сразу сказать, сколько всего в моей жизни могло бы сойти за причину отправить меня после смерти в подземное царство. А может список составить?

– Как дела у Ее Высочества? – уточнила королева, продолжая давить меня взглядом.

С чего бы начать этот список?.. О, вот, например! Один способный мальчик, вместе со мной претендовавший на место секретаря герцога Сильбербоа, ушел с последнего собеседования не потому, что побоялся его провалить, а потому что получил письмо от матери, в котором она умоляла его срочно вернуться в родное графство, потому что отец его на смертном одре и хочет озвучить сыну последнюю волю. Письмо это написала я. Не пришлось даже сильно стараться, подделывая почерк – когда такие новости, до сомнений ли!

– Ее Высочество в хорошем расположении духа! – с незамутненной радостью сообщила я, будто нет для меня большей отрады в жизни, чем хорошее настроение княжны.

Хотя, вообще-то, смотреть на нее радостную было действительно приятнее, чем на тот обиженно-злой комок ярости, коим она была, когда только приехала. Ярилая замечательно улыбалась, вообще-то, но очень уж редко.

– Ну и хорошо, – сощурила глаза королевы, – А новости-то есть, голубушка? – не повелась она на мою попытку поподробнее рассказать о том, насколько у нее хорошее расположение духа и чем она его запивала и заедала сегодня.

Новости… Новости – это, конечно, хорошо. Однажды я послала в газету анонимную записку с новостью о моем давнем недруге графе Тристе (ставшим недругом после недружеского предложения и очень недружелюбного отказа), о том, что его породистые скакуны, которых он разводил, продавал и выставлял на скачки, зарабатывая на этом большую часть своего содержания, уже пару поколений как не такие уж и породистые. А нужного вида граф якобы добивается с помощью косметической магии.

Не то что бы все сразу поверили в эту утку, но какой смысл рисковать, когда можно купить у более надежных заводчиков с безупречной репутацией? В общем, дела у него пошли не так ладно!

– Кажется, Ее Высочество, – я понизила голос и обеспокоено посмотрела на королеву, – Готовит Его Высочеству какую-то каверзу!

Готовила я однажды одному господину, явно решившему, что он не меньше, чем Его Высочество, одну каверзу…

– Какую именно? – я вздрогнула, уже готовая рассказать, как разыгрывала спектакль под названием «беременная любовница» перед женой того господина; королева же прибавила в голос металла, явно раздраженная тем, что  информацию из меня приходится вытягивать.

– Что-то связанное с его знакомством с графом Фламменом, Ваше Величество, – затараторила я, – Но больше я ничего не знаю. Я не посмела любопытствовать.

– Хорошо, – она кивнула, и с моих плеч будто моментально свалилась каменная плита, – Все-таки Ее Высочество жутко ребячливая и несерьезная, – скривилась королева, – Она думает хоть о чем-то, кроме злобных шуток, интересно? И откуда такие берутся?.. Я говорила, что лучше брать ее младшую сестру – та хотя бы послушная по донесениям!

Отчего-то я вспыхнула так, будто она говорила про меня.

«Приходи почаще»

В голове опять всплыла ее сегодняшняя, такая непривычная улыбка, в которой не было насмешки, просто радость от того, что она подметила что-то верно.

Захотелось как-то оправдать ее перед свекровью и доказать, что все совсем не так. Переубедить ее. Или кинуть ей в лицо, что «по донесениям» королева и сама послушанием отличалась когда-то едва ли…

Я вдруг разозлилась.

Вот же ведьма! Ну не все же вылезают у мамки из под юбки сразу такими занудными властными стервами, некоторые этому годами учатся! Княжна только-только привыкает, если мелкие пакости ее успокаивают – почему бы и нет? Зато она уже не устраивает большие пакости! Это же тоже прогресс?..