Текст книги "Собрание сочинений Яна Ларри. Том второй"

Автор книги: Ян Ларри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Глава пятнадцатая

Карик знакомится с муравьиным львом. – Ночевка в пещере. – Шмелиный склад. – Таинственные огни. – Необыкновенная лошадь. – Нападение мух.

В розовом свете вечерней зари перед профессором и Кариком стояла Валя. Живая, настоящая Валя.

В руках она держала корзиночку-диатомею, внимательно рассматривая ее серебристые узоры. Она то подносила корзиночку к самым глазам, то поднимала высоко над головой и рассматривала ее, прищурив один глаз.

– Глядите, граждане! – засмеялся Карик. – Перед вами продолжение фильма «Девушка с Камчатки». Пропавшая девушка таинственно появляется на западном побережье.

Профессор ничего не сказал. Он только крепко прижал Валю к себе и молча погладил ее по голове.

Валя вывернулась из рук профессора и, протягивая ему корзинку-диатомею, спросила:

– Неужели вы сами сделали? Из чего это? И чем она так вкусно пахнет? Ее можно есть?

– Корзиночку нельзя, но булки, которые лежат в корзинке, можно, – сказал профессор.

– Тебе сколько? Две? Три? – спросил Карик, доставая колобки из корзиночки.

– Пять! Мне пять! – быстро сказала Валя.

Профессор и Карик засмеялись.

– Вот это называется проголодалась! – сказал Карик.

– Ничего, ничего! Пусть ест как следует. Да и мы с тобой закусим заодно. Хочешь?

– Это можно! – согласился Карик.

Путешественники сели в тени развесистого дерева.

Профессор поставил против Карика и Вали по корзиночке колобков и широким, гостеприимным жестом пригласил ребят к ужину.

Валя откусила кусочек колобка, пожевала и сказала:

– Очень вкусно! – И принялась уплетать колобки за обе щеки.

Профессор и Карик посматривали, улыбаясь, на Валю.

Карик подмигнул Ивану Гермогеновичу и с самым невинным видом спросил:

– А это правда, что в Москве жил человек, у которого был аппетит слона?

– Не слышал, – сказал профессор.

– А я слышал. Говорят, он съедал десять тарелок супа.

– И я съела бы! – сказала Валя, запихивая в рот большой кусок колобка.

Карик подтолкнул профессора локтем.

– А на второе – пятнадцать отбивных котлет.

– И я могу пятнадцать! – сказала Валя.

– И, наконец, после обеда он съедал двадцать компотов! – продолжал Карик.

– А я хоть тридцать!

Карик отодвинул от себя корзинку и вытер пальцы о лепесток.

– А потом этот человек подвязывал салфетку на грудь и говорил: «Ну, кажется, я заморил червячка, теперь, пожалуй, можно приступить и к настоящему обеду!»

– И я…

Валя протянула руку к восьмому колобку, но, дотронувшись до него, подумала немного и, тяжело вздохнув, сказала:

– Нет, я уже больше не хочу.

– Ну, а теперь, – похлопал Валю по плечу Иван Гермогенович, – рассказывай, как это ты ухитрилась попасть в цветок энотеры.

– А мы с Кариком вас искали… Правда, Карик?

Карик кивнул головой.

– Я ходила-ходила и вдруг захотела есть, а в лесу пахнет как в кондитерской. Полезу, думаю, на дерево. И полезла. А там ка-ак захлопнется и не пускает. Кричала-кричала, – даже у самой уши заболели.

– И плакала, наверное?

– Немножко… А потом заснула да так крепко, что даже ничего во сне не видела. А потом, слышу, кричат: «Валя, Валя!» Я хочу проснуться, но никак не могу!

– Ну, все хорошо, что хорошо кончается! – сказал Иван Гермогенович. – А чтобы нам снова не потерять друг друга, дайте мне слово, что теперь вы больше уже не отойдете от меня ни на шаг.

– Честное пионерское! – сказал Карик.

– Честное под салютом! – подняла руку Валя.

– Тогда – в поход! – весело сказал профессор. – В поход, друзья мои, в поход!

Путешественники забрали корзинки с колобками и пошли вдоль реки.

К ночи они добрались до больших холмов. Здесь в какой-то норке они переночевали, а утром, закусив душистыми колобками, двинулись снова в путь.

Так шли они несколько дней, ночуя в цветах, в раковинах, в пустых осиных гнездах и под камнями, в мрачных, сырых берегах.

