355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Вячеслав Седов » Ловчие Удачи - 2 книга » Текст книги (страница 1)
Ловчие Удачи - 2 книга
  • Текст добавлен: 31 октября 2016, 03:23

Текст книги "Ловчие Удачи - 2 книга"


Автор книги: Вячеслав Седов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц)

Ловчие Удачи
из цикла «Наследие» Книга 2

Книга 2
«Две цены»

Ныне, присно, во веки веков, старина,

И вина есть вина, и цена есть цена

И всегда хорошо, если честь спасена

Если другом надежно прикрыта спина

В. Высоцкий

Глава 1

«Ваши идеи за ваши деньги – нашими клинками за лучшую долю»

девиз гильдии наемников Фивланда

В Сильвании наступала осень, окрасив листву на деревьях в столице Ротвальде и его пригородах в красный цвет. Ночи становились холоднее, но постепенно и почти не заметно, так как здесь не властна была погода в той полной мере, как она хозяйничала в соседних землях – Феларе и на территории империи. Времена года здесь плавно перетекали одно в другое, без особых перемен и, на самом деле, мало чем отличаясь друг от друга. Но так было далеко не всегда.

Если подняться к облакам и окинуть взглядом Материк, то он теперь представлял из себя сплошь зоны чьих-то экспериментов, проведенных без сомнения давно, но оставивших память о себе и по сей день. Мало земель могли похвастать своей нетронутостью. Особенно после эпохи Сокрушения Идолов, где катаклизмы, большие и малые, разверзались повсеместно. Где архимагистры, владевшие кристаллами стихий, творили такие дела, что после расхлебывать приходилось долго.

После падения Совета Восьми и культов стихий, когда все приготовились к времени бесконечных войн и смут, правители вдруг осадили своих боевых коней, и собрались в Ротвальде. Повод был и повод значительный, а именно: последствия войны Xenos в лице Аира и его сторонников, против восьми культов стихий, в лице восьми же архимагистров и их адептов.

Кто бы мог подумать, что простой сильванийский эльф-альбинос, в чьих жилах в который раз, как это нередко было в его роду и нескольких прочих знатных фамилиях, пробудилась кровь Xenos, сумеет воспользоваться раздробленностью орденов стихий и сокрушить, казалось бы, необоримый колосс, чьими глиняными ногами оказались междоусобицы.

Везение везением, хотя в эпохе Сокрушения Идолов осталось немало белых пятен, однако факт был на лицо – магия пала. И пала основательно, на оба колена. И некому было поднять ее снова и быстро. Ведь в те годы в Форпате свирепствовала чума, на Горе Проклятых дела обстояли совсем плохо и фивландские вояки только разводили руками не находя объяснений тому, что творилось с Бездной. Хотя бы Застава Бормов закрыла от обремененных заботами правителей южной части Материка сцепившихся насмерть Ларон и Истанию, чьи разногласия не раз подпортили собрание в Ротвальде, а, в итоге, сожгли дотла леса Роккар.

Тогда, в критический момент, когда страсти на совете накалились до предела и в открытую готовы были выплеснуться объявлениями новых войн, слово взял Окулюс Берс. Сначала он молча развернул перед всеми собравшимися огромную карту привлекая внимание многочисленными пометками, рассыпавшимися с юга на север, как звезды на ночном небосклоне. Они наглядно демонстрировали, что на Материке и окружающих его островах практически не осталось живого места. Таким образом новые конфликты были бессмысленны. Тем паче существенными в них могли оказаться только принципы, цепляющиеся, меж тем, за разоренные, а, местами, и вовсе разоренные земли.

