Текст книги "Сыновья полков (Сборник рассказов)"

Автор книги: Войцех Козлович

Соавторы: Михаил Воевудзский,Теофил Урняж
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Все эти сведения были срочно нужны для оказания конкретной помощи восставшим в гетто. Необходимо было также получить данные о гитлеровских подразделениях вокруг гетто и выявить возможности прохода по каналам, чтобы этим путем доставлять восставшим оружие либо эвакуировать отдельных товарищей с наиболее угрожаемых участков.

Эта разведывательная работа доставляет молодым гвардистам большое удовлетворение.

Участие в операции по оказанию помощи евреям – это, по существу, один из эпизодов деятельности всех членов семьи Орловских в оккупированной Варшаве.

Отец, как надсмотрщик рынка и помощник сборщика налогов, в течение определенного периода времени имел даже постоянный пропуск в гетто, на Мурановскую площадь. И хотя семья Орловских сама бедствовала, он всегда ездил туда, имея при себе хлеб для еврейских семей, которые прямо на улицах умирали от голода.

Трамвай на Жолибож в то время ходил через гетто. На площади Красиньских, у ворот гетто, в тамбур вагона обычно вскакивали два полицейских охранника. В то же время с другой стороны в вагон часто впрыгивали еврейские дети и прятались среди пассажиров. Орловский-старший из каждой такой поездки через гетто привозил домой одного-двух ребятишек-евреев, которых затем распределяли среди варшавских семей или переправляли за город. Обычно Орловский брал с собой кого-нибудь из своих детей для помощи. Иногда таким помощником была Хеленка, порой и самый меньший – Рысек. Рышард Орловский до сих пор помнит, как однажды в трамвае между ним и отцом примостились двое еврейских детей, которых они привезли к себе на улицу Добрую…

Некоторое время их дом служил переправочным пунктом для евреев, совершивших побег из гетто. Они условным сигналом стучались в их дверь, входили измученные, грязные, страшно истощенные. В квартире на Доброй они мылись, надевали чистое белье, затем Сташек, Ежи или Хеленка сопровождали их до окраин Варшавы, где уже ожидали связные из леса, чтобы увести их в партизанские отряды.

Нет сомнения, что каждая неосторожность грозила катастрофой. Поэтому во время восстания в гетто через их дом переправляли людей наиболее проверенных. Но даже и при этих ограничениях в дверь их квартиры почти ежедневно раздавался условный стук.

Однажды в организации побега еврейских товарищей принимал участие также и Сташек. Это было спустя много месяцев после подавления восстания в варшавском гетто. Однако существовало еще одно, так называемое «малое гетто» на улице Желязной, где гитлеровцы содержали различных специалистов-евреев и возили их на работу на свои военные предприятия. Большая группа евреев использовалась также на заводе, где Сташек Орловский работал учеником слесаря. Там и произошел неудавшийся побег евреев.

Как-то по дороге на работу Сташека Орловского остановила какая-то незнакомая девушка и сразу же без подготовки изложила суть дела: знает немецкий язык и хочет работать на этом заводе, но ее не принимают. Ее же интересует только одно – установить связь с группой работающих там евреев. Не может ли Сташек оказать ей помощь в этом деле?

Так началось это сотрудничество. От девушки Сташек получил описание и особые приметы людей, с которыми надо было установить связь. По словам девушки, этой группой евреев интересовалась одна организация, которая намеревалась помочь ей совершить побег.

Однако ни Сташек, ни сама незнакомка не открыли друг другу своей принадлежности к какой-либо организации. Он был тем не менее уверен, что девушка принадлежала к организации Польской рабочей партии, которая готовила операцию по спасению еще нескольких коммунистов-евреев. Так он стал связным между девушкой и ними. Через него она ежедневно передавала немного провизии, обсуждала план побега. Девушка сообщила ему несколько адресов явочных квартир, где товарищи могли спрятаться после побега. Передав эти данные, он сообщил также адрес на улице Доброй одному из организаторов побега, который вызывал у него наибольшее доверие. Побег планировалось осуществить под вечер небольшой группой, сделав под стеной подкоп, который рыли очень осторожно и старательно.