Питались они нектаром, пчелиным медом, яйцами бабочек, зеленым молоком.

В долине Трех Рек профессору удалось убить малиновку. Путешественники ели три дня жареную и копченую дичь, и, наверное, им хватило бы мяса еще на две недели, но дорогой на них напали жуки-кожееды, отняли всю провизию и чуть не искалечили профессора.

* * *

С каждым днем они подходили все ближе и ближе к озеру, на другой стороне которого стоял шест-маяк.

По расчету профессора, они должны были прийти к озеру на другой день к вечеру, за ночь переплыть его, а там уж совсем недалеко и до маяка.

– Примерно через два-три дня мы уже будем дома! – уверял профессор ребят.

Но расчеты Ивана Гермогеновича не оправдались.

Когда путешественники были уже совсем близко от озера, произошло печальное событие.

Это случилось рано утром.

Профессор и ребята только что вышли из пещеры, в которой они провели ночь, и зашагали по холодной утренней росе.

– Ну и стужа! – ежился профессор.

Дрожа от холода и выбивая зубами мелкую дробь, путешественники шагали по холмам и долинам. Казалось, их босые ноги ступают по льду, только слегка засыпанному землей. Хотелось остановиться и поджать под себя ноги, как поджимают лапы гуси на льду.

Наконец ребята не выдержали и, чтобы хоть как-нибудь согреться, быстро побежали вперед.

– Не убегайте далеко! – крикнул им вдогонку Иван Гермогенович.

Но ребята уже мчались к высокой цепи холмов, обгоняя друг друга, перепрыгивая с разбегу через широкие рвы и небольшие ручьи.

– Вернитесь! – кричал Иван Гермогенович. – Вернись, Карик! Иди сюда, Валя!

Но Карик только махнул рукой и, быстро взбежав на гребень песчаного холма, скрылся за ним.

Валя остановилась, как бы раздумывая: вернуться ей обратно или бежать за Кариком, но, подумав немного, полезла за братом и тоже скрылась за холмом.

Встревоженный Иван Гермогенович прибавил шагу. И вдруг из-за холма раздался отчаянный крик. Тотчас же на вершине холма появилась Валя. Она махала руками, звала Ивана Гермогеновича на помощь.

– Скорей, скорей!.. Нападают! – кричала она.

Профессор побежал так быстро, как только мог.

Он с разбегу взлетел на холм.

– Где он? Где? – задыхаясь, спросил профессор.

– Вон! Вон он! – показывала Валя пальцем на глубокую воронку.

На дне воронки, зарывшись по горло в песок, ворочалось страшное чудовище. Большая черная голова с длинными, изогнутыми крючками быстро-быстро подбрасывала вверх тучи песка и камней.

На склоне воронки стоял испуганный Карик. Он беспомощно закрывал руками голову и вертелся во все стороны. Песок, камни летели прямо в него. Он падал, поднимался и снова падал. А чудовище не переставая нападало на него. Песчаные стены воронки осыпались под ногами Карика, он сползал все ниже и ниже, прямо в логово чудовища.

– Повернись спиной! – закричал ему Иван Гермогенович.

Но Карик ничего не понимал, ничего не слышал.

Тогда профессор сбежал вниз, схватил Карика на руки и полез из воронки по осыпавшейся стене.

Вдогонку убегавшим полетел целый град камней. Но Иван Гермогенович стиснул зубы и, не выпуская из рук Карика, быстро лез вверх, втягивая голову в плечи, нагибаясь к самой земле.

Наконец он выбрался из воронки, осторожно положил Карика на землю и сказал:

– Ну, вот… Разве так можно?

Карик лежал бледный, по щеке его тоненькой струйкой ползла кровь. Его голова и весь паутинный костюм были запорошены песком.

Валя подбежала к брату.

– Он живой? – с тревогой спросила она профессора, опускаясь около брата на колени.

– Живой, – хмуро сказал Иван Гермогенович, – сейчас очнется!

– Ой, скорее пусть очнется! Надо уходить отсюда. Тот страшный вылезет и опять набросится.

– Не вылезет! – буркнул профессор, сердито посмотрев на Валю. – Ведь говорил, кричал… Так нет… Все по-своему хотят…

Он приложил ухо к груди Карика, потом нащупал пульс и, глядя на небо, зашевелил беззвучно губами.

