Текст книги "Ловчие Удачи - 2 книга"

Автор книги: Вячеслав Седов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

Ветер завывал меж каменных зубьев проломленного купола, который Феникс миновал по узкой тропинке, круто взбиравшейся к вершине соседнего холма. «Ловец удачи» со смешанным чувством страха и восхищения пробирался по краю руин, уводивших глубоко в подземные дебри. Только вампиры, объединившиеся четырьмя самыми могущественными семьями, могли отважиться построить свое обиталище там, где имелась брешь известного мира, ведущая в Бездну. По сравнению с тоннелями Фивланда, это было куда более величественным творением и, в то же время, очень рискованным по своей сути – иметь у подножия многоуровневых построек дыру в непостижимую пустоту, в Ничто. Карнаж читал, что из-за возведения этого города пустили свои первые корни распри некромантов и вампиров, описанные Хроносом в его трудах красочно и с долей сарказма.

Феникс выбрался на заброшенную дорогу, ведущую вдоль берега, значительно отдалившись от «гиблого места». Конь неожиданно поднялся на дыбы и отчаянно заржал. Полукровке стоило немалых трудов совладать с ним. Но животное не двинулось с места, а повернулось и настороженно смотрело в сторону руин.

Откуда-то из глубин купола рвался наружу громкий рык, подхватываемый сонмом других голосов, оглушая даже на таком расстоянии чуткие уши Карнажа поистине адской канонадой. Сливаясь воедино мелодичные протяжные женские и грубые мужские голоса вырывались оттуда, исполняя в этом неистовом хоре песнь. «Песнь рассвета» вампиров рвалась на встречу солнцу, что, скрываясь где-то высоко, среди серого неба, неумолимо приближало новый день. Поднявшись вверх и разливаясь по окрестностям, пение пронзило холодный воздух, на мгновение остановив поток ветра с моря, и снова нырнуло вглубь проломленного купола. В наступившей тишине с гулом и треском ломавшегося камня из глубин города к поверхности поднялись обломки купола и начали скрепляться меж собой, возвращаемые неведомой силой на прежние места.

Карнаж с усилием поворотил коня и дал тому шпор, во весь опор поскакав прочь от этого места. «Ловец удачи» в ожесточении, порожденном вновь вступившей в спину острой болью, гнал что есть духу туда, где, на расположенной вблизи к обрыву берега скале, возвышался остов Старой Башни. Бешеный галоп коня отдавался в лопатках, но терпению полукровки на сей раз пришел конец. Он в бешенстве вонзал в бока сильванийского жеребца шпоры, пытаясь сбежать от этой, сводящей с ума, боли, что пробегала судорогой по рукам и ногам, а сухость и резь в горле снова не позволяли сглотнуть.

Остатки каменной изгороди встретили его распахнутой калиткой. На полном скаку он чуть не сшиб с ног поджидавшую там огромную фигуру.

Конь встал как вкопанный, чуть не выкинув из стремян седока. Рука перехватила уздечку, успокаивая бедное животное, в которое всадник, словно одержимый бесом, продолжал безжалостно всаживать шпоры.

– Феникс, черт тебя дери! Прекрати немедленно! – окрикнул «ловца удачи» Кассар.

Безумный взгляд огромных черных глаз впился в заклинателя мертвых. Полукровка схватился было за меч, но некромант с усмешкой схватил его за шкирку, как нашкодившего котенка, и вырвал из седла. Карнаж еще долго приходил в себя, после того, как Кассар вернулся в свое нормальное состояние, перестав быть гигантом ростом на две головы выше сидевшего на коне Феникса.

– Так то лучше, – заключил некромант, возвращая поводья «ловцу удачи», – Пойдем, надо что-то срочно делать с твоими ран'дьянскими крылышками, иначе сбрендишь от боли прежде, чем я тебе изложу суть дела.

– Странно… Боль отступила, – потер плечи Карнаж.

– Еще бы, но я, знаешь ли, не сиделка тебе, чтобы все время быть рядом. Так что пошевеливайся!

