Текст книги "Исторические портреты: Афанасий Никитин, Семён Дежнев, Фердинанд Врангель..."

Автор книги: Вячеслав Маркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

Ещё три плавания во льдах

После небольшого ремонта 21 июня 1822 года бриг «Новая Земля» вышел из Архангельска. На борту находилось 48 человек. Гордостью капитана была кожаная алеутская байдара, лично переданная ему Г.А. Сарычевым. Как обычно, лоцманы проводили бриг до выхода из устья реки. Белое море встретило жестоким штормом, преодолевая который парусник двинулся к мысу Канин Нос, где надо было провести первые наблюдения. Но ветер заставил повернуть к другому мысу – Святому Носу и лежащим за ним Иоканьгским островам. Решили бросить якорь и высадиться на одном из них – низменном острове Сальном. Этот зелёный остров весь был усыпан цветущей морошкой и диким луком. Морошка ещё не созрела, луком же можно было запастись на всё лето (кольская морошка была хорошо известна в столице, её каждый год отправляют в «высочайший адрес» к царскому столу).

Литке со своими помощниками сразу же приступил к астрономическим и магнитным наблюдениям. Регулярно измерялись высоты прилива и время его наступления. Между сроками наблюдений учёные на шлюпках отправлялись к другим островам Кольского залива, контуры их наносились на карту. Безымянным островам были даны названия. Литке спешил, пока сохранялась безоблачная погода и круглосуточное полярное солнце не пряталось за облаками. Солнце было нужно для астрономических измерений.

Лопари (саами), жившие на островах, заметили «пришельцев» и проявили большой интерес к тому, чем они занимались. Моряки, в свою очередь, обратили внимание на необычные приёмы рыбной ловли и охоты. Например, сёмгу лопари ловили на приманку, в качестве которой использовали мелкую рыбку песчанку. Русские моряки участвовали в лопарской охоте на зайцев, собирали с ними грибы...

Остров за островом, берег за берегом – так обследован был весь Кольский полуостров. Дошли даже до Екатерининской гавани, в которой сохранились постройки середины XVIII века, когда в гавань заходила русская эскадра. Здесь бывали и англичане, и не один раз. В будущем на берегу самой удобной незамерзающей бухты Кольского полуострова возникнет посёлок Кола, а затем и заполярный город-порт Мурманск. Был описан большой остров Кильдин, а вот остров Витзен, который значился в инструкции морского министра, обнаружить не удалось. Литке решил, что он не существует, хотя на древней голландской карте 1688 года остров изображён, рядом с ним – корабль и шлюпки в погоне за китом. Литке записал в своём отчёте: «Вероятно, какой-то китолов, приняв туман за землю, что, как известно, в возвышенных широтах случается весьма часто, по возвращению в Голландию сообщил мнимое открытие соотечественникам своим».

Русские промышленники, часто ходившие на своих судах в этих местах, никакой земли тут не приметили.

В августе 1822 года Литке повёл бриг к Новой Земле. Льдов было меньше, чем в прошлом году, и на пятые сутки показалась на горизонте куполообразная гора Первоусмотренная, покрытая снегом, её видели в прошлом году сквозь туман. Матрос Смиренников на сей раз опознал видимый им прежде новоземельский берег, вспомнил и бухту Безымянную, и островок в ней.

Теперь уже Литке верил, что удастся найти и Маточкин Шар. Но прошло ещё часов восемь, прежде чем Смиренников узнал островок Паньков, на котором он провёл когда-то лето. Дальше показался мыс Столбовой, островок Матюшев. А вот и пролив, плохо заметный с моря, потому что его закрывают с обеих сторон два мыса – Чёрный и Бараний.

Измерив координаты входа в Маточкин Шар, Литке убедился, что Розмыслов точно нанёс его на карту. Входить в пролив не стали, потому что погода портилась, а нужно было успеть как можно больше заснять западный берег Северного острова.

Бриг пошёл на север вдоль ещё не нанесённого на карту берега. Впервые на карте появились названия мысов, бухт, островов. Некоторые из них давались по именам участников плавания: залив Софронова (Штурман брига), мыс Прокофьева (второй штурман).