– Господа, – говорил тогда архимаг, – Материк и так, в начале, когда высадились на него Восемь Народов, приведенные культами стихий с Островов Восьми, не был обычным местом. Его природа преподносила множество сюрпризов: Покинутое Море, где не было живых тварей и вода там мертва и по сей день; Запустение, которое благо находилась слишком далеко от берегов; море Скал, что изумляло всех своими, будто выплавленными из камня, черными «иглами», торчащими из воды даже в очень глубоких местах. Наконец, Ран'Дьян, чьих послов мы не имеем удовольствия видеть среди нас, Гора Проклятых и подземные озера Сильвании, которые давно ослабли, но успели дать миру новый вид эльфов – белых эльфов, подвергнув мутации первых сильванийцев из южных областей. Но все это было давно известно. Теперь же взгляните на «новшества»: на территории северного Фелара мы имеем мертвые земли вокруг руин Старой Башни – осколок наследия войны некромантов; в Шаргарде, где сперва намечалось наше собрание, мы не смогли его провести, так как на Огненных Рифах еще бушуют разозленные духи стихии огня – shar, а огненные птицы, фениксы, затрудняют судоходство, сжигая проходящие мимо рифов суда, хотя такого отродясь не случалось. Остров Отчаяния, где после войны с Ран'Дьяном ожил вулкан Фойервельт, который и мог бы и успокоиться со временем, но архимаг ордена Огня в борьбе с Xenos разбудил его вновь. Теперь это грозит гибелью всему острову.

Стоит ли еще вспоминать о тварях-мутантах, которые обитают заточенные в горах Сильвании и в чертогах под Заставой Бормов? Из-за войн мы не смогли их уничтожить, а ведь Нордтот и Арахарр – эти растения-гиганты, дети Подземных Озер, в недавнем прошлом повелевали лесами по всей территории теперешней империи Заран и Сильвании. Какой ценой тогда удалось их победить, я думаю, напоминать тоже не стоит. Однако они снова могут набрать силу, зализать раны и вырваться из своих «тюрем». Это только вопрос времени. Ну и, под конец, да простят меня лесные эльфы и гномы с дуэргарами, их земли тоже являются двумя плачевными последствиями войн и безответственного применения магии: Фивланд – гол лесом и беден почвой, а в Сильвании устойчивая аномалия погоды и времен года с угрозой перейти в темпоральную. Чародейками из ордена Жизни была нарушена последовательность смены времен года – погоду надо постоянно держать под контролем, если хочется, чтобы не было снега и зимних стуж, ведь такие магические изменения вовсе не константны.

– И что же теперь делать? – слышались вопросы, некоторые тревожно, некоторые скептически, некоторые даже с насмешкой.

– Кристаллов стихий больше нет. Поправить мы ничего не сможем. Даже если бы они были, мы все прекрасно видели, какова цена согласия восьми архимагистров, – ответил Окулюс, – Поэтому предстоит великое дело: поднять с колен магию, объединенную без различия по школам, где стихии интегрируются друг в друга. Я говорю, возможно, мудрено для вас, но суть в том, чтобы нам, тем немногим, кто изначально развивал по крупицам собственный потенциал, а не пользовал в хвост и в гриву мощь кристаллов, не мешали созидать и поднимать то немногое, что у нас осталось. Чтобы позже мы смогли сгладить, а, возможно, и вовсе залечить те раны, что исполосовали Материк после эпохи Сокрушения Идолов. Начинается новое время, господа, период долгий и трудный, где вам, властителям, придется без помощи стихий лечить болезни, строить города и развивать науки. А для этого нужен мир.

И вот тогда, после этой речи и принятых следом соглашений, а также передачи Форпата в руки магам, которых Берсу не без труда удалось собрать, буквально выковыривая из всех щелей и укромных углов, куда забились талантливые умы в попытке спасти свои жизни, настало новое время. Время больших перемен, первой ласточкой которого стала Ta'Erna. Эта дивная радуга была видна всюду, и у многих, знающих смысл сего небесного послания, вызывала вздох облегчения, или сомнительное хмыканье у тех, кто раньше боролся против магов. Как бы то ни было, но тем памятным собранием в Ротвальде был брошен вызов времени. И оно приняло его.

Многое изменилось к лучшему. Форпат не стал настолько влиятелен, как ордена стихий, хотя, по всему если судить, должен был стать таковым. Но в нем обитали ученые, а всех «политиканов от чародейства» Окулюс выпроваживал за стены с пожеланиями попутного ветра в спину до ближайшей гильдии магов при дворе какого-нибудь правителя. Пусть там, промеж заговоров, интриг и ядов в бокалах, сверкают призванные ими молнии и насылаются проклятия хоть до скончания времен.