Феникс последовал за Кассаром, с изумлением рассматривая приготовившийся к зимней спячке сад с деревьями и засыпанными снегом клумбами, меж которых вели узкие тропинки, взбираясь на верхние уровни сада, спускавшегося от Старой Башни полукругом «ступеней». Возле одного из вишневых деревьев так и стояла прислоненная к нему небольшая деревянная лестница, а рядом валялось забытое пустое ведро. Каменная изгородь была во многих местах восстановлена, а та, что, следуя полукругу форм, преграждала путь к мосту, перекинутому к скале с башней, явно возводилась недавно и сверкала новыми металлическими прутьями отворенной калитки.

– Я польщен, – заметил Феникс, покуда они шли ко второй изгороди, – Меня встретил сам хозяин и провожает до порога дома. Не много ли чести мне, простому наемнику?

– Не надо иронии. Я тебе не зазнавшийся маг, которому надо добирать солидности, отсиживая свою задницу в башне, и демонстрировать этим презрение к наамному головорезу. Походит чем-то на сказания о принцессах, что тоскливо смотрят из бойниц и ждут когда же найдется охотник до девственного тела, а стоило им спуститься, и дело бы пошло куда быстрее, – некромант хмыкнул и смачно сплюнул себе под ноги.

– Я удивлен.

– Ничего удивительного. Даже тот, кто добился некоего могущества, тем более должен осознавать, что хлеб за брюхом не ходит… Ты ведь не это хотел сказать?

– Проклятье, я и забыл с кем имею дело, вспомнить хотя бы прошлую ночь, – сжал зубы Карнаж.

– Не злись, я действительно хотел знать, каким образом ты угробил такого психопата как Рэйтц. Пусть он был безумен, но тем не менее чертовски силен! Поэтому и наблюдал через талисман. Ведь я в долгу не остался, не так ли? Случайно вышло, но, я думаю, ты не в обиде за то, что я наткнулся на нечто столь сокровенное для тебя… Так произнеси же наконец то, о чем ты сперва подумал, войдя в этот сад! Ну же!

Феникс хранил упорное молчание и, еще раз окинув взглядом окружающее, смутился. Справедлив ли был он, предположив, что некромант изгнал отсюда тех, кто пытался обжить покинутое место?

– Ну? Я чую сомнение. Это очень хорошо. Что ж, скажу сам, если ты решил быть нем как рыба. Эти клумбы, изгороди и деревья вскопали, выложили и посадили мои слуги по моему приказу. Изгнав отсюда всю нечисть, что бродила в округе. Я взял то, что мне причитается по праву.

– А вампирское логово неподалеку? – осторожно напомнил Карнаж.

– Ха! Силен, брат, обозвать такоеместо «логовом». Из-за него пошла вся та кутерьма и резня промеж нашего союза. Мы, некроманты, обнаружили разлом пространства раньше, чем вампиры. Сначала было интересно узнать, почему пропасть находится так близко от моря, но потом… А! Черт возьми, если ты подумал сначала так же об этом саде, как и все остальные, то что тебе говорить?!

– Прошу прощения.

– А что толку? – обернулся некромант.

– Я подумал еще кое о чем, – отведя глаза начал Феникс и осекся.

– Интересно, – подхватил Кассар, пытаясь поймать взгляд полукровки.

– Если ты тогда послал эту иллюзию, значит что-то понял обо мне. Хотя это походило больше на услугу за услугу.

– Верно! – оскалился некромант, – Потому что я сам был один в этом мире. Совсем. Даже родители мои оказались приемными и отвернулись от меня, когда дали о себе знать мои таланты. И, в отличие от того ларонийца, который ведь продал тебя? Не так ли?

Карнаж утвердительно кивнул. Лицо ожесточилось при воспоминании о том бешеном беге по переулкам от ларонийских сыскарей и драке до последних сил с джарром у ворот Форпата.