Карик вздохнул.

– Ты меня слышишь? – громко спросил профессор.

Карик приподнялся, посмотрел на профессора мутными глазами. Губы его еле шевелились.

– Он… ушел? – спросил слабым голосом Карик.

– Ушел, ушел! – сказал профессор. – А вот ты-то как? Можешь встать?

– Кажется, могу! – сказал Карик.

Шатаясь, он встал на ноги и сказал, стиснув зубы:

– Пойдемте!

Некоторое время путешественники шли не разговаривая, но профессор не мог долго сердиться. Когда они сели отдохнуть, он поглядел на Карика и усмехнулся:

– Герой какой… А? Смотрите-ка! В берлогу льва полез!

– Я нечаянно, – сказал Карик. – Бежал-бежал – и вдруг эта воронка. Ну, я и скатился вниз…

– А ты бы лучше под ноги смотрел, а не считал в небе ворон. Ведь еще немного, и ты попал бы на обед к муравьиному льву.

– Как, вы сказали, его зовут? Муравьиный лев? – спросила Валя.

– Именно так его и зовут, – кивнул профессор, – но это был не сам муравьиный лев, а только его личинка. Сам-то он не сидит в яме, сам он летает, но еще чаще ползает по деревьям. Я думаю, вы даже встречали его когда-нибудь…

– Какой он? На кого похож?

– Похож на стрекозу немного. Но увалень и лентяй ужасный! Сядет на дерево, опустит четыре длинных крыла, да так и висит целый день, точно его булавкой прикололи. А эта забияка, которая сидит в яме и швыряется камнями, – его личинка. Это она охотится тут. Видели, какую хитрую ловушку поставила она для ротозеев?

– Для муравьев?

– Не только для муравьев. Она и другим насекомым не дает спуску. И что самое обидное, – улыбнулся Иван Гермогенович, – тебя хотело съесть животное, у которого даже и рта-то нет.

– Ну да… Чем же оно меня стало бы есть? Ногами?

– Да вроде того, – сказал профессор, – крючками! Видишь ли, мой друг, у муравьиного льва нет ротового отверстия, но зато у него на голове есть два огромных крючка, которыми он присасывается к жертве и вытягивает из нее кровь. Еще две-три минуты, и ты бы познакомился с этими крючками.

Профессор поднялся с земли и сказал:

– Ну, ладно, пойдемте!

Валя побежала за профессором, а Карик поплелся сзади, стараясь не отставать от Вали.

Временами резкая боль заставляла его подпрыгивать и останавливаться. Ему казалось, что он наступает на длинные, острые иглы.

И все же он шел. Морщился, гримасничал, кусал губы, но шел, не отставая ни на шаг.

Иван Гермогенович поминутно оглядывался, украдкой наблюдая за Кариком. Когда же Карик спотыкался, профессор останавливался и с тревогой в голосе спрашивал:

– Ну что там у тебя?.. Может быть, ты хоть обопрешься на меня? Что-о?

– Нет, нет, ничего, – торопливо отвечал Карик, – это так… Наступил на острый камень.

Наконец Карик начал отставать. Он теперь уже не шел, а подпрыгивал на одной ноге, волоча по земле другую.

Профессор остановился и сказал:

– Ну, ты, я вижу, совсем раскис.

– Нет, нет! – запротестовал Карик. – Я хоть сто километров еще пройду.

Он выпрямился и быстро пошел вперед, но, сделав несколько шагов, упал и, обхватив больную ногу, застонал. Тогда профессор, не говоря ни слова, взвалил Карика себе на плечи.

– Да я дойду. Пустите! Я сам! – отбивался Карик.

– Сиди уж! – прикрикнул профессор. – Дойду!.. Подумаешь, скороход какой…

Прижимая к себе Карика, он шел, хмуро поглядывая под ноги. Рядом с ним шагала с виноватым видом Валя.

Карик положил голову на плечо профессора, скоро глаза его закрылись, и он заснул крепким сном.

Когда же он открыл глаза, он увидел, что лежит на берегу большого озера. Профессор стоял на камне и, приложив ладонь козырьком к глазам, смотрел на другой берег, где одиноко торчал далекий шест-маяк.

Карик услышал, как Валя спросила что-то, но что именно, он не разобрал.

Карик приподнял с земли голову, прислушался. Теперь уже говорил профессор:

– Построим корабль и поплывем. Но сначала поищем удобную квартиру. Ведь нам придется пожить недельку на берегу.