Под неусыпным надзором Берса развивалась алхимия, и вскоре удалось оседлать мор и чуму. Успехи в магии достигли нужных высот, но Гора Проклятых успокоилась сама, также как и духи shar на Огненных Рифах. Застава Бормов устояла в смутные времена, и Арахарр с Нордтот остались в своем надежном заключении в ее горных чертогах, а в подспорье затворам были наложены заклятья и магические печати.

Разумеется, не все было столь безоблачно. Появилось много отщепенцев, ренегатов и предателей, которые со временем растащили из Форпата не все, но довольно для того, чтобы на свет во всей красе повылезали забытые воровские гильдии и «ловцы удачи», о которых едва можно было услышать в эпоху Сокрушения Идолов.

«Голодные псы подняли головы, едва снова почуяли в воздухе магию» – как написал тогда старый хронист, бессменный сподвижник Окулюса.

Политика и магия стали более элегантны и шагнули в новый век, где далеко не проще было решать все огнем и мечом. Так полагали и чародеи, намеревавшиеся подать Объединенной магией пример властителям. Но последние не торопились полностью следовать этому образчику согласия и благополучия. Однако терять расположение Форпата не хотел ни один из них, даже гордый ларонийский император. Поэтому кипевшие ничуть не меньшие, чем в эпоху Сокрушения Идолов страсти скрылись за политической ширмой перемирий и договоров. Но нуждались в исполнителях. Поэтому на Материке образовались другие «язвы» – вольницы. Повсеместно, почти в каждом королевстве находился угол, где собирались пережившие войну, но не нашедшие себя в мирное время. Те, кто снова протянул порушенные сети скупщиков краденого, контрабандистов, фальшивомонетчиков, наемных убийц и шпионов. В поисках лучшей доли они, ловчие в той охоте, где безраздельно властвовала удача, снова странствовали по Материку.

Окулюс и многие ученые мужи полагали все же, что это куда лучше, и не идет ни в какое сравнение с тем, что творилось до этого. Когда магия была сильна настолько, что мир содрогался и трещал по швам от ее мощи. Когда происходили сражения настолько же эпические, насколько и разрушительные.

В это новое время выражение «лучше худой мир, чем хорошая война» еще не успело набить оскомину…

Осенью в Сильвании собралось довольно много всякого сброда, особенно в вольнице, что находилась на севере страны, ближе к горам.

Слишком запутана была политика лесных эльфов, которые иногда устраивали послабления на своих границах. Становилось совершенно ясно, что ротвальдская резиденция владыки направляла приказы на пограничные посты неспроста. В этом был скрыт какой-то тайный смысл, и Карнаж это чувствовал. Он сам выбрал себе место подальше от всех больших и малых дел этого мира с намерением отсидеться и зализать раны.

За такую возможность он щедро вознаградил целителей из пограничного форта, которые вернули его почти с того света. Но тут-то и проявились первые странности. Во-первых, когда «ловец удачи» встал на ноги, то обнаружил, что пограничный форт полон приезжих, среди которых мало кого язык поворачивался назвать путешественником, скорее бродягой. Во-вторых, его снабдили провиантом и пустили беспрепятственно вглубь страны, хотя за лечение он платил пусть и щедро, но не до такой степени, чтобы перед ним расшаркивались сильванийские подданные, славящиеся своим снобизмом.

Вольница у самых гор на севере в приграничье, куда он свернул с большого тракта, отнюдь не была тем местом, где хоть когда-нибудь становилось тесно от наплыва разношерстной публики со всего света. Сильванийцы старались пускать на свою территорию только полукровок или купцов. Первых зачастую набирали в армию. Они получали кормежку и крышу над головой, что было очень неплохо для того, кто неприкаянным бродили по свету прошлые два столетия. Теперь все изменилось, конечно с одной оговоркой: полукровка должен был иметь половину эльфийской крови. Остальные выпроваживались взашей. Но этой осенью вольница была переполнена разношерстной публикой из гномов, дуэргаров и полукровок далеких от хотя бы капли эльфийской крови. Не говоря уже о том, чтобы хоть кто-то из приезжих озаботился бумагами купеческой гильдии, на худой конец поддельными.