В день побега Сташек на всякий случай на завод не явился. Уже поздно ночью на Доброй раздался условный стук в дверь: в квартиру вошел грязный с головы до ног, истощенный и измученный человек, которому он дал свой адрес. Вошедший рассказал, что побег завершился полным провалом. Подкоп, рассчитанный на несколько человек, был узким. А между тем почти все узнали о его существовании и одновременно ринулись в него. Люди начали задыхаться. Некоторые в отчаянии стали бросаться прямо на колючую проволоку ограждения. По бегущим немцы открыли огонь из пулеметов. Все вокруг превратилось в настоящий ад. Многие были убиты, и только некоторым удалось бежать.

На следующий день Сташек узнал, что на территории завода произошло массовое варварское уничтожение людей. Под стенами лежали груды убитых, несколько человек было повешено.

В этих эпизодах нет какой-либо четко выраженной хронологии, так как сделать это довольно трудно. Один день сменялся другим, принося с собой новые задания и новые события. Одна боевая операция переплеталась с другой. Секция, которой руководил Сташек Орловский, также подверглась реорганизации и изменениям. Товарищи уходили согласно распоряжениям капитана Эдварда на выполнение заданий в другие специальные секции, даже в спецгруппу, которая действовала при штабе Гвардии Людовой, а позднее при штабе Армии Людовой.

Ушел от них Покрывка (Козёлек), а на его место пришел муж Марии, Витольд Курковский (Стах), однако ненадолго. Капитан Эдвард определил ему новое опасное задание. После принятия присяги в их секцию пришла младшая сестра Хеленка. В деятельности секции стал принимать участие и маленький Рысек. Однако, несмотря на все изменения, ядро группы по-прежнему составляли Орловские и Архициньские.

В 1942 году Сташек Орловский первым из их группы был принят в партию. Ему тогда было семнадцать лет.

Он и Ежи, невысокого роста, худощавые, производили впечатление детей. Возможно, поэтому капитан Эдвард как-то щадил их секцию, не поручая им особо опасные боевые операции с применением оружия, хотя они так мечтали об этом.

Как и прежде, в их квартире всегда бывает много оружия. Отсюда его забирают связные и спустя некоторое время приносят обратно. Отсюда по приказу капитана Эдварда они сами разносят оружие на различные промежуточные пункты и потом забирают. Это обычно делается в тех случаях, когда готовится какая-нибудь вооруженная акция. Какая? Об этом им нельзя даже спрашивать. Их задание – доставить оружие и забрать его обратно, и все. Однако ребятам очень хочется испытать, что чувствует человек, когда с оружием в руках он идет на выполнение боевого задания.

Секция Стека по-прежнему используется для выполнения все тех же операций. Только дважды им приказали с оружием в руках держать под наблюдением участки некоторых улиц. Так было, например, когда разоружали немцев, правда, не они, а другие товарищи. Ребята шли на эти задания, имея строгий приказ: оружие применять только в случае крайней необходимости.

В переноске оружия через город участвовали все Орловские, даже Хеленка и маленький Рысек. Девятилетний мальчик сначала даже не знал, что носил в своем ранце. Он получал только адрес и пароль, а также приказ отнести полный ранец, а вернуться с пустым. Но однажды он заглянул в ранец и обнаружил в нем два пистолета. И вполне обоснованно у него возникло чувство обиды на отца и старших братьев: почему они ничего ему не сказали?

В то тяжелое время даже маленькие дети учились проворству и ловкости. Однажды Рысек вместе с отцом возвращался домой из Праги. Его ранец и сумка отца были наполнены оружием. Они были уже на Новом Зъязде, когда столкнулись с жандармским патрулем. Все пути для отхода были перекрыты. Рысек уже видел прямо перед собой людей с поднятыми руками, которых обыскивали жандармы.

Решение мальчика созрело мгновенно: он вырвал из рук отца сумку и прыгнул в сторону. В то время обочина Нового Зъязда была выложена каменной плиткой. Рысек сел на эти плитки и, как на санках, съехал вниз. Штаны превратились в лохмотья, на теле остались кровавые ссадины, которые впоследствии мучили его не менее двух недель. Но все это не имело большого значения: сумка и ранец с оружием были при нем, и сколько жандармы ни обыскивали отца – ничего не могли найти.

Квартира на улице Доброй в течение определенного времени служила также в качестве вспомогательного склада оружия, которым, однако, чаще всего пользовались члены других секций. Сташек и Ежи на чердаке дома оборудовали даже специальные тайники для его хранения. Главной проблемой для Гвардии Людовой по-прежнему являлась явная нехватка оружия, которое гвардистам приходилось добывать у врага, поэтому очень часто проводились операции по разоружению немцев. Кроме того, прибегали даже к покупке оружия у самих оккупантов.