– А зачем?

– Как это зачем? Разве ты не видишь, как расхворался наш Карик?

– Не надо!.. – сказал Карик, приподнимаясь на локтях.

– Что не надо?

– Не надо жить на берегу. Я смогу доползти до корабля и грести даже буду.

– Чепуха! – махнул рукой профессор. – А вдруг поднимется буря? Ты же камнем пойдешь ко дну.

Иван Гермогенович нагнулся над Кариком, осторожно потрогал рукой его распухшее колено.

– Гляди, как посинело! И болит, наверное?

– Болит, – поморщился Карик, – и жжет все, будто горячим утюгом по колену гладят.

Профессор задумался и вдруг, хлопнув себя по лбу, побежал к озеру.

– Ух, какая распухшая! – дотронулась Валя кончиком пальца до больной ноги Карика.

– Да, тебя бы так обстреляли, и ты бы вся распухла! – сказал Карик, поглаживая больное колено.

– А ты не ступай на эту ногу, тогда скорей пройдет! Хочешь, я тебе костыль найду?

В это время вернулся профессор. Он держал перед собой на вытянутых руках небольшой листик, с которого струилась на песок вода.

– А ну-ка, повернись, – сказал Иван Гермогенович Карику, – дай-ка твою ногу.

И, положив мокрый, холодный листик на горячее, опухшее колено, он ловко обернул им больную ногу Карика.

– Ну как?

– Хорошо, – сказал Карик, – вроде компресса. Сразу стало полегче!

– Прекрасно! Лежи смирно, а мы пойдем с Валей, поищем место для ночлега.

К счастью для путешественников, на этот раз им не пришлось долго искать убежища. Весь берег озера был изрыт глубокими пещерами. Профессор и Валя заглянули в одну, в другую и наконец выбрали сухую, песчаную пещеру с низкими водами, с узким входом.

– Давайте останемся в этой! – предложила Валя.

Профессор согласился.

Он вернулся на берег, поднял Карика и на руках перенес его в пещеру.

– Лежи! – сказал Иван Гермогенович, укладывая Карика около стены. – Удобно тебе?

Карик ничего не ответил. Он уже спал тяжелым сном больного.

Иван Гермогенович и Валя сели у входа и при слабом вечернем свете поужинали остатками медового теста.

– А теперь спать! – сказал профессор.

Завалив вход в пещеру камнями, путешественники растянулись на сухом песке и скоро заснули.

* * *

Под утро Иван Гермогенович увидел во сне муравьиного льва. Лев крепко держал Карика изогнутыми крючками и в упор смотрел на него выпуклыми, большими глазами.

Карик бил по голове чудовище руками и ногами и тихо стонал. Профессор открыл глаза.

«Ну и приснится же!» – подумал он.

Однако стоны не прекращались. Значит, это не сон?

– Карик, ты что? – окликнул его профессор.

Карик не отвечал.

Профессор встал и, держась рукой за стенку, пошел к выходу. Нащупав в темноте баррикаду из камней, которая загораживала вход в пещеру, он снял сверху два больших камня и осторожно, чтобы не напугать шумом ребят, положил их на землю.

В пещере стало светло.

Серый, предутренний свет падал на песчаный пол, на спящих ребят.

Посреди пещеры лежала, свернувшись калачиком, Валя. Около стены спал, раскинув широко руки, Карик. Он был весь красный. На лбу у него проступил пот. Карик вздрагивал и стонал во сне.

Профессор подошел к нему, наклонился и тихонько дотронулся до распухшего колена, завернутого в листок.

Не просыпаясь, Карик поджал ногу и громко застонал.

– Карик, ты пить не хочешь? – спросил профессор.

Карик приоткрыл глаза. Ничего не соображая, он долго смотрел на профессора, потом отвернулся от него к стене.

– Тебе принести воды?

– Н-нет! – сквозь зубы сказал Карик.

– А хочешь – я компресс переменю? – спросил Иван Гермогенович.

– Да… компресс, пожалуйста!

Профессор принес свежий мокрый лепесток и положил его на опухшее колено.

– Ну как, получше стало?

– Получше! – вздохнул Карик.

– Ну вот и хорошо! Спи тогда! А я пойду поищу чего-нибудь поесть. Если Валя проснется, ты не выпускай ее из пещеры. Я скоро вернусь.