В дебрях лесов Сильвании, на высоком обрыве, с которого обозревались имперские степи, меж громадных деревьев высились два старых, сросшихся дуба. Они были огромны, настоящие древние великаны, вгрызшиеся своими корнями глубоко в землю, словно опираясь на край и пристально смотря вдаль ветвистыми кронами. Они остались, как часовые от тех времен, когда бормызаботились о деревьях и выращивали местами таких гигантов. Лес здесь был сильным, здоровым и древним, бережно оберегаемый от топоров дровосеков. Эльфы чтили дар Сильвана, пусть и давно поселились в долинах центральной части, а не обитали в жилищах промеж крон, как в старину.

На двух сросшихся дубах все достаточно толстые ветви были заняты постройками, соединенными навесными мостиками и веревочными лестницами.

Располагавшийся здесь ранее смотровой пост периода первых крупный войн, когда империя Заран только образовывалась, и в степях было неспокойно, пустовал много лет назад. Но в эпоху Сокрушения Идолов его облюбовали те, кто собирался переждать опасные времена, и для этого не худо было иметь под боком хотя бы одну границу, а лучше две. С тех пор вольница сильно разрослась. От самых корней до крон двух гигантов поднимались гирлянды небольших крепких построек, а среди корней теснились хибары, наемничьи бараки, и даже процветало одно питейное заведение.

«Ловец удачи» по своему обыкновению устроился в небольшой хижине, которая располагалась на ветке, что смотрела в сторону степей, а не леса. Пусть вид из небольшого оконца был не ахти, зато в случае необходимости всегда можно было иметь надежный путь для бегства. Хотя конфликтов с вольницей у сильванийских правителей никогда не было, так как народ подбирался пусть и буйный, но местных жителей не беспокоил. Заодно под рукой эльфийского короля всегда имелось добрых сотни три сорвиголов, которые держали границу Сильвании в этой ее части на запоре. Таков был старый договор с вольницами.

Недавно к Карнажу попросилась на постой одна полуэльфка, ведь места всем желающим перестало хватать. Феникс пустил к себе это «чудо» с коротко остриженными волосами, покрытое нательными рисунками и затянутое в весьма легкомысленный ларонийский кожаный костюм, что носили подносчицы кушаний и напитков. Наверняка купила его где-то по дешевке, соблазнившись подчеркивающими силуэт линиями.

Она была наемником, как и многие здесь. Искала удачи на островах, в различных бандах и отрядах – всю ее историю указывали рисунки на хорошо развитом теле. Отправной точкой этих скитаний явилась банальная стигма на щеке, которая предварила бордели, рабство, побег… И вот теперь наемница от нечего делать сидела у окна, взгромоздив свои крепкие длинные ноги в сапогах на стол, рядом с огромной феларской саблей. Она то и дело подносила к губам бутылку и в этот момент было заметно, как бугрились мышцы на тренированных плечах.

Наемница оказалась неболтлива и это вполне устраивало «ловца удачи». К тому же, скромно устроилась в углу, где из веток и плаща соорудила себе постель и свалила поклажу.

Среди вещей Карнаж, к своему удивлению, разглядел женский нагрудник и наплечник с выбитыми на них еловыми ветвями. Такие носили защитницы храмов Сильвании.

– Это моей матери, – неохотно пояснила она на вопросительный взгляд.

Карнаж за пару дней успел сложить для себя биографию этой наемницы и лишний раз убедился, что судьбы детей вольных лесов Роккар были везде одинаковы и незавидны.

