Текст книги "Собрание сочинений Яна Ларри. Том второй"

Автор книги: Ян Ларри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

– Ты один? А где же Валя? Что-нибудь случилось? – спросил он, с тревогой поглядывая на заплаканное лицо Карика.

– Случилось! – всхлипнул Карик. – Валька пропала!

– Что ты говоришь?! – схватил профессор Карика за руку. – Как это случилось? Когда? Где ты ее потерял? Что же ты молчишь?

– Ну, мы плыли сначала в орехе, потом приплыли к берегу и пошли вас искать, а потом…

Карик махнул рукой и замолчал.

– Ну, а дальше, а дальше что? – торопил профессор. – Говори, где ты ее оставил?

– Там, – неопределенно махнул рукой Карик, – за этими холмами.

– Ты помнишь это место?

– Да, но отсюда не найду, а вот от ореха найду!

– А где орех?

– Там, в бухте.

– Вот что, – решительно сказал Иван Гермогенович, – пойдем-ка сначала к бухте, где остановился орех, а там уж видно будет, что делать. Пошли!

Профессор и Карик вышли на берег и молча зашагали по холодной, мокрой земле.

– Показывай дорогу! – сказал Иван Гермогенович.

– Я показываю, – вздохнул Карик и снова всхлипнул, – вот здесь надо идти.

– И, пожалуйста, не плачь! Мы найдем ее. Не иголка ведь – живой человек… И покричать может. И нас услышит… Найдем, обязательно найдем.

Вдали показалась бухта.

На синей спокойной воде покачивался, как баржа, черный огромный орех.

– Вон он, – сказал тихо Карик.

– Вижу.

Профессор остановился.

– Ты помнишь, куда вы пошли отсюда? – спросил Иван Гермогенович.

– Помню, – сказал Карик. – Я пошел по берегу, а Валя пошла вправо. Туда.

– Хорошо! – сказал Иван Гермогенович. – Веди по той дороге, где проходила Валя.

Путешественники двинулись в путь. Когда они дошли до рощи, Карик сказал:

– Вот отсюда она кричала мне в последний раз. А потом пропала.

– А что она кричала, ты не помнишь?

– Кажется, «ау»! – неуверенно ответил Карик.

Профессор задумался.

– Утром ты ее искал здесь?

– Искал. Всю рощу обошел.

– Вот что. Ты ступай вправо, а я пойду влево, – сказал Иван Гермогенович. – Не теряй только из виду эту рощу. Тут, в роще, встретимся. Пошли.

Профессор и Карик разошлись в разные стороны. Они шли, осматривая внимательно каждую ямку, заглядывали под камни, приподнимали с земли толстые листья и смотрели: не спряталась ли туда Валя, не заснула ли она там?

Карик кричал, пока не охрип. Но все было напрасно.

Вали нигде не было.

После долгих поисков они вернулись в рощу. Иван Гермогенович и Карик так устали, что еле передвигали ноги. Говорить не хотелось.

Они сели под деревом и, опустив головы, сидели, стараясь не смотреть друг на друга.

Над самой головой профессора свешивалась ветка с желтыми шарами.

Шары раскачивались, волоча по земле круглые тени. Один шар был совсем как живой. Стенки его дрожали. Он как-то странно шевелился на ветке, словно хотел оторваться и спрыгнуть на землю.

Другие шары висели спокойно.

– Ну, что ж, – вздохнул профессор, – пойдем, посмотрим еще раз. Ты иди в эту сторону, а я пойду к реке. Потом опять вернешься в рощу. Понял?

– Понял, – сказал печально Карик.

Иван Гермогенович встал и быстрыми шагами направился реке.

Карик пошел в противоположную сторону.

Когда он уходил, ему послышался слабый, придушенный крик. Он быстро повернулся.

– Иди, иди, – закричал профессор, – не теряй напрасно времени!

И снова они принялись за поиски, бегая по холмам и пескам, изредка перекликаясь друг с другом.

Вдруг профессор остановился. В стороне от рощи он увидел какие-то странные следы. Земля была разрыта, раскидана. Отпечатки чьих-то ног были ясно видны на рыхлых буграх. Очевидно, здесь недавно произошла горячая схватка.