Однажды Сташек, возвратившись на своем велосипеде домой с работы, выложил на стол разобранный на части немецкий автомат. Он купил его на территории завода у немецкого солдата. Вообще велосипед в жизни Сташека значил многое: без него ему ни за что не удалось бы в течение одного дня побывать и в школе, и на работе на Жолибоже, и во многих других районах города. Он всегда привозил с собой что-нибудь.

Работая в течение стольких лет на территории базы снабжения, он неплохо освоил немецкий язык. Познакомился также с местными охранниками, которые привязались к нему и очень любили поговорить с ним просто о делах житейских. Со своей стороны он всегда старался тайком пронести для них бутылку самогона, никогда не уклонялся от бесед. И поэтому они доверяли ему. В ходе именно этих бесед Сташеку удавалось добыть много различных сведений, которые затем он передавал капитану Эдварду. Как раз в то время к Сташеку обратился один из охранников и рассказал, что к нему приехал с фронта знакомый солдат, который едет к семье в отпуск. Однако обстоятельства сложились таким образом, что в Германию он едет почти с пустыми руками. Этот солдат был готов продать что угодно, лишь бы только добыть немного денег. Нет ли у Сташека знакомых покупателей, но только таких, на которых можно положиться и которые его не выдадут.

Сташек Орловский решил играть напрямую: в случае чего – все превратит в шутку.

Конечно, покупателя можно найти, но только на автомат. У него, например, сочинял он, есть один знакомый, который живет на окраине города и очень боится быть ограбленным, так как имеет немного денег. Однажды он признался, что если бы у него был автомат, то чувствовал бы себя намного безопаснее.

Сделка была завершена неожиданно быстро. На следующий день Сташек принес деньги, полученные от капитана Эдварда, и получил от охранника старательно упакованный автомат – тот самый, который он привез на велосипеде.

Особенно легко можно было купить оружие в период, непосредственно предшествующий началу Варшавского восстания. Гитлеровские войска в это время в панике отступали, и через Варшаву ежедневно проходили толпы солдат из разгромленных немецких воинских частей.

Пользуясь особым расположением к нему со стороны охранников, которые на многие вещи смотрели сквозь пальцы, Сташек прямо на их глазах начал таскать со склада то пару ботинок, то китель или брюки, иногда эсэсовское нательное белье, теплое одеяло и т. п. Все это было нужно для Гвардии Людовой: ведь не было такого дня, чтобы кого-нибудь не переправляли из Варшавы в партизанские отряды. Даже самые скромные предметы обмундирования были на вес золота. Особенно это касалось одежды, одеял, белья, обуви.

Но самым ценным было, конечно, оружие. И поэтому эсэсовцы, не обращая особого внимания на небольшую недостачу тех или иных вещей на складах, очень тщательно контролировали наличие оружия. Взять что-нибудь из оружия со склада было равносильно самоубийству.

Оружие. Даже занятия по его изучению, которые проводились в течение этих двух лет, доставляли Орловским и другим гвардистам секции Стека огромное удовольствие. Занятия также проходили на квартире Орловских. Сюда приходили все члены секции, здесь под руководством опытных инструкторов гвардисты знакомились с различными системами пистолетов, боеприпасами, учились разряжать гранаты и мины.

Насколько увереннее они чувствовали себя в тот момент, когда у них в руках было оружие, когда рукоятка заряженного пистолета холодила ладонь, когда они узнавали устройство гранаты, когда инструктор учил их ведению огня из автомата очередью или одиночными выстрелами!

Тот день 1944 года был неудачным.

К этому времени спецсекция Гвардии Людовой уже давно преобразовалась в секцию Армии Людовой. Ее члены отлично освоили оружие, однако занятий по матчасти никто не пропускал.

Все заняли места за столом. Перед каждым лежал пистолет. Инструктор еще раз показал, как разобрать его, и дал задание быстро проделать все операции самостоятельно.

И именно в этот момент Хуго совершил непоправимую ошибку. Он вынул магазин из пистолета и, будучи уверенным, что в стволе не было патрона, вытянул руку, затем опустил ее и нажал на спусковой крючок.

В комнате раздался выстрел, и сидящий у края стола инструктор со стоном упал на пол.