Литке вспомнил и своих коллег, и друзей, никогда не видевших Новой Земли. Так появились гора Крузенштерна, остров Сульменова, остров Врангеля. (В эти самые дни Фердинанд Врангель, с которым Литке сдружился во время кругосветного плавания на шлюпе «Камчатка», пробирался на собачьих упряжках вместе с Фёдором Матюшкиным, тоже с «Камчатки», через ледяные торосы Чукотского моря. Между друзьями лежали тысячи вёрст Ледовитого океана).

Литке стремился к северной оконечности Новой Земли. Льдов становилось всё больше, барометр падал. Того и гляди, могла вернуться прошлогодняя погода, помешавшая исследованиям. Судя по карте, мыс Желания был достигнут, и судно повернуло было на восток, чтобы пройти в Карское море. Но утром моряки увидели перед собой ледяной щит, покрывающий север архипелага Новая Земля. Над белой пустыней вздымались остроконечные пики гор, погребённых подо льдом. Карта оказалась неверной, но это был чертёж Баренца, который почти 230 лет назад обогнул мыс Желания.

Литке практически первым открыл ледниковый покров Новой Земли, первым описал её безжизненный облик. Два года назад такое же обилие льда, но ещё более грандиозное, увидели на далёком юге планеты русские мореплаватели Фаддей Беллинсгаузен и Михаил Лазарев, подошедшие на шлюпах «Восток» и «Мирный» к шестому материку Земли – Антарктиде.

В дневнике Литке появилась запись: «Пустота, нас окружающая, превосходит всякое описание. Ни один зверь, ни одна птица не нарушает кладбищенской тишины. К сему месту можно по всей справедливости отнести слово стихотворца:

 
И мнится, жизни в той стране
От века не бывало...
 

Чрезвычайная сырость и холод вполне соответствуют такой мертвенности природы... Мы начинаем воображать, что навсегда отделены от всего обитаемого мира...»

Моряки повернули на юг, к Маточкину Шару, но в пролив решили не заходить, опасаясь оказаться в плену льдов на пороге зимы. Литке с группой офицеров сошли на берег пролива у старинного Староверского, давно заброшенного становища, где в пролив впадала крохотная речка Маточка. Когда-то здесь жили поморы. Несколько крестов, полуразвалившаяся изба, опрокинутые карбасы, невода, растянутые на кольях, кресты на могилах... «Маточкой» поморы называли маленький деревянный компас. Этим словом и был назван пролив, разделяющий два острова Новой Земли. Оставшееся время Литке намеревался посвятить осмотру южной оконечности архипелага, но поднявшаяся внезапно буря не позволила продолжить работу. Надежды на улучшение погоды не было, решено было возвращаться в Архангельск.

«Чрезвычайно прискорбно было мне... видеть себя в необходимости оставить недовершённым начатое нами дело... Но нас успокаивала мысль, что причиной тому препятствия физические столько же, как и льды непобедимые...» Эта запись относится к началу сентября 1822 года.

Как и раньше, Литке провёл зиму в Петербурге, отчитываясь за проведённые работы. Их результаты были высоко оценены, и он получил досрочное повышение в звании – стал капитан-лейтенантом, а его спутники были награждены орденами. С твёрдой уверенностью в том, что третья экспедиция завершит обследование берегов Новой Земли, в июне 1823 года Литке вышел на парусном бриге «Новая Земля» из Архангельска. Сильный шторм изрядно потрепал корабль, несколько раз он садился на мель, а потом попал в полосу штиля.

Но состояние неподвижности мало свойственно Белому морю. Северо-западный ветер не заставил себя долго ждать. Бриг снова оказался у Кольского побережья, у Иоканьгских островов. Подробно была описана Териберская бухта, Мотовской залив, полуостров Рыбачий, – он на старых картах изображался как остров, но Литке решил, что перешеек образовался в результате поднятия, и был совершенно прав. Впоследствии было установлено, что вся Скандинавия медленно всплывает, освободившись от придавливавшего её ледяного покрова.