Профессор наклонился к самой земле.

Свежий широкий след тянулся к песчаным холмам.

– Это она, – выпрямился профессор, – надо торопиться. Карик, скорей сюда! – махнул он рукой.

– Нашли? – закричал Карик издали.

– Иди сюда!

Когда прибежал запыхавшийся Карик, Иван Гермогенович молча показал ему следы борьбы на земле.

– Что это? – побледнел Карик.

– Кажется, – тихо сказал профессор, – ее здесь схватили. Как видно, она сопротивлялась, но…

Профессор замолчал.

– Ее растерзали? – вскрикнул Карик.

– Не думаю, – сказал неуверенно Иван Гермогенович, – но ее потащили в нору.

– Для чего потащили?

– После об этом, а сейчас бежим скорее по следу. Кажется, я уже знаю, кто ее схватил. Бежим. Мы еще успеем.

Профессор и Карик помчались по следу.

Они бежали, удаляясь все дальше и дальше от рощи, где в желтом цветке осталась Валя.

Ветер поднял на холмах высокие столбы пыли, закружился, завертелся вокруг профессора и Карика, заметая на земле их легкие следы.

Глава четырнадцатая

Встреча с аммофилой. – Растение-хищник. – Любопытные разговоры в энотеровой роще. – Чудесные корзины. – Дождь мертвецов.

Роща давно уже скрылась за холмами.

Путешественники бежали теперь по широкой голой долине. Справа и слева от них поднимались, точно желтые стены, крутые песчаные горы.

Изредка по дороге попадались чахлые травяные деревья. Ветки на них были поломаны. Листья засыпаны песком.

– Она жива! – кричал Иван Гермогенович на бегу. – Видишь – она хваталась за кусты. Она боролась. Надо бежать как можно быстрее. Мы еще успеем. Вперед, Карик! Вперед, мой мальчик!

И они помчались еще быстрее.

– Вижу! Вижу! – вдруг закричал Карик. – Смотрите! Вон там, у деревьев. Вон они. Борются.

Чахлые травяные деревья раскачивались, как будто их кто-то сильно тряс.

– Это Валька! Отбивается! – проговорил хрипло Карик. – Скорей, Иван Гермогенович, скорей!

Профессор и Карик понеслись во весь дух. Но когда они добежали до редких деревьев, здесь уже никого не было.

Деревья были примяты к земле, ветви поломаны. Широкий след уходил куда-то дальше, в чащу травяных джунглей.

– Вперед! Она недалеко! – крикнул Иван Гермогенович и побежал по следу.

Заросли неожиданно кончились. Они бежали теперь по мертвым, сухим пескам. Вдруг профессор остановился. Карик чуть было не налетел на него с разбегу.

– Стой! – угрюмо сказал профессор.

– А что? – тихо спросил Карик.

Иван Гермогенович слегка подтолкнул Карика и протянул руку вперед.

Вдали, на желтых песках, мальчик увидел крылатое длинноногое животное, очень похожее на осу. Оно волокло по земле огромную желтую гусеницу. Гусеница была большая, толстая, в несколько раз больше осы. Она отчаянно сопротивлялась, но, как видно, не могла вырваться из цепких лап осы. Оса волочила гусеницу, оставляя на земле широкий след.

По этому-то следу бежали путешественники.

– Песочная оса-аммофила, – угрюмо буркнул Иван Гермогенович, – тащит к себе в нору озимого червя. Самого страшного вредителя хлебных и свекловичных полей… Ну, хорошо. Она тащит добычу для своего потомства, а нам-то какое до этого дело? Мы-то зачем бежим за ней?

Карик растерянно посмотрел на профессора.

– А как же теперь Валя? – спросил он.

– Надо вернуться, – сказал Иван Гермогенович, – далеко она не могла уйти. Нужно искать ее около бухты. А если не найдем до ночи, зажжем болотный газ. Валя увидит огонь и, конечно, догадается, что мы здесь. А если и не догадается, так все равно она пойдет на огонь.

Но Карик теперь уже плохо верил, что они найдут Валю.