– Вот. В отличие от того «беляка», я не сидел в теплых залах, пролистывая старинные фолианты, а на болоте жрал лягушек, и потом, вместе с моим наставником, грел замерзшие руки, которые от холода не слушались и не могли плести заклятие, у тлеющего костерка в хижине где щелей было гораздо больше, чем стен. Сейчас я не чувствую ни тепла ни холода, но я всегда буду помнить о них. Там, в той хижине на болотах, у отшельника, который учил меня, осталось то самое, что для тебя неизменно будет на берегу Саины, возле зарослей камыша.

– Кассар, а почему я? Мы были в расчете. Я доволок тебя до твоих прятавшихся в лесах собратьев и взял положенную уплату. Тогда ты не читал своим медальоном мои воспоминания.

Некромант замолк. Он задумчиво посмотрел куда-то вдаль. Глаза его были пусты. Наконец, словно собравшись с духом и поразившись, что есть еще вещи, о которых он не может сказать сразу и просто, рассудить по обыкновению скептически, как всегда, он ответил:

– Потому что тогда, на той обочине, подыхая как бродячий пес, подстреленный заклятием мага, видать важной птице не поспешил уступить дорогу, я очень плохо рассудил об этом мире, проклиная его на все лады. Но ты, черт тебя побери! Впервые кто-то чужой протянул мне руку, помог подняться… Я никогда этого не забуду.

Оба молча стояли у калитки. Некоторое замешательство вызывали подобные вопросы и ответы у тех, кто свыкся с отношениями «баш на баш» и прочего в том же духе, что являлось несомненной реалией времени перемен, вернее, небольшого его отрезка, что неизбежно наступал после любого крупного потрясения.

– А все же славно, Феникс, что мы встретились! – наконец произнес некромант, – И я не собираюсь предлагать тебе спускаться в город вампиров, чтобы, едва заполучив, лишаться такого хорошего знакомца.

– Проклятье, Кассар!

– Хорошо-хорошо, больше не буду читать твои мысли, – заклинатель мертвых пропустил Карнажа в открытую калитку.

– Но, согласись, разве ты бы не использовал полученные возможности при первом удобном случае? – добавил он, направляясь следом за «ловцом удачи».

– Возможно, но не так нагло сообщал бы об их применении! – огрызнулся Феникс.

Некромант хрипло хохотнул над выражением бессильной злости на лице полукровки и подозвал горбуна, что поджидал их во дворе. Напевая себе под нос, тот взял заботу о коне Карнажа на себя и повел животное в наспех выстроенные у края обрыва стойла.

– К тому же, если уж избавляться от тебя, то, хоть в этом нет причин, довольно было направить голову ран'дьянца в обратном направлении, – сказал, будто сам себе, некромант, – И сейчас dra растащили бы твои кишки отсюда до Фивланда. Однако, я тронут подобным доверием. Ведь, в конечном счете, отделение головы противника тебе принесет лишь безопасность и только ее, а мне на несколько месяцев подобный опытный образец задаст работы. Интереснейшие исследования, поверь мне!

– Насчет dra я не был бы так уверен, – не дрогнувшим голосом заверил Карнаж, – Благо они сильно ограничены в своих перемещениях по Материку. Чем дальше от родных краев, тем они слабее.

Кассар в свою очередь согласно кивнул. Они подошли к узкому мосту, что вел через обрыв на скалу, которая в давние времена служила надежным оплотом для ордена некромантов, и там они возвели свою башню, что со временем была достроена, но, едва приобретя поистине величественный вид согласно архитектурным традициям зодчих от чародейства, была вскоре порушена. Теперь же, окруженная строительными лесами, она обещала в скором времени вновь обрести былое великолепие.

У подножия каменных опор на краю моста лежали две сложенные пирамидами кучи черепов. Карнаж остановился возле них и с многозначительной ухмылкой посмотрел на «гостеприимного» хозяина Старой Башни, который воздел очи горе и, взяв с каждой кучи по одному черепу обернулся к «ловцу удачи».

– Мне даже не нужно читать твои мысли, чтобы понять о чем ты подумал, – укоризненно заметил Кассар, взвешивая в руках черепа, – «Некроманты есть некроманты, и никуда от этого не деться», верно? Это не устрашающая демонстрация, как, в принципе, все и считают, а символ глубокого умозаключения, которое, на самом деле, лежит на поверхности. Скажи, ты сможешь сейчас указать мне, чем отличаются эти черепушки?