Звук выстрела был настолько сильным, что в течение нескольких минут в ушах находящихся в комнате стоял звон. Не было сомнения, что этот выстрел должны были слышать во всем доме, так как из-за невыносимой жары окно было открыто, лишь занавешено желтой шторой.

Только спустя несколько секунд до сознания Станислава дошло, что в их доме жили два фольксдойче. Он взглянул на окно: через слегка приподнятую штору дуновение ветерка выносило на улицу голубоватые струйки дыма, а там на балконах, должно быть, сидели люди…

Он оглянулся: в открытых дверях стояла его мать, лицо ее было бледным и испуганным. Она была единственным человеком в семье, который не был посвящен в тайны детей. Мать с ужасом смотрела на разобранное на столе оружие и на лежащего на полу в луже крови незнакомого ей молодого человека.

– Мама, быстрее воды и какой-нибудь бинт! – Сташек, не задумываясь, взял на себя роль старшего. Он прекрасно понимал, что сейчас надо было действовать быстро и решительно.

– А вы куда? – крикнул он двум хлопцам, которые испугались и кинулись к выходу. – Всем оставаться на своих местах! Ендрек, бери пистолет и смотри за дверью! Всем остальным быстро собрать оружие и зарядить.

Паника временно была ликвидирована. Все это происходило в гнетущем молчании, так что можно было отчетливо слышать тот переполох, который вызвал звук выстрела во всем доме. Люди бегали по лестницам, на разных этажах открывались и закрывались двери, жильцы спрашивали друг друга о том, что произошло.

Около раненого инструктора хлопотали мать и Хеленка. Пуля прошла через бедро, повредив, видимо, артерию: сильно текла кровь. Мать, как умела, забинтовала рану, однако это не очень помогло. Необходимо было ногу туго перетянуть жгутом, а самого раненого положить на кровать. Из-за большой потери крови он то и дело терял сознание.

Постепенно движение и шум голосов затихли, лестничная клетка опустела.

Станислав вспомнил, что капитан Эдвард дал ему номер телефона, по которому он должен был позвонить в случае, если произойдет что-либо чрезвычайное и потребуется помощь. Но кто пойдет звонить? Лучше всего это мог сделать отец.

Соблюдая осторожность, они перенесли оружие в тайники на чердаке. Орловский-старший возвратился и сообщил, что скоро должны прийти за раненым инструктором. Оружие же еще сегодня необходимо переправить в другое место, где его заберут связные.

Только после этого Стек разрешил нескольким ребятам по одному выйти из дому. Оба Архициньские должны были остаться и помочь перенести оружие.

На кровати лежал раненый человек, а в полу было видно отверстие, пробитое пулей. Что было бы, если бы в этот момент нагрянули поднятые по тревоге немцы?!

Наконец раздался условный стук в дверь. Вошли два молодых человека, один из которых, назвавшись Кубой и выяснив, каким образом был ранен инструктор, сразу же принял решение. Пострадавший не должен оставаться в их квартире – ему необходима срочная врачебная помощь, в противном случае он изойдет кровью. Оружие в течение часа необходимо доставить на угол улицы Каровой и Костюшковской набережной, где его заберут связные. Однако сначала надо увести раненого.

– Есть в доме водка? – спросил Куба.

В те трудные времена, когда почти каждый торговал чем мог, всегда можно было найти бутылку самогона, предназначенную для продажи. Куба и его напарник сделали из бутылки по нескольку глотков, смочили самогоном себе лица и лацканы пиджаков, а также дали глоток раненому. Затем одели, подняли под руки пострадавшего, который совершенно ослаб, не мог стоять на ногах, качался и готов был в любую секунду упасть.

– Откройте дверь! – приказал Куба.

Стараясь произвести как можно больше шума, они спустились по лестнице. Шатаясь от стены к стене, громко разговаривая и ругаясь, они производили впечатление трех сильно подгулявших молодых людей. Так они прошли через ворота, возле которых сидела дворничиха. Она с любопытством оглядела их и бросила вдогонку несколько оскорбительных слов:

– Э, напились-то как средь бела дня, свиньи, шпана!

Такими их и видели люди с балконов.

Когда они дошли до угла улицы, возле них остановилась пролетка, в которую и усадили раненого. Вся операция была проделана быстро и четко.

Оставшимся же в квартире Орловских предстояло срочно перенести оружие в указанное место.