«Пропала! Не найти! Ни за что не найти!» – думал он, шагая за профессором. И все стало ему как-то безразлично. Он хотел заплакать, но глаза были сухие. Карик тяжело вздохнул. И тут только почувствовал, как сильно устал.

Ноги его дрожали. Он спотыкался на каждом шагу. Во рту пересохло. Язык распух и горел, точно в огне. Сейчас Карик мог бы выпить залпом целое ведро ледяной воды, но вокруг лежали мертвые, сухие пески. В такой пустыне воды не найти.

«Хоть бы ручеек какой-нибудь, хоть бы лужица какая», – думал Карик, поглядывая по сторонам.

И вдруг у подножья желтого холма он увидел высокий голый ствол.

Ствол слегка покачивался на ветру.

Карик подошел поближе. Внизу под стволом лежали мясистые серо-зеленые листья.

Из листьев торчали, точно ресницы огромного глаза, полусогнутые, гибкие хлысты.

На конце каждой ресницы висели тяжелые серебристые капли.

– Роса! – крикнул Карик, бросаясь к этим странным листьям. – Идите. Я догоню вас. Я только попью росы.

Карик перепрыгнул через канаву.

– Стой! – закричал Иван Гермогенович. – Слышишь? Стой, Карик! Вернись сейчас же!

– Но если я хочу пить, – упрямо сказал Карик.

Иван Гермогенович перескочил канаву и быстро преградил ему дорогу.

– Это не роса. Это нельзя пить!

Он взял Карика за плечо и подвел его к странному растению.

– Смотри! – сказал он.

Подняв с земли камень, он размахнулся и бросил его в гущу сверкающих капель.

Лишь только камень коснулся листа, хлысты сомкнулись и плотно прикрыли его.

Камень исчез.

– Что это? – удивился Карик.

– Росянка, – спокойно ответил Иван Гермогенович, – насекомоядное, хищное растение.

– Как? – еще больше удивился Карик. – Разве есть у нас такие растения? Они же только в жарких странах растут. Я даже об этом читал в какой-то книге.

– Правда, – сказал профессор, – в жарких странах таких растений гораздо больше, чем у нас, но и здесь они попадаются. Чаще всего их можно встретить там, где земля бедна соками. На такой земле простым, обыкновенным растениям не прожить. Им питаться нечем. А вот растения-хищники и на бедной земле неплохо себя чувствуют. Земля не кормит – так они охотой промышляют. Ловят насекомых и высасывают из них питательные соки. Вот так и живут, так и растут. Ни животное, ни растение, а то и другое вместе. Запомни хорошенько: кроме росянки, охотятся за насекомыми также некоторые виды первоцвета, жирянки, а в прудах нередко встречается хищная пузырчатка, которая ловит даже мелкую рыбешку. Вообще-то их очень много, этих хищников, мой друг. Я мог бы назвать тебе более пятисот видов, но…

– Стойте! – закричал Карик. – Теперь я все понимаю: Валя попала в такое растение.

– Что-о? – остановился Иван Гермогенович и с беспокойством взглянул на Карика.

– Да, да, теперь я припомнил. Она мне кричала: «Я лезу на дерево». И, значит, полезла, а на землю уже не спустилась. Вот почему я и не нашел ее в роще.

Профессор схватил Карика за руку.

– За мной, Карик!

И они помчались, прыгая по желтым кочкам.

– А как оно ест? – крикнул на бегу Карик. – Сразу или потихоньку?

– Эти растения, – задыхаясь, ответил профессор, – сначала поливают свою добычу соком и держат ее, пока она не размокнет, а потом высасывают из нее соки.

– Но Валька еще не размокла? – спросил Карик.

– Не болтай глупостей.

Профессор крепче сжал руку Карика и потащил его за собой. Они стремительно миновали заросли и наконец добежали до бухты, где все еще плавал черный мокрый орех.

– Здесь! – закричал Карик. – Стойте, это здесь!

Тяжело дыша, они остановились на высоком холме.

Внизу лежала желтая пустыня. Вправо от путешественников зеленела небольшая роща.

– А где же эти деревья? – спросил профессор. – Я пока не вижу здесь ни одного насекомоядного растения.