Разговорить наемницу можно было только за бутылкой. Из ее прошлого мало чего интересного удавалось узнать, и зачастую они просто сидели молча. Все и так было напоказ, словно картина ее жизни целиком наколота иголками островитянских художников, а полотном послужила собственная кожа. «Кровавые слезы» на щеке под правым глазом – знак «погонщика чумы», которая разразилась не так давно на Острове Туманов, принесенная феларскими моряками. Чешуя на лбу у корней черных волос и раздвоенный надрезом язык – знаки того, что ее приняли как свою человекоящеры на Острове Отчаяния. Узор в уголке левого глаза оканчивающийся наконечником стрелы на виске – знак наемников «Черной стрелы», отряда полукровок, что подавляли бунты рабов на прибрежных плантациях Ран'Дьяна… Предательство и месть, убийства и помилования остались неизгладимыми следами на плечах, груди, спине, ногах и даже пальцах рук.

– Чем будешь заниматься теперь? – спросил ее как-то вечером, во время очередных посиделок, Карнаж, сдабривая вопрос полной кружкой дешевого форпатского вина.

Этим вечером она вернулась какой-то возбужденной и в ее янтарных глазах сверкала непонятная решимость, поэтому «ловец удачи» решил разузнать побольше, ведь соискателей в вольнице было куда больше чем требовали предложения нанимателей.

Она молчала, потягивая вино и удивляясь в очередной раз тому, что от принесенной бутылки «ловцу удачи» досталось всего лишь пара капель.

– Знаешь, – начала наемница, глядя мутными глазами на Феникса, – Ты первый из тех, кому не интересно знать моего имени и одновременно любопытна моя жизнь. Вдобавок ты угощаешь, а сам не пьешь почти. Ты пожалел меня?

– Да, – невозмутимо ответил Карнаж, проглатывая ту малость, что налил себе для вида.

– А это, чтобы я не чувствовала себя совсем пьянчужкой? Ведь их удел нарезаться в одиночку.

– Разумеется, – усмехнулся полукровка и подлили себе еще немного, – Тебя оскорбила моя жалость?

– Если бы ты встретился со мной раньше, я бы изрубила за такое на куски! Но времена меняются. Тебе повезло.

Усмешка пробежала по губам «ловца удачи». Ему приходилось слышать подобное неоднократно, но редко чьи угрозы доходили до дела.

За окном смеркалось. Дни были здесь одинаковыми и слово «отлеживаться» обретало чуть ли не прямое значение. Разговоры, выпивка и драки в большом, но уютном трактире, расположенном посреди корней двух дубов-гигантов – вот все развлечения, которым могло похвастать это место. Особенно с тех пор, как имперские фальшивомонетчики и контрабандисты перестали использовать эту вольницу как свой перевалочный пункт на границе.

Вечерний прохладный воздух приносил с собой через окно гавканье собак, крики стрижей и разговоры из оживающего с наступлением ночи трактира.

– На самом деле я хочу пойти вместе с отрядом убийц драконов, – вдруг грохнула кружкой по столу наемница, – Я достаточно повоевала и кое-что умею теперь. Хочу отомстить и проверить, насколько толста чешуя у этих летающих тварей, чума их забери!

– За леса Роккар? – Феникс понимал, что задает глупый вопрос, но хотел удостовериться.

– Да! За мой дом, который сожгли во имя перемирия! Решили все за нас на правах сильных. Ну что ж, пусть почувствуют, каков кинжальный удар в спину от слабого и униженного ими противника! Ты же сам полукровка, должен меня понять.

– У меня свои причины, но адресат мести тот же, – «ловец удачи» сжал мешочек с пеплом на груди.

– Вот и отлично! – обрадовалась наемница.

Он впервые увидел ее улыбку за все время, пусть пьяную и кривящую не лишенное приятности лицо, но улыбку.

– Кто набирает отряд? – деловито поинтересовался Карнаж.

Куда и как отправляться Феникс знал, потому что не раз видел подобные экспедиции в Шаргарде, что собирали втихаря короли Сильвании и Фелара и отправляли в дальнее плавание, огибая Материк и высаживая наемников с кораблей в Пепельные Пустоши на северном побережье.