Сделав вид, что глубоко задумался, Феникс выждал немного и отрицательно мотнул головой. Заклинатель мертвых хмыкнул и, возложив останки обратно на их места, пошел по мосту, заложив руки за спину:

– Один из черепов принадлежал ранее знатному графу, а другой – простому крестьянину. Сейчас даже по весу они почти не различимы, но зато как рознился этот «вес» при их жизни. За голову одного и ломаного гроша не дали, а другого убил наемный головорез за горсть золотых. Забавно, что они встретились здесь. Поменяй я их местами, положи рядом или выброси в море – они равны. Все приходят к одному и тому же финалу, как листья осенью, что пожелтев сорвутся с ветки и, сколь не долог будет их полет на ветру, все равно падут на землю и сгниют.

– Интересная философия неизбежности, – ответил Карнаж, осматривая башню.

Полукровка пригляделся и заметил на строительных лесах движение.

– Не ломай глаза, Феникс, это также то, чего все прочие ожидают от нашего брата… Да, там трудятся поднятые моей волей бренные останки.

– Кассар, согласись, ведь за это вас и не любят?

– Во-первых, нам… по крайней мере, лично мне, глубоко плевать на «любят» или нет. Это не имеет значения. А во-вторых, что особенного в том, что я использую материал, расточительно выброшенный в выгребную яму истории?

– Оскверняешь могилы, тревожишь почивших… Проклятье! Стоит ли перечислять все те обвинения, что слышал любой, кто не вчера родился, в адрес вашего ордена?

Кассар резко обернулся.

– А не большее ли осквернение заставлять делать то же самое простого человека, у которого есть собственные эмоции и чаяния, который рожден свободным? Точно так же как я останки, какой-нибудь правитель своею волей направляет сотни себе подобных на возведение крепостей и замков. Но я не порабощаю души. Оставь это новичкам, которые не знают как по-другому поднять труп и заставить плясать под свою дудку. Так чем я хуже? Ничем. Это же тлен, я не угнетаю других с рождения, не давая им даже осознать, что они такие же люди как и все прочие. Наглядное подтверждение равенства – вон там, лежит себе спокойно на ветру у опор моста, где и феодал, и крестьянин, и герцог, и разбойник, – все в одной куче.

Феникс, выслушав тираду заклинателя мертвых, вдруг понял, кто теперь собирался его нанять. Полукровка неподдельно изумился тому, что услышал. Ведь раньше ему казалось, что теперешние заклинатели мертвых переродились в жалкое подобие первоначальной идеи. Теперь же, прочитанные сведения об ордене стихии Смерти в старых хрониках библиотек Форпата будто оживали на глазах.

– Черт возьми, – протянул Карнаж, почесав в затылке, – Кассар, неужели ты последовал за теми, кто еще верит в идеи изложенные в той книге… Я не уверен насчет названия, слышал краем уха и давно. Говорили, что неосторожно упомянувший о ней при авторе получил по губам заклятием и замолк на веки.

– Не догадываешься кто автор, что за книга и тот, кто получил проклятие молчания? Ты же встречал обоих лиц этой трагикомедии. Они парят нынче высоко. Клянусь своей черепушкой, что теперь это высота больше материальна!

– Окулюс и его писарь? – догадался Карнаж.

– Они самые. Только не писарь, а хронист. Не стоит лишать и без того униженного хотя бы такого скудного звания. А книга та – «Визардея». Монументальный труд полный идей, которые чужды даже сейчас. И я единственный обладатель этого сокровища! Представь себе!

Феникса особо не смутил этот восторг. Все то, что имело столь большое значение для практикующих магию, стекалось вполне материальным золотом в его руки после того, как он вручал это самое «бесценное», добытое не всегда с трудом, жаждущему. «Ловцу удачи» по большей части не было дела до того, что именно он доставлял, иначе он просто не смог бы заниматься своим ремеслом.