– А все-таки это здесь, – быстро проговорил Карик, – я хорошо помню: Валька пропала вон в той роще.

И Карик махнул в ту сторону, где стояли развесистые деревья с желтыми шарами.

– В той роще? – спросил Иван Гермогенович. – Там, где мы уже были? Ты уверен, что она полезла именно на эти деревья?

– Ну да. Других же здесь нет.

Иван Гермогенович внимательно посмотрел на желтые шары и вдруг, хлопнув себя по лбу, рассмеялся:

– Ну о чем же я только думал раньше? И как я не догадался сразу? Да ведь это же… Ой!..

Он повернулся к Карику и быстро спросил:

– Когда это было? Утром? Ночью?

– Утром. Солнца еще не было.

Профессор взволнованно потер руки.

– Тогда все понятно, – сказал Иван Гермогенович. – Да, да, теперь я все понимаю… Очень хорошо. Прямо-таки замечательно.

Он с шумом вздохнул, улыбнулся и, схватив Карика за руки, с силой сжал их.

– Валя жива. Она там. Сидит в цветке.

– В цветке?

– Ну да. Это же энотера. Валя сидит в цветке энотеры.

– А это не опасно? – спросил Карик.

– Нет, нет, – ответил профессор. – Мы скоро увидим ее живой и здоровой.

– Тогда бежим! – закричал Карик и схватил профессора за руку. – Залезем скорей на энотеру и поможем Вальке выбраться.

Иван Гермогенович покачал головой.

– Видишь ли, – сказал он, как-то особенно покашливая, – сейчас это, пожалуй, бесполезно: мы ведь с тобой не знаем даже, в какую энотеру залезла Валя. Это во-первых. Но допустим, что мы и найдем эту энотеру. Найдем, допустим, даже цветок, в котором Валя сидит. А как мы освободим ее? К сожалению, освободить ее мы все равно не сумеем. У нас не хватит силы, чтобы раздвинуть лепестки энотеры. Это во-вторых.

– А, в-третьих, Валька там не задохнется? – спросил Карик.

– Не задохнется. Цветок большой, просторный. Подождем до вечера, он сам откроется.

– Вот странный цветок, – сказал недовольно Карик. – Другие цветы открываются по утрам, а этот почему-то вечером.

– Заморский гость. Чужестранец. Прибыл к нам из Америки и живет по старой, американской привычке.

Карик недоверчиво улыбнулся.

– Я не шучу, – серьезно сказал профессор, – энотеру привезли из Виргинии. Лет триста назад ее семена прислали в Европу для ботаника Каспара Богена. И вот за триста лет энотера перешла через всю Италию, Францию, Германию, Польшу и наконец появилась у нас… В наши дни по песчаным берегам многих рек энотеру – иностранку – встречают чаще, чем другие, местные растения.

– Но вечером она обязательно откроется?

– Обязательно. Каждый вечер цветы энотеры распускаются, а рано утром закрываются снова. Недаром же ее прозвали «Ночная свечка». Однако, мой друг, что же нам делать? Ведь в нашем распоряжении несколько свободных часов.

– Я, – сказал Карик, – предлагаю поесть чего-нибудь и лечь спать.

– Предложение дельное, – кивнул головой профессор, – единогласно принято.

Потягиваясь и зевая, он встал и побрел по берегу.

– Пойдем-ка, друг мой, прямо к цветам. Там уж мы непременно найдем что-нибудь съестное.

Карик вытянул шею.

– А где же вы увидели цветы?

– Цветов-то я пока не вижу, – сказал Иван Гермогенович, – но зато я прекрасно слышу, как вон там, у мыска, жужжат пчелы. Значит, там и цветы должны быть.

Профессор не ошибся.

Лишь только они перевалили через холмы, они увидели внизу, в долине, огромные деревья, которые торчали то тут, то там. Вершины деревьев гнулись под тяжестью лиловых цветов.

Профессор подошел к одинокому дереву, осыпанному цветами, залез на него и крикнул сверху:

– Стой на месте!

Он забрался в цветок и принялся за какую-то сложную работу.