Но каким образом? Взять и разложить по сумкам? Однако после случившегося это казалось слишком рискованным. Несмотря на то что оружия очень много, решили перенести его спрятанным под одеждой. Ребята разложили гранаты по карманам, засунули каждый по нескольку пистолетов за пояс. Один из братьев Архициньских, перекинув через плечо автомат, спрятал его под пальто. Из дому они выходили по одному. В тот момент, когда Сташек, переходя улицу напротив школы, в которой немцы устроили военный госпиталь, оказался у ворот почти рядом с часовым, он вдруг почувствовал, что один из пистолетов выскользнул у него из-за пояса и через мгновение с грохотом упал из штанины на тротуар.

Сташек замер на месте: что будет дальше? Неужели их весь этот день будут преследовать одни неприятности? Он внимательно смотрел на часового.

Но как раз в тот момент, когда пистолет упал на тротуар, что трудно было не заметить, часовой круто повернулся назад и начал спокойно удаляться в глубину двора госпиталя.

Сташек поднял оружие, снова заткнул его за ремень, внимательно проследил за удалявшимся размеренным шагом часовым и только после этого, постепенно ускоряя шаг, догнал ребят. Все, что произошло, заметил только Ежи.

В условленном месте их уже ожидали связные. Ребята отдали оружие и только тогда почувствовали, как в течение последних двух часов напряжены были их нервы.

К заданиям, которые время от времени капитан Эдвард передавал через Стека членам секции, относились также диверсии против немецких военных автомашин. Стек непосредственно от капитана Эдварда получал коробки со специально подготовленными детонаторами. Ребята затем разбрасывали их на дорогах, по которым наиболее часто проходили немецкие военные автоколонны. При наезде колеса такой детонатор взрывался, разрушал покрышку и камеру, и автомашина на некоторое время выходила из строя. Детонаторы делались плоскими, серого цвета, чтобы их не было видно на асфальте либо брусчатке мостовых. Умело разложив их в определенном порядке, можно было остановить целую автоколонну. Например, следовавший сзади грузовик при объезде остановившейся перед ним машины тоже наезжал на уложенный сбоку детонатор. Таким образом блокировалась вся проезжая часть дороги.

Наибольший размах такие диверсии приняли в июле 1944 года, когда через Варшаву поспешно отступали колонны немецких войск, разгромленных на Восточном фронте. Орловские и гвардисты из их секции действовали главным образом на Гроховской и Радзыминьской улицах, Гданьской и Костюшковской набережных, а также на мостах. Это они вместе с другими товарищами создавали огромные пробки на этих улицах, вызывая среди гитлеровцев в Варшаве суету и замешательство.

Одновременно секция получила новое задание: сбор данных об отступающих войсках.

В это время вся Варшава, и особенно варшавская молодежь, жила мечтой только об одном – о вооруженном восстании. О том, чтобы ударить по отступающим деморализованным фашистам, отомстить за все преступления гитлеровцев в годы оккупации, добыть оружие, принять активное участие в освобождении Варшавы, которое казалось уже таким близким.

Однако когда через Варшаву прошел этот поток разбитых войск, через мосты над Вислой с запада на восток опять двинулись новые, отдохнувшие, отборные части гитлеровских войск. Орловские и ребята из их секции начали посылать в штаб капитану Эдварду сообщения о передвигающихся колоннах. Снова возобновились операции по разбрасыванию под колеса автомашин детонаторов, чтобы хоть как-нибудь затормозить, приостановить их продвижение.

Это были последние дни перед началом Варшавского восстания. Очень трудные дни. Уже прошло около месяца, как их квартира на улице Доброй перестала быть явочным пунктом; оружие, хранившееся в ней, перенесли в более надежное место. Сами Орловские получили указание прекратить какие-либо контакты с другими членами организации. Даже Стек не имел непосредственной связи с капитаном Эдвардом.

Однажды в их дверь раздался стук, но совершенно отличный от того, каким к ним стучался кто-либо из товарищей. И прежде чем отец успел открыть дверь, снаружи загрохотали прикладами автоматов.

– Немедленно открыть! Уголовная полиция!

С автоматами в руках в квартиру вломились несколько человек в форме и двое одетых в штатское. Лица их были угрюмы и перекошены злобой.

– Где есть этот бандит, Станислав Орловский?

Сташека как раз не было дома: он был на занятиях в школе. Мать с младшими детьми тоже куда-то вышла. В квартире остались только отец и Ежи.

– Где есть этот бандит, Станислав Орловский? – грозно повторил немец.