«Новая Земля» дошла до Печенги, до Варангер-фиорда и пограничного с шведско-норвежским королевством мыса Киберг. В конце июля бриг подошёл к Новой Земле, но к мысу Желания его опять не пустили тяжёлые льды и густые туманы. Зато удалось войти в Маточкин Шар. Поручив бриг лейтенанту Лаврову, сам Литке высадился на берег, чтобы провести астрономические наблюдения. Лавров благополучно прошёл пролив, замерил его длину, которая оказалась на три мили больше, чем у Розмыслова. Выход из пролива в Карское море был заблокирован льдами, и Литке направил бриг к проливу Карские Ворота (между Новой Землёй и островом Вайгач). Удивительно, но Карское море оказалось совершенно безлёдным. Можно было выйти к восточному берегу Новой Земли и наконец нанести его на карту. Но опять не повезло: коварная, не обозначенная на карте мель («банка»). Нос судна врезался в высокое поднятие дна, удар был настолько сильным, что вышибло руль. За первым последовали ещё несколько ударов, совершенно разрушивших корму; её обломки разлетелись вокруг. Но, к счастью, корпус судна выдержал, пробоины вроде не было. Следовало быстрее, пока следующие друг за другом удары не развалили судно, сниматься с мели.

«Рубить канаты!» – скомандовал Литке. Тут рванул ветер, сдвинул судно, оно снова оказалось в воде и, послушное ветру, но лишённое руля, понеслось вперёд. Управлять бригом было невозможно. Починить руль и поставить его на место – вот главная задача. Её решили за полтора часа, но всё же состояние судна было таким, что о продолжении работ не могло быть и речи.

На пути к Архангельску находился остров Колгуев, нельзя было не воспользоваться возможностью сделать его описание, для этого пришлось задержаться. Тем временем ветер опять развёл волну. Одна из них ударила в только что поставленный на место руль и снова вышибла его. Матросы подняли его на палубу, и тут стало ясно: крюки, державшие руль, съела ржавчина. Пришлось на палубе устроить кузницу и ковать новые крюки. Благодаря самоотверженной работе матросов, руль был восстановлен и судно обрело управление. 31 августа оно вернулось в Архангельск.

Моряки осмотрели бриг, перевернув его вверх килем в доках Соломбалы, и ужаснулись. Живого места не было на корпусе: все металлические части искорёжены, а деревянные – расщеплены. По словам Литке, «ещё два-три удара кормою... и до сей минуты не знали бы, где и какая постигла нас участь».

Фёдору Петровичу стало ясно: парусный бриг «Новая Земля» уже не годится для плавания в ледовитом море. Но начальник Морского штаба Моллер решил, что, пока не достигнут мыс Желания и не описано восточное побережье Новой Земли, работу, порученную Литке, нельзя считать завершённой. Ему приказали в четвёртый раз идти в Ледовитый океан всё на той же многострадальной «Новой Земле».

«С меня довольно и первых трёх экспедиций, – возражал Литке. – По моему разумению, всё, что для указанной цели возможно было совершить на парусном судне, не приспособленном к борьбе со льдами, совершено было...»

Но морской чиновник настаивал на том, что необходима четвёртая экспедиция «для довершения начатого обозрения той страны». В подчинение Литке передали ещё два судна, занимавшихся промерами в Белом море и в устье Печоры. Он был назначен начальником гидрографических экспедиций трёх морей – Белого, Баренцева и Карского.

Фёдор Петрович снова выехал в Архангельск. Несчастье случилось уже в начале пути из Петербурга. Лошади сошли в пургу с дороги, сани свалились в овраг и опрокинулись, придавив Литке, его младшего брата, матроса и возчика. С трудом они выбрались, кроме матроса, который был задавлен насмерть. Положив труп на сани, поехали дальше в Архангельск.

В середине июля 1824 года Литке подготовил три судна, в том числе и подремонтированную «Новую Землю». В четвёртый раз пошла она к берегу двойного острова, лавируя между льдами. У самого берега льды сомкнулись сплошным полем. Для того чтобы его обойти, пришлось заметно отклониться к западу. Литке намеревался пройти к северу от Новой Земли по проливу, отделяющему её от Шпицбергена. Он помнил о том, что Виллем Баренц 228 лет назад от открытого им Шпицбергена вышел прямо к мысу Желания. У Литке был шанс открыть в этом водном пространстве неизвестную тогда Землю Франца Иосифа.