– Гном по имени Тард, убийца драконов. Его можно найти в трактире внизу. Они прибыли только сегодня, но скоро отправляются. Еще летом гонцы от феларского короля проехались по вольницам и всюду оставляли в надежных руках «приглашения» августейшей особы на «охоту». Так что желающие уже собрались.

– Так чего же мы ждем?!

Карнаж вскочил и подошел к двери, закидывая за спину меч. На залатанной ран'дьянской куртке снова сверкали перья феникса в серебряных кругляшах креплений на спине. У полукровки на этот случай их имелся целый пучок, завернутый в кусок ткани на дне торбы. Конечно, куртка была коротка и осенью еще согреет, а зима не за горами. Но «ловец удачи» не привык менять своих вкусов до последнего, отчего и оставил свой гардероб прежним, немного подлатав штаны, вспоротые ножами в кабацких драках.

Копну потемневших с наступлением осени волос, ставших багряного цвета, пришлось подкорнать, на манер ларонийских стрижек, которые обычно носили воины, натирая волосы специальным составом. Прическа получилась не ахти, так как найти в вольницах хорошего парикмахера было невозможно, но выглядела весьма оригинально, хотя все равно оставалась довольно длинной, сдобренная отнятым у того же горе-парикмахера ларонийским составом в качестве компенсации для едва ли довольного клиента.

– Я с тобой, – наемница поднялась следом, прихватив свою саблю.

Они вышли на деревянную площадку у ствола, пройдя к ней по широкой ветви, и плавно спустились вниз, вставив ноги в петли на веревках с противовесом на другом конце.

Окна старого трактира приветливо светили в вечерних сумерках среди массивных корней старых дубов. Дверь была немного приоткрыта, и из-за нее доносились крики и музыка.

Карнаж остановился так, чтобы льющийся из-за порога свет не достигал ног. Он не прятался и не скрывался ни от кого в этот раз. Просто задержался, давая знак наемнице идти без него.

Полуэльфка пожала плечами и вошла внутрь, распахнув дверь.

Феникс отступил от вылившегося потока света.

Странное предчувствие.

Он стоял, задумчиво слушая окружающие его звуки, прислонившись спиной к небольшой пристройке. Длинные острые уши едва заметно дергались, по привычке чутко реагируя на особенно резкие пьяные выкрики.

На небе зажигались одна за другой первые звезды. Ветер оставил в покое лес и завывал теперь там, в степях за обрывом. Такой вольный, дикий, непокорный…. После долгого времени, проведенного в вольнице, не сразу удавалось снова влиться в русло.

В голове Карнажа тускло мелькнуло воспоминание, словно огонек свечи в окне для блуждающего в ночи путника. Что-то родное, любящее и до боли знакомое. Кто-то, кто ждет. Далеко. Потрескивающие поленья в очаге под котелком с похлебкой, теплая кровать, крыша над головой… Одна и та же, каждый день. Вскоре станет знакомой до тошноты всеми трещинами на балках и сучками на струганных досках потолка.

И все же тепло разливалось в груди при воспоминании о том месте и о тех, кто там остался. Филин и Скиера.

Иногда он думал над тем, чтобы вернуться, как и всякий, окажись он на пороге смерти.

Минутная слабость. Все равно ни с кем не хотелось делить эту странную дорогу, по которой подгоняли время и нужда. Зачем? И так сыщется много попутчиков, что точно так же по вечерам разводят костры у трактов, спят на земле, подложив под ребра мха и укрывшись небом. Или, как сейчас, весело кутят вместе за столами, а если будет кому сыграть могут и спеть, и сплясать, так как много слышали и видели песен и танцев. Только наутро, может через день, через два, неделю или месяц, нужно снова выйти на тракт, сесть в седло и, ударив пятками в бока коню, ехать дальше. И неважно куда – дальше, на запад, на юг, на восток или север.

Бывает и словом перекинуться не с кем, и в дождь проливной холод пробирает до костей в насквозь мокрой одежде. Велико ли приключение потом больному валяться в бреду и некому даже кружку воды подать? А встретишь кого по пути и, вроде бы, есть с кем поговорить, но не всегда найдется что сказать и что послушать. Чего слушать, если истории по сути одинаковы? Один рассказывает сразу и за себя, и за собеседника.