– Я смотрю, ты не понимаешь, что это значит и зачем вообще я говорю все это? – задался своевременным вопросом Кассар.

– Признаться, да, – откровенно сказал Карнаж.

– Что все это означает я поведаю позже, когда ты познакомишься еще с одним призванным мной в союзники. Но не слуги! Заметь, Феникс, с тобой говорят как с равным. Отчего я так смело и треплю тут языком. Может быть, просто зря сотрясаю воздух… Но мне не нужны бездумные тупицы, для которых золото – это и небо, и солнце, и земля под ногами, и вода в ручье. Золото властвует лишь там, где ему потакают, и нет достойных соперников этому презренному металлу.

– А здесь есть? Тогда назови этого соперника, – в словах Феникса сквозило скептические отношение к последнему утверждению, ведь на своем пути он видел сотню против одного событий, когда этот металл вершил все и вся.

– Всему свое время. Пойдем, – предложил некромант и, немного помолчав добавил, – Мне даже немного жаль тебя. Твой путь сопряжен с такими вещами, которые многие не хотят видеть.

– Незачем меня жалеть, Кассар, я сам себе это выбрал и мне за это хорошо платят, – отрезал Феникс.

Некромант лишь пожал плечами от той твердости, что он услышал в ответе и той решимости, которую заметил во взгляде полукровки. Заклинатель мертвых подумал, что так твердо может сказать лишь тот, кто подчинил эту бесцельную цепь из странствий и риска какой-то цели, и, хоть его и распирало любопытство узнать, что именно преследовал Карнаж на своей непростой дороге, но обещание не влезать в чужие мысли некромант сдержал. Тем паче, что ран'дьянская половина крови этого наемника не давала возможности проделать подобное незаметно. И Кассар не сильно тому огорчился. Если даже он не может скрытно проникнуть в мысли «ловца удачи», то что уж говорить о других магах, которые попытаются. Полукровка хотел скрыть эту свою особенность от некроманта, однако у тех, для кого прочтение мыслей явилось неожиданностью, в ответных словах сквозит досада и раздражение, а не подавленная злоба. Только по ответам Кассар уловил разницу и догадался. Ведь, будь на Фениксе защитный амулет, заклинатель мертвых почувствовал бы реакцию и сопротивление. А тут – пустота и никакого, даже слабого, намека на провал. Это было чревато игрой в догадки, что именно из извлеченного потока воспоминаний являлось правдой, а что подлогом. Выходила забавная ситуация – ему, Кассару, из всего того скудного выбора, что имелся в наличии среди пропитанных религией и богобоязненностью земель Фелара, попалось как раз то самое, что было даже больше его ожиданий: беспринципный, чувствительный к магии, решительный сорвиголова, следовавший только своим правилам, но почти свято чтивший законы сделки.

Преодолев мост, что соединял башню на скале с круто обрывавшимся берегом, оба ступили под своды арки невысокой, но толстой каменной стены. За ней расходился целый лабиринт выбитых в скале лестниц. Одни огибали массивное высокое строение башни и поднимались к крепко заколоченным или заложенным камнями дверным проемам, другие вскарабкивались к самой вершине, где некогда располагалась смотровая площадка.

Строительные леса возводил поистине гениальный архитектор, так как с подобными условиями работы их приходилось разбивать на несколько участков, которые хлипко держались на покатом черном камне скалы. Некромант не поскупился, так как материалом для строительных лесов послужил крепкий и гибкий бамбук, что пришлось заказать у островитян и, видимо, привлечь их же к работе с ним, помимо тех слуг, что трудились здесь не покладая рук ни днем, ни ночью. Порождения магической мысли заклинателя мертвых были сложены из костей и выглядели довольно необычно, однако, не имея даже подобия голов, отличались длинными руками и ногами с крючковатыми пальцами, что позволяло им, словно громадным паукам, карабкаться по неровной скале вверх вниз, поднося камни со дна моря.