Карик стоял внизу.

Он видел мелькающую в зеленой листве обожженную солнцем, красную спину Ивана Гермогеновича. Профессор работал, широко расставив локти, локти его то поднимались, то опускались, точно поршни машины.

Карик вспомнил маму. Вот так же на кухне она месила тесто.

– Эгей! – крикнул профессор, повертываясь к Карику. – Лови свежие булки!

Он выглянул из цветка, нагнулся и сбросил что-то на землю.

По листьям забарабанили круглые колобки. Подпрыгивая, они покатились по земле.

Карик поднял один колобок и откусил от него кусочек.

– Ну как? – спросил сверху профессор.

Колобок был душистый и такой же вкусный, как тесто пчелы-эндрены.

– Это из пыльцы и меда? – спросил Карик.

– Да, это из пыльцы и нектара. Нравится?

– Очень вкусно. Как вы их там делаете?

– А просто насыпаю в нектар пыльцу и начинаю месить тесто.

Колобки сыпались на землю, точно осенние яблоки с дерева.

Карик подбирал их и складывал в кучки.

Наконец профессор слез с дерева, сел на землю и, выбрав колобок покрупнее, сразу откусил полколобка.

– Неплохая, в сущности, жизнь! – дружески подмигнул Иван Гермогенович Карику.

– Да, – согласился Карик, – жить тут можно, но все-таки… – вздохнул и замолчал.

– Ну, ну, – сказал Иван Гермогенович, – ничего. Вернемся домой, и все будет хорошо.

Профессор встал.

– Хотя до вечера и далеко еще, но мы не должны уходить из энотеровой рощи. Пойдем-ка туда, сядем и будем ждать Валю. Забирай колобки. Я думаю, они ей понравятся.

– И я так думаю, – кивнул Карик. – Она же, бедняга, целый день ничего не ела. Ей теперь все понравится.

– Это хорошо, – задумчиво сказал профессор, – но как мы понесем эти колобки? Без корзины, пожалуй, не много захватишь… Вот что, друг мой, ты посиди немного, а я пойду поищу корзинку.

Он посмотрел направо, налево и подошел к большим бурым кучам, которые поднимались буграми у берега реки, наклонился над одной из них и поковырял ее щепочкой.

– Прекрасно, – сказал он, – кажется, это как раз то, что нам нужно.

Иван Гермогенович принялся разгребать кучу.

– Ну-ка, дружок, прополощи вот эту штуку, – протянул он Карику большой комок грязи.

Карик взял его и, стараясь держать подальше от себя, чтобы не запачкаться, побежал к реке.

Он вошел по колени в воду и опустил находку профессора в реку. Вода замутилась.

Грязь таяла, как кусок масла на сковороде. И вот что-то белое блеснуло под слоем грязи. Карик стал соскабливать грязь рукой и вдруг нащупал какую-то тонкую ручку.

– Кажется, и в самом деле корзина, – удивился он.

Скоро сильные струи воды начисто смыли грязь, и в руках у Карика оказалась корзинка необыкновенной красоты.

Он поднял ее за ручку, поднес к самым глазам и минуту стоял, рассматривая с удивлением узорчатые решетки, которые, казалось, были выточены из слоновой кости.

– Ну как? Хороша корзинка? – услышал Карик за своей спиной голос профессора.

– Прямо, как будто из кружев сплетена, – ответил Карик, любуясь. – Кто ж ее такую сделал?

– Об этом после, – сказал профессор, – а сейчас прополощи еще вот эти.

Иван Гермогенович бросил на землю два тяжелых шара грязи и пошел обратно к разрытым кучам. Карик принялся за работу.

Он старательно отмывал грязь с необыкновенных корзиночек и расставлял их на берегу рядышком, а профессор подносил все новые и новые.

Одна корзиночка была удивительнее другой.

Тонкие серебряные стрелы переплетались в узорчатые решетки. На решетках лежали щиты, пробитые стрелами и украшенные звездами, листьями, венками. Можно было подумать, что эти маленькие корзиночки сделаны руками искусного мастера.