Пройдёт почти полвека (Фёдор Петрович ещё будет жив и узнает об этом из газет), и корабль австро-венгерской экспедиции, зажатый дрейфующим льдом, совершенно случайно встретит эту неведомую землю.

Литке же ничего, кроме льдов и тумана, найти не удалось. Он повернул бриг к острову Вайгач, так как не был уверен в том, что плавание в такой тяжёлой ледовой обстановке окончится благополучно. На всякий случай он бросил в море бутылку с запиской, в которой указывались координаты места и содержалась просьба сообщить их правительству России. Записка была написана на четырёх языках: русском, французском, английском и немецком...

В сплошном тумане судно подошло к Вайгачу, за ним открылось свободное ото льда Карское море. Но это было недолго: снова пришли льды. Сделав астрономические наблюдения у острова Колгуев, Литке привёл бриг в, как обычно, встречающее штормом горло Белого моря. У закрывающего вход в устье Северной Двины острова Мудьюг встретились все три судна, покинувшие полтора месяца назад Архангельск. Их приветствовало удивительное небесное явление: из-за облаков выглянуло солнце и вокруг него возник разорванный круг радуги. Около часа держалось это редкое (цветное) в бело-чёрном арктическом мире зрелище. «Мы ныне столько же счастливы, как и в прежние экспедиции», – записал Фёдор Петрович.

Он решил теперь заняться обработкой полученных в четырёх экспедициях материалов и попросил причислить его к Адмиралтейскому департаменту. Для продолжения работ в северных морях Литке рекомендовал гидрографа М.Ф. Рейнеке. Сам же засел за монографию.

Однажды в Адмиралтействе он встретил старого друга – Фердинанда Врангеля, только что возвратившегося из экспедиции на северо-восток Сибири. Удивительное совпадение – путешественники вернулись в одно время. Они решили поселиться вместе, подыскав квартиру неподалёку от нужной обоим библиотеки Адмиралтейства – на Васильевском острове. К ним присоединился младший брат Литке, Александр, участвовавший в его полярных плаваниях, назначенный в Морской гвардейский экипаж.

Стали работать вместе. В свободное время ходили в гости к общим друзьям – братьям Бестужевым. Там собирались свободомыслящие офицеры: обсуждали положение в России, строили планы преобразований. Литке вспоминал: «...из всех бывавших у них только мы не попали в декабристы... никогда с их стороны не было попытки вовлечь нас в Тайное общество, ниже намёка. Видно, не доверяли нам...». Неожиданная смерть 19 ноября 1825 года в Таганроге Александра I привела к активизации тайных обществ. Поводом для восстания послужило отречение от престола брата царя, Константина, которому все уже присягнули. Литке видел войска, построенные на Исаакиевской площади, слышал пушечные выстрелы, потом узнал о расправе с теми, кого позже стали называть «декабристами». Несколько близких друзей Литке и Врангеля сосланы были на каторгу в Сибирь.

Он в то время работал в Петербурге над книгой, которой дал название «Четырёхкратное путешествие в Северный Ледовитый океан, совершенное по повелению императора Александра I на военном бриге «Новая Земля» в 1821, 1822, 1823 и 1824 годах флота капитан-лейтенанта Фёдором Литке».

Мореплаватель сделал в своих путешествиях много. Он подсчитал, что за четыре экспедиции составил описи 370 миль Мурманского побережья, 650 – Новоземельского, 60 – островов. Им было составлено 18 карт, в которых использовались наблюдения на 28-ми астрономических пунктах. До экспедиций Литке было всего два астропункта на Кольском берегу, а на Новой Земле – их не было вовсе. Кроме того, определено было магнитное склонение в 46-ти пунктах, открыто постоянное течение северного направления вдоль западного берега Новой Земли. Его потом назвали течением Литке.

Кругом света на «Сенявине»

Два года Литке работал над книгой. Она вышла в 1828 году и была отмечена в научном мире как выдающееся явление. А автор её в это время был очень далеко и от Петербурга, и от Новой Земли, которая занимала его на протяжении пяти лет жизни.