Создавалось ощущение, будто строительные леса были возведены лишь для видимости, однако вскоре Феникс заметил сначала одного низкорослого островитянина в простой куртке подбитой мехом, потом другого. Затем некромант провел его мимо площадки, где целая команда этих работников отесывала камни, постоянно доставляемые туда паукообразными тварями из пучины. Завидев хозяина, низкорослые работники отложили свои инструменты и дружно кланялись сначала некроманту, а потом и гостю. Теперь становилось ясно, кто и для кого возвел бамбуковые леса по периметру старой башни.

Сказать по правде, «ловец удачи» ожидал чего-нибудь более изощренного и зловещего. Однако, его наниматель действительно сильно изменился. По сравнению с теми полными мрачности и злобы словами, что от него слышал полукровка, покуда вез, взвалив на своего коня, в лесную чащу, и в его мысли даже вкрадывалось сомнение, а стоило ли спасать такую темную душу, теперь он слышал куда более трезвые размышления. Уже встреча в фивландском трактире у входа в тоннели сильно озадачила «ловца удачи» переменами в спасенном, что уж было говорить теперь. Феникс посчитал вполне уместным здесь, пусть и старое, «из грязи в князи».

– Меж фигур нашего разговора, хотелось бы узнать, какого черта ты таскаешь с собой этот меч? Вцепился в него, как только миляга-горбун взялся пристроить твою лошадь, и упорно молчишь. Я же вижу, что это оружие вампира. Ну, говори, – некромант бросил неприязненный взгляд на клинок.

– Ах, это!? – вспомнил Карнаж и с сомнением посмотрел на Кассара, – Это мне и правда отдал один вампир, которого я убил. Он утверждал, что последний из своего рода, а может и вообще из всех. Просил передать тебе, видимо, как знак поражения перед вашим братом.

– Вот отсюда все беды нашего древнего союза, – вздохнул заклинатель мертвых и взял оружие из рук «ловца удачи», – Много патетики в словах, пафоса через край, но мало дела. Зато много абсолюта в изречениях: «Только мы можем обитать над Бездной – сиречь вечного бытия, которое питает нас безграничьем времени». Заумно так, аж скулы сводит! Сколько их уговаривали мои предшественники быть усерднее в изысканиях – все без толку. Истинный искатель прост и упорства ему не занимать. Без церемоний идет к своей цели, потому что дорожит временем, сколько бы его ни было в запасе, хоть год, хоть вся бесконечность, но не тороплив и поспешен, а скрупулезен, внимателен и сосредоточен. Куда им, да и мне, собственно, до тех былых исследователей, что были усидчивы до одеревенелости седалища!

– По правде сказать, тот вампир сам бросился на мой клинок…

– Еще бы! Иначе какого дьявола мне было бы давать тебе медальон?! Так или иначе они интересуются всеми смертными, кто направляется к Старой Башне. Берегут чистоту своей породы, словно я тут новых кровососущих гадов плодить собираюсь! Самомнения им не занимать. А что до того, что он был якобы последним…

Некромант усмехнулся и повел Карнажа вверх по лестнице на площадку. Отворив толстую дверь, что даже не скрипнула, Кассар вошел в маленький садик. Тот отличался от тех, что обширно раскинулись на берегу. В нем на выстроенных в восьмиконечный крест клумбах росли цветы только одного сорта и одного цвета, склоняясь к центру, куда сходились все восемь вытянутых клумб. Центр знаменовала бронзовая статуя женщины, одна рука которой была устремлена в небо, а другая протягивалась ладонь, словно прося милостыни, к цветам.

Феникс подумал сперва, что ему чудится, будто статуя двигалась, но вскоре сомнения рассеялись. Статуя действительно медленно вращалась вокруг своей оси, еле заметно полыхая белым пламенем под каменным постаментом, залитым запекшейся кровью.

– Проклятье! Что это такое?! – не выдержал Карнаж, когда из-под металлических ног женской фигуры заструились по камню ручейки свежей крови.

– Что именно? – поинтересовался некромант.

– Статуя, она движется, кровоточит, полыхает огнем… Это символ?

– Прекрасно, ты первый из моих немногочисленных гостей, кто не спросил почему розы на этих клумбах черного цвета!