Одна корзиночка напоминала даже чем-то маленький дворец, с ажурными башенками, со стрельчатыми окнами. Серебряные решетки поднимались вокруг дворца, точно стены. На этих стенах красовались цветы, оленьи рога и звезды. А другие и вовсе не были похожи на корзинки. Но Карик не бросал их, а ставил рядом с корзиночками.

Это были сплетенные из серебристой кости блюда, вазы, шлемы, шары, звезды, кубки, короны.

– И все разные! – удивлялся Карик.

– Да, – сказал профессор, – они очень разнообразны. Можно изучать их всю жизнь, и все же ты каждый день будешь открывать все новые и новые формы этих растений.

– Что? – быстро повернулся к профессору Карик. – Вы сказали – это растение?

– Да, это одноклеточная водоросль. Диатомея. Вернее – оболочка растения. В этих красивых корзиночках-оболочках живет простая водоросль – диатмея. Вот в этой, – поднял Иван Гермогенович круглую корзиночку, – живет диатомея гелиопельта, в этих треугольных – трицератея, в этой ромбовидной – навикула. То, что ты сейчас держишь в руках, – это только скелеты диатомей. Сами водоросли погибли. Но их твердая оболочка осталась. Пройдут еще десятки и сотни лет, а эти удивительные корзиночки не рассыплются от времени.

– Ого, – сказал Карик, – они, действительно, очень крепкие, смотрите, никак не сломать.

Профессор усмехнулся:

– Потому что оболочка диатомей построена из кремнезема. А это очень крепкий материал.

– Вы сказали, что это водоросль. Значит, они в воде живут. Так как же они?..

– Ты хочешь спросить, как очутились на земле? Очевидно, их выбросило на берег наводнением или бурей. А может быть – очень давно здесь было озеро, которое диатомеи засыпали сверху донизу.

– Такие-то маленькие? Как же они могут засыпать озеро.

– Да, они малы, но зато их очень много. Они, как пыль в широком солнечном луче, носятся в толще воды. Миллиарды миллиардов. Их жизнь коротка. Они родятся и, прожив несколько часов, умирают. И день и ночь на дно морей, озер и рек падает, не прекращаясь, дождь мертвецов.

Их трупы ложатся на дно. На трупы падают новые трупы. Слой за слоем, все выше и выше поднимаются миллиарды диатомовых трупов, и вот проходят тысячи лет. Диатомеи поднимаются со дна реки островами, отмелями. Река разделяется на рукава, на дельты. Меняется и русло реки. Изменяется ее география. Огромные озера медленно умирают под слоем трупов диатомовых. Превращаются в болота. Исчезают с географических карт.

Недалеко от Ленинграда находится крепость Кронштадт. Тридцать километров надо ехать до него по Маркизовой Луже. Но через две с половиной тысячи лет из Ленинграда в Кронштадт можно будет пройти, не замочив ног. Трупы диатомовых покроют Маркизову Лужу плотным и крепким грунтом.

Как видишь, эти крошки незаметно для человека меняют и самый вид земли.

Ну, а сейчас оболочки диатомей получат новое назначение. Выбирай-ка для своих колобков кошелки.

Карик задумчиво наполнил две корзиночки колобками и пошел следом за профессором.

Путешественники вернулись в энотеровую рощу. Они положили корзинки под деревом и растянулись в прохладной тени. Закинув руки за головы, они лежали, негромко разговаривая, но скоро оба стали зевать.

– Поспим, – предложил профессор.

– Спите, – сказал Карик, – а я постерегу вас.

Профессор заснул.

Карик лежал рядом и, слушая мерное дыхание Ивана Гермогеновича, думал о том, как обрадуется мама, когда он и Валя придут домой, и как она будет ахать, когда он, Карик, станет рассказывать ей про это удивительное путешествие.

Глаза Карика слипались.

Он повернулся на бок и заснул так же крепко, как и профессор.

Сквозь сон они слышали какой-то неясный шум и чьи-то тихие шаги, как будто к ним подкрадывался дикий зверь. Потом все стихло. И вдруг самый настоящий человеческий голос закричал громко:

– Ах, вот вы где? А это что же такое?

Иван Гермогенович и Карик открыли глаза.