Карик молча кивнул головой.

Профессор завалил камнями вход в пещеру и, оглядываясь, чтобы хорошенько запомнить место, где остались ребята, отправился поискать чего-нибудь к завтраку.

Недалеко от пещеры стояла гора, покрытая густым кустарником.

Профессор подошел к подножью горы, внимательно осмотрел ее, потрогал мягкие, пушистые ветви зеленых кустов.

– Кажется, это мох! Ну да, самый настоящий мох. Ну что ж, смотрим, нет ли тут чего-нибудь съестного.

Иван Гермогенович смело полез в густые заросли мха. Но только он сделал несколько шагов, как провалился по пояс.

Падая, он успел схватиться за ветви.

Болтая ногами над черной ямой, он заглянул вниз и в полумраке увидел земляные своды и гладко утоптанный пол. Слабый свет проникал сверху, сквозь густые заросли, скупо освещая темное подземелье.

В глубине подземелья вдоль стен стояли ровными рядами белые бочки.

– Кажется, шмелиный склад! – пробормотал Иван Гермогенович.

Он смерил глазами расстояние до земляного пола и, выпустив из рук ветви, прыгнул вниз. Земля под ногами была сухая и теплая.

С любопытством оглядывая подземелье, профессор подошел к бочкам. Все они были плотно прикрыты белыми круглыми крышками. Он приподнял крышку одной из бочек, наклонился над ней и понюхал.

– Ну, так и есть!

Бочка была наполнена до краев душистым медом. Рядом стояли такие же бочки, и они были налиты медом.

Все это было похоже на кладовую, в которой хранятся запасы на черный день.

Да это и в самом деле была кладовая шмелей.

Матка-шмель кладет в гнездо яичко и рядом с ним оставляет комочек меда с цветочной пыльцой. Из яичка выходит личинка, съедает комочек меда и пыльцы и закукливается в коконе, похожем на бочоночек. Через некоторое время молодой шмель открывает на верхнем конце бочонка крышечку и улетает. Но кокон не пропадает даром. Летом шмели наполняют их медом и в холодную, дождливую погоду, когда нельзя вылетать из гнезда, питаются им.

Профессор не спеша позавтракал, потом выбрал бочку покрепче и принялся вытаскивать ее из кладовой.

Это была нелегкая работа.

Бочка, точно живая, вырывалась из рук, толкала профессора, валила его с ног, но все же Иван Гермогенович вытащил ее наверх.

Колени его дрожали. Руки одеревенели. Сердце билось так сильно, что стучало даже в висках.

«А вот как теперь докатить ее до пещеры?» – размышлял Иван Гермогенович.

Положить бочку на бок и катить по земле, как обычно катают простые бочки, профессор побоялся. Верхняя крышка могла открыться, и весь мед вылился бы тогда на землю.

– Ну что ж… попробуем как-нибудь иначе.

Иван Гермогенович ухватился за край бочки руками и сильно тряхнул ее.

Бочка качнулась.

– Ага! Пошла уже! – обрадовался профессор.

Он накренил бочку и, держа ее за края, принялся толкать, повертывая с боку на бок, как будто хотел просверлить бочкой землю.

Медленно, шаг за шагом, подталкивая бочку руками и нажимая на нее всем телом, Иван Гермогенович гнал ее к пещере.

Когда профессор подходил к берегу озера, навстречу ему выбежала Валя.

– Встала уже? – спросил Иван Гермогенович, останавливаясь и переводя дыхание. – Ну как там Карик?

– Спит! Давайте я вам помогу!

– Помоги, помоги!

– А тут что такое? В этой бочке?

– Мед!

– Целая бочка! Вот хорошо-то!

Она ухватилась за бочку и принялась толкать ее, помогая профессору.

Дружными усилиями они вкатили бочку в пещеру и поставили в угол.

– Завтракай, Валек, – сказал профессор, вытирая потную шею ладонями, – а я пойду поищу постель для Карика. Ему ведь, бедняге, неудобно спать на голой земле.

Профессор ушел.

Валя поспешно откинула крышку и прямо руками залезла в бочку. Пальцы погрузились в душистый мед.

Она ела так усердно, что скоро лицо, шея и руки до самых локтей были испачканы, точно клеем, янтарно-желтым медом.

– Что ж теперь делать? – растопырила липкие пальцы Валя. – Даже вытереться нечем. Пойду к озеру – помоюсь.