– А что спрашивать? Это знак скорби, печали, мольбы и много чего еще. Зачем мы сюда пришли?

– Смотри, – указал Кассар на статую, – И слушай. Мы как раз вовремя. Сейчас…

Белое пламя яркими лепестками вырвалось на свободу и объяло статую, отдавшись двумя громкими женскими стонами из глубины сада. «Ловец удачи» повернулся в ту сторону, где находился небольшой склеп, опираясь одной своей стеной на скалу.

– Еще один час минул, – тихо заключил некромант в наступившей тишине, когда языки белого пламени скрылись в камне постамента.

– Час? – переспросил Феникс.

– Да, час, один из сотни тысяч в том отсчете, который предстоит моим девочкам…

– А! Ну да! Я понял, – скабрезно ухмыльнулся Карнаж, – Принцам – целомудренные принцессы, заклинателям мертвых – распущенные вампирши. Каждому свое, не так ли?

– Спешу огорчить. Ты ни черта не понял, полукровка! – воскликнул Кассар, – Им до нас с тобой, как до обедни чернокнижнику, дела нет. Поверь мне на слово и лучше не проверяй!

– Сказать по чести, не собирался. Так в чем же с ними дело? Зачем столько зловещих символов? Неужели какое-то проклятие, наложенное на них, так радует тебе глаз?

Некромант задумался, скребя ногтями подбородок. Потом и вовсе задрал голову вверх, и довольно ухмыляясь принялся чесать свою шею, что вызвало на лице Карнажа гримасу отвращения.

– Что в сущности есть проклятие в наше время? Даже не кара и не расплата, а нечто вроде принуждающей к чему-то, ворожбы, насланной на того, кому не посчастливилось или наоборот…

– А разве бывает наоборот? – перебил Феникс.

– Бывает, еще как бывает… Вскоре ты сам в этом убедишься. Дождись ночи и прогуляйся у моей башни, – как-то устало возразил Кассар, – Так. А теперь передай моим девочкам этот меч и пойдем отсюда. Я думаю, ты успел проголодаться, пока мы бродили по моему жилищу.

Заклинатель мертвых передал Карнажу клинок, что-то громко рявкнул на незнакомом языке, содрогнув холодный воздух вокруг, и удалился, прикрыв за собой калитку. Двери склепа в углу сада отворились и оттуда вышли две рослые женские фигуры. Будто в насмешку над предположениями Феникса, из-за облаков показалось яркое полуденное солнце. Своим появлением оно весьма озадачило полукровку, даже вдвойне, потому что во-первых, он и не подозревал, что прошло столько времени, а во-вторых, потому что полагал, что вампиры и дневной свет понятия несовместимые и враждебные друг другу в принципе. Однако две вампирши неумолимо приближались. «Ловец удачи» сообразил, что тут дело нечисто и склонил голову, выставив на вытянутых руках ножны с мечом.

Бледная до прозрачности кожа, залитые кровью глаза со зрачками бусинками, словно иголки впившиеся в полукровку, по кошачьи мягкие и плавные движения… Как ни странно, на обеих были мужские феларские кожаные костюмы. У поясов болтались в ножнах громадные островитянские сабли, на запястьях гремели металлические браслеты. Карнаж наблюдал за ними, бросая быстрые взгляды исподлобья, так как смотреть напрямую на вампиров не стоило. Их завораживающие движения сильно действовали даже на подготовленное сознание, а защитный медальон – подарок Кассара, полукровка позабыл взять с собой. Феникс на всякий случай даже прикрыл глаза, когда одна из дев ночи взяла из его рук меч, испустив при этом скорбный вздох, покуда вторая медленно обходила за спиной полукровки, словно принюхиваясь. Многозначительно кивнув друг дружке, они разошлись: одна понесла меч в склеп, а другая задержалась и, тряхнув длинными вьющимися волосами цвета воронова крыла, спросила, оскалив ряд ровных белых зубов, без характерно увеличенных клыков, словно их кто-то сточил:

– Как такой недоучка смог убить опытного воина?