– Мой сын не бандит, – пробовал объяснить отец. – Он учащийся профессиональной школы, сегодня у него занятия. Должен скоро вернуться…

– Хорошо, мы подождем, – сказал один из немцев. – А вы быстро выкладывайте, где у вас спрятано оружие! Быстро! Где оружие? – И свой крик он сопроводил ударом кулака.

В то время, когда жандармы допрашивали отца, Ежи лихорадочно соображал: он знал, что в доме нет оружия. Но газеты! В кухне на столе под скатертью их лежало несколько штук. Он украдкой посмотрел вверх. Целая связка газет была спрятана в абажуре. Эти, возможно, не найдут, если не будут, конечно, смотреть на лампу, но в кухне!..

Тем временем немцы выбрасывали из шкафа одну вещь за другой, перевернули постели. Тот из них, который с самого начала пристал с расспросами к отцу, все еще тыкал в него стволом пистолета, допытываясь об оружии.

Ежи кое-как все же удалось на минуту выскользнуть в кухню. Выхватив из-под скатерти газеты, он скомкал их и одним движением руки выбросил в окно, выходящее во двор. И в тот же момент застыл в оцепенении: а что, если дом окружен? Если другие жандармы стоят на улице? Только позднее оказалось, что газеты упали на кучу кокса и остались никем не замеченными.

Один из двух гестаповцев в штатском начал допрос отца. По-польски он говорил очень неплохо.

– Скажи нам, отец, где у вас спрятаны, к примеру, «яйца»? Скажешь, будешь жить! Не скажешь, умрешь вместе с твоим сыном-бандитом и всей своей семьей!..

Орловский-старший старался сделать вид, будто не понимает, что речь идет о гранатах.

– Надо было сразу так и спросить, а не драться, – сказал он и проводил немцев на кухню. Затем, открыв ящик, пристроенный под подоконником, вытащил из него большой глиняный горшок.

В тот же момент один из немцев вырвал горшок из рук отца, и на пол посыпались какие-то завернутые в газету круглые предметы. Немцы с криком отпрянули в сторону, а на полу… лежало несколько разбитых яиц.

Гестаповец побагровел от злости. Он с размаху ударил старого Орловского рукояткой пистолета по голове. Удар был настолько сильным, что отец свалился с ног.

– Я тебя спрашивал не об этих яйцах! – заорал немец. – А ты нас за дураков принимаешь! А ну показывай!

Орловский-старший, по-прежнему делая вид, что он не понял, чего от него хотят, показал еще один горшок. Один из немцев сунул в него руку и вытащил ее, вымазанную яичным желтком. Все запасы продовольствия, которые так старательно делала хозяйка, были испорчены.

– Говоришь, что сын в школе? Проверим. Проверим также, почему он еще не вернулся. Соседи тоже кое-что скажут.

Один из немцев возвратился от ближайшей соседки Орловских, которая сказала, что семья эта очень порядочная, спокойная, дети учатся и работают…

– А где работает Станислав? – поинтересовался один из гестаповцев.

– У вас. – Отец показал на немецкие мундиры. – У вас на Жолибоже, у таких, которые носят черепа на фуражках, наверное, в СС…

Эти слова вызвали среди немцев смятение. Они посовещались и, в конце концов, собрались уходить.

– Сын Станислав должен завтра явиться в уголовную полицию, – сказал один из одетых в штатское. – Он должен принести с собой документ, подтверждающий, что был сегодня на работе и в школе. А мы все это проверим. Если это не подтвердится, то… – Он не договорил и сделал жест рукой вокруг шеи, как бы накидывая петлю.

Так неожиданно окончился этот обыск. Станислав вернулся буквально несколько минут спустя. Возвращаясь домой, он увидел гитлеровский фургон, какую-то легковую машину и предпочел немного подождать.

Было очень трудно принять решение, что делать в сложившейся обстановке.

Прежде всего необходимо срочно оповестить всех товарищей, что их квартира как явка временно провалилась. Другая проблема: что должен завтра делать Станислав? Идти утром прямо в пасть льву или бежать, скрыться?

Выбрали первый вариант. Рано утром он вскочил на велосипед. Получил в школе подтверждение, что вчера вечером был на вечерних занятиях. В секретариате ему сообщили, что немцы уже наводили о нем справки. Затем поехал на Жолибож. В канцелярии ему без затруднений дали справку о том, что вчера он был на работе. Пользуясь оказией, он продлил свой аусвайс. Со всеми этими документами в двенадцать часов дня он явился в комендатуру немецкой уголовной полиции.