Она вышла из пещеры и побежала на озеро.

На песчаной отмели Валя остановилась, посмотрела, нет ли поблизости каких-нибудь чудовищ, и только после этого залезла в воду и принялась мыться.

После купанья она побежала обратно. По дороге подобрала кусочек лепестка и потащила его в пещеру.

– Пригодится, – рассуждала она, – нам теперь все пригодится!

У самой пещеры она увидела профессора, который тащил ворох пушистого волоса.

– А ты куда же это бегала? – спросил Иван Гермогенович, останавливаясь.

– Мыться!

Профессор покачал головой:

– Ну, вот это уж мне совсем не нравится. Я тебе не советую, серьезно не советую ходить без меня.

– А я перепачкалась медом!

– Тем более, – сказал Иван Гермогенович, – тебя вместе с медом могла утащить муха, оса, пчела, – да мало ли тут охотников на девочек, вымазанных медом.

Профессор вошел в пещеру и сбросил охапку спутанного волоса на пол.

– Ну вот и постель для Карика! Да и нам с тобой волоса хватит.

– Как настоящий матрац! – потрогала Валя волос. – Где вы это взяли?

– Отобрал у непарного шелкопряда!

– Он спит на матраце, этот непарный шелкопряд?

– Нет, – улыбнулся Иван Гермогенович, – сам-то он не спит. Летает. А вот свое потомство он заботливо прикрывает пушком. Ни дождь, ни холод не страшны яичкам шелкопряда, которые лежат под такими плотными, пушистыми одеялами.

– Какой же это пух? Это ж настоящий конский волос!

– Ты забываешь, что мы и сами с тобой не настоящие, поэтому пушок нам и кажется волосом. А теперь давай-ка устроим для Карика постель.

– Я и сама постелю! – сказала Валя.

Она сложила волос около песчаной стены, взбила его руками, как взбивают пуховики, потом бросила в изголовье большую охапку волоса и отошла в сторону.

– Кажется, хорошо! – сказала она, любуясь.

– Прекрасно! – одобрил профессор. Он взял спящего Карика на руки и перенес его на постель. Валя развернула лепесток и накрыла им Карика, как одеялом.

– Ну, теперь ему, кажется, удобно. Посмотри за ним, а я уйду на полчасика, – сказал Иван Гермогенович, – тут у меня есть кое-какие дела. Если Карик проснется, накорми его!

– Ладно, – сказала Валя, – идите, у меня тут тоже есть кое-какие дела.

Когда профессор ушел, Валя приготовила еще две постели, притащила два новых голубых одеяла из лепестков колокольчика, подмела кусочком лепестка пол, потом вкатила в пещеру четыре больших камня, положила на них плоский камень, а сверху разостлала, как скатерть, белый лепесток ромашки.

Получился замечательный стол.

Вокруг стола Валя поставила камни поменьше, обложила их остатками волоса и накрыла желтыми лепестками.

– Это будут кресла! – сказала Валя.

Окончив работу, она обошла пещеру и осталась очень довольна: в пещере стало совсем уютно.

– Теперь тут можно даже целый месяц ждать, пока выздоровеет Карик.

Она на цыпочках подошла к постели брата, нагнулась над ним и заботливо поправила одеяло.

– Спит, – шепотом сказала она.

Скоро вернулся профессор. Тяжело отдуваясь, он вкатил в пещеру вторую бочку с медом и поставил ее около стены.

– Смотрите, что я тут наделала! – похвасталась Валя.

– А что? – испуганно спросил профессор, но, оглядев пещеру, одобрительно закивал головой. – Браво, браво! Молодец! Да ты настоящая хозяйка! – похвалил он Валю. – Кстати, и я могу украсить кое-чем наше жилище. Сейчас тут, около пещеры, я нашел интересную вещичку.

Он быстро вышел и через десять минут вернулся с листиком в руках.

На листике, как на подносе, лежали горкой продолговатые яйца.

– Что это? – спросила Валя. – Их едят?

– Нет, – ответил профессор, – их не едят, но они пригодятся нам, да еще как!

– А для чего пригодятся?

– Поживешь – увидишь!

Иван Гермогенович поставил поднос с яйцами на бочку и сказал:

– Значит, так: наш больной, очевидно, пролежит несколько дней. Чтобы не терять зря времени, мы перекатим с тобой бочки с медом в пещеру, а потом нам придется построить броненосец.