В начале 1826 года произошёл очередной поворот в судьбе Фёдора Петровича. Адмиралтейство организовало новую кругосветную экспедицию, начальником которой был назначен М.Н. Станюкович (отец писателя-мариниста). Два корабля специально для этой экспедиции построили на Охтинской верфи в Петербурге. Первый был назван именем начальника Морского штаба Антона фон Моллера, и его командиром назначили Станюковича, капитаном второго шлюпа «Сенявин» стал Фёдор Литке. Задача экспедиции – исследование северной части Тихого океана, включая острова и сближающиеся побережья Азии и Америки.

И Моллер, и Сенявин ещё были живы. Адмирал Дмитрий Николаевич Сенявин был героем Русскотурецкой войны, разгромившим в 1807 году турецкий флот в Дарданеллах и утвердившим маневренную тактику боя. Литке гордился тем, что ему доверили судно с таким громким именем.

20 августа 1826 года оба корабля вышли из Кронштадта. Они должны были идти вместе до Алеутского острова Уналашка, а дальше разойтись. Описание Камчатки, Чукотки и Курил должен был совершить Ф.П. Литке. Не возбранялось ему на зиму спускаться к экватору, исследовать Каролинские острова. «Лишь западнее островов Маршалла, – говорилось в инструкции, – не надобно вам ходить, ибо пространство, лежащее на восток... предписано лейтенанту Станюковичу».

Но корабли разошлись, выйдя вместе из Портсмута, – Атлантический океан они пересекли порознь, встретившись только в Рио-де-Жанейро. В чилийский Вальпараисо «Сенявин» пришёл, когда «Моллер» уже отплывал. Литке с офицерами совершил путешествие в столицу Перу Лиму, где побывал 10 лет назад, когда плавал на «Камчатке» Василия Михайловича Головнина. Зато к Русской Америке «Сенявин» подошёл раньше намеченного срока, пройдя Тихий океан без захода на Сандвичевы (Гавайские) острова.

12 июня, не встретив ни одного острова в водной пустыне Тихого океана, «Сенявин» бросил якорь в Ситхинской бухте, над ней на высокой скале возвышалась Новоархангельская крепость – административный центр Русской Америки. Это был своеобразный город, в котором русские охотники и рыбаки жили бок о бок с алеутами и индейцами-колошами. Здесь была и верфь, где строили большие корабли.

Литке сдал грузы, предназначавшиеся Российско-Американской компании, провёл необходимые наблюдения и через неделю вышел к острову Уналашка, для которого предназначалась пшеница в трюме «Сенявина». На борту шлюпа находился известный в Русской Америке человек – Иннокентий Вениаминов, священник и учёный, географ и этнограф, исследователь природы Аляски и алеутского народа. Много Вениаминов рассказал об алеутах, сопровождая Литке по островам протянувшейся до Камчатки гряды. На короткое время судно останавливалось у островов Прибылова и Св. Матвея. Больше месяца пробыл «Сенявин» в Русской Америке, но наступила осень, и нужно было спешить в Петропавловск. Там Литке ждала почта за год. Отправил и он свой отчёт о плавании: бумаги придут в Петербург через два месяца.

Конусы камчатских вулканов уже оделись снегом, когда «Сенявин» снялся с якоря в Авачинской бухте, взяв курс прямо на юг, по 160-му меридиану к Каролинским островам Океании. Этот архипелаг рассыпан в океане близ экватора и состоит из тысячи небольших островов. Работы с ними (не все были описаны и помечены на карте) хватило до конца года. Впервые были открыты и нанесены на карту населённые полинезийцами остров Пыйнипет и много мелких, образовавших группу, их Литке назвал островами Сенявина. Зиму 1828 года шлюп провёл среди Марианских островов, а 1 июня – снова на рейд Петропавловской гавани.

Две недели «Сенявин» стоял в Петропавловске, а потом отправился на север, к берегам Чукотки и в Берингов пролив, соединяющий Тихий океан с Северным Ледовитым, там в своё время Литке немало походил среди льдов на бриге «Новая Земля».

Теперь он снова плыл на север. На карту ложатся береговые линии островов. В заливе Святого Лаврентия исправлены многие неточности, у берегов Чукотки на карте появились новые названия, и среди них – пролив Сенявина. В полдень 10 августа корабль оказался точно в том месте, где ровно 100 лет назад Витус Беринг встретился с чукчами. Литке назвал это место мысом Столетия. Ещё несколько названий, напоминающих историю путешествий и русских военных побед появились на карте: мысы Беринга и Чирикова, бухта Архангел Гавриил (так называлось судно Беринга), мыс Кинга (в память погибшего в этих местах участника экспедиции Джеймса Кука). Мыс Наварин и гора Гейдена напоминали о победоносном для русского флота сражении, связанном с именем графа Гейдена, с ним когда-то служил Литке.