В ее томном голосе звучал скорее не вопрос, а издевка.

– Он сам бросился на мой меч, – честно ответил Карнаж.

– Что ж, – прошипела вампирша, – Я проглочу твою ложь, так как этого хочет хозяин. Хотя должна была бы растянуть твои кишки вдоль меча «убитого» тобой, но я этого не сделаю.

– Верно. Потому что ты больше не вампир в том полном смысле, который даровал бы тебе такое право, – Карнаж выпрямился и решил отвечать любезностью на любезность, коль скоро его признала «недовоином» «недовампир», – А насчет того, кто чьи кишки растянет, я всегда к вашим услугам.

Отвесив ей поклон, «ловец удачи» повернулся спиной и вышел из сада.

– Достойно, – усмехнулся некромант, что поджидал возле калитки, – Впрочем, другого от тебя я и не ожидал.

– Зачем они тебе? – спросил Феникс, пока Кассар вел его дальше по лестницам к большой двери, заменявшей до поры до времени реставрируемый парадный ход.

– Они? – Кассар ненадолго задержался, осматривая с лестницы, по которой они шли, огибавшей как раз место работ у главного входа, то, как продвигалось дело.

Реконструкция подходила к своей кульминации, когда над порталом, [11]11
  портал (нем. Portal, от лат. porta вход, ворота), архитектурно оформленный вход в здание.


[Закрыть]где заключались створки, поддерживаемые по бокам двумя резными колоннами, вскоре ниспадет защищающий старинные барельефы кусок материи и огромные двери с молотками в виде голов химер распахнуться меж нагромождений черного камня скалы, уводя в ее глубины.

– Как на старых гравюрах, – сообщил свое мнение Феникс, заметив немой вопрос в восхищенном взгляде спутника.

– Э нет, – протянул Кассар, – Ничто не остается прежним. Сейчас эти колонны больше не венчают бюсты тех, кто когда-то положил начало всему. Тех, кто впервые внес «Визардею» сюда.

– А эта книга когда-нибудь покидала свою обитель? – с сомнением спросил Карнаж, – Я слышал о нескольких копиях.

– Все вранье! «Визардея» не была создана для рук простых смертных. Не знаю как раньше, но теперь мои девочки и я зорко сторожим ее здесь. Кстати, помимо прочего эти вампирши мне и стеклодувы, и стража, и портнихи, – некромант не без гордости выпятил грудь, где на черной ткани робы были вышиты серебром замысловатые узоры, – Неплохая работа, верно?

Феникс озадаченно прищурился, так как мало смыслил в изысканности тканей и моде в целом.

– Они старались. При мирской жизни были обычными портнихами… Но простой люд не привык расширять свое сознание до понимания новых и редких вещей. Их взаимная любовь порождала слухи и домыслы, и вот однажды староста деревеньки приказал их публично выпороть. Стоит ли тебе говорить, что потом с ними проделали в ближайшем сарае. Они задумали месть и осуществили ее так же жестоко и без капли сожаления, как и ты свою не так давно.

– И об этом уже знаешь? – без особого удивления спросил Карнаж.

– Я должен знать о своем будущем хоть наемнике, хоть стороннике – как тебе больше нравится, все или почти все. Так вот… Однако их самоощущение как мстителей не было столь крепким, как у тебя, и они пошатнулись, а, может быть, так повлияли последствия их трансформации в вампиров, что удружил проезжий кровосос. В общем, они раскаялись, потеряли многое из своей силы, принеся обет воздержания от пития крови и так бы наверное и шатались по миру, скрываясь ото всех, но я, как видишь, широк душой!

Кассар раскинул руки в стороны, оглядывая с высоты лестницы, на которую они поднялись, свое обиталище.

– А те розы? – решил наконец довести до конца печальную историю любви двух женщин «ловец удачи», так как знал лишь обрывочные слухи о страшной живодерне, что разразилась когда-то в одной феларской деревеньке по эту сторону большого тракта.

– Ну, я думаю, ты догадываешься, что они означают? По одной за каждую загубленную в кровавой ярости душу.