– Какой броненосец?

– Да уж какой выйдет, такой и построим! И как только Карик выздоровеет, отправимся в дальнее плавание. Ведь наш маяк находится на другом берегу, – значит, нам придется плыть к нему на корабле.

Закусив медом, Иван Гермогенович и Валя принялись перекатывать бочки с медом из шмелиного склада в пещеру. Всякий раз, когда они возвращались, профессор подходил к Карику, прислушивался к его неровному дыханию, щупал пульс.

Карик спал как убитый.

Когда весь угол пещеры был заставлен бочками с медом, профессор сказал:

– Ну, а теперь, Валек, идем строить корабль.

– Вот интересно-то! – обрадовалась Валя.

– Не знаю, будет ли это интересно, – сказал Иван Гермогенович, – но готов ручаться головой, что потрудиться нам придется изрядно.

Завалив вход в пещеру камнями, чтобы к Карику не забрались хищные звери, профессор и Валя пошли на озеро.

– А из чего мы построим корабль? – спросила Валя, шагая рядом с профессором.

– Найдем что-нибудь. Мало ли валяется на берегу листьев. Из них и построим. Утром я видел за холмами самый настоящий лес. Наверное, ветер и сюда заносит листья. Да вот сейчас посмотрим, поищем.

Профессор и Валя пошли по берегу, но не успел Иван Гермогенович отойти от Вали, как вдруг она закричала:

– Нашла! Нашла! Уже нашла!

– Где? – повернулся профессор.

– А вот!

У самого озера лежал глубоко вырезанный по краям желтый огромный лист. Толстые жилы расходились веером во все стороны.

Профессор обошел лист, осмотрел его со всех сторон, приподнял край и, заглянув под него, сказал:

– Да, это лист дуба, но, к сожалению, из него нам не построить корабля.

– Почему?

– Галлы на листе! Видишь? Весь лист осыпан галлами!

– Галлы? А что это такое?

Профессор приподнял повыше край дубового листа.

Валя присела и посмотрела под лист. Вся его нижняя сторона была покрыта темными шарами. Эти шары были точно припаяны к листу. Валя потрогала их руками. Они были твердые, как камень.

– Такой лист нам и с места не сдвинуть! – сказал Иван Гермогенович.

– Что же это за штуки? – спросила Валя.

– А это гнезда насекомых! – сказал профессор. – Многие насекомые откладывают свои яйца прямо на листья. Но листьям это совсем не нравится, и они изо всех сил защищаются от непрошеных гостей. Клеточки листа собираются вокруг яичка, стараясь вытолкнуть его вон, как выталкивают белые шарики крови занозу, которая попадает в палец. При этом на пальце образуется нарыв, а на листьях появляются опухоли – вот эти самые галлы. Называют их чаще всего чернильными орешками, хотя далеко не все такие орешки чернильные.

– А какие насекомые это делают? – спросила Валя.

Профессор пожал плечами.

– Разные, – сказал он. – Свои яички откладывают в листья 60 видов бабочек, 113 видов жуков, 486 видов мух и 290 видов других насекомых.

– Значит, надо искать другой лист?

– Значит, надо искать другой! – сказал профессор.

Уже смеркалось, когда Иван Гермогенович и Валя отыскали наконец удобный для плавания сухой дубовый лист. Но он лежал так далеко от берега, что столкнуть его в воду профессору и Вале было не под силу.

– Не дотащить! – покачала Валя головой. Профессор задумался. Поглаживая бороду, он стоял на листе, молча рассматривая его толстые жилы, которые расходились веером в стороны.

– А что, если?.. Ну да, конечно! – пробормотал профессор и вдруг засмеялся.

– Вы что? – удивилась Валя.

– А вот что, – сказал Иван Гермогенович. – Идем-ка домой. Завтра мы впряжем в эту работу лошадей.

– Лошадей?! – еще больше удивилась Валя. Профессор ничего не ответил. Бормоча что-то под нос, он быстро зашагал в сторону пещеры. Валя вприпрыжку побежала за ним.

– Ну, Иван Гермогенович, миленький, скажите, какие это лошади? Откуда вы их возьмете?

– Не скажу!

– Скажите! – приставала Валя.

– Не будь любопытной, – увидишь завтра сама.

– Ну, Иван Гермогенович, – заныла снова Валя и вдруг замолчала.

Впереди блеснул огонь.