Немец, к которому он обратился, долго изучал врученные ему документы.

– Твое счастье, – сказал он. – Мы это уже проверили. Все совпадает. Можешь идти.

Мать, как бы что-то предчувствуя, собрала все наличные деньги и отправила всю семью за покупками. Отец и Ежи, которые делали закупки недалеко, домой вернулись первыми. Станислав же последнюю часть пути пробежал уже под обстрелом, пробираясь боковыми улочками, чтобы попасть домой. Мать, которая уехала в Старое Място, так и не вернулась: она погибла под развалинами. Не вернулись также Хеленка и Рысек. Начало восстания застало их на улице Сенной, и там вместе со своими ровесниками они сразу же включились в строительство баррикад, подносили воду раненым.

В первые часы восстания Сташек и Ежи с крыши своего дома наблюдали, как отряды Армии Крайовой штурмовали варшавскую электростанцию. Они восхищались отважными людьми с бело-красными повязками на рукавах. Ребята же были только зрителями. Если бы у них было оружие, они могли бы открыть огонь по группе жандармов, которая сосредоточилась за грудой угля, чего не могли видеть восставшие. Но у ребят не было оружия. Неожиданный обыск у них на квартире прервал все контакты. Как помочь восставшим? Ребята начали кричать с крыши дома, предупреждая атакующих. Их услышали. Восставшие стали окружать немцев. Уже валялись на земле тела убитых жандармов. Наконец немцы подняли руки вверх – сдаются.

Смелым был этот штурм, замечателен успех!

Тем временем вся улица Добра оказалась под обстрелом. С территории Варшавского университета вели огонь танки и стреляли снайперы. Обстрел велся со стороны виадука и из других пунктов, так что трудно было перебежать на другую сторону улицы. На тротуарах и мостовой лежали тела первых убитых.

Утром следующего дня началось строительство баррикад и укреплений.

Вместе с солдатами Армии Крайовой приступили к строительству баррикад и оба младшие Орловские. Они понимали, что это их первая обязанность. Затем они начали искать отряды Армии Людовой.

Измученный Ежи на минуту присел в тени отдохнуть. Уставший и потный Сташек вывернул из тротуара каменную плиту и понес ее на вершину баррикады. Что было дальше, он не помнил. Был только свист летящего снаряда и грохот обрушивающихся стен. Вот что рассказал Ежи:

– Это был снаряд, выпущенный из немецкого «тигра». Их много стояло на территории Варшавского университета. Секторы обстрела для них были очень удобными. Снаряд попал в угол дома, осколками и обломками стены были убиты и ранены многие из тех, кто строил баррикаду. Сташек был тяжело ранен в бедро большим осколком. Мы принесли его домой. Он впал в беспамятство из-за потери крови, необходимо было на месте сделать переливание крови. Осмотр раненого произвела врач-дантист, так как другого специалиста не было. Одна из девушек вызвалась стать донором.

Несмотря на то что условия были чрезвычайно примитивные, операция прошла успешно. Позднее брат был перенесен в детскую больницу на улице Коперника. С каким удовлетворением я наблюдал сцену, когда носилки с тяжело раненным братом несли немцы, взятые в плен при вчерашнем штурме электростанции…

Так уж случилось, что на второй день восстания Сташек Орловский, который так рвался в бой, был тяжело ранен. В больнице он пролежал почти месяц. Вместе с ним в одной палате лежали немецкие жандармы, которые обороняли от восставших электростанцию. Отношение к ним было самое гуманное. Врачи их оперировали, они получали такие же продовольственные пайки, как и раненые поляки.

Однажды ночью в больницу ворвались вооруженные до зубов немцы с повязками Красного Креста на рукавах, не скрывающие, однако, своих преступных намерений: забрать своих солдат и перебить поляков. Но когда они узнали, как обращались с ранеными немцами, то умерили свой пыл.

Это была случайная группа с территории Варшавского университета, которой удалось пробраться к больнице лишь благодаря повязкам Красного Креста. Несмотря на заверения немцев, что они не будут стрелять по больнице, через несколько дней немецкий снаряд угодил прямо между окон больничной палаты. Снова появились раненые. Началась быстрая эвакуация на заранее подготовленные частные квартиры. Врачи и сестры работали не щадя своих сил, а раненые все прибывали.