28 октября «Сенявин» и «Моллер» покинули Камчатку. На полуострове уже наступила зима. Месяц плавания налог – и моряки вернулись в лето, оказавшись среди Северных Каролинских островов. Здесь продолжались научные исследования: были составлены описания островов, проведены астрономические и геомагнитные наблюдения. Дальше путь – к Филиппинским островам, куда подошли в самом конце года. В Маниле уже стоял раньше прибывший «Моллер». Вместе встретили Новый, 1829 год. Большой удачей была покупка исключительно прочного, не склонного к набуханию в воде манильского троса, изготовлявшегося из волокон бананового дерева. Такой трос – мечта моряков всех стран.

После отдыха и пополнения необходимых запасов на Филиппинах корабли снялись с якоря. «Моллер» взял курс на крайний юг Африки, а «Сенявин» направился к острову Святой Елены, расположенному в Южном полушарии, прямо посреди Атлантического океана, для проведения в расположенной там обсерватории наблюдений за качанием маятника, очень важных в решении проблемы о форме земного шара. Натуралисты экспедиции Мертенс и Постельс тем временем обследовали геологию острова, известного своей красной глиной, покрывающей базальты давнего вулканического извержения, и эбеновым деревом, отличающимся необычайной прочностью древесины. Русские моряки не могли удержаться от того, чтобы не осмотреть дом, в котором жил и умер 8 лет назад знаменитый Бонапарт. Но ничего похожего на музей они не обнаружили. Дом был возвращён прежним владельцам Лонгвудам, восстановившим в нём ферму. Странно было видеть в спальне Наполеона лошадей – спальня стала конюшней. Могила самого знаменитого человека XIX столетия заросла плакучими ивами.

До острова Фаяла в Азорском архипелаге суда шли пять недель. Несмотря на большую усталость всей команды и естественное желание отдохнуть в поистине райском уголке, Литке распорядился запастись пресной водой и продуктами и сразу же, пробыв на рейде всего день, отправляться дальше, чтобы в установленные сроки прибыть на родину.

Через десять дней с попутным ветром суда достигли французского берега. В порту Гавра оба они стали на краткосрочный ремонт: надо было привести их в порядок после трёхлетнего пребывания в океане. Пока шёл ремонт, Литке поехал в Париж, где встретился с великим мореплавателем Жюлем Себастьяном Дюмон-Дюрвилем, только что вернувшимся из своего второго кругосветного путешествия. Тот знал об арктических плаваниях Литке и дал им высокую оценку.

Вторая знаменитая встреча произошла с Жоржем Кювье, первым палеонтологом, автором теории биологических катастроф на Земле, с помощью которой объяснялась историческая смена различных видов животных. Кювье показал русским морякам свою коллекцию морских организмов и сам познакомился с тем, что собрали во время кругосветного плавания натуралисты «Сенявина».

После Парижа Литке посетил другую европейскую столицу – Лондон. «Сенявин» стоял в устье Темзы на якоре, а его капитан проводил в старейшей европейской обсерватории – Гринвиче – сравнение своих астрономических приборов с эталонными. Литке встретился с английскими учёными и обсудил с ними многие вопросы по физике земного шара, представляющие общий интерес. Нашлось время и для осмотра достопримечательностей Лондона: вместе с группой офицеров Литке походил по городу. Более всего моряков заинтересовал Морской музей, «где можно было осмотреть макеты знаменитых своими победами военных кораблей Британской империи – «владычицы морей», живописные изображения важнейших морских сражений и портреты величайших флотоводцев».

25 августа, проведя в плавании три года и пять дней, «Сенявин» прибыл в Кронштадт. С корабля никого не увольняли на берег, пока по традиции судно не посетил государь император. Николай I поднялся по нарядному трапу на борт «Сенявина» 4 сентября. Он уже побывал на «Моллере», пришедшем в гавань раньше, и остался недоволен внешним видом судна. «Сенявин» понравился больше, и император распорядился о наградах. Фёдор Петрович был произведён «через чин», то есть сразу в капитаны 1 ранга, и награждён орденом Святой Анны 2-й степени. Все офицеры шлюпа представлены к орденам и очередным званиям. Так завершилось кругосветное путешествие русских моряков на военном шлюпе «Сенявин».

Вскоре Литке получил «высочайшее» разрешение, освободившись от службы, целиком посвятить своё время работе над научными материалами кругосветного плавания и обобщению их в книге. Результаты его путешествия были впечатляющие. Опись около тысячи миль побережья на севере Тихого океана и в экваториальной его части. Осмотр 26 групп островов, в том числе 12 ранее не известных, им даны были русские названия. Больше полусотни карт пополнили атлас. До 30-х годов XX века мореходы пользовались этими картами.

Книга Ф.П. Литке (первая часть) вышла в свет через пять лет после окончания плавания. Она называлась «Путешествие вокруг света, совершенное по повелению Государя Императора Николая I на военном шлюпе «Сенявин» в 1826, 1827, 1828 и 1829 годах флота капитаном Фёдором Литке». Последняя же (третья) часть книги вышла в 1836 году. Задержка в значительной степени оказалась вызвана вмешательством в судьбу автора именно императора Николая I.

Уже на следующий год после возвращения «Сенявина» он отправил Литке во главе отряда из трёх кораблей в учебное плавание в Атлантический океан. На кораблях находились выпускники офицерских классов и гардемарины. Зайдя в Ревель и Копенгаген, корабли обогнули Британские острова, достигнув берегов Исландии. Но в Рейкьявик не пошли, а повернули на юг, к Франции.

Однако пришлось довольно долго простоять в порту Брест, на севере страны, из-за того, что в Париже произошла очередная революция (июльская, 1830 года). Она, впрочем, быстро закончилась реставрацией монархии – на троне воцарился Луи Филипп I.

На обратном пути морякам не повезло: на судах вспыхнула эпидемия брюшного тифа, от которого скончались несколько человек, в том числе доктор К.Ф. Мертенс, заразившийся при лечении больных офицеров и гардемаринов. Такое печальное завершение девятого плавания позволяло Литке надеяться на то, что больше его не будут отрывать от научной работы. Но Николай I «не отступал». В 1831 году Литке отправляют в Восточную Пруссию для закупки провианта для русской армии, затем привлекают к организации навигационного ограждения на южном побережье Балтийского моря. Наконец, в конце 1832 года он получает одновременно звание флигель-адъютанта и приглашение на должность воспитателя сына Николая I великого князя Константина. В эти же годы старшего сына императора воспитывал поэт Василий Андреевич Жуковский. «Коллеги», часто встречаясь, сдружились. В роли воспитателя Литке пребывал достаточно долго – 18 лет. Конечно, он имел возможность заниматься наукой, но лишь в свободное от основного занятия время, а его почти не было.

Зато в карьере исчезли препятствия. Литке избирают членом-корреспондентом Императорской Академии наук, а потом и академиком (в 1855 году). В 1835-м он женился на великокняжеской фрейлине Юлии Браун. Она родила двух сыновей, но в 1843 году скончалась. В том же году Литке присвоили звание вице-адмирала. В этом звании он совершил плавание вокруг Скандинавии, возглавив эскадру из корабля «Ингерманланд» и фрегата «Константин». Наследник плыл на фрегате своего имени. Подвахтенным юного великого князя был Геннадий Невельской (в чине лейтенанта), будущий первооткрыватель судоходного устья Амура и Сахалина как острова.

Приближалось совершеннолетие наследника, с наступлением которого он становился главой Военно-морского флота России. Совершив с Константином последнее плавание по Средиземному морю в 1845 году, Литке получил, наконец, возможность больше времени уделять науке. В это время он занимается организацией Русского географического общества. Проект общества составил Литке, собрав 17 членов-учредителей, среди которых были Ф.П. Врангель, К.Н. Бэр, И.Д. Крузенштерн, П.И. Рикорд... Местом «сбора» был дом Владимира Ивановича Даля, составителя словаря «живого великорусского языка».