Валя схватила профессора за руку и остановилась.

– Горит! Смотрите! В нашей пещере горит.

Огонь просвечивал между камнями, которыми был завален вход в пещеру.

– Пожар! В нашей пещере пожар! – испуганно сказала Валя. – Бежим скорее – Карик сгорит!

– Ничего! Это не страшно! Не сгорит твой братец!

Но Валя, не слушая профессора, опрометью побежала к пещере.

– Карик? – кричала она на бегу. – Ты горишь? Ты горишь, Карик?

– Нет, это не я! – услышала Валя спокойный голос Карика.

Валя поспешно отвалила камень. Вскочив в пещеру, она остановилась как вкопанная.

– Что это?

Угол, где на подносе лежали горкой яйца, которые принес профессор, был освещен мерцающим голубым светом, как будто это горели фонарики новогодней елки, но только они горели еще светлее. Даже можно было бы читать книгу.

– Ну как? – услышала Валя сзади голос профессора.

– Вот красиво-то! – восхищенно сказала Валя. – Это ж они… яйца эти светятся.

– Да, – улыбнулся Иван Гермогенович, – яйца светляка.

– Ага, знаю! – кивнула Валя головой. – Это такой червяк. Червячок-светлячок! Иванов червячок.

– Да! Его зовут так, однако на самом деле это не червяк, а жук. В этом легко убедиться, если посмотреть, чем питается он и как живет. Обыкновенные черви живут под землей и едят землю, а этот жук живет в сырой траве и питается улитками.

– Да, да! Я вспомнила. Эти жуки светятся в траве!

– Совершенно верно. Светятся они сами, светятся их личинки, светятся их яйца… Красиво, не правда ли?

– Очень красиво! – сказал Карик из своего угла. – Это хорошо, что вы нашли их.

– Ну как мы себя чувствуем? Лучше? Хуже? – Профессор подошел к больному. – Не хочешь ли поесть?

– Уже! – сказал Карик. – Уже поел! Пока вас не было, я тут все осмотрел, нашел мед и закусил как следует.

– Напрасно ты встаешь, – нахмурился Иван Гермогенович, – рано еще тебе вставать! Рано, дорогой мой! Смотри, разболеешься еще больше.

– А знаете, – сказал Карик, – когда я проснулся, смотрю – стол стоит, кресла, горит огонь. Ну, я и подумал, что я уже дома, что настало утро и надо уже вставать.

– А тебе нравится наша новая квартира? – спросила Валя.

– Очень! – сказал Карик. – И особенно нравятся лампочки светляка. Какой у них сильный свет!

– Ну, это еще что! – сказал профессор. – Вот если бы сюда принести парочку ночных пирофор, – такой ли еще был бы свет!

– А это что за штука… пи… пирофоры ваши?

– Такие жуки! Живут они в Гвиане, в Бразилии и Мексике. И вот если какому-нибудь бразильцу или мексиканцу понадобится ночью идти по лесу, он ловит ночных пирофор и привязывает их к шляпе. Свет, который излучают эти жуки-фонари, такой яркий, что можно идти даже в самых темных тропических зарослях, не сбиваясь с дороги. А мексиканские дамы этими пирофорами украшают себя. Они прячут их в прическе, рядом с брильянтами, а иногда делают из этих насекомых пылающие ожерелья или обвертывают их вокруг своей талии, точно огненный пояс. После бала местные модницы купают уставшее насекомое в ванне и кладут в стеклянную вазу, и вот всю ночь ночная пирофора освещает нежно и приятно спальню мексиканки.

– А у нас только один Иванов жучок светится? – спросила Валя.

– Не только он, – ответил Иван Гермогенович. – Я мог устроить такое же освещение из светящихся бактерий… Когда я был студентом, я сделал однажды настоящую лампу из таких бактерий. При свете этой лампы можно было и читать и писать.

– Бактерии? Это такие маленькие, невидимые простым глазом существа. Как же они светятся? Ведь их же не видно.

– Когда их очень много, – ответил Иван Гермогенович, – тогда можно видеть этот свет, хотя самих бактерий, конечно, не увидишь. Иной раз в лесу сияют голубым или зеленым светом гнилые пни. Кажется, что светится сам пень, но это излучают свой свет бактерии. Светятся также гниющие рыбы, выброшенные на берег. Нередко такой голубоватый свет можно увидеть и на трупах животных.