Карнажу иногда казалось, что он не слышал в таких рассказах ровным счетом ничего нового. Однако, как различны они бывают в своих красках, если повествуют о том, что приключилось до этой большой дороги, до широкого тракта, куда каждого вывела своя тропинка. Все они, эти тропки, были разнообразны, узкие или широкие, тернистые или свободные, огибающие холмы и чащи, либо вскарабкивающиеся и продирающиеся насквозь. После этих рассказов бывает, что находишь того, кто раньше дышал тебе в спину, не окликая, шел рядом, не поворачиваясь, или впереди, не оглядываясь, а встретиться довелось только на этой Большой дороге, словно столкнуться лоб в лоб в тесном коридоре, когда разминуться уже никак.

«Ловец удачи» с шумом выпустил воздух через ноздри и шагнул в пятно света у порога трактира. Скрип досок пола поглотили шум разговоров и музыки.

Заведение, хоть и располагалось наполовину под землей, но могло похвастать своими внушительными размерами, да и посетителей в этот вечер было очень много. Но Карнаж недолго осматривался в поисках того, кого искал. Он узнал Тарда.

Как-то раз им доводилось встречаться. Тогда образ этого убийцы драконов крепко отпечатался в сознании молодого полукровки, потому как нечто внутри подсказывало, что им еще предстоит встретиться. И наверняка также подсказало бы любому, кто поставил перед собой цель, но не имел еще средств для ее достижения. В то время Феникс был неумехой, который едва устроился в Швигебурге в гильдии воров, и не смел попроситься к гному в отряд. Но теперь…

Гном сидел за столом возле огромного корня, что спускался с потолка и уходил в пол, где специально для этого в досках была вырезана подходящего размера дыра. Образчик этого убийцы драконов был типичен для фивландца старой породы, некогда жителя столицы: пышные седые усы, большой нос с горбиной, черные глаза-бусины, недружелюбно смотрящие из-под густых тяжелых бровей, и борода лопатой до широкого кушака, на котором имелась надпись, довольно распространенная среди гномов «Пусть я мал, зато удал». Что и говорить, в отличие от большинства собратьев Тард полностью соответствовал этому высказыванию.

На корне имелось несколько крепежей для оружия, чтобы не мешалось во время трапезы, и Феникс с интересом оглядывал арсенал, висевший за широкой спиной гнома, увлеченно поглощавшего жареную свиную ногу.

«Ловцу удачи» было интересно, с чем же нынче принято ходить на драконов? Он увидел солидный шестопер, как раз под гномью лапищу, подстать ему топор, которым тяжело было размахивать в простом бою, однако на драконов он годился, и, под конец, гвизарма [1]1
  Вид алебарды с длинным узким, слегка изогнутым наконечником, имеющим прямое, заостренное на конце ответвление.


[Закрыть]
с ухватистым характерно фивландским толстым древком.

Один из тардовских приятелей, выхлебав залпом кружку крепчайшего пива, что хозяйка этого заведения, в прошлом успешная разбойница, а нынче престарелая женщина с по-прежнему скверным характером заказывала в Фивланде для особых гостей, взял в руки швигебургскую видавшую виды волынку и затянул такую мелодию, от которой окружающие скривились, словно вместо пива и вина им налили уксуса.

Прочие менестрели с гримасой отвращения оставили струны своих лютен и отняли губы от флейт.

– Завались! Дай пожрать спокойно! – рявкнул Тард грубым басом, словно прорывающимся из глубин его седой бороды, и кинул в горе-музыканта обглоданной костью.

Гном обиженно заворчал, но игру прекратил, потирая шишку, выросшую пососедству с огненно-рыжим чубом:

– Э! Бритва, зачем так сильно-то?

– Лучше иди фургоны проверь. Не спер ли кто чего? Видишь, их эльфийская красноволосость не знает куда задницу свою посадить и стоит столбом над душой. Уступи место, а сам иди, проспись.

Гном встал, одарив Карнажа красноречивым взглядом, а «ловец удачи» сел за длинный стол напротив Тарда.

– Ну? Чего скажешь, остроухий? – грубо поторопил убийца драконов.

– Я слышал, что вы собираетесь…

– Я тоже много чего слышал. К делу! – перебил гном.

– Вам еще нужны бойцы?

– А что ты умеешь? У нас тут, знаешь ли, не любят тех, кто орет и бегает, когда им дракон жопу поджаривает. У нас молча рубят. Хотя, судя по твоей «ковырялке» островитянской за спиной, без истошных воплей в драке не обойдется.

Карнаж схватился за рукоять меча, но гном остановил его лениво-добродушным взглядом, оторвав глаза от тарелки, где уже прикончил вторую свиную ногу. Тард успокоительно поднял свою руку в грубой кожаной перчатке с открытыми кончиками пальцев, когда вокруг Феникса зашипели вынимаемые из ножен кинжалы.

– И тех, кто «подрывается» то и дело у нас тоже не любят, – прокомментировал поддержку своих друзей Бритва.

– А я тебе не девка, чтобы меня любить, – «ловец удачи» обвел взглядом все то разношерстное сборище вокруг, которое только что намеревалось пустить его на ремни, – Да и какая польстится? Все твои товарищи – наемники, и главная любовь у них драки, шлюхи, золото!

– Да ты остер на язык, как я посмотрю. Молодчина! – Тард пододвинул Карнажу кружку пива, что еще не успел выхлебать его приятель, отправленный проверить обоз, – Вот, остудись маленько.

У «ловца удачи» от крепости фивландского напитка глаза на лоб лезли, но он продолжал упорно вливать в себя это пойло, не давая Бритве повода для насмешек, за которые тот, видимо, и получил свое прозвище.

– И еще одно, у нас народ идейный, а не просто хлам продажный. Сам знаешь, что деньги деньгами, но шкуру под пламя ларонийских выкормышей некоторые опосля себе дороже считают подставить. Зачем переться с нами вздумал? Если только за золото, нам не по пути, – взгляд гнома стал колючим, – Из чьих будешь? Сразу говорю, ворье не берем!

– Я – «ловец удачи», – ответил Карнаж, переводя дух после фивландского пива.

– Да мы тут все ловим удачу, а еще приключений на свою задницу! – загоготал кто-то сзади.

– Завались там! – одернул наемника Тард, – Парнишка не так прост. Чую, ему есть чем похвастать. Так как тебя кличут, остроухий? Имя мне твое без надобности, а вот прозвище имеешь?

– Феникс. Может, слышал? – полукровка приготовился к еще одной порции острот и сомнений.

– Закуси лучше! Пиво в башку ударило что ли? Какой ты к чертям собачьим Феникс!? Сдох же он в Подводных Пещерах.

– Рано хоронишь, борода, – Карнаж, следуя совету гнома, взял пучок укропа и оторвал от него зубами значительную часть, – Я еще так поживу, что, глядишь, много кого и помрет!

– Не хорохорься, – Тард пребывал в некотором замешательстве, – Докажи лучше, что ты в самом деле Феникс.

«Ловец удачи» не без труда поднялся, повернулся перед всеми кругом, одернув куртку и демонстрируя перья одноименной птицы, вшитые на спине, так как мало кому хватало смелости на такое украшение, красноречиво сообщающее всем о жестокости его обладателя, не говоря уже о мести поклоняющихся культу этих, почти мифических, птиц.

– Ну да, выдрал из петушиного хвоста и чего? – осклабился Бритва.

Гном открыл рот, собираясь, очевидно, добавить к своему вопросу нечто еще не очень вежливое, но в стол перед ним вонзился Vlos'Velve. Кто-то из подручных убийцы драконов подскочил к Карнажу и тут же отлетел назад с разбитым в кровь лицом. Удар сопроводил резкий крик на выдохе. Феникс среагировал мгновенно и его застывший в воздухе кулак еще содрогался от напряжения мышц, пока феларец валялся на полу и стонал, зажимая разбитый